Страница:
Нэнси заглянула через плечо начальника полиции. Из записи на листке явствовало, что в Перу обнаружен неизвестный, проходящий под кличкой Эль Гато, Кот. Его подлинное имя и местонахождение требуют уточнения, но он разыскивается полицией.
Мак-Гиннис повернулся к задержанному.
— Наш разговор пойдёт легче, если вы мне расскажете про Эль Гато.
Уоллес вздрогнул, передёрнул плечами, начал было говорить, но опомнился и смолк.
— Что ещё вы мне пытаетесь пришить? — сказал он через несколько секунд. — Я понятия не имею, о чём вы говорите.
Начальник полиции распорядился, чтобы его увели. На прощанье он напомнил задержанному, что тот имеет право пригласить адвоката по своему выбору, в противном же случае адвоката назначит ему суд.
— Я завтра сообщу о моём решении, — пробурчал Уоллес и пошёл прочь из комнаты в сопровождении конвоира.
Нэнси и начальник полиции ещё немного побеседовали о возможных вариантах дела, а Карла слушала их разговор с широко раскрытыми глазами. Наконец, она не выдержала:
— Мне так совестно! Я доставила вам всем столько хлопот!
Мак-Гиннис отечески улыбнулся ей:
— Скорей всего, дело кончится тем, что это мы будем благодарны вам за то, что полиция двух континентов занялась этим загадочным Эль Гато! Ну, Нэнси, я тебе желаю разгадать тайну головоломки и приятно провести в поездке время!
Начальник полиции пожал руки обеим девушкам. Они отправились в ожидавшее их такси.
В мотеле Бесс и Джорджи уже просто изнывали от любопытства. Когда Нэнси и Карла рассказали им во всех подробностях о том, что произошло в полицейском управлении, Джорджи фыркнула:
— Если этот самый Гарри Уоллес — торговец, то я об заклад могу биться, что он ещё и контрабандист.
Бесс невольно поёжилась:
— Все так запутывается!
На другое утро девушки позавтракали у себя в номерах и тотчас отправились в аэропорт. К полудню самолёт приземлился в Нью-Йорке, девушки получили багаж и сразу же поехали на квартиру незамужней тётки Нэнси мисс Элоиз Дру. Она страшно обрадовалась гостьям и была рада познакомиться с Карлой. Перебивая друг дружку, девушки рассказали о своих планах, связанных с разгадкой тайны.
— Это все так увлекательно, — сказала мисс Дру. — Я вот о чём подумала: поскольку вы летите в Перу, вас могут заинтересовать выставки перуанского искусства в Нью-Йорке. Открыта выставка в Метрополитен-музее, в Музее естественной истории и ещё одна в Галерее современного искусства. Карла же, которой все это, без сомнения, знакомо, наверное, предпочтёт осмотреть город.
— С удовольствием, — отозвалась Карла. — Я совсем плохо знаю Нью-Йорк, а в этом городе столько интересного!
Тогда тётя Элоиз выступила с предложением:
— Может быть, в таком случае я поеду показывать Карле Нью-Йорк, а вы отправитесь по выставкам. Они должны дать вам общее представление об истории и обычаях древнего Перу.
Быстро пообедав, Нэнси, Бесс и Джорджи побежали на выставку в Метрополитен-музей. Им повезло: они присоединились к группе, которую вёл экскурсовод.
— Жители древнего Перу, индейцы, в особенности инки, были солнцепоклонниками. Они поклонялись Солнцу, считая его богом. Династию своих правителей они тоже рассматривали как детей Солнца, унаследовавших от него свои божественные качества. Если вы посмотрите на экспонаты, вы увидите, как часто и разнообразно отражён в них этот миф.
Девушки с увлечением рассматривали статуэтки, в основном из глины, среди которых было множество сидячих фигур, прижимающих колени к груди.
Экскурсовод пояснил:
— Это ритуальная поза. Инки бальзамировали мёртвых и хоронили их в этой позе.
Увлёкшись экскурсией, девушки так долго бродили по выставке в Метрополитен, что у них осталось время только на то, чтобы забежать в Галерею современного искусства. Здесь были выставлены золотые изделия древнего Перу, в том числе ювелирные украшения. Ожерелья и серьги были богато отделаны бирюзой и другими полудрагоценными камнями.
— Боже мой, а это что такое? — ахнула Бесс. — Похоже на страшные маски, которые у нас надевают в канун Дня Всех Святых, только эти из золота!
— Маски, надеваемые на мёртвых, — объяснила Нэнси.
Человек, стоявший неподалёку, поправил Нэнси, — он сказал, что маски не надевали на мёртвых, а клали при захоронении над их головами.
— Никто не знает, в чём смысл этого обряда, — заметил незнакомец.
Неожиданно Джорджи фыркнула.
— Вы только посмотрите вон на ту маску! Похожа на мордочку ламы. Может быть, её изготовили для человека, у которого умерла любимая домашняя лама?
— Может быть, — улыбнулся и человек, дававший им объяснения, — а скорее, она была изготовлена для какой-нибудь важной персоны, лицо которой напоминало мордочку ламы.
Нэнси сильнее всего заинтересовалась парой огромных золотых рук. Все тот же незнакомец сказал, что это некое подобие перчаток, которые носили жрецы во время исполнения религиозных обрядов. Великолепие золотых перчаток портили потемневшие места там, где должны быть ногти.
— Дело в том, — объяснил все тот же человек, — что ногти делались из серебра, которое окислялось, тускнело, а потом и разрушалось.
Бесс неотрывно смотрела на сохранившийся ноготь.
— Похоже, будто древние инки носили довольно длинные ногти, — заметила она.
Нэнси взглянула на часы и заторопила подруг — им было уже пора уходить.
На квартиру к тёте Элоиз они прибежали вскоре после того, как та вернулась с Карлой, завершив осмотр города. Едва тётя Элоиз успела открыть двери, как зазвонил телефон, и она поспешила взять трубку.
— Ханна! — сказала она. — Рада слышать ваш голос! Да, всё в порядке, девушки благополучно долетели, а сейчас уже собираются дальше в путь. — Тётя Элоиз помолчала, слушая Ханну, потом недоуменно воскликнула: — Что такое? Позвонили из авиакомпании и сказали, что рейс отменён? Тот самый рейс, которым должны лететь девушки? Рейс на Лиму?
Нэнси и её подруги едва верили своим ушам.
Нэнси взяла трубку — Ханна Груин повторила ей то, что уже сказала тёте Элоиз:
— Позвонил служащий авиакомпании и сказал, что отменяется рейс на Лиму. Нет, он не объяснил, в чём дело. Он только попросил, чтобы я немедленно предупредила вас. Я целый час звонила, но вас никого не было дома.
— Мы только что вернулись, — нетерпеливо подтвердила Нэнси. — Какая неприятная новость! Ну что делать, возможно, мы увидимся скорее, чем рассчитывали, — вздохнула она.
Нэнси положила трубку и неожиданно нахмурила брови — ей пришла в голову странная мысль, которой она и поделилась с подругами.
— Здесь что-то неладно, — сказала она. — Во-первых, нет никаких оснований для отмены рейса, сегодня прекрасная погода. Самолёт мог бы задержаться по какой-то причине, но отменять рейс? Надо позвонить в аэропорт и узнать, в чём дело.
Она набрала номер справочной, выслушала ответ, потом сказала:
— Большое спасибо. Нет, нам сообщили, что якобы рейс отменён. Я очень рада, что это ошибка.
Девушки почувствовали облегчение, но мысль о том, кто же и зачем звонил Ханне, не покидала их.
— Это уже не Уоллес, потому что он под арестом. Значит, у него есть сообщник, — рассудила Нэнси.
А тётя Элоиз добавила:
— Кому-то сильно не хочется, чтобы вы оказались в Перу. Возможно, эти люди надеялись украсть тарелку, прежде чем вы её увезёте из этой страны.
На лице Нэнси появилось упрямое выражение.
— На сей раз ничего не выйдет. Но мне бы хотелось узнать, чьи это проделки.
Когда юные путешественницы прощались с мисс Дру, она попросила их вести себя как можно осторожней и избегать опасностей. Девушки постарались успокоить её, а Нэнси с особой нежностью поцеловала тётю.
В огромном и нарядном аэропорту Лимы самолёт приземлился на исходе утра следующего дня.
— Просто не верится! — восторженно воскликнула Бесс. — Прошло совсем немного времени, а мы уже так далеко от дома!
Пока девушки проходили через таможню, Карла увидела за стеклянной стеной своих родителей. Она послала им воздушный поцелуй и указала на них своим подругам. Те заулыбались и замахали руками. Скоро таможенные формальности были закончены, багаж получен и девушки разместились в большом семейном автомобиле.
Родители Карлы оказались удивительно приятными людьми — оба высокого роста, темноволосые и красивые. Карла была очень похожа на сеньору Понте.
Когда машина покатила по жилым районам города, юные североамериканки пришли в восторг от больших особняков, полускрытых роскошными садами, от широких бульваров, затенённых деревьями, от лужаек, обнесённых коваными изгородями.
Особняк семейства Понте был поразительно красив. За кованой изгородью открылся прекрасный сад, в котором обращало на себя внимание старое, скрюченное вечнозелёное дерево, росшее чуть в стороне. Нэнси замерла перед ним, и сеньор Понте сказал, что дерево называется куэнар. Слева от дорожки, ведущей к парадному подъезду, красовалась статуя ламы альпаки в натуральную величину.
— Какая прелесть! — восхитилась Бесс.
Сеньор Понте объяснил Бесс, что статуя представляет собой точную копию золотой ламы альпаки, некогда стоявшей перед храмом Солнца в старинном городе Куско.
— Мне даже неприятно говорить о том времени, когда испанские конкистадоры покорили инков и потребовали с них такое количество золота, что весь Куско был просто разорён, — рассказывал сеньор Понте. — Между тем в древности этот город заслужил название Золотого Куско.
Обедали в прекрасно обставленной в испанском вкусе столовой, а после обеда Нэнси распаковала сумку, достала тарелку и Карла стала рассказывать родителям о том, что им удалось выяснить.
— Отлично, отлично, — приговаривал сеньор Понте.
Карла вместе с матерью склонилась над тарелкой, разглядывая в лупу Нэнси едва различимые буквы и значки головоломки. Нэнси, Бесс и Джорджи с интересом слушали рассказ сеньора Понте об истории этой тарелки.
— Несколько поколений нашей семьи не знали, куда она девалась, — говорил сеньор Понте, — а потом необъяснимым образом её обнаружили после смерти моего деда среди его вещей. Но к этому времени тарелка была уже в — таком состоянии, что оказалось невозможно разобрать надпись на ней.
— Как вам кажется, — спросила Нэнси, — эта надпись могла быть прочитана кем-то в старину, задолго до вас?
— Сомневаюсь, — ответил он, — иначе бы эта история получила известность. Единственное, что нам известно, — к одному из наших предков явился молодой индеец-инка и передал ему вот эту тарелку. По-испански индеец не говорил, поэтому от него никто ничего не мог узнать. Насколько мне известно, он говорил только на кечуа — языке инков.
Сеньора Понте позвали к телефону, он извинился и вышел.
— Какая удивительная история! — вздохнула Бесс.
Все согласились с ней.
Карла предложила своим гостьям осмотреть дом. Девушки переходили из комнаты в комнату, любуясь множеством произведений искусства, которыми владело семейство Понте. Среди них были и картины старых испанских мастеров, и старинная резная мебель.
— Не дом, а музей! — заметила Джорджи.
Наконец они возвратились в гостиную. Карла опять взялась за лупу и неожиданно воскликнула:
— Я, кажется, разобрала ещё часть головоломки!
ЛЮБОПЫТНЫЙ ПРИКАЗЧИК
РИСКОВАННАЯ СКАЧКА
Мак-Гиннис повернулся к задержанному.
— Наш разговор пойдёт легче, если вы мне расскажете про Эль Гато.
Уоллес вздрогнул, передёрнул плечами, начал было говорить, но опомнился и смолк.
— Что ещё вы мне пытаетесь пришить? — сказал он через несколько секунд. — Я понятия не имею, о чём вы говорите.
Начальник полиции распорядился, чтобы его увели. На прощанье он напомнил задержанному, что тот имеет право пригласить адвоката по своему выбору, в противном же случае адвоката назначит ему суд.
— Я завтра сообщу о моём решении, — пробурчал Уоллес и пошёл прочь из комнаты в сопровождении конвоира.
Нэнси и начальник полиции ещё немного побеседовали о возможных вариантах дела, а Карла слушала их разговор с широко раскрытыми глазами. Наконец, она не выдержала:
— Мне так совестно! Я доставила вам всем столько хлопот!
Мак-Гиннис отечески улыбнулся ей:
— Скорей всего, дело кончится тем, что это мы будем благодарны вам за то, что полиция двух континентов занялась этим загадочным Эль Гато! Ну, Нэнси, я тебе желаю разгадать тайну головоломки и приятно провести в поездке время!
Начальник полиции пожал руки обеим девушкам. Они отправились в ожидавшее их такси.
В мотеле Бесс и Джорджи уже просто изнывали от любопытства. Когда Нэнси и Карла рассказали им во всех подробностях о том, что произошло в полицейском управлении, Джорджи фыркнула:
— Если этот самый Гарри Уоллес — торговец, то я об заклад могу биться, что он ещё и контрабандист.
Бесс невольно поёжилась:
— Все так запутывается!
На другое утро девушки позавтракали у себя в номерах и тотчас отправились в аэропорт. К полудню самолёт приземлился в Нью-Йорке, девушки получили багаж и сразу же поехали на квартиру незамужней тётки Нэнси мисс Элоиз Дру. Она страшно обрадовалась гостьям и была рада познакомиться с Карлой. Перебивая друг дружку, девушки рассказали о своих планах, связанных с разгадкой тайны.
— Это все так увлекательно, — сказала мисс Дру. — Я вот о чём подумала: поскольку вы летите в Перу, вас могут заинтересовать выставки перуанского искусства в Нью-Йорке. Открыта выставка в Метрополитен-музее, в Музее естественной истории и ещё одна в Галерее современного искусства. Карла же, которой все это, без сомнения, знакомо, наверное, предпочтёт осмотреть город.
— С удовольствием, — отозвалась Карла. — Я совсем плохо знаю Нью-Йорк, а в этом городе столько интересного!
Тогда тётя Элоиз выступила с предложением:
— Может быть, в таком случае я поеду показывать Карле Нью-Йорк, а вы отправитесь по выставкам. Они должны дать вам общее представление об истории и обычаях древнего Перу.
Быстро пообедав, Нэнси, Бесс и Джорджи побежали на выставку в Метрополитен-музей. Им повезло: они присоединились к группе, которую вёл экскурсовод.
— Жители древнего Перу, индейцы, в особенности инки, были солнцепоклонниками. Они поклонялись Солнцу, считая его богом. Династию своих правителей они тоже рассматривали как детей Солнца, унаследовавших от него свои божественные качества. Если вы посмотрите на экспонаты, вы увидите, как часто и разнообразно отражён в них этот миф.
Девушки с увлечением рассматривали статуэтки, в основном из глины, среди которых было множество сидячих фигур, прижимающих колени к груди.
Экскурсовод пояснил:
— Это ритуальная поза. Инки бальзамировали мёртвых и хоронили их в этой позе.
Увлёкшись экскурсией, девушки так долго бродили по выставке в Метрополитен, что у них осталось время только на то, чтобы забежать в Галерею современного искусства. Здесь были выставлены золотые изделия древнего Перу, в том числе ювелирные украшения. Ожерелья и серьги были богато отделаны бирюзой и другими полудрагоценными камнями.
— Боже мой, а это что такое? — ахнула Бесс. — Похоже на страшные маски, которые у нас надевают в канун Дня Всех Святых, только эти из золота!
— Маски, надеваемые на мёртвых, — объяснила Нэнси.
Человек, стоявший неподалёку, поправил Нэнси, — он сказал, что маски не надевали на мёртвых, а клали при захоронении над их головами.
— Никто не знает, в чём смысл этого обряда, — заметил незнакомец.
Неожиданно Джорджи фыркнула.
— Вы только посмотрите вон на ту маску! Похожа на мордочку ламы. Может быть, её изготовили для человека, у которого умерла любимая домашняя лама?
— Может быть, — улыбнулся и человек, дававший им объяснения, — а скорее, она была изготовлена для какой-нибудь важной персоны, лицо которой напоминало мордочку ламы.
Нэнси сильнее всего заинтересовалась парой огромных золотых рук. Все тот же незнакомец сказал, что это некое подобие перчаток, которые носили жрецы во время исполнения религиозных обрядов. Великолепие золотых перчаток портили потемневшие места там, где должны быть ногти.
— Дело в том, — объяснил все тот же человек, — что ногти делались из серебра, которое окислялось, тускнело, а потом и разрушалось.
Бесс неотрывно смотрела на сохранившийся ноготь.
— Похоже, будто древние инки носили довольно длинные ногти, — заметила она.
Нэнси взглянула на часы и заторопила подруг — им было уже пора уходить.
На квартиру к тёте Элоиз они прибежали вскоре после того, как та вернулась с Карлой, завершив осмотр города. Едва тётя Элоиз успела открыть двери, как зазвонил телефон, и она поспешила взять трубку.
— Ханна! — сказала она. — Рада слышать ваш голос! Да, всё в порядке, девушки благополучно долетели, а сейчас уже собираются дальше в путь. — Тётя Элоиз помолчала, слушая Ханну, потом недоуменно воскликнула: — Что такое? Позвонили из авиакомпании и сказали, что рейс отменён? Тот самый рейс, которым должны лететь девушки? Рейс на Лиму?
Нэнси и её подруги едва верили своим ушам.
Нэнси взяла трубку — Ханна Груин повторила ей то, что уже сказала тёте Элоиз:
— Позвонил служащий авиакомпании и сказал, что отменяется рейс на Лиму. Нет, он не объяснил, в чём дело. Он только попросил, чтобы я немедленно предупредила вас. Я целый час звонила, но вас никого не было дома.
— Мы только что вернулись, — нетерпеливо подтвердила Нэнси. — Какая неприятная новость! Ну что делать, возможно, мы увидимся скорее, чем рассчитывали, — вздохнула она.
Нэнси положила трубку и неожиданно нахмурила брови — ей пришла в голову странная мысль, которой она и поделилась с подругами.
— Здесь что-то неладно, — сказала она. — Во-первых, нет никаких оснований для отмены рейса, сегодня прекрасная погода. Самолёт мог бы задержаться по какой-то причине, но отменять рейс? Надо позвонить в аэропорт и узнать, в чём дело.
Она набрала номер справочной, выслушала ответ, потом сказала:
— Большое спасибо. Нет, нам сообщили, что якобы рейс отменён. Я очень рада, что это ошибка.
Девушки почувствовали облегчение, но мысль о том, кто же и зачем звонил Ханне, не покидала их.
— Это уже не Уоллес, потому что он под арестом. Значит, у него есть сообщник, — рассудила Нэнси.
А тётя Элоиз добавила:
— Кому-то сильно не хочется, чтобы вы оказались в Перу. Возможно, эти люди надеялись украсть тарелку, прежде чем вы её увезёте из этой страны.
На лице Нэнси появилось упрямое выражение.
— На сей раз ничего не выйдет. Но мне бы хотелось узнать, чьи это проделки.
Когда юные путешественницы прощались с мисс Дру, она попросила их вести себя как можно осторожней и избегать опасностей. Девушки постарались успокоить её, а Нэнси с особой нежностью поцеловала тётю.
В огромном и нарядном аэропорту Лимы самолёт приземлился на исходе утра следующего дня.
— Просто не верится! — восторженно воскликнула Бесс. — Прошло совсем немного времени, а мы уже так далеко от дома!
Пока девушки проходили через таможню, Карла увидела за стеклянной стеной своих родителей. Она послала им воздушный поцелуй и указала на них своим подругам. Те заулыбались и замахали руками. Скоро таможенные формальности были закончены, багаж получен и девушки разместились в большом семейном автомобиле.
Родители Карлы оказались удивительно приятными людьми — оба высокого роста, темноволосые и красивые. Карла была очень похожа на сеньору Понте.
Когда машина покатила по жилым районам города, юные североамериканки пришли в восторг от больших особняков, полускрытых роскошными садами, от широких бульваров, затенённых деревьями, от лужаек, обнесённых коваными изгородями.
Особняк семейства Понте был поразительно красив. За кованой изгородью открылся прекрасный сад, в котором обращало на себя внимание старое, скрюченное вечнозелёное дерево, росшее чуть в стороне. Нэнси замерла перед ним, и сеньор Понте сказал, что дерево называется куэнар. Слева от дорожки, ведущей к парадному подъезду, красовалась статуя ламы альпаки в натуральную величину.
— Какая прелесть! — восхитилась Бесс.
Сеньор Понте объяснил Бесс, что статуя представляет собой точную копию золотой ламы альпаки, некогда стоявшей перед храмом Солнца в старинном городе Куско.
— Мне даже неприятно говорить о том времени, когда испанские конкистадоры покорили инков и потребовали с них такое количество золота, что весь Куско был просто разорён, — рассказывал сеньор Понте. — Между тем в древности этот город заслужил название Золотого Куско.
Обедали в прекрасно обставленной в испанском вкусе столовой, а после обеда Нэнси распаковала сумку, достала тарелку и Карла стала рассказывать родителям о том, что им удалось выяснить.
— Отлично, отлично, — приговаривал сеньор Понте.
Карла вместе с матерью склонилась над тарелкой, разглядывая в лупу Нэнси едва различимые буквы и значки головоломки. Нэнси, Бесс и Джорджи с интересом слушали рассказ сеньора Понте об истории этой тарелки.
— Несколько поколений нашей семьи не знали, куда она девалась, — говорил сеньор Понте, — а потом необъяснимым образом её обнаружили после смерти моего деда среди его вещей. Но к этому времени тарелка была уже в — таком состоянии, что оказалось невозможно разобрать надпись на ней.
— Как вам кажется, — спросила Нэнси, — эта надпись могла быть прочитана кем-то в старину, задолго до вас?
— Сомневаюсь, — ответил он, — иначе бы эта история получила известность. Единственное, что нам известно, — к одному из наших предков явился молодой индеец-инка и передал ему вот эту тарелку. По-испански индеец не говорил, поэтому от него никто ничего не мог узнать. Насколько мне известно, он говорил только на кечуа — языке инков.
Сеньора Понте позвали к телефону, он извинился и вышел.
— Какая удивительная история! — вздохнула Бесс.
Все согласились с ней.
Карла предложила своим гостьям осмотреть дом. Девушки переходили из комнаты в комнату, любуясь множеством произведений искусства, которыми владело семейство Понте. Среди них были и картины старых испанских мастеров, и старинная резная мебель.
— Не дом, а музей! — заметила Джорджи.
Наконец они возвратились в гостиную. Карла опять взялась за лупу и неожиданно воскликнула:
— Я, кажется, разобрала ещё часть головоломки!
ЛЮБОПЫТНЫЙ ПРИКАЗЧИК
Все сразу сгрудились вокруг Карлы, которая вела пальцем вдоль вертикальной строчки:
— Вот смотрите: к-о-л-а. «Кола» по-испански значит «хвост»!
Нэнси так и расплылась в улыбке:
— Значит, два слова по вертикали в этом кроссворде читаются «моно» и «кола», обезьяний хвост!
— Верно, — согласился сеньор Понте, — но какой в этом смысл?
Ответа на этот вопрос никто не мог дать, хотя все думали именно о том же.
— Возможно, — предположила Бесс, — сеньор Агилар по какой-то причине не мог вырезать хвост и ограничился тем, что изобразил его словесно?
— Можно принять как гипотезу, — поддержал её отец Карлы.
— А может быть, у этой породы обезьян какие-то особые хвосты, — сказала Джорджи. — Надо бы найти книгу и проверить. У вас случайно нет книги про обезьян?
— Мне кажется, есть, — ответила сеньора Понте, — но, насколько я знаю, у всех обезьян длинные хвосты. Исключение составляют только человекообразные и бабуины.
— Нэнси, — обратился к девушке сеньор Понте, — мы ещё не слышали ваше мнение. Что вы думаете по этому поводу?
Юная сыщица заговорила медленно:
— Раз на тарелке написано «обезьяний хвост», а сам хвост обрублен, то мне кажется, что именно здесь и надо искать ключ к тайне.
— Ты хочешь сказать, что если мы поймём смысл этого самого хвоста, то придём к указанию на то, где именно наш предок Агилар спрятал нечто весьма ценное? — спросила Карла.
— Да, я так думаю, — ответила Нэнси. — Ещё я думаю, что порода дерева, из которого сделана тарелка, может тоже иметь отношение к тайне. Сеньор Понте, вы не знаете, из какого дерева она сделана?
Отец Карлы покачал головой:
— По правде говоря, я не удосужился даже поинтересоваться этим.
— А у кого мы могли бы выяснить это?
— В Лиме лучший специалист по этим делам — это некто сеньор Хорхе Велес. Он владелец магазина и мастерской, в которой, помимо прочих вещей, делают превосходные деревянные подносы, тарелки, чаши, салатницы, салатные ложки и вилки. Он, конечно, сумеет определить породу дерева, из которого сделана тарелка, И вообще, вам будет просто интересно побывать в этом магазинчике.
— Может быть, вам захочется купить там сувениры и подарки для родных, — добавила мать Карлы.
Нэнси хотелось сразу же отправиться по указанному адресу, но сеньора Понте сказала, что вряд ли магазин открыт в это время — по четвергам сеньор Велес бывал там между четырьмя и семью.
Тарелка была тщательно завёрнута в бумагу, и вся компания около четырёх часов уселась в спортивную машину Карлы. Карла лихо водила машину и умело пробиралась по забитому транспортом деловому центру города. Скоро они были у здания, где размещался магазин сеньора Велеса.
— Какой интересный старинный дом в испанском стиле, — заметила Бесс, разглядывая затейливое обрамление входа.
В магазине двое мужчин расставляли по стеклянным полкам красивые полированные вазы. Один из них, на вид лет пятидесяти, и оказался владельцем магазина. У него были правильные черты лица, подчёркнутые аккуратными усиками и остроконечной бородкой. Волнистые волосы, зачёсанные назад, спускались довольно низко на шею.
Девушки представились, сеньор поклонился и проговорил:
— К вашим услугам, молодые дамы!
Второго человека он представил как Луиса Льосу, своего приказчика. Тому было на вид лет тридцать: мрачноватый, сутуловатый, смуглый, с волосатыми руками, с глазами, которые не выдерживали прямого взгляда. И сеньор Белее, и Луис Льоса говорили по-английски.
Нэнси распаковала тарелку и показала её сеньору Велесу.
— Можете ли вы сказать нам, из какого дерева сделана эта вещь? — спросила она.
Сеньор Белее очень внимательно осмотрел тарелку, даже отколупнул от края крохотный кусочек, посмотрел его на свет и наконец сказал:
— Вещь весьма старинная и весьма необычная. Она вырезана из дерева аррайянес, которое произрастает только в одном месте на земном шаре.
— У нас в Перу? — спросила Карла. Сеньор Белее покачал головой:
— В Аргентине. На краю полуострова есть роща аррайянес. Это довольно далеко.
— В Аргентине! — Нэнси была разочарована.
Она-то надеялась, что дерево какой-то местной породы и что место, где оно произрастает, может оказаться одним из ключей к раскрытию тайны. Теперь её планы рассыпались прахом.
— А в какой части Аргентины растут эти деревья? — допытывалась Карла.
Владелец магазина назвал озеро Нагель-Гуапи и полуостров, вдающийся в него.
— Если вам когда-нибудь случится побывать в тех местах, — добавил он, — вы должны непременно осмотреть рощу аррайянес. Деревья считаются реликтовыми и единственными на свете. Они даже выглядят очень необычно. Сейчас там государственный заповедник и деревья тщательно охраняются. Оттуда и щепочки нельзя вынести. Но я полагаю, что это было не так в те времена, когда вырезали вашу тарелку.
Карла принялась рассказывать сеньору Велесу историю тарелки и её таинственное происхождение. Нэнси обратила внимание на то, что приказчик Луис Льоса приблизился почти вплотную к прилавку, на котором лежала тарелка. В руке у него был раскрытый блокнот, и он явно старался «делать зарисовку вещи. В нём было что-то подозрительное, поэтому, когда он перевернул тарелку на ту сторону, где располагался кроссворд, Нэнси убрала её с прилавка.
— Это не ваша вещь! — твёрдо сказала она.
Луис Льоса бросил на девушку откровенно ненавидящий взгляд. Джорджи тоже заметила, что происходит, и мгновенным движением выхватила блокнот из рук Льосы. Вырвав страничку с зарисовкой, Джорджи с невинным видом положила блокнот на прилавок.
Льоса метнул и в неё ненавидящий взгляд, что-то пробормотал по-испански себе под нос, сунул блокнот в карман и убрался в заднюю комнату.
Наступило неловкое молчание, которое прервал сеньор Белес:
— Мой приказчик подчас проявляет излишнее любопытство, — сказал он извиняющимся тоном.
Нэнси, сконфуженная возникшей ситуацией, поспешила сменить тему беседы.
— Скажите, а в Соединённые Штаты вы экспортируете ваши изделия? — спросила она.
— Да, — ответил владелец магазина. — И довольно много. Главным образом в Нью-Йорк.
На всякий случай Нэнси осведомилась, не случалось ли сеньору Велесу выполнять заказы некоего мистера Гарри Уоллеса.
— Нет, что-то я такого имени не припоминаю, — сказал сеньор Велес, — но я могу проверить.
Он отпер ящик письменного стола, достал толстую тетрадь и открыл на странице, помеченной «У».
— Нет, — подтвердил он наконец, — Уоллес у меня не значится.
Девушки занялись прелестными поделками ручной работы на полках и, кое-что купив, вышли из магазина.
Вернувшись домой, Карла повесила тарелку на стену — где она висела и раньше, до того, как её вывезли в Ривер-Хайтс.
— Я с самого детства любила эту обезьянку! — сказала Карла и спросила подруг, не желают ли они продолжить осмотр городских достопримечательностей.
— Если ты хочешь узнать, не устали ли мы, — так нет, ничуть не устали, — заверила Карлу Бесс.
Все страстно желали продолжить экскурсию по Лиме, а Нэнси добавила:
— Тут же наверняка есть музеи! Давайте походим по музеям и посмотрим, есть ли там экспонаты, украшенные изображениями обезьян, они, конечно же, найдутся и помогут нам понять, отчего у обезьяны на тарелке нет хвоста.
Карла объяснила, что среди городских музеев два специализируются по доколумбийскому искусству.
— Один, кажется, закрыт в это время дня, — продолжила Карла, — но что касается второго, то мы знакомы с его директором. Он живёт неподалёку, можем зайти и договориться, чтобы нас пустили в музей в удобное для нас время. Музей называется «Рафаэль Ларко Эррера».
Но музей оказался открытым, по залам бродила пара посетителей. Супруги явно были американцами. Муж, багроволицый толстяк, размахивал тростью, указывая ею на экспонаты своей жене.
— Я все прекрасно вижу, — говорила жена, — не надо мне ничего показывать. Кончится тем, что ты смахнёшь своей тростью какую-нибудь вещицу с полки, одну из этих древних фигурок!
Муж отвечал ей надменной улыбкой:
— Я сам знаю, как себя вести, и не указывай мне!
Девушки расхаживали между стеллажей, любуясь сотнями образцов старинной керамики и внимательно высматривая тот, на котором нашлось бы изображение обезьяны. Там было множество кувшинов — простых, в форме различных животных, украшенных изображениями животных.
В стеклянных витринах красовались привлекательные старинные женские украшения.
— Девочки! — неожиданно позвала Бесс. — Кто из вас видел такие огромные серьги?
Джорджи уставилась на массивные медные диски, богато орнаментированные бирюзой:
— Боже мой, они весят не меньше тонны!
Они двинулись дальше, сопровождаемые пререканиями мужа и жены, которая все уговаривала его не размахивать тростью.
Нэнси и её подруги тихонько пересмеивались. Карла провела их в узкий промежуток между двумя рядами стеллажей, где были выставлены дорогие старинные украшения. Супруги тоже обозревали их. Приближения девушек они как будто и не заметили.
— Кувшин с обезьяной! — вскрикнула Карла.
Нэнси потянулась к верхней полке, на которую показывала Карла. В ту же самую минуту американец опять взмахнул тростью. Кончик трости задел кувшин, тот покачнулся и полетел прямо на голову Карле.
Ещё миг — и он упадёт на пол и разобьётся на куски!
— Вот смотрите: к-о-л-а. «Кола» по-испански значит «хвост»!
Нэнси так и расплылась в улыбке:
— Значит, два слова по вертикали в этом кроссворде читаются «моно» и «кола», обезьяний хвост!
— Верно, — согласился сеньор Понте, — но какой в этом смысл?
Ответа на этот вопрос никто не мог дать, хотя все думали именно о том же.
— Возможно, — предположила Бесс, — сеньор Агилар по какой-то причине не мог вырезать хвост и ограничился тем, что изобразил его словесно?
— Можно принять как гипотезу, — поддержал её отец Карлы.
— А может быть, у этой породы обезьян какие-то особые хвосты, — сказала Джорджи. — Надо бы найти книгу и проверить. У вас случайно нет книги про обезьян?
— Мне кажется, есть, — ответила сеньора Понте, — но, насколько я знаю, у всех обезьян длинные хвосты. Исключение составляют только человекообразные и бабуины.
— Нэнси, — обратился к девушке сеньор Понте, — мы ещё не слышали ваше мнение. Что вы думаете по этому поводу?
Юная сыщица заговорила медленно:
— Раз на тарелке написано «обезьяний хвост», а сам хвост обрублен, то мне кажется, что именно здесь и надо искать ключ к тайне.
— Ты хочешь сказать, что если мы поймём смысл этого самого хвоста, то придём к указанию на то, где именно наш предок Агилар спрятал нечто весьма ценное? — спросила Карла.
— Да, я так думаю, — ответила Нэнси. — Ещё я думаю, что порода дерева, из которого сделана тарелка, может тоже иметь отношение к тайне. Сеньор Понте, вы не знаете, из какого дерева она сделана?
Отец Карлы покачал головой:
— По правде говоря, я не удосужился даже поинтересоваться этим.
— А у кого мы могли бы выяснить это?
— В Лиме лучший специалист по этим делам — это некто сеньор Хорхе Велес. Он владелец магазина и мастерской, в которой, помимо прочих вещей, делают превосходные деревянные подносы, тарелки, чаши, салатницы, салатные ложки и вилки. Он, конечно, сумеет определить породу дерева, из которого сделана тарелка, И вообще, вам будет просто интересно побывать в этом магазинчике.
— Может быть, вам захочется купить там сувениры и подарки для родных, — добавила мать Карлы.
Нэнси хотелось сразу же отправиться по указанному адресу, но сеньора Понте сказала, что вряд ли магазин открыт в это время — по четвергам сеньор Велес бывал там между четырьмя и семью.
Тарелка была тщательно завёрнута в бумагу, и вся компания около четырёх часов уселась в спортивную машину Карлы. Карла лихо водила машину и умело пробиралась по забитому транспортом деловому центру города. Скоро они были у здания, где размещался магазин сеньора Велеса.
— Какой интересный старинный дом в испанском стиле, — заметила Бесс, разглядывая затейливое обрамление входа.
В магазине двое мужчин расставляли по стеклянным полкам красивые полированные вазы. Один из них, на вид лет пятидесяти, и оказался владельцем магазина. У него были правильные черты лица, подчёркнутые аккуратными усиками и остроконечной бородкой. Волнистые волосы, зачёсанные назад, спускались довольно низко на шею.
Девушки представились, сеньор поклонился и проговорил:
— К вашим услугам, молодые дамы!
Второго человека он представил как Луиса Льосу, своего приказчика. Тому было на вид лет тридцать: мрачноватый, сутуловатый, смуглый, с волосатыми руками, с глазами, которые не выдерживали прямого взгляда. И сеньор Белее, и Луис Льоса говорили по-английски.
Нэнси распаковала тарелку и показала её сеньору Велесу.
— Можете ли вы сказать нам, из какого дерева сделана эта вещь? — спросила она.
Сеньор Белее очень внимательно осмотрел тарелку, даже отколупнул от края крохотный кусочек, посмотрел его на свет и наконец сказал:
— Вещь весьма старинная и весьма необычная. Она вырезана из дерева аррайянес, которое произрастает только в одном месте на земном шаре.
— У нас в Перу? — спросила Карла. Сеньор Белее покачал головой:
— В Аргентине. На краю полуострова есть роща аррайянес. Это довольно далеко.
— В Аргентине! — Нэнси была разочарована.
Она-то надеялась, что дерево какой-то местной породы и что место, где оно произрастает, может оказаться одним из ключей к раскрытию тайны. Теперь её планы рассыпались прахом.
— А в какой части Аргентины растут эти деревья? — допытывалась Карла.
Владелец магазина назвал озеро Нагель-Гуапи и полуостров, вдающийся в него.
— Если вам когда-нибудь случится побывать в тех местах, — добавил он, — вы должны непременно осмотреть рощу аррайянес. Деревья считаются реликтовыми и единственными на свете. Они даже выглядят очень необычно. Сейчас там государственный заповедник и деревья тщательно охраняются. Оттуда и щепочки нельзя вынести. Но я полагаю, что это было не так в те времена, когда вырезали вашу тарелку.
Карла принялась рассказывать сеньору Велесу историю тарелки и её таинственное происхождение. Нэнси обратила внимание на то, что приказчик Луис Льоса приблизился почти вплотную к прилавку, на котором лежала тарелка. В руке у него был раскрытый блокнот, и он явно старался «делать зарисовку вещи. В нём было что-то подозрительное, поэтому, когда он перевернул тарелку на ту сторону, где располагался кроссворд, Нэнси убрала её с прилавка.
— Это не ваша вещь! — твёрдо сказала она.
Луис Льоса бросил на девушку откровенно ненавидящий взгляд. Джорджи тоже заметила, что происходит, и мгновенным движением выхватила блокнот из рук Льосы. Вырвав страничку с зарисовкой, Джорджи с невинным видом положила блокнот на прилавок.
Льоса метнул и в неё ненавидящий взгляд, что-то пробормотал по-испански себе под нос, сунул блокнот в карман и убрался в заднюю комнату.
Наступило неловкое молчание, которое прервал сеньор Белес:
— Мой приказчик подчас проявляет излишнее любопытство, — сказал он извиняющимся тоном.
Нэнси, сконфуженная возникшей ситуацией, поспешила сменить тему беседы.
— Скажите, а в Соединённые Штаты вы экспортируете ваши изделия? — спросила она.
— Да, — ответил владелец магазина. — И довольно много. Главным образом в Нью-Йорк.
На всякий случай Нэнси осведомилась, не случалось ли сеньору Велесу выполнять заказы некоего мистера Гарри Уоллеса.
— Нет, что-то я такого имени не припоминаю, — сказал сеньор Велес, — но я могу проверить.
Он отпер ящик письменного стола, достал толстую тетрадь и открыл на странице, помеченной «У».
— Нет, — подтвердил он наконец, — Уоллес у меня не значится.
Девушки занялись прелестными поделками ручной работы на полках и, кое-что купив, вышли из магазина.
Вернувшись домой, Карла повесила тарелку на стену — где она висела и раньше, до того, как её вывезли в Ривер-Хайтс.
— Я с самого детства любила эту обезьянку! — сказала Карла и спросила подруг, не желают ли они продолжить осмотр городских достопримечательностей.
— Если ты хочешь узнать, не устали ли мы, — так нет, ничуть не устали, — заверила Карлу Бесс.
Все страстно желали продолжить экскурсию по Лиме, а Нэнси добавила:
— Тут же наверняка есть музеи! Давайте походим по музеям и посмотрим, есть ли там экспонаты, украшенные изображениями обезьян, они, конечно же, найдутся и помогут нам понять, отчего у обезьяны на тарелке нет хвоста.
Карла объяснила, что среди городских музеев два специализируются по доколумбийскому искусству.
— Один, кажется, закрыт в это время дня, — продолжила Карла, — но что касается второго, то мы знакомы с его директором. Он живёт неподалёку, можем зайти и договориться, чтобы нас пустили в музей в удобное для нас время. Музей называется «Рафаэль Ларко Эррера».
Но музей оказался открытым, по залам бродила пара посетителей. Супруги явно были американцами. Муж, багроволицый толстяк, размахивал тростью, указывая ею на экспонаты своей жене.
— Я все прекрасно вижу, — говорила жена, — не надо мне ничего показывать. Кончится тем, что ты смахнёшь своей тростью какую-нибудь вещицу с полки, одну из этих древних фигурок!
Муж отвечал ей надменной улыбкой:
— Я сам знаю, как себя вести, и не указывай мне!
Девушки расхаживали между стеллажей, любуясь сотнями образцов старинной керамики и внимательно высматривая тот, на котором нашлось бы изображение обезьяны. Там было множество кувшинов — простых, в форме различных животных, украшенных изображениями животных.
В стеклянных витринах красовались привлекательные старинные женские украшения.
— Девочки! — неожиданно позвала Бесс. — Кто из вас видел такие огромные серьги?
Джорджи уставилась на массивные медные диски, богато орнаментированные бирюзой:
— Боже мой, они весят не меньше тонны!
Они двинулись дальше, сопровождаемые пререканиями мужа и жены, которая все уговаривала его не размахивать тростью.
Нэнси и её подруги тихонько пересмеивались. Карла провела их в узкий промежуток между двумя рядами стеллажей, где были выставлены дорогие старинные украшения. Супруги тоже обозревали их. Приближения девушек они как будто и не заметили.
— Кувшин с обезьяной! — вскрикнула Карла.
Нэнси потянулась к верхней полке, на которую показывала Карла. В ту же самую минуту американец опять взмахнул тростью. Кончик трости задел кувшин, тот покачнулся и полетел прямо на голову Карле.
Ещё миг — и он упадёт на пол и разобьётся на куски!
РИСКОВАННАЯ СКАЧКА
Нэнси ринулась вперёд и поймала кувшин на лету. Все испустили дружный вздох облегчения.
Первой после молчания заговорила жена американца:
— Что я тебе говорила, Чарли? Ты чуть не погубил дорогую старинную вещь! — Она почти кричала на мужа. — Эта трость меня в могилу сведёт!
Она попробовала вырвать её из рук мужа, но тот крепко вцепился в трость.
Схватку прервал смотритель музея, который прибежал на шум. Вежливо, но твёрдо он предложил американцам покинуть помещение. Чарли сразу притих и послушно поплёлся к двери вслед за женой.
Когда они ушли, девушки расхохотались.
— Будь у меня такой муж… — начала Бесс.
— Или будь ты такой женой… — подхватила Джорджи.
Нэнси всё ещё держала кувшин с обезьяной в руках, и смотритель напомнил ей, что экспонаты не полагается трогать или снимать со стеллажей. Однако, как только Джорджи объяснила ему, что тут происходило, он сменил гнев на милость и принялся благодарить Нэнси.
— Грасиас[2], — ответила Нэнси.
Подруги отметили, что Нэнси тщательно осматривала кувшин. Голова животного составляла носик кувшина, но что касается хвоста, то он был просто пририсован сбоку.
— Это тебе что-то дало? — поинтересовалась Карла, когда Нэнси поставила кувшин обратно на полку.
— Вряд ли, — ответила юная сыщица, но принялась расспрашивать смотрителя, есть ли какой-то смысл в том, чтобы изображать обезьян с укороченными хвостами. Тот пожал плечами и сказал, что никогда не задумывался над этим.
Девушки завершили осмотр музея и отправились домой. В ожидании ужина, который в Южной Америке принято подавать довольно поздно, Нэнси и её подруги разговорились с родителями Карлы.
Сначала они подробно рассказали о том, как провели день, а потом сеньор Понте спросил:
— Так что же, Нэнси, есть у вас представление о том, как вы будете разгадывать головоломку? Что вы теперь намерены предпринять?
У Нэнси заблестели глаза.
— О да, — ответила она не без лукавства, — что делать, я знаю, но только это невозможно!
— Нет ничего невозможного, — улыбнулся сеньор Понте. — Расскажите, что вы задумали.
— Путешествие туда, где растут аррайянес.
Бесс и Джорджи так и обмерли от слов подруги. Нэнси явно хватила через край!
Но, к их изумлению, сеньор Понте весьма спокойно воспринял идею Нэнси. Он усмехнулся и сообщил девушкам, что его фирма владеет частным самолётом, который на следующий день должен лететь в Аргентину.
— Собственно, состоится поездка в место, расположенное довольно близко от полуострова, где растут эти деревья.
И он рассказал, что руководители фирмы, в том числе и он сам, летят на трёхдневную конференцию, которая будет сопровождаться соревнованиями по гольфу, и состоится все это в прекрасном отеле «Льяо-Льяо».
— Самолёт доставит нас в Барилоче, а оттуда на машинах мы поедем в этот отель. Место для вас четверых у нас найдётся. Ну как, согласны?
Девушки от восторга лишились дара речи! Наконец, Нэнси нашла в себе силы сказать:
— Сеньор Понте, это же просто замечательно! И вы говорите, что роща аррайянес совсем недалеко от того места?
— Отель стоит на берегу озера Нагель-Гуапи, так что вам останется только нанять лодку и переправиться к роще!
— Отец, — обняла его Карла, — ты просто лапочка! — И увидев удивлённое выражение его лица, добавила: — Лапочка — в Америке так называют людей, которые делают приятные вещи!
— Ну что же, — засмеялся отец, — мне это нравится, можно ввести это слово в обращение и у нас в Перу!
Сеньор Понте предупредил девушек, что самолёт вылетает рано утром, и попросил их быть готовыми. Что касается тарелки, то сеньор Понте считал, что её нужно захватить с собой — на всякий случай.
Ложась в постель в тот вечер, Бесс сказала Джорджи:
— Мне кажется, я просто лопну от возбуждения!
— Моя дорогая толстенькая сестричка, — ухмыльнулась Джорджи, — тебе это будет на пользу, ты немного похудеешь!
Самолёт летел над удивительно красивыми местами — горные вершины под снеговыми шапками, обилие озёр, зелёные низины, на которых паслись стада. Казалось, всему этому не будет конца.
Барилоче оказался прелестным маленьким городком. Его некогда основали швейцарцы, которые застроили его домами, напоминавшими об архитектуре их родной страны.
Не прошло и получаса, как машина остановилась у подъезда отеля «Льяо-Льяо». Большое старинное здание, окружённое чудесным садом, стояло на холме над самым озером.
В центре отеля размещался холл, а вдоль всего здания тянулся широкий коридор. По одну сторону от холла коридор был обрамлён цепочкой магазинчиков. За холлом находилась просторная гостиная, а за ней застеклённая веранда, откуда была видна площадка для игры в гольф.
Первой после молчания заговорила жена американца:
— Что я тебе говорила, Чарли? Ты чуть не погубил дорогую старинную вещь! — Она почти кричала на мужа. — Эта трость меня в могилу сведёт!
Она попробовала вырвать её из рук мужа, но тот крепко вцепился в трость.
Схватку прервал смотритель музея, который прибежал на шум. Вежливо, но твёрдо он предложил американцам покинуть помещение. Чарли сразу притих и послушно поплёлся к двери вслед за женой.
Когда они ушли, девушки расхохотались.
— Будь у меня такой муж… — начала Бесс.
— Или будь ты такой женой… — подхватила Джорджи.
Нэнси всё ещё держала кувшин с обезьяной в руках, и смотритель напомнил ей, что экспонаты не полагается трогать или снимать со стеллажей. Однако, как только Джорджи объяснила ему, что тут происходило, он сменил гнев на милость и принялся благодарить Нэнси.
— Грасиас[2], — ответила Нэнси.
Подруги отметили, что Нэнси тщательно осматривала кувшин. Голова животного составляла носик кувшина, но что касается хвоста, то он был просто пририсован сбоку.
— Это тебе что-то дало? — поинтересовалась Карла, когда Нэнси поставила кувшин обратно на полку.
— Вряд ли, — ответила юная сыщица, но принялась расспрашивать смотрителя, есть ли какой-то смысл в том, чтобы изображать обезьян с укороченными хвостами. Тот пожал плечами и сказал, что никогда не задумывался над этим.
Девушки завершили осмотр музея и отправились домой. В ожидании ужина, который в Южной Америке принято подавать довольно поздно, Нэнси и её подруги разговорились с родителями Карлы.
Сначала они подробно рассказали о том, как провели день, а потом сеньор Понте спросил:
— Так что же, Нэнси, есть у вас представление о том, как вы будете разгадывать головоломку? Что вы теперь намерены предпринять?
У Нэнси заблестели глаза.
— О да, — ответила она не без лукавства, — что делать, я знаю, но только это невозможно!
— Нет ничего невозможного, — улыбнулся сеньор Понте. — Расскажите, что вы задумали.
— Путешествие туда, где растут аррайянес.
Бесс и Джорджи так и обмерли от слов подруги. Нэнси явно хватила через край!
Но, к их изумлению, сеньор Понте весьма спокойно воспринял идею Нэнси. Он усмехнулся и сообщил девушкам, что его фирма владеет частным самолётом, который на следующий день должен лететь в Аргентину.
— Собственно, состоится поездка в место, расположенное довольно близко от полуострова, где растут эти деревья.
И он рассказал, что руководители фирмы, в том числе и он сам, летят на трёхдневную конференцию, которая будет сопровождаться соревнованиями по гольфу, и состоится все это в прекрасном отеле «Льяо-Льяо».
— Самолёт доставит нас в Барилоче, а оттуда на машинах мы поедем в этот отель. Место для вас четверых у нас найдётся. Ну как, согласны?
Девушки от восторга лишились дара речи! Наконец, Нэнси нашла в себе силы сказать:
— Сеньор Понте, это же просто замечательно! И вы говорите, что роща аррайянес совсем недалеко от того места?
— Отель стоит на берегу озера Нагель-Гуапи, так что вам останется только нанять лодку и переправиться к роще!
— Отец, — обняла его Карла, — ты просто лапочка! — И увидев удивлённое выражение его лица, добавила: — Лапочка — в Америке так называют людей, которые делают приятные вещи!
— Ну что же, — засмеялся отец, — мне это нравится, можно ввести это слово в обращение и у нас в Перу!
Сеньор Понте предупредил девушек, что самолёт вылетает рано утром, и попросил их быть готовыми. Что касается тарелки, то сеньор Понте считал, что её нужно захватить с собой — на всякий случай.
Ложась в постель в тот вечер, Бесс сказала Джорджи:
— Мне кажется, я просто лопну от возбуждения!
— Моя дорогая толстенькая сестричка, — ухмыльнулась Джорджи, — тебе это будет на пользу, ты немного похудеешь!
Самолёт летел над удивительно красивыми местами — горные вершины под снеговыми шапками, обилие озёр, зелёные низины, на которых паслись стада. Казалось, всему этому не будет конца.
Барилоче оказался прелестным маленьким городком. Его некогда основали швейцарцы, которые застроили его домами, напоминавшими об архитектуре их родной страны.
Не прошло и получаса, как машина остановилась у подъезда отеля «Льяо-Льяо». Большое старинное здание, окружённое чудесным садом, стояло на холме над самым озером.
В центре отеля размещался холл, а вдоль всего здания тянулся широкий коридор. По одну сторону от холла коридор был обрамлён цепочкой магазинчиков. За холлом находилась просторная гостиная, а за ней застеклённая веранда, откуда была видна площадка для игры в гольф.