Кинг Стивен. Лангольеры

   Обнаружил он и еще одного пассажира — молодой бородатый мужчина разлегся сразу на двух сиденьях самого последнего ряда и шумно храпел, распространяя запах винной лавки.
   В двух рядах от него Альберт обнаружил предмет, который напоминал шагомер или вживляемый стимулятор сердца.
   Он взглянул из дальнего конца самолета на огромный опустевший фюзеляж и тихо пробормотал дрожащим голосом:
   — Да какого черта… Что тут стряслось?
 
   — Я требую объяснить мне, что здесь происходит! — громко заявил человек в джерси. Он вошел в переднюю часть самолета с видом полицейского, готового всех арестовать.
   — В настоящий момент, вы имеете в виду? — сказал Ник Хопвелл, посмотрев на Джерси широко открытыми сияющими глазами. — Похоже на то, что команда улетучилась с остальными пассажирами, но кое в чем нам повезло. Вот здесь мой новый знакомый оказался пилотом, правда, немножечко сам обалдевший, но…
   — Здесь кто-то точно обалдел! — сказал Джерси. — И я намерен выяснить, кто именно! Поверьте! — Он прошел мимо Ника, не удостоив его взглядом, и подошел вплотную к Брайану с самым агрессивным видом. — Ты, я вижу, работаешь на «Гордости Америки», друг?
   — Да, — ответил Брайан. — Только почему бы нам, сэр, не отложить пока что эти вопросы на потом? Сейчас главное…
   — Я скажу тебе, дорогой, что сейчас главное! — заорал Джерси.
   Мелкие брызги слюны осели на щеках Брайана. Он подавил в себе страстное желание схватить этого типа за глотку и повернуть его шею, пока не послышится хруст. — У меня назначена встреча в знаменитом Центре благоразумия с представителями международных банкиров на девять часов утра! Точно на девять! Я заказал билет на эту штуку и не намерен опаздывать! Понятно? Мне нужно знать три вещи: кто несет ответственность за остановку, пока я спал, где была совершена непредусмотренная посадка и почему это было сделано?!
   — А вы не смотрели сериал «Стар Трек»? — неожиданно спросил у него Ник Хопвелл.
   Покрасневшее от возмущения лицо Джерси повернулось туда-сюда. Судя по его выражению, он решил, что англичанин спятил.
   — Что за чушь вы тут несете?
   — Отличная американская программа, — сказал Ник. — Научная фантастика. Исследование иных миров, вроде того, что сидит у вас в голове. Так вот, что я тебе скажу, дурак: если ты сейчас же не заткнешь свою пасть, я с радостью покажу тебе одну шутку мистера Спока. Называется «вулканическая пробка». Слыхал?
   — Ты кто такой, чтобы со мной в подобном тоне разговаривать?! Ты хоть знаешь, кто я?
   — Конечно, знаю, — ответил Ник. — Ты просто кусок собачьего говна, который проник на приличный самолет по фальшивым документам какого-то великого создания. К тому же ты до смерти перепуган. Нам-то что? А ты сейчас наложишь в свои штаны.
   Физиономия человека в джерси апоплексически побагровела, Брайану показалось, что у него вот-вот лопнет голова. Как-то он видел в кино такое. В жизни увидеть подобное желания не было.
   — Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Ты даже не американец!
   Ник сделал молниеносный жест. Брайан не успел заметить — так быстро все произошло. Только что человек в джерси орал в лицо Нику, а тот, подбоченившись, стоял спокойно возле Брайана. В следующий миг нос Джерси был крепко зажат между согнутыми указательным и средним пальцами правой руки Ника.
   Джерси попытался вырваться. Пальцы Ника сжались сильнее… и вдруг его рука начала медленно поворачиваться, словно он заводил будильник… Джерси завопил.
   — Могу и сломить, — тихо заметил Ник. — Поверь — нет ничего легче.
   Джерси дернулся назад, его руки заколотили по рукам Ника.
   Тот повернул круче, и Джерси взвыл от боли.
   — По-моему, ты меня не расслышал. Я говорю, что запросто сломаю тебе его. Понял или нет? А ну, дай знак, что понял.
   И в третий раз завернул ему нос.
   На сей раз Джерси не закричал, а буквально завизжал.
   — Ого! — сказала обалдевшая девушка позади них. — Нос прищемил.
   — Ну так вот, у меня нет времени обсуждать тут с тобой деловые встречи, — тихо проговорил Ник. — У меня также нет времени разбираться с припадком истерики. У нас тут прескверная ситуация. А вы, сэр, ни в коей мере не способны ее разрешить. И я не позволю тебе добавлять нам еще проблем. Поэтому отправляю тебя обратно в салон. Этот джентльмен в красной рубашке…
   — Дон Гаффни, — откликнулся тот. Он выглядел до крайности удивленным
   — не менее чем Брайан.
   — Благодарю вас, — сказал Ник. Он все еще держал нос Джерси своей удивительной хваткой, и Брайан увидел, как из-под его пальцев потекла кровь.
   Теперь Ник подтянул его к себе и заговорил мягким конфиденциальным тоном:
   — Мистер Гаффни проводит тебя. Как только доберешься до салона, мой вшивый друг, сядешь и как следует пристегнешь ремень. Потом, когда этот вот капитан удостоверится в том, что мы не врежемся в гору, в дом или в другой самолет, мы сможем обсудить нашу ситуацию поподробнее. А пока твое вмешательство не является необходимым. Ты все понял, что я тебе сказал?
   Джерси издал стон ярости.
   — Если понял, подними большой палец.
   Джерси поднял большой палец. Ноготь на нем, как заметил Брайан, был аккуратно наманикюрен.
   — Вот и хорошо, — сказал Ник. — И еще одно. Когда я отпущу твой нос, ты можешь замыслить какую-нибудь месть. Мыслить разрешается, все в порядке. Но если вздумаешь что-то предпринять, совершишь ужасную ошибку. Хочу, чтобы ты все запомнил: то, что я сделал с твоим носом, я так же легко смогу сделать с твоими яйцами… Более того, я могу их закрутить так, что, когда отпущу, ты полетишь вертолетиком по салону. Так что удались с мистером…
   — Гаффни, — повторил мужчина в красной рубашке.
   — Верно, Гаффни, извините. Так вот, отправишься с мистером Гаффни. И чтоб без фокусов. Не вздумай. Да просто, если пикнешь, я помогу тебе как следует уяснить, что такое боль. А ну подними большой палец, что понял.
   Джерси затряс большим пальцем с таким энтузиазмом, словно голосовал на шоссе с коликами в животе.
   — Ну, тогда все. — Ник отпустил его нос.
   Тот попятился, глядя на Ника с яростью и недоумением. Он был похож на кота, которого внезапно окатили холодной водой.
   Ярость не тронула Брайана, а вот из-за этого недоумения в нем шевельнулась жалость к Джерси. Потому что он и сам пребывал в недоумении и растерянности.
   Джерси поднял руку и потрогал нос, чтобы удостовериться в его наличии. Из каждой ноздри текла узенькая струйка крови. Кровь попала на кончики его пальцев, и он посмотрел на них, не веря своим глазам. Разинул было рот, но Дон Гаффни предостерег:
   — Не стоит, мистер. Этот парень сделает. Лучше пойдемте со мной.
   Он взял Джерси под руку. Тот попытался слабо сопротивляться, снова раскрыв рот.
   — Напрасно, — сказала ему девушка, выглядевшая обалдевшей.
   Он закрыл рот и позволил Гаффни отвести себя на задний ряд первого класса. Один раз оглянулся с потрясенным выражением на лице и снова заткнул пальцами ноздри.
   Между тем Ник, полностью потерявший всякий интерес к своей жертве, всматривался в иллюминатор.
   — Похоже, мы пролетаем над Скалистыми, — сказал он, — и вроде бы достаточно высоко.
   Брайан тоже посмотрел в иллюминатор. Конечно, Скалистые Горы, где-то над их серединой, судя по всему. Высота на глазок 35 000 футов. Мелани Тревор как раз что-то в этом роде и сказала ему. Так что пока вроде бы все нормально…
   — Давайте-ка помогите мне высадить эту дверь, — сказал он.
   Ник изготовился перед дверью.
   — Ну что, Брайан, позволите мне быть капитаном в этой операции? Опыт у меня кое-какой есть.
   — Милости прошу. — Брайану стало немного любопытно, что это у него за опыт — сворачивать носы и взламывать двери. Видимо, какая-то долгая история.
   — Для начала полезно знать, насколько крепок замок, — сказал Ник. — Если переборщить, можно бомбой влететь в пилотскую кабину. А у меня, честно говоря, что-то нет желания треснуться об какую-нибудь штуку, которая моего веса не выдержит.
   — Я, по правде сказать, не знаю, — честно признался Брайан. — Но не думаю, что замок не так уже прочен.
   — Ладно, — сказал Ник. — Тогда встаньте лицом ко мне, правым плечом к двери, а я — левым.
   Брайан тоже изготовился.
   — На мой счет. Одновременно плечом на счет три. Слегка присядем. Дверь легче поддастся, когда бьешь поближе к замку. Только не изо всей силы, а так — вполсилы. Не выйдет — повторим. Все ясно?
   — Ясно.
   Девушка, пришедшая немного в себя, сказала:
   — Они, наверно, ключ снаружи под ковриком не оставляют? М-м?
   Ник удивленно посмотрел на нее, потом на Брайана.
   — А что, может, и правда — где-то ключ еще припрятан?
   Брайан покачал головой:
   — Боюсь, что нет. Предосторожности против террористов.
   — А! Ну да! — согласился Ник. — Конечно же. — Он посмотрел на девушку и подмигнул ей. — Все равно приходится головой работать, верно?
   Девушка неуверенно улыбнулась.
   Ник повернулся к Брайану:
   — Готовы?
   — Готов.
   — Поехали. Раз… два… три!
   Они одновременно, слегка присев, ударили, и дверь весьма легко распахнулась.
   Там был маленький порожек-выступ, слишком малый для ступеньки. Брайан об него споткнулся носком туфли и, возможно, полетел бы кубарем в кабину, если бы Ник не поймал его за плечо. Этот человек умел действовать молниеносно, как кошка.
   — Порядок, — сказал он скорее себе, нежели Брайану. — Посмотрим, с чем имеем дело.
 
   Кабина была пуста. Когда Брайан увидел ее, у него мороз пробежал по коже. Конечно, хорошо было знать, что 767-й мог лететь тысячи миль на автопилоте, используя информацию, запрограммированную в его навигационной системе, — Богу известно, сколько миль он сам налетал таким образом — но иное дело увидеть пустые кресла пилотов. Вот отчего стало не по себе. За всю свою долгую службу такого ему видеть не доводилось.
   И вот теперь увидел. Контрольные приспособления сдвигались сами собой, внося бесконечно малые коррективы, необходимые, чтобы самолет точно соблюдал намеченный курс. Пульт светился зеленым светом. Два маленьких крылышка на индикаторе твердо держались над искусственным горизонтом. За двумя косыми оконцами миллиарды звезд перемигивались в предрассветном небе.
   — О-о… ничего себе, — тихо произнесла девушка.
   — У-у-и-и, — почти одновременно с ней отозвался Ник. — Ты только посмотри, дружок.
   Ник указал пальцем на наполовину выпитый стаканчик кофе на консоли сервиса слева от сиденья пилота. Рядом лежало надкусанное датское печенье. Брайан тотчас вспомнил свой сон, и вдруг его бросило в дрожь, он буквально не мог совладать с собой.
   — Это произошло быстро, что бы оно ни было, — проговорил он. — И вон там посмотри. И вон.
   Сначала он показал дрожащим пальцем на сиденье пилота, потом на пол у кресла помощника пилота. Две штуки наручных часов поблескивали при свете контрольного пульта: «Роллекс» и электронный «Пульсар».
   — Если вам нужны часы, можете выбирать, — послышался голос позади них. — В салонах их тонны.
   Брайан обернулся через плечо и увидел Альберта Косснера, такого аккуратного и юного в своей черной ермолке и рубашке с надписью «Хард Рок». Рядом с ним стоял пожилой джентльмен в потрепанном спортивном плаще.
   — Что, действительно? — спросил Ник. Впервые, кажется, он несколько был выбит из колеи.
   — Часы, драгоценности, очки, — ответил Альберт. — Еще сумочки. Но самое жуткое там… ну, то, что вышло изнутри людей. Я уверен, изнутри. Искусственные суставы, сердечные стимуляторы и подобное.
   Ник посмотрел на Брайана Энгла. Англичанин заметно побледнел.
   — Я пришел примерно к тому же выводу, что и наш бесцеремонный и шумливый друг, — сказал он, — что наш самолет по какой-то причине, пока я спал, где-то приземлился, и большинство пассажиров и экипаж почему-то вышли.
   — Я бы проснулся, едва началось снижение на посадку, — сказал Брайан.
   — Профессиональная привычка. — Он обнаружил, что не может оторвать взгляда от полувыпитого стаканчика и дважды надкусанного датского печенья.
   — В обычных условиях я бы сказал то же самое, — согласился Ник. — Поэтому решил, что мне в напиток подсыпали снотворного.
   «М-да», — подумал Брайан, — «не знаю, чем этот парень зарабатывает на жизнь, но уж точно не торговлей подержанными автомобилями».
   — Мне снотворного не подсыпали, — сказал Брайан, — потому что я ничего не пил.
   — И я ничего не пил, — сказал Альберт.
   — В любом случае не могло быть ни посадки, ни взлета, пока мы спали,
   — заключил Брайан. — Вы можете лететь на автопилоте, а «конкорд» может даже приземлиться на автопилоте. Но без человека никак не обойтись при взлете.
   — Значит, мы не приземлялись? — спросил Ник.
   — Ни в коем случае.
   — Так куда же они девались, Брайан?
   — Не знаю. — Он прошел к креслу пилота и уселся в него.
 
   Рейс №29 летел на высоте 36 000 футов, как и говорила ему Мелани Тревор, по курсу 090. Через час или два он изменится, когда самолет примет направление точно на север. Брайан взял навигационный журнал, посмотрел на спидометр и быстро проделал ряд вычислений. Потом надел наушники.
   — Денвер-центр, это «Гордость Америки», рейс №29, прием.
   Щелкнул тумблером… и ничего не услышал. Вообще ничего. Ни статического потрескивания, ни болтовни наземной службы, ни звуков других самолетов. Проверил импульсный повторитель: 7700, как и должно быть. Снова переключил тумблер.
   — Денвер-центр, выйдите на связь, пожалуйста. Это «Гордость Америки», рейс №29, повторяю, «Гордость Америки». У меня проблема, Денвер, проблема.
   Переключился на прием. Вслушался.
   И тогда Брайан сделал нечто такое, отчего у Туза Косснера сердце подпрыгнуло от страха: он наотмашь ударил панель под радиооборудованием основанием ладони. «Боинг-767» был чудом технологии, на грани искусства. Таким способом обращаться с подобным оборудованием было недопустимо. А пилот сделал то, что сделали бы вы, когда купленный вами на аукционе и принесенный домой приемник «Филко» не заработал.
   Брайан снова попытался связаться с Денвером. Ответа не получил.
 
   До этого момента Брайан был удивлен и до крайности озадачен. Теперь он начал испытывать страх. Да, он был по-настоящему испуган. До сих пор не было времени испугаться. Хотелось, чтобы так и продолжалось. Теперь это стало невозможным. Он переключил радио на аварийную волну, попытался снова. Никакого результата. Все равно что в Манхэттене набрать по телефону 911 и услышать автоответчик, сообщающий, что все разъехались на уик-энд. Когда просишь помощи на аварийной волне, всегда получишь нужный ответ.
   «По крайней мере, до сих пор», — подумал Брайан.
   Включил УНИКОМ, по которому пилоты частных самолетов получали совет для посадки на ближайших маленьких полосах. Полная тишина. Он вслушивался… и вообще ни звука не слышал. Поверить в это было невозможно. Пилоты-частники всегда болтали между собой, как грачи на телефонных проводах. Девушка с Пайпера интересовалась погодой. Парень с Чессны немедленно отбросит копыта, если кто-нибудь не позвонит его жене и не скажет, что он еще троих везет к ужину. Ребята из Лира требуют от подружки в аэропорту Арвада, чтобы передала всей компашке: «Без паники, ребята! На пятнадцать минут опаздываем, но в Чикаго на бейсбол поспеете».
   Ничего этого не было. Грачи, похоже, улетели, и опустели телефонные провода.
   Снова переключил на аварийную волну ФАА.
   — Денвер, отвечайте! Немедленно отвечайте!! Это рейс №29. Отвечайте, черт бы вас всех подрал!
   Ник тронул его за плечо.
   — Не надо. Спокойнее, дружок.
   — Псы не брешут! — в отчаянии сказал Брайан. — Это же просто невозможно, что такое происходит! Господи, да что же стряслось?! Атомная война, что ли, ети их мать?!
   — Успокойся, — повторил Ник. — Не выходи из себя, Брайан. Какие там псы не брешут?
   — Да эти! Диспетчеры Денвера! Вот этот пес! ФАА — экстренная аварийная служба! Вот кто пес! И УНИКОМ, собака, тоже! Да я никогда…
   Он щелкнул тумблером.
   — На вот, смотри! Это средние волны, понимаешь? Тут станций до хрена, лезут одна на другую, как кролики… и ничего. — Щелкнул другим тумблером, повернулся и посмотрел на Ника, на Альберта Косснера, стоявшего вплотную к нему. — Нет даже радиомаяка… ни единого сигнала.
   — И что это означает?
   — Означает, что у меня нет радиосвязи, нет навигационного маяка Денвера. А приборный щит показывает, что все в полной исправности и работает как часики. Полная чушь. Должно быть чушью.
   Страшная мысль начала формироваться в его голове, всплывая, как распухший утопленник на поверхность реки.
   — Эй, парнишка, посмотри-ка в иллюминатор. Слева от самолета. Что ты там видишь?
   Альберт Косснер заглянул в окно. Долго смотрел.
   — Ничего, — сказал он. — Совсем ничего. Вот остатки Скалистых Гор и начало равнин.
   — Никаких огней?
   — Нет.
   Брайан поднялся на ноги, которые ощущались, как ватные. Долго смотрел в иллюминатор.
   Наконец Ник Хопвелл тихо произнес:
   — Денвер исчез, верно?
   Брайан знал из навигаторских карт и по оборудованию в кабине, что они сейчас летели менее чем в пятидесяти милях к югу от Денвера… но под ними простирался лишь бесформенный ландшафт, который означал начало Великих Равнин.
   — Да, — ответил он. — Денвера нет.
 
   Воцарилась полная тишина в кабине. Потом Ник Хопвелл обернулся к маленькой компании на пороге, состоящей из Альберта, человека в спортивном плаще и девушки. Он хлопнул в ладоши, как воспитатель в детском саду, и стал еще более похожим на него, когда объявил:
   — Ладно, люди! Давайте-ка по местам. Я думаю, нам тут понадобится спокойная обстановка, тишина.
   — А мы и так себя ведем тихо, — возразила девушка вполне резонно.
   — Я так понимаю, джентльмен имеет в виду не столько тишину, сколько уединение, — сказал мужчина в плаще. Он говорил с интонациями весьма воспитанного человека, но его глаза встревоженно остановились на Брайане.
   — Именно это я и имел в виду, — согласился Ник. — Прошу…
   — С ним все будет в порядке? — тихо спросил человек в плаще. — Уж очень он расстроен.
   Ник ответил тем же конфиденциальным тоном:
   — Да. С ним все будет в порядке. Я уж об этом позабочусь.
   — Ладно, дети, пойдемте, — сказал человек в плаще. Одну руку он положил на плечи девушке, другую на плечи Альберта. — Вернемся и сядем. Нашему пилоту предстоит поработать.
   Им незачем было говорить конфиденциально о Брайане. Его можно было сравнить с рыбой, плавающей в речке в то время, как стайка птиц пролетала по небу. Их звук вполне мог достигнуть рыбы, но никакого значения для нее не имел. Брайан продолжал крутить верньер радиоприемника, переключая волны. Все было бесполезно. Нет Денвера, нет Колорадо-Спрингс, нет Омахи. Все исчезло.
   Он чувствовал струйки пота, стекавшие по его щекам, как слезы, ощущал рубашку, прилипшую от пота к спине.
   «От меня смердит, наверно, как от свиньи», — подумал он. — «Или как от…»
   И вдруг пришла новая идея. Он переключился на диапазон военной авиации, хотя правилами это строго воспрещалось. Командование стратегической авиации практически царствовало в Омахе. Уж они-то покинуть эфир не могут. Могут, конечно, наорать на него, чтобы немедленно освободил их частоты, пригрозят доложить о нем в ФАА. Брайан с радостью все это примет. Может быть, окажется первым, кто сообщит им, что город Денвер, судя по всему, отбыл на каникулы.
   — Диспетчер ВВС! Диспетчер ВВС. Это «Гордость Америки», рейс №29. У нас проблема. Большая проблема. Вы меня слышите? Прием.
   И здесь пес не залаял.
   Именно в этот момент Брайан ощутил нечто — словно некая задвижка сдвинулась в самой глубине его сознания и вся структура его логического мышления начала сползать в некую темную пропасть.
 
   Ник Хопвелл хлопнул его ладонью по спине. Брайан слегка подпрыгнул на своем кресле и чуть не вскрикнул от неожиданности. Повернул голову и обнаружил вплотную приближенное лицо Ника.
   «Сейчас схватит меня за нос и начнет крутить», — подумал Брайан.
   Ник не стал хватать его за нос. Он заговорил с тихой сосредоточенностью, не мигая глядя в глаза Брайана.
   — Я вижу в твоих глазах некое выражение, мой друг… Впрочем, мне не было нужды заглядывать тебе в глаза, чтобы знать это. По твоему голосу слышу, по твоей позе в этом кресле вижу. А теперь слушай меня, слушай внимательно: паниковать воспрещается.
   Брайан смотрел на него, завороженный взглядом этих голубых глаз.
   — Ты меня понял?
   С трудом заставил себя ответить:
   — Ребят на мое ремесло не берут, если они паникуют, Ник.
   — Я знаю. Но теперь уникальная ситуация. Ты должен помнить, однако, что здесь в самолете находится дюжина людей, и твоя работа остается той же самой, как и всегда: доставить их вниз в целости и сохранности.
   — Только ты меня не учи, в чем состоит моя работа! — отрезал Брайан.
   — Боюсь, в этом была необходимость, — сказал Ник. — Но сейчас ты выглядишь на сто процентов лучше, должен отметить с превеликим облегчением.
   Брайан не только начал выглядеть лучше, он стал себя и чувствовать лучше. Ник кольнул в самое чувствительное место — в его чувство ответственности.
   «И ведь знал, куда надо ткнуть», — подумал он.
   — Слушай, Ник, а ты чем вообще занимаешься? Я имею в виду, чем на хлеб зарабатываешь, — сказал Брайан дрогнувшим голосом.
   Ник отодвинулся от него и рассмеялся.
   — Атташе британского посольства, старина.
   — Ну да, конечно. Заливай, заливай — так я тебе и поверил.
   Ник пожал плечами:
   — Хм… По крайней мере так написано в моих документах. И меня это вполне устраивает. Если что-то по другому напишут, то скорей всего Механик Ее Королевского Величества. Я исправляю то, что нужно подправить. В данный момент это ты.
   — Спасибо, — ответил Брайан растроганно. — Но я уже в исправности.
   — Тогда порядок. Тогда — что ты намерен предпринять? Сможешь пилотировать без всех этих наземных штучек? Сможешь избежать столкновения с другими самолетами?
   — Я вполне могу и с этим оборудованием пилотировать. А что касается других самолетов, — Брайан показал на экран радара, — то эта хреновина показывает, что никаких самолетов нигде вообще нет.
   — Но могут и быть, — тихо заметил Ник. — Может быть, временно радио и радарные волны по какой-то причине заблокированы. Ты, Брайан, упомянул ядерную войну. Я думаю, если ядерный обмен совершился, мы бы об этом узнали. Все равно это не означает, что какого-то серьезного происшествия не произошло. А тебе известен феномен под названием электромагнитный пульс?
   Брайан вдруг вспомнил Мелани Тревор: «О! Нам еще сообщили, что над пустыней Мохаве — северное сияние. Может быть, пожелаете бодрствовать, чтобы увидеть такое зрелище?»
   Возможно ли такое? Какое-нибудь дурацкое погодное явление?
   Подумал, что такое возможно. Но если и так, почему не слышно было по радио хотя бы обычных статических разрядов? Почему на экране радара не было интерференции волн? Только мертвая чернота. И он не подумал, что «Аврора бореалис» стала причиной исчезновения полутораста-двухсот пассажиров.
   — Так что скажешь? — спросил Ник.
   — Да, ты действительно механик, Ник, — сказал наконец Брайан. — На я не думаю, что здесь электромагнитный пульс. Все оборудование на борту, включая навигационное, работает отлично. — Он кивнул на показания электронного компаса. — Если бы мы пережили электромагнитный пульс, эта штука перевернулась бы вверх тормашками. Но она держит курс намертво.
   — Ну и как? Намерен держать курс на Бостон?
   И с этим вопросом последние остатки паники покинули Брайана.
   «Верно», — подумал он. — «Я теперь капитан этого корабля… и это самое главное. А тебе стоило бы мне напомнить об этом с самого начала, мои друг. Избавились бы от лишних переживаний».
   — Логан — на рассвете, при полном незнании, что там внизу произошло. Не пойдет.
   — Итак, куда мы летим? Или тебе нужно подумать?
   Брайану этого уже не требовалось. Разрозненные мысли начали укладываться в должном порядке.
   — Я не знаю, куда, — сказал он. — И думаю, пора поговорить с пассажирами. С теми немногими, кто остался.
   Он взял микрофон. Именно в этот момент лысый мужчина, который все время спал в салоне делового класса, просунул голову в кабину.
   — Джентльмены, не будете ли вы так добры сказать мне, что случилось со всем обслуживающим персоналом на этом самолете? — спросил он с недоумением. — Я так чудесно поспал… но хотелось бы поужинать.
 
   Дайна Беллман чувствовала себя значительно лучше. Как хорошо, когда вокруг тебя люди и можно ощущать их успокаивающее присутствие. Она сидела с небольшой группой — Альберт Косснер, Лорел Стивенсон, мужчина в поношенном спортивном плаще, который представился как Роберт Дженкинс. Он сообщил им, что является автором более сорока романов с таинственными сюжетами, а теперь летел в Бостон, чтобы произнести речь на собрании любителей мистики.
   — Сейчас, — сказал он, — я оказался в ситуации куда более таинственной и экстравагантной, чем когда-либо мог сочинить.
   Все четверо сидели в центральной секции. Мужчина в джерси находился в правом ряду в нескольких рядах кресел от них. Он продолжал прижимать платок к носу (который уже больше не кровоточил), величественно страдая в одиночестве. Дон Гаффни присел неподалеку, то и дело с беспокойством поглядывая на него. Разок обратился к нему, чтобы узнать его имя. Джерси промолчал, только пристально посмотрел в глаза Дону Гаффни поверх скомканного платочка.