Кинг Стивен. Ночная смена (сборник)

   Холл так и не сказал ему больше ни слова в свое оправдание, резонно решив, что это совершенно бессмысленное занятие.
   Уорвик неожиданно остановился и снова затопал вверх.
   «Что на этот раз», — устало подумал Холл.
   Уорвик действительно собирался сказать что-то еще, но, увидев вдруг крысу, резко вскрикнул:
   — Еще одна! Давай скорее!
   Холл молниеносно метнул банку из-под «Нехи», которую уже держал в руке. Банка была пущена метко и толстая крыса, пучеглазо таращившаяся на них с одного из верхних ящиков, противно пискнула и с глухим звуком грохнулась на пол. Уорвик откинул голову назад и радостно захохотал, когда Холл встал для того, чтобы принести банку назад.
   — Вообще-то я искал тебя специально для того, чтобы поговорить, — сказал, наконец, Уорвик, — на этот раз более дружелюбно.
   — Неужели?
   — Следующая неделя — четвертая неделя июля, — начал Уорвик. — Это значит, что для рабочих, работающих у нас больше года, с понедельника по субботу будут выходные. Для остальных же — сокращенный рабочий день и уборка цехов и территории. На это время у меня есть к тебе одно интересное предложение. Я набираю одну специальную команду. Хочешь неплохо подзаработать?
   — Смотря что нужно делать, — почти не проявляя заинтересованности, пожал плечами Холл.
   — Надо будет вычистить все подвальное помещение. Этим никто не занимался уже двенадцать лет. Работенка, конечно, адская, но мы собираемся использовать брандспойты и отсасывающие насосы.
   — Так почему бы вам не заняться этим самому заодно с советом директоров, раз все так просто?
   Уорвик зло сверкнул глазами:
   — Согласен или нет? Два доллара в час сверх обычной платы. И двойная оплата за сверхурочное время.
   Холл быстро прикинул, что сможет быстро заработать таким образом семьдесят пять долларов, которые как раз были бы ему сейчас очень кстати.
   — Я согласен.
   — Работать будем по ночам. Из-за жары. К понедельнику будь готов. Я на тебя рассчитываю.
   С этими словами Уорвик опять затопал вниз по лестнице. Сделав несколько шагов, он остановился и снова обернулся к Холлу:
   — Ты ведь учился в колледже, не так ли?
   Холл кивнул.
   — О'кей, студент. Буду иметь в виду.
   Уорвик наконец ушел. Холл закурил еще одну сигарету и, сжав в руке банку из-под минеральной воды, стал дожидаться появления следующей крысы. Он попытался представить себе, что представляет собой подвал и в воображении его возникло непроглядная тьма, сырость плесень, зловонный запах гнили и… крысы. Огромное, невообразимое количество крыс. Может быть там есть даже и летучие мыши. Какая гнусность!
   Холл с омерзением швырнул банку об стену и грустно и устало улыбнулся самому себе. Откуда-то издалека донесся зычный голос Уорвика, что есть силы распекающего бедного Висконски.
   О'КЕЙ, СТУДЕНТ. БУДУ ИМЕТЬ В ВИДУ.
   Вспомнив эту фразу, Холл мгновенно перестал улыбаться и сделал глубокую затяжку. Через несколько секунд поступил запрос от Висконски о подъеме груза нейлонового волокна и Холл отправился к своему рабочему месту. Крысы сразу же повылазили из своих ящиков и расселись на их крышках, провожая его немигающими черными глазами. Выглядели они совсем как присяжные в суде.
 
   11 вечера, понедельник.
   Когда вошел Уорвик, одетый в старые рабочие джинсы и высокие резиновые сапоги, его дожидались уже около тридцати шести человек. В этот момент Холл как раз слушал краем уха нудную болтовню Висконски. Гарри Висконски был необычайно толстым, необычайно ленивым и необычайно угрюмым человеком.
   — Ну и работенка нам подвалила, — ныл Висконски, когда вошел Уорвик. — Вот посмотрите, домой мы вернемся с рожами, которые будут чернее, чем самая черная ночь в Персии.
   — О'кей, — бодро начал Уорвик. — Судя по плану подвала, внизу должен быть осветительный кабель с шестьюдесятью лампами. Вот новые лампы, так что света должно быть достаточно для того, чтобы видеть, чем вы там будете заниматься. Итак, парни, — он указал на группу рабочих, сидевших напротив больших сушащихся мотков промасленной бечевы. — Вы займетесь насосами и рукавами для откачки воды, а также рукавами брандспойтов. Рукава длинные. Разматывать их надо будет аккуратно и не менее аккуратно опускать вниз. Работающие с рукавами должны будут стоять вдоль них на расстоянии приблизительно метров в семьдесят. Думаю, будет достаточно. Тех, кто будет работать с брандспойтами, предупреждаю особо: будьте предельно осторожны и внимательно следите за тем, чтобы под струю воды не попал никто из людей, иначе его придется везти, в лучшем случае, в больницу.
   — Кто-нибудь точно изувечится, — снова вполголоса начал канючить Висконски. — Вот посмотрите.
   — А вы, парни, — Уорвик указал на другую толпу людей, в которой были и Холл с Висконски. — Вы будете сегодня головной командой. Разделитесь на пары. На каждую пару — по одной электрической вагонетке, в которых вы будете вывозить наружу то, что не всосет насос. В вагонетках сейчас старая рабочая одежда, всякие негодные железяки от станков и прочий хлам — вываливайте все это барахло у западной стены. Есть кто-нибудь, кто не умеет пользоваться вагонетками?
   Руки никто не поднял. Электрические вагонетки представляли собой небольшие опрокидывающиеся узкоколейные вагончики, приводимые в движение электродвигателем, работающим от автономных аккумуляторов. От длительной эксплуатации у вагонеток отломилось почти все, что только могло отломиться, кроме самого необходимого — включая сидения для рабочих.
   — О'кей, — продолжал тем временем Уорвик, не останавливаясь почти ни на секунду. — Все подвальное помещение разделено на несколько секций, каждая из которых должна быть тщательно вычищена к четвергу. В крайнем случае, закончить должны не позже пятницы. Есть у кого-нибудь вопросы?
   Вопросов не было, все это время Холл пристально вглядывался в лицо шефа и у него почему-то появилось странное предчувствие, что в ближайшее время с Уорвиком обязательно должно что-нибудь произойти. Причем не просто что-нибудь, а что-нибудь очень нехорошее. Мысль эта понравилась Холлу. Уорвика он, мягко выражаясь, недолюбливал.
   — Ну и прекрасно, — закончил на этом Уорвик. — Тогда давайте начинать.
 
   2 часа ночи, вторник.
   Холл очень быстро утомился от бесконечной болтовни Висконски, а более всего — от его совершенно невыносимого нытья. «Напарник» был абсолютно неисправим. Ему не помогла бы, наверное, даже хорошая трепка — она стала бы, скорее, лишь очередным поводом для того, чтобы в очередной раз всласть похныкать.
   Холл понял, что у него просто немного пошаливают нервы и попытался развеселить себя мыслью о том, как он отстегал бы Висконски ремнем по его жирной голой заднице. Такая страшная экзекуция его, наверное, просто убила бы. Несмотря на то, что картинка, нарисованная воображением Холла, получилась довольно забавной, она не вызвала у него даже слабой улыбки из-за очень сильного и малоприятного запаха, царящего вокруг — зловонной смеси запахов застоявшейся и гниющей воды, плесени, тошнотворно воняющих промышленных отходов и еще бог весть чего. В самом начале коридора, в котором они находились вдвоем с Висконски, Холлу сразу бросилась в глаза фантастически-огромная колония бледных поганок, растущих прямо из разрушающегося от времени и сырости бетона.
   Случайно соскользнув с заевшей от ржавчины одной из шестерен вагонетки, которую Холл хотел провернуть, его рука на мгновение коснулась плотных зарослей этих грибов. Они показались ем у… теплыми и мягкими. Их прикосновение было подобно прикосновению человека, страдающего отеком кожи.
   Шляпки грибов, никогда не видевших света, составляли огромный ковер равномерного бледно-желтого шелковистого цвета. То место подвала, в котором находились сейчас Холл и Висконски, имело очень высокий потолок (а выражаясь точнее — низкий пол) и было завалено огромными старыми вышедшими из строя станками, что придавало ему сходство с каким-нибудь кладбищем древних кораблей. Корпуса давно умерших станков, подобно полусгнившим бортам старинных судов, поросли пятнами желто-зеленого мха. Впечатление усиливалось еще больше доносящимся откуда-то издалека шумом воды, с огромной силой вылетавшей из брандспойтов. С равномерным шумом, напоминающим шум прибоя, вода эта стекала по полузасоренным дренажным стокам вниз по направлению к реке.
   Вот, наконец, в поле зрения появились и крысы. Они были невероятно огромными, просто гигантскими!.. Обычные крысы — такие, как наверху — казались бы просто карликами по сравнению с этими чудовищами! Почти не шевелясь, они наблюдали, как потоками воды из работающих где-то на полную мощность брандспойтов смывает их жилища — коробки, ящики, большие жестяные футляры, ворохи бумаги и картона. Глаза их были огромными, выпученными и почти ничего невидящими оттого, что всю жизнь они прожили в кромешной тьме, а тут вдруг в их жизни неожиданно появился свет.
   — Давай остановимся и перекурим, — дрожащим голосом предложил Висконски, совсем сбившись с дыхания от страха. Закурить действительно было кстати. Холл обернулся по сторонам и, убедившись в том, что их никто не видит, прислонился к вагонетке и достал из нагрудного кармана сигарету, протянув одну из них трясущемуся Висконски.
   — Если бы знать раньше, что нас здесь ожидает, я никогда не дал бы Уорвику уговорить меня на такое безумие, судорожно затягиваясь, простонал Висконски. — Эта работа не для ЧЕЛОВЕКА! Но он налетел на меня как сумасшедший именно в тот момент, когда я решил несколько минут вздремнуть, пока не было работы. Он был просто безумен и страшен тогда и я думал, что он просто прибьет меня.
   Холл слушал эту болтовню молча, но тоже думал о Уорвике. О Уорвике… и о крысах. Мысли о них каким-то странным образом переплетались в его сознании, составляя неразделимое целое.
   Судя по всему, крысы видели людей впервые. Они, казалось, относились к их появлению совершенно спокойно и не испытывали никакого страха. Внешне, по крайней мере, это никак пока не проявлялось. Вдруг одна из них приподнялась на задних лапах, совсем как белка, и, приготовившись к нападению, неожиданно метнулась в сторону Холла. Несмотря на то, что их разделяло несколько метров. она преодолела это расстояние одним прыжком и впилась своими острыми зубами в толстую, к счастью, и грубую кожу его левого рабочего ботинка. В какую-то ничтожно-малую долю секунды Холл, наконец, молниеносно осознал, что этих чудовищ здесь не сотни и даже не тысячи, а много более. Вспомнил он и какие ужасные инфекционные заболевания переносятся этими тварями. На какой-то миг в его воображении возникла и отвратительная физиономия Уорвика… Но уже в следующее мгновение, не размышляя слишком долго, он резким и сильным ударом правой ноги отбросил громко взвизгнувшую крысу далеко в темноту.
   Наблюдавший эту сцену широко раскрытыми глазами Висконски снова заскулил дрожащим от страха голосом:
   — Мне нужны де-е-еньги!.. Но ей-богу, приятель, это работа НЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА! Какие жуткие твари!..
   Все время он продолжал испуганно оглядываться по сторонам, ежесекундно дергая головой:
   — Мне кажется, что они понимают все не хуже нас с тобой… А представь себе, что было бы, если бы мы были маленькими, а они, наоборот, большим и…
   — Заткнись! — резким окриком оборвал его словесное недержание Холл.
   Висконски приумолк на время и, испуганно посмотрев на своего напарника, проговорил только:
   — Ну прости, приятель. Я просто…
   Несколько секунд прошли в почти полной тишине, нарушаемой лишь их дыханием, гулким биением сердец и зловещей возней крыс в отдалении. Вдруг раздался пронзительный истеричный визг Висконски, окончательно вышедшего из равновесия:
   — Господи, какая же здесь вонь! Я не могу так!! Эта работа НЕ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА!!!
   Зажмурившись и топая ногами как ребенок, он остервенело тряс вагонетку, схватившись в ее край обеими руками.
   Холл совсем уж собрался отвесить ему хорошую оплеуху. Истерика была сейчас совершенно ни к чему. Вдруг из вагонетки на руку Висконски выполз огромный черный паук. Мгновенно прекратив орать, бедный Гарри совершенно оцепенел и уставился на паука широко раскрытыми от ужаса глазами. Прошло несколько секунд, прежде чем он сообразил, что паука нужно сбросить. Черное мохнатое страшилище упало на рельс с отвратительным неожиданно громким стуком, чем повергло и без того перепуганного насмерть Висконски в настоящий шок, благодаря которому он, наконец, замолк. По-видимому, надолго.
   — Пошли, — вывел его из оцепенения Холл. — Чем быстрее начнем, тем скорее закончим.
   — Надеюсь, — промямлил еле слушающимся языком исстрадавшийся Висконски. — Надеюсь…
 
   4 утра, вторник.
   Перерыв на завтрак.
   Холл и Висконски вместе с двумя или тремя другими мужчинами без особого аппетита жуют свои сандвичи, держа их черными от почти несмывающейся грязи руками. Грязь эту, глубоко въевшуюся в поры кожи, невозможно смыть сразу и до конца даже с помощью специальных сильнодействующих смывающих средств, которых на заводе предостаточно. Холл ест, поглядывая на конторку шефа, за стеклами которой Уорвик с аппетитом поглощает холодные гамбургеры, запивая их горячим кофе.
   — Рэй Апсон работать больше не хочет и отправился домой, — послышался голос Чарли Брочу.
   — Не может справиться с тошнотой? — спросил кто-то. — Меня тоже чуть не вырвало сначала.
   — Нет. Прежде, чем его вырвало, его сильно поранила крыса. Просто растерзала ему почти всю правую руку, пока удалось ее прибить.
   — Да ну! — удивился Холл, оторвав взгляд от Уорвика, которого пристально рассматривал до этого.
   — Да, — кивнул головой Брочу. — Я был с ним в одной паре и то, что я увидел, было одной из самых жутких вещей, которые доводилось видеть мне в жизни. Крыса выскочила из дыры в одном из этих ящиков, в которых свалена старая рабочая одежда. Тварь эта была, пожалуй, даже больше, чем кошка. Одним прыжком она намертво вцепилась ему в руку зубами и когтями и с остервенением принялась рвать мясо так, что только клочья полетели.
   — Господи! — прошептал, зеленея один из присутствующих.
   — Да, — с шумом выдохнул Брочу. — Рэй визжал как женщина и я не осуждаю его за это. Даже нет — он верещал как свинья, которую режут. И вы думаете, эта тварь отцепилась от него? Нет, ребята. Мне пришлось три или четыре раза хорошенько огреть ее здоровенной доской, прежде чем удалось оторвать ее от бедного Рэя. Парень чуть с ума не сошел. Он выхватил доску у меня из рук и колотил ею по крысе, которая давно уже испустила дух, до тех пор, пока она не превратилась в кровавые клочья шерсти, Это было ужасно! Одно из самых мерзких зрелищ в моей жизни. Уорвик перевязал ему руку и отправил домой, посоветовав прямо с утра показать ее врачу.
   — Ублюдок! — послышался чей-то голос. — Добреньким прикидывается.
   Уорвик, как будто услышав сказанное в свой адрес, допил последний глоток своего кофе, встал, потянулся и вышел из своей конторки наружу.
   — Пора за работу, ребята.
   Люди поднимались на ноги медленно, не спеша дожевывая свои завтраки и изо всех сил стараясь оттянуть тот момент, когда надо будет снова спускаться вниз. Очень и очень неохотно брались они руками за поручни металлической лестницы, ведущей в подвал.
   Уорвик, проходя мимо Холла, хлопнул его по плечу и, мило улыбнувшись, поинтересовался:
   — Ну как, студент?
   Ответа на свой вопрос он, конечно, не ждал,
   — Пошевеливайся! — резко кинул Холл Висконски, возившемуся со шнурком своего ботинка. Они оставались уже почти последними из тех, кто еще не спустился в этот проклятый подвал.
 
   7 утра, вторник.
   Холл и Висконски поднимались наружу вместе. Глядя на этого потешного толстяка, Холл с удивлением поймал себя на мысли о том, что они начинают становиться похожими друг на друга. Похожими как-то странно и почти совсем неуловимо. Висконски, уныло тащившийся сзади, был комично грязен. Его толстое одутловатое лицо было чумазым — совсем как у мальчишки, которому только что хорошо досталось в уличной потасовке.
   Люди шли мрачной молчаливой толпой. Не было слышно даже обычных для такого момента грубых шуточек вроде того, кто пригрел сегодня жену Тони, пока ее муженек добросовестно добывал доллары в семейный бюджет. Не было слышно вообще ничего, кроме угрюмого сопения и усталого топота десятков ног. Время от времени кто-нибудь с омерзением сплевывал на и без того ужасно грязный пол.
   — Хочешь, подброшу тебя до дома? — нерешительно спросил Холла Висконски.
   — Спасибо.
   За все время, пока они ехали по Милл-стрит до самого моста, они не обменялись ни единым словом. Только кинули друг другу «Пока», когда Холл выходил из машины у подъезда дешевых меблированных комнат, в которых он снимал тогда крохотную убогую каморку.
   Холл направился сразу в душ, все еще думая о Уорвике и стараясь понять, почему мысли об этом человеке преследуют его так навязчиво и даже почти постоянно. Больше всего его тревожило то, что в последнее время у него появилось очень странное ощущение, что они связаны с ним теперь какой-то невидимой и очень прочной нитью.
   Холл был измотан настолько, что заснул сразу же, как только коснулся головой подушки, но сон его был очень плохим и беспокойным: ему снились крысы.
 
   Час ночи, среда.
   Сегодня Холл опять работал в паре с Висконски, но на этот раз — на брандспойте. Это было намного лучше, чем копаться в том дерьме, которым они уже успели пропитаться за два предыдущих дня. К тому же, намного безопаснее — крысы просто не осмеливались показываться в поле зрения Холла, держащего в руках насадку мощного брандспойта, Из нее вырывалась настолько сильная струя воды, что она вполне могла изувечить и даже убить человека, не то что крысу. Висконски сновал между Холлом и насосом, поправляя шланг и отключая время от времени давление, что означало недолгую паузу для перекура перед тем, как приступить к следующей секций.
   Работа продвигалась медленно и Уорвик был очень недоволен. Закончить все к четвергу не удавалось уже никак.
   В одной из очередных секций была дикая свалка самого разнообразного конторского оборудования и принадлежностей времен, наверное, прошлого века. Во всех углах этого довольно большого помещения были свалки из беспорядочно сваленных в кучи старомодных конторок с откидывающимися крышками, больших покрытых плесенью бухгалтерских книг, массивных связок платежных документов. Особенно много было стульев с отломанными ножками и продавленными или вовсе оторванными сидениями — настоящий рай для крыс. Десятки этих тварей шныряли по невообразимым лабиринтам этих гигантских куч. Это видны были только десятки, а сколько их было внутри — просто страшно подумать. Все это непрерывно сопровождалось невообразимым и совершенно омерзительным гортанным писком этих гнусных созданий. После того, как двое из работавших неподалеку людей подверглись нападению с их стороны, все остальные работать отказались до тех пор, пока Уорвик не снабдил всех длинными перчатками из толстой резины, которые выдавались на заводе только людям, работавшим непосредственно с кислотами.
   Холл и Висконски уже почти дотянули до этой секции свой шланг, как вдруг из двери навстречу им выскочил белобрысый здоровяк Кармайкл, чуть не сбив обоих с ног. Кармайкл что есть силы колотил себя по могучей груди огромными кулаками.
   Все произошло настолько быстро, что Холл не сразу даже заметил, что на груди у Кармайкла болтается огромная крыса с торчащей в разные стороны серо-седой шерстью и со страшными выпученными черными блестящими глазами. Крыса мертвой хваткой вцепилась зубами в грудь Кармайкла и с остервенением лупила его мощными задними лапами по животу. Кармайклу удалось, наконец, оглушить крысу и сбросить ее на пол. Но в ее зубах, кроме лоскута рубахи, остался огромный кусок мяса из груди ее жертвы. Из страшной глубокой раны Кармайкла почти у самой шеи сильно сочилась кровь. Лицо его было дико перекошено от боли и злости. Через несколько секунд его начало сильно рвать.
   Чудом не растерявшийся Висконски успел тем временем сбегать назад и включить давление.
   По рукаву зашелестел мощный поток воды. Холл направил насадку на лежащую на полу крысу. Крыса была, судя по облезающей шерсти, очень старой, но, все же, необычайно большой. Оглушенная могучими кулаками Кармайкла, она валялась совершенно без движения и только судорожно подергивала лапами, крепко сжимая в зубах страшный кусок человеческого мяса.
   Ревущая струя воды, со страшной силой вырвавшаяся из насадки брандспойта, почти разорвала ее пополам, а еще через мгновение то, что еще несколько секунд назад было страшным чудовищем, со звонким шлепком влепилось в противоположную стену.
   Тут вдруг неожиданно появился Уорвик. На его губах играла едва заметная зловещая ухмылка. Он подошел к Холлу и похлопал его по плечу:
   — Это поинтереснее, чем швыряться пивными жестянками по безобидным крыскам наверху. А, студент?.
   — Эта еще не самая большая, — подобострастно поддакнул Висконски. — Чуть больше фута в длину.
   — Направь-ка лучше струю вон туда, — Уорвик указал на огромную свалку сломанной мебели в углу. — А вы, парни, отойдите-ка подальше в сторону.
   — С удовольствием, — неудачно попытался пошутить кто-то.
   Кармайкл грозно шагнул в сторону Уорвика. Его побледневшее и еще больше исказившееся от боли лицо было сурово и полно решимости постоять за себя.
   — Я требую компенсации за это! — и он показал Уорвику свою ужасную рану. — Я требую…
   — Разумеется, — противно улыбаясь, оборвал его на полуслове Уорвик. — Свое ты получишь. А сейчас пошел прочь, пока не попал под струю!
   Кармайкл с достоинством отошел в сторону и, прижимая к груди руку, поплелся в сторону выхода из подвала. Холл направил норовившую все время вырваться у него из рук насадку на груду старой мебели. Мощная струя пенящейся воды с треском ударила в дерево и разнесла в щепки конторку и два стула, оказавшихся на ее пути первыми. В ту же секунду из кучи бросилось в разные стороны совершенно невообразимое количество крыс. Таких огромных крыс Холл не видел никогда в жизни. Все вокруг, как один, вскрикнули от отвращения и ужаса. Глаза у этих тварей были невероятно большими и блестящими, а туловища — жирными и лоснящимися. Взгляд Холла остановился на одном из этих омерзительных созданий природы. Размером оно было с полуторамесячного упитанного щенка какой-нибудь очень крупной породы собак. Холл, как завороженный, не мог отвести глаз от этого чудовища. Это был настоящий шок даже для такого сильного человека, как он. Холл, не отрывая взгляда от крысы, почувствовал, что в глазах у него начинает темнеть, а насадка брандспойта медленно опускается вниз в его слабеющих и трясущихся крупной дрожью руках.
   — О'кей, — окликнул его Уорвик. — Продолжаем! Теперь давай вон по той куче!
   Вдруг послышался громкий возмущенный голос одного из рабочих по имени Сай Иппестон:
   — Я нанимался работать, а не для того, чтобы меня загрызли здесь эти твари!
   Впервые Холл увидел этого парня на заводе всего с неделю назад и был знаком с ним совсем немного. Несмотря на свой высокий рост, Сай был, в общем-то, еще мальчишкой. Из тех, что вечно носят бейсболки и бейсбольные же рубашки.
   — Это ты, Иппестон? — как бы не узнав его сразу, удивленно спросил Уорвик.
   Парень немного смутился, но, все же, отважно вышел вперед из напряженно молчащей толпы угрюмо и испуганно озиравшихся по сторонам людей.
   — Да, это я. С меня довольно крыс! Я нанимался чистить подвал и вовсе не хочу заразиться тифом или чем-нибудь еще в этом роде. Можете вычеркнуть меня из списка желающих.
   Из-за спины его послышался одобрительный гул толпы. Висконски посмотрел на Холла, но тот в этот момент как раз возился с насадкой, проверяя плотность ее соединения с рукавом. Насадка эта выглядела как дуло сорокапятимиллиметрового артиллерийского орудия и даже при самом слабом напоре воды вполне могла отбросить человека струей на несколько метров.
   — Так ты хочешь получить расчет, Сай? Я правильно тебя понял?
   — Пожалуй, — ответил Иппестон.
   Уорвик кивнул головой.
   — О'кей, щенок. Проваливай. Убирайтесь все, кто считает так же, как этот недоносок! Здесь вам не профсоюз — не рассчитывайте! Проваливайте! И не вздумайте потом когда-нибудь возвращаться обратно! Я лично прослежу за тем, чтобы вас никогда больше не взяли на завод!
   — Не слишком ли вы горячитесь, сэр? — невозмутимо промурлыкал пришедший, наконец, в себя Холл.
   Уорвик резко обернулся к нему:
   — Ты что-то сказал, студент?
   В ответ Холл вежливо улыбнулся и произнес еще более отчетливо:
   — Да нет, ничего, мистер Уорвик. Просто горло прочистил.
   — Тебе что-то не нравится? — тоже пытаясь улыбаться, поинтересовался Уорвик.
   Холл молчал.
   — О'кей, продолжаем! — рявкнул Холл. — Теперь давай по той куче!
 
   2 ночи, четверг.
   Холл и Висконски работали сегодня опять на вагонетке, вывозя на ней мусор наружу. Груда этого мусора вперемешку со зловонной грязью у западной стены недалеко от вентиляционной шахты выросла уже до невообразимых размеров, а работа не была закончена еще и наполовину.
   В этот день вся Америка наверху праздновала День Независимости.
   — С праздником тебя, — поздравил Висконски Холла, когда они прервались для очередного перекура.
   Работали они в этот момент рядом с северной стеной подвала, довольно далеко от выхода из него. Освещение было очень тусклым, а замысловатая акустика подвала создавала впечатление, что люди, работавшие там помимо Холла и Висконски, находились где-то, по крайней мере, в нескольких милях от них.
   — Спасибо, — ответил Холл, прикуривая сигарету. — Что-то мало я видел крыс сегодня.
   — И я тоже, — поддакнул Висконски. — И все остальные говорят, что они все куда-то запропастились. Может быть, они стали поумнее?
   Холл и Висконски стояли в конце длинного извивающегося прохода, образованного беспорядочно наваленными в кучи огромными бухгалтерскими книгами многолетней давности, связками старых счетов и ящиками с изношенной когда-то еще очень давно рабочей одеждой. Били здесь еще два огромных ткацких станка.
   — Этот Уорвик… — начал было, сплюнув, Висконски.
   — Как ты думаешь, куда они все подевались? — перебил его Холл. Вопрос был обращен, скорее, к самому себе. — Не в кирпичные же стены…
   Он посмотрел на влажную осыпающуюся кирпичную кладку, опирающуюся на огромные каменные блоки у основания. Это было, конечно, совершенно невозможно.
   — Может быть, их всех смыло в реку и они утонули? — высказал придурковатое предположение Висконски.
   Вдруг мимо них неожиданно пролетело что-то большое, черное и хлопающее крыльями. Висконски испуганно вскрикнул и прикрыл голову руками.
   — Летучая мышь, — спокойно констатировал Холл, глядя на перепуганную физиономию Висконски, испуганно выглядывающую из под судорожно скрюченных рук.