Кинг Стивен. Темная башня - 3 (Бесплодные земли)

   Сюзанна крепко сжала губы и на мгновение понурила голову. Вновь вскинув глаза на собеседников, молодая женщина продолжала:
   - Б_е_л_ы_х_ мальчишек. Шла с ними на стоянку, в машину, обжималась по-всякому, но давать не давала, крутила динамо. Ноги в руки - и привет. Эти стоянки... они тоже были Свалка. Опасная игра, но молодость, проворство и подлость натуры позволяли Детте пускаться во все тяжкие и наслаждаться. Позднее, в Нью-Йорке, она пристрастилась воровать в магазинах... про это вы знаете. Оба. Она всегда выбирала большие универмаги, торгующие галантереей, - "Мэйси", "Гимбел", "Блумингдэйл" - а крала ерунду, безделушки. И, надумав кутнуть таким манером, говорила себе: "Двину-ка я нынче на Свалку. Тисну у белых какое-нибудь говно. Потырю какую-нибудь напамять, а потом возьму да раскокаю это паскудство".
   Сюзанна умолкла, глядя в огонь. Губы у нее дрожали. Когда она вновь оторвала взгляд от костра, Роланд и Эдди увидели, что в глазах молодой женщины стоят слезы.
   - Не купитесь на то, что я реву. Я все помню - и что я делала, и с каким _н_а_с_л_а_ж_д_е_н_и_е_м_. Наверное, я плачу потому, что знаю - при соответствующем стечении обстоятельств я бы опять взялась за старое.
   Казалось, Роланд заново обрел малую толику прежней невозмутимости, свойственного ему непостижимого самообладания.
   - У меня на родине, Сюзанна, говаривали так: "Умному вору во всякую пору благоденствие".
   - По-моему, стянуть пригоршню бранзулеток большого ума не надо, отрезала она.
   - Тебя хоть раз изловили?
   - Нет...
   Стрелок развел руками, словно говоря: "То-то и оно".
   - Выходит, для Детты Уокер Свалкой была всякая параша? - спросил Эдди. - Поганые ситуевины, поганые моменты, всякая грязь? Так или нет? Потому как, по-моему, _ч_т_о_-_т_о_ тут не то.
   - Грязь... и блаженство. _Я_р_к_и_е_ мгновения жизни... в те минуты она... она _п_р_и_д_у_м_ы_в_а_л_а _с_е_б_я _з_а_н_о_в_о_ - наверное, можно так сказать. Впечатляющие мгновения... но бесплодные, потраченные впустую. З_а_г_у_б_л_е_н_н_ы_е_. Впрочем, все это не имеет отношения к призрачному мальчику Роланда, не так ли?
   - Быть может, нет, - сказал Роланд. - Видите ли, и в моем мире тоже существовала Свалка. И у нас это словечко тоже было просторечным. Да и толковалось весьма похоже.
   - Что оно означало для тебя и твоих друзей? - спросил Эдди.
   - Смысл его слегка менялся сообразно обстоятельствам. "Свалкой" могли назвать кучу отбросов. Или бордель. Или притон, куда ходят играть на деньги или жевать бес-траву. Однако самое распространенное, самое обычное значение этого слова, какое я знаю, - оно же и самое простое.
   Стрелок посмотрел на своих собеседников.
   - Свалка - место запущенное и необитаемое, - сказал он. - Свалка это... это бесплодные земли.
   15
   Теперь дров в костер подбросила Сюзанна. На юге ослепительно и ровно горела Праматерь. Из усвоенного в школе Сюзанна знала, что это значит: Праматерь - не звезда, а планета. "Венера? - подивилась она. - Или солнечная система, частью которой является этот мир, - иная, как и все прочее?"
   Сюзанну вновь захлестнуло уже знакомое ощущение нереальности происходящего - ощущение, что это непременно должен быть сон.
   - Продолжай, - попросила она. - Что произошло после того, как голос предостерег тебя насчет Свалки и мальчугана?
   - Я поступил, как меня учили поступать, если со мной когда-нибудь случится нечто подобное: ударил кулаком в дыру, откуда сыпался песок. И вытащил кость, челюсть... но не эту. Кость, извлеченная мною из стены на постоялом дворе, значительно превосходила ее размерами и почти наверняка принадлежала одному из Великих Пращуров.
   - Что с ней стало? - спокойно спросила Сюзанна.
   - Однажды ночью я отдал ее мальчику, - сказал Роланд. Пламя костра расцвечивало его щеки узором жарких оранжевых бликов и пляшущих теней. Как защиту... своего рода амулет. Позднее мне показалось, что она уже сослужила свою службу, и я ее выбросил.
   - А это-то тогда чья челюсть, Роланд? - спросил Эдди.
   Держа кость на весу, Роланд долго, задумчиво смотрел на нее, потом вновь бросил ее к себе на колени.
   - Потом, когда Джейк уже... после того, как он погиб... я нагнал человека, которого преследовал.
   - Уолтера, - вставила Сюзанна.
   - Да. У нас состоялась беседа... _д_о_л_г_а_я_ беседа. В какой-то миг я уснул, а когда проснулся, Уолтер был мертв. Мертв по меньшей мере сотню лет, а быть может, и больше. От него остались лишь кости, что, в общем, подходило к обстановке, ибо местом нашей беседы Уолтер избрал погост.
   - Да уж, долгонький вышел разговор, ничего не скажешь, - сухо заметил Эдди.
   Тут Сюзанна слегка нахмурилась, но Роланд только кивнул.
   - Долгий-предолгий, - сказал он, глядя в костер.
   - Утром ты очухался и к вечеру того же дня вышел к Западному Морю, сказал Эдди. - А ночью нагрянули те страшенные омары, да?
   Роланд снова кивнул.
   - Да. Но прежде, чем покинуть голгофу, где мы с Уолтером говорили... или грезили... или что уж это было... я взял от его остова вот это. Стрелок поднял кость, и оранжевый свет вновь скатился с мертвого оскала.
   "Челюсть Уолтера, - подумал Эдди, и его пробрал легкий озноб. Челюсть человека в черном. В следующий раз, когда тебе взбредет в голову, что Роланд, может быть, обычный мужик, каких пруд пруди, вспомни о ней, Эдди, мальчик мой. Он все это время таскал ее с собой, словно какой-то... людоедский трофей. Бо-оже".
   - Я помню, о чем подумал, когда взял себе эту кость, - продолжал Роланд. - Помню очень хорошо; это единственное сохранившееся у меня воспоминание о том времени, какое не сбивает меня с толку. Я подумал: "Я спугнул удачу, выбросивши то, что нашел, когда встретил мальчугана. Эта кость заменит мне ту". Тогда только я услыхал смех Уолтера - злобное, гаденькое хихиканье. И голос его я тоже услышал.
   Сюзанна спросила:
   - Что сказал Уолтер?
   - "Слишком поздно, стрелок", - сказал Роланд. - Вот что он сказал. "Слишком поздно - отныне и вовеки удачи тебе не будет. Таково твое _к_а_".
   16
   - Хорошо, - наконец подал голос Эдди. - Основной парадокс мне понятен. Твои воспоминания разделились...
   - Не _р_а_з_д_е_л_и_л_и_с_ь_. _У_д_в_о_и_л_и_с_ь_.
   - Ладно, пусть так; это почти то же самое, разве нет? - Эдди подхватил прутик и тоже нарисовал на песке маленькую картинку:
   Он потыкал в левую часть прочерченной в земле бороздки.
   - Вот твои воспоминания о том, что происходило до твоего прихода на постоялый двор, - одна черта.
   - Да.
   Эдди потыкал прутиком в линию справа.
   - А это - о том, что случилось после того, как ты вышел из-под земли по другую сторону гор, на погост, туда, где тебя ждал Уолтер. _Т_о_ж_е одинарная черта.
   - Да.
   Указав на середину рисунка, Эдди затем заключил ее в неровный, грубо очерченный круг.
   - Вот что тебе надо сделать, Роланд - изолировать этот двойной участок. Мысленно огородить его частоколом, да и забыть. Это же е_р_у_н_д_а_! Дело прошлое - что оно может _и_з_м_е_н_и_т_ь_? Было и б_ы_л_ь_е_м _п_о_р_о_с_л_о_...
   - Да нет же. - Роланд поднял кость на ладони, демонстрируя ее своим собеседникам. - Коль мои воспоминания о мальчике Джейке ложны - а я знаю, что это так - _о_т_к_у_д_а_ у _м_е_н_я _э_т_о_? Я взял ее взамен выброшенной мною кости... но выброшенная мною кость происходила из погреба на постоялом дворе, а согласно тому ходу событий, который я с уверенностью полагаю истинным, НИ В КАКОЙ ПОГРЕБ Я НЕ СПУСКАЛСЯ! И не говорил ни с каким демоном! Я отправился дальше один, прихватив с собой свежей воды, _и т_о_л_ь_к_о_!
   - Послушай-ка, Роланд, - серьезно проговорил Эдди, - одно дело, если челюсть, которую ты крутишь в руках, и есть та самая, с постоялого двора. Но разве не может быть, что все это - постоялый двор, пацан, Говорящий Демон - твои глюки, и ты забрал у бедняги Уолтера челюсть просто потому, что...
   - Нет, не глюки, - перебил Роланд. Его блекло-голубые глаза снайпера остановились сперва на Эдди, потом на Сюзанне, а затем стрелок сделал нечто, явившееся полной неожиданностью для обоих молодых людей... и (Эдди готов был в этом поклясться) для него самого.
   Роланд швырнул кость в костер.
   17
   Мгновение она просто лежала в пламени - белый осколок далекого прошлого, изогнутый в жутковатой призрачной полуулыбке, - и вдруг багряно заполыхала, обдав поляну ослепительным алым светом. Дружно вскрикнув, Эдди с Сюзанной вскинули руки к лицу, защищая глаза от нестерпимого сверкания.
   Кость начала меняться. Не плавиться - _м_е_н_я_т_ь_с_я_. Зубы, схожие с покосившимися надгробиями, слипались в глыбки; мягкий изгиб верхней дуги распрямился, кончик резко отогнулся книзу.
   Уронив руки на колени, разинув рот, Эдди изумленно впился глазами в кость, которая больше не была костью. Она окрасилась в цвет расплавленного металла. Зубы превратились в три перевернутых V; среднее было больше тех, что по краям. И внезапно Эдди увидел, чем хочет стать кость, - так же, как он разглядел в древесине пня пращу.
   Ключ, подумал он.
   "Ты должен запомнить форму, - мелькнула лихорадочная мысль. - Должен. Д_о_л_ж_е_н_".
   Взгляд Эдди отчаянно заскользил по бородке - три выемки, три перевернутых V; то, что в центре, пошире и поглубже соседних. Три выемки... а самая последняя - с закорючкой, с этаким неглубоким строчным s...
   Потом пламенеющие очертания вновь изменились. Кость, превратившаяся в некое подобие ключа, стянулась, собралась яркими перекрывающимися лепестками и темными, бархатистыми, как безлунная летняя полночь, складками. Мгновение Эдди видел розу - победоносную алую розу, какая могла бы цвести на заре первого дня этого мира, созданье неизмеримой, неподвластной времени красоты. Эдди взирал, и сердце его было открыто. Словно там, в огне, нежданно воскреснув из мертвой кости, сгорала вся любовь, вся жизнь - сгорала, ликуя, в своей поразительной зарождающейся дерзости объявляя отчаянье миражем, а смерть - сном.
   "Роза! - проносились у Эдди в голове несвязные мысли. - Сперва ключ, потом роза! Смотри! Смотри же - вот открывается путь к Башне!"
   В костре сипло треснуло. Наружу, разворачиваясь веером, полетели искры; к звездному небу рванулись языки пламени. Сюзанна взвизгнула и откатилась в сторону, сбивая с платья оранжевые точки. Эдди не шелохнулся. Он сидел, прикованный к месту своим видением, в цепких объятиях чуда и великолепного и ужасного, не заботясь о пляшущих по коже искрах. Потом пламя вновь осело.
   Ни кости.
   Ни ключа.
   Ни розы.
   "Запомни, - велел он себе. - Запомни эту розу... и форму ключа".
   Сюзанна всхлипывала от ужаса и потрясения, но, на миг пренебрегши ею, Эдди отыскал палочку, которой они с Роландом рисовали. И трясущейся рукой вывел на земле очертания, явившиеся ему в огне:
   18
   - Зачем? - наконец спросила Сюзанна. - Бога ради, зачем - и что это было?
   Минуло пятнадцать минут. Пламени костра позволили пригаснуть; рассыпавшаяся горячая зола частью была затоптана, частью потухла сама. Эдди сидел, держа жену в объятиях: Сюзанна, устроившись впереди, откинулась к нему на грудь. Чуть поодаль, в сторонке, Роланд, подтянув колени к груди, угрюмо всматривался в жаркие красно-оранжевые уголья. Насколько мог судить Эдди, метаморфоз кости никто, кроме него, не заметил. И Роланд, и Сюзанна увидели нестерпимое сияние ее сверхнакала; Роланд, кроме того, видел, как кость взорвалась (или схлопнулась? этот термин, с точки зрения Эдди, точнее отражал то, чему он стал свидетелем), но и только. Или так молодому человеку казалось. Роланд, однако, порой делался скрытен, а уж коли он решал держать свои намерения в секрете, то секрет этот оказывался поистине _с_т_р_о_ж_а_й_ш_и_м_ - Эдди знал это по собственному горькому опыту. Он задумался, не рассказать ли остальным, что он видел (или _п_о_л_а_г_а_л_, будто видел), и решил, по крайней мере до поры до времени, держать язык за зубами, а рот - на замке.
   Никаких признаков самой челюсти в костре не было - ни осколочка.
   - Затем, что у меня в голове заговорил вдруг властный голос, молвивший: "ты должен", - ответил Роланд. - То был голос моего отца; в_с_е_х_ моих праотцов. Когда слышишь подобный голос, не повиноваться - и немедля - немыслимо. Так меня учили. Касательно же того, что это было, сказать ничего не могу... по крайней мере, сейчас. Знаю только, что последнее слово кости прозвучало. Я пронес ее через все, чтобы его услышать.
   "Или увидеть, - подумал Эдди и еще раз сказал себе: - Запомни. Запомни розу. Запомни форму ключа".
   - Она чуть нас не спалила! - Сюзанна говорила устало и раздраженно.
   Роланд покачал головой.
   - По-моему, это больше походило на потешные огни, какие бароны, бывало, запускали в небо на приемах по случаю проводов старого года. Яркие и пугающие, но не опасные.
   Эдди посетила некая мысль.
   - Роланд, а двоиться у тебя в мозгах не перестало? Не отлегло, когда эта кость... э-э... взорвалась, а?
   Он был почти убежден, что теперь-то все в порядке; во всех фильмах, какие он смотрел, такая грубая шоковая терапия почти всегда срабатывала. Но Роланд отрицательно мотнул головой.
   Сюзанна в объятиях Эдди пошевелилась:
   - Ты сказал, что начинаешь понимать.
   Роланд кивнул.
   - Да, так мне кажется. Если я прав, мне страшно за Джейка. Где бы, в каком бы _к_о_г_д_а_ он ни был, мне страшно за него.
   - Что ты хочешь сказать? - спросил Эдди.
   Роланд встал, отошел к свернутым шкурам и принялся расстилать их.
   - Для одного вечера историй и волнений довольно. Пора спать. Утром мы пойдем вспять по следу медведя и посмотрим, нельзя ли отыскать портал, который он был приставлен охранять. По дороге я расскажу вам, что мне известно и что, как мне кажется, произошло - что, по-моему, все еще происходит.
   С этими словами стрелок завернулся в старую попону и новую оленью шкуру, откатился от костра и больше говорить не пожелал.
   Эдди с Сюзанной легли вместе. Уверившись, что стрелок, должно быть, спит, они занялись любовью. Лежа без сна, Роланд слышал их возню и последовавший за ней негромкий разговор. В основном речь шла о нем. После того, как их голоса смолкли, а дыхание выровнялось и зазвучало на одной легкой ноте, стрелок еще долго лежал тихо и неподвижно, глядя во тьму.
   Он думал: прекрасно быть молодым и влюбленным. Прекрасно даже на том кладбище, в какое превратился этот мир.
   "Наслаждайтесь, пока можно, - думал Роланд, - ибо впереди - новые смерти. Мы пришли к кровавому ручью. Не сомневаюсь, что он выведет нас к реке крови. А по реке мы выйдем к океану. В этом мире зияют разверстые могилы, и нет таких мертвецов, что покоились бы с миром".
   Когда на востоке уже занималась заря, он смежил веки. Забылся коротким сном. И видел во сне Джейка.
   19
   Эдди тоже видел сон - ему снилось, что он опять в Нью-Йорке и с книгой в руке шагает по Второй авеню.
   Воздух в этом сне был напоен вешним теплом, город - в цвету, а внутри у Эдди, подобно глубоко вонзившемуся в мышцу рыболовному крючку, засела щемящая тоска по родному дому. "Наслаждайся этим сном, тяни его столько, сколько сможешь", - думал он. - "Смакуй... потому что ближе к Нью-Йорку, чем сейчас, тебе уже не бывать. Домой возврата нет, Эдди. Кончен бал".
   Он опустил взгляд к книге и ни капли не удивился, обнаружив, что это "Домой возврата нет" Томаса Вулфа. На темно-красной обложке были вытиснены три силуэта: ключ, роза и дверь. Эдди на миг остановился, быстро раскрыл книгу и прочел первую строку. "Человек в черном спасался бегством через пустыню, - писал Вулф, - а стрелок преследовал его".
   Закрыв книгу, Эдди зашагал дальше. По его прикидкам, было около девяти утра, может быть, девять тридцать, и поток машин на Второй авеню был невелик. Гудели такси, лавируя, чтобы перестроиться из ряда в ряд, и весеннее солнце подмигивало на ветровых стеклах, на ярко-желтых крыльях и капотах. На углу Второй и Пятьдесят второй просил милостыню какой-то ханыга, и Эдди кинул ему на колени книгу в красной обложке. Он заметил (также без удивления), что ханыга этот - Энрико Балазар. Балазар сидел по-турецки перед волшебной лавкой. "КАРТОЧНЫЙ ДОМИК", гласила вывеска в окне, внутри же, в витрине, на всеобщее обозрение была выставлена башня, выстроенная из карт Таро. На вершине стоял пластиковый Кинг-Конг. Из головы гигантской гориллы росло крошечное блюдечко радара.
   Эдди шагал себе и шагал, лениво продвигаясь к центру города; мимо проплывали таблички с названиями улиц. Едва увидев магазинчик на углу Второй и Сорок шестой, молодой человек мгновенно понял, куда идет.
   "Угу, - подумал он, внезапно чувствуя огромное облегчение. - Вот оно. То самое место". Витрину заполняли свисающие с крюков куски мяса и сыры. Надпись гласила: "ДЕЛИКАТЕСЫ ОТ ТОМА И ДЖЕРРИ. СПЕЦИАЛИЗИРУЕМСЯ НА ОБСЛУЖИВАНИИ ЗВАНЫХ УЖИНОВ И ВЕЧЕРИНОК!"
   Пока Эдди стоял, заглядывая внутрь, из-за угла показался еще один его знакомый - Джек Андолини в костюме-тройке цвета ванильного мороженого, с черной тростью в левой руке. У Андолини недоставало половины лица, начисто срезанной клешнями омароподобных чудовищ.
   "Давай, Эдди, заходи", - сказал Джек, проходя мимо. - "В конце концов, есть и другие миры, не только этот, и ихний б..дский поезд катит через все".
   "Не могу", - ответил Эдди. - "Дверь заперта". - Он понятия не имел, как узнал об этом, однако он это знал и не испытывал и тени сомнения.
   "Дид-э-чик, дод-э-чом, не тревожься - ты с ключом", - проговорил Джек, не оглядываясь. Эдди опустил глаза и увидел, что ключ у него д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ есть - примитивная по виду вещица с тремя выемками, похожими на перевернутые V.
   "Весь секрет в маленькой закорючке, которой кончается последняя выемка", - подумал молодой человек. Он шагнул под навес "Деликатесов от Тома и Джерри" и вставил ключ в замок. Ключ легко повернулся. Эдди отворил дверь, переступил порог и очутился в бескрайнем поле, под открытым небом. Оглянувшись через плечо, он увидел проносящиеся по Второй авеню машины, а потом дверь громко захлопнулась и упала. За ней ничего не оказалось. Ничегошеньки. Эдди обернулся, чтобы изучить свое новое окружение, и то, что он увидел, поначалу наполнило его ужасом. Поле было темно-алым, словно здесь разыгралось великое сражение и земля так напиталась кровью, что не смогла поглотить ее всю.
   Потом молодой человек вдруг сообразил, что смотрит не на кровь, а на розы.
   В нем вновь поднялась ликующая радость, от которой сердце все разбухало и разбухало, пока Эдди не испугался, как бы оно не лопнуло в груди. Юноша победным жестом вскинул над головой сжатые кулаки... да так и застыл.
   Поле простиралось на многие мили. Оно взбиралось на пологий склон, а на горизонте стояла Темная Башня - столп из немого камня, вздымавшийся в небо на такую высоту, что Эдди едва мог разглядеть вершину. Окруженное ярчайшими алыми розами основание было огромным и грузным, внушительным, и все же, уходя ввысь и сужаясь к вершине, Башня обретала странное изящество. Слагавший ее камень был не черным, каким его воображал Эдди, а темно-серым, как сажа. Вереница узких окошек-бойниц опоясывала Башню восходящей спиралью; под окнами шел едва ли не бесконечный лестничный марш - каменные ступени, виток за витком поднимавшиеся к вершине. Башня высилась над полем кроваво-красных роз воткнутым в землю темно-серым восклицательным знаком. Над нею синела перевернутая чаша небес, пестревшая похожими на корабли пухлыми белыми облаками. Они бесконечным потоком плыли над вершиной Темной Башни и вокруг нее.
   "Экая же красотища!" - подивился Эдди. - "Но какое странное, чужое великолепие!" Однако его радость и ликование исчезли, осталось лишь сильное беспокойство и предчувствие надвигающейся гибели. Молодой человек огляделся и с внезапным ужасом осознал, что стоит в тени Башни. Нет, не просто _с_т_о_и_т_ - заживо погребен в ней.
   Он вскрикнул, но затрубил исполинский рог, и крик Эдди потонул в золотистых сладостных звуках. Они неслись с вершины Башни и, казалось, заполняли собой весь мир. Покуда эта песнь предостережения летела над полем, где он стоял, из опоясывающих Башню бойниц хлынула чернота. Она подступила к оконным проемам, перелилась через край и расползлась по небу схожими с листьями тростника дряблыми языками. Сойдясь вместе, они образовали растущее пятно мрака. Оно не походило на тучу - оно напоминало нависшую над землей опухоль. Неба не стало видно. И Эдди открылось: ни тучей, ни опухолью этот сгусток тьмы не был - прямо на молодого человека стремительно неслось колоссальное мрачное _н_е_ч_т_о_. Напрасно было бы бежать от зверя, что обретал призрачную плоть в небе над розовым полем; он настиг бы Эдди, схватил бы, унес прочь. В Темную Башню унес бы он Эдди, и мир света никогда уж не узрел бы юношу.
   В темноте возникли прорехи, и сверху на Эдди взглянули жуткие нечеловечьи глаза, каждый - наверняка ничуть не меньше Шардика, медведя, лежавшего мертвым в лесу. Глаза эти были алые - алые, как розы; алые, как кровь.
   В ушах Эдди загремел мертвый голос Джека Андолини: "Тысяча миров, Эдди, - десять тысяч! - и ихний поезд катит через все до единого. Если сумеешь его завести. А _с_у_м_е_е_ш_ь_, так это только цветочки, ягодки будут впереди - ихнюю агрегатину так просто не вырубишь, она сволочь еще та, ее так просто не выключишь..."
   Голос Джека сделался механическим, монотонным: "За..дохаешься выключать, Эдди, мальчик мой, зря не веришь, эта ихняя сволочь..."
   ...НАХОДИТСЯ В ФАЗЕ ВЫКЛЮЧЕНИЯ! ВЫКЛЮЧЕНИЕ БУДЕТ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШЕНО В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ШЕСТИ МИНУТ!
   Во сне Эдди вскинул руки, загораживая глаза...
   20
   ...и проснулся. Он сидел, вытянувшись в струнку, у потухшего костра и смотрел на мир сквозь растопыренные пальцы. А голос продолжал раскатисто вещать - ревущий в мегафон голос бездушного командира группы спецназа:
   - ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ: ОПАСНОСТИ НЕТ! ПЯТЬ СУБЪЯДЕРНЫХ ЯЧЕЕК ОТКЛЮЧЕНЫ, ДВЕ СУБЪЯДЕРНЫЕ ЯЧЕЙКИ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ ПРОХОДЯТ ФАЗУ ВЫКЛЮЧЕНИЯ, ОДНА СУБЪЯДЕРНАЯ ЯЧЕЙКА РАБОТАЕТ НА ДВА ПРОЦЕНТА МОЩНОСТИ. ЦЕННОСТИ ЯЧЕЙКИ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ! О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ СООБЩИТЬ В "НОРТ-СЕНТРАЛ ПОЗИТРОНИКС, ЛТД"! ЗВОНИТЬ 1-900-44! КОДОВОЕ НАИМЕНОВАНИЕ ДАННОГО УСТРОЙСТВА - "ШАРДИК"! ОБЕЩАНО ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ! ПОВТОРЯЮ: ОБЕЩАНО ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ!
   Голос смолк. Эдди увидел Роланда, который стоял на краю поляны, держа на сгибе руки Сюзанну. Они неотрывно смотрели туда, откуда несся голос, и когда записанное на пленку объявление началось сначала, Эдди наконец оказался в силах встряхнуться и отогнать бросающие в дрожь отголоски приснившегося ему кошмара. Он встал и присоединился к Роланду с Сюзанной, с интересом раздумывая, сколько же веков минуло с той поры, как было записано это объявление, запрограммированное таким образом, чтобы вещание начиналось лишь в случае полной поломки системы.
   - ИДЕТ ВЫКЛЮЧЕНИЕ УСТРОЙСТВА! ВЫКЛЮЧЕНИЕ ПОЛНОСТЬЮ ЗАВЕРШИТСЯ В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ЧАСА ПЯТИ МИНУТ! ОПАСНОСТИ НЕТ! ПОВТОРЯЮ...
   Эдди тронул Сюзанну за руку, и молодая женщина оглянулась.
   - Сколько это уже продолжается?
   - Минут пятнадцать. Ты спал как уби... - Она осеклась. - Эдди, ты ужасно выглядишь. Тебе нехорошо?
   - Да нет. Приснился плохой сон, вот и все.
   Роланд внимательно присматривался к нему. Эдди почувствовал себя неуютно.
   - Порой в снах бывает заключена правда, Эдди. Что тебе приснилось?
   Эдди на миг задумался, потом тряхнул головой.
   - Не помню.
   - Знаешь, я в этом сомневаюсь.
   Эдди пожал плечами и одарил Роланда бледной улыбкой.
   - Да ради Бога, сомневайся, сколько влезет. _Т_ы_-то как нынче утречком, Роланд?
   - Так же, - отрубил Роланд, продолжая выцветшими голубыми глазами заучивать лицо Эдди наизусть.
   - Хватит вам, - вмешалась Сюзанна. В ее оживленном голосе Эдди уловил нотку скрытой нервозности. - Перестаньте. Как будто мне больше делать нечего, только смотреть, как вы тут выплясываете, пиная друг дружку в лодыжки, точно пара огольцов, играющих в "наступалочки". Особенно сегодня, когда этот медведь силится переорать весь свет.
   Стрелок кивнул, тем не менее не спуская глаз с Эдди.
   - Ладно... но ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать, Эдди?
   Тут Эдди и в самом деле задумался, а не рассказать ли - о том, что он видел в огне; о том, что он видел во сне. И решил молчать. Возможно, единственно из-за воспоминания о розе в костре и о розах, которые в таком сказочном изобилии покрывали приснившееся ему поле. Он знал, что не сумеет рассказать о них так, как их видели его глаза и принимало сердце; что лишь опошлит их. Кроме того, по крайней мере в эту минуту, ему хотелось все обдумать в одиночестве. "Так помни же", - вновь велел он себе... вот только внутренний голос Эдди мало походил на его собственный. Он был как будто бы ниже, гуще - голос человека старше Эдди, голос незнакомца. "Помни розу... и форму ключа".
   - Непременно, - пробормотал он.
   - Что - непременно? - спросил Роланд.
   - Расскажу, - ответил Эдди. - Если стрясется что-нибудь... ну... действительно важное, я все расскажу. Тебе. Вам обоим. Но сейчас все тихо. Поэтому, дружище Шэйн, если мы куда-нибудь собираемся - по коням.
   - Шэйн? Кто такой этот Шэйн?
   - Это я расскажу тебе тоже как-нибудь в другой раз. А сейчас - айда.
   Уложив скарб, перенесенный из старого лагеря, они пустились в обратный путь. Сюзанна снова катила в инвалидном кресле, но Эдди почему-то казалось, что ехать в нем ей предстоит недолго.
   21
   Однажды, еще до того, как Эдди излишне пристрастился к героину и стал мало интересоваться прочим, он с парой приятелей ездил в Нью-Джерси на концерт, послушать в Медоулэндс две группы, играющие "спид-метал", "Антракс" и "Мегадет". Сейчас ему казалось, что "Антракс" тогда грохотал чуть громче повторяющихся объявлений, которые разносились от поверженного медведя, однако стопроцентной уверенности в этом у него не было. Когда до поляны оставалось еще полмили, Роланд остановил свой маленький отряд и оторвал от старой рубахи шесть лоскутков. Заткнув ими уши, они двинулись дальше, но даже полотно не могло заглушить несмолкающие трубные звуки.