Страница:
— Но я все испортила! Из-за меня тебе пришлось ехать обратно с Баклендом!
— Ничего ты не испортила! Джордж, то есть мистер Бакленд, прекрасно справился со своими обязанностями провожатого. Если помнишь, с нами еще были Фанни и Лидия. Так вот, он так трогательно заботился о нас, что мы все получили от поездки с ним огромное удовольствие. Я не променяла бы эти несколько часов ни на какие сокровища!
— Ты говоришь так из вежливости, просто стараешься меня утешить, — сказала Мэри, удивленная ее восторгами.
— Нет, я серьезно! — воскликнула Кэт. — Ну-ка вспомни, когда я говорила что-нибудь из вежливости? Кстати, — она понизила голос, — я заметила, с каким удовольствием ты общалась с лордом Эшвеллом. По правде говоря, мне его общество не доставило особенной радости…
Мэри пристально взглянула на нее. До этого они с Кэт никогда не обсуждали Джеймса, и Мэри уже давно хотелось поделиться с подругой своими подозрениями относительно его и Джорджа. Момент был как раз подходящий, но неожиданно в дверях появились лорд Саппертон с Рупертом Уэстборном. Миссис Криклейд, громко шурша красным атласом платья, бросилась к именитым гостям. Сияя от гордости, она присела перед ними в глубоком реверансе.
Кэт с любопытством оглядела Руперта. С тщательно напомаженной головой, в сиреневом фраке, жилете в цветочек и желтых атласных панталонах до колен, он ничем не напоминал недавнего вожака луддитов. Если бы его сейчас увидел Джаспер, он бы плюнул от отвращения. Кэт вспомнился рассказ Лидии о том, как во время нападения на Эджкотскую мануфактуру графского племянника вместе с другими погромщиками загнали в цех, и она попыталась представить его себе таким, каким он был в тот момент, — разгоряченным, всклокоченным, в одежде простолюдина. Нет, это совершенно не укладывается в голове! Определенно, здесь есть какая-то тайна…
Кэт перевела взгляд на графа Саппертона. Демонстрируя прекрасные манеры, он спокойно, с самым доброжелательным видом поговорил с хозяйкой, потом с изящным поклоном по очереди поздоровался с дамами. Всем им, кроме леди Чалфорд, его внимание явно польстило. Похоже, жена баронета относилась к графу без симпатии, хотя Кэт ни разу не доводилось слышать, чтобы она отзывалась о нем неодобрительно. Может быть, леди Чалфорд инстинктивно чувствовала, что за лощеной внешностью и изысканными манерами Саппертона прячется подлая, низкая натура? Ведь он, в сущности, тоже ряженый, как и его племянник!
Когда граф подошел поздороваться с мужчинами, Кэт заметила, что Джордж смотрит на его светлость с презрением и ненавистью. «Надо будет все-таки расспросить Бакленда, какая кошка между ними пробежала», — подумала она и окинула его пристальным взглядом. На Бакленде был превосходно подогнанный по фигуре фрак из отличного сукна, а на пальце блестел бриллиантовый перстень. Пожалуй, это слишком даже для владельца суконной мануфактуры! Несоответствие настолько бросалось в глаза, что не обратить на него внимания Кэт просто не могла. Может быть, Бакленд — мот вроде Джаспера и влезает в долги без надежды их когда-нибудь вернуть? Не похоже! Но все-таки с Баклендом явно что-то нечисто. Он, как и недавний предводитель погромщиков Руперт, тоже не тот, за кого себя выдает…
Размышления Кэт прервала миссис Криклейд. Вспомнив, как граф на своем званом вечере потчевал гостей оригинальной поэзией племянника, она не нашла ничего умнее, чем последовать его примеру, и, выйдя к фортепьяно, объявила, что Руперт почитает свои стихи. Молодые охотники ответили ей стоном разочарования, а хозяйка льстиво зааплодировала стихотворцу и принялась деликатно подталкивать гостей к стульям, которые лакеи уже расставили посреди комнаты.
Джеймс попросил Кэт сесть рядом. Хотя он не сказал ни слова, Кэт по его хмурому виду догадалась, что он очень недоволен затеей хозяйки.
— Не расстраивайтесь, наши мучения скоро кончатся, — желая подбодрить его, весело сказала девушка. Однако Джеймс даже не улыбнулся в ответ.
Руперт вышел вперед с ворохом исписанных мелким почерком свитков и заунывным голосом начал декламировать эпическую поэму, над которой корпел все лето. Скоро слушатели потеряли нить повествования и начали украдкой позевывать, и даже рьяная поклонница его таланта миссис Криклейд иногда, не удержавшись, клевала носом. Кэт взглянула на Джеймса — удивительно, но он очень внимательно слушал завывания Руперта. Когда тот, ко всеобщему облегчению, закончил, Кэт решила, что лорд Эшвелл добряк, каких мало, потому что он тотчас встал, подошел к Руперту и поблагодарил его за доставленное удовольствие.
— Чувствуется, что вы вложили в свои стихи много старания, это очень похвально. Я знаю, какого труда требует поэзия, — сказал он со вздохом, и Кэт показалось, что его выразительные карие глаза подернулись печалью. — Ваши стихи ничуть не уступают моим, — без малейшей рисовки добавил он и улыбнулся. — Я от души желаю вам всяческих успехов на поэтической стезе!
— Вы слишком добры, лорд Эшвелл! — воскликнул растроганный Руперт. — Как вы думаете, найдется издатель, который по достоинству оценит и опубликует мои произведения?
— Большинство начинающих поэтов в первый раз публикуются за свой счет, — ответил Джеймс. — Если у вас есть средства, в Лондоне найдется немало издателей, которые будут рады оказать вам эту услугу.
Отойдя от Руперта, Джеймс сел возле Кэт. На его лице застыла любезная улыбка, но девушка отметила про себя и потухшие глаза, и горестно опущенные плечи.
— Мне никогда, никогда не написать ни одной по-настоящему стоящей строчки! — пробормотал он.
— Опомнитесь, Джеймс, что вы говорите?! — в изумлении воскликнула Кэт. — Ваши стихи сделали бы честь Мильтону и Попу, в них каждое слово дышит жизнью! Вы не представляете себе, что значит для меня ваша поэзия!
— Ах, я могу только мечтать, что когда-нибудь мне удастся хотя бы отчасти быть достойным ваших похвал, — с печальной усмешкой ответил Джеймс и пожал ее руку, хотя и видел, что с них не сводит злобного взгляда миссис Мортон. — Но довольно панегириков, Кэтрин, давайте лучше прогуляемся по террасе.
Он встал, потянул ее за собой, и девушка охотно последовала за ним. Она так увлеклась разговором о поэзии, что в первый раз за вечер позабыла о Бакленде. В ее сердце шевельнулась надежда, что она сможет полюбить поэта, любя его стихи, — ведь благодаря им она буквально переродилась. Кэт научилась видеть красоту там, где раньше ее не замечала; поняла, что радость жизни не исчерпывается только охотой, стрельбой и скачкой на Диане. Есть высшая, духовная радость, которая поднимает человека над тяготами бытия, ее-то и нужно искать, даже если ты задавлен беспросветной нуждой. Так думал и чувствовал он, лорд Джеймс Эшвелл, и если бы Кэт сумела объясниться с ним, проникнуть в сокровенные глубины его поэтической души, уже покорившей ее в его стихах, то, возможно, совместная жизнь принесла бы им обоим долгожданное счастье…
Бакленд не упустил ни словечка из сказанного Кэт. О, сколько уверенности и искренности было в ее голосе, когда она восхищалась его стихами! Красотки, увивавшиеся за ним в Лондоне, никогда не говорили о его поэзии всерьез. Большая их часть просто желали набить себе цену, показавшись на людях в обществе прославленного поэта, или жаждали интимных встреч в его особняке, чтобы потом хвастаться своей победой. Глядя на эту ярмарку тщеславия, он мог бы повторить, подобно библейскому пророку: «Суета сует, все — суета».
Бакленд полез в карман за табакеркой, не сводя глаз с Кэт, которая направилась на террасу с Джеймсом. Лицо девушки светилось нежностью — похоже, она искренне старалась полюбить мнимого поэта. И почему именно это прелестное создание задалось целью прибрать к рукам состояние Эшвелла?! Господи, а вдруг Джеймс и впрямь в нее влюбится, сделает предложение, и они поженятся? Во что превратится их жизнь, когда выяснится, что оба бедны как церковные крысы? Кэт не из тех, кто поступается своим достоинством, — если тайна Джеймса раскроется еще до свадьбы, она все равно выйдет за него…
Бакленд нахмурился. Ему казалось, что, если бы Кэт бросила свои нелепые интриги, он мог бы наконец вздохнуть свободно и перестал бы думать о ней день и ночь.
— Почему у вас такое сердитое лицо, мистер Бакленд? — послышался голос Джулии. — А, вы наблюдаете за тем, как ваш друг уводит на террасу мисс Дрейкотт!
Бакленд обернулся. Главная стинчфилдская красавица была действительно очень хороша собой, но ее красоту портило выражение охотничьего азарта, с которым она смотрела на него. Он сразу почувствовал раздражение и скуку, сколько раз с тех пор, как издали первую книгу его стихов и на него обрушилась фантастическая слава, ему доводилось видеть такое выражение на лицах кокеток!
Он захлопнул крышку табакерки и сказал:
— Вам следует более тщательно маскировать свои намерения, мисс Мортон. Я совершенно точно знаю, чего вы от меня хотите.
Джулия покраснела и смешалась, не в силах произнести ни слова из своего испытанного арсенала, а Бакленд рассмеялся:
— Простите, мне не следовало вас дразнить. Скажите-ка лучше, сколько стинчфилдских юношей уже упали к вашим ногам, сраженные вашей красотой?
Эта тема была близка и понятна Джулии, как никакая другая. Она вновь заулыбалась, взяла Бакленда под руку и попросила проводить ее на террасу.
— Какой вы выбрали костюм для маскарада у лорда Саппертона? — спросила она, когда они шли через гостиную. — Скажите, и я открою вам, кем наряжусь я!
— Пока не решил, но, возможно, я наряжусь самым оригинальным образом — самим собой!
Джулия изумленно раскрыла глаза, а потом скорчила гримаску и игриво хлопнула его по руке веером.
— Ах, я должна была догадаться, что вы ни за что не откроете мне своей маленькой тайны!
— Ты опять уколола меня, негодница! — вскрикнула Кэт. — Поаккуратней, пожалуйста!
— Терпите, мисс, — усмехнулась Мэгги. — Я ведь не портниха, а всего лишь горничная.
Кэт посмотрела на себя в зеркало, разгладила платье на талии, на бедрах и улыбнулась: оно ей очень шло. Это платье по моде елизаветинских времен принадлежало покойной матери, которая надевала его на бал-маскарад десять лет назад, поэтому его требовалось немного подправить по фигуре новой хозяйки. Корсет — обязательная принадлежность женского туалета той эпохи — совершенно не давал Кэт дышать, но жертва, которую она приносила на алтарь красоты, не была напрасной: прилегающий лиф подчеркивал ее тонкую талию даже лучше, чем платья, введенные в моду французской императрицей Жозефиной. Интересно, понравится ли ее наряд Джеймсу?..
Кэт сознавала, что темно-зеленый цвет удивительно идет к ее белой коже, но погода стояла теплая, и в бархатном платье с большими тяжелыми рукавами было слишком жарко.
— Надеюсь, к маскараду станет хотя бы немного прохладнее, — заметила она. — Иначе я просто задохнусь и изжарюсь!
Поднявшись на ноги, Мэгги оглядела свою госпожу, и ее живое сметливое лицо расплылось в довольной улыбке.
— Мистер Бакленд наверняка одобрит ваш костюм, мисс!
— При чем здесь Бакленд? Что ты имеешь в виду?
Но Мэгги только улыбалась, озорно поблескивая темными глазами. Внезапно за окном послышались отдаленный стук колес и два длинных гудка дорожного рожка, гулко повторенные эхом в старой каштановой аллее.
— Джаспер! — прошептала обрадованная Кэт.
Наконец-то он вернулся! Может быть, все не так плохо, как она думала? Что, если он не проиграл последние крохи, а выиграл целое состояние?!
— Скорее, Мэгги, помоги мне переодеться, — заторопила она горничную, тщетно пытаясь освободиться от сколотого булавками маскарадного костюма.
Пока Кэт натягивала утреннее платье в белый цветочек и приглаживала выбившиеся из пучка на макушке прядки, древняя карета Джаспера остановилась у крыльца. Девушка выглянула в окно, ожидая увидеть выходящего из экипажа отца, но он не появился. Вместо этого кучер спрыгнул с козел и направился к дверям дома.
У Кэт упало сердце. Она отвернулась от окна и закрыла глаза. Отец опять напился!
С трудом держась на ногах, Джаспер, всклокоченный и грязный, так навалился на ее плечо, что Кэт насилу довела его до гостиной, где он тут же рухнул на стоявший у окна диван и захохотал, обдавая ее тошнотворным запахом винного перегара.
— Теперь ты уже не будешь приставать ко мне: «Давай урежем расходы, папа!» — еле ворочая языком, злорадно выкрикнул он. — Ничего больше нет, я все проиграл!
Похолодев, Кэт отшатнулась, как от удара. Отец посмотрел на нее снизу вверх мутными глазами в омерзительных красных прожилках и добавил:
— Ты слышишь?! Я проиграл усадьбу и все земли! — Он снова захохотал, но тут же схватился за голову и скорчился от боли. — Ох, как мне плохо!
Кэт прижала руку к груди, чтобы унять неистово колотившееся сердце. Оглушенная ужасным известием, она не видела ничего вокруг. Все плыло у нее перед глазами. Как теперь жить?! Кэт пошатнулась, попятилась к застекленной двери и, как сомнамбула, вышла на террасу. Потом она спустилась на посыпанную гравием дорожку, разделявшую сад на две части, и побежала, миновав аккуратно подстриженную лужайку, по высокой траве к темневшему впереди лесу. Волосы ее разметались по плечам, ветка остролиста порвала ей юбку, но Кэт мчалась вперед и остановилась только под спасительной сенью буков.
От долгого бега она задыхалась, ныло сердце, из глаз катились горькие слезы. Она ненавидела Джаспера. Она ненавидела своего отца.
Бакленд открыл полученную от стинчфилдского портного коробку и довольно улыбнулся: маскарадный костюм — черный с золотом камзол и такие же панталоны — был чудо как хорош, его дополняла черная бархатная шляпа с широкими полями и белым страусовым пером. Бакленд заранее выспросил у Мэгги, как собирается нарядиться хозяйка, и приготовил Кэт сюрприз: она будет королевой, а он — ее придворным.
Джеймс задумчиво сидел перед холодным камином, зажав руки между колен и чуть наклонившись вперед. Уставившись на измазанную сажей кочергу с бронзовой ручкой, он в сотый раз вспоминал стихи Руперта и слова Кэтрин о произведениях Эшвелла. Как она превозносила его поэтический гений, каким огнем горели ее чудесные карие глаза! Джеймс поморщился, как будто у него болел зуб. Он был готов отдать дьяволу свою бессмертную душу, лишь бы услышать такие слова о собственных стихах, не прячась под чужой личиной!
Окинув Бакленда хмурым взглядом, Джеймс вдруг почувствовал, что в его душе шевельнулась неприязнь. Что задумал этот человек, с глупой улыбкой рассматривающий бархатный камзол и нелепую шляпу с пером? Ах да, будет маскарад, и Джордж, видимо, рассчитывает на нем вскружить голову Кэтрин, потешить свое очерствевшее сердце очередной победой… Нет, этому не бывать!
— Знаешь, я хочу жениться на мисс Дрейкотт! — звенящим от напряжения голосом произнес Джеймс, сам не ожидавший от себя такой смелости.
Бакленд на мгновение замер с шляпой в руках, потом положил ее обратно в коробку и посмотрел на друга. Итак, слово было произнесено. Джеймс, сам того не зная, бросил ему вызов, заложил первый камень в основание стены, которая вскоре встанет между ними!
— Ты ее любишь? — тихо спросил Бакленд.
— Разумеется, люблю! — раздраженно бросил Джеймс. — Что за глупый вопрос! Она прекрасна, как богиня, я влюбился в нее с первого взгляда! А ты… — Он вдруг вскочил и крикнул, дав волю своей неприязни: — Ты недостоин сдувать пылинки с ее туфель!
Бакленд нахмурился. Неужели Джеймс тоже обнимал тонкое сильное тело Кэт, покрывал поцелуями ее восхитительные губы и нежную шею? От этой мысли в жилах его закипела кровь.
— Можешь думать обо мне что угодно, но я не допущу вашего брака, — холодно произнес он.
Расправив плечи, Джеймс посмотрел на него с вызовом.
— Вот ты как заговорил! Что ты о себе вообразил, в самом деле? Что ты господь бог? Кто дал тебе право вмешиваться в нашу с Кэтрин жизнь? Да, ты уже не тот Джордж, которого я знал и любил с детства. И почему я этого не заметил раньше? Ведь ты же хочешь заполучить Кэтрин только потому, что она нужна мне!
— Неправда, я хочу спасти тебя от ужасной ошибки! Тебе не приходило в голову, что она просто-напросто охотится за твоим воображаемым состоянием? Как она поведет себя, когда выяснится, что ты беден?
Вне себя от гнева, Джеймс смерил его ледяным взглядом:
— Я знаю Кэтрин гораздо лучше тебя! Для нее гораздо важнее душа человека. Конечно, вначале она обратила на меня внимание благодаря твоему громкому имени и поэтическому таланту. Но когда мы познакомились поближе… Я уверен, что если она выйдет за меня, то только по любви! — Он стиснул кулаки и повысил голос: — Будь ты неладен, Джордж, я не позволю тебе разбить ей сердце! Что ты можешь ей предложить? У тебя есть все, о чем многие только мечтают, — молодость, обаяние, ум, талант, деньги, наконец. А ты бездарно растрачиваешь себя, играя чужими чувствами! Только не говори, что это из-за Амелии! — Джеймс насмешливо прищурился. — Ты уже десять лет носишься со своим горем, как будто ты единственный, кого обманула любимая женщина!
Кровь бросилась Бакленду в голову. Он уже поднял кулак, чтобы заехать Джеймсу по физиономии, но вовремя опомнился и обрушил кулак на ни в чем не повинную коробку с костюмом. Резко развернувшись, он выбежал на улицу и зашагал, не глядя по сторонам, сам не зная куда — лишь бы оказаться подальше от гостиницы «Лебедь и гусь». Проезжавшие мимо на своих любимых охотничьих лошадях Стивен и Кит помахали ему, он же в ответ только прикоснулся к шляпе, а затем торопливо засунул замерзшие руки в карманы сюртука.
— Мистер Бакленд! — послышался за его спиной знакомый женский голос. — Как поживаете? Я так рада нашей встрече!
Джулия Мортон! Увидев ее хорошенькое личико, Бакленд сначала испытал облегчение, отвлекшись от тягостных мыслей о том, что наговорил ему Джеймс, а потом досаду на назойливую красавицу, появившуюся так некстати. Тем не менее, он учтиво ей поклонился.
— Вы шли так быстро, что я уже не надеялась вас догнать! — затараторила Джулия. — Мне очень нужно с вами поговорить, поэтому я оставила в магазине горничную и бросилась в погоню. Умоляю, откройте мне, в каком костюме вы будете на маскараде у графа Саппертона?
Бакленд, прищурившись, оглядел упрямую кокетку. В хорошенькой шляпке, украшенной цветами и синими атласными лентами, и синей же шелковой пелерине с белой отделкой, Джулия была очень мила — синий цвет чрезвычайно шел к ее глазам. Но, учитывая грязь сельских дорог, для утренней прогулки по деревенским магазинам наряд Джулии явно не подходил. Глупая девчонка, через час ее пелерина превратится в грязную тряпку!
— Я собираюсь немного пройтись по лесу, — сказал Бакленд, злорадно усмехаясь. — Не хотите ли составить мне компанию?
Джулия широко раскрыла глаза, изображая удивление, потом в притворном ужасе прижала к розовой щечке затянутую в шелковую перчатку руку.
— Как, идти на прогулку без горничной?! — воскликнула она жеманно.
— Разумеется. По-моему, горничная была бы нам только помехой.
Бакленд предложил Джулии руку и был разочарован, но не удивлен, когда она с готовностью за нее ухватилась.
— Надеюсь, что вы будете себя вести, как полагается джентльмену, — хихикнув, заметила она.
— Вот тут вы ошибаетесь, — сказал он чистую правду, а Джулия опять захихикала, приняв его ответ за остроумную шутку.
Пока они поднимались по довольно крутому склону холма и шли к Куинингскому лесу, Джулия непрерывно болтала о каких-то пустяках, вконец измотав Бакленду нервы, но он терпеливо сносил ее болтовню. Он решил отвести красавицу к маленькому пруду, который недавно обнаружил в лесу, но, когда они подошли к нему, солнце скрылось за тучей, и вода показалась Бакленду серой, застывшей, безжизненной. Почему его гложет такая ужасная, неизбывная тоска?..
— Ой, я никогда здесь не была, — блестя глазами, воскликнула Джулия. — И уж тем более с мужчиной…
Бакленд улыбнулся. Лучшее средство восстановить душевное равновесие — обнять эту очаровательную барышню и разом забыть обо всех неприятностях! Он схватил Джулию за талию и поцеловал в пухлые розовые губки, но не почувствовал ответа. Более того, Джулия испуганно вскрикнула, и Бакленд сразу разжал руки, проклиная себя за то, что поцелуй получился таким грубым.
— Простите, Джулия, я не хотел вас обидеть! — поспешил извиниться он. — Думаю, на моем месте никто не смог бы удержаться. Вы так хороши…
На сей раз его отвлекающий маневр не принес желаемого результата. Джулия задрожала, ее сапфировые глаза наполнились слезами.
— Вы… вы же сказали, что я могу на вас полагаться, а сами сделали мне больно! — воскликнула она плаксиво и, вынув из ридикюля платок, прижала его к губам. — Ах, Эммет предупреждал меня, сотни раз предупреждал, а я его не послушалась… Но я же не знала, что вы собираетесь меня целовать!
Бакленд почувствовал, что устал от ее причитаний.
— Давайте вернемся обратно в деревню к вашей горничной, и все снова будет в порядке, мисс Мортон. Разумеется, я больше не буду вас целовать, раз вам это так не нравится.
— Не нравится?! — дав волю чувствам, воскликнула она со сварливыми интонациями своей матушки. — Да я вся дрожу от ужаса и отвращения! Разве какой-нибудь нормальной женщине может нравиться, что ее хватают, словно необъезженную лошадь?
Бакленд подумал, что знает, по крайней мере, одну такую женщину, но ничего не сказал. Когда они покинули берег пруда, Джулия все еще вытирала глаза и шмыгала носом, а Бакленд был страшно зол на себя.
Наблюдавшая за ними из-за густого кизилового куста Кэт тяжело вздохнула. Как пусто было сейчас у нее на душе, какой одинокой и никому не нужной она себя чувствовала! Она пришла на берег пруда, в одно из своих самых любимых мест в лесу, чтобы немного успокоиться и обдумать свое новое положение, и что же она увидела? Джулию Мортон в объятиях Бакленда!
Выйдя из своего укрытия, Кэт направилась обратно в усадьбу. Сердце у нее разрывалось от боли, но она была даже рада, что ей довелось увидеть Бакленда с Джулией. Надо наконец взглянуть правде в глаза: это вовсе не тот сильный, надежный и добрый человек, о котором она всегда мечтала. Бакленд ищет любовных приключений при каждом удобном случае, всегда и везде, даже в крошечной деревеньке Чипинг-Фосворт. Что ж, не следует его за это винить, нужно просто перестать думать о нем. Увы, для нее он потерян навсегда! Лорд Эшвелл — вот с кем должны быть связаны ее надежды на лучшее будущее, если оно еще возможно…
Отведя мисс Мортон обратно в деревню и поручив ее заботам горничной, Бакленд решил, что на сегодня приключений с барышнями довольно и лучше прогуляться верхом. Он отправился в конюшню, оседлал вороного жеребца и, выехав за околицу, пустил его широкой рысью по дороге к Стинчфилду.
Скачка и бивший в лицо холодный ветер подействовали на Бакленда благотворно, злость понемногу улеглась. Что за вздор, будто он вмешивается в чужую жизнь и играет чувствами других людей! Саппертон, вот кто вмешивается в чужую жизнь и безжалостно ее разрушает! Как посмел Джеймс обвинить его, Бакленда, в эгоизме и черствости? Он же от всего сердца заботится об этом бедном идеалисте, на котором всякие бессердечные кокетки желают испытать свои чары!
Бакленд свернул на грязную боковую дорожку и несколько минут скакал по ней, пока не сообразил, что она ведет в Куининг, маленькую деревушку во владениях Саппертона. Не хватало только столкнуться нос к носу с его светлостью! Молодой человек хотел было повернуть обратно, но махнул рукой и поехал дальше: не такой граф человек, чтобы просто так слоняться по окрестностям или интересоваться крестьянским житьем-бытьем.
Миновав деревню, Бакленд оказался среди аккуратно разделенных каменными изгородями полей. Несмотря на недавний дождь, побеги пшеницы и ячменя, все лето страдавшие от нехватки воды, выглядели хилыми и жалкими, хорошего урожая ждать явно не приходилось.
На еще не сжатом пшеничном поле стояли и о чем-то разговаривали несколько крестьян с косами в руках. Заметив возле них женщину, державшую большой кувшин, Бакленд решил, что они остановились выпить кружку эля. Но потом он понял, что дело не только в эле: слишком суровы были лица крестьян, слишком поспешно они взялись за работу, когда увидели проезжавшего мимо барина. А женщина даже подошла поближе к дороге и окинула его недобрым, дерзким взглядом. Бакленд удивленно посмотрел на нее, но она не опустила глаз.
«Боже милостивый, — подумал он, — да в этой деревне вот-вот вспыхнет бунт!»
Во время путешествия по Греции ему уже доводилось видеть такое: случился неурожай — и крестьяне восстали. Но здесь, в Англии? Невероятно! В его кентском имении, окруженном плантациями хмеля и вишневыми садами, крестьянам не приходилось сталкиваться с такими трудностями — он заботился о них и всячески помогал. Похоже, Саппертон относится к своим людям совсем иначе…
Солнце уже заходило за холм Уэйверли, когда Бакленд спохватился, что пора возвращаться в Чипинг-Фосворт. Его и Джеймса ждали к ужину Уайтсхиллы, опаздывать было неудобно. У самой гостиницы он вновь подумал о Джеймсе и Кэт и пожалел, что с самого начала не назвался своим настоящим именем. Если бы не эта дурацкая затея, сейчас ничто не угрожало бы его дружбе с Джеймсом. А что до Кэт… Бакленд тяжело вздохнул. Конечно, эта девушка ему далеко не безразлична, но она сама распорядилась своей судьбой, решив во что бы то ни стало стать леди Эшвелл.
— Ничего ты не испортила! Джордж, то есть мистер Бакленд, прекрасно справился со своими обязанностями провожатого. Если помнишь, с нами еще были Фанни и Лидия. Так вот, он так трогательно заботился о нас, что мы все получили от поездки с ним огромное удовольствие. Я не променяла бы эти несколько часов ни на какие сокровища!
— Ты говоришь так из вежливости, просто стараешься меня утешить, — сказала Мэри, удивленная ее восторгами.
— Нет, я серьезно! — воскликнула Кэт. — Ну-ка вспомни, когда я говорила что-нибудь из вежливости? Кстати, — она понизила голос, — я заметила, с каким удовольствием ты общалась с лордом Эшвеллом. По правде говоря, мне его общество не доставило особенной радости…
Мэри пристально взглянула на нее. До этого они с Кэт никогда не обсуждали Джеймса, и Мэри уже давно хотелось поделиться с подругой своими подозрениями относительно его и Джорджа. Момент был как раз подходящий, но неожиданно в дверях появились лорд Саппертон с Рупертом Уэстборном. Миссис Криклейд, громко шурша красным атласом платья, бросилась к именитым гостям. Сияя от гордости, она присела перед ними в глубоком реверансе.
Кэт с любопытством оглядела Руперта. С тщательно напомаженной головой, в сиреневом фраке, жилете в цветочек и желтых атласных панталонах до колен, он ничем не напоминал недавнего вожака луддитов. Если бы его сейчас увидел Джаспер, он бы плюнул от отвращения. Кэт вспомнился рассказ Лидии о том, как во время нападения на Эджкотскую мануфактуру графского племянника вместе с другими погромщиками загнали в цех, и она попыталась представить его себе таким, каким он был в тот момент, — разгоряченным, всклокоченным, в одежде простолюдина. Нет, это совершенно не укладывается в голове! Определенно, здесь есть какая-то тайна…
Кэт перевела взгляд на графа Саппертона. Демонстрируя прекрасные манеры, он спокойно, с самым доброжелательным видом поговорил с хозяйкой, потом с изящным поклоном по очереди поздоровался с дамами. Всем им, кроме леди Чалфорд, его внимание явно польстило. Похоже, жена баронета относилась к графу без симпатии, хотя Кэт ни разу не доводилось слышать, чтобы она отзывалась о нем неодобрительно. Может быть, леди Чалфорд инстинктивно чувствовала, что за лощеной внешностью и изысканными манерами Саппертона прячется подлая, низкая натура? Ведь он, в сущности, тоже ряженый, как и его племянник!
Когда граф подошел поздороваться с мужчинами, Кэт заметила, что Джордж смотрит на его светлость с презрением и ненавистью. «Надо будет все-таки расспросить Бакленда, какая кошка между ними пробежала», — подумала она и окинула его пристальным взглядом. На Бакленде был превосходно подогнанный по фигуре фрак из отличного сукна, а на пальце блестел бриллиантовый перстень. Пожалуй, это слишком даже для владельца суконной мануфактуры! Несоответствие настолько бросалось в глаза, что не обратить на него внимания Кэт просто не могла. Может быть, Бакленд — мот вроде Джаспера и влезает в долги без надежды их когда-нибудь вернуть? Не похоже! Но все-таки с Баклендом явно что-то нечисто. Он, как и недавний предводитель погромщиков Руперт, тоже не тот, за кого себя выдает…
Размышления Кэт прервала миссис Криклейд. Вспомнив, как граф на своем званом вечере потчевал гостей оригинальной поэзией племянника, она не нашла ничего умнее, чем последовать его примеру, и, выйдя к фортепьяно, объявила, что Руперт почитает свои стихи. Молодые охотники ответили ей стоном разочарования, а хозяйка льстиво зааплодировала стихотворцу и принялась деликатно подталкивать гостей к стульям, которые лакеи уже расставили посреди комнаты.
Джеймс попросил Кэт сесть рядом. Хотя он не сказал ни слова, Кэт по его хмурому виду догадалась, что он очень недоволен затеей хозяйки.
— Не расстраивайтесь, наши мучения скоро кончатся, — желая подбодрить его, весело сказала девушка. Однако Джеймс даже не улыбнулся в ответ.
Руперт вышел вперед с ворохом исписанных мелким почерком свитков и заунывным голосом начал декламировать эпическую поэму, над которой корпел все лето. Скоро слушатели потеряли нить повествования и начали украдкой позевывать, и даже рьяная поклонница его таланта миссис Криклейд иногда, не удержавшись, клевала носом. Кэт взглянула на Джеймса — удивительно, но он очень внимательно слушал завывания Руперта. Когда тот, ко всеобщему облегчению, закончил, Кэт решила, что лорд Эшвелл добряк, каких мало, потому что он тотчас встал, подошел к Руперту и поблагодарил его за доставленное удовольствие.
— Чувствуется, что вы вложили в свои стихи много старания, это очень похвально. Я знаю, какого труда требует поэзия, — сказал он со вздохом, и Кэт показалось, что его выразительные карие глаза подернулись печалью. — Ваши стихи ничуть не уступают моим, — без малейшей рисовки добавил он и улыбнулся. — Я от души желаю вам всяческих успехов на поэтической стезе!
— Вы слишком добры, лорд Эшвелл! — воскликнул растроганный Руперт. — Как вы думаете, найдется издатель, который по достоинству оценит и опубликует мои произведения?
— Большинство начинающих поэтов в первый раз публикуются за свой счет, — ответил Джеймс. — Если у вас есть средства, в Лондоне найдется немало издателей, которые будут рады оказать вам эту услугу.
Отойдя от Руперта, Джеймс сел возле Кэт. На его лице застыла любезная улыбка, но девушка отметила про себя и потухшие глаза, и горестно опущенные плечи.
— Мне никогда, никогда не написать ни одной по-настоящему стоящей строчки! — пробормотал он.
— Опомнитесь, Джеймс, что вы говорите?! — в изумлении воскликнула Кэт. — Ваши стихи сделали бы честь Мильтону и Попу, в них каждое слово дышит жизнью! Вы не представляете себе, что значит для меня ваша поэзия!
— Ах, я могу только мечтать, что когда-нибудь мне удастся хотя бы отчасти быть достойным ваших похвал, — с печальной усмешкой ответил Джеймс и пожал ее руку, хотя и видел, что с них не сводит злобного взгляда миссис Мортон. — Но довольно панегириков, Кэтрин, давайте лучше прогуляемся по террасе.
Он встал, потянул ее за собой, и девушка охотно последовала за ним. Она так увлеклась разговором о поэзии, что в первый раз за вечер позабыла о Бакленде. В ее сердце шевельнулась надежда, что она сможет полюбить поэта, любя его стихи, — ведь благодаря им она буквально переродилась. Кэт научилась видеть красоту там, где раньше ее не замечала; поняла, что радость жизни не исчерпывается только охотой, стрельбой и скачкой на Диане. Есть высшая, духовная радость, которая поднимает человека над тяготами бытия, ее-то и нужно искать, даже если ты задавлен беспросветной нуждой. Так думал и чувствовал он, лорд Джеймс Эшвелл, и если бы Кэт сумела объясниться с ним, проникнуть в сокровенные глубины его поэтической души, уже покорившей ее в его стихах, то, возможно, совместная жизнь принесла бы им обоим долгожданное счастье…
Бакленд не упустил ни словечка из сказанного Кэт. О, сколько уверенности и искренности было в ее голосе, когда она восхищалась его стихами! Красотки, увивавшиеся за ним в Лондоне, никогда не говорили о его поэзии всерьез. Большая их часть просто желали набить себе цену, показавшись на людях в обществе прославленного поэта, или жаждали интимных встреч в его особняке, чтобы потом хвастаться своей победой. Глядя на эту ярмарку тщеславия, он мог бы повторить, подобно библейскому пророку: «Суета сует, все — суета».
Бакленд полез в карман за табакеркой, не сводя глаз с Кэт, которая направилась на террасу с Джеймсом. Лицо девушки светилось нежностью — похоже, она искренне старалась полюбить мнимого поэта. И почему именно это прелестное создание задалось целью прибрать к рукам состояние Эшвелла?! Господи, а вдруг Джеймс и впрямь в нее влюбится, сделает предложение, и они поженятся? Во что превратится их жизнь, когда выяснится, что оба бедны как церковные крысы? Кэт не из тех, кто поступается своим достоинством, — если тайна Джеймса раскроется еще до свадьбы, она все равно выйдет за него…
Бакленд нахмурился. Ему казалось, что, если бы Кэт бросила свои нелепые интриги, он мог бы наконец вздохнуть свободно и перестал бы думать о ней день и ночь.
— Почему у вас такое сердитое лицо, мистер Бакленд? — послышался голос Джулии. — А, вы наблюдаете за тем, как ваш друг уводит на террасу мисс Дрейкотт!
Бакленд обернулся. Главная стинчфилдская красавица была действительно очень хороша собой, но ее красоту портило выражение охотничьего азарта, с которым она смотрела на него. Он сразу почувствовал раздражение и скуку, сколько раз с тех пор, как издали первую книгу его стихов и на него обрушилась фантастическая слава, ему доводилось видеть такое выражение на лицах кокеток!
Он захлопнул крышку табакерки и сказал:
— Вам следует более тщательно маскировать свои намерения, мисс Мортон. Я совершенно точно знаю, чего вы от меня хотите.
Джулия покраснела и смешалась, не в силах произнести ни слова из своего испытанного арсенала, а Бакленд рассмеялся:
— Простите, мне не следовало вас дразнить. Скажите-ка лучше, сколько стинчфилдских юношей уже упали к вашим ногам, сраженные вашей красотой?
Эта тема была близка и понятна Джулии, как никакая другая. Она вновь заулыбалась, взяла Бакленда под руку и попросила проводить ее на террасу.
— Какой вы выбрали костюм для маскарада у лорда Саппертона? — спросила она, когда они шли через гостиную. — Скажите, и я открою вам, кем наряжусь я!
— Пока не решил, но, возможно, я наряжусь самым оригинальным образом — самим собой!
Джулия изумленно раскрыла глаза, а потом скорчила гримаску и игриво хлопнула его по руке веером.
— Ах, я должна была догадаться, что вы ни за что не откроете мне своей маленькой тайны!
— Ты опять уколола меня, негодница! — вскрикнула Кэт. — Поаккуратней, пожалуйста!
— Терпите, мисс, — усмехнулась Мэгги. — Я ведь не портниха, а всего лишь горничная.
Кэт посмотрела на себя в зеркало, разгладила платье на талии, на бедрах и улыбнулась: оно ей очень шло. Это платье по моде елизаветинских времен принадлежало покойной матери, которая надевала его на бал-маскарад десять лет назад, поэтому его требовалось немного подправить по фигуре новой хозяйки. Корсет — обязательная принадлежность женского туалета той эпохи — совершенно не давал Кэт дышать, но жертва, которую она приносила на алтарь красоты, не была напрасной: прилегающий лиф подчеркивал ее тонкую талию даже лучше, чем платья, введенные в моду французской императрицей Жозефиной. Интересно, понравится ли ее наряд Джеймсу?..
Кэт сознавала, что темно-зеленый цвет удивительно идет к ее белой коже, но погода стояла теплая, и в бархатном платье с большими тяжелыми рукавами было слишком жарко.
— Надеюсь, к маскараду станет хотя бы немного прохладнее, — заметила она. — Иначе я просто задохнусь и изжарюсь!
Поднявшись на ноги, Мэгги оглядела свою госпожу, и ее живое сметливое лицо расплылось в довольной улыбке.
— Мистер Бакленд наверняка одобрит ваш костюм, мисс!
— При чем здесь Бакленд? Что ты имеешь в виду?
Но Мэгги только улыбалась, озорно поблескивая темными глазами. Внезапно за окном послышались отдаленный стук колес и два длинных гудка дорожного рожка, гулко повторенные эхом в старой каштановой аллее.
— Джаспер! — прошептала обрадованная Кэт.
Наконец-то он вернулся! Может быть, все не так плохо, как она думала? Что, если он не проиграл последние крохи, а выиграл целое состояние?!
— Скорее, Мэгги, помоги мне переодеться, — заторопила она горничную, тщетно пытаясь освободиться от сколотого булавками маскарадного костюма.
Пока Кэт натягивала утреннее платье в белый цветочек и приглаживала выбившиеся из пучка на макушке прядки, древняя карета Джаспера остановилась у крыльца. Девушка выглянула в окно, ожидая увидеть выходящего из экипажа отца, но он не появился. Вместо этого кучер спрыгнул с козел и направился к дверям дома.
У Кэт упало сердце. Она отвернулась от окна и закрыла глаза. Отец опять напился!
С трудом держась на ногах, Джаспер, всклокоченный и грязный, так навалился на ее плечо, что Кэт насилу довела его до гостиной, где он тут же рухнул на стоявший у окна диван и захохотал, обдавая ее тошнотворным запахом винного перегара.
— Теперь ты уже не будешь приставать ко мне: «Давай урежем расходы, папа!» — еле ворочая языком, злорадно выкрикнул он. — Ничего больше нет, я все проиграл!
Похолодев, Кэт отшатнулась, как от удара. Отец посмотрел на нее снизу вверх мутными глазами в омерзительных красных прожилках и добавил:
— Ты слышишь?! Я проиграл усадьбу и все земли! — Он снова захохотал, но тут же схватился за голову и скорчился от боли. — Ох, как мне плохо!
Кэт прижала руку к груди, чтобы унять неистово колотившееся сердце. Оглушенная ужасным известием, она не видела ничего вокруг. Все плыло у нее перед глазами. Как теперь жить?! Кэт пошатнулась, попятилась к застекленной двери и, как сомнамбула, вышла на террасу. Потом она спустилась на посыпанную гравием дорожку, разделявшую сад на две части, и побежала, миновав аккуратно подстриженную лужайку, по высокой траве к темневшему впереди лесу. Волосы ее разметались по плечам, ветка остролиста порвала ей юбку, но Кэт мчалась вперед и остановилась только под спасительной сенью буков.
От долгого бега она задыхалась, ныло сердце, из глаз катились горькие слезы. Она ненавидела Джаспера. Она ненавидела своего отца.
Бакленд открыл полученную от стинчфилдского портного коробку и довольно улыбнулся: маскарадный костюм — черный с золотом камзол и такие же панталоны — был чудо как хорош, его дополняла черная бархатная шляпа с широкими полями и белым страусовым пером. Бакленд заранее выспросил у Мэгги, как собирается нарядиться хозяйка, и приготовил Кэт сюрприз: она будет королевой, а он — ее придворным.
Джеймс задумчиво сидел перед холодным камином, зажав руки между колен и чуть наклонившись вперед. Уставившись на измазанную сажей кочергу с бронзовой ручкой, он в сотый раз вспоминал стихи Руперта и слова Кэтрин о произведениях Эшвелла. Как она превозносила его поэтический гений, каким огнем горели ее чудесные карие глаза! Джеймс поморщился, как будто у него болел зуб. Он был готов отдать дьяволу свою бессмертную душу, лишь бы услышать такие слова о собственных стихах, не прячась под чужой личиной!
Окинув Бакленда хмурым взглядом, Джеймс вдруг почувствовал, что в его душе шевельнулась неприязнь. Что задумал этот человек, с глупой улыбкой рассматривающий бархатный камзол и нелепую шляпу с пером? Ах да, будет маскарад, и Джордж, видимо, рассчитывает на нем вскружить голову Кэтрин, потешить свое очерствевшее сердце очередной победой… Нет, этому не бывать!
— Знаешь, я хочу жениться на мисс Дрейкотт! — звенящим от напряжения голосом произнес Джеймс, сам не ожидавший от себя такой смелости.
Бакленд на мгновение замер с шляпой в руках, потом положил ее обратно в коробку и посмотрел на друга. Итак, слово было произнесено. Джеймс, сам того не зная, бросил ему вызов, заложил первый камень в основание стены, которая вскоре встанет между ними!
— Ты ее любишь? — тихо спросил Бакленд.
— Разумеется, люблю! — раздраженно бросил Джеймс. — Что за глупый вопрос! Она прекрасна, как богиня, я влюбился в нее с первого взгляда! А ты… — Он вдруг вскочил и крикнул, дав волю своей неприязни: — Ты недостоин сдувать пылинки с ее туфель!
Бакленд нахмурился. Неужели Джеймс тоже обнимал тонкое сильное тело Кэт, покрывал поцелуями ее восхитительные губы и нежную шею? От этой мысли в жилах его закипела кровь.
— Можешь думать обо мне что угодно, но я не допущу вашего брака, — холодно произнес он.
Расправив плечи, Джеймс посмотрел на него с вызовом.
— Вот ты как заговорил! Что ты о себе вообразил, в самом деле? Что ты господь бог? Кто дал тебе право вмешиваться в нашу с Кэтрин жизнь? Да, ты уже не тот Джордж, которого я знал и любил с детства. И почему я этого не заметил раньше? Ведь ты же хочешь заполучить Кэтрин только потому, что она нужна мне!
— Неправда, я хочу спасти тебя от ужасной ошибки! Тебе не приходило в голову, что она просто-напросто охотится за твоим воображаемым состоянием? Как она поведет себя, когда выяснится, что ты беден?
Вне себя от гнева, Джеймс смерил его ледяным взглядом:
— Я знаю Кэтрин гораздо лучше тебя! Для нее гораздо важнее душа человека. Конечно, вначале она обратила на меня внимание благодаря твоему громкому имени и поэтическому таланту. Но когда мы познакомились поближе… Я уверен, что если она выйдет за меня, то только по любви! — Он стиснул кулаки и повысил голос: — Будь ты неладен, Джордж, я не позволю тебе разбить ей сердце! Что ты можешь ей предложить? У тебя есть все, о чем многие только мечтают, — молодость, обаяние, ум, талант, деньги, наконец. А ты бездарно растрачиваешь себя, играя чужими чувствами! Только не говори, что это из-за Амелии! — Джеймс насмешливо прищурился. — Ты уже десять лет носишься со своим горем, как будто ты единственный, кого обманула любимая женщина!
Кровь бросилась Бакленду в голову. Он уже поднял кулак, чтобы заехать Джеймсу по физиономии, но вовремя опомнился и обрушил кулак на ни в чем не повинную коробку с костюмом. Резко развернувшись, он выбежал на улицу и зашагал, не глядя по сторонам, сам не зная куда — лишь бы оказаться подальше от гостиницы «Лебедь и гусь». Проезжавшие мимо на своих любимых охотничьих лошадях Стивен и Кит помахали ему, он же в ответ только прикоснулся к шляпе, а затем торопливо засунул замерзшие руки в карманы сюртука.
— Мистер Бакленд! — послышался за его спиной знакомый женский голос. — Как поживаете? Я так рада нашей встрече!
Джулия Мортон! Увидев ее хорошенькое личико, Бакленд сначала испытал облегчение, отвлекшись от тягостных мыслей о том, что наговорил ему Джеймс, а потом досаду на назойливую красавицу, появившуюся так некстати. Тем не менее, он учтиво ей поклонился.
— Вы шли так быстро, что я уже не надеялась вас догнать! — затараторила Джулия. — Мне очень нужно с вами поговорить, поэтому я оставила в магазине горничную и бросилась в погоню. Умоляю, откройте мне, в каком костюме вы будете на маскараде у графа Саппертона?
Бакленд, прищурившись, оглядел упрямую кокетку. В хорошенькой шляпке, украшенной цветами и синими атласными лентами, и синей же шелковой пелерине с белой отделкой, Джулия была очень мила — синий цвет чрезвычайно шел к ее глазам. Но, учитывая грязь сельских дорог, для утренней прогулки по деревенским магазинам наряд Джулии явно не подходил. Глупая девчонка, через час ее пелерина превратится в грязную тряпку!
— Я собираюсь немного пройтись по лесу, — сказал Бакленд, злорадно усмехаясь. — Не хотите ли составить мне компанию?
Джулия широко раскрыла глаза, изображая удивление, потом в притворном ужасе прижала к розовой щечке затянутую в шелковую перчатку руку.
— Как, идти на прогулку без горничной?! — воскликнула она жеманно.
— Разумеется. По-моему, горничная была бы нам только помехой.
Бакленд предложил Джулии руку и был разочарован, но не удивлен, когда она с готовностью за нее ухватилась.
— Надеюсь, что вы будете себя вести, как полагается джентльмену, — хихикнув, заметила она.
— Вот тут вы ошибаетесь, — сказал он чистую правду, а Джулия опять захихикала, приняв его ответ за остроумную шутку.
Пока они поднимались по довольно крутому склону холма и шли к Куинингскому лесу, Джулия непрерывно болтала о каких-то пустяках, вконец измотав Бакленду нервы, но он терпеливо сносил ее болтовню. Он решил отвести красавицу к маленькому пруду, который недавно обнаружил в лесу, но, когда они подошли к нему, солнце скрылось за тучей, и вода показалась Бакленду серой, застывшей, безжизненной. Почему его гложет такая ужасная, неизбывная тоска?..
— Ой, я никогда здесь не была, — блестя глазами, воскликнула Джулия. — И уж тем более с мужчиной…
Бакленд улыбнулся. Лучшее средство восстановить душевное равновесие — обнять эту очаровательную барышню и разом забыть обо всех неприятностях! Он схватил Джулию за талию и поцеловал в пухлые розовые губки, но не почувствовал ответа. Более того, Джулия испуганно вскрикнула, и Бакленд сразу разжал руки, проклиная себя за то, что поцелуй получился таким грубым.
— Простите, Джулия, я не хотел вас обидеть! — поспешил извиниться он. — Думаю, на моем месте никто не смог бы удержаться. Вы так хороши…
На сей раз его отвлекающий маневр не принес желаемого результата. Джулия задрожала, ее сапфировые глаза наполнились слезами.
— Вы… вы же сказали, что я могу на вас полагаться, а сами сделали мне больно! — воскликнула она плаксиво и, вынув из ридикюля платок, прижала его к губам. — Ах, Эммет предупреждал меня, сотни раз предупреждал, а я его не послушалась… Но я же не знала, что вы собираетесь меня целовать!
Бакленд почувствовал, что устал от ее причитаний.
— Давайте вернемся обратно в деревню к вашей горничной, и все снова будет в порядке, мисс Мортон. Разумеется, я больше не буду вас целовать, раз вам это так не нравится.
— Не нравится?! — дав волю чувствам, воскликнула она со сварливыми интонациями своей матушки. — Да я вся дрожу от ужаса и отвращения! Разве какой-нибудь нормальной женщине может нравиться, что ее хватают, словно необъезженную лошадь?
Бакленд подумал, что знает, по крайней мере, одну такую женщину, но ничего не сказал. Когда они покинули берег пруда, Джулия все еще вытирала глаза и шмыгала носом, а Бакленд был страшно зол на себя.
Наблюдавшая за ними из-за густого кизилового куста Кэт тяжело вздохнула. Как пусто было сейчас у нее на душе, какой одинокой и никому не нужной она себя чувствовала! Она пришла на берег пруда, в одно из своих самых любимых мест в лесу, чтобы немного успокоиться и обдумать свое новое положение, и что же она увидела? Джулию Мортон в объятиях Бакленда!
Выйдя из своего укрытия, Кэт направилась обратно в усадьбу. Сердце у нее разрывалось от боли, но она была даже рада, что ей довелось увидеть Бакленда с Джулией. Надо наконец взглянуть правде в глаза: это вовсе не тот сильный, надежный и добрый человек, о котором она всегда мечтала. Бакленд ищет любовных приключений при каждом удобном случае, всегда и везде, даже в крошечной деревеньке Чипинг-Фосворт. Что ж, не следует его за это винить, нужно просто перестать думать о нем. Увы, для нее он потерян навсегда! Лорд Эшвелл — вот с кем должны быть связаны ее надежды на лучшее будущее, если оно еще возможно…
Отведя мисс Мортон обратно в деревню и поручив ее заботам горничной, Бакленд решил, что на сегодня приключений с барышнями довольно и лучше прогуляться верхом. Он отправился в конюшню, оседлал вороного жеребца и, выехав за околицу, пустил его широкой рысью по дороге к Стинчфилду.
Скачка и бивший в лицо холодный ветер подействовали на Бакленда благотворно, злость понемногу улеглась. Что за вздор, будто он вмешивается в чужую жизнь и играет чувствами других людей! Саппертон, вот кто вмешивается в чужую жизнь и безжалостно ее разрушает! Как посмел Джеймс обвинить его, Бакленда, в эгоизме и черствости? Он же от всего сердца заботится об этом бедном идеалисте, на котором всякие бессердечные кокетки желают испытать свои чары!
Бакленд свернул на грязную боковую дорожку и несколько минут скакал по ней, пока не сообразил, что она ведет в Куининг, маленькую деревушку во владениях Саппертона. Не хватало только столкнуться нос к носу с его светлостью! Молодой человек хотел было повернуть обратно, но махнул рукой и поехал дальше: не такой граф человек, чтобы просто так слоняться по окрестностям или интересоваться крестьянским житьем-бытьем.
Миновав деревню, Бакленд оказался среди аккуратно разделенных каменными изгородями полей. Несмотря на недавний дождь, побеги пшеницы и ячменя, все лето страдавшие от нехватки воды, выглядели хилыми и жалкими, хорошего урожая ждать явно не приходилось.
На еще не сжатом пшеничном поле стояли и о чем-то разговаривали несколько крестьян с косами в руках. Заметив возле них женщину, державшую большой кувшин, Бакленд решил, что они остановились выпить кружку эля. Но потом он понял, что дело не только в эле: слишком суровы были лица крестьян, слишком поспешно они взялись за работу, когда увидели проезжавшего мимо барина. А женщина даже подошла поближе к дороге и окинула его недобрым, дерзким взглядом. Бакленд удивленно посмотрел на нее, но она не опустила глаз.
«Боже милостивый, — подумал он, — да в этой деревне вот-вот вспыхнет бунт!»
Во время путешествия по Греции ему уже доводилось видеть такое: случился неурожай — и крестьяне восстали. Но здесь, в Англии? Невероятно! В его кентском имении, окруженном плантациями хмеля и вишневыми садами, крестьянам не приходилось сталкиваться с такими трудностями — он заботился о них и всячески помогал. Похоже, Саппертон относится к своим людям совсем иначе…
Солнце уже заходило за холм Уэйверли, когда Бакленд спохватился, что пора возвращаться в Чипинг-Фосворт. Его и Джеймса ждали к ужину Уайтсхиллы, опаздывать было неудобно. У самой гостиницы он вновь подумал о Джеймсе и Кэт и пожалел, что с самого начала не назвался своим настоящим именем. Если бы не эта дурацкая затея, сейчас ничто не угрожало бы его дружбе с Джеймсом. А что до Кэт… Бакленд тяжело вздохнул. Конечно, эта девушка ему далеко не безразлична, но она сама распорядилась своей судьбой, решив во что бы то ни стало стать леди Эшвелл.