Кинг Вильям. Победитель троллей

   - Отведите его к алтарю! - приказала Юстина.
   Человек попытался сопротивляться, когда зверолюды поволокли его к каменной пирамиде Кацакитала, но тщетно: тварей было слишком много, и они были слишком сильны. С ужасом он увидел, что его ждет. Человек куда больше задрожал при виде этой пирамиды и возвышавшегося над ней черного алтаря, чем тогда, когда зверолюды взяли его в плен. "Он знает, что будет", - подумала Юстина. Головы лорда Кляйна и Гуго, казалось, испугали его больше всего.
   - Нет! Только не это! - закричал он.
   Она легко подняла его за веревку и сама водрузила на алтарь. Войско с радостью наблюдало за происходящим. Как только луна скрылась за облаками, она приказала барабанщикам начинать. Скоро послышались мерные и медленные, как звук сердца, удары.
   Она встала на вершине пирамиды и почувствовала, как вокруг сгущается сила. Юстина оглядела зверолюдские морды собравшихся: те были возбуждены, глаза сверкали от нетерпения. Она вытащила свой меч и подняла его над головой.
   - Кровь для Бога Крови, - закричала она.
   - Черепа для Трона из черепов, - ответный крик вырывался из сотен глоток.
   - Кровь для Бога Крови.
   - Черепа для Трона из черепов, - крик зверолюдов прозвучал еще громче, громовым эхом прокатившись по лесу.
   - Кровь для Бога Крови!
   - Черепа для Трона из черепов!
   Меч опустился вниз и разворотил ребра Рольфа. Она вытащила оружие и опустила одетую в перчатку руку в жидкое месиво груди человека. Послышался странный звук, когда она вырвала его сердце и высоко подняла над головой.
   Где-то в пространстве за этим пространством и во времени за этим временем что-то всколыхнулось и ответило на ее призыв. Оно безмолвно выплыло и сгустилось. Вокруг алтаря начала собираться красная пульсирующая тьма. Она проникла в сердце, которое Юстина держала над собой, и сердце забилось вновь. Женщина шевельнулась и вложила сердце обратно в тело жертвы.
   Мгновение ничего не происходило, и все стихло вокруг, но потом крик вырвался из глотки того, кто некогда был Рольфом. Плоть на груди задымилась, срастаясь. Тело село на алтаре, глаза открылись, и Юстина увидела, что в них засветился разум. Этим телом временно овладел ее демонский хозяин Кацакитал.
   Дым шел от тела, пока плоть горела под кожей. Запах гниения и жженого мяса заполнил ее легкие. Ум и сила демона переплавляли это бездыханное тело в новую форму - форму, которая больше всего напоминала нечеловеческую красоту Князя демонов. Юстина знала, что тело сгорит через минуту, поскольку оно не сможет удержать бьющуюся в нем силу, но это не имело значения. Ей нужно было всего лишь несколько минут, чтобы пообщаться со своим господином и спросить совета.
   Она быстро повторила то, что Рольф говорил ей.
   - Я пойду туда и убью всех.
   - Сделай это, любимая, - сказал Князь-Демон нежным голосом, который звучал как колокольчик из этого растерзанного тела. И вновь она ощутила уверенность и надежность, как всегда бывало в его присутствии.
   - Я убью девочку. Я принесу тебе сердце гнома и человека, если они попытаются защитить ее.
   - Лучше убей их быстро. Они опасная пара, отчаянная и быстрая. У гнома оружие, выкованное в давние времена, чтобы убивать богов. Они оба безжалостные убийцы.
   - Они оба хороши, когда мертвы. Я защищена твоим предсказанием. Никто не одолеет меня в битве. Если то, что ты говорил, правда.
   - Послушай свое сердце, любимая. Ты знаешь, что я никогда не лгу. И знай еще вот что: если ты сделаешь это, то бессмертие и место среди избранных будет принадлежать тебе по праву.
   - Я сделаю это.
   - Тогда иди с моим благословением. Сей хаос и ужас и не оставь никого в живых.
   Его время истекло. Тело упало в грязь и рассыпалось в прах. Юстина повернулась к своим воинам и отдала им приказ наступать.
   Феликс разглядывал узорный золотой молот. Солнечные лучи проникали в открытые двери храма, и в свете зари он казался меньше и теснее. Руны, украшавшие навершие молота, напомнили ему узоры, вырезанные на его собственном оружии. Он ничуть этому не удивился. Его мечом владели когда-то лучшие рыцари сигмаритского Ордена Верного Сердца - ничего удивительного, что лезвие было покрыто их знаками.
   В храме были и другие люди: пожилая женщина, которая сидела, скрестив ноги на полу, и молилась. Дети и их матери снаружи дышали свежим воздухом, пока это было возможно. Феликс представил себе, как здесь будет душно, когда закроют двери.
   Храм был обычным святилищем. Алтарь служил лишь для того, чтобы ударами молота подтверждать бракосочетание и договоры. Сигмар не был столь уж популярным богом здесь. Большинство лесных жителей молилось Таалу, богу лесов, прося у него защиты, но тем не менее культ Молота находил и своих сторонников. Некоторые люди искали его милости. Кроме того, храм обеспечивал связь с далекой столицей: он был символом Империи, ее законов и тех, кто следил за их исполнением. Государственная религия была нитью, связующей разбросанных жителей государства в единый народ.
   На стенах не было фресок и гобеленов, как принято в более богатых областях. Даже сам алтарь вырезан из дерева, а не из камня. Ягер очень хотел потрогать молот, чтобы узнать, резьба это или просто краска. "Однако алтарь украшен необычно", - подумал он. Ему понравились завитки по краям и образ первого императора - в кафедральном соборе в Альтдорфе такого нет. Он подумал, кто же сделал эту резьбу по дереву? И еще он подумал, сгорит ли вся эта красота, когда придут зверолюды?
   Феликс покачал головой, сделал Знак Молота и принялся молиться. Он молился о том, чтобы город выстоял, и чтобы пощадили его жизнь и жизни его друзей. Ягер тронул рукой молот, а затем свой лоб, чтобы привлечь удачу, поднялся на ноги и потянулся, чувствуя, как трещат суставы. Прошлую ночь он провел в укрепленном доме Фрица Месснера и его семьи. Пол, несомненно, гораздо лучше влажной груды листьев. Юноша подумал, что иногда очень скучает по своей мягкой перине в родном доме в Альтдорфе, что те времена, когда он играл роль сына богатого купца, не так уж и плохи. Например, сейчас Феликс мог бы возлежать на кровати в своих покоях, а не ждать нападения войск Хаоса в поселке, о котором он раньше даже не слышал.
   - Феликс… - Это была девочка, бледная и неулыбчивая. - Господин Месснер приказал мне найти тебя.
   - Конечно, Кэт. Что я могу для тебя сделать?
   - Мне приснился кошмар прошлой ночью. Как будто что-то вышло из леса и утащило меня туда. Мне почудилось, что я потерялась в темноте, и все вокруг пугало меня…
   Феликс мог понять страхи девочки. Много раз он тоже видел нечто подобное.
   - Не бойся, малышка. Это все неправда. Сны не могут причинить вреда.
   - Боюсь, что могут, Феликс. Я видела тот же самый сон в ночь, когда на деревню напали чудовища.
   У Феликса внезапно мороз пробежал по коже. Он живо представил себе, как сейчас зверолюды пробираются по лесу, подходя все ближе, неся с собой неизбежную смерть.
   Юстина возвышалась в седле на своем вороном скакуне. Над ней собирались грозовые облака, огромные тучи, которые, казалось, отражали кипение крови ее спутников. Эта тропа, часть имперской дороги, была очень удобной. Ее построили много лет назад, чтобы посланники императора могли легко добираться сюда.
   Она подумала с усмешкой, что эти же дороги ускорят продвижение темных сил по Империи. Да, посланникам демона будет легко пройти на запад. Она подумала об этих тропах, как о болезни, которая использует кровь самого тела, чтобы распространяться. "Что ж, - подумала она, - Империя умирает, а Хаос - та болезнь, которая убьет ее". Таинства идолопоклонников уже распространились в городах, банды зверей и мутантов наводят ужас в лесах, рыцари Павших Сил бродят у границ Кислева и в пустошах. Она знала, что это не случайные вспышки, а признаки тех же самых сил. Вначале Империя, а потом и все царство людей будет поклоняться им. Нет, она не должна думать о них, как о болезни, приказала она себе. Это священный поход по очищению земли.
   Она обернулась на маленькую армию, шагающую за ней. Первыми шли зверолюды, огромные, бесформенные и могущественные, каждый за своим вожаком. За ними катилась огромная черная повозка с ее секретным оружием - Громовержец, пушка с огромным дулом, позволила ей уничтожить ворота замка Кляйна и, может быть, пригодится и для остальных крепостей. Повозку тянули рабы, ведя под уздцы облаченных в черные доспехи лошадей. Замыкала шествие нестройная толпа зверолюдов, которые следовали за ними, как шакалы за львом. Это были мутанты, изуродованные и обозленные люди, которых изгнали из своих домов разъяренные сородичи. Их вели за собой ненависть и готовность мстить человечеству.
   Все ее воинство здесь, подумала Юстина. Эта дорога - путь к смерти и разрушению, но это всего лишь часть избранного ею пути. Эта мысль несколько опечалила женщину; сегодня она более чем когда-либо чувствовала себя опустошенной. Словно бы две души поселились в ее теле: одна была мрачной, насыщаемой злобой и кровопролитием - она торжествовала в своей силе и уничтожала все человеческие слабости, в том числе и ее собственные. Она знала, что эту душу Кацакитал взращивает так же бережно, как садовники Парравона питают свои адские цветы. Она сеяла демонское дело и безнравственность. Эта ее часть полностью состояла из ненависти, преданности, упорства и силы.
   Но вторая, ненавистная ей душа была слабой. Она страдала от той беспредельной жестокости жизни и хотела прекратить ее. Она чувствовала боль, и боялась ее, и сопротивлялась боли других людей. Она питалась воспоминаниями и радостями ее прежней жизни. Но до смерти Гуго Юстина даже подумать не смела о существовании этой второй ее части. И эта мысль была слишком страшной, а необходимость мстить оказалась слишком горячей и сильной. Она заключила соглашение с демоном семь лет назад и вынуждена была следовать его условиям, чтобы отомстить. А теперь ее мечта исполнилось, и снова появились сомнения.
   Сомнения касались ребенка. Она помнила, как вынашивала девочку, как та росла и пихалась в ее животе. Юстина родила ее после долгого и опасного странствия по лесу, когда она питалась ягодами и кореньями, пила воду из источника и спала на мягких листьях под деревьями. Девочка сопровождала ее все время после того, как она бежала из замка от страха и ненависти. Она была частью ее - так же, как голод, тяготы и страх, сводившие ее с ума.
   Юстина подумала, что они бы с дочкой никогда не выжили, если бы не примкнули к зверолюдам в лесу, которые охраняли и кормили ее. Она помнила, что те были на удивление скромны и даже добры по сравнению с горрами и унгоррами. Конечно, они просто следовали указаниям своего повелителя-демона, теперь это ясно, но она не была им за это менее благодарна. Зверолюды забрали девочку сразу же после ее рождения, и Юстина ни разу не видела ее до того дня в деревне. Теперь она знала, - вернее, заслужила право узнать, пройдя за многие годы через проверки и битвы, - что это все входило в планы ее господина. Что это был его дьявольский замысел для того, чтобы убить все человеческое в ней и сделать одной из Избранных. Девочка была единственной ниточкой, связывавшей Юстину с людьми, и она ненавидела и любила ее одновременно.
   Она вспомнила, как все начиналось. Демоны приволокли ее к лесному Черному алтарю, связали перед черными камнями, исписанными ужасными рунами. Затем ее положили на алтарь и Гринд перерезал ей горло, а потом много раз взмахивал своим острым, как бритва, обсидиановым клинком, произнося молитвы и призывая Бога крови.
   Она думала, что умрет, и надеялась, что это положит конец ее страданиям. Но неожиданно она увидела темень новой жизни. Ее кровь хлынула на алтарь. Она каким-то невиданным усилием воли заставила себя подняться на ноги, ярость, гнев и ненависть заполнили ее. Именно тогда она и почувствовала Его присутствие, впервые увидела Его.
   В луже собственной крови она вдруг заметила, как демон обретает обличье. Костлявые руки появились из красной жидкости, губы прошептали вопросы, ответы и обещания. Он спросил ее, хочет ли она отомстить своим гонителям. Он объяснил, что мир действительно настолько испорчен и зол, как она его себе представляет. Он обещал ей мощь и вечную жизнь. Он произнес свое заклинание. Она встала, покачиваясь и наполняясь болью, покорная его приказу. Потом она вспомнила, как ее собственная кровь, шипя и дымясь, исчезла с алтаря и влилась в ее вены. Раны затянулись, когда гнев и ненависть вошли в нее.
   Четыре дня она горела желаниями новой жизни, пока ее тело изменялось, затронутое демонической сущностью, распространившейся по ее крови. Тьма обступила ее, придавая новую мощь. Во рту выросли клыки, а глаза стали видеть сквозь мрак; мускулы стали гораздо сильнее, чем у простого смертного. Она очнулась от транса, зная, что она не случайно оказалась на этом Черном алтаре в лесу, где закончилась ее прежняя жизнь. Это был рок и воля демона.
   Откуда-то зверолюды принесли черные латы, покрытые рунами. И когда Моррслиб стала полной, они повторили ритуал. Вновь ей перерезали горло, и она увидела демона. Ее облачили в латы, и когда кровь снова вернулась в тело, то вены, мышцы и плоть слились воедино, а металл превратился во вторую кожу. Эта процедура ослабила ее. Она вновь забылась, и в этих дремах увидела то, что должна была сделать.
   Она ушла от зверолюдов и отправилась в долгие странствия. Ее путь привел ее на север, через Кислев, через страну Троллей, к Пустыне Хаоса, где пылала вечная война между последователями Тьмы. Она сражалась во имя темных богов, и в каждом бою Кацакитал доказывал свое пророчество. Она одолела Германа Железного Кулака, героя Кхорна, человека с бычьими рогами. Она принесла в жертву Марлану Марассу, пламенную жрицу Тзинча, на ее же собственном алтаре. Она одолела Закария Каена, тучного любимца Слаанеша, сражавшегося надушенными ручками. Она участвовала и в мелких схватках, и в великих битвах. Она отреклась от своей человеческой веры в разрушенных копях покинутой гномьей столицы Караг Дам. Там же она набрала слуг Громовержца.
   Каждая битва приносила ей новые возможности и силу. Тень, свою лошадь, она отбила у Сетрама Шрейбера, вырвав у него сердце и посвятив его Кхорну. Она вытащила свой адский меч из искалеченного тела Леандра Кйана, вожака Отряда Девяти, после великой битвы во Вратах Преисподней. Она побеждала мутантов и зверей, и сила и ловкость ее росли, пока ее повелитель не объявил ей, что время настало, и не велел вернуться и отомстить. В течение всего этого времени она чувствовала возбуждение от побед, и радостный звук битвы отзывался в ее покрытом татуировками теле. Впрочем, иногда она думала о том, что же стало с ребенком, и пощадили ли его зверолюды.
   Девочка ничего для нее не значила, и она знала это. Между ними не было никакой связи: просто еще один кусочек плоти родился и умер в этом безнадежном и жестоком мире. Ребенок был последней точкой в ее деле, которое принесет ей могущество и бессмертие. Вот и все.
   Так она говорила себе. Но она знала, что Кацакитал ничего не делает просто так. И убийство девочки тоже имело свой смысл. Может быть, это последняя проверка. Может быть, демон надеется обнаружить последние человеческие чувства в ней? В этом случае он будет разочарован, убедившись, что ее воля тверже камня. И пусть Темные боги заберут каждого, кто попытается встать у нее на пути.
   Феликс смотрел на облака над своей головой. Они заполняли небо сплошной массой, гонимой сильным ветром. Облик леса изменился - из светло-зеленого он сделался темным и зловеще мрачным. Деревья, как и все вокруг, чего-то ждали.
   Он стоял на мостике над деревянными укреплениями и глядел в поля, надеясь уловить первые признаки движения в лесу. Врага следовало ждать ближе к ночи. Рядом сиделГотрек и без особого интереса изучал свою секиру. Через каждые десять шагов на стене затаились лучники, мастера, способные попасть в глаз быку за сотни шагов. Рядом с каждым было несколько колчанов со стрелами. Прикидывая расстояние до леса, Феликс подумал, что место для городка выбрано удачно: нападающим придется пройти по открытым полям, подставляясь под выстрелы.
   Он попытался приободрить себя, но у него это не получилось. Ночь в лесах - это не то же самое, что освещенная ночь в Альтдорфе. Когда здесь наступает тьма, она поглощает все. Человек в шести шагах уже ничего не видит, единственным светом остается только луна, но и ее могут затмить облака.
   Днем раньше местные жители поставили ловушки у выхода из леса: острые прутья отвели назад и привязали, так что они с силой вырвутся вперед, как только ловушка сработает. Они постарались спрятать волчьи ямы, прикрыв их дерном и нарезанным торфом, медвежьи ловушки и капканы со сжимающимися челюстями тоже были готовы схватить врагов. Если поселенцы выживут после нападения, то им предстоит долгая работа по уничтожению собственных преград. "Может быть, та основательность, с которой они укрепляли лес, была признаком того, что они не надеялись выжить", - подумал Феликс.
   Юноша в раздумье водил рукой по стенам, чувствуя мягкий и мокрый мох под пальцами. Готрек что-то напевал себе под нос, не замечая раздраженных взглядов лучника. Ожидание было тяжелее всего. Не так страшна сама битва, как приготовление к ней. Как только начнется сражение, все изменится. Он будет перепуган, но простая мысль о спасении собственной жизни заполнит все его существо. Сейчас же ему ничего не оставалось, как шагать взад-вперед и ждать, прогоняя от себя воображаемых призраков.
   Феликс представил себя раненым, над которым склонилась морда зверолюда, представил женщину в черных доспехах и вздрогнул, вспомнив резню в Кляйнсдорфе и свой страх, рвавшийся наружу. Но, к своему удовольствию, он попытался вспомнить и то, как чувствовал себя после победы над зверолюдами в лесу. Эти воспоминания согревали его. Феликс попробовал описать сцену после будущей битвы, в которой они с Победителем предстанут героями, уничтожившими войска и отбросившими зверей. Но это было неубедительно.
   - Враги скоро будут здесь, человечий отпрыск, - почти радостно заявил Готрек.
   - Вот этого-то я и боюсь.
   Жуткие фигуры появились из леса. В бледном свете луны Феликсу почудилось, что он видит огромные рогатые головы за деревьями. Стрела скользнула по парапету и упала вниз. Да, это они. Становилось видно все больше чудовищных силуэтов. Земля задрожала, она колыхалась огромными волнами. Разошлись облака, и показалась луна, осветив страшную картину.
   - Прах Грунгни! - чертыхнулся Готрек. - Ты посмотри на это!
   - На что?
   - Вот там, человечий отпрыск! У них есть осадные орудия. Теперь понятно, почему пал Кляйнсдорф.
   Феликс увидел латников в черных доспехах. Они окружали огромную машину с длинным хоботом, похожую на многие подобные стенобитные орудия. Кнутами они подгоняли сгорбленных мутантов. Когда Феликс пригляделся, то увидел их вожака, взобравшегося на место стрелка. Подле него суетились другие черные воины, напрягая бронированные ноги, чтобы придать машине устойчивость. Затем их вожак начал разворачивать орудие к поселку. Ее ствол был отлит в форме шеи и головы дракона. Даже отсюда Феликс слышал скрежет остова. Еще больше стрел полетели в сторону врагов, но, как и предыдущие, упали намного раньше, чем достигли цели. Из леса эхом доносились воинственные крики.
   - Что это, Готрек? Что она затевает?
   - Черт побери, это пушка! Ну, теперь мы знаем, что разворотило укрепления Кляйнсдорфа.
   - Что мы можем сделать?
   - Ничего! Когда станет совсем темно, они разрушат стены и набросятся на нас. Зверолюды видят в темноте, а местные - нет.
   - Это слишком умно для зверей.
   - Мы не только со зверолюдами будем драться, человечий отпрыск. Это Воительница Хаоса и ее армия. У них нет недостатка в мозгах. Поверь мне, я уже дрался с подобными тварями раньше.
   Феликс попытался было посчитать количество зверей в лесу, но не смог. Он плохо видел в сумерках, но понимал, что незнание численности противника лишь больше напугает защитников города. Страх неизвестности был еще одним оружием. Феликс почувствовал, как у него оборвалось сердце.
   - Может быть, стоит устроить вылазку и уничтожить пушку? - спросил Феликс.
   - Этого они и ждут. Если мы умрем там, то это облегчит им работу.
   - У них наверняка есть луки, хотя… они же зверолюды.
   - Это не имеет значения. Там полно ловушек, кто-нибудь да попадется в них.
   - А я думал, ты ищешь героической смерти.
   - Человечий отпрыск, да если я буду просто стоять здесь, она все равно ко мне придет. Смотри!
   Феликс посмотрел в ту сторону, куда указывал толстый и грязный палец гнома. Он увидел облаченную в черные латы Воительницу Хаоса, восседающую на коне позади пушки. Теперь он увидел, что сотни зверских морд выглядывают из-за деревьев. Пока он смотрел на них, эти рогатые головы шевельнулись, исчезая в листве. Зверолюды начали перестраиваться вне досягаемости стрел. Где-то далеко в лесу грянули огромные барабаны. Где-то на юге ответили огромный рог и другой барабан. Вопли и завывание наполнили ночь. Постепенно, сквозь шум непонятных слов, он отчетливо различил разборчивые звуки. Он понимал, что именно они говорят, как будто бы обладал этим знанием с незапамятных времен, но только сейчас обнаружил его. "Кровь для Бога Крови. Черепа для Трона из черепов". Он тряхнул головой,чтобы развеять наваждение, но это не помогло: что бы он ни делал, смысл этих слов возвращался к нему.
   Шум достиг предела, затем стих и повторился вновь. Он будоражил нервы; в животе у Феликса все сжалось. Выглянув наружу, Ягер понял, что пение имело двоякий смысл, понижая храбрость врагов и помогая последователям Хаоса настроиться на битву. Он увидел, как они стучат оружием по щитам, водят пальцами по остриям и ранят сами себя. Зверолюды безумно отплясывали, высоко задирая ноги и резко топая по земле, словно бы крушили головы своих врагов копытами.
   - Скорей бы они подошли сюда. Я хочу сразиться с ними, - прошептал Феликс.
   - Скоро твоя мечта осуществится, - успокоил его Готрек.
   Воительница Хаоса подняла меч. Толпа мгновенно замолчала. Она повернулась и заговорила с ними на их зверином языке, а те отвечали ей возгласами радости и криками. Повернувшись к закованным в доспехи воинам на пушке, она сделала им знак действовать. Один из них спрыгнул и запалил фитиль. После пяти медленных, гулких ударов сердца жуткое орудие издало оглушительный грохот. Послышался громкий свист, и часть стены возле Феликса обвалилась, осыпав землю вокруг обломками дерева, пылью и кусками плоти. Зверолюды завопили от радости, как исчадия ада, пытающие жертву.
   Феликс задрожал, когда пушка вновь качнулась на лафете. Он понимал, что бревенчатым стенам никак не выстоять против колдовской силы этого страшного оружия. Укрепления не были рассчитаны на подобные удары. Может быть, разумнее спрыгнуть со стен и поискать укрытия где-нибудь в глубине города?
   Готрек, казалось, угадал его мысли.
   - Стой, где ты стоишь, человечий отпрыск. Следующим Ударом они снесут дозорную башню.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я имел дело с пушками в свое время, и эта ничем не отличается от других. Я могу рассчитать, как полетит ядро.
   Феликс постарался спокойно стоять на месте, хотя пот градом катился по его спине. Он вдруг почувствовал, что дуло этого проклятого орудия смотрит прямо на него. Оно снова заговорило. Дым и огонь вырвались из его пасти. Еще раз послышался свист. Одна из опор дозорной башни рухнула, как только удар пробил дыру в ее остове. Башня качнулась назад и упала. Один из часовых вывалился из своего укрытия и, перевернувшись с растопыренными руками в воздухе, полетел вниз. Его долгий крик, перекрывающий даже рев зверей, замер, как только он врезался в землю.
   Феликс почувствовал запах дыма и потрескивание огня позади себя. Оглянувшись, он увидел, что одно из зданий и остатки башни запылали - непонятно, из-за выстрела или еще почему-то. Вдалеке послышались голоса, требующие нести воду. Ягер оглядел стену, на которой несколько жалких защитников ждали своей очереди, положив рядом с собой лук. Он обменялся взглядами с ближайшим - шестнадцатилетним пареньком, на лице которого был написан ужас.
   Юстина наблюдала за тем, как пушка пробила третью брешь в городской стене. Довольно, решила она. Надо сохранить порох для других крепостей. Защитники устали и напуганы. Бреши уже достаточно широки, чтобы впустить ее отряды. Она приказала наступать. Под грохот обтянутых человеческой кожей барабанов зверолюды двинулись вперед.
   Юстина почувствовала, как в ней растет ожесточение и желание посвятить души Богу Крови. Сегодня, подумала женщина, она преподнесет ему богатые дары.
   Феликс видел, как зверолюды хлынули сквозь разрушенные стены. Сверху полился град стрел. Медленно и методично лучники выбирали своих жертв и спускали тетиву. Стрелы прорезали темноту и впивались в косматые груди, горло, глаза. Но Искаженные неутомимо пробирались вперед, завороженные ударами в барабаны. Под музыку они начинали возносить молитвы своим богам. И снова он различил слова: "Кровь для Бога Крови. Черепа для Трона из черепов".
   Его рука вспотела на эфесе меча. Феликс чувствовал себя совершенно бесполезным здесь, на этой площадке, в то время как другие сражаются и убивают врагов. Сердце учащенно забилось, дыхание стало тяжелым, как будто он только что пробежал добрую версту. Он подавил в себе панику. Очень скоро придет и его очередь вступить в бой, а пока можно наблюдать за ним с высоты, как птица. Вдали он видел черные латы Воительницы, понукающей нападавших. Он выглядела как демоница, прошедшая сквозь время за своей добычей в жажде крови и душ.