Кирилл Мошков. Провал резидентуры

   – Поздний? – поднимает седые брови майор.
   – На моих часах три ночи, – бурчу я. – Если они не врут, конечно.
   Шутка. Полетные часы космонавта, которые у меня на руке, врать не могут.
   – Для безопасности королевства не существует раннего или позднего времени, – значительно говорит майор. – Впрочем, барон, это неважно. Я прибыл сюда со следующим заявлением. Знаете ли вы виконтессу Лиину Шер Гахоо?
   Я ожидал чего угодно, только не этого. Я говорю:
   – Да, естественно.
   – В каких отношениях с ней находитесь?
   – Ни в каких.
   – Барон, не пытайтесь ничего скрывать.
   – Я не пытаюсь, майор. Я ухаживал за ней два года назад, затем был сослан. Между нами никогда не было мало-мальски серьезных отношений. Я был увлечен ею, но покажите мне молодого аристократа, который ею увлечен не был. Повторяю, это было два года назад.
   Майор кивает.
   – Как поднадзорного ссыльного, барон, я обязываю вас известить Комитет безопасности королевства о возможном появлении в вашем поместье вышеназванной особы. Равно известите нас и о возможных звонках или почтовых отправлениях от нее. Можете передать информацию через дежурного офицера надзора или напрямую.
   Я киваю, ничего не говоря. Вот это номер!
   Трое в зеленом поворачиваются и исчезают.
   Я ложусь и в задумчивости смотрю в потолок. Почему Комитет разыскивает Лиину у меня? Вернее, почему они решили, что она непременно обратится ко мне?
   В спальню проскальзывает Талу, опускается на колени возле моей постели.
   – Что тебе? – спрашиваю я его.
   – Господин, – шепчет он. – Я все слышал.
   – Ну и что же? Я знаю, что ты все всегда слышишь, даже то, что для твоих ушей не предназначено.
   – Господин, а я знаю кое-что.
   – Боги мои, и это меня не удивляет, – пожимаю я плечами и с притворным гневом беру мальчишку за ухо. – Ну, что ты там такое знаешь?
   – Я знаю, что госпожа, о которой они говорили, сегодня звонила.
   – Как? А почему ты меня не соединил?
   – Вы сами мне приказали днем вас не будить, всех звонящих посылать к чертям.
   – И ты послал ее? – ужасаюсь я.
   Мальчишка скромно ухмыляется.
   – Нет, господин. Я спросил, может ли она перезвонить. Она сказала, что нет. Я спросил – может, господин барон сам ей позвонит? Она сказала, что ей позвонить некуда, но она просто хотела знать, дома ли господин барон. И положила трубку.
   – А-ха… – задумываюсь я, вновь ложась на спину. Ухо Талу я отпускаю. Он не спешит уходить, и я знаю, почему: он боится спать один в темноте. – Ладно, можешь лечь тут, – милостиво говорю я ему. Он в восторге кланяется, на секунду исчезает, возвращается со своим одеялом и устраивается на мохнатой шкуре, которая покрывает пол в спальне. Через минуту он уже крепко спит, посапывая.
   Я продолжаю думать, но теперь мои мысли принимают более определенный оборот. Лиина в опасности, она скрывается, это ясно. В наше время удивляться этому не приходится. Но почему так произошло? Что заставило ее скрываться? В чем могут ее обвинить? Предупредила ли она беспочвенный арест или действительно замешана в чем-то? Я вспоминал, как блестели ее глаза, когда я рассказывал ей о космических полетах, о том, как на орбите Красной луны лазерным лучом сбил огибавшую наш маленький спутник боевую ракету, которая должна была устремиться вниз, к нашим островам – последнюю атомную ракету Смаргуды… Ее очень интересовало все, связанное с боями в космосе. Как она отличалась этим от других, глупых и напыщенных девиц, для которых не существовало божественной красоты космоса, многоцветных зорь в верхних слоях атмосферы, пепельно-розового кривого горизонта ледяной Красной луны, ослепительного выпуклого шара Белой луны… Мой мир, мир бешеных скоростей, мир безмолвных погонь, оранжевых факелов черных ракет, метеоров и радиационных полей, белых бетонных плит боевого космодрома Ллионоо, мир, от которого я отлучен – теперь, видимо, навсегда. Я вспомнил, как рассказывал о своей погоне за летающей тарелкой, как я видел соединение летающей тарелки с ее гигантским кораблем-маткой на геостационарной орбите, о том, что летающие тарелки не оставляют следов на экране локатора, их можно видеть только визуально, но они есть, я видел их неоднократно… Она смотрела на меня так, как никогда не смотрела ни одна женщина в мире, и слушала, слушала… Действительно слушала, а не вежливо выслушивала. Как та корова, Иггвоо:
   – Барон, только вы никому об этом не рассказывайте, а то вас спишут с летной работы…
   Незаметно наступает утро. Я поднимаюсь, стараясь не разбудить раба, но он просыпается и вопросительно смотрит на меня. Я шепотом говорю:
   – На пляж пойдем?
   Он кивает и мигом вскакивает. Я снимаю пижаму, он подает мне плавки, и мы тихо спускаемся в холл. Охранник спит. Мы бесшумно выходим на улицу. В машине спит дежурный офицер. Мы босиком бежим к пляжу. Талу так же бесшумен, как и я, хотя за мной десять лет тренировок, а ему всего тринадцать, но он белый, у них в крови эта кошачья тишь движений…
   Пока я плаваю, Талу стоит на берегу, поджав ногу. Кажется, наш уход вообще никто не заметил. Я ныряю, а когда выныриваю, вижу, что возле Талу стоит человек.
   Я в полминуты выбираюсь на берег. Ледяной ветер с севера приятно охлаждает разгоряченное дыхательной гимнастикой тело.
   Это Лиина.
   – Здравствуйте, барон, – говорит она. На ней форма береговой охраны. – За вами следят?
   – Сейчас – нет, – говорю я. – Ко мне сегодня ночью приходили по вашему поводу. Предупредили, чтоб я донес. Вам нужно убежище?
   – Да, – говорит она.
   Мы быстро идем по берегу. Я говорю:
   – Талу, бегом в охотничий домик. Все приготовь.
   Он пулей уносится вперед.
   – Лиина, вы очень рискуете.
   – Я знаю. Я не могла остаться там. За мной охотились.
   – Комитет?
   – Не только.
   Я выражаю удивление. Она резко останавливается, я тоже.
   – Лен, вы должны все знать, – говорит она неожиданно сурово.
   – Говорите, Лиина, – как можно спокойнее говорю я.
   – Помните ваш рассказ о летающих тарелках?
   – Естественно.
   – Так вот, Лен. Инопланетные цивилизации существуют. Система Шаххара давно входит в сферу их деятельности. На соседних планетах – и на Эмиаруре, и на Яххараре – уже сотни лет есть их поселения.
   – Откуда вы знаете?
   – Лен, я разведчик другой цивилизации.
   Я некоторое время молчу, потом говорю:
   – Я знаю, что вы психически нормальны. И я сам видел тарелки. Чего вы хотите?
   – Я?
   – Нет. Ваша родина.
   – Мира. Ваши космические войны угрожают безопасности полетов наших кораблей. Но это не главное. Нам небезразлично, что близкие нам люди убивают друг друга. Мы хотим мира на Шилемауре.
   – Мира? Ценой чьей победы?
   – Ничьей. Мира. Мы просто стремимся погасить войну.
   – Просто гасить? Вы не помогаете Смаргуде?
   – Ни Смаргуде, ни Пакту.
   – Тогда я помогаю вам, – решаю я. Полеты. Космос. Корабли.
   Мы почти бежим по пляжу, увязая в сером песке.
   – Лиина, а почему вы сказали – «близкие нам люди»?
   – У вас и у нас общие предки. И ваши предки, и мои родом с одной планеты.
   – Вы хотите сказать, что Книга Ух не врет? – спрашиваю я, огибая валуны.
   – Конечно. Разве вы сомневались, что ваши предки пришли сюда со звезд?
   – Я думал – это сказки.
   – Нет, Лен, не сказки. Белая раса, как и написано в Книге Ух, здесь давно, но тоже не отсюда родом. А черные – и вовсе только семьсот лет. Кстати, чтоб вы поняли, насколько относительны здешние представления о человеке. В прошлом нашей и вашей прародины господствующей была вовсе не черная раса.
   – А какая же? – удивляюсь я.
   – Белая.
   Я смеюсь.
   – Зря вы смеетесь, – говорит она. – Столетиями черные были бесправными рабами белых, жили в нищете и угнетении. Может быть, здесь история отыгрывается за вековое страдание нашей расы.
   – Но вы же черная, – говорю я. – Или это маскировка?
   – Черная, – отвечает она. – Но у нас сейчас нет доминирующей расы. Кстати, у нас их не две, больше.
   – Зеленые, что ли? – смеюсь я.
   – Желтые. Помните летающую тарелку на геостационарной орбите, вы рассказывали мне?
   – Конечно, помню. Потрясающее зрелище.
   – Это наша база. Ее командир принадлежит к желтой расе, специалисты по разведке – черные, а пилотский состав – и черные, и белые.
   Я хохочу. Белые космонавты, это надо же! Хотя, если она не врет, вряд ли это так уж смешно.
   Мы входим в охотничий домик – к охоте он, правда, никакого отношения не имеет и не имел уже при моем отце. Это просто маленький домик, который я очень редко посещаю и поэтому за ним нет наблюдения.
   – Лиина, – говорю я, одобрительно кивая Талу, который уже включил отопление, приготовил комнату, выставил на столик вино, консервы и сухие хлебцы. – Располагайтесь здесь. Я постараюсь, чтобы охрана о вас не пронюхала. За вами хвоста не было?
   – Нет.
   – Что я еще должен для вас сделать?
   – Я вынуждена была уехать очень быстро, – говорит она, буквально падая в кресло, и только тут я понимаю, что она держится из последних сил. – Я опередила Комитет на несколько минут и едва увернулась от тех… других.
   – Это кто еще? – удивляюсь я. Талу приносит забытый когда-то в ванной охотничьего домика купальный халат и исчезает. Я деликатно отворачиваюсь, слушая усталый голос Лиины и шелест падающей одежды: