Кирилл Мошков. Возвращение из отпуска

   – интернирование граждан Конфедерации, находящихся на территории Империи на момент начала действия настоящего Манифеста, кроме Чрезвычайного и полномочного посла Конфедерации человечеств при Нашем дворе и его контингента.
   Манифест вступает в действие немедленно. К подлинному руку приложил – РОБЕРТ, – закончил диктор и умолк. Грянул гимн Империи.
   В рубке никто не встал.
   Старик капитан продолжал держать руку на плече Легина, и Легин ощутил легкое похлопывание.
   – Не боись, лейтенант, – повторил капитан. – Мы – люди. Слышь, едритьевовдушу, не проспи. Первый режим подошел.
   Легин кивнул и, прокашлявшись, скомандовал:
   – Внимание. Режим точки входа. Штурман, отсчет.

Глава вторая

   Журналист Йонас Лорд вышел из шлюза в широкий желто-зеленый коридор. На месте обычного паспортного контроля стояли пятеро полицейских, перегораживая проход. За стойкой контроля сидел шестой, пожилой толстяк в ранге инспектора.
   Лорд привычно махнул красной пресс-картой и хотел было пройти мимо, как вдруг двое полицейских молча ухватили его за локти.
   – А ну стой, – взревел инспектор из-за столика. – Паспорт! Идентифик! Полетные документы!
   – Протестую, – быстро сказал Лорд. – Я журналист.
   – А меня не волнует! – заорал инспектор. За спиной Лорда уже гудела целая толпа пассажиров «Чосера». – Быстро, документы! Ты, конфедератская рожа!
   Лорд взорвался.
   – Ма-алчать, инспектор! Мы живем в свободном мире под защитой Великого престола, никакой толсторожей сволочи не поз-во-ле-но оскорблять подданного Его Величества!
   Он швырнул на стол паспорт, билет и красную карточку.
   Инспектор молча сунул документы в терминал. Терминал, подумав, выплюнул их обратно и показал зеленое табло.
   – Идите, – буркнул инспектор, толкая документы по столу.
   – Не-ет, погодите, инспектор, – протянул было Лорд, намереваясь устроить смачный скандал, но тут инспектор сделал недвусмысленный жест, полицейские подхватили журналиста под руки и, резко рванув, поставили его на ленту транспортера. Лорд едва удержал равновесие. Вслед за ним плашмя полетел его чемоданчик.
   – Вот же скоты, – вслух возмутился журналист и принялся приводить себя в порядок.
   Транспортер быстро вынес его в Третий зал ожидания; здесь он нашел кабину публичного телефона, вошел и встал так, чтобы наблюдать за поворотом транспортера, с которого сам только что сошел.
   Его поразила внезапная пустота Зала; на всем многомильном поле гигантского помещения, на всех десятках ярусах галерей, устремляющихся к километровой высоты куполу, было почти безлюдно, только торчали то здесь, то там сизые капли полицейских машин. Воздух Залов обычно пронизан десятками одновременно движущихся такси. Не было и их, только кружил под куполом сизый патрульный флаер.
   Сунув идентифик в телефон, он набрал свой рабочий номер, не включая видео.
   – Редакция «Экспансии», Эльза Штайн, – откликнулся девичий голосок.
   – Эльза, это я, – торопливо сказал Лорд. – Я прилетел. Шеф меня спрашивал?
   – Нет пока, – ответила Эльза. – Ты же должен был вечером прилететь.
   – Отлично, – обрадовался Лорд. – Значит, я на работу выйду завтра.
   – Хорошо, Йон. Пока, – сказала Эльза, и он повесил трубку.
   Тут из-за поворота транспортера стали появляться встрепанные, недоумевающие пассажиры «Чосера». Появлялись, оглядывали странно пустой Зал и присмиревали, разбредаясь в разные стороны – одни на внутренние транспортеры Космопорта, другие – в гостиницы, третьи – к мрачным многосотенным очередям, хвосты которых то здесь, то там торчали из билетных касс в нижнем ярусе Зала.
   Десятью метрами левее над таким же транспортером зажглось табло «Легора – Леда – Пандора – Толиман – Космопорт». и оттуда тоже повалили встрепанные, расстроенные, напуганные люди.
   Наконец Йон облегченно вздохнул и украдкой перекрестился. С транспортера «Чосера» сошел невысокий крепкий блондин в изысканном черном костюме, в шляпе, с тросточкой и большим пижонским кожаным портфелем.
   Блондин огляделся и, заметив Йона, кивнул.
   Йон вышел из будки, и они степенно пошли рядом – оба одетые модно, остро, как обычные космопортовские плейбои.
   – Ну как? – вполголоса спросил Йон. – Как вам удалось?
   – Нормально, – спокойно ответил Легин. – Я же вам сказал, что все будет в порядке. Спасибо вам за костюмчик.
   – Не за что. Легин, может, вам деньги нужны?
   – Нет, Йон. У меня кредит «Пандора». – спокойно ответил Легин.
   – Ого, – присвистнул Йон. – Откуда у офицера такие деньги?
   Легин улыбнулся. Со стороны они выглядели, наверное, как двое праздных бражников, возвращающихся с большого загула и обсуждающих девочек.
   – Йон, я же не рядовой гренадер. Вы знаете, над чем я работаю в последнее время?
   – Честно говоря, нет. Мое досье на вас кончалось апрелем прошлого года, а дальше я не нашел. Честно сказать, я даже пытался влезть в сервер вашего кадрового отдела.
   – Влезли?
   – Сначала я решил, что да. Но потом я понял, что влез в фантомный сервер для таких чайников, как я. У вас там ребята с юмором работают. Про вас там было написано, что у вас отросла третья нога и вы в санатории.
   – А… Это первый уровень. Вы уж не обижайтесь, но действительно для чайников. Там еще два, уже очень правдоподобные. В общем, как раз в апреле я получил новое звание и был переведен из специальной службы Флота в Управление безопасности. Там создано отделение гренадеров при начальнике Управления. Я – старшина отделения, офицер для особых поручений начальника Управления.
   Йон опять присвистнул.
   – Слушайте, вас же прятать надо. Не дай Бог, они всерьез возьмутся за депортацию. Вы же тут родились, вы же знаете.
   Легин цепко глянул вправо. В транспортный тоннель с гудением проехал полицейский бус, приседая от перегруженности.
   – А вы говорите – возьмутся. Уже взялись. Слушайте, Йон, – он обернулся к Лорду. – Что вы знаете о Закрытых секторах?
   Лорд недоуменно пожал плечами.
   – Ну-у… Это покинутая часть Космопорта. Примерно тридцать-сорок жилых и пять-десять производственных секторов. Их выселили и заблокировали по приказу Рудольфа Пятого году в 600-м. Общий износ, условия ниже принятых стандартов… И все такое.
   Легин остановился на углу.
   – Вот что. Пойдемте где-нибудь сядем и поговорим. А то мы, похоже, привлекаем внимание.
   Лорд задумался.
   – Можно в «Три семерки». Место тихое, да и недалеко.
   Они повернули обратно вдоль серо-зеленых пластиковых панелей стены зала, и тут из неприметной двери быстро вышли и окружили их шестеро полицейских.
   – Документы. – На них смотрели стволы автоматов. Замирая, Лорд дрожащими пальцами вынул пресс-карту. Черноусый офицер мельком глянул на нее и тут же вернул, отстраняя журналиста. – Ваши! – Лорд в ужасе взглянул на своего спутника.
   Легин совершенно спокойно, с вежливой улыбкой протянул офицеру пустую ладонь.
   Лорд пошатнулся, живот его схватил противный холод.
   Тут произошло нечто очень странное. Офицер без тени удивления взял с ладони Легина нечто невидимое и раскрыл.
   Сержант заглянул ему через плечо, кивнул и почтительно выпрямился.
   Офицер вернул Легину невидимое и очень вежливо козырнул.
   – Извините, сударь. Просим не обижаться: чрезвычайное положение…
   – Я понимаю, – совершенно спокойно ответил Легин, приятно улыбаясь и пряча невидимое во внутренний карман пиджака. – Все в порядке, инспектор.
   – Еще раз извините. – Полицейские очень почтительно откозыряли и торопливо ушли в дверь пикета. Пластиковая дверца захлопнулась, полностью слившись со стеной.
   Пораженный Лорд вытаращил было глаза и раскрыл было рот, набирая воздух для вопроса, но Легин быстро взял его под локоть и потащил вдоль панелей, тихо говоря:
   – Улыбайтесь, дружище, улыбайтесь. Все хорошо, все нормально.
   Похоже, он не хуже Лорда знал, где находится бар «Три семерки». Не давая журналисту опомниться, он протащил его по краю зала до первого же поворота, свернул под указатель «Пешеходные транспортеры Западных секторов» и тут же встал на эскалатор, который споро потянул их вниз, в сторону Центрального яруса.
   Лорд с трудом удержал равновесие, едва не уронив чемоданчик. За прозрачными стенами трубы эскалатора змеились красные и зеленые трубы и кабели.
   – Легин, что это было? – выговорил наконец Лорд.
   – Гипноз, – ответил Легин. Справа за стеклом сквозь паутину кабелей и труб замелькал залитый ярким светом простор Центра. – Обыкновенный гипноз.
   – А почему я не видел того, что вы ему дали?
   – А потому что вас я под контроль не брал.
   Ошеломленный журналист закрутил головой.
   – Невероятно.
   – Да что вы, Йон. Это же детский фокус.
   – Нет, невероятно. И что же вы ему показали?
   – А я не знаю, – улыбнулся Легин. – Он увидел что-то значительное для себя. А что именно – я не знаю.
   – Что, вы и через паспортный контроль так прошли?
   – Да, – признался Легин.
   – Потрясающе.
   – Перестаньте, Йон. Меня этому на первом курсе учили.
   Эскалатор вырвался из паутины труб и в сверкающей оболочке заскользил, снижаясь, над Центром – гигантским, не меньше Главного зала ожидания, пространством, где собраны были тысячи магазинов, магазинчиков, универмагов и супермаркетов, виртотеатров, дискотек, концертных и спортивных залов – словом, всего, что только могло служить к увеселению приезжего туриста или же праздного портмена, а главным образом – к опустошению его кошелька.
   Бар «Три семерки» находился прямо у выхода с двух разных эскалаторов и, видимо, поэтому всегда был полупуст: богатые бездельники искали места помоднее, а разного рода галактическим бродягам он казался слишком приличным.
   Они сели у стеклянной стены, откуда видно было ближайшие кварталы Центра. Прямо напротив них сверкали неоновые переливающиеся огни какого-то варьете.
   Подошел хмурый, смурной с утра официант.
   – Что господам угодно?
   – А чего-нибудь, – с великолепной портменской небрежностью откинулся в кресле Лорд. – С утреца хорошо бы пивка, верно?
   Легин согласно кивнул:
   – Какое у вас пиво, братец?
   – Земной будвайзер, земной гиннес, из земных светлых – хайникен, – хмуро забормотал официант. – Наши: кронос, паритет, паритет светлый, сантори-порт…
   – А-ххха, – перебил его Легин, и изумленный Лорд уставился на него: Таук заговорил, как истинный портмен, проводящий всю жизнь между Центром и Субурбией – протяжно и мягко. Никто бы не заподозрил, что Йон еще минуту назад слышал его острое, по-земному твердое произношение. – Принесите-ка нам по паре будвайзера, дружище. И сами выпейте кружечку за наш счет. И, если можно, рыбки там какой-нибудь…
   – Будет сделано, – повеселевший официант умчался.
   – Ну, вы даете, – восхитился Лорд. – Вы говорите, будто родились в Космопорте.
   Легин засмеялся.
   – А я и родился в Космопорте, Йон. Забыли?
   – Тьфу, забыл, – смутился журналист. – Да-с. На старуху бывает проруха, а на Лорда склероз.
   Легин взглянул за стекло. Обычно в это время – было около одиннадцати утра – улицы Центра начинали оживать, заполняясь сотнями туристов. Даже если сделать поправку на будний день, сегодня улицы были необычно пусты.
   Еще бы: семьдесят пять процентов из ежедневных полутора миллионов туристов прибывает в Космопорт с планет Конфедерации.
   Сейчас же все эти люди были лишены возможности передвигаться – проще сказать, интернированы.
   А тем, кто прибывал в столицу с имперских планет, вряд ли так уж хотелось развлекаться в этот день.
   В воздухе висело тягостное недоумение.
   Столетия сосуществования. Столетия! Миллионы имперских подданных работали в Конфедерации, сотни тысяч учились. Многие едва ли не всю жизнь жили, скажем, в Солнечной системе, не меняя гражданства. Точно так же миллионы конфедератов жили и работали в Космопорте и на планетах Империи.
   В последние столетия в Конфедерации практически невозможно было найти систематических проявлений антиимперских настроений. Об Империи можно было сказать почти то же. Разница заключалась в том, что нравы Конфедерации позволяли публиковать в газетах карикатуры и на Президента Галактического совета, и на Пантократора; в Империи если уж кто и шаржировался, то только не Пантократор.
   Никому и в голову не приходило призвать к вражде, к разрыву отношений между Сверхдержавами, отношений, освященных именами Пантократора Иеремии Святого и Президента Хуа, заключивших семьсот лет назад после тягостного Смутного столетия основополагающий «Пакт о Принципах».
   И вот…
   Главное, что все это выросло не на пустом месте, думал Легин. Просто завершились те процессы, которые шли в последние годы, завершились, в общем-то, закономерно.
   Семнадцать лет назад неведомая сила собрала в этом мире так называемых Рыцарей – выходцев из нескольких параллельных потоков времени, и в долгой гонке они настигли и низвергли Хозяина, последнего могущественного врага рода человеческого, древнего, как сама человеческая история.
   Родной дядя Легина, врач Фродо Таук, был среди этих Рыцарей; правда, он не дошел вместе с остальными до конечной цели – раненный вражеской стрелой, он вынужден был покинуть отряд, который первоначально возглавлял.
   Фродо написал книгу об этом: он был не только врачом, но и писателем. Романы его были довольно известны в Империи, а на Новой Голубой, где он жил, его числили просто-таки живым классиком. Но его книга о низвержении Хозяина так и не увидела света: Фродо считал, что ее рано публиковать. Легин читал ее рукопись, хранившуюся даже не в компьютере (Фродо опасался, что из его компьютера какой-нибудь не по делу лихой хакер может выволочь ее в Галанет), а на бумаге в сейфе.
   Майкл Джервис – тот из Рыцарей, кто в финальной схватке в Тронном зале Хозяина бросил на вершину Трона древний стеклянный шар, вспыхнувший набранным за тысячелетия концентрированным солнечным светом и извергнувший великого преступника в небытие – впоследствии долго не мог вернуться в свой мир, работал в Галактическом контрольном отделе (организации, созданной специально для борьбы с могущественной агентурой Нечистого) и пятнадцать лет назад принял участие в ликвидации еще одной черной силы – самозванца Тролля Хо, пытавшегося после низвержения Хозяина перехватить инструментальный контроль над некрожизнью в Галактике. Легин читал засекреченный беллетризованный отчет Джервиса о падении Хозяина, кознях Тролля Хо и гибели этого последнего в далеком мире.
   Десять лет назад Легин, тогда четырнадцатилетний практикант, сам дрался на Новой Голубой Земле с гоблинами, осиротевшими слугами Врага, был в Цитадели Хозяина и даже видел своими глазами пустую вершину Трона.
   И куда бы он не попадал впоследствии, везде он встречал явные или тайные некробиотические силы, осиротевшие без своих ужасных хозяев. На Эрне он проник в логово голодных демонов гаки и разгромил его. На Шилемауре он, как жук по муравейнику, пронесся по гнездовьям красноглазых черных сущностей, вышедших из своих лесов, и научил аборигенов бороться с этим видом некрожизни механическим способом – изгонять, осеняя совпадающим с командой их дезинтеграции знаком Креста. Три года целый отдел Спецслужбы Космофлота под его руководством боролся с разнообразными проявлениями низринутых черных сил, бесцельно, но жестоко вредящими человечеству во многих уголках Галактики.
   И вот год назад он возглавил специальное отделение при начальнике Управления безопасности человечества. Официально оно было создано для специальных поручений. В действительности оно занималось только и исключительно организацией систематической нейтрализации и ликвидации сил некрожизни в масштабах Галактики.
   – Что привело Империю к этому шагу, Йон? – спросил он Лорда, когда уже принявший пивка и повеселевший официант принес им запотевшие бокалы с рыжей горькой влагой, сухие хлебцы и копченую рыбу по-тоскалузски. – Вернее, не так. С чего все это началось?
   – С запрещения старых религий, – немедленно ответил Йон полушепотом. За стеклом полицейский наряд запихивал в «воронок» компанию тяжко похмельных японцев, которых выволакивали с черного хода веселого варьете напротив.
   Действительно, двенадцать лет назад покойный Роберт Одиннадцатый внезапно отложился от Римской церкви, доминировавшей до тех пор в Империи всю ее тысячелетнюю историю, и с большой помпой возглавил новый, весьма странный культ – Церкви Единого Сущего. Официально старые религии не были запрещены: просто государственные чиновники в несколько дней поснимали со всех храмов и молельных домов Космопорта распятия, полумесяцы, могендовиды и изваяния Будды и заменили их двусмысленным символом нового культа – молотом. Немногочисленные твердые последователи старых религий быстро были поставлены в положение полулегальных иноверцев. Более того, началась невиданных масштабов кампания и против атеизма, признаваться в котором с определенного момента стало весьма невыгодно. Пантократор, правда, вскоре почил в бозе, будучи девяноста пяти лет от роду; все ждали, что трон займет его шестидесятилетний сын Бертольд, но тот внезапно отрекся от престола, и корону Галактики надел внук, ставший Робертом XII.
   Он продолжил дело деда с небывалой рьяностью. Все лица, обычно сопровождавшие Пантократора на телеэкранах – министр двора Шпеннглер, министр безопасности Эндерс, министр иностранных дел Хайзиг – исчезли в одночасье. Их заменили какие-то безмолвные статисты. Остался только министр по делам культов Маттхойзер, сразу вошедший в небывалую силу. Этот тщедушный, седенький старичок в золотых очках, с вечно оттопыренной нижней губой, затмил самого Пантократора – рослого молодого мужчину – зачитывая за него, согласно кивающего, почти все выступления.
   И это действительно было только начало: теперь ясно было видно, что именно с этого момента Империя покатилась туда, где оказалась сегодня.
   – А вы религиозны, Йон? – спросил Легин. Ничего не понимающих землян-японцев увезли, улица вновь опустела. Из соседнего с варьете скромного заведения под вывеской «Салон массажа» высунулись две девицы, огляделись и убрались от греха подальше.
   Йон помолчал.
   – Ну, вам-то я скажу. Я католик. Таких, как я, большинство. Мы внешне лояльно приняли новый культ, но не исполняем его обряды, стараемся оставаться христианами. Или, скажем, мусульманами, как мой редактор.
   Он перекрестился, быстро глянув по сторонам, и вздохнул.
   – Хотя, честно говоря, я не знаю, как можно оставаться христианином и числиться среди тех, кто исполняет эти бесовские обряды. Впрочем, Господь милосерден… А вы, Легин? Вы веруете? По-моему, у вас в Конфедерации это редкость.
   – Не такая уж редкость, – рассеянно ответил Легин, глядя на стекло. – А я… Да, я верующий. Моя семья издавна принадлежит к Антиохийской православной церкви.
   – У вас греческие предки? Или арабские? – мигом спросил Лорд, машинально, по журналистской привычке.
   – И греческие тоже, – кивнул Легин.
   В этот момент в бар вошел новый посетитель. Лорд быстро оглядел его.
   Это был очень молодой рыжеволосый юноша в черных джинсах и тертой кожаной куртке, когда-то коричневой, а теперь светло-рыжей. На ногах его позвякивали шпорами ковбойские сапоги на мощных каблуках, от которых он казался еще выше – а росту в нем было не меньше ста девяноста сантиметров. Длинные, пышные его волосы были забраны в хвост, на длинном конопатом носу сидели круглые очки.
   – Знакомое лицо, – пробормотал Лорд. – Черт, знакомое лицо… Легин, а зачем вам понадобились Закрытые сектора?