- Снайперы и гранатометчики чеченцев сидели на верхних этажах домов, обычно человек по двадцать. Все у них было пристреляно. Даже если на секунду машина задержится на повороте, - рассказал механик-водитель Алексей Носов, уже стреляют. Я только успевал проезжать эти повороты, того и гляди "поймаешь" выстрел гранатомета. ПТУРСы за мной постоянно охотились. Один раз из гранатомета попали, но в фальшборт. Раненых вывозить было очень сложно. К раненым они еще подпускают, а вот вывозить - всегда под обстрелом...
- Боеприпасы старались экономить. Когда мы уезжали, их оставалось еще на три дня боя. Просто так не стреляли. Сделаешь два-три выстрела и смотришь, если они отвечают - и мы добавляем...
- По лестнице бежишь, гранату кидаешь в дверь. Это самое страшное, потому что не знаешь, что тебя ждет за этой дверью. И снайперы с крыши палят. Перебегаешь из здания в здание и чувствуешь, что ты под их прицелом...
"Комбат, батяня..."
- Наш комбат майор Булавинцев Сергей Николаевич - это золотой человек, рожден быть воином. Он нам всегда дух поддерживал. И командир роты старший лейтенант Новичков, тоже Сергей Николаевич, настоящий воин. Всегда бой продумывали четко, чтобы нашими жизнями не рисковать... Мы знали, что если даже попадем в окружение, комбат нас никогда не бросит, такого быть не может! Даже если один человек останется - не бросят...
- Наш комбат бой планировал так, что пока одна рота воюет, другая отсыпается. Ночь поспали, умылись, и в бой. Есть у нас такой прапорщик Ращупкин, прирожденный тыловик. Все старался достать побольше, сало мешками привозил, горячие обеды. Печенье - коробками, сигареты из гуманитарной помощи, конфеты...
"Убили негра..."
- Чеченцев убитых видели много. Ребята говорили, что был среди них и один русский. Видели убитых негров, арабов, афганцев. Шесть суток подряд они орали "Аллах акбар!" "Духи" сидели в соседней пятиэтажке, слышно было, как разговаривают между собой. Наш гранатометчик им кричит: "Махмуд, ты стрелять не умеешь! Приезжай на наше стрельбище, мы тебя научим!" Ставили бутылки на подоконник, чтобы засечь снайперов. Убитые у них в основном здоровые мужики. Подростки или дети погибшие нам не попадались. Своих убитых они стараются забирать, а наемников просто бросают...
- Я видел клочки тела, по остаткам одежды определили, что это была женщина. Кругом щепки от снайперской винтовки. В нее попал выстрел из гранатомета. Она по рации нас дразнила. Говорила, что ее зовут Ольга. - "Я вас убивать не буду, но берегите свои яйца..."
- У них боеприпасов в подвалах было - на три войны хватит...У чеченцев все снаряжение и обмундирование - натовское, все новенькое.
- Боевой дух у них был сильный, но мы его сломали. А сначала кричали нам, чтобы мы им сдавались... Как же, дожидайтесь...
- На третий день боев, когда роты пошли брать здания, чеченцы вывесили белые флаги. А вдруг обман или ловушка? Я как раз привез боеприпасы. Наши начали по ним стрелять для пробы - они в ответ, значит не собирались сдаваться. Комбат приказал пленных не брать...
"Первоклашки рисуют убитых русских..."
- В подвалах мирных жителей мы вообще никого не видели... Раньше встречали, все женщины говорили, что им надоела война. А фотографии увидим в домах - из мужчин одни боевики в семьях. В одной школе видел детские рисунки. Первоклашки рисуют про войну, как чеченцы русских убивают...
"Не успеваешь испугаться..."
- У нас в роте за все время боев за Грозный вообще ни одного убитого не было. Раненых было много, меня вот осколком в ягодицу зацепило, Диму - в руку. А укомплектована рота была почти по штату - девяносто шесть человек, из них человек двадцать контрактников. Есть такие, кто вторую войну воюет, и даже четвертую...
- Раненых на "бэхе" ( БМП - В.К) доставлял в санроту, оттуда их через десять минут вертолетом отправляли в Моздок. Тяжелораненых почти не было. Потери в основном от снайперов, гранатометчиков. У нас снайперы хорошо действовали, их специально обучали во Владикавказе.
- Самые тяжелые минуты? Ни разу не думал, что мне сейчас страшно. Когда ранили, хотелось вернуться к ребятам. А так - азарт. Когда пристреляешься, то чувства страха нет...
- Когда едешь на "бэхе", то думаешь лишь о том, что сейчас надо скорость переключить, за поворотом добавить газу, чтобы быстрей проехать опасную зону. А когда приехал - уже и бояться нечего. Не успеваешь испугаться...
"Где эта улица..."
- В Грозном на улицах не дома, а груды кирпичей, как в Сталинграде. Помню только улицу Черноглазова, потому что я по ней ездил постоянно на "бэхе, боеприпасы возил. По мосту через Сунжу проезжал...
- Ни разу не пришло в голову узнать, как называется улица, на которой мы воюем. Да и какие там вывески... Сгорело все, что может гореть.
- Выстрелы и залпы были слышны все время. "Духи" не стреляли, только когда молятся, полчаса в день, не больше...
- Я удивился за все время боев только один раз, когда увидел: внутренние войска идут в бой строем, и возвращаются из него - тоже строем. Но туда шли сто пятьдесят человек, а обратно - пятьдесят.
"Контрактникам отрезали головы..."
Разведчики Павел и Михаил из Костромской области, Константин из Белгорода и Андрей из Московской области. Хорошо запомнил их лица, как они слушали песню "Крошка моя...", когда приезжал к ним в разведбат с группой артистов. И вот - встреча. Ребята рассказали, что было потом, после концерта...
- Ходили брать Волчьи ворота, это вход в Аргунское ущелье. Наша группа была из 28 человек. И на засаду нарвались. Семь человек тогда потеряли убитыми, тринадцать ранеными, а всего в тот день в батальоне было десять убитых и двадцать девять раненых. Нам сказали, что поселок зачищен, а там оказалась засада, нас ждали...
- Пятерых наших убитых потом обменяли на чеченцев. Контрактникам они головы отрезали, а срочникам - уши. Я сам это видел... Замполит наш, старший лейтенант Шлыков был тогда ранен. (Помню этого смелого парня из Курска, военная косточка, он провожал нас из разведбата в Моздок - В.К).
"Будет надо - вернемся..."
Чувствуется, что парни за полгода войны и походов устали. Им нет и 20 лет, а глаза - как у много повидавших 50-летних мужиков.
- Ну, а если жизнь так сложится, что через несколько лет в Чечне опять война?
- Домой хочется... Поработать бы, стрелять надоело. Но если будет надо - вернемся, - твердо ответили разведчики.
16. Есть такая профессия: Родину заЧищать
Сто дней работали в Чечне шестьсот сотрудников нижегородской милиции. Гудермесский РОВД, полностью сформированный из нижегородцев, стал для ГУВД области таким же райотделом, как Сормовский или Канавинский. Наши земляки вернулись на днях из Чечни, заслужив благодарности как местного населения, так и командования группировки и руководства МВД России. О том, в каких условиях приходится работать в Чечне нижегородской милиции, о своих впечатлениях от поездки в Грозный мы представляем репортажи нашего специального корреспондента.
Фугасы для колонны бензовозов
Водители на дорогах Чечни в местах, удобных для засад боевиков всегда особенно внимательно поглядывают по сторонам и проверяют, под рукой ли автомат.
- В этом лесочке "чехи" восемь "Уралов" сожгли, восемнадцать человек погибли, - рассказал, показывая на рощу впереди, старший нашей машины капитан Александр Зорин.
Показалась колонна автомашин, как раз напротив этого лесочка. Только промчался первый встречный бензовоз, как впереди, в пятидесяти метрах от нашей машины - взрыв! Водитель резко ударил по торзмозам, но через секунду нажал на "газ". Оглянулся - сзади на левой обочине дымится воронка. Мимо нас проносятся встречные бензовозы. Вроде бы тихо.
- На дороге в километре от блокпоста у Джалки - взрыв на обочине, доложил по рации в дежурную часть Гудермесского РОВД капитан Зорин, Вышлите сюда оперативную группу, пусть проверит обочины дороги.
Едем дальше, на Аргун. Если бы диверсант не поторопился, то вместо этого репортажа в газете, может быть, появился бы некролог.
А вечером мы узнали, что прибывшая на место взрыва оперативная группа под командованием начальника криминальной милиции Гудермесского РОВД подполковника Виктора Хисматулина обнаружила в этом лесочке на обочине дороги восемь неразорвавшихся фугасов, от каждого из них в глубь леса уходило примерно по триста метров проводов. Пустая пластиковая бутылка на дереве служила диверсанту ориентиром: он должен был включить взрывное устройство, когда первая машина поравняется с бутылкой. Фугасы явно предназначились для колонны бензовозов, с которой мы случайно встретились именно в этом лесочке и именно в эту минуту. Не сработали они, наверное, чисто случайно.
Оперативная группа еще рах прочесала селение Джалка и на свалке за одним из домов на глубине более метра нашли армейский деревянный ящик, в котором было пять килограммов тротила, изрядный кусок пластида, несколько мин, гранаты, россыпью патроны, большая катушка провода и растяжки, словом полный набор диверсанта.
Именно в этом лесочке 9-го января группа нижегородцев, сотрудников Гудермесского РОВД, вела бой с отрядом Хаттаба.
- Только мы обогнали на машине нашу колонну, - вспоминает В. Хисматулин, - как из лесочка по нам открыли огонь. Первый бронетранспортер загорелся от первого же выстрела из гранатомета, но хорошо, что не растерялся экипаж второго: огнем прикрыл всю колонну и дал ей возможность развернуться и отойти.
А группа подполковника Хисматулина все это время, случайно оказавшись впереди предназначенной для уничтожения колонны, вела бой. А потом он, майор Вячеслав Шулев, доктор Игорь Смирнов и группа милиционеров эвакуировали двенадцать человек раненых из состава колонны. После этого боя комендант зоны безопасности Гудермесского района генерал-майор Александр Столяров написал на группу Хисматулина боевые характеристики, и отметил, что каждый из нее достоин награды, ордена Мужества.
В этом бою группа В. Хисматулина помогла отряду спецназа, которым командовал подполковник Сергей Куликов, сын бывшего министра внутренних дел России.
"Добро пожаловать в ад!"
У надписи с таким "оптимистическим" содержанием на бетонных плитах блокпоста при въезде в Грозный скучают трое омоновцев. Желающих въехать в город и осмотреть его достопримечательности не видно. Проезд прессы затруднен, и, наверное, не только потому, что остается риск нарваться на мину или на пулю какого-нибудь очумевшего боевика, скрывающегося в развалинах: Грозный сегодня - даже не Сталинград, это - Хиросима.
Постовой на КПП внимательно посмотрел на пропуск капитана Зорина, оглядел пассажиров нашего УАЗика и кивнул: "Можете ехать".
Развалины вдоль дороги тянутся на многие километры. То и дело приходится объезжать воронки от бомб. Особенно впечатляют остатки дома на проспекте у виадука, под которым когда-то был ранен генерал Романов. Наши артиллеристы стреляли вдоль улицы, поэтому снаряды, как долотом, постепенно отбили фасад на всю длину многоэтажного дома. Только в этот дом попало, наверное, несколько сот снарядов.
На всем пути до площади Минутка нам попалась лишь одна живая душа седая старушка, она куда-то брела, волоча за собой тележку. Невозможно понять, по каким улицам мы ехали, потому что многие дома снесены до фундаментов вместе с номерами и указателями улиц. На каком-то перекрестке, как виденье, сидит еще одна старушка. Торгует сигаретами. Рыночная экономика пробивается даже из грозненских развалин! Покупателей у нее не было трое суток. Изредка проносятся бронетранспортеры с солдатами, но у них нет денег, а менять пачку "Примы" на гранату бабушка не соглашается. Наверное, после пережитого штурма этой старушке не страшна и атомная война.
На площади Минутка мне доводилось бывать в марте 1996 года и она уже тогда производила страшное впечатление. Сейчас же площадь стала еще шире исчезли окружавшие ее многоэтажные дома. Бомбами разметало даже развалины, кругом одна щебенка и кирпичная пыль. Беженцы рассказывали, что саперы взрывали дома вместе с засевшими на крышах снайперами. Окрестности площади напоминают эпицентр взрыва атомной бомбы. Омоновцы из Чувашии на блокпосту рассказали, что несколько кварталов в этом районе было снесено залпами ракет с кораблей Каспийской военной флотилии. Под ногами хрустят осколки стекла, звенят гильзы и осколки. На части стены уцелела вывеска: "Зубной врач", чуть дальше из развалин торчит изрешеченная пулями реклама: "Выход в Интернет". Сейчас здесь выход в преисподнюю. Трудно поверить, что на этих улицах совсем недавно кипела жизнь. Здесь даже уличные фонари перебиты пополам - такая была плотность артиллерийского огня. Вообще, впечатление такое, что федеральные войска брали штурмом город, который обороняла полумиллионная армия, как будто противник стрелял буквально из каждого окна.
Еще один блокпост на площади у расколотого пополам огромного памятника. Рядом валяются башня от сгоревшей в труху БМП и гранитные головы "каких-то революционеров, наверное", сказали солдаты. Представляю, как среди этих развалин жутко по ночам. "А это наш Паша, лучший в районе тракторист", вдруг засмеялся один из солдат, показывая на бойца, сидевшего на укреплении из мешков с песком. Рядом рвется на цепи огромный черный пес. Собака помогает находить мины.
Единственное оправдание столь беспощадному разрушению города стремление максимально уменьшить потери штурмовавших его российских солдат. Хотя, наверное, проще было бы взорвать Грозный одной атомной бомбой, чем расходовать десятки тысяч мин, снарядов, бомб и ракет. Все равно результат получился, как после атомной бомбежки, ну разве что радиации нет. Новые чеченские власти, создающиеся сейчас под крылом федеральных войск, настаивают на восстановлении Грозного. Есть план призвать в части МЧС и железнодорожные войска 10 тысяч чеченских юношей, которые бы разбирали завалы. Можно себе представить, какой заряд ненависти к русским получат эти юноши, когда начнут работать в этих развалинах... Наконец, восстановление Грозного, где на десятки квадратных километров - одни развалины и полностью разрушены все коммуникации, может обойтись в огромные суммы. Наверное, проще закрыть город раз и навсегда и привозить сюда впечатлительных иностранных туристов, чтобы смотрели, запоминали и внукам-правнукам рассказывали, что бывает, если разозлить русского медведя.
"Не стреляйте! Здесь живые люди"
В Старопромысловском районе, западной части Грозного, разрушений гораздо меньше. На домах, в которые все же угодили по пять-семь снарядов, надписи: "Не стреляйте! Здесь живые люди". Вряд ли артиллеристы видели эти надписи. На газонах то и дело попадаются клочья собак - неосторожные животные чаще людей подрываются на растяжках гранат. Старопромысловский район был спасен от сплошного разрушения во многом благодаря стремительному броску Нижегородского и Дзержинского ОМОНов и 245-го гвардейского мотострелкового полка.
Омоновцы предложили осмотреть город с крыши техникума, где они расположились. Интересно, что некоторые окна в здании были заложены не мешками с песком, а ... книгами. С одной стороны техникума - микрорайон, с другой - давно заброшенный завод.
- Новый год встретили на соломе, молча, а первого января вошли в город со стороны Первомайского, - рассказал командир взвода Сергей Косарев, Вошли раньше солдат двести сорок пятого полка. Они нас еще чуть не обстреляли. В этом здании боевиков было человек тридцать, выбили их и пошли вперед.
Омоновец с двумя зарубками на прикладе автомата рассказал, как они дрались здесь целых три недели, показал, откуда по ним стреляли снайперы - с холмов за частными домами.
- Сейчас здесь тихо, - зажмурился на весеннем солнце омоновец.
Мы стояли здесь 26-го февраля, и именно с этих холмов 2-го марта бандиты открыли огонь по колонне подмосковного ОМОНа, входившей в Грозный с запада. Погибло двадцать человек...
Дома напротив техникума стоят почти без стекол, но попаданий снарядов не видно. Лишь в одном доме рухнул крайний подъезд.
- Это саперы перестарались, - рассказали омоновцы, - Хотели взорвать только лестничную клетку на первом этаже, чтобы снайпер не мог забраться на верхние этажи, но не рассчитали заряд.
В соседнем панельном многоэтажном доме живет всего одна семья. Чеченец Имран с матерью, бывший предприниматель, и русская старушка, которую они приютили. Первое время омоновцы их подкармливали, сейчас они получают помощь от МЧС. Покричали этого Имрана, но он, наверное, как раз ушел за хлебом. Вошли в одну из незапертых квартир на первом этаже. В комнате шаром покати, мародеры вынесли все. На полу только три маленьких клубка пряжи, да старое женское пальто.
Пошли на завод, посмотреть могилку убитого боевика. На стене краской надпись: "Мы волки Ичкерии". В цехах зловещая тишина. Что-то скрипит. Мародеры с завода вынесли, пожалуй, все, что можно, кроме стен.
Могилка на газоне, с палками в виде креста, на нем висит старая кепка, рядом - старые кроссовки..
- Яйца у него собаки сожрали, - рассказал об убитом омоновец.
Чеченцы всегда выносят своих убитых. Этот был наемником из русских или украинец. Но все же закопали и его, а то воняет.
- Стоять! Ко мне! - скомандовал омоновец, увидев в цеху троих мужчин.
- Мы проволоку ищем, - рассказал один из задержанных мародеров, и протянул жеваный паспорт. Чеченец, прописка грозненская. Черный, страшный, не дай бог приснится такой...
- А если бы вам вместо нас гантамировцы попались? - спросил омоновец, возвращая задержанным паспорта.
- Не надо, - испугался чеченец.
- Вы что, своих боитесь больше, чем руских омоновцев?
- Гантамировцы сейчас обязательно бы избили, а могли бы и расстрелять, - сказал чеченец, - Они перед русскими выслуживаются.
Когда возвращались с завода на базу отряда, по дороге промчалось два джипа, набитых молодыми бородачами. Из окон машин торчат автоматы. Это и были гантамировцы, союзники федеральных сил.
- Те же бандиты, только с новыми русскими документами, - сказала о союзниках федералов пожилая чеченка, попавшаяся нам навстречу.
Индира + Аслан...
На одной из улочек Старопромысловского района работает рынок. Из машин МЧС жителям раздают воду и белый, почти невесомый и безвкусный хлеб, испеченный из американской муки. Чеченские дети отзывчивы на доброе слово, охотно представляются и доверчиво рассказывают, где они были во время боев, все бойко говорят по-русски.
- Меня зовут Салем, учусь в восьмом классе, - рассказал мальчуган, - Но уроков не было семь месяцев. Да и наши учителя сами ничего не знают, лучше бы я в России учился. У меня папа шофер, в нашей семье никто из мужчин не воюет, - заверил он меня.
- А я Ислам Магомедов, учусь в пятом классе, - рассказал мальчик с глазами-маслинами, - Нас вывозили в Сержень-Юрт, там учились в школе. Я люблю биологию, хочу, когда вырасту, стать главным в гараже.
И вопрос, от которого сжалось сердце:
- Дядя, а война совсем-совсем кончилась? Нас больше не будут бомбить?
Рыженькая девчушка, почти прозрачная, Вера Дашкова, попросила рубль и рассказала, что все это время она пряталась здесь с мамой в подвале. Еще одна русская девочка лет восьми-девяти, ангельское создание по имени Кристина. Мама рассказала, как она боялась, что девочку увидит кто-нибудь из боевиков - "Растерзали бы ребенка...", вздохнула женщина.
Одна из женщин, узнав, что мы из Нижнего Новгорода, радостно воскликнула:
- А у меня кума в Лысковском районе, Лебедева Татьяна! Меня звать Галя, я полубашкирка-полурусская.
- Как же вы тут жили все это время?
- А куда нам было идти? Ехать некуда. Два года без пенсий... Разве бы я здесь стояла с протянутой рукой, мне семьдесят шесть лет, - ответила старушка.
- Я ингушка, - рассказала другая женщина, - Ваххабиты убили моего сына. Забрали видео, привязали к дереву и застрелили. У меня сохранилась пуля из его тела, знаю, кто его убил... Старший сын в Кемерово, в органах работает, не успел меня забрать, третий сын в Ульяновске.
Черноглазая девочка лет десяти написала углем на стене "Индира + Аслан", но, заметив, что я за ней наблюдаю, застеснялась и убежала.
В селе Энгель-Юрт, куда мы ездили на операцию по задержанию подозреваемого в похищении людей, остановились возле школы. Как раз зазвучал колокольчик на урок. В коридоре - стенд с надписью "Участники Великой Отечественной войны" и 11 фотографий аксакалов в папахах и с наградами. Эти ветераны и отговорили горячую молодежь от сопротивления русским войскам: село с населением в шесть тысяч человек было сдано без боя и потому осталось неразрушенным.
Постучав, захожу в класс. Приветливо поздоровался. Удивленные и любопытные детские глазенки. Учительница сначала растерялась, но потом что-то сказала по-чеченски, дети встали и дружно поздоровались по-русски. Это был третий класс.
- У нас урок, - учительница почему-то сделала паузу и смутилась, родного языка.
Посмотрел детские тетрадки, ребятишки охотно листают страницы и показывают пятерки и четверки по чеченскому языку. А вот дневник в этом классе только у одного мальчика, не хватает и учебников, наглядных пособий нет вообще, рассказала худенькая молодая учительница. Тем не менее, занятия в школе в период военных действий в районе прекращались только на неделю, и гриппом никто не болел. Здесь учится 625 детей, есть в селе и вторая школа. - "У нас в каждой семье по четыре-пять детей", с гордостью сказала учительница.
Не хочется верить, что эти милые ребятишки когда-нибудь возьмут в руки автоматы и будут стрелять в своих русских ровесников...
...В Гудермесе после комендантского часа патрули привели в дежурную часть милиции мальчишку. Муртаев Мурат, 15 лет. Задержан, при обыске у него нашли пистолет с глушителем. Стоит, в грязных брюках, шмыгает носом. А ведь мог бы в темноте выстрелами в спины перебить весь патруль.
...Симпатичный малыш лет пяти на улице Гудермеса у киоска, где торгуют видекассетами со снятыми чеченцами сценами последних боев за Аргун, пытками пленных русских солдат и казнями контрактников. На вопрос, как его звать, малыш вдруг вскинул ручонку: "Шамиль Басаев! Аллах акбар!" Из дома вышел его отец, молодой бородач в тельняшке, глянул зверем и увел ребенка за руку.
Офицер военной контразведки рассказал, что в отряде Арби Бараева, на счету которого 162 убийства, немало подростков, которых приучили сначала к наркотикам, а потом убивать.
А в Энгель-юрте тогда, после посещения школы, мы с оперативной группой во главе с подполковником Хисматулиным пришли в дом некоего Шухруддина. Были сведения, что он похищал в России людей. Его младший брат и отец, солидный мужчина в папахе, не знают, где сейчас Шухруддин.
Это был тяжелый разговор...
- Скажи своему брату, что если он сам не придет ко мне в отдел через три дня, мы придем сюда в село, и будет нас уже не десять человек, и разговаривать будем по-другому, - жестко сказал Хисматулин.
А у дома как-то незаметно собралось десятка два бородачей с неприветливыми лицами. Надо было проверить еще один дом, но решили не испытывать судьбу, сели в машину и уехали.
"Без паспорта в туалет не сходить!"
После обеда неугомонный начальник криминальной милиции Гудермесского РОВД Виктор Хисматулин опять куда-то засобирался. Поехали в поселок Новогрозненское. Есть информация, что сюда должна поступить крупная партия наркотиков. Кстати, за три месяца работы нижегородцев в Гудермесе здесь было изъято почти 32 килограмма марихуаны, 42 грамма героина, 80 граммов опия, уничтожено 800 кв. метров наркосодержащих культур.
По дороге подполковник Хисматулин, исколесивший за три месяца весь Гудермесский район, рассказал, что у чеченских сел своя криминальная специфика. Новогрозненское специализируется на продаже наркотиков и оружия, селение Комсомольское - на торговле белыми рабами. Например, некий Коля Любов, бывший русский, похитил из Буйнакска более двадцати человек. И во всех селах без исключения вырабатывают из ворованной нефти бензин.
На шоссе, где начинается Новогрозненское, длинный ряд торговцев таким самогонным бензином. Десятилитровая банка стоит всего 35 рублей. Водители покупают такой бензин только от большой нужды, потому что от него очень быстро портятся моторы. Это не беспокоит: испортил мотор, столкнул машину в пропасть, пригнал себе из России новую. Бензин этот следует изымать, что криминальная милиция и делает: более 105 тонн за три месяца. Но сколько ни изымай этот бензин, чеченцы все равно им торгуют. Для многих из них гнать такой бензин на самодельном аппарате так же естественно, как держать корову.
На горизонте за Комсомольским третий день горит один такой заводик. Приехали, заложили две тротиловых шашки, отбежали - взрыв и черный дым до небес. Чеченцы, стоявшие на окраине села, провожают наш "УАЗик" неодобрительными взглядами: "кормильца" лишились. За три месяца в Гудермесском районе было уничтожено 147 таких "предприятий".
Едем улицами Новогрозненского. Много молодежи. Парни, по тюремной привычке, сидят группами на корточках, провожают нас недобрыми взглядами. Поселок, чтобы не терять канал транспортировки наркотиков, старейшинами был сдан тоже без боя, поэтому разрушений не видно.
- Боеприпасы старались экономить. Когда мы уезжали, их оставалось еще на три дня боя. Просто так не стреляли. Сделаешь два-три выстрела и смотришь, если они отвечают - и мы добавляем...
- По лестнице бежишь, гранату кидаешь в дверь. Это самое страшное, потому что не знаешь, что тебя ждет за этой дверью. И снайперы с крыши палят. Перебегаешь из здания в здание и чувствуешь, что ты под их прицелом...
"Комбат, батяня..."
- Наш комбат майор Булавинцев Сергей Николаевич - это золотой человек, рожден быть воином. Он нам всегда дух поддерживал. И командир роты старший лейтенант Новичков, тоже Сергей Николаевич, настоящий воин. Всегда бой продумывали четко, чтобы нашими жизнями не рисковать... Мы знали, что если даже попадем в окружение, комбат нас никогда не бросит, такого быть не может! Даже если один человек останется - не бросят...
- Наш комбат бой планировал так, что пока одна рота воюет, другая отсыпается. Ночь поспали, умылись, и в бой. Есть у нас такой прапорщик Ращупкин, прирожденный тыловик. Все старался достать побольше, сало мешками привозил, горячие обеды. Печенье - коробками, сигареты из гуманитарной помощи, конфеты...
"Убили негра..."
- Чеченцев убитых видели много. Ребята говорили, что был среди них и один русский. Видели убитых негров, арабов, афганцев. Шесть суток подряд они орали "Аллах акбар!" "Духи" сидели в соседней пятиэтажке, слышно было, как разговаривают между собой. Наш гранатометчик им кричит: "Махмуд, ты стрелять не умеешь! Приезжай на наше стрельбище, мы тебя научим!" Ставили бутылки на подоконник, чтобы засечь снайперов. Убитые у них в основном здоровые мужики. Подростки или дети погибшие нам не попадались. Своих убитых они стараются забирать, а наемников просто бросают...
- Я видел клочки тела, по остаткам одежды определили, что это была женщина. Кругом щепки от снайперской винтовки. В нее попал выстрел из гранатомета. Она по рации нас дразнила. Говорила, что ее зовут Ольга. - "Я вас убивать не буду, но берегите свои яйца..."
- У них боеприпасов в подвалах было - на три войны хватит...У чеченцев все снаряжение и обмундирование - натовское, все новенькое.
- Боевой дух у них был сильный, но мы его сломали. А сначала кричали нам, чтобы мы им сдавались... Как же, дожидайтесь...
- На третий день боев, когда роты пошли брать здания, чеченцы вывесили белые флаги. А вдруг обман или ловушка? Я как раз привез боеприпасы. Наши начали по ним стрелять для пробы - они в ответ, значит не собирались сдаваться. Комбат приказал пленных не брать...
"Первоклашки рисуют убитых русских..."
- В подвалах мирных жителей мы вообще никого не видели... Раньше встречали, все женщины говорили, что им надоела война. А фотографии увидим в домах - из мужчин одни боевики в семьях. В одной школе видел детские рисунки. Первоклашки рисуют про войну, как чеченцы русских убивают...
"Не успеваешь испугаться..."
- У нас в роте за все время боев за Грозный вообще ни одного убитого не было. Раненых было много, меня вот осколком в ягодицу зацепило, Диму - в руку. А укомплектована рота была почти по штату - девяносто шесть человек, из них человек двадцать контрактников. Есть такие, кто вторую войну воюет, и даже четвертую...
- Раненых на "бэхе" ( БМП - В.К) доставлял в санроту, оттуда их через десять минут вертолетом отправляли в Моздок. Тяжелораненых почти не было. Потери в основном от снайперов, гранатометчиков. У нас снайперы хорошо действовали, их специально обучали во Владикавказе.
- Самые тяжелые минуты? Ни разу не думал, что мне сейчас страшно. Когда ранили, хотелось вернуться к ребятам. А так - азарт. Когда пристреляешься, то чувства страха нет...
- Когда едешь на "бэхе", то думаешь лишь о том, что сейчас надо скорость переключить, за поворотом добавить газу, чтобы быстрей проехать опасную зону. А когда приехал - уже и бояться нечего. Не успеваешь испугаться...
"Где эта улица..."
- В Грозном на улицах не дома, а груды кирпичей, как в Сталинграде. Помню только улицу Черноглазова, потому что я по ней ездил постоянно на "бэхе, боеприпасы возил. По мосту через Сунжу проезжал...
- Ни разу не пришло в голову узнать, как называется улица, на которой мы воюем. Да и какие там вывески... Сгорело все, что может гореть.
- Выстрелы и залпы были слышны все время. "Духи" не стреляли, только когда молятся, полчаса в день, не больше...
- Я удивился за все время боев только один раз, когда увидел: внутренние войска идут в бой строем, и возвращаются из него - тоже строем. Но туда шли сто пятьдесят человек, а обратно - пятьдесят.
"Контрактникам отрезали головы..."
Разведчики Павел и Михаил из Костромской области, Константин из Белгорода и Андрей из Московской области. Хорошо запомнил их лица, как они слушали песню "Крошка моя...", когда приезжал к ним в разведбат с группой артистов. И вот - встреча. Ребята рассказали, что было потом, после концерта...
- Ходили брать Волчьи ворота, это вход в Аргунское ущелье. Наша группа была из 28 человек. И на засаду нарвались. Семь человек тогда потеряли убитыми, тринадцать ранеными, а всего в тот день в батальоне было десять убитых и двадцать девять раненых. Нам сказали, что поселок зачищен, а там оказалась засада, нас ждали...
- Пятерых наших убитых потом обменяли на чеченцев. Контрактникам они головы отрезали, а срочникам - уши. Я сам это видел... Замполит наш, старший лейтенант Шлыков был тогда ранен. (Помню этого смелого парня из Курска, военная косточка, он провожал нас из разведбата в Моздок - В.К).
"Будет надо - вернемся..."
Чувствуется, что парни за полгода войны и походов устали. Им нет и 20 лет, а глаза - как у много повидавших 50-летних мужиков.
- Ну, а если жизнь так сложится, что через несколько лет в Чечне опять война?
- Домой хочется... Поработать бы, стрелять надоело. Но если будет надо - вернемся, - твердо ответили разведчики.
16. Есть такая профессия: Родину заЧищать
Сто дней работали в Чечне шестьсот сотрудников нижегородской милиции. Гудермесский РОВД, полностью сформированный из нижегородцев, стал для ГУВД области таким же райотделом, как Сормовский или Канавинский. Наши земляки вернулись на днях из Чечни, заслужив благодарности как местного населения, так и командования группировки и руководства МВД России. О том, в каких условиях приходится работать в Чечне нижегородской милиции, о своих впечатлениях от поездки в Грозный мы представляем репортажи нашего специального корреспондента.
Фугасы для колонны бензовозов
Водители на дорогах Чечни в местах, удобных для засад боевиков всегда особенно внимательно поглядывают по сторонам и проверяют, под рукой ли автомат.
- В этом лесочке "чехи" восемь "Уралов" сожгли, восемнадцать человек погибли, - рассказал, показывая на рощу впереди, старший нашей машины капитан Александр Зорин.
Показалась колонна автомашин, как раз напротив этого лесочка. Только промчался первый встречный бензовоз, как впереди, в пятидесяти метрах от нашей машины - взрыв! Водитель резко ударил по торзмозам, но через секунду нажал на "газ". Оглянулся - сзади на левой обочине дымится воронка. Мимо нас проносятся встречные бензовозы. Вроде бы тихо.
- На дороге в километре от блокпоста у Джалки - взрыв на обочине, доложил по рации в дежурную часть Гудермесского РОВД капитан Зорин, Вышлите сюда оперативную группу, пусть проверит обочины дороги.
Едем дальше, на Аргун. Если бы диверсант не поторопился, то вместо этого репортажа в газете, может быть, появился бы некролог.
А вечером мы узнали, что прибывшая на место взрыва оперативная группа под командованием начальника криминальной милиции Гудермесского РОВД подполковника Виктора Хисматулина обнаружила в этом лесочке на обочине дороги восемь неразорвавшихся фугасов, от каждого из них в глубь леса уходило примерно по триста метров проводов. Пустая пластиковая бутылка на дереве служила диверсанту ориентиром: он должен был включить взрывное устройство, когда первая машина поравняется с бутылкой. Фугасы явно предназначились для колонны бензовозов, с которой мы случайно встретились именно в этом лесочке и именно в эту минуту. Не сработали они, наверное, чисто случайно.
Оперативная группа еще рах прочесала селение Джалка и на свалке за одним из домов на глубине более метра нашли армейский деревянный ящик, в котором было пять килограммов тротила, изрядный кусок пластида, несколько мин, гранаты, россыпью патроны, большая катушка провода и растяжки, словом полный набор диверсанта.
Именно в этом лесочке 9-го января группа нижегородцев, сотрудников Гудермесского РОВД, вела бой с отрядом Хаттаба.
- Только мы обогнали на машине нашу колонну, - вспоминает В. Хисматулин, - как из лесочка по нам открыли огонь. Первый бронетранспортер загорелся от первого же выстрела из гранатомета, но хорошо, что не растерялся экипаж второго: огнем прикрыл всю колонну и дал ей возможность развернуться и отойти.
А группа подполковника Хисматулина все это время, случайно оказавшись впереди предназначенной для уничтожения колонны, вела бой. А потом он, майор Вячеслав Шулев, доктор Игорь Смирнов и группа милиционеров эвакуировали двенадцать человек раненых из состава колонны. После этого боя комендант зоны безопасности Гудермесского района генерал-майор Александр Столяров написал на группу Хисматулина боевые характеристики, и отметил, что каждый из нее достоин награды, ордена Мужества.
В этом бою группа В. Хисматулина помогла отряду спецназа, которым командовал подполковник Сергей Куликов, сын бывшего министра внутренних дел России.
"Добро пожаловать в ад!"
У надписи с таким "оптимистическим" содержанием на бетонных плитах блокпоста при въезде в Грозный скучают трое омоновцев. Желающих въехать в город и осмотреть его достопримечательности не видно. Проезд прессы затруднен, и, наверное, не только потому, что остается риск нарваться на мину или на пулю какого-нибудь очумевшего боевика, скрывающегося в развалинах: Грозный сегодня - даже не Сталинград, это - Хиросима.
Постовой на КПП внимательно посмотрел на пропуск капитана Зорина, оглядел пассажиров нашего УАЗика и кивнул: "Можете ехать".
Развалины вдоль дороги тянутся на многие километры. То и дело приходится объезжать воронки от бомб. Особенно впечатляют остатки дома на проспекте у виадука, под которым когда-то был ранен генерал Романов. Наши артиллеристы стреляли вдоль улицы, поэтому снаряды, как долотом, постепенно отбили фасад на всю длину многоэтажного дома. Только в этот дом попало, наверное, несколько сот снарядов.
На всем пути до площади Минутка нам попалась лишь одна живая душа седая старушка, она куда-то брела, волоча за собой тележку. Невозможно понять, по каким улицам мы ехали, потому что многие дома снесены до фундаментов вместе с номерами и указателями улиц. На каком-то перекрестке, как виденье, сидит еще одна старушка. Торгует сигаретами. Рыночная экономика пробивается даже из грозненских развалин! Покупателей у нее не было трое суток. Изредка проносятся бронетранспортеры с солдатами, но у них нет денег, а менять пачку "Примы" на гранату бабушка не соглашается. Наверное, после пережитого штурма этой старушке не страшна и атомная война.
На площади Минутка мне доводилось бывать в марте 1996 года и она уже тогда производила страшное впечатление. Сейчас же площадь стала еще шире исчезли окружавшие ее многоэтажные дома. Бомбами разметало даже развалины, кругом одна щебенка и кирпичная пыль. Беженцы рассказывали, что саперы взрывали дома вместе с засевшими на крышах снайперами. Окрестности площади напоминают эпицентр взрыва атомной бомбы. Омоновцы из Чувашии на блокпосту рассказали, что несколько кварталов в этом районе было снесено залпами ракет с кораблей Каспийской военной флотилии. Под ногами хрустят осколки стекла, звенят гильзы и осколки. На части стены уцелела вывеска: "Зубной врач", чуть дальше из развалин торчит изрешеченная пулями реклама: "Выход в Интернет". Сейчас здесь выход в преисподнюю. Трудно поверить, что на этих улицах совсем недавно кипела жизнь. Здесь даже уличные фонари перебиты пополам - такая была плотность артиллерийского огня. Вообще, впечатление такое, что федеральные войска брали штурмом город, который обороняла полумиллионная армия, как будто противник стрелял буквально из каждого окна.
Еще один блокпост на площади у расколотого пополам огромного памятника. Рядом валяются башня от сгоревшей в труху БМП и гранитные головы "каких-то революционеров, наверное", сказали солдаты. Представляю, как среди этих развалин жутко по ночам. "А это наш Паша, лучший в районе тракторист", вдруг засмеялся один из солдат, показывая на бойца, сидевшего на укреплении из мешков с песком. Рядом рвется на цепи огромный черный пес. Собака помогает находить мины.
Единственное оправдание столь беспощадному разрушению города стремление максимально уменьшить потери штурмовавших его российских солдат. Хотя, наверное, проще было бы взорвать Грозный одной атомной бомбой, чем расходовать десятки тысяч мин, снарядов, бомб и ракет. Все равно результат получился, как после атомной бомбежки, ну разве что радиации нет. Новые чеченские власти, создающиеся сейчас под крылом федеральных войск, настаивают на восстановлении Грозного. Есть план призвать в части МЧС и железнодорожные войска 10 тысяч чеченских юношей, которые бы разбирали завалы. Можно себе представить, какой заряд ненависти к русским получат эти юноши, когда начнут работать в этих развалинах... Наконец, восстановление Грозного, где на десятки квадратных километров - одни развалины и полностью разрушены все коммуникации, может обойтись в огромные суммы. Наверное, проще закрыть город раз и навсегда и привозить сюда впечатлительных иностранных туристов, чтобы смотрели, запоминали и внукам-правнукам рассказывали, что бывает, если разозлить русского медведя.
"Не стреляйте! Здесь живые люди"
В Старопромысловском районе, западной части Грозного, разрушений гораздо меньше. На домах, в которые все же угодили по пять-семь снарядов, надписи: "Не стреляйте! Здесь живые люди". Вряд ли артиллеристы видели эти надписи. На газонах то и дело попадаются клочья собак - неосторожные животные чаще людей подрываются на растяжках гранат. Старопромысловский район был спасен от сплошного разрушения во многом благодаря стремительному броску Нижегородского и Дзержинского ОМОНов и 245-го гвардейского мотострелкового полка.
Омоновцы предложили осмотреть город с крыши техникума, где они расположились. Интересно, что некоторые окна в здании были заложены не мешками с песком, а ... книгами. С одной стороны техникума - микрорайон, с другой - давно заброшенный завод.
- Новый год встретили на соломе, молча, а первого января вошли в город со стороны Первомайского, - рассказал командир взвода Сергей Косарев, Вошли раньше солдат двести сорок пятого полка. Они нас еще чуть не обстреляли. В этом здании боевиков было человек тридцать, выбили их и пошли вперед.
Омоновец с двумя зарубками на прикладе автомата рассказал, как они дрались здесь целых три недели, показал, откуда по ним стреляли снайперы - с холмов за частными домами.
- Сейчас здесь тихо, - зажмурился на весеннем солнце омоновец.
Мы стояли здесь 26-го февраля, и именно с этих холмов 2-го марта бандиты открыли огонь по колонне подмосковного ОМОНа, входившей в Грозный с запада. Погибло двадцать человек...
Дома напротив техникума стоят почти без стекол, но попаданий снарядов не видно. Лишь в одном доме рухнул крайний подъезд.
- Это саперы перестарались, - рассказали омоновцы, - Хотели взорвать только лестничную клетку на первом этаже, чтобы снайпер не мог забраться на верхние этажи, но не рассчитали заряд.
В соседнем панельном многоэтажном доме живет всего одна семья. Чеченец Имран с матерью, бывший предприниматель, и русская старушка, которую они приютили. Первое время омоновцы их подкармливали, сейчас они получают помощь от МЧС. Покричали этого Имрана, но он, наверное, как раз ушел за хлебом. Вошли в одну из незапертых квартир на первом этаже. В комнате шаром покати, мародеры вынесли все. На полу только три маленьких клубка пряжи, да старое женское пальто.
Пошли на завод, посмотреть могилку убитого боевика. На стене краской надпись: "Мы волки Ичкерии". В цехах зловещая тишина. Что-то скрипит. Мародеры с завода вынесли, пожалуй, все, что можно, кроме стен.
Могилка на газоне, с палками в виде креста, на нем висит старая кепка, рядом - старые кроссовки..
- Яйца у него собаки сожрали, - рассказал об убитом омоновец.
Чеченцы всегда выносят своих убитых. Этот был наемником из русских или украинец. Но все же закопали и его, а то воняет.
- Стоять! Ко мне! - скомандовал омоновец, увидев в цеху троих мужчин.
- Мы проволоку ищем, - рассказал один из задержанных мародеров, и протянул жеваный паспорт. Чеченец, прописка грозненская. Черный, страшный, не дай бог приснится такой...
- А если бы вам вместо нас гантамировцы попались? - спросил омоновец, возвращая задержанным паспорта.
- Не надо, - испугался чеченец.
- Вы что, своих боитесь больше, чем руских омоновцев?
- Гантамировцы сейчас обязательно бы избили, а могли бы и расстрелять, - сказал чеченец, - Они перед русскими выслуживаются.
Когда возвращались с завода на базу отряда, по дороге промчалось два джипа, набитых молодыми бородачами. Из окон машин торчат автоматы. Это и были гантамировцы, союзники федеральных сил.
- Те же бандиты, только с новыми русскими документами, - сказала о союзниках федералов пожилая чеченка, попавшаяся нам навстречу.
Индира + Аслан...
На одной из улочек Старопромысловского района работает рынок. Из машин МЧС жителям раздают воду и белый, почти невесомый и безвкусный хлеб, испеченный из американской муки. Чеченские дети отзывчивы на доброе слово, охотно представляются и доверчиво рассказывают, где они были во время боев, все бойко говорят по-русски.
- Меня зовут Салем, учусь в восьмом классе, - рассказал мальчуган, - Но уроков не было семь месяцев. Да и наши учителя сами ничего не знают, лучше бы я в России учился. У меня папа шофер, в нашей семье никто из мужчин не воюет, - заверил он меня.
- А я Ислам Магомедов, учусь в пятом классе, - рассказал мальчик с глазами-маслинами, - Нас вывозили в Сержень-Юрт, там учились в школе. Я люблю биологию, хочу, когда вырасту, стать главным в гараже.
И вопрос, от которого сжалось сердце:
- Дядя, а война совсем-совсем кончилась? Нас больше не будут бомбить?
Рыженькая девчушка, почти прозрачная, Вера Дашкова, попросила рубль и рассказала, что все это время она пряталась здесь с мамой в подвале. Еще одна русская девочка лет восьми-девяти, ангельское создание по имени Кристина. Мама рассказала, как она боялась, что девочку увидит кто-нибудь из боевиков - "Растерзали бы ребенка...", вздохнула женщина.
Одна из женщин, узнав, что мы из Нижнего Новгорода, радостно воскликнула:
- А у меня кума в Лысковском районе, Лебедева Татьяна! Меня звать Галя, я полубашкирка-полурусская.
- Как же вы тут жили все это время?
- А куда нам было идти? Ехать некуда. Два года без пенсий... Разве бы я здесь стояла с протянутой рукой, мне семьдесят шесть лет, - ответила старушка.
- Я ингушка, - рассказала другая женщина, - Ваххабиты убили моего сына. Забрали видео, привязали к дереву и застрелили. У меня сохранилась пуля из его тела, знаю, кто его убил... Старший сын в Кемерово, в органах работает, не успел меня забрать, третий сын в Ульяновске.
Черноглазая девочка лет десяти написала углем на стене "Индира + Аслан", но, заметив, что я за ней наблюдаю, застеснялась и убежала.
В селе Энгель-Юрт, куда мы ездили на операцию по задержанию подозреваемого в похищении людей, остановились возле школы. Как раз зазвучал колокольчик на урок. В коридоре - стенд с надписью "Участники Великой Отечественной войны" и 11 фотографий аксакалов в папахах и с наградами. Эти ветераны и отговорили горячую молодежь от сопротивления русским войскам: село с населением в шесть тысяч человек было сдано без боя и потому осталось неразрушенным.
Постучав, захожу в класс. Приветливо поздоровался. Удивленные и любопытные детские глазенки. Учительница сначала растерялась, но потом что-то сказала по-чеченски, дети встали и дружно поздоровались по-русски. Это был третий класс.
- У нас урок, - учительница почему-то сделала паузу и смутилась, родного языка.
Посмотрел детские тетрадки, ребятишки охотно листают страницы и показывают пятерки и четверки по чеченскому языку. А вот дневник в этом классе только у одного мальчика, не хватает и учебников, наглядных пособий нет вообще, рассказала худенькая молодая учительница. Тем не менее, занятия в школе в период военных действий в районе прекращались только на неделю, и гриппом никто не болел. Здесь учится 625 детей, есть в селе и вторая школа. - "У нас в каждой семье по четыре-пять детей", с гордостью сказала учительница.
Не хочется верить, что эти милые ребятишки когда-нибудь возьмут в руки автоматы и будут стрелять в своих русских ровесников...
...В Гудермесе после комендантского часа патрули привели в дежурную часть милиции мальчишку. Муртаев Мурат, 15 лет. Задержан, при обыске у него нашли пистолет с глушителем. Стоит, в грязных брюках, шмыгает носом. А ведь мог бы в темноте выстрелами в спины перебить весь патруль.
...Симпатичный малыш лет пяти на улице Гудермеса у киоска, где торгуют видекассетами со снятыми чеченцами сценами последних боев за Аргун, пытками пленных русских солдат и казнями контрактников. На вопрос, как его звать, малыш вдруг вскинул ручонку: "Шамиль Басаев! Аллах акбар!" Из дома вышел его отец, молодой бородач в тельняшке, глянул зверем и увел ребенка за руку.
Офицер военной контразведки рассказал, что в отряде Арби Бараева, на счету которого 162 убийства, немало подростков, которых приучили сначала к наркотикам, а потом убивать.
А в Энгель-юрте тогда, после посещения школы, мы с оперативной группой во главе с подполковником Хисматулиным пришли в дом некоего Шухруддина. Были сведения, что он похищал в России людей. Его младший брат и отец, солидный мужчина в папахе, не знают, где сейчас Шухруддин.
Это был тяжелый разговор...
- Скажи своему брату, что если он сам не придет ко мне в отдел через три дня, мы придем сюда в село, и будет нас уже не десять человек, и разговаривать будем по-другому, - жестко сказал Хисматулин.
А у дома как-то незаметно собралось десятка два бородачей с неприветливыми лицами. Надо было проверить еще один дом, но решили не испытывать судьбу, сели в машину и уехали.
"Без паспорта в туалет не сходить!"
После обеда неугомонный начальник криминальной милиции Гудермесского РОВД Виктор Хисматулин опять куда-то засобирался. Поехали в поселок Новогрозненское. Есть информация, что сюда должна поступить крупная партия наркотиков. Кстати, за три месяца работы нижегородцев в Гудермесе здесь было изъято почти 32 килограмма марихуаны, 42 грамма героина, 80 граммов опия, уничтожено 800 кв. метров наркосодержащих культур.
По дороге подполковник Хисматулин, исколесивший за три месяца весь Гудермесский район, рассказал, что у чеченских сел своя криминальная специфика. Новогрозненское специализируется на продаже наркотиков и оружия, селение Комсомольское - на торговле белыми рабами. Например, некий Коля Любов, бывший русский, похитил из Буйнакска более двадцати человек. И во всех селах без исключения вырабатывают из ворованной нефти бензин.
На шоссе, где начинается Новогрозненское, длинный ряд торговцев таким самогонным бензином. Десятилитровая банка стоит всего 35 рублей. Водители покупают такой бензин только от большой нужды, потому что от него очень быстро портятся моторы. Это не беспокоит: испортил мотор, столкнул машину в пропасть, пригнал себе из России новую. Бензин этот следует изымать, что криминальная милиция и делает: более 105 тонн за три месяца. Но сколько ни изымай этот бензин, чеченцы все равно им торгуют. Для многих из них гнать такой бензин на самодельном аппарате так же естественно, как держать корову.
На горизонте за Комсомольским третий день горит один такой заводик. Приехали, заложили две тротиловых шашки, отбежали - взрыв и черный дым до небес. Чеченцы, стоявшие на окраине села, провожают наш "УАЗик" неодобрительными взглядами: "кормильца" лишились. За три месяца в Гудермесском районе было уничтожено 147 таких "предприятий".
Едем улицами Новогрозненского. Много молодежи. Парни, по тюремной привычке, сидят группами на корточках, провожают нас недобрыми взглядами. Поселок, чтобы не терять канал транспортировки наркотиков, старейшинами был сдан тоже без боя, поэтому разрушений не видно.