Китаева Анна. Перстень без камня

   – Та-ак, – повторил он.
   Мальчишка больше не пытался вырваться. Взамен он состроил самую жалобную физиономию и захныкал:
   – Я совсем голодный, сирота, без дома, без гроша, вот я и попробовал воровать. Да только не умею… Я больше не буду, сударь, отпустите меня.
   Мальчишка не узнал капитана корабля, на котором он прибыл на архипелаг, потому что всю дорогу старательно прятался в трюме. А вот Крандж хорошо запомнил малолетнего вора, который схлопотал проклятие на службе воровской гильдии и получил от своих оплаченную поездку на острова.
   – Так, – сказал капитан в третий раз и, не выпуская запястья воришки, крепко ухватил его другой рукой за шиворот. – А пойдешь-ка ты сейчас со мной, малый.

Глава 4
Пропажа

   Орвель проснулся рано утром в состоянии безмятежной радости – словно в детстве, когда для счастья не нужны были причины и оправдания. Он вспомнил, как ждал праздника смены сезонов, когда был совсем маленьким. Тогда ему нравилось превращаться в неуклюжего звереныша и рычать на маму, а мама смеялась и называла его «мой медвежонок»…
   Настроение испортилось. Король Трех ветров оделся в домашнее и велел секретарю распорядиться, чтобы завтрак сервировали в ореховом кабинете с видом на восход, а сам пока направился в оранжерею.
   Если обманчивое название «Королевский зверинец» носил кабачок, которым владели Майзен и Дрейк, то королевская оранжерея и в самом деле была оранжереей – сооружением, где в специально созданных комфортных условиях росли экзотические растения. Правда, понятие экзотики на архипелаге было специфическим. То, что считалось экзотикой на южном или северном континенте, здесь росло повсеместно, как сорняк, – и наоборот. Взять, например, мырей необыкновенный. Истинный облик этого растения был на диво невзрачен – тоненький стебелек, розетка мелких листиков, белесые крошечные цветочки. Под действием магии мырей разрастался в пышные древовидные кусты, расцветал буйным цветом и радовал взгляд красочными миражами. На островах же он хирел и чахнул. Те несколько растеньиц, что Орвель велел посадить в оранжерее, с трудом пережили полгода без магии.
   Дор Тарсинг слишком увлекся созерцанием мырея и прозевал появление Хедвиги дор Зеельмайн.
   – Блистательный кузен.
   Северянка склонила голову точно выверенным движением.
   – Блистательная кузина.
   Орвель дор Тарсинг ответил ей протокольным кивком и вымученной улыбкой. Он совершенно не ожидал, что кто-то из его блистательно-великолепных гостей встанет ни свет ни заря и припрется… хм… то есть нарушит его царственное уединение. Если бы ожидал, его бы здесь не было!
   – Не хотите ли разделить со мной завтрак, сударыня?
   – Охотно, ваше величество. Благодарю за любезность.
   Король Тарсинг незаметно вздохнул. Стоило подниматься в шесть утра, чтобы позавтракать в обществе ледяной статуи дор Зеельмайн! День смены сезонов грозил оказаться даже хуже, чем обычно. Хотя куда уж хуже?
   – Благоволите пройти в ореховый кабинет, блистательная кузина, – произнес король. – Гренки, чай, орехи, варенье, моя скромная персона и отличный вид на залив и Охранное кольцо – к вашим услугам.
   Усевшись в уютные кресла за низеньким столиком, они некоторое время молчали. Проголодавшийся Орвель с аппетитом принялся за гренки. Сударыня дор Зеельмайн созерцала морской пейзаж. Солнце едва всплыло над горизонтом – еще розовое, а не золотое. Нежные розовые и алые облачка размазались по небу, словно художник пробовал кисть. От горизонта протянулась медная солнечная дорожка. Было красиво. Дор Зеельмайн смотрела на восход так, словно не любовалась им, а инспектировала. Орвель успешно вообразил себе, как от взгляда сударыни военного советника Севера поверхность залива покрывается тонкой корочкой льда, как лед становится все прочнее… Он моргнул. Наваждение исчезло. Хвала Небу, здешние воды не знают льда, а суша – снега. Пусть морозы остаются уделом Севера.
   – Сегодня прекрасная погода, – торжественно заметила Хедвига.
   Орвель поперхнулся. Ну уж нет! Такого издевательства он не потерпит. Завтрак и без того уже наполовину испорчен присутствием сударыни военного советника, не хватало еще официальной беседы! Ему сегодня еще ярмарочным зверем работать, так хоть поесть он может по-человечески, а?
   – О чем вы хотели со мной поговорить, блистательная кузина? – поинтересовался Орвель самым невинным тоном.
   Теперь поперхнулась Хедвига. Точный механизм замороженной куклы на мгновение дал сбой. Впрочем, она быстро оправилась и холодно улыбнулась.
   – Вы правы, ваше величество. Давайте к делу и без церемоний. От имени Ледяной Короны я предлагаю вам передать мне перстень без камня. И камень тоже, само собой. На временное хранение.
   – Чего-о?! – опешил король.
   То есть, разумеется, ему только показалось, что он это произнес. Сработали заслонки этикета, и на самом деле Орвель дор Тарсинг, король архипелага Трех ветров, обратился к сударыне военному советнику Севера так:
   – Простите, блистательная кузина, мне показалось, что я не вполне правильно расслышал ваше предложение.
   – Нет, вы поняли меня правильно, – кивнула дор Зеельмайн. – Отдайте перстень мне на время праздника. Я обещаю вернуть его вам в полной сохранности.
   – Но почему?
   Король отодвинул недоеденные гренки.
   – Почему я его верну или почему хочу взять на хранение? – без улыбки спросила Хедвига.
   Орвель скрипнул зубами. Разговор с северянкой без протокола оказался еще невыносимее, чем по протоколу.
   – Просто скажите мне, в чем дело, – сухо сказал он. – Если до сих пор подобной необходимости не возникало – значит, что-то произошло?
   – Да, – мрачно сказала дор Зеельмайн. – Север подозревает измену и заговор. Кто-то может попытаться завладеть вашим перстнем, король Тарсинг. А это грозит неприятностями и бедами нам всем. К сожалению, мы знаем слишком мало, чтобы я могла точно указать на угрозу. А делиться смутными подозрениями нет смысла. Просто отдайте мне перстень.
   – А почему вы считаете, что у вас он будет в большей безопасности, чем у меня? – едко спросил Орвель.
   – Я – маг, – пожала плечами Хедвига, и Орвель вздрогнул, словно получил от ледяной девы пощечину.
   О да, против этого довода трудно было возразить. Сам Орвель дор Тарсинг ни в малейшей степени не был магом. Тем унизительнее было его превращение в зверя под влиянием магического поля. В отличие от магов, от той же Хедвиги, во время так называемого праздника он был беспомощен. Магия могла сделать из него животное, а он ничегошеньки не мог сделать при помощи магии.
   В попытке вернуть душевное равновесие Орвель положил себе клубничного варенья в крошечную хрустальную розетку. Съел две ягоды. Запил чаем. Гармония не вернулась. Блистательной сударыне Зеельмайн все-таки удалось испортить ему завтрак… Акулий клык! Да пропади он совсем, этот завтрак, дело-то нешуточное.
   – Угроза исходит от северян? – осведомился король.
   Хедвига поморщилась.
   – Да.
   – Есть что-нибудь еще, что мне надлежало бы знать? – сухо спросил Орвель.
   Дор Зеельмайн поколебалась.
   – Нет, – сказала она. – Не думаю.
   – Тогда позвольте мне вас оставить, блистательная кузина. – Дор Тарсинг встал. – Мне необходимо побыть одному. Я обдумаю ваше предложение и сообщу вам, что именно я решил, не позднее чем через час.
   – Благодарю, ваше величество. – Дор Зеельмайн привстала и слегка поклонилась. – С вашего позволения, я еще немного полюбуюсь восходом.
   Уходя, король даже изобразил вежливую улыбку.
   В свой кабинет Орвель ввалился, едва ли не рыча. В сущности, предложение сударыни полномочного посла великой Северной империи следовало трактовать как ультиматум, и они оба это знали. Происходило что-то серьезное, и монарху Трех ветров указали его место – на коврике под дверью. Курортное государство и его игрушечный король, уж конечно, не могут спорить с настоящей империей и великим владыкой Севера. Если речь идет о большой политике, больших интригах и большой магии, Тарсингам следует скромно отодвинуться в сторонку. Все верно. Все давным-давно известно. И нестерпимо обидно.
   Так что, здраво рассуждая, не принять предложение дор Зеельмайн король не мог. Нужно было лишь обдумать, как именно это сделать.
   Интересно, что же так неладно на могущественном Севере, что сударыня военный советник опасается… и чего, кстати, опасается? Нападения на Тарсинга во время праздника? Ну-ну…
   Стук в дверь прервал размышления короля.
   – Я занят! – недовольно крикнул Орвель.
   В дверь бочком просунулся Эссель с видом собаки, сделавшей в приемной лужу.
   – К вам великолепный Мбо Ун Бхе, ваше величество, – виновато сказал секретарь. – Я не смог его удержать.
   – Никто бы не смог, – пробормотал король. – Не переживай, Эссель. Пусть великолепный Мбо войдет.
   – Уже вхожу, – хищно ухмыльнулся южанин, с кошачьей грацией просачиваясь в кабинет мимо оцепеневшего секретаря. – Радуйся, Орви. Славное утро!
   – Более-менее, – вздохнул Тарсинг.
   Если в присутствии Хедвиги дор Зеельмайн он всегда мерз, то в одной комнате с Мбо Ун Бхе королю неизменно становилось жарко. Возможно, магические сущности представителей Севера и Юга были столь сильны, что это сказывалось даже в отсутствие магии. А может быть, у Орвеля было слишком живое воображение.
   – У меня к тебе разговор, – сказал Мбо, и бархатистые нотки тигриного рыка отдались эхом в углах кабинета.
   Дор Тарсинг жестом отпустил секретаря. Он хотел было поинтересоваться, насколько разговор срочный, но здраво рассудил, что подобным вопросом его только затянет. Надо полагать, срочный, иначе южанин не приперся бы спозара… хм… странное совпадение! Почему-то именно сегодня на рассвете Орвель понадобился и Северу, и Югу.
   – Присаживайся, Мбо, – осторожно предложил король.
   – Угм, – согласился Ун Бхе, но остался стоять, облокотившись на высокую спинку кресла. – Я прошу тебя не усмотреть в моих словах обиды, Орвель. Это внутренние дела Юга, и мало чести нам, южанам, втягивать острова в свои раздоры, но… Если коротко, я прошу тебя отдать мне перстень. На время праздника.
   На сей раз король не поперхнулся. Видимо, правы мудрецы – ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что высокие дипломатические персоны пытаются выманить у тебя самое ценное достояние, как какие-нибудь уличные мошенники.
   – А что случилось? – спросил Орвель.
   – Пока ничего, – мрачно сказал Мбо. – Надеюсь, ничего и не случится. Мне горько признаваться в этом, Орви, но моя империя превратилась в осиное гнездо и жужжит от интриг. Мои соотечественники замышляют недоброе. От имени владычицы Юга я прошу – дай мне перстень. Вместе с камнем, конечно. Чтобы не случилось большой беды. Это никак не уронит твоей королевской чести. Никто ничего не узнает.
   – Спасибо, что печешься о моей чести, – буркнул Орвель. – Скажешь что-нибудь еще?
   – Не скажу, – мотнул головой Ун Бхе. – Я и сам знаю возмутительно мало. Проклятье! Я разодрал бы на клочки… если бы знал кого!
   – Верю, – вздохнул Орвель. – Что ж… Дай мне подумать, великолепный Мбо. Не позже чем через полчаса ты узнаешь мой ответ.
   – Принято, – проворчал Мбо Ун Бхе, и мгновением позже военного советника Юга уже не было в кабинете.
   Орвель дор Тарсинг откинулся на спинку стула и беззвучно засмеялся. Ему было совсем не весело.

* * *

   Комендант Тюремного острова смотрел на начальника тюрьмы, как на дохлую скумбрию. С таким видом, вроде вот-вот прикажет вынести тухлятину на задний двор, на помойку. Усы его брезгливо топорщились.
   – То есть как это – не вернулись? Вы… вы в своем уме? Двое заключенных ушли прогуляться и не вернулись, а вы сообщаете мне об этом на следующий день?! Вы… идиот и преступник, вот вы кто!
   Начальник тюрьмы нежно погладил свою лысину.
   – Не кричите так громко, – сказал он. – Услышат.
   – Кхм…
   Комендант озадачился. По его представлениям, начальник тюрьмы должен был реагировать иначе. Право же, это неестественно – хранить спокойствие, когда начальство тебе устраивает разнос за чрезвычайное происшествие… Хотя, правду сказать, комендант острова не был начальником над тюрьмой. И это было нелогично и неприятно. Ведь остров больше тюрьмы, и тюрьма находится на нем – таким образом, представляет собой географически подчиненный объект! А значит, административно она тоже должна подчиняться коменданту острова. И этот отвратительный, бездарный, самонадеянный тип, невесть почему назначенный начальником тюрьмы, тоже должен подчиняться… кстати, что он там говорит?
   – …таким образом, побег, если он имел место быть, произошел на вашей территории, – заключил начальник тюрьмы.
   – Что… что вы хотите этим сказать?! – завопил комендант острова так громко, что сам на некоторое время оглох.
   – А вы подумайте, – предложил начальник тюрьмы почти дружелюбно и поковырял в ухе.
   Комендант Тюремного острова подумал.
   – Да какой там побег? – брюзгливо сказал он. – Как им бежать в кандалах? Пешком по дну? И куда? Не может этого быть.
   – Вот и я так полагаю, – кивнул начальник тюрьмы. – Значит, либо ссыльные где-то прячутся на острове, но за пределами тюрьмы, либо произошел несчастный случай, и они погибли.
   – Оба? – заинтересовался комендант. – Или частично? То есть по одному? В том смысле, что…
   – Я вас понял, – успокоил его начальник тюрьмы. – Хм… Трудно строить предположения, но поскольку один из пропавших ссыльных отличается повышенной живучестью на фоне повышенной смертности его напарников…
   – А кто, собственно, пропал? – полюбопытствовал наконец комендант.
   Начальник тюрьмы заранее вздохнул. Назвал имена. И заткнул уши, чтобы переждать вопли коменданта. Он уже прикинул, как выставить дурака виноватым, какой бы оборот ни приняли события. И все-таки… Все-таки лучше бы его заготовки не пригодились. Ну почему бы двум мерзавцам не взять и честно не сверзиться со скалы, а? Право же, он готов обнять обоих, если только они найдутся в виде трупов. Причем найдутся сегодня же! Отличная версия – направились выяснять отношения, подрались, упали вниз, разбились о камни оба. Ведь бывают даже с великими змеемагами несчастливые случайности?
   В глубине души начальник тюрьмы знал – нет, не бывают. От этого становилось тоскливо и муторно, хотелось оказаться в одиночестве, прилечь и забыть обо всем.
   – Не кричите, – утомленно повторил он. – Услышат, пойдут пересуды. Нам с вами не следует поднимать шум раньше времени.
   – А? – осекся комендант. – Да-да, понимаю. Значит, на Золотом еще ничего не знают?
   – Это ваша обязанность, а не моя – докладывать о происшествиях на вверенном вам острове, – заметил начальник тюрьмы и поскреб лысину. – Кстати, когда вы собираетесь это сделать?
   Комендант прикусил ус.
   – Завтра, – решительно сказал он. – То есть нет – послезавтра. То есть после того, как мы тщательно осмотрим остров и удостоверимся в том, что… эээ… в общем, в чем-нибудь удостоверимся. Да.
   – Прошу вас держать меня в курсе поисков, – церемонно поклонился на прощание начальник тюрьмы.

* * *

   Этим утром Тильдинна Брайзен-Фаулен тоже проснулась рано. Но как же сегодняшнее пробуждение отличалось от вчерашнего!
   Болели намятые камнями бока. Ныл ушибленный ночью локоть. Кожа горела от укусов гадких насекомых, которые хоть и назывались почему-то песчаными блохами, жили в водорослях, а кусали людей. Нос Тильдинны распух от насморка, а уши ей заложило от хныканья младенца. Волосы, спутанные, влажные и соленые, свалялись в отвратительный ком. Еще она потеряла одну сережку и порвала платье. Если что-то и осталось неповрежденным приключением, так это уверенность сударыни Брайзен-Фаулен в собственной правоте.
   – Зачем ты затащил нас на этот дурацкий остров?!
   Это было первое, что услышал Вальерд.
   – Доброе утро, Тиль, – вздохнул он и шмыгнул носом.
   Сударь Брайзен-Фаулен тоже пострадал от ночевки в пещере, но не так сильно. Он устроился спать на камнях, и блохи его почти не искусали. К тому же среди ночи он проснулся и больше не заснул, а вышел на берег и сидел там в одиночестве, глядя на звезды и вздыхая. Поэтому у него не болели бока. Порванные штаны Вальерда ничуть не беспокоили, стрижен он был коротко, а серег не носил. Единственное, чего ему не удалось избежать, это насморк.
   – Сегодня праздник смены сезонов! – не унималась Тильдинна. – Мы пропустим карнавал! Ах, Валь, ты невыносим!
   Плошка с жиром, в котором плавал фитиль, давала мало света, зато воняла так, что даже заложенный нос не спасал. Молодая женщина, приютившая их на ночь, села на камень спиной к гостям и собралась кормить ребенка.