– Шарага средней руки. Видел я банки и получше.
– Евгений, ты мне напоминаешь королеву из «Алисы в Стране Чудес». «Ну разве это банк? Видел я как-то банк…» Короче, чем порадуешь?
Женька чиркнул спичкой, прикурил свой убойной силы «Беломор» и протянул мне листок.
– Мимо. Технически это невозможно.
Я взял в руки бумагу. Вчерашние наши с Женькой потуги в немецком языке оказались не такими уж безрезультатными. Плюс еще звонок нашему общему знакомому из ОБЭП. Сами мы даже со словарем не разобрались бы, что здесь к чему. Ну а теперь ясность внесена. Процентов эдак на семьдесят.
В заказном письме господину Яхонтову сообщалось, что из России на его счет во Франкфурте поступила энная сумма в долларах и для получения данной суммы достаточно приехать лично и назвать код. Цифровой и буквенный. Который указан ниже. Как нам объяснил товарищ из ОБЭП, обычный офшор для рублевых операций. Безналичный перевод денег за «бугор».
Я почему-то не сомневался, что этот самый перевод был осуществлен через мой любимый «Аякс». Но, к нашему общему разочарованию, в письме не был указан расчетный счет во Франкфурте. Вот ведь досада! А мы губенки-то раскатали. Поедем в Германию на Женькиных «Жигулях», снимем со счета десять миллиардов, купим много-много жвачки и мороженого, будем гулять по Франкфурту, надувать пузыри и кричать: «Вир зинд руссиш полицай!!!» И пусть кто попробует возбухнуть. Моментом ему ротик баксами заткнем…
Ах, мечты, мечты… А теперь с мечтами обломчик вышел. И с Германией, и с жвачкой. Одно хорошо – у кого-то тоже облом. Хе-хе. (Я ехиден по натуре.)
Этот «кто-то» не знает код. А без него в Германию можно съездить разве что достопримечательности посмотреть. Вот такой лихой оборот событий. Теперь можно поторговаться. И главное, как равный с равными.
Немного изменить равновесие в свою сторону я попытался сегодня утром, когда отправил Евгения в банк. Чтобы он через операционистку Верочку, с помощью своей «ксивы» и улыбки, а также голландского «Сникерса», выудил из компьютера номер счета в бывшем Третьем рейхе. Но этого, к сожалению, оказалось недостаточно. Верочка была бессильна. «Что вы, товарищ милиционер?! Я даже не говорю о законной стороне дела, дело в технике. То, о чем вы просите, абсолютно невозможно». Понял, Верочка. Извиняемся. «Сникерс», будьте любезны, назад.
Ну ладно, не удалось так не удалось. Придется начинать торги как есть. Да я многого просить и не собираюсь. Мне всего-то нужно тридцать миллионов. Именно такой суммы мне в последнее время недостает для душевного покоя. И, кстати, телесного тоже…
Глава 11
Глава 12
Эпилог
– Евгений, ты мне напоминаешь королеву из «Алисы в Стране Чудес». «Ну разве это банк? Видел я как-то банк…» Короче, чем порадуешь?
Женька чиркнул спичкой, прикурил свой убойной силы «Беломор» и протянул мне листок.
– Мимо. Технически это невозможно.
Я взял в руки бумагу. Вчерашние наши с Женькой потуги в немецком языке оказались не такими уж безрезультатными. Плюс еще звонок нашему общему знакомому из ОБЭП. Сами мы даже со словарем не разобрались бы, что здесь к чему. Ну а теперь ясность внесена. Процентов эдак на семьдесят.
В заказном письме господину Яхонтову сообщалось, что из России на его счет во Франкфурте поступила энная сумма в долларах и для получения данной суммы достаточно приехать лично и назвать код. Цифровой и буквенный. Который указан ниже. Как нам объяснил товарищ из ОБЭП, обычный офшор для рублевых операций. Безналичный перевод денег за «бугор».
Я почему-то не сомневался, что этот самый перевод был осуществлен через мой любимый «Аякс». Но, к нашему общему разочарованию, в письме не был указан расчетный счет во Франкфурте. Вот ведь досада! А мы губенки-то раскатали. Поедем в Германию на Женькиных «Жигулях», снимем со счета десять миллиардов, купим много-много жвачки и мороженого, будем гулять по Франкфурту, надувать пузыри и кричать: «Вир зинд руссиш полицай!!!» И пусть кто попробует возбухнуть. Моментом ему ротик баксами заткнем…
Ах, мечты, мечты… А теперь с мечтами обломчик вышел. И с Германией, и с жвачкой. Одно хорошо – у кого-то тоже облом. Хе-хе. (Я ехиден по натуре.)
Этот «кто-то» не знает код. А без него в Германию можно съездить разве что достопримечательности посмотреть. Вот такой лихой оборот событий. Теперь можно поторговаться. И главное, как равный с равными.
Немного изменить равновесие в свою сторону я попытался сегодня утром, когда отправил Евгения в банк. Чтобы он через операционистку Верочку, с помощью своей «ксивы» и улыбки, а также голландского «Сникерса», выудил из компьютера номер счета в бывшем Третьем рейхе. Но этого, к сожалению, оказалось недостаточно. Верочка была бессильна. «Что вы, товарищ милиционер?! Я даже не говорю о законной стороне дела, дело в технике. То, о чем вы просите, абсолютно невозможно». Понял, Верочка. Извиняемся. «Сникерс», будьте любезны, назад.
Ну ладно, не удалось так не удалось. Придется начинать торги как есть. Да я многого просить и не собираюсь. Мне всего-то нужно тридцать миллионов. Именно такой суммы мне в последнее время недостает для душевного покоя. И, кстати, телесного тоже…
Глава 11
Длинный зуммер, затем прерывистая трель определителя номера на том конце. Устаревший вариант. Но мне-то, в конце концов, какая разница?
– Алло.
– Привет, Юрок.
– Кирилл? Ку-ку-да пропал? Чего на работу не-не пришел? Позвонил бы хоть, предупредил. Сегодня пункт не работал по т-твоей милости.
– Ну ты ж знаешь, Юрок, на меня денежки повесили – тридцать «лимонов». Приходится крутиться, подрабатывать на стороне. Осталась всего неделя. Шамиль с Вельским не слезут. Или простят? Как ты думаешь?
– Ну, не з-знаю…
– Я думаю, не простят. Придется платить. Такие вот дела. Но я нашел человечка, который за меня внесет указанную сумму.
– Я рад за тебя. И кто же?
– Ты.
– Не-не понял. Я что, Морган-старший?
– Конечно, нет. Но, Юрок… Что такое тридцать «лимонов» по сравнению с десятью миллиардами? Кстати, а какова твоя доля в этом грандиозном проекте?
– Какая доля, какой проект? Что ты несешь?
– Право, старый, не хочется мне вот так, по телефону… Но знаешь ли, каждая встреча с тобой чревата самыми погаными последствиями. Поэтому, извини, лучше уж я заочно. Вот тебе мое скромное предложение. Я предлагаю тебе купить у меня одну маленькую бумажку за тридцать миллионов. Догадался, какую? Заказное письмо из Франкфурта. Как же вы его не нашли?! Выпотрошили сейф Яхонтова, а про кошелек забыли. Несолидно для такого серьезного дела.
И что ж теперь? А теперь очень проблематично все довести до логического конца. Вас теперь запросто могут послать на всем известное количество буковок. О, виноват, я не помню, как это по-немецки. Потом в словарик загляну. Кажется, какой-то кодик надо назвать. «Айн, цвай, полицай…» А поэтому платите, маэстро, платите.
Молчание.
– Юрок, надеюсь, ты жив? Да брось ты голову ломать, откуда я все это узнал. От твоей тещи, которой у тебя, кстати, никогда не было. Ты, вообще, чего-нибудь пооригинальней придумать не мог? Что бабушка тебя в квартире заперла, к примеру, а ключей у тебя, бедняги, нет. Или что в Планетарий сходить хочешь, на звездочки посмотреть. Я бы сразу поверил. А то теща из Воронежа… Да, вот еще что, уточнить хотелось бы – Леха действительно не вернул тебе кассету в синей коробочке?
– Хорошо. Мне надо подумать. Я перезвоню через десять минут.
– Давай, думай. Только, Юрочка, не очень долго. Да, и просьба большая: ко мне никого не присылать. Надоели. Жду звонка.
Я повесил трубку.
– Ну?
– Нормалек, Евгений. Подождем.
– Ты бы хоть объяснил, что там за комбинэйшн?
– А! Беспроигрышная лотерея. Бесплатная путевка во Флориду. По правде говоря, я многого еще не знаю. Юрик тоже так, не фигура. Иначе чего ради он тайм-аут запросил? Позвонить, посоветоваться.
История же довольно проста. Как сметана. Некто Яхонтов решил провернуть «динамо». Именно так читается «Оманид», если наоборот. Не могу сказать, по собственной ли инициативе или по просьбе других он учредил вышеназванную контору, собрал десять миллиардов, а когда подошел момент выплаты обещанных процентов трудящимся, решил свалить в Рио-де-Жанейро. Но такую сумму перевезти через кордон, за которым к тому же нет никаких связей, сам понимаешь, нереально. Особенно, когда тебя уже спохватились. Но если имеешь хорошие связи в каком-нибудь коммерческом банке, то все можно устроить очень замечательно.
Яхонтов нашел связи в «Аяксе». Случайно или нет, пока сказать не могу. Вероятнее второе, он человек пунктуальный, все рассчитал загодя. Но вот дальше…
Тот, кого Яхонтов посвятил в свою затею, решил в свою очередь кидануть удачливого собрата-мошенника. Наше общество сейчас – это один огромный «Оманид», где на любой ступени ты кидаешь, тебя кидают, тех, кто тебя кинул, тоже кидают и так далее. Сам знаешь, что говорить.
Да, так вот, решив опустить Яхонтова, мистер Икс из банка тоже потихоньку готовится. Подбирает команду, может даже из рядов бандитской «крыши», и находит «козла отпущения» – Леху, решив сделать из него «киллера». Много, наверное, пообещал бедняге. А Леха принадлежит к тем людям, которые моют голову средствами для облысения, и поэтому легко клюет. Это так, Евгений, к слову. Ты не поймешь.
В июне Яхонтов, собрав достаточную сумму для безбедного существования за пределами любимой Родины, сообщает об этом мистеру Икс. Тот предлагает обычный офшор. Деньги переводятся на счет предварительно зарегистрированной в Германии фирмы. Фирма, естественно, оформлена на имя Яхонтова.
Где спрятаны все десять миллиардов, знал один только Яхонтов и, возможно, не слишком доверяя своему партнеру, привозил деньги в банк небольшими партиями. Как только он получал из Германии факс, что деньги удачно легли на счет, то доставлял следующую часть. Все верно, привези он все сразу, тут же получил бы пулю в лоб. А так маленькая, но страховка.
Когда последняя банкнота осела в одном из франкфуртских банков, Яхонтову направляется оттуда заказное письмо, в котором сообщается кодовый ключ. Только знающий этот ключ может распоряжаться лежащими на счету деньгами.
Вот это письмо, Евгений. Врубился? Первого сентября Яхонтов получил его. В день своей смерти. Затем подготовленный заранее Леха едет в гости к лжебизнесмену, прямо у дверей валит его из «пушки», отпирает сейф и забирает факсы из Германии. Вероятно, в поисках ключа он натыкается на бумажник, который и прихватывает то ли на память о Яхонтове, то ли просто из жадности. Почему бы не захватить по пути? Покойному деньги уже не потребуются.
Потом Леха переворачивает все в квартире, инсценируя ограбление, кладет ключ обратно в карман Яхонтова и сматывается. Он наверняка не знал общего расклада и знаком был только с Юриком. Что там дальше – его не касалось. Лехе надо было только убить и забрать квитанции, за что ему воздавалось машиной или деньгами. Небольшой подарочек. Которого он не получил. А вместо этого схватил пулю. Два дня спустя. Потому что являлся одним из звеньев цепи «банк – „Оманид"». Знаешь, как в Сицилии? Киллер валит жертву, затем валят киллера – и концы в воду. Чем меньше звеньев – тем надежнее.
И опять же Лехина жадность сыграла свою роль. Леха ведь не успел получить гонорар ввиду своей самоуверенности. Я убежден, что Юрик наплел ему с три короба и предложил помочь родной пункт опустить. Есть, мол, ребята на примете. Все поровну поделим, заодно прежнее дело оплатим. Ты, Лешенька, сиди тихонько в будке, а когда наши ребята влетят, ты не бойся. Тебя не тронут. Ляг вместе с девочками на пол, и никто тебя ни в чем не заподозрит. А потом сразу за все рассчитаемся. И за убийство, и за ограбление.
Лешенька и попался на крючок. Его очень натурально завалили под видом налета. Я уверен, что те, кто это сделал, тоже не знали истинной причины ограбления. Забрали бабки – отвалили.
Я отпил остывшего кофе.
– А потом случилась незадачка. Мистер Икс не нашел письма. Искал где-то пару дней. Это понятно, у Яхонтова наверняка всяких бумажек в сейфе – пруд пруди, попробуй сразу разберись. А когда разобрались…
Представляю его лицо. И Леху ведь уже завалили, не спросишь у него, не потерял ли какую бумажку впопыхах. Юрику пришлось к его матери сходить, безуспешно, кстати. Н-да. А когда он увидел у меня в руках яхонтовский кошелек, из которого я сдуру достал письмо, то сразу смекнул – ага, вот он, ключик. Надо срочно принять меры. Ну и принял. Кстати, ты не звонил в мой район по поводу того приятеля с револьвером?
– Пока не установлен. Пальцы отправлены в ИЦ, но там пусто. «Глухарька» ты им капитального подвесил.
– Ах, и не говори…
Телефонный звонок прервал нашу мирную беседу.
Я снял трубку. Юрик без лишних слов сразу перешел к делу:
– У нас нет уверенности в том, что, кроме тебя, никто не знает про письмо.
У нас. Очень хорошо. Конечно же, у нас. Не у тебя же одного.
– Юрик, я что, свою жизнь в лотерею выиграл? Мы делаем благородный «чейндж» и друг друга не знаем. Ведь если что, мне до конца своих дней бегать придется. А хочется спокойствия и уюта на старости лет.
– Ладно, где мы встретимся?
– Значит, вас устраивает мое предложение?
– Да.
– О'кей. Завтра в девять вечера я буду в конце Витебского проспекта. Там есть такой старый кирпичный дом, он на капремонте. Я поставлю машину недалеко от дома, а сам подойду к торцу. Само собой, дружище, зная ваши исключительно дружеские и миролюбивые чувства, я приеду не один. В машине останется человек, который со стороны будет наблюдать за ходом переговоров. И если вдруг какая заминка приключится, он быстренько отвалит и вскроет конверт, который я ему оставлю. В конверте, сам догадываешься, ксерокопия письма и небольшие пояснения про дела наши скорбные.
– 3-зачем так сложно?
– Да затем, что я не с собачкой на прогулку иду, а на встречу, после которой можно остаться без головы. В этой истории и так много крови, не хотелось бы пополнить список жертв.
– Хорошо. Я подойду к девяти.
– В таком случае, до завтра, Юрик. Я все-таки надеюсь, что вы замечательные люди.
Я повесил трубку.
– Ну-с, Евгений, вы готовы сыграть блюз осеннего вечера?
– Алло.
– Привет, Юрок.
– Кирилл? Ку-ку-да пропал? Чего на работу не-не пришел? Позвонил бы хоть, предупредил. Сегодня пункт не работал по т-твоей милости.
– Ну ты ж знаешь, Юрок, на меня денежки повесили – тридцать «лимонов». Приходится крутиться, подрабатывать на стороне. Осталась всего неделя. Шамиль с Вельским не слезут. Или простят? Как ты думаешь?
– Ну, не з-знаю…
– Я думаю, не простят. Придется платить. Такие вот дела. Но я нашел человечка, который за меня внесет указанную сумму.
– Я рад за тебя. И кто же?
– Ты.
– Не-не понял. Я что, Морган-старший?
– Конечно, нет. Но, Юрок… Что такое тридцать «лимонов» по сравнению с десятью миллиардами? Кстати, а какова твоя доля в этом грандиозном проекте?
– Какая доля, какой проект? Что ты несешь?
– Право, старый, не хочется мне вот так, по телефону… Но знаешь ли, каждая встреча с тобой чревата самыми погаными последствиями. Поэтому, извини, лучше уж я заочно. Вот тебе мое скромное предложение. Я предлагаю тебе купить у меня одну маленькую бумажку за тридцать миллионов. Догадался, какую? Заказное письмо из Франкфурта. Как же вы его не нашли?! Выпотрошили сейф Яхонтова, а про кошелек забыли. Несолидно для такого серьезного дела.
И что ж теперь? А теперь очень проблематично все довести до логического конца. Вас теперь запросто могут послать на всем известное количество буковок. О, виноват, я не помню, как это по-немецки. Потом в словарик загляну. Кажется, какой-то кодик надо назвать. «Айн, цвай, полицай…» А поэтому платите, маэстро, платите.
Молчание.
– Юрок, надеюсь, ты жив? Да брось ты голову ломать, откуда я все это узнал. От твоей тещи, которой у тебя, кстати, никогда не было. Ты, вообще, чего-нибудь пооригинальней придумать не мог? Что бабушка тебя в квартире заперла, к примеру, а ключей у тебя, бедняги, нет. Или что в Планетарий сходить хочешь, на звездочки посмотреть. Я бы сразу поверил. А то теща из Воронежа… Да, вот еще что, уточнить хотелось бы – Леха действительно не вернул тебе кассету в синей коробочке?
– Хорошо. Мне надо подумать. Я перезвоню через десять минут.
– Давай, думай. Только, Юрочка, не очень долго. Да, и просьба большая: ко мне никого не присылать. Надоели. Жду звонка.
Я повесил трубку.
– Ну?
– Нормалек, Евгений. Подождем.
– Ты бы хоть объяснил, что там за комбинэйшн?
– А! Беспроигрышная лотерея. Бесплатная путевка во Флориду. По правде говоря, я многого еще не знаю. Юрик тоже так, не фигура. Иначе чего ради он тайм-аут запросил? Позвонить, посоветоваться.
История же довольно проста. Как сметана. Некто Яхонтов решил провернуть «динамо». Именно так читается «Оманид», если наоборот. Не могу сказать, по собственной ли инициативе или по просьбе других он учредил вышеназванную контору, собрал десять миллиардов, а когда подошел момент выплаты обещанных процентов трудящимся, решил свалить в Рио-де-Жанейро. Но такую сумму перевезти через кордон, за которым к тому же нет никаких связей, сам понимаешь, нереально. Особенно, когда тебя уже спохватились. Но если имеешь хорошие связи в каком-нибудь коммерческом банке, то все можно устроить очень замечательно.
Яхонтов нашел связи в «Аяксе». Случайно или нет, пока сказать не могу. Вероятнее второе, он человек пунктуальный, все рассчитал загодя. Но вот дальше…
Тот, кого Яхонтов посвятил в свою затею, решил в свою очередь кидануть удачливого собрата-мошенника. Наше общество сейчас – это один огромный «Оманид», где на любой ступени ты кидаешь, тебя кидают, тех, кто тебя кинул, тоже кидают и так далее. Сам знаешь, что говорить.
Да, так вот, решив опустить Яхонтова, мистер Икс из банка тоже потихоньку готовится. Подбирает команду, может даже из рядов бандитской «крыши», и находит «козла отпущения» – Леху, решив сделать из него «киллера». Много, наверное, пообещал бедняге. А Леха принадлежит к тем людям, которые моют голову средствами для облысения, и поэтому легко клюет. Это так, Евгений, к слову. Ты не поймешь.
В июне Яхонтов, собрав достаточную сумму для безбедного существования за пределами любимой Родины, сообщает об этом мистеру Икс. Тот предлагает обычный офшор. Деньги переводятся на счет предварительно зарегистрированной в Германии фирмы. Фирма, естественно, оформлена на имя Яхонтова.
Где спрятаны все десять миллиардов, знал один только Яхонтов и, возможно, не слишком доверяя своему партнеру, привозил деньги в банк небольшими партиями. Как только он получал из Германии факс, что деньги удачно легли на счет, то доставлял следующую часть. Все верно, привези он все сразу, тут же получил бы пулю в лоб. А так маленькая, но страховка.
Когда последняя банкнота осела в одном из франкфуртских банков, Яхонтову направляется оттуда заказное письмо, в котором сообщается кодовый ключ. Только знающий этот ключ может распоряжаться лежащими на счету деньгами.
Вот это письмо, Евгений. Врубился? Первого сентября Яхонтов получил его. В день своей смерти. Затем подготовленный заранее Леха едет в гости к лжебизнесмену, прямо у дверей валит его из «пушки», отпирает сейф и забирает факсы из Германии. Вероятно, в поисках ключа он натыкается на бумажник, который и прихватывает то ли на память о Яхонтове, то ли просто из жадности. Почему бы не захватить по пути? Покойному деньги уже не потребуются.
Потом Леха переворачивает все в квартире, инсценируя ограбление, кладет ключ обратно в карман Яхонтова и сматывается. Он наверняка не знал общего расклада и знаком был только с Юриком. Что там дальше – его не касалось. Лехе надо было только убить и забрать квитанции, за что ему воздавалось машиной или деньгами. Небольшой подарочек. Которого он не получил. А вместо этого схватил пулю. Два дня спустя. Потому что являлся одним из звеньев цепи «банк – „Оманид"». Знаешь, как в Сицилии? Киллер валит жертву, затем валят киллера – и концы в воду. Чем меньше звеньев – тем надежнее.
И опять же Лехина жадность сыграла свою роль. Леха ведь не успел получить гонорар ввиду своей самоуверенности. Я убежден, что Юрик наплел ему с три короба и предложил помочь родной пункт опустить. Есть, мол, ребята на примете. Все поровну поделим, заодно прежнее дело оплатим. Ты, Лешенька, сиди тихонько в будке, а когда наши ребята влетят, ты не бойся. Тебя не тронут. Ляг вместе с девочками на пол, и никто тебя ни в чем не заподозрит. А потом сразу за все рассчитаемся. И за убийство, и за ограбление.
Лешенька и попался на крючок. Его очень натурально завалили под видом налета. Я уверен, что те, кто это сделал, тоже не знали истинной причины ограбления. Забрали бабки – отвалили.
Я отпил остывшего кофе.
– А потом случилась незадачка. Мистер Икс не нашел письма. Искал где-то пару дней. Это понятно, у Яхонтова наверняка всяких бумажек в сейфе – пруд пруди, попробуй сразу разберись. А когда разобрались…
Представляю его лицо. И Леху ведь уже завалили, не спросишь у него, не потерял ли какую бумажку впопыхах. Юрику пришлось к его матери сходить, безуспешно, кстати. Н-да. А когда он увидел у меня в руках яхонтовский кошелек, из которого я сдуру достал письмо, то сразу смекнул – ага, вот он, ключик. Надо срочно принять меры. Ну и принял. Кстати, ты не звонил в мой район по поводу того приятеля с револьвером?
– Пока не установлен. Пальцы отправлены в ИЦ, но там пусто. «Глухарька» ты им капитального подвесил.
– Ах, и не говори…
Телефонный звонок прервал нашу мирную беседу.
Я снял трубку. Юрик без лишних слов сразу перешел к делу:
– У нас нет уверенности в том, что, кроме тебя, никто не знает про письмо.
У нас. Очень хорошо. Конечно же, у нас. Не у тебя же одного.
– Юрик, я что, свою жизнь в лотерею выиграл? Мы делаем благородный «чейндж» и друг друга не знаем. Ведь если что, мне до конца своих дней бегать придется. А хочется спокойствия и уюта на старости лет.
– Ладно, где мы встретимся?
– Значит, вас устраивает мое предложение?
– Да.
– О'кей. Завтра в девять вечера я буду в конце Витебского проспекта. Там есть такой старый кирпичный дом, он на капремонте. Я поставлю машину недалеко от дома, а сам подойду к торцу. Само собой, дружище, зная ваши исключительно дружеские и миролюбивые чувства, я приеду не один. В машине останется человек, который со стороны будет наблюдать за ходом переговоров. И если вдруг какая заминка приключится, он быстренько отвалит и вскроет конверт, который я ему оставлю. В конверте, сам догадываешься, ксерокопия письма и небольшие пояснения про дела наши скорбные.
– 3-зачем так сложно?
– Да затем, что я не с собачкой на прогулку иду, а на встречу, после которой можно остаться без головы. В этой истории и так много крови, не хотелось бы пополнить список жертв.
– Хорошо. Я подойду к девяти.
– В таком случае, до завтра, Юрик. Я все-таки надеюсь, что вы замечательные люди.
Я повесил трубку.
– Ну-с, Евгений, вы готовы сыграть блюз осеннего вечера?
Глава 12
Великий Карнеги сказал: «Мою судьбу определяет и то, что я считаю приятным, и то, что я считаю неприятным». Сегодняшнее приключение я отнес бы ко второй категории. Оно, к сожалению, где-то как-то, но судьбу все-таки определяет. Стало быть, никуда не денешься.
Эта философская мысль посетила меня, когда я вышел из «Жигулей» и направился к заброшенному дому на Витебском проспекте.
Напротив здания тянулся бесконечный бетонный забор, сверху снабженный зарослями колючей проволоки. Секретное предприятие, не иначе. Других строений поблизости не наблюдалось, и дом из красного кирпича своими пустыми глазницами окон напоминал одинокого старца на пустынной дороге.
Единственный фонарь, висящий над забором, вносил оживление в световое оформление местечка. С той позиции, где я сейчас стоял, Женьку разглядеть было невозможно, но он, без сомнения, видел меня и мог контролировать ход встречи.
По размытой дождями дороге, протянувшейся между красным домом и забором, никто не ездил, предпочитая объездной путь – более длинный, но менее рискованный для автомобиля. О прохожих тем более никакой речи не было. Местечко живописное до тошноты.
Сжав под мышкой недочитанный «Русский транзит», сунув руки в карманы и в очередной раз передернувшись на ледяном ветру, я прислонился к безоконной стене дома.
Юрик объявился вовремя. Чемодана с деньгами при нем не было. Я очень огорчился. Сейчас начнутся компромиссы и альтернативы.
– Принес?
– А ты?
– У тебя, кажется, должок? Тебе его прощают. Где письмо?
– Серьезно? Вот здорово-то! Я потрясен вашей заботой и охотно бы поверил на слово, но вот поверит ли мне Тимур Львович? Он ведь человек пунктуальный и дотошный, прям как налоговый инспектор.
– Поверит, – ответил голос из-за моей спины.
Я обернулся. В трех метрах от меня стоял Шамиль. Ого! Мистер Икс. Правда, одет не как всегда. Ни тебе клубного пиджака, ни галстука. Ведь мог бы меня уважить. А так – спортивный костюмчик с белыми полосками да шапочка-начердачник, надвинутая на лоб. Даже дугообразных бровей не видно.
Я, разумеется, был рад встрече. Так рад, что пожалел об оставленном у Женьки пистолете. Нет, стрелять в Шамиля, я б, конечно, не стал. Но, как говорил Абдулла, «кинжал хорош, когда он есть»…
– Ты Ларин?
«Нет, я Майкл Джексон. Вот ведь веселые парни», – подумал я про себя, но вслух ответил:
– Да. Паспорт нужен?
– Кирилл у нас остряк.
– Я вижу. Где письмо, остряк?
– Где деньги, ребята?
– Тебе ж ясно сказали. За тобой больше нет долга. Я слов на ветер не бросаю.
– Слова – этот тот же ветер. Они быстро улетают. Хотелось бы чего-нибудь более осязаемого.
– Не понял?
– Ну чтобы в руках подержать можно было. К примеру, расписочку. Так и так, получил от товарища Ларина тридцать миллионов в счет его долга, претензий не имею. В случае возникновения проблем мне разъяснено право обращаться с иском в народный суд. Но формулировка значения не имеет. Я получаю расписку, вы получаете координаты письма.
– Оно у тебя не с собой?
– Оно почти со мной. Вот в этом доме. Но найти его без моей подсказки очень проблематично. Ну если только по кирпичику дом перебрать.
– Хорошо, пошли.
Я отлип от стены и, не вынимая из-под мышки книги, пошагал за Шамилем. Юрик, оглянувшись по сторонам, пристроился прямо за мной.
Машина стояла за углом. Вернее, не машина, а микроавтобус. В темноте я не разглядел марку. Но точно не «рафик».
Пригнувшись, я нырнул в открывшуюся дверь. Юрик остался на улице.
В салоне сидели еще двое и водитель. Я плюхнулся на свободное место, положил книгу рядом и размял пальцы. Шамиль щелкнул выключателем под потолком, достал из-под сиденья дипломат и положил его на колени. Затем вырвал из записной книжки листок и набросал несколько слов.
– Держи. Где письмо?
Я пробежал глазами текст, убедился, что никому ничего не должен, раскрыл книгу и извлек из нее код.
– Прошу. Это то самое, можете не проверять. Ну, я пошел?
– Иди.
Я привстал, но затем снова опустился на место.
– Да, вот еще… Пожалуй, Юрий пойдет со мной.
– Зачем?
– Так, прогуляться. До машины. А то темно, страшно. С ним спокойней. Я, видите ли, на такое внимание к моей скромной персоне с вашей лично стороны не рассчитывал.
Шамиль на пару секунд задумался, потом выключил свет в салоне и кивнул:
– Хорошо.
Я вылез из микроавтобуса.
– Пойдешь с ним, – приказал Шамиль, кивнув Юрику на меня.
Когда мы отошли метров на десять, я спросил:
– Черт, забыл поздороваться с Валериком. Что-то он сегодня какой-то смурной. А, Юрик? Даже вид делал, что не заметил меня. Вот так. А я, дурень, все гадал, почему судимых людей принимают на работу в кассу и даже в охрану. А у нас, оказывается, все схвачено. Можно нескромный вопрос, Юрик? Ты с Лехой в одном отряде на зоне отдыхал или в разных?
Юрик не ответил.
– Слушай, Юрик, а Тимур у нас там нигде не подвязан? Заодно?
– Тимур – пешка. Урод надутый. Что скажут, то и сделает.
– А ты? Ты, Юрик, тоже пешка.
– Заткнись! И радуйся про себя, что жив еще. Урод!
– Давай без хамства. И не гони так быстро, тут лужи сплошные, а кроссовки у меня последние. Тебе, Юрик, самому радоваться надо. Я так полагаю, комбинация разыграна с минимальным количеством действующих лиц? Некоторые в автобусе, наверно, и близко не представляют, что сейчас произошло.
– Это не твоя з-забота.
– Конечно. Это твоя забота. Потому что даже минимальное можно уменьшить. А иногда и нужно.
– К чему это ты?
– К тому, что разница между тобой и Шамилем слишком велика.
– Ну и что?
– Сам думай. Ты отводишь себе чересчур большую роль. А ты всего лишь маленький мальчик с маленькими мозгами. Надень, Юрочка, курточку и сходи к Бинскому… Помнишь фильм такой?
– Что?! Козел, да без меня бы н-ничего бы н-не было! Ты п-понял, п-падла?!
– Догадываюсь. Сбавь обороты. Я догадался об этом, когда Леха ни с того ни с сего начал заикаться. Интересно, сколько он этому учился? А я-то, дурачок, никак понять не мог, почему Яхонтов чужому дверь открыл. Другое дело своему… Который слегка заикается. Но тебе не очень хотелось на «мокрое». Пусть уж лучше Леха, верно? А то всякое бывает. Вдруг какая бабуля зоркая на лавочке перед подъездом окажется или мамаша с коляской, а у Яхонтова где-нибудь в укромном уголке твой телефончик завалялся? Найдут, сравнят… Лучше без этого. А может, ты просто сдрейфил? А, Юрик? Ты, кстати, так и не сказал, сколько отвалил тебе Шамиль за то, что ты сдал ему своего старого приятеля Яхонтова. Хотя деньги – это всего лишь деньги. Даже с деньгами ты оставался бы простым охранником. А теперь… Особо приближенный к их бандитскому величеству… Дурак ты, Юрик. Молчишь? Вот и молчи. Я тоже помолчу. Хватит. Я не Макаренко, чтобы всех жизни учить.
Мы подошли к «Жигулям».
– Все, Юрик. Благодарю за компанию.
Я открыл дверь машины. Страшный грохот потряс пустынную улицу. Осколки последних стекол красного дома веером брызнули из оконных проемов. Фейерверк огненных брызг взметнулся в вечернее небо и мгновенно растаял, уступив место столбу черного дыма.
– Мама миа, что это? – спросил, высунувшись из машины, Женька.
– Наверное, утечка газа в домике, – как можно спокойнее ответил я.
Юрик, вытаращив глаза, застыл в какой-то монументальной позе.
– А-у-о-ы… – только и смог выдавить он из себя.
Я подтолкнул его к машине:
– Садись, большой человек, опоздаешь на вечернюю сказку.
Женька вывел «жигуль» из-за угла забора, где улица сворачивала.
– Как сказал бы Юрий Никулин: «На их месте должны были быть мы». Слышь, Юрик? Ты, между прочим, тоже.
– Ты что? Ты что, мудак, их взорвал?
– Опять оскорбления. Вот и помогай людям после этого. У меня, радость моя, никаких бабок не хватит на израильскую пластиковую мину с дистанционным управлением. Очень компактная штучка, помещается в картонной коробочке из-под сока. А то ты не знаешь? А то у тебя определителя номера нет?
– Какого определителя? – как в бреду спросил Юрик.
– Телефонного, старина. И вчера ты очень быстренько донес Шамилю, что я звоню из дома, что у меня есть «Жигули» с определенным номером и что на этих «Жигулях» я собираюсь к тебе на встречу. Или не было этого? Или он сам спросил? Хо-хо, Юрик. Да не дрейфь ты! Праздник давленых клопов, кажется, закончился.
– А дальше что?
– Да ничего особенного. Утром я позвонил одному моему знакомому по прозвищу Просперо, он приехал, осмотрел машинку и нашел прикрепленную к днищу коробочку из-под сока. Очень, надо сказать, умело прикрепленную.
– И что?
– И все. Пойми, Юрик, ты сунулся не в свое дело. Это тебе не колпачки крутить на площади и не валюту ломать. Здесь, если не кинешь ты, кинут тебя. Запомни на будущее. Евгений, останови.
Женька притормозил.
– Все, Юрик. У нас не такси. Выгружайся. Будешь в банке, скажи, что я уволился по собственному желанию.
Мы оставили бедолагу Юру на обочине и двинулись дальше.
– Ну мне-то ты объяснишь, в чем дело? – хмуро буркнул Женька.
– Так ты ж все слышал. Ба-бах! Ладно, уточню некоторые детали. Ты утром на работу отвалил, а Просперо игрушку нашел в твоей машине. Вот черт, книжку в Шамилевой машине оставил. «Русский транзит» в трех частях. Это самая толстая книга, что была в моей библиотеке. Кстати, новую купить надо, я дочитать ее не успел. А ты вообще на коленях должен передо мной ползать – я и машину твою спас, и тебя заодно.
– Они что, сами себя взорвали?
– Наверно. Я на кнопку не нажимал.
– Н-да… А Юрик?
– Ну я надеюсь, он все-таки поймет и правильно оценит ситуацию. Одно мне не ясно в этой истории. Почему Яхонтов, человек осторожный до неприличия, доверился Юрику, попросив помочь с переправкой денег. Только потому, что по первому делу они вместе проходили? Не знаю. Хотя, впрочем, доверился и доверился. Значит, были основания. А Юрик, хороший мальчик, тоже доверился. Шамилю. Потому что самому кинуть Яхонтова у него кишка тонка. Вот и кидали друг друга до сегодняшнего дня. Точно, сплошной «Оманид»! С замесом на крови.
– А десять миллиардов?
– Миллиарды в Германии. И, к сожалению, там и останутся. Можно, конечно, налоговой полиции информацию слить, но вряд ли они денежки вытащат. Законодательная база у нас слабовата. Пошлют немцы нашу налоговую полицию куда подальше. А если и не пошлют, то денежки до облапошенных граждан вряд ли дойдут. Затеряются где-нибудь в коридорах судебной и государственной власти. Так что толку создавать новый «Оманид»? Хватит существующих. Кроме того, дурачков учить нужно.
– Черт, неужели из-за каких-то десяти миллиардов стоило такой огород городить? Леху нанимать, налет устраивать?
– Океаны начинаются с ручейков, Евгений. А десять миллиардов – это даже не ручеек. Это довольно широкая речка. Что же касается огорода, то серьезные вещи надо делать серьезно. Любое преступление – это цепочка от замысла до исполнения. И если разорвать звенья или вообще уничтожить их, то никто никогда уже не восстановит цепочку. Мысль понятна? Леха, Юрик, те двое в магазине, даже я – это разные звенья, скрепленные между собой в сознании одного-единственного человека. Бывшего человека. Его самого теперь собирать надо, извините за грубость. А Юрик?… И так крови много. Слишком много. Пускай отваливает.
– А ребята шамилевские? Они ж не отстанут, пока не разберутся.
– Да мало ли у Шамиля заморочек? Ха! Выше крыши! О, надо же, афоризм получился. А в аферу с «Оманидом», я думаю, он никого не посвящал. Знаешь, на чем обычно авторитеты горят, начиная от Аль Капоне и заканчивая нашими местными? На мелочевке, на обычной жадности. Лишний миллиард за бугром не помешает. На «черный» день. Ну а если кто-то и в курсе, то пускай Юрику руки и ломают. Он ведь почему-то жив остался.
Женька ухмыльнулся и включил приемник. Опять играл блюз. Наверное, станция такая, только блюзы и передает.
– Останови здесь. Я дальше на метро.
– Куда ты теперь?
– Отлежусь с месяцок. Где-нибудь на югах, пока тут все уймется.
– Назад в ментуру не думаешь?
– Прикинуть надо. Если только в другой район. С Шуриком я не уживусь.
Женька достал папиросу.
– Ладно, звони, если что.
– Пока, Евгений.
Я остался один. Нет, не один. С мелодией. С блюзом осеннего вечера, все еще звучавшим откуда-то из темноты. Па-даба-да… Под аккомпанемент дождя и ветра.
Мне было плохо. И тошно. Мне ничего не хотелось. Может быть, кроме одного – умчаться в черное питерское небо на фантастическом облаке и никогда не возвращаться назад.
Я поднял голову. Звезды скрывались за тяжелыми грозовыми тучами. На мгновение ветер разорвал небо, и луна осветила пустынную улицу. На мгновение… И тут. же все погрузилось во мрак, заполненный дождем, ветром и чернотой. Непроглядной чернотой, все дальше и дальше уносившей уже еле различимые звуки блюза.
Когда последняя нота растаяла в шквале осеннего ветра, я закрыл глаза и провалился в темноту.
Эта философская мысль посетила меня, когда я вышел из «Жигулей» и направился к заброшенному дому на Витебском проспекте.
Напротив здания тянулся бесконечный бетонный забор, сверху снабженный зарослями колючей проволоки. Секретное предприятие, не иначе. Других строений поблизости не наблюдалось, и дом из красного кирпича своими пустыми глазницами окон напоминал одинокого старца на пустынной дороге.
Единственный фонарь, висящий над забором, вносил оживление в световое оформление местечка. С той позиции, где я сейчас стоял, Женьку разглядеть было невозможно, но он, без сомнения, видел меня и мог контролировать ход встречи.
По размытой дождями дороге, протянувшейся между красным домом и забором, никто не ездил, предпочитая объездной путь – более длинный, но менее рискованный для автомобиля. О прохожих тем более никакой речи не было. Местечко живописное до тошноты.
Сжав под мышкой недочитанный «Русский транзит», сунув руки в карманы и в очередной раз передернувшись на ледяном ветру, я прислонился к безоконной стене дома.
Юрик объявился вовремя. Чемодана с деньгами при нем не было. Я очень огорчился. Сейчас начнутся компромиссы и альтернативы.
– Принес?
– А ты?
– У тебя, кажется, должок? Тебе его прощают. Где письмо?
– Серьезно? Вот здорово-то! Я потрясен вашей заботой и охотно бы поверил на слово, но вот поверит ли мне Тимур Львович? Он ведь человек пунктуальный и дотошный, прям как налоговый инспектор.
– Поверит, – ответил голос из-за моей спины.
Я обернулся. В трех метрах от меня стоял Шамиль. Ого! Мистер Икс. Правда, одет не как всегда. Ни тебе клубного пиджака, ни галстука. Ведь мог бы меня уважить. А так – спортивный костюмчик с белыми полосками да шапочка-начердачник, надвинутая на лоб. Даже дугообразных бровей не видно.
Я, разумеется, был рад встрече. Так рад, что пожалел об оставленном у Женьки пистолете. Нет, стрелять в Шамиля, я б, конечно, не стал. Но, как говорил Абдулла, «кинжал хорош, когда он есть»…
– Ты Ларин?
«Нет, я Майкл Джексон. Вот ведь веселые парни», – подумал я про себя, но вслух ответил:
– Да. Паспорт нужен?
– Кирилл у нас остряк.
– Я вижу. Где письмо, остряк?
– Где деньги, ребята?
– Тебе ж ясно сказали. За тобой больше нет долга. Я слов на ветер не бросаю.
– Слова – этот тот же ветер. Они быстро улетают. Хотелось бы чего-нибудь более осязаемого.
– Не понял?
– Ну чтобы в руках подержать можно было. К примеру, расписочку. Так и так, получил от товарища Ларина тридцать миллионов в счет его долга, претензий не имею. В случае возникновения проблем мне разъяснено право обращаться с иском в народный суд. Но формулировка значения не имеет. Я получаю расписку, вы получаете координаты письма.
– Оно у тебя не с собой?
– Оно почти со мной. Вот в этом доме. Но найти его без моей подсказки очень проблематично. Ну если только по кирпичику дом перебрать.
– Хорошо, пошли.
Я отлип от стены и, не вынимая из-под мышки книги, пошагал за Шамилем. Юрик, оглянувшись по сторонам, пристроился прямо за мной.
Машина стояла за углом. Вернее, не машина, а микроавтобус. В темноте я не разглядел марку. Но точно не «рафик».
Пригнувшись, я нырнул в открывшуюся дверь. Юрик остался на улице.
В салоне сидели еще двое и водитель. Я плюхнулся на свободное место, положил книгу рядом и размял пальцы. Шамиль щелкнул выключателем под потолком, достал из-под сиденья дипломат и положил его на колени. Затем вырвал из записной книжки листок и набросал несколько слов.
– Держи. Где письмо?
Я пробежал глазами текст, убедился, что никому ничего не должен, раскрыл книгу и извлек из нее код.
– Прошу. Это то самое, можете не проверять. Ну, я пошел?
– Иди.
Я привстал, но затем снова опустился на место.
– Да, вот еще… Пожалуй, Юрий пойдет со мной.
– Зачем?
– Так, прогуляться. До машины. А то темно, страшно. С ним спокойней. Я, видите ли, на такое внимание к моей скромной персоне с вашей лично стороны не рассчитывал.
Шамиль на пару секунд задумался, потом выключил свет в салоне и кивнул:
– Хорошо.
Я вылез из микроавтобуса.
– Пойдешь с ним, – приказал Шамиль, кивнув Юрику на меня.
Когда мы отошли метров на десять, я спросил:
– Черт, забыл поздороваться с Валериком. Что-то он сегодня какой-то смурной. А, Юрик? Даже вид делал, что не заметил меня. Вот так. А я, дурень, все гадал, почему судимых людей принимают на работу в кассу и даже в охрану. А у нас, оказывается, все схвачено. Можно нескромный вопрос, Юрик? Ты с Лехой в одном отряде на зоне отдыхал или в разных?
Юрик не ответил.
– Слушай, Юрик, а Тимур у нас там нигде не подвязан? Заодно?
– Тимур – пешка. Урод надутый. Что скажут, то и сделает.
– А ты? Ты, Юрик, тоже пешка.
– Заткнись! И радуйся про себя, что жив еще. Урод!
– Давай без хамства. И не гони так быстро, тут лужи сплошные, а кроссовки у меня последние. Тебе, Юрик, самому радоваться надо. Я так полагаю, комбинация разыграна с минимальным количеством действующих лиц? Некоторые в автобусе, наверно, и близко не представляют, что сейчас произошло.
– Это не твоя з-забота.
– Конечно. Это твоя забота. Потому что даже минимальное можно уменьшить. А иногда и нужно.
– К чему это ты?
– К тому, что разница между тобой и Шамилем слишком велика.
– Ну и что?
– Сам думай. Ты отводишь себе чересчур большую роль. А ты всего лишь маленький мальчик с маленькими мозгами. Надень, Юрочка, курточку и сходи к Бинскому… Помнишь фильм такой?
– Что?! Козел, да без меня бы н-ничего бы н-не было! Ты п-понял, п-падла?!
– Догадываюсь. Сбавь обороты. Я догадался об этом, когда Леха ни с того ни с сего начал заикаться. Интересно, сколько он этому учился? А я-то, дурачок, никак понять не мог, почему Яхонтов чужому дверь открыл. Другое дело своему… Который слегка заикается. Но тебе не очень хотелось на «мокрое». Пусть уж лучше Леха, верно? А то всякое бывает. Вдруг какая бабуля зоркая на лавочке перед подъездом окажется или мамаша с коляской, а у Яхонтова где-нибудь в укромном уголке твой телефончик завалялся? Найдут, сравнят… Лучше без этого. А может, ты просто сдрейфил? А, Юрик? Ты, кстати, так и не сказал, сколько отвалил тебе Шамиль за то, что ты сдал ему своего старого приятеля Яхонтова. Хотя деньги – это всего лишь деньги. Даже с деньгами ты оставался бы простым охранником. А теперь… Особо приближенный к их бандитскому величеству… Дурак ты, Юрик. Молчишь? Вот и молчи. Я тоже помолчу. Хватит. Я не Макаренко, чтобы всех жизни учить.
Мы подошли к «Жигулям».
– Все, Юрик. Благодарю за компанию.
Я открыл дверь машины. Страшный грохот потряс пустынную улицу. Осколки последних стекол красного дома веером брызнули из оконных проемов. Фейерверк огненных брызг взметнулся в вечернее небо и мгновенно растаял, уступив место столбу черного дыма.
– Мама миа, что это? – спросил, высунувшись из машины, Женька.
– Наверное, утечка газа в домике, – как можно спокойнее ответил я.
Юрик, вытаращив глаза, застыл в какой-то монументальной позе.
– А-у-о-ы… – только и смог выдавить он из себя.
Я подтолкнул его к машине:
– Садись, большой человек, опоздаешь на вечернюю сказку.
Женька вывел «жигуль» из-за угла забора, где улица сворачивала.
– Как сказал бы Юрий Никулин: «На их месте должны были быть мы». Слышь, Юрик? Ты, между прочим, тоже.
– Ты что? Ты что, мудак, их взорвал?
– Опять оскорбления. Вот и помогай людям после этого. У меня, радость моя, никаких бабок не хватит на израильскую пластиковую мину с дистанционным управлением. Очень компактная штучка, помещается в картонной коробочке из-под сока. А то ты не знаешь? А то у тебя определителя номера нет?
– Какого определителя? – как в бреду спросил Юрик.
– Телефонного, старина. И вчера ты очень быстренько донес Шамилю, что я звоню из дома, что у меня есть «Жигули» с определенным номером и что на этих «Жигулях» я собираюсь к тебе на встречу. Или не было этого? Или он сам спросил? Хо-хо, Юрик. Да не дрейфь ты! Праздник давленых клопов, кажется, закончился.
– А дальше что?
– Да ничего особенного. Утром я позвонил одному моему знакомому по прозвищу Просперо, он приехал, осмотрел машинку и нашел прикрепленную к днищу коробочку из-под сока. Очень, надо сказать, умело прикрепленную.
– И что?
– И все. Пойми, Юрик, ты сунулся не в свое дело. Это тебе не колпачки крутить на площади и не валюту ломать. Здесь, если не кинешь ты, кинут тебя. Запомни на будущее. Евгений, останови.
Женька притормозил.
– Все, Юрик. У нас не такси. Выгружайся. Будешь в банке, скажи, что я уволился по собственному желанию.
Мы оставили бедолагу Юру на обочине и двинулись дальше.
– Ну мне-то ты объяснишь, в чем дело? – хмуро буркнул Женька.
– Так ты ж все слышал. Ба-бах! Ладно, уточню некоторые детали. Ты утром на работу отвалил, а Просперо игрушку нашел в твоей машине. Вот черт, книжку в Шамилевой машине оставил. «Русский транзит» в трех частях. Это самая толстая книга, что была в моей библиотеке. Кстати, новую купить надо, я дочитать ее не успел. А ты вообще на коленях должен передо мной ползать – я и машину твою спас, и тебя заодно.
– Они что, сами себя взорвали?
– Наверно. Я на кнопку не нажимал.
– Н-да… А Юрик?
– Ну я надеюсь, он все-таки поймет и правильно оценит ситуацию. Одно мне не ясно в этой истории. Почему Яхонтов, человек осторожный до неприличия, доверился Юрику, попросив помочь с переправкой денег. Только потому, что по первому делу они вместе проходили? Не знаю. Хотя, впрочем, доверился и доверился. Значит, были основания. А Юрик, хороший мальчик, тоже доверился. Шамилю. Потому что самому кинуть Яхонтова у него кишка тонка. Вот и кидали друг друга до сегодняшнего дня. Точно, сплошной «Оманид»! С замесом на крови.
– А десять миллиардов?
– Миллиарды в Германии. И, к сожалению, там и останутся. Можно, конечно, налоговой полиции информацию слить, но вряд ли они денежки вытащат. Законодательная база у нас слабовата. Пошлют немцы нашу налоговую полицию куда подальше. А если и не пошлют, то денежки до облапошенных граждан вряд ли дойдут. Затеряются где-нибудь в коридорах судебной и государственной власти. Так что толку создавать новый «Оманид»? Хватит существующих. Кроме того, дурачков учить нужно.
– Черт, неужели из-за каких-то десяти миллиардов стоило такой огород городить? Леху нанимать, налет устраивать?
– Океаны начинаются с ручейков, Евгений. А десять миллиардов – это даже не ручеек. Это довольно широкая речка. Что же касается огорода, то серьезные вещи надо делать серьезно. Любое преступление – это цепочка от замысла до исполнения. И если разорвать звенья или вообще уничтожить их, то никто никогда уже не восстановит цепочку. Мысль понятна? Леха, Юрик, те двое в магазине, даже я – это разные звенья, скрепленные между собой в сознании одного-единственного человека. Бывшего человека. Его самого теперь собирать надо, извините за грубость. А Юрик?… И так крови много. Слишком много. Пускай отваливает.
– А ребята шамилевские? Они ж не отстанут, пока не разберутся.
– Да мало ли у Шамиля заморочек? Ха! Выше крыши! О, надо же, афоризм получился. А в аферу с «Оманидом», я думаю, он никого не посвящал. Знаешь, на чем обычно авторитеты горят, начиная от Аль Капоне и заканчивая нашими местными? На мелочевке, на обычной жадности. Лишний миллиард за бугром не помешает. На «черный» день. Ну а если кто-то и в курсе, то пускай Юрику руки и ломают. Он ведь почему-то жив остался.
Женька ухмыльнулся и включил приемник. Опять играл блюз. Наверное, станция такая, только блюзы и передает.
– Останови здесь. Я дальше на метро.
– Куда ты теперь?
– Отлежусь с месяцок. Где-нибудь на югах, пока тут все уймется.
– Назад в ментуру не думаешь?
– Прикинуть надо. Если только в другой район. С Шуриком я не уживусь.
Женька достал папиросу.
– Ладно, звони, если что.
– Пока, Евгений.
Я остался один. Нет, не один. С мелодией. С блюзом осеннего вечера, все еще звучавшим откуда-то из темноты. Па-даба-да… Под аккомпанемент дождя и ветра.
Мне было плохо. И тошно. Мне ничего не хотелось. Может быть, кроме одного – умчаться в черное питерское небо на фантастическом облаке и никогда не возвращаться назад.
Я поднял голову. Звезды скрывались за тяжелыми грозовыми тучами. На мгновение ветер разорвал небо, и луна осветила пустынную улицу. На мгновение… И тут. же все погрузилось во мрак, заполненный дождем, ветром и чернотой. Непроглядной чернотой, все дальше и дальше уносившей уже еле различимые звуки блюза.
Когда последняя нота растаяла в шквале осеннего ветра, я закрыл глаза и провалился в темноту.
Эпилог
– Кирилл, ты вообще вставать собираешься? Ты дрыхнешь уже восемнадцать часов! Бинго, стащи с него одеяло!
Я приоткрыл глаза и увидел перед собой лохматую черную голову Бинго. Пес уцепился за край одеяла и потащил его на себя.
– Э, э, собачка, погоди… Погоди ты! А почему вы не в Краснодаре?
Вика возвела глаза к потолку и постучала пальчиком по виску.
– Это от безделья… Знаешь, Ларин, пройди-ка ты на всякий случай медкомиссию. Особенно у психиатра проверься. Тебе, кстати, Филиппов звонил, просил завтра в кадры зайти, что-то там подписать. Не забудь.
Я сел на диване. Ничего не понимаю. «Оманид», Леха, Юрик, Шамиль… Десять миллиардов. Блюз. Н-да… Прямо «Иван Васильевич меняет профессию». Мистика. Очень правдоподобный сон.
Я взглянул на тумбочку. Кажется, я слишком увлекся детективами. Пора с этим кончать. Вот дочитаю «Русский транзит», ну и еще, пожалуй, «Кошмар на улице Стачек» одолею, и все. Завяжу. Тем более, скоро снова на работу. В осточертевшую ментуру, без которой, как оказалось, я не смог протянуть и месяца.
За окном было необычно тихо. Ни трамвайного грохота, ни собачьего лая.
Я выглянул на улицу. Городской пейзаж замер как на открытке. И тут тишину прорезал одинокий голос саксофона. Музыкант стоял прямо под нашими окнами и вдохновенно исполнял Леграна.
Товарищ Ларин, вы, кажется, действительно спали. Это вредно для здоровья. Пора вернуться из мира снов.
– Добрый день, уважаемые радиослушатели! – неожиданно заорало радио. – В Петербурге полдень. После небольшой рекламы в эфире программа «Как стать богатым». А сейчас… Трам-пам-пам-пам-пам… Фирма «Оманид» превратит зерна вашего вклада в золотые яблочки…
Я приоткрыл глаза и увидел перед собой лохматую черную голову Бинго. Пес уцепился за край одеяла и потащил его на себя.
– Э, э, собачка, погоди… Погоди ты! А почему вы не в Краснодаре?
Вика возвела глаза к потолку и постучала пальчиком по виску.
– Это от безделья… Знаешь, Ларин, пройди-ка ты на всякий случай медкомиссию. Особенно у психиатра проверься. Тебе, кстати, Филиппов звонил, просил завтра в кадры зайти, что-то там подписать. Не забудь.
Я сел на диване. Ничего не понимаю. «Оманид», Леха, Юрик, Шамиль… Десять миллиардов. Блюз. Н-да… Прямо «Иван Васильевич меняет профессию». Мистика. Очень правдоподобный сон.
Я взглянул на тумбочку. Кажется, я слишком увлекся детективами. Пора с этим кончать. Вот дочитаю «Русский транзит», ну и еще, пожалуй, «Кошмар на улице Стачек» одолею, и все. Завяжу. Тем более, скоро снова на работу. В осточертевшую ментуру, без которой, как оказалось, я не смог протянуть и месяца.
За окном было необычно тихо. Ни трамвайного грохота, ни собачьего лая.
Я выглянул на улицу. Городской пейзаж замер как на открытке. И тут тишину прорезал одинокий голос саксофона. Музыкант стоял прямо под нашими окнами и вдохновенно исполнял Леграна.
Товарищ Ларин, вы, кажется, действительно спали. Это вредно для здоровья. Пора вернуться из мира снов.
– Добрый день, уважаемые радиослушатели! – неожиданно заорало радио. – В Петербурге полдень. После небольшой рекламы в эфире программа «Как стать богатым». А сейчас… Трам-пам-пам-пам-пам… Фирма «Оманид» превратит зерна вашего вклада в золотые яблочки…