Кивинов Андрей Владимирович. Клюква в шоколаде

Андрей Кивинов
Клюква в шоколаде

   Закрытое, совершенно секретное совещание уголовного розыска 85-го отделения милиции протекало в сугубо деловой, но при этом творческой обстановке. На нем присутствовали оперативные уполномоченные и руководство в лице специально приглашенного заместителя начальника отделения Олега Георгиевича Соловца. Или просто – Георгича. Наличие шефа являлось обязательным – слишком серьезным был повод для экстренного сбора. Разрабатывался план операции под кодовым названием «Клюква в шоколаде», проводимой ввиду ухудшения криминогенной обстановки на территории, и в связи с присвоением сразу двум сыщикам очередных званий.
   Анатолий Дукалис дослужился до капитанского чина, а детский инспектор Слава Волков получил «старлеевскую» звездочку. Как заметил инспектор Кивинов: «Озвездилась двойня». По этой причине обоим начислили главковскую премию, которую ни тот, ни другой пока не получили, но денег в ее счет назанимали.
   Деньги были неотъемлемой частью «Клюквы в шоколаде», без них затевать что-либо не имело смысла. Название операции родилось как-то само собой. В кабинете Кивинова на сейфе валялась пустая коробка из-под конфет, давным-давно изъятая с места происшествия – обворованного продовольственного ларька. Зоркий эксперт обнаружил на ней отпечаток большого пальца ноги и конфисковал как вещественное доказательство. Через две недели Кивинов получил коробку назад, уже без конфет, но с заключением, что найденный отпечаток принадлежит продавцу. По строгому, но справедливому обычаю полагалось вернуть «Клюкву» в обворованный ларек, но Кивинов посчитал, что возвращать пустую коробку как-то неинтеллигентно, и бросил ее на сейф. Звонить эксперту и спрашивать про конфетки не имело никакого смысла, наверняка они самоуничтожились еще во время осмотра. Что, в общем-то, неудивительно и где-то даже правильно…
   Любая операция, проводимая органами внутренних дел, имела кодовое название.
   Неизвестно, откуда пошла эта красивая традиция, но она прижилась и тщательно блюлась, что, кстати, очень правильно. По одежке, как говорится встречают…
   Одно дело, когда налогоплательщик слышит в утренних новостях корявое: «Сегодня в городе проводится рейд по выявлению лиц, проживающих без прописки и не имеющих вида на жительства…» И совсем по-другому звучит: «Внимание! В городе – операция „Челюсти“!» – О-о-о… Челюсти – это конкретно, рисковать не стоит, – подумает услышавший, пряча в кладовку приготовленный для дела обрез, – на этой неделе не пойду. Пойду на следующей, после «Челюстей».
   Однако на следующей неделе «Челюсти» сменяет «Челюсти-11», еще через неделю «Челюсти возвращаются» или какой-нибудь «Невод». Отчаявшийся товарищ все же достает обрез, но на дело идет не со спокойной и ясной головой, а трясясь, озираясь и шарахаясь от каждого постового. Откуда товарищу знать, что «Невод» проводится для отлова рыбаков-браконьеров?
   Поэтому и сегодня, для поддержания традиции, было решено озаглавить намеченное мероприятие. Взгляд Волкова, опытного в таких делах, упал на кивиновскую пустую коробку из-под конфет, и через секунду предложение было принято единогласно. Теперь никто не сможет упрекнуть личный состав, что он планирует банальную пьянку. Ничо подобного. Операция «Клюква в шоколаде».
   Красиво и солидно.
   – Нет, я не смогу наступить на горло собственной песне! – горячо доказывал Волков, – жрать водку в отделе – последнее дело!
   – Жрать и не закусывать, – уточнил Кивинов, – а мы лимонадику возьмем, бананчиков.
   – Нет, нет, – поддержал Волкова Соловец, – повод не тот. Да и действительно, отделение – не кабак. Сами знаете обстановку. Сплошная борьба с пьянством по всем направлениям. Стуканет какой удод, потом хрен отпишешься.
   – Почему удод?
   – Потому что птица такая есть.
   – Баня – самое милое дело. На стадионе, знаете? Возьмем мясца, девчонок, пивка, – внес конструктивное предложение Дукалис.
   – Каких девчонок? – насторожился закоренелый семьянин Соловец.
   – Ну, я так… Можно и не брать. Просто я – не очень по кулинарной линии, а девчонки и салатиков порубили б, и мясцо замочили. Потанцевать обратно есть с кем. Не с Кивином же? Душа праздника просит. Ну, если не хотите… Скучновато без девчонок-то шашлык хавать.
   – Перебьешься без танцев, – твердо ответил Соловец, – хотя баня – это мысль хорошая.
   – Баня на стадионе, Георгия, стоит две сотни в час. Как раз наша с Толяном премия. – Волков был холодным практиком. – На халяву не пустят, даже по ксивам.
   Там братва парится да начальство наше. Хотите баню – вон на моей земле общая.
   Рубль в час.
   – Иди ты…
   – Может, на природу тогда? – подал очередную идею Толик. – Костерок, девчонки, озерко…
   – Я не понимаю, Анатолий, – строго посмотрел на подчиненного Соловец, – у тебя подозрительно навязчивые мысли.
   – Ничего в них подозрительного. Я ж не мальчишек хочу пригласить. А потом, костерок я не очень развожу, а девчонки…
   – Я сам разведу. В конце концов, если тебе не хватает женского общества, можем пригласить жен.
   – Ну-у-у…– хором пропели сыщики,– еще и жен в рабочие вопросы впутывать.
   Жен на Новый год пригласим.
   – Ладно, давайте быстрее решать, – поторопил Соловец, – дел – по горло. Кто за природу?
   Проголосовать не успели, в кабинет заскочил четвертый опер отделения Миша Петров со следами радости на небритом лице.
   – Есть, мужики! Гуляем!
   – Докладывай!
   – У моего дорогого тестя в Комарове имеется классная фазенда. Трехэтажная, дворец настоящий. Полный боекомплект – сауна в пристройке, камин в гостиной, бильярд. Даже рояль на веранде.
   – А кто у нас тесть?
   – Да я ж рассказывал. Фирмач. Бананами торгует.
   – И что ты при таком тесте среди нас, убогих, делаешь?
   – У меня не очень с ним. Он Ленку, ну жену мою, хотел за сынка какого-то банкира выдать, чтоб кредиты потом по-родственному брать. Ну, а тут я.
   – Да, с тебя кредит вряд ли стрясешь. Какая прекрасная романтическая лав стори, я сейчас проплачусь. Любовь не купишь за бананы, – хохотнул Дукалис.
   – Отставить глумление, – скомандовал Соловец. – Миша, продолжай.
   – Мы с Ленкой у меня живем, я с ее батей почти не общаюсь, так, иногда, для приличия. Денег они Ленке не подкидывают, подарки дарят. Ну, это все не суть.
   Вчера они в Канаду укатили на пару недель по каким-то делам. Ленка их провожала, батя ей ключи от дачи оставил, велел на выходные съездить, дом проверить да цветочки полить. Вот мы проверим и польем!
   – Что ж ты раньше молчал?! – возмутился Кивинов. – Мы тут битый час головы ломаем.
   – Да Ленка только что позвонила, я сам не знал. Только, самое главное, мужики, чтоб все чин-чинарем, культурненько, без разгуляева. Прибраться после…
   – Обижаешь, Мишель, – развел руками Дукалис, – у нас месячник высокой культуры выпивки. Все как надо будет. Девчонки и со стола приберут, и пол вымоют. Тесть еще спасибо скажет. Когда срываемся?
   – Завтра с утречка лучше всего. Пока доберемся, пока накроем… Часиков в пять сядем. Вечерком искупнемся – и в сауну.
   – Кстати, а кто дежурит завтра? – вспомнил Соловец. Кивинов посмотрел на график, который висел на календаре с изображением полуголой Мадонны.
   – Дьявол!
   – Он по тому свету дежурит. А по отделению кто? Ты, что ли?
   – Мишка!
   Возникла неловкая пауза. Все понимали, что без Петрова на даче делать нечего, но предложить поменяться дежурствами ни у кого не хватало силы воли. Там же шашлычки, сауна, природа. Собственно, поменяться мог только Кивинов, без виновников торжества операция теряла смысл.
   – А чего вы на меня смотрите? – Кивинов почувствовал на себе вопросительные взгляды.
   – Так больше некому, Андрюша.
   – Участкового можно попросить. В субботу обычно мало заяв, справится.
   – Никаких участковых, – Соловец поднялся с дивана, разминая пальцами «беломорину»,– суббота субботе – рознь. Если не найдем замены, фазенда накрывается.
   Вновь возникла вынужденная пауза.
   – Ладно, мужики, – махнул рукой Павлов, – я вас сбаламутил, мне и за базар отвечать. Езжайте без меня, отдежурю. Я вам схему нарисую, найдете. Только на коленях прошу, чтоб все нормально…
   – Мишель!!! – вскочил Дукалис, – да какие разговоры! Ты за это даже не беспокойся, языками порядок вылижем. Первый раз, что ли, гудим?
   Миша, к сожалению, не знал, как коллеги гудели раньше, в связи с тем, что работал в отделении недавно, но полагался на их честное ментовское слово.
   – Спасибо, старик. Мы за тебя первый тост поднимем,– хлопнул по плечу Петрова Волков.
   Настроение у офицеров милиции заметно поднялось, испортить его мог только приказ об отмене выходных в связи с очередной «Челюстью».
   Последние два месяца опера пахали почти без выходных, и совместный красивый отдых обещал эффективно снять накопившуюся усталость. Пьянство ради пьянства в краснознаменном коллективе не поощрялось. Душа просила праздника.
   – Тогда распределяем обязанности, – Дукалис потер руки в предвкушении культурного отдыха.
   Обязанности распределили быстро, по-военному. Кивинову с Волковым выпало решить продовольственную программу, Дукалис вызвался съездить к Мише за ключами от дачи и уточнить оперативные подходы, то есть дорогу. Встретиться договорились в десять часов на Финляндском вокзале, возле паровоза, на котором Владимир Ильич Ленин нелегально пробирался из Финляндии в Россию для организации вооруженного восстания.
   Соловец приоткрыл форточку, проветривая кабинет от дыма своей атомной торпеды.
   – О! Принесла нелегкая! – с откровенной злостью он кивнул на отделенческий двор. – Как бы наша «Клюква» не заморозилась.
   Кивинов вылез из-за стола и выглянул в окно. Да, операция могла оказаться под угрозой срыва. К парадному входу отделения подходил заместитель начальника райотдела по тыловому обеспечению подполковник Мизинцев. Несмотря на скромно звучащую должность (ну подумаешь, тыл), Мизинцев был фактическим хозяином РУВД, ведь слово «обеспечение» подразумевает прежде всего финансы, а кто с финансами, тот и командует. Мизинцев это усвоил очень четко и мог послать к чертовой матери даже начальника райотдела Головко, правда, пока за глаза. Не говоря уже о других руководителях. Начальники отделений вынуждены были прыгать перед Мизинцевым, иначе получение, скажем, новой машины могло отодвинуться на год, а то и вообще насовсем. Вдобавок ко всему тыловик обладал чудесным характером с примесью собачьего дерьма, на личный состав смотрел как деревенский барин на крепостных, за что пользовался искренней взаимностью. Головко все прекрасно видел и понимал, но избавиться от Мизинцева не мог, того прикрывали высокие люди из Большого дома, которые его в райотдел и поставили. Приходилось терпеть. Полгода назад появилась возможность скинуть зама – тот потерял всякую осторожность. Городской бюджет выделил райотделу деньги на строительство нового вытрезвителя, старый вот-вот обещал рухнуть и придавить обломками клиентов. За ходом строительства наблюдал, естественно. Мизинцев, он же распоряжался средствами. Фирма, найденная тыловиком, с задачей справилась прекрасно, возведя новое здание в рекордные сроки. Однако знающие люди стали распускать нелепые слухи, что на отпущенную сумму можно было построить как минимум еще два таких вытрезвителя. Головко попытался выяснить ситуацию, приказав принести смету и всю остальную документацию по строительству. Мизинцев нехотя подчинился. Даже неспециалисту было видно, что со всех углов прет лажа. Головко передал бумаги ребятам из БХСС и велел провести проверку. Но на следующий день в район нагрянула внеплановая комплексная проверка, работу Головко признали неудовлетворительной и предложили оставить кресло. «Вам, товарищ полковник, пошли навстречу, построили новый вытрезвитель, а вы развалили всю работу. Это есть нехорошо». Головко все понял и приказал проверку по вытрезвителю прекратить. Никто так и не узнал, куда подевались бюджетные денежки. Чисто внешне благосостояние Мизинцева не улучшилось, если не считать смены шестой модели «Жигулей» на восьмую.
   Войдя во вкус. Мизинцев принялся вторгаться в работу официально не подчиненных ему служб, в том числе и уголовного розыска. Мог для поддержания дисциплины объявить ночную тревогу или устроить в выходной день рейд по борьбе со спекуляцией спиртным. Кадровая политика также находилась под его контролем.
   Никто не принимался на службу без согласия всесоюзного старосты. Соловцу капризы зама были до мягкого места, но, к сожалению, он работал в отделении не один.
   Любой отпор мог косвенно ударить по коллективу.
   Вероятно, сейчас Мизинцев притащился в отделение не случайно, а с какой-нибудь веселенькой затеей. Обычно в пятницу он исчезал часа в четыре и появлялся только в понедельник. Особенно в летний период.
   Соловец, сделав последнюю затяжку, вышел из кабинета на разведку. Вернулся через десять минут, перекрестился и успокоил оперов:
   – Староста завтра от руководства по району дежурит, заезжал предупредить, чтоб начальники отделений были на местах. Дятел стриженый. Раз он работает, значит, и другие должны. Хорошо, наш Михалыч и так завтра пашет, а другим каково?
   – Мишель, тебе не повезло. С таким придурком работать, – посочувствовал Волков.
   – Ты, главное, на рожон не лезь, – сказал Соловец, – а на его задвиги внимания не обращай. Будем надеяться, что никаких ЧП завтра не произойдет и он вообще к нам не притащится.
   – Да ничего, мужики, справлюсь. Отдыхайте, парьтесь. Я в воскресенье после дежурства на дачу подъеду, приберусь. Но все равно вы поаккуратнее.
   – Тогда завтра в десять на вокзале,– подытожил Соловец, – сейчас по местам.
   На пороге Миша попросил Дукалиса:
   – Толик, ты если девчонок приведешь… Ну, в общем, только не в спальне тестя, хорошо? Она на втором этаже, слева от лестницы. У тестя нюх на такие вещи… Потом перед Ленкой не оправдаешься.
   – Никаких проблем, старик. Абсолютно. Дежурь спокойно. Фирма гарантирует качество и стерильность. Поехали за ключами.
   – Аллах подарил нам хороший день, – вдохновенно произнес Соловец, глядя на небо, – однако где Дукалис Валентинович? Паровоз уже подали, блин. Слава, сгоняй, забей места. Не хочется битый час пешком стоять.
   Волков подхватил спортивную сумку и направился к электричке.
   Денек и в самом деле выдался замечательным. Уже сейчас на вокзальном термометре светились две двойки, а к полудню обещали до тридцати. Легкий ветерок освежал дыхание как «Минтон», и духоты пока не чувствовалось.
   Дукалис появился за две минуты до отхода состава, когда Соловец грязно матерился вслух, привлекая внимание транспортной милиции. Следующий поезд отправлялся только через час.
   Толик приехал не один. С девчонками. С тремя. Они были молоды и хороши собой. Будто шагнули на перрон со страниц эротического журнала «Работница». Одну из них Кивинов, кажется, уже видел. Во время операции «Клубника», проводимой в целях борьбы с проституцией.
   – Это девчонки! – пояснил Толик, тяжело дыша и наивно полагая, что коллеги не разбираются в половой принадлежности. – Маша, Катя и Наташа. Привет, мужики.
   Не опаздываем?
   – Еще как, – Соловец поднял с земли рюкзак и, не сказав ни слова, побежал к вагону.
   – Чего он? – удивился Толик.
   – Перенервничал, – ответил Кивинов. – Ты ж Георгича знаешь, он ненавидит опоздания.
   – Да я сам не люблю, бегом бежал… Через две минуты почти полный состав уголовного розыска 85-го отделения милиции раскачивался в вагоне электрички и веселил барышень-девчонок разнообразными приличными анекдотами.
   «На недельку до второго мы уедем в Комарове…»
 

***

 
   Начало операции «Клюква в шоколаде» было омрачено пустяковым фактом.
   Господа офицеры заблудились. Дача Петровского тестя находилась не в самом поселке, а чуть севернее, где на живописных просторах раскинулись садово-ягодные Участки зажиточных горожан. Штурман Дукалис, которому Миша долго объяснял, как пройти в библиотеку, то есть к месту проведения операции, крутил сейчас в руках специально приложенную схему и сравнивал ее с окружающей средой. То ли Миша давно не бывал в этих краях, то ли Дукалис держал схему неправильно, но она явно не соответствовала ландшафту. Участки протянулись не на один километр, ошибка в чертеже, с учетом масштаба, могла оказаться роковой. К тому же здесь, судя по многоэтажным особнячкам-дворцам, обитала элитная часть общества, и, чтобы добраться от одних угодий к другим, приходилось тратить по пятнадцать минут. Ни названия улицы, ни тем более номера дома Миша не помнил, а точнее, и не знал.
   Оставалось ориентироваться на схему и описание фазенды.
   – Покурим, – Толик вытер пот со лба и бросил сумку на землю.
   – Я всегда говорил, что Дукалису можно доверять серьезные вопросы. Спасибо, Анатолий, за наше счастливое пьянство, – Кивинов посмотрел вслед улетающей сороке.
   – Сам бы и чертил тогда.
   – Да уж лучше бы я. Тебе б, Толян, картографом работать.
   – Сейчас перекурим и найдем. Вон там еще дома какие-то.
   – Может, Мишелю позвонить, уточнить адресок? – предложил Волков.
   – Откуда позвонить? – постучал кулаком по голове Кивинов. – Если, конечно, Анатолия Валентиновича на станцию не отправить.
   Девчата не вмешивались в мужской разговор, скучали в сторонке, платочки в руках теребя.
   – Ты фамилию тестя Мишкиного не спросил? Или имя?
   – Зачем? – оправдывался Дукалис. – Мишка сказал, что там даже дурак найдет.
   – Так то ж дурак, а у нас Дукалис. Второй час зону топчем.
   – Пошел ты…
   – Хватит! – вмешался Соловец.– Мы что приехали, болтами меряться? Дай-ка схему.
   Георгич, не вынимая изо рта папиросу и прищурив левый глаз, принялся изучать каракули Дукалиса, чем-то напоминающие рисунок позднего Пикассо.
   – Это что, дорога?
   – Да. Вот озеро, мимо которого мы шли, это шлагбаум.
   – А мы где сейчас? Здесь?
   – Получается здесь. Вот дом на схеме. Соловец огляделся по сторонам. На местности дом отсутствовал. Правда, метрах в ста зеленела рощица, закрывавшая обзор.
   – Как дом выглядит? – спросил Георгич, пристально вглядываясь в рощицу.
   – Трехэтажный, из бревен. Крыша зеленая. Веранда с роялем.
   – Слав, сгоняй к деревьям. Что-то там есть вроде.
   Волков, бросив сумку на траву, походкой человека, страдающего морской болезнью, устремился к роще. Спустя три минуты окрестности прорезал мощный крик радости, будто Тарзан нашел в джунглях бутылку шотландского виски. Слава размахивал руками, показывая куда-то за деревья.
   – Ну, слава Аллаху, – Соловец поднял свой рюкзак и волковскую сумку, – я всегда говорил, что главное в нашем деле – не суетиться.
   Дом действительно возвышался прямо за деревьями, просто чуть правее, поэтому с дороги его видно не было. С минуту опера взирали на дачу петровского тестя молча, разинув кариесные рты. Наверно, здесь не отказался бы передохнуть и сам председатель Совета народных комиссаров Ульянов-Ленин, сделав остановку во время нелегального перехода в Петроград. Что-то подобное каждый видел в книжках «Русские народные сказки». Стоит терем-теремок… Высокий сруб, резные ставни, миниатюрные витые купола, башенка, в которой, казалось, сидит царевна Не-смеяна.
   Широкие двери, украшенные искусным чугунным литьем. Разноцветные витражи, лубочная роспись… Великолепие. Участок был окружен металлической решеткой, наподобие той, что стояла в Летнем саду.
   – Избушка, избушка, повернись к нам задом и пригнись… Выгодное, однако, дело – бананами торговать, – первым пришел в себя штурман Дукалис, – не податься ли и нам?
   – На всех бананов не хватит, – Соловец толкнул изящную калитку, но та не поддалась, удерживаемая замком. – Толян, от калитки ключ есть?
   – Нет, только от дома. Да так пройдем. Лишь бы забор не был под напряжением.
   Он легко перелез через ограду, скатился по песчаной дорожке к веранде и припал лицом к стеклу.
   – Во, рояль! Ура! Наш домишко! Давайте сюда, мужики!
   Опера, воодушевленные счастливым избавлением от дорожных мук, помогли перебраться через забор девчонкам, затем перелезли сами. Толик уже стоял возле дверей, шаря по карманам в поисках ключей.
   – Девчонки, вы сейчас прямо на кухню, к рабочему месту, – отдавал распоряжения Кивинов – салатики там построгайте, картошечку поставьте… Мы на разведку местности, здесь где-то рядом озеро есть. Толян, давай быстрее, время не служебное.
   – Сейчас,– невнятно пробубнил Дукалис, по третьему разу обыскивая карманы.
   – Может, помочь? – предложил Волков.– Лицом к стене повернись и руки за голову. В три секунды найдем.
   Анатолий Валентинович вдруг прислонился к дверям спиной и съехал на корточки. Неподдельно печальным выражением бездонных голубых глаз он походил на человека, только что похоронившего любимого хомячка.
   – Все…
   – Что все?..– насторожились товарищи по оружию.
   – Я ключи в других брюках оставил. Утром опаздывал, ну и… Черт дернул джинсы нацепить. После всеобщей минуты молчания слово взял Кивинов.
   – Прошу отметить, мы как всегда точно угадали с распределением обязанностей. Это просто прекрасно, что мы не послали Анатолия Валентиновича за водкой. Он купил бы гарантированно чистую синильную кислоту. А ключи – такая мелочь.
   – Посмотрим, что ты купил, – огрызнулся Дукалис, поднимаясь на ноги.– Подождите немножко, я сейчас сгоняю в Питер. Вы пока располагайтесь вон там, под березками, и начинайте без меня.
   Только присутствие трех очаровательных созданий удержало Кивинова от трех волшебных слов.
   – Два часа туда, два – обратно. Плюс непредвиденные обстоятельства, без которых не обойдется. Это называется немножко посидеть под березками. Я что, похож на подберезовик? Не, Толь, мы, конечно, посидим, да, девчонки? Но ты, извини, не прав. Будь на нашем месте конкретные пацаны, ты бы на той березе уже висел вверх ногами, а самый маленький, самый такой противный братан выбивал бы из тебя ключи своим… Даже думать больно.
   – Отвали ты…
   Соловец достал волшебную палочку с надписью «Беломорканал», по-жегловски дунул в гильзу. После спрыгнул с крыльца и стал смотреть на фазенду как на преступника, подозреваемого в убийстве.
   – Вон, гляньте, – он указал папиросой в сторону башенки, – там, кажись, дверь приоткрыта.
   Волков с Кивиновым посмотрели наверх. Действительно, небольшая дверца, ведущая с башенки внутрь, казалась не запертой. Добраться же до башенки, даже не имея альпинистских навыков, не составляло труда. Правда, парадная дверь теремка имела врезной замок, не отпирающийся без ключа, и пока было непонятно, какое преимущество давало проникновение в дом через башенку.
   – Может, внутри запасные ключи есть, – как бы угадал немой вопрос Дукалис.
   – Да, заодно посмотри запасные мозги.
   – Хватит базарить,– осадил Соловец. – Давай, Анатолий Валентинович, искупай кровью. У тебя и опыт по небоскребам есть. Положительный.
   Про небоскребы Соловец вспомнил не случайно. Неделю назад, когда Дукалис дежурил, в отделение позвонила неподдельно напуганная гражданка и доверительно сообщила, что в квартире у соседа орудуют посторонние. Группа немедленного реагирования в составе Дукалиса и участкового инспектора немедленно отреагировала и через десять минут прибыла на место. Дверь группе, как и следовало ожидать, никто не открыл, но соседка крестилась, уверяя, что видела в глазок постороннего мужика, вовсе не похожего на хозяина.
   Бросать дело на самотек при такой тревожной ситуации не в обычае бдительных и добросовестных ментов, тем более в три часа ночи.
   Дукалис твердо решил попасть внутрь. Если не через дверь, то через окно. Не испугал его и шестой этаж, благо напротив дома раскинулась пожарная часть с пожарными машинами. А у пожарных машин есть специальные подъемники. Договориться с огнеборцами было делом трех минут.
   Еще через две Дукалис сел в люльку, сказал:
   «Поехали» – и взмахнул рукой.
   Все, в общем-то, правильно, если упустить из виду маленькую деталь. Никаких посторонних в квартире не было, хозяин просто купил новую куртку, а сейчас спокойно спал себе в дальней комнате. А что домой в три ночи вернулся, так это свободное право каждого. Комендантский час не объявляли. Спал товарищ крепко и настойчивого звонка-колокольчика не слышал. Очнулся же он от вежливого стука в окно спальни. Интересно, что должен подумать человек, которому в полчетвертого ночи кто-то стучит в окно шестого этажа, да еще светит фонариком? Все! Ангел смерти прилетел за тобой, собирайся! Отжил!
   Хозяин, крестясь ежесекундно, выскочил из-под одеяла, дополз до оконца, повернул шпингалеты и приготовился к страшному.
   – Документики! – твердым, как алмаз, голосом потребовал ангел, направив луч фонарика в лицо.
   – Конечно… Сейчас, – хозяин бросился к секретеру, трезво рассудив, что, прежде чем забирать гражданина на небеса, надо удостовериться в его личности.
   Дабы не пepeпутать.
   Ангел придирчиво изучил паспорт. Проверил прописку, еще раз засветил фонариком в лицо и вернул документы.
   – Спокойной ночи.
   Люлька медленно поползла вниз.
   – Спокойной ночи, – ответил хозяин, не решаясь отойти от окна. Очень может быть, что простоял он возле него до утра…
   Сейчас пожарной части под рукой не наблюдалось, и Анатолию Валентиновичу предстояла редкая возможность повторить ночной подвиг. Он отошел от двери, выбрал место для старта, плюнул на ладони и лихо вскочил на дубовые перила крыльца. Оттуда, подтянувшись, вскарабкался на веранду, затем, словно Тарзан, прыгнул на крышу дачного домика. Балансируя руками в воздухе подобно канатоходцу, добрался до башенки.