Страница:
– Сказал, что в командировку. Говорил, что спец по банковским операциям.
– Это точно.
– Что-что?
– Ничего. Он не говорил, где жить будет?
– Вы знаете, он хотел в гостинице остановиться, тут я ему и предложил у моей дочери поселиться.
– Чего это ради незнакомого человека к дочери пускать? Не боитесь?
– Понимаете, – смутился Заглядимов, – тут такая история. Дочь у меня взрослая, тридцать лет, сын у нее, ну, внук мой, восемь лет, а мужа нет. Три года назад в аварии погиб. Он шофером работал. Дочь с внуком у него на квартире живут. Квартира двухкомнатная. Мне дочь жалко. Ей бы парня найти хорошего, а она не хочет – все Мишу забыть не может. Я пытался ее познакомить, да все без толку. А тут случай такой. И Витя ничего парень – и симпатичный, и умный, и вроде не пьющий. Одним словом, по душе он мне пришелся. Вот я Ирине, ну, дочери моей, позвонил, говорю: «У человека безвыходное положение, пускай у тебя в одной комнате поживет с недельку». А что, вдруг приглянется? Да и пацану отец нужен, пацан-то хороший. А Витя не женат, я узнал.
– Понятно. Он принял ваше предложение?
– Да, два дня у нее уж живет. Все в порядке.
– Где живет ваша дочь?
– В Купчино, на Будапештской.
– Телефон есть?
– Да. Вот, запишите.
Кивинов записал номер.
– У меня к вам такая просьба: позвоните, спросите у дочери, все ли в порядке. Только не говорите, что я у вас. И между делом спросите, где Витя.
– Господи, да что случилось?
– Вы хотите, чтобы ваша дочь и внук живыми остались? Тогда звоните.
Заглядимов в волнении набрал номер.
– Никто не берет трубку, – сказал он немного спустя.
– Она обычно в это время дома?
– Да. Она на машинке печатает, машинисткой работает. Может, вышла с Сашей в магазин?
– Хорошо. Звоните постоянно. Если придет, скажите, чтобы никуда не выходила-и ждала моего звонка. Я побежал.
– Но вы можете все-таки объяснить, что стряслось?
– Некогда. Звоните.
Кивинов выскочил из квартиры и, не став ждать лифта, побежал вниз по лестнице.
«Быстрее, быстрее. Неужели опоздали? Черт, там же пацан, баба. Мудак. Шевели копытами».
Через десять минут спринтерского бега он был в отделении. Тяжело дыша и потирая больное колено, он набрал номер телефона.
– Алло, справочное? Девушка, 85-е отделение. Фамилия Кивинов. У меня необычная просьба, помогите, пожалуйста. Запишите где-нибудь телефон. Так, записали? Просьба, если вдруг кто-то будет пробивать этот телефон, сразу перезвоните мне. Сделаете?
Кивинов звонил в телефонное справочное милиции. С недавнего времени в Петербурге ввели специальный телефон для сотрудников, по которому, назвав пароль и свое подразделение, можно было узнать адрес по телефону и наоборот. Для остальных граждан это удовольствие закрыли.
– И еще. Нельзя ли случайно узнать, не проверял ли кто еще этот номер на днях?
– В принципе, можно попробовать, мы забиваем в компьютер отделение для оплаты справок. Но это долго.
– Девушка, умоляю, я подожду! Сделайте! Могут погибнуть люди!
– Хорошо, только не надо кричать.
Кивинов услышал в трубке щелчки клавиатуры компьютера. Пот тек по лицу, он никак не мог восстановить дыхание после этой дикой пробежки. «Старею?»
– Вам повезло, молодой человек. Этот телефон проверяли вчера.
– Кто?! Кто проверял?!
– 90-е отделение. Ну, а кто конкретно, сказать не могу – мы фамилии не спрашиваем.
– Хорошо, спасибо, с меня шоколадка.
– Ты что тут надрываешься? – спросил вошедший в кабинет Соловец.
– Георгич, сядь, не уходи, сейчас объясню, – ответил Кивинов, вновь набирая номер.
– А я и не спешу. У меня там Борисов в кабинете. Так я отдышаться вышел от его «ерша». Никак понять не могу, он водку пивом запивает или наоброт. Говорит, приехал работу контролировать. Я под него Мишу кинул. Гриша его за бу– мажки сношает. Пускай. Лишь бы за бутылкой не послал, а то Миша исполнительный – побежит. Грише понравится, зачастит к нам.
В этот момент линия соединилась, и Кивинов прижал ухо к трубке.
– Алло. Алло? Ира?
– Да, – ответил женский голос.
– Фу, слава Богу, – выдохнул Кивинов. – Это из милиции. У вас все в порядке?
– А почему у меня что-то должно быть не в порядке?
– Так, на всякий случай спросил. Скажите, а где Витя?
– Витя? Он уехал по делам. А что случилось?
«Начинается», – подумал Кивинов.
– Ничего не случилось. Он когда обещал вернуться?
– Не знаю, он не сказал.
– Он от вас кому-нибудь звонил?
– Да, звонил, но я разговора не слышала, на кухне была.
– Понятно. Вспомните, за последние несколько дней к вам посторонние люди не заходили?
– Да нет, никого не было.
– Вспомните. Водопроводчики там всякие, сантехники, милиционеры?
– А, да, сегодня утром был антеннщик, попросил масло чуть подогреть.
– Зачем аннтенщику масло? Как он выглядел?
– Крупный такой, лет тридцать.
– Броское в нем было что-нибудь?
– Вы знаете, у него кулаки необычные, как шары. Я таких никогда не видела.
– Сколько он пробыл у вас?
– Недолго, минут пять, постоял в коридоре, пока я масло грела, потом ушел.
– А, черт!
– Подождите, к нам кто-то звонит.
– Не открывайте!!! – заорал Кивинов.
– Саша, Саша, спроси, кто там? Он уже открыл. Это Витя.
– Послушайте внимательно. Сейчас мы приедем. Я позвонюсь тремя короткими звонками. Раз, два, три. Запомнили? До этого, кто бы ни звонил, чтобы ни говорил, двери не открывайте. Мы выезжаем.
Кивинов бросил трубку.
– Погнали, быстрее. Пусть Миша автомат захватит и жилет. Еще кто есть?
– Дукалис у себя, Волков, Каразия тоже где-то здесь ошивается. Борисов еще.
– Пошли.
По пути Кивинов заглянул к Волкову.
– Славка, будь другом, сгоняй в девяностое. Попробуй узнать, кто там вчера вот этот телефон пробивал. Сделаешь?
– Тебе надо, ты и езжай. У меня с малолетками заморочек хватает.
– Да! Да! Мне надо! Мне! И вон им! А тебе что-нибудь вообще надо? Все равно ни фига не делаешь! Мы не за премии пашем! Понял? Можешь сидеть дальше, без тебя обойдемся, говнюк!
– Ты чего разорался? Заболел, что ли? Ладно, давай свой телефон. Чуть что, сразу в крик…
Кивинов уже не слушал, а бежал дальше по коридору.
Соловец с остальными уже сидел в урчавшем под окнами отделения УАЗике. Кивинов упал на переднее сидение.
– Вася, давай в Купчино на Будапештскую.
Борисов, сидевший рядом с Дукалисом, что-то упорно доказывал ему вполголоса.
– Меня спрашивают, ну, что ты Гриша все время пьяный? Не надоело? А я отвечаю, не потому я пью, что хочу запьянеть, а потому, что не хочу трезветь. Мне год до пенсии, а что я видел? Чего добился? Да ни хера! Язву да невроз заработал. С семьей завал. Всю жизнь мне ментура сраная сломала. Во где сидит!
– Григорий, – прервал Борисова Кивинов, – философские вопросы о смысле жизни не убегут. Обсудим после.
– А куда едем-то, кстати? Объяснил бы хоть, в чем дело.
– Гриша, у тебя пушка с собой?
– Вопрос! Как говорят наши американские коллеги, пусть лучше пистолет окажется у тебя, когда он не нужен, чем его не окажется, когда он понадобится. Ха-ха!
УАЗик тронулся. Кивинов сидел спереди, Соловец, Дукалис, Каразия, Петров и Борисов расположились сзади.
– Так. Теперь слушайте, – Кивинов повернулся назад. – Ехать нам минут двадцать, думаю, уложусь. Повторяться не буду, просьба без вопросов. Прошу учесть, что я сам много еще не знаю, а потому изложу только версию.
Деньги и только деньги стоят заглавной буквой в этой истории. В 1987 году в славном городе Москве четверо приятелей решили немного заработать, не прибегая к услугам фабрик и заводов. Чтобы сразу и много. Они нашли очень простое решение – проломить пол в центральной районной сберкассе и свистнуть деньги. Кто же это такие? Один из героев выплыл в нашей речке Красненькой, пойманный рыбо-ловом-бутылочником. Как вы поняли, это Шабанов. Второй герой – по фамилии Костылев – был недавно застрелен в Москве прямо рядом со своим собственным домом. Третий товарищ – Кравцов Эдуард Сергеевич, приходивший к нам со своим адвокатом, и последний – Витя Мартынов, в гости к которому мы сейчас и направляемся. Короче, знаток русского языка сказал бы, все четверо – одного сапога пара.
Кто из вышеперечисленных лиц был инициатором ограбления, я пока сказать не могу, но думаю, что тот, кто имел какое-нибудь отношение к сберкассе, потому что сейф был открыт ключом, а пол проломили в том месте, где надо. Но, увы, случилась маленькая неудача – сработала фотосигнализация, о которой ребятишки не подозревали. Короче, подскочила охрана. Наверняка с опозданием, ввиду чего были задержаны только двое – Шабанов и Мартынов. Двое других, а вместе с ними и все деньги – полтора миллиона – исчезли в неизвестном направлении. Задержанные на следствии своих подельников не сдали. С учетом их несудимого прошлого оба получили ровно по шесть лет. Что же касается денег, то их, скорей всего, помыл Кравцов, навешав Косты-леву лапши, будто их сперли Мартынов с Шабановым, скинув куда-то перед задержанием. Костылев поверил, потому как беглецов прихватили не прямо в сберкассе, а во время их дружного бега с места происшествия.
Таким образом, Кравцов оказался единственным хозяином огромной – по тем временам – суммы. Дело в отношении неизвестного, укравшего деньги, было выделено в отдельное производство и приостановлено «глухарем». У двух неудачников описали имущество и отправили их на зону.
Разумеется, Кравцов не мог сразу воспользоваться такими деньгами, а поэтому положил их в кубышку до лучших времен перестройки. Однако в 1991 году он засуетился. Близилась угроза инфляции, и деньги могли пропасть. А посему он решил свинтить из Москвы, женившись на ленинградке. Переехав сюда, он быстро нашел применение деньгам, каким-то образом легализовал их и стал весьма состоятельным бизнесменом. Причем гораздо более состоятельным, чем рассказал нам. 500-й «Мерс», на котором он приехал в отделение, есть далеко не у каждого бизнесмена.
Костылев тоже не терял времени даром – ударившись в коммерцию, он также сколотил себе достаточное состояние, чтобы иметь наемных телохранителей. С Кравцовым, по всей видимости, он отношений не поддерживал.
Пару месяцев назад за хорошее поведение Шабанова перевели на «химию». И он решил воспользоваться этим удачным фактом и получить свою, а заодно и Мартынова, долю. Только этим я могу объяснить его побег с «химии». Отсидеть почти шесть лет на зоне и не вытерпеть пару месяцев на «химии» – это просто нелогично. Матери он, конечно, соврал, что его выпустили досрочно. Приехав в Москву, он первым делом навестил Костылева. Вероятно, между ними произошел инцидент, закончившийся потасовкой, потому как каждый думал, что деньги у другого. Но в конце концов они поняли, что оба обмануты Кравцовым. Костылев после этого наверняка направил в Питер гонцов на разведку – справки навести о бывшем приятеле – и был весьма удивлен, узнав, что тот очень недурно живет. Естественно, возникло желание поиметь с Кравцова круглую сумму в счет его обмана, нехорошо друзей динамить. Снабдив Шабанова деньгами на дорожные расходы, Костылев отправил его в Питер на переговоры. Тот, приехав, снял комнату и позвонил Кравцову. Какие аргументы выдвигал Шабанов, я не знаю, но скорее всего это были банальные угрозы о расправе, потому что шантажировать Кравцова участием в деле вряд ли бы удалось. Тот мог точно так же припереть Костылева. Тем не менее, Кравцов и не собирался платить своим подельникам, решив попросту пристрелить обоих – самое простое по нынешним временам решение, пиф-паф… Будучи у нас, он сказал, что не знает, где жил в Питере Шабанов. Здесь он прокололся. Ведь у него дома автоответчик с определителем номера, поэтому он вполне мог вычислить адрес.
Итак, установив, где обитает Шабанов, Кравцов посылает туда двух бойцов с винтовкой или еще какой-то дрянью калибра 7,62. Квартира, судя по отзывам соседей, была проходным двором, поэтому дверь им открыли спокойно. Шабанов получил пулю в сердце и в голову, хозяина же слегонца оглушили, после чего хату подожгли. Шабанов должен был пропасть без вести или, по крайней мере, трупик его не должен был быть опознан. Естественно, в квартире оставлять его было нельзя.
Поэтому его сунули в красную «восьмерку», отвезли к речке, пошинковали личико топором и скинули тело в воду, рассчитывая, что оно либо утонет, либо будет унесено в Финский залив. Здесь ребята опять прокололись. На их месте я бы отрубил и пальцы.
Что касается личностей киллеров, то тут я пас. Но Кравцов – птица крупного полета, наверняка имеет крышу, и поэтому нанять стрелков для него особого труда не составило. Сейчас таких только свистни. Один из ребятишек, судя по отзывам, имеет какие-то особенные кулаки. Я ума не приложу, что у него с ними.
Убрав Шабанова, наемники едут в Москву, выслеживают Костылева и хлопают его возле подъезда. Стрелок, однако, меткий попался. Пуля, как я уже говорил, пробила сердце. Свидетели утверждают, что выстрел был произведен из красной «восьмерки».
Таким образом, опасность для Кравцова миновала. Но не надолго. Откинулся из зоны последний участник событий – Мартынов. И разумеется, захотел получить свою долю. Ведь не за просто так он тянул лямку целых шесть лет. Два дня назад он остановился в квартире на Будапештской и, вероятно, позвонил Кравцову, потому как тот уже пробил телефончик, кстати, не без помощи кого-то из 90-го отделения. А сегодня утром человек с большими кулаками посетил квартиру под видом антеннщика, скорей всего, для проведения рекогносцировки местности перед боем. Минут пятнадцать назад Мартынов вернулся домой. И есть надежда, что мы застанем его живым.
– Да, веселенькая история. Слушай, а может, ты краски сгущаешь? Может, там действительно антеннщик приходил?
– Лучше бы ОПД завели, – проворчал Борисов. – А то дурью всякой маетесь..
– Подъехали. Куда дальше? – спросил водитель.
– Налево. Это наверное вон тот дом. К подъезду лучше не приближаться, машину на углу оставим.
Машина остановилась. Маленький отряд двинулся вдоль дома к подъезду.
– Опять милиция кого-то ловит, – сказала бабулька, сидевшая у парадной.
– Миша, смотри, красная «восьмерка». Вон, видишь? Сходи, спусти ей колеса.
– А вдруг это не та машина?
– Ничего, хозяин не развалится, накачает снова.
Миша побежал к машине. Остальные зашли в парадное и поднялись на второй этаж.
– Вот эта хата.
Кивинов прислушался, а затем трижды нажал кнопку звонка. Тишина. К двери никто не подходил.
Волков бродил по коридору 90-го отделения милиции. Здание, где размещалось отделение, было новым, типовым, с маленьким спортзалом. Опера 85-го могли только мечтать о таком помещении, да и то в самом отдаленном будущем.
Слава остановился в нерешительности, не зная, откуда начать. В отделении работало около восьмидесяти человек. Любой мог позвонить и узнать по телефону адрес.
Но выхода не было, поэтому он решил сначала обратиться к начальнику, а потом продолжить замами, дежуркой, операми и прочим личным составом. Начальника на месте не оказалось, пришлось идти по замам.
Первым под руку подвернулся замполит. Это название осталось еще с застойных времен – на самом деле теперь эта должность называлась по-другому, но привычки давали о себе знать, и все дружно продолжали величать ее замполит-ской.
Замполит оказался приятным молодым человеком капитанского звания с модельной стрижкой и небольшими усиками.
– Я Волков, опер из 85-го. Поговорить можно?
Замполит вежливо указал на кресло. В отличие от кабинета замполита 85-го отделения, эта комната выглядела настолько роскошно, что на какой-то миг Волкову даже показалось, будто он попал на прием к министру. Импортная мягкая мебель, дорогая люстра, стены, отделанные шпоном. Одним словом, здорово. Слава вздохнул, после чего изложил замполиту суть своего дела.
– Да, это не так просто. А зачем вам это понадобилось?
– Я сам толком не знаю. Приказали – выполняй. Как в армии, – не моргнув глазом, соврал Слава, хотя он и в самом деле не знал, зачем Кивинову этот телефон.
– Если телефончик этот кто-то без задней мысли пробивал, ну, допустим, по работе, то вы, конечно, узнаете, но если, так сказать, с умыслом, то, сами понимаете, тяжело.
– А что, у вас есть такие, кто мог делать это с умыслом?
– В любом коллективе есть ненадежные люди. Сами видите, какой некомплект
– берем всех подряд, лишь бы территорию перекрыть. Даже судимые приходят. Так что гарантий чистоты рядов, конечно, нет.
– Что же вы мне посоветуете?
– Походите по кабинетам, поспрашивайте, в опорные пункты сходите. Может, кто и скажет.
«Делать мне больше нечего, как по опорным шататься, – подумал Слава. – Вечно Кивинов подпишет на всякую ерунду».
– Ладно, так и сделаем. Как тут у вас с раскрываемостью?
– Процент по городу держим, хотя, естественно, тяжеловато. У нас территория неудобная – спальный район, квартирных краж много.
В дверь постучались. Зашел сержант.
– Виктор Александрович, вам по прямому, из РУВД. Подойдете?
– А кто там?
– Начальник.
– Хорошо, подойду. Посидите, пожалуйста.
Волков остался в кабинете один. Еще раз огляделся. Надо же, Ильич на стене. Совсем не в тему. Хотя может замполит – коммунист по натуре?
Славик неожиданно вспомнил детство, когда, еще будучи в начальных классах, он пел в школьном хоре. Училка их тоже была до Ильича фанаткой, и поэтому Славик вместе с другими малолетками надрывал неокрепшую глотку: «Ленин всегда живо-о-ой, Ленин всегда со мно-о-ой!» Как теперь в некоторых школах: «Алилуйя-а-а! Алилуйя-а-а!»
А Ленин сейчас у многих висит, на всякий случай наверно. Он же всегда живо-о-й…
Столик у замполита был навороченный. Галогенная настольная лампа, телефон с автоответчиком, импортный настольный календарь. Тут опытный взгляд Волкова остановился на знакомых очертаниях обнаженного женского тела. Усмехнувшись, он встал с кресла, подошел поближе и рассмотрел календарь. Оригинально. На каждой странице контуры голых дам в различных позах. Скорее из любопытства, чем специально, Слава перекинул страничку. Дама Чуть сменила стойку. Но не она уже интересовала Волкова. В районе ее симпатичного задика был написан тот самый телефон, по поводу которого он сюда и приехал. Икнув от удивления, Слава перелистнул страницу обратно и вышел из кабинета. Свою миссию он посчитал выполненной.
ГЛАВА 5
– Это точно.
– Что-что?
– Ничего. Он не говорил, где жить будет?
– Вы знаете, он хотел в гостинице остановиться, тут я ему и предложил у моей дочери поселиться.
– Чего это ради незнакомого человека к дочери пускать? Не боитесь?
– Понимаете, – смутился Заглядимов, – тут такая история. Дочь у меня взрослая, тридцать лет, сын у нее, ну, внук мой, восемь лет, а мужа нет. Три года назад в аварии погиб. Он шофером работал. Дочь с внуком у него на квартире живут. Квартира двухкомнатная. Мне дочь жалко. Ей бы парня найти хорошего, а она не хочет – все Мишу забыть не может. Я пытался ее познакомить, да все без толку. А тут случай такой. И Витя ничего парень – и симпатичный, и умный, и вроде не пьющий. Одним словом, по душе он мне пришелся. Вот я Ирине, ну, дочери моей, позвонил, говорю: «У человека безвыходное положение, пускай у тебя в одной комнате поживет с недельку». А что, вдруг приглянется? Да и пацану отец нужен, пацан-то хороший. А Витя не женат, я узнал.
– Понятно. Он принял ваше предложение?
– Да, два дня у нее уж живет. Все в порядке.
– Где живет ваша дочь?
– В Купчино, на Будапештской.
– Телефон есть?
– Да. Вот, запишите.
Кивинов записал номер.
– У меня к вам такая просьба: позвоните, спросите у дочери, все ли в порядке. Только не говорите, что я у вас. И между делом спросите, где Витя.
– Господи, да что случилось?
– Вы хотите, чтобы ваша дочь и внук живыми остались? Тогда звоните.
Заглядимов в волнении набрал номер.
– Никто не берет трубку, – сказал он немного спустя.
– Она обычно в это время дома?
– Да. Она на машинке печатает, машинисткой работает. Может, вышла с Сашей в магазин?
– Хорошо. Звоните постоянно. Если придет, скажите, чтобы никуда не выходила-и ждала моего звонка. Я побежал.
– Но вы можете все-таки объяснить, что стряслось?
– Некогда. Звоните.
Кивинов выскочил из квартиры и, не став ждать лифта, побежал вниз по лестнице.
«Быстрее, быстрее. Неужели опоздали? Черт, там же пацан, баба. Мудак. Шевели копытами».
Через десять минут спринтерского бега он был в отделении. Тяжело дыша и потирая больное колено, он набрал номер телефона.
– Алло, справочное? Девушка, 85-е отделение. Фамилия Кивинов. У меня необычная просьба, помогите, пожалуйста. Запишите где-нибудь телефон. Так, записали? Просьба, если вдруг кто-то будет пробивать этот телефон, сразу перезвоните мне. Сделаете?
Кивинов звонил в телефонное справочное милиции. С недавнего времени в Петербурге ввели специальный телефон для сотрудников, по которому, назвав пароль и свое подразделение, можно было узнать адрес по телефону и наоборот. Для остальных граждан это удовольствие закрыли.
– И еще. Нельзя ли случайно узнать, не проверял ли кто еще этот номер на днях?
– В принципе, можно попробовать, мы забиваем в компьютер отделение для оплаты справок. Но это долго.
– Девушка, умоляю, я подожду! Сделайте! Могут погибнуть люди!
– Хорошо, только не надо кричать.
Кивинов услышал в трубке щелчки клавиатуры компьютера. Пот тек по лицу, он никак не мог восстановить дыхание после этой дикой пробежки. «Старею?»
– Вам повезло, молодой человек. Этот телефон проверяли вчера.
– Кто?! Кто проверял?!
– 90-е отделение. Ну, а кто конкретно, сказать не могу – мы фамилии не спрашиваем.
– Хорошо, спасибо, с меня шоколадка.
– Ты что тут надрываешься? – спросил вошедший в кабинет Соловец.
– Георгич, сядь, не уходи, сейчас объясню, – ответил Кивинов, вновь набирая номер.
– А я и не спешу. У меня там Борисов в кабинете. Так я отдышаться вышел от его «ерша». Никак понять не могу, он водку пивом запивает или наоброт. Говорит, приехал работу контролировать. Я под него Мишу кинул. Гриша его за бу– мажки сношает. Пускай. Лишь бы за бутылкой не послал, а то Миша исполнительный – побежит. Грише понравится, зачастит к нам.
В этот момент линия соединилась, и Кивинов прижал ухо к трубке.
– Алло. Алло? Ира?
– Да, – ответил женский голос.
– Фу, слава Богу, – выдохнул Кивинов. – Это из милиции. У вас все в порядке?
– А почему у меня что-то должно быть не в порядке?
– Так, на всякий случай спросил. Скажите, а где Витя?
– Витя? Он уехал по делам. А что случилось?
«Начинается», – подумал Кивинов.
– Ничего не случилось. Он когда обещал вернуться?
– Не знаю, он не сказал.
– Он от вас кому-нибудь звонил?
– Да, звонил, но я разговора не слышала, на кухне была.
– Понятно. Вспомните, за последние несколько дней к вам посторонние люди не заходили?
– Да нет, никого не было.
– Вспомните. Водопроводчики там всякие, сантехники, милиционеры?
– А, да, сегодня утром был антеннщик, попросил масло чуть подогреть.
– Зачем аннтенщику масло? Как он выглядел?
– Крупный такой, лет тридцать.
– Броское в нем было что-нибудь?
– Вы знаете, у него кулаки необычные, как шары. Я таких никогда не видела.
– Сколько он пробыл у вас?
– Недолго, минут пять, постоял в коридоре, пока я масло грела, потом ушел.
– А, черт!
– Подождите, к нам кто-то звонит.
– Не открывайте!!! – заорал Кивинов.
– Саша, Саша, спроси, кто там? Он уже открыл. Это Витя.
– Послушайте внимательно. Сейчас мы приедем. Я позвонюсь тремя короткими звонками. Раз, два, три. Запомнили? До этого, кто бы ни звонил, чтобы ни говорил, двери не открывайте. Мы выезжаем.
Кивинов бросил трубку.
– Погнали, быстрее. Пусть Миша автомат захватит и жилет. Еще кто есть?
– Дукалис у себя, Волков, Каразия тоже где-то здесь ошивается. Борисов еще.
– Пошли.
По пути Кивинов заглянул к Волкову.
– Славка, будь другом, сгоняй в девяностое. Попробуй узнать, кто там вчера вот этот телефон пробивал. Сделаешь?
– Тебе надо, ты и езжай. У меня с малолетками заморочек хватает.
– Да! Да! Мне надо! Мне! И вон им! А тебе что-нибудь вообще надо? Все равно ни фига не делаешь! Мы не за премии пашем! Понял? Можешь сидеть дальше, без тебя обойдемся, говнюк!
– Ты чего разорался? Заболел, что ли? Ладно, давай свой телефон. Чуть что, сразу в крик…
Кивинов уже не слушал, а бежал дальше по коридору.
Соловец с остальными уже сидел в урчавшем под окнами отделения УАЗике. Кивинов упал на переднее сидение.
– Вася, давай в Купчино на Будапештскую.
Борисов, сидевший рядом с Дукалисом, что-то упорно доказывал ему вполголоса.
– Меня спрашивают, ну, что ты Гриша все время пьяный? Не надоело? А я отвечаю, не потому я пью, что хочу запьянеть, а потому, что не хочу трезветь. Мне год до пенсии, а что я видел? Чего добился? Да ни хера! Язву да невроз заработал. С семьей завал. Всю жизнь мне ментура сраная сломала. Во где сидит!
– Григорий, – прервал Борисова Кивинов, – философские вопросы о смысле жизни не убегут. Обсудим после.
– А куда едем-то, кстати? Объяснил бы хоть, в чем дело.
– Гриша, у тебя пушка с собой?
– Вопрос! Как говорят наши американские коллеги, пусть лучше пистолет окажется у тебя, когда он не нужен, чем его не окажется, когда он понадобится. Ха-ха!
УАЗик тронулся. Кивинов сидел спереди, Соловец, Дукалис, Каразия, Петров и Борисов расположились сзади.
– Так. Теперь слушайте, – Кивинов повернулся назад. – Ехать нам минут двадцать, думаю, уложусь. Повторяться не буду, просьба без вопросов. Прошу учесть, что я сам много еще не знаю, а потому изложу только версию.
Деньги и только деньги стоят заглавной буквой в этой истории. В 1987 году в славном городе Москве четверо приятелей решили немного заработать, не прибегая к услугам фабрик и заводов. Чтобы сразу и много. Они нашли очень простое решение – проломить пол в центральной районной сберкассе и свистнуть деньги. Кто же это такие? Один из героев выплыл в нашей речке Красненькой, пойманный рыбо-ловом-бутылочником. Как вы поняли, это Шабанов. Второй герой – по фамилии Костылев – был недавно застрелен в Москве прямо рядом со своим собственным домом. Третий товарищ – Кравцов Эдуард Сергеевич, приходивший к нам со своим адвокатом, и последний – Витя Мартынов, в гости к которому мы сейчас и направляемся. Короче, знаток русского языка сказал бы, все четверо – одного сапога пара.
Кто из вышеперечисленных лиц был инициатором ограбления, я пока сказать не могу, но думаю, что тот, кто имел какое-нибудь отношение к сберкассе, потому что сейф был открыт ключом, а пол проломили в том месте, где надо. Но, увы, случилась маленькая неудача – сработала фотосигнализация, о которой ребятишки не подозревали. Короче, подскочила охрана. Наверняка с опозданием, ввиду чего были задержаны только двое – Шабанов и Мартынов. Двое других, а вместе с ними и все деньги – полтора миллиона – исчезли в неизвестном направлении. Задержанные на следствии своих подельников не сдали. С учетом их несудимого прошлого оба получили ровно по шесть лет. Что же касается денег, то их, скорей всего, помыл Кравцов, навешав Косты-леву лапши, будто их сперли Мартынов с Шабановым, скинув куда-то перед задержанием. Костылев поверил, потому как беглецов прихватили не прямо в сберкассе, а во время их дружного бега с места происшествия.
Таким образом, Кравцов оказался единственным хозяином огромной – по тем временам – суммы. Дело в отношении неизвестного, укравшего деньги, было выделено в отдельное производство и приостановлено «глухарем». У двух неудачников описали имущество и отправили их на зону.
Разумеется, Кравцов не мог сразу воспользоваться такими деньгами, а поэтому положил их в кубышку до лучших времен перестройки. Однако в 1991 году он засуетился. Близилась угроза инфляции, и деньги могли пропасть. А посему он решил свинтить из Москвы, женившись на ленинградке. Переехав сюда, он быстро нашел применение деньгам, каким-то образом легализовал их и стал весьма состоятельным бизнесменом. Причем гораздо более состоятельным, чем рассказал нам. 500-й «Мерс», на котором он приехал в отделение, есть далеко не у каждого бизнесмена.
Костылев тоже не терял времени даром – ударившись в коммерцию, он также сколотил себе достаточное состояние, чтобы иметь наемных телохранителей. С Кравцовым, по всей видимости, он отношений не поддерживал.
Пару месяцев назад за хорошее поведение Шабанова перевели на «химию». И он решил воспользоваться этим удачным фактом и получить свою, а заодно и Мартынова, долю. Только этим я могу объяснить его побег с «химии». Отсидеть почти шесть лет на зоне и не вытерпеть пару месяцев на «химии» – это просто нелогично. Матери он, конечно, соврал, что его выпустили досрочно. Приехав в Москву, он первым делом навестил Костылева. Вероятно, между ними произошел инцидент, закончившийся потасовкой, потому как каждый думал, что деньги у другого. Но в конце концов они поняли, что оба обмануты Кравцовым. Костылев после этого наверняка направил в Питер гонцов на разведку – справки навести о бывшем приятеле – и был весьма удивлен, узнав, что тот очень недурно живет. Естественно, возникло желание поиметь с Кравцова круглую сумму в счет его обмана, нехорошо друзей динамить. Снабдив Шабанова деньгами на дорожные расходы, Костылев отправил его в Питер на переговоры. Тот, приехав, снял комнату и позвонил Кравцову. Какие аргументы выдвигал Шабанов, я не знаю, но скорее всего это были банальные угрозы о расправе, потому что шантажировать Кравцова участием в деле вряд ли бы удалось. Тот мог точно так же припереть Костылева. Тем не менее, Кравцов и не собирался платить своим подельникам, решив попросту пристрелить обоих – самое простое по нынешним временам решение, пиф-паф… Будучи у нас, он сказал, что не знает, где жил в Питере Шабанов. Здесь он прокололся. Ведь у него дома автоответчик с определителем номера, поэтому он вполне мог вычислить адрес.
Итак, установив, где обитает Шабанов, Кравцов посылает туда двух бойцов с винтовкой или еще какой-то дрянью калибра 7,62. Квартира, судя по отзывам соседей, была проходным двором, поэтому дверь им открыли спокойно. Шабанов получил пулю в сердце и в голову, хозяина же слегонца оглушили, после чего хату подожгли. Шабанов должен был пропасть без вести или, по крайней мере, трупик его не должен был быть опознан. Естественно, в квартире оставлять его было нельзя.
Поэтому его сунули в красную «восьмерку», отвезли к речке, пошинковали личико топором и скинули тело в воду, рассчитывая, что оно либо утонет, либо будет унесено в Финский залив. Здесь ребята опять прокололись. На их месте я бы отрубил и пальцы.
Что касается личностей киллеров, то тут я пас. Но Кравцов – птица крупного полета, наверняка имеет крышу, и поэтому нанять стрелков для него особого труда не составило. Сейчас таких только свистни. Один из ребятишек, судя по отзывам, имеет какие-то особенные кулаки. Я ума не приложу, что у него с ними.
Убрав Шабанова, наемники едут в Москву, выслеживают Костылева и хлопают его возле подъезда. Стрелок, однако, меткий попался. Пуля, как я уже говорил, пробила сердце. Свидетели утверждают, что выстрел был произведен из красной «восьмерки».
Таким образом, опасность для Кравцова миновала. Но не надолго. Откинулся из зоны последний участник событий – Мартынов. И разумеется, захотел получить свою долю. Ведь не за просто так он тянул лямку целых шесть лет. Два дня назад он остановился в квартире на Будапештской и, вероятно, позвонил Кравцову, потому как тот уже пробил телефончик, кстати, не без помощи кого-то из 90-го отделения. А сегодня утром человек с большими кулаками посетил квартиру под видом антеннщика, скорей всего, для проведения рекогносцировки местности перед боем. Минут пятнадцать назад Мартынов вернулся домой. И есть надежда, что мы застанем его живым.
– Да, веселенькая история. Слушай, а может, ты краски сгущаешь? Может, там действительно антеннщик приходил?
– Лучше бы ОПД завели, – проворчал Борисов. – А то дурью всякой маетесь..
– Подъехали. Куда дальше? – спросил водитель.
– Налево. Это наверное вон тот дом. К подъезду лучше не приближаться, машину на углу оставим.
Машина остановилась. Маленький отряд двинулся вдоль дома к подъезду.
– Опять милиция кого-то ловит, – сказала бабулька, сидевшая у парадной.
– Миша, смотри, красная «восьмерка». Вон, видишь? Сходи, спусти ей колеса.
– А вдруг это не та машина?
– Ничего, хозяин не развалится, накачает снова.
Миша побежал к машине. Остальные зашли в парадное и поднялись на второй этаж.
– Вот эта хата.
Кивинов прислушался, а затем трижды нажал кнопку звонка. Тишина. К двери никто не подходил.
Волков бродил по коридору 90-го отделения милиции. Здание, где размещалось отделение, было новым, типовым, с маленьким спортзалом. Опера 85-го могли только мечтать о таком помещении, да и то в самом отдаленном будущем.
Слава остановился в нерешительности, не зная, откуда начать. В отделении работало около восьмидесяти человек. Любой мог позвонить и узнать по телефону адрес.
Но выхода не было, поэтому он решил сначала обратиться к начальнику, а потом продолжить замами, дежуркой, операми и прочим личным составом. Начальника на месте не оказалось, пришлось идти по замам.
Первым под руку подвернулся замполит. Это название осталось еще с застойных времен – на самом деле теперь эта должность называлась по-другому, но привычки давали о себе знать, и все дружно продолжали величать ее замполит-ской.
Замполит оказался приятным молодым человеком капитанского звания с модельной стрижкой и небольшими усиками.
– Я Волков, опер из 85-го. Поговорить можно?
Замполит вежливо указал на кресло. В отличие от кабинета замполита 85-го отделения, эта комната выглядела настолько роскошно, что на какой-то миг Волкову даже показалось, будто он попал на прием к министру. Импортная мягкая мебель, дорогая люстра, стены, отделанные шпоном. Одним словом, здорово. Слава вздохнул, после чего изложил замполиту суть своего дела.
– Да, это не так просто. А зачем вам это понадобилось?
– Я сам толком не знаю. Приказали – выполняй. Как в армии, – не моргнув глазом, соврал Слава, хотя он и в самом деле не знал, зачем Кивинову этот телефон.
– Если телефончик этот кто-то без задней мысли пробивал, ну, допустим, по работе, то вы, конечно, узнаете, но если, так сказать, с умыслом, то, сами понимаете, тяжело.
– А что, у вас есть такие, кто мог делать это с умыслом?
– В любом коллективе есть ненадежные люди. Сами видите, какой некомплект
– берем всех подряд, лишь бы территорию перекрыть. Даже судимые приходят. Так что гарантий чистоты рядов, конечно, нет.
– Что же вы мне посоветуете?
– Походите по кабинетам, поспрашивайте, в опорные пункты сходите. Может, кто и скажет.
«Делать мне больше нечего, как по опорным шататься, – подумал Слава. – Вечно Кивинов подпишет на всякую ерунду».
– Ладно, так и сделаем. Как тут у вас с раскрываемостью?
– Процент по городу держим, хотя, естественно, тяжеловато. У нас территория неудобная – спальный район, квартирных краж много.
В дверь постучались. Зашел сержант.
– Виктор Александрович, вам по прямому, из РУВД. Подойдете?
– А кто там?
– Начальник.
– Хорошо, подойду. Посидите, пожалуйста.
Волков остался в кабинете один. Еще раз огляделся. Надо же, Ильич на стене. Совсем не в тему. Хотя может замполит – коммунист по натуре?
Славик неожиданно вспомнил детство, когда, еще будучи в начальных классах, он пел в школьном хоре. Училка их тоже была до Ильича фанаткой, и поэтому Славик вместе с другими малолетками надрывал неокрепшую глотку: «Ленин всегда живо-о-ой, Ленин всегда со мно-о-ой!» Как теперь в некоторых школах: «Алилуйя-а-а! Алилуйя-а-а!»
А Ленин сейчас у многих висит, на всякий случай наверно. Он же всегда живо-о-й…
Столик у замполита был навороченный. Галогенная настольная лампа, телефон с автоответчиком, импортный настольный календарь. Тут опытный взгляд Волкова остановился на знакомых очертаниях обнаженного женского тела. Усмехнувшись, он встал с кресла, подошел поближе и рассмотрел календарь. Оригинально. На каждой странице контуры голых дам в различных позах. Скорее из любопытства, чем специально, Слава перекинул страничку. Дама Чуть сменила стойку. Но не она уже интересовала Волкова. В районе ее симпатичного задика был написан тот самый телефон, по поводу которого он сюда и приехал. Икнув от удивления, Слава перелистнул страницу обратно и вышел из кабинета. Свою миссию он посчитал выполненной.
ГЛАВА 5
Кивинов еще раз нажал на звонок.
– Что за черт? Они же все дома. Эдик, давай на всякий случай под окно.
Каразия побежал вниз.
Тут за дверью послышался какой-то шорох, «и тихий голос спросил:
– Кто там?
– Ирина, это милиция. Мы звонили вам. Откройте.
– Мне сказали никому не открывать.
– Да это я сказал, я.
– Я не открою. Может, вы не милиция вовсе.
– Ничего не понимаю, – сказал Кивинов, повернувшись к остальным.
Он позвонил в квартиру напротив. Дверь ее почти сразу распахнулась. Здоровый парень удивленно посмотрел на оперов.
– Вам кого?
– Из милиции. Ты соседку знаешь?
– Ирину? Знаю.
– Слушай, тебе она поверит. Скажи ей, что мы из милиции.
Дукалис при этих словах передернул затвор автомата. На всякий случай. Парень подошел к дверям соседки и позвонился.
– Ира, это Игорь. Тут правда из милиции, не бойся, открой.
– Я не верю. Сейчас кто угодно милицией представляется, может, у них удостоверения поддельные.
– Автоматы тоже поддельные? Слышь, женщина, кончай, – не выдержал Дукалис.
– Я не открою.
– Нет, тут что-то не так, – в раздумье произнес Кивинов. – Можно от вас позвонить? – снова обратился он к соседу.
– Звоните.
Кивинов прошел в гостиную комнату и набрал номер соседней квартиры.
– Алло.
– Ирина, что случилось? Почему вы не открываете?
– Ничего не случилось. Я боюсь.
– Слушайте внимательно. – Кивинов понизил голос. – Если сейчас в вашей квартире посторонние, скажите фразу «У меня никого нет».
– У меня никого нет.
– Понятно. Антеннщик там?
– Да.
– Я же предупредил, чтобы вы никому не открывали. Молчание.
– Дай ему трубку.
– Не поняла.
– Ну что тут понимать? Передай ему трубку и скажи: «Вас». Впер„д.
Сердце Кивинова колотилось, как барабан, лицо обдало волной жара. «Что им говорить? Может, все зря?»
На том конце провода произошло какое-то замешательство. Такой ход, вероятно, озадачил присутствовавших в квартире напротив. На этаж поднялся Миша.
– Все, колеса я спустил. А у вас как?
– Тихо, тихо.
– Алло, – раздался в телефонной трубке грубый голос.
– Мужики, – ответил Кивинов, – кончайте дурью маятся. Дом окружен. Сдавайтесь.
– Пошел ты подальше. Слушайте сюда, менты. У нас здесь пацан и баба. Ясно? Нам надо только уйти. Если мы уйдем нормально, они не пострадают. Понятно?
– Не совсем. А где Мартынов?
– С ним случилось несчастье. Он умер. Надеюсь, вы поняли, что мы шутить не собираемся? Живыми не дадимся, нам терять нечего.
– Отпустите пацана.
– Отсоси не нагибаясь, начальник. Во дворе машина, красная «восьмерка». Через пять минут поставьте ее у подъезда. Ключи мы выкинем в окно. Перегоните тачку и не глушите мотор, сами все за дом. Вс„. Если кого заметим
– бабе и ее недоноску кранты.
– Слушай, папа, тут незадачка одна. Мы вашей тачке колеса спустили. Ты бы хоть записку на стекло прилепил, что это ваша машина. Можешь выглянуть в окно – она на ободах.
– Козлы. Даю двадцать минут. Если через это время машины не будет, кончаем бабу.
Трубка опустилась на рычаг.
– Веселенькая история, – выдохнул из себя Кивинов.
– Что, что там?
– У них Ирина и ее сын. Требуют через двадцать минут тачку к подъезду поставить, а самим свалить.
– О, волки. Что делать?
– Не знаю я, что делать.
– Вызывай спецназ и местных через дежурного Главка, – сказал Соловец. – Много не объясняй, пусть пришлют подмогу.
– Ну да, пока всей информации у них не будет, никто не приедет.
– Ну, соври что-нибудь. Пьяный, скажи, заперся с ружьем, лишь бы быстрее приехали.
Кивинов набрал номер, представился и поведал байку про пьяного мужика. Дежурный записал информацию и сказал, что помощь сейчас подойдет.
– Миша, иди колеса качай.
– Спасибо. То спусти, то накачай. Чем я их накачаю? Ртом?
– Там под окном ключи. В машине насос всегда есть.
Миша побрел вниз.
– Какие будут предложения, господа сыщики?
– Может, еще поговорить с ними? – спросил Борисов.
– Мне кажется, бесполезно. Им действительно терять нечего.
– Спецназ все равно через двадцать минут не приедет. А потом, штурмовать они вряд ли будут – там ребенок. Они даже газ применить не смогут. Пацан задохнуться может.
– Надо им наврать что-нибудь, время потянуть. Потом их на выходе снайпера положат.
– Они сами снайпера, сами кого хочешь положат.
Обстановка с каждой секундой все больше накалялась. Опера в растерянности смотрели друг на друга. В такой ситуации никому еще бывать не приходилось. Все понимали, что, если случится что-нибудь непоправимое, они окажутся крайними. Но даже не это было сейчас главным. Любая ошибка могла обернуться гибелью двух людей, и прежде всего они не смогут оправдаться перед собой. Сейчас даже как-то не верилось, что все это происходит именно с ними, что это не американский боевик и никому не известно, что будет через какие-то пятнадцать минут. Однако строить из себя героев никому не хотелось, поэтому все ждали каких-либо предложений друг от друга, не рискуя проявлять инициативу.
– Ты чего дрожишь? – спросил Борисов у Кивинова.
– Нервы.
– Да, это тебе не пьяного Крылова в кабаке задерживать, – усмехнулся Дукалис.
– Надо что-то решать.
– Охрана подъехала.
– Гриша, скажи, пусть дом оцепят, чтобы посторонние не лезли.
– Тогда здесь точно через пять минут толпа соберется. Стадное чувство. «А что случилось?»
– Все равно пусть оцепят.
– Что же делать? Дать уйти? Они все равно их убьют.
– Может рискнем? – спросил молчавший до сих пор Каразия. – Мы под Сухуми и не такие гнезда выкуривали.
– Ты не путай Сухуми с Питером.
– Кстати, слышали? – сказал Борисов. – В Москве война началась, по Белому дому палят.
– У нас тут своя война. У меня задумка одна появилась. Правда, риск огромный, – сказал Соловец. – Но способ старый, проверенный.
– Выкладывай, только быстрее.
– Андрей, вызови пожарных, соври опять – быстрее приедут. Толик, сгоняй на улицу, посмотри, куда окна выходят.
– Пожарных-то зачем?
– Вызывай, вызывай. Толян, пускай Миша, как колеса накачает, подгонит тачку. Васе скажи, чтобы УАЗик к подъезду вплотную поставил.
Раздав указания, Соловец подошел к двери и подергал за ручку. Дверь была не крепкая, стандартная, обитая черным дермантином.
– Мужики, все это, конечно, шара, но надо рисковать. Лишь бы ручка выдержала.
Соловец вернулся в квартиру напротив.
– У тебя фомич есть? – обратился он к хозяину.
– Чего?
– Ну, фомка, ломик заостренный, или гвоздодер какой-нибудь.
– Гвоздодер есть.
– Давай.
Парень принес гвоздодер.
– Пойдет. Автоматов надо побольше. Ладно, у охраны возьмем.
Вернулся Дукалис.
– В хате три окна, одно с балконом, все во двор выходят.
Послышался вой пожарной сирены.
– Что за черт? Они же все дома. Эдик, давай на всякий случай под окно.
Каразия побежал вниз.
Тут за дверью послышался какой-то шорох, «и тихий голос спросил:
– Кто там?
– Ирина, это милиция. Мы звонили вам. Откройте.
– Мне сказали никому не открывать.
– Да это я сказал, я.
– Я не открою. Может, вы не милиция вовсе.
– Ничего не понимаю, – сказал Кивинов, повернувшись к остальным.
Он позвонил в квартиру напротив. Дверь ее почти сразу распахнулась. Здоровый парень удивленно посмотрел на оперов.
– Вам кого?
– Из милиции. Ты соседку знаешь?
– Ирину? Знаю.
– Слушай, тебе она поверит. Скажи ей, что мы из милиции.
Дукалис при этих словах передернул затвор автомата. На всякий случай. Парень подошел к дверям соседки и позвонился.
– Ира, это Игорь. Тут правда из милиции, не бойся, открой.
– Я не верю. Сейчас кто угодно милицией представляется, может, у них удостоверения поддельные.
– Автоматы тоже поддельные? Слышь, женщина, кончай, – не выдержал Дукалис.
– Я не открою.
– Нет, тут что-то не так, – в раздумье произнес Кивинов. – Можно от вас позвонить? – снова обратился он к соседу.
– Звоните.
Кивинов прошел в гостиную комнату и набрал номер соседней квартиры.
– Алло.
– Ирина, что случилось? Почему вы не открываете?
– Ничего не случилось. Я боюсь.
– Слушайте внимательно. – Кивинов понизил голос. – Если сейчас в вашей квартире посторонние, скажите фразу «У меня никого нет».
– У меня никого нет.
– Понятно. Антеннщик там?
– Да.
– Я же предупредил, чтобы вы никому не открывали. Молчание.
– Дай ему трубку.
– Не поняла.
– Ну что тут понимать? Передай ему трубку и скажи: «Вас». Впер„д.
Сердце Кивинова колотилось, как барабан, лицо обдало волной жара. «Что им говорить? Может, все зря?»
На том конце провода произошло какое-то замешательство. Такой ход, вероятно, озадачил присутствовавших в квартире напротив. На этаж поднялся Миша.
– Все, колеса я спустил. А у вас как?
– Тихо, тихо.
– Алло, – раздался в телефонной трубке грубый голос.
– Мужики, – ответил Кивинов, – кончайте дурью маятся. Дом окружен. Сдавайтесь.
– Пошел ты подальше. Слушайте сюда, менты. У нас здесь пацан и баба. Ясно? Нам надо только уйти. Если мы уйдем нормально, они не пострадают. Понятно?
– Не совсем. А где Мартынов?
– С ним случилось несчастье. Он умер. Надеюсь, вы поняли, что мы шутить не собираемся? Живыми не дадимся, нам терять нечего.
– Отпустите пацана.
– Отсоси не нагибаясь, начальник. Во дворе машина, красная «восьмерка». Через пять минут поставьте ее у подъезда. Ключи мы выкинем в окно. Перегоните тачку и не глушите мотор, сами все за дом. Вс„. Если кого заметим
– бабе и ее недоноску кранты.
– Слушай, папа, тут незадачка одна. Мы вашей тачке колеса спустили. Ты бы хоть записку на стекло прилепил, что это ваша машина. Можешь выглянуть в окно – она на ободах.
– Козлы. Даю двадцать минут. Если через это время машины не будет, кончаем бабу.
Трубка опустилась на рычаг.
– Веселенькая история, – выдохнул из себя Кивинов.
– Что, что там?
– У них Ирина и ее сын. Требуют через двадцать минут тачку к подъезду поставить, а самим свалить.
– О, волки. Что делать?
– Не знаю я, что делать.
– Вызывай спецназ и местных через дежурного Главка, – сказал Соловец. – Много не объясняй, пусть пришлют подмогу.
– Ну да, пока всей информации у них не будет, никто не приедет.
– Ну, соври что-нибудь. Пьяный, скажи, заперся с ружьем, лишь бы быстрее приехали.
Кивинов набрал номер, представился и поведал байку про пьяного мужика. Дежурный записал информацию и сказал, что помощь сейчас подойдет.
– Миша, иди колеса качай.
– Спасибо. То спусти, то накачай. Чем я их накачаю? Ртом?
– Там под окном ключи. В машине насос всегда есть.
Миша побрел вниз.
– Какие будут предложения, господа сыщики?
– Может, еще поговорить с ними? – спросил Борисов.
– Мне кажется, бесполезно. Им действительно терять нечего.
– Спецназ все равно через двадцать минут не приедет. А потом, штурмовать они вряд ли будут – там ребенок. Они даже газ применить не смогут. Пацан задохнуться может.
– Надо им наврать что-нибудь, время потянуть. Потом их на выходе снайпера положат.
– Они сами снайпера, сами кого хочешь положат.
Обстановка с каждой секундой все больше накалялась. Опера в растерянности смотрели друг на друга. В такой ситуации никому еще бывать не приходилось. Все понимали, что, если случится что-нибудь непоправимое, они окажутся крайними. Но даже не это было сейчас главным. Любая ошибка могла обернуться гибелью двух людей, и прежде всего они не смогут оправдаться перед собой. Сейчас даже как-то не верилось, что все это происходит именно с ними, что это не американский боевик и никому не известно, что будет через какие-то пятнадцать минут. Однако строить из себя героев никому не хотелось, поэтому все ждали каких-либо предложений друг от друга, не рискуя проявлять инициативу.
– Ты чего дрожишь? – спросил Борисов у Кивинова.
– Нервы.
– Да, это тебе не пьяного Крылова в кабаке задерживать, – усмехнулся Дукалис.
– Надо что-то решать.
– Охрана подъехала.
– Гриша, скажи, пусть дом оцепят, чтобы посторонние не лезли.
– Тогда здесь точно через пять минут толпа соберется. Стадное чувство. «А что случилось?»
– Все равно пусть оцепят.
– Что же делать? Дать уйти? Они все равно их убьют.
– Может рискнем? – спросил молчавший до сих пор Каразия. – Мы под Сухуми и не такие гнезда выкуривали.
– Ты не путай Сухуми с Питером.
– Кстати, слышали? – сказал Борисов. – В Москве война началась, по Белому дому палят.
– У нас тут своя война. У меня задумка одна появилась. Правда, риск огромный, – сказал Соловец. – Но способ старый, проверенный.
– Выкладывай, только быстрее.
– Андрей, вызови пожарных, соври опять – быстрее приедут. Толик, сгоняй на улицу, посмотри, куда окна выходят.
– Пожарных-то зачем?
– Вызывай, вызывай. Толян, пускай Миша, как колеса накачает, подгонит тачку. Васе скажи, чтобы УАЗик к подъезду вплотную поставил.
Раздав указания, Соловец подошел к двери и подергал за ручку. Дверь была не крепкая, стандартная, обитая черным дермантином.
– Мужики, все это, конечно, шара, но надо рисковать. Лишь бы ручка выдержала.
Соловец вернулся в квартиру напротив.
– У тебя фомич есть? – обратился он к хозяину.
– Чего?
– Ну, фомка, ломик заостренный, или гвоздодер какой-нибудь.
– Гвоздодер есть.
– Давай.
Парень принес гвоздодер.
– Пойдет. Автоматов надо побольше. Ладно, у охраны возьмем.
Вернулся Дукалис.
– В хате три окна, одно с балконом, все во двор выходят.
Послышался вой пожарной сирены.