Все происходило медленно, как во сне. Не было страха, была отчаянная решимость не поддаваться гравитации без борьбы. Но он никак не мог найти ремень безопасности — наверно, тот был отброшен в кабину... Внезапно Морган осознал, что его левая рука держится за наружную крышку люка. Но он не сразу пополз в кабину — его загипнотизировал падающий аккумулятор, который, подобно какому-то странному небесному телу, медленно вращаясь, постепенно исчезал из виду. Прошло много времени, прежде чем он совершенно скрылся с глаз, и только тогда Морган втащил себя внутрь кабины и рухнул в кресло.
Он долго сидел, ожидая нового возмущенного протеста КОРЫ: сердце бешено колотилось. Однако она молчала, словно испугалась не меньше его самого. Ну что ж, он больше не даст ей повода для упреков... Окончательно придя в себя, он связался с Уорреном.
— Я избавился от аккумулятора. — Он услышал радостные возгласы. — Сейчас закрываю люк и двигаюсь дальше. Передайте Сессуи, чтобы они ждали меня через час. И поблагодарите «Кинте» за свет. Он мне больше не нужен. Морган загерметизировал кабину, открыл шлем костюма и отхлебнул холодного апельсинового сока. Потом включил двигатель, отпустил тормоза и, когда «паук» набрал полную скорость, с чувством бесконечного облегчения откинулся в кресле.
Лишь через несколько минут он ощутил, что ему чего-то не хватает. В тщетной надежде посмотрел на решетчатую площадку. Нет, ее там не было. Ничего, он достанет себе новую рулетку взамен той, что вслед за сброшенным аккумулятором падает сейчас вниз. В сущности, это не слишком дорогая плата за такой успех. Почему же он не может сполна насладиться своею победой? Будто потерял верного старого друга...
Он долго сидел, ожидая нового возмущенного протеста КОРЫ: сердце бешено колотилось. Однако она молчала, словно испугалась не меньше его самого. Ну что ж, он больше не даст ей повода для упреков... Окончательно придя в себя, он связался с Уорреном.
— Я избавился от аккумулятора. — Он услышал радостные возгласы. — Сейчас закрываю люк и двигаюсь дальше. Передайте Сессуи, чтобы они ждали меня через час. И поблагодарите «Кинте» за свет. Он мне больше не нужен. Морган загерметизировал кабину, открыл шлем костюма и отхлебнул холодного апельсинового сока. Потом включил двигатель, отпустил тормоза и, когда «паук» набрал полную скорость, с чувством бесконечного облегчения откинулся в кресле.
Лишь через несколько минут он ощутил, что ему чего-то не хватает. В тщетной надежде посмотрел на решетчатую площадку. Нет, ее там не было. Ничего, он достанет себе новую рулетку взамен той, что вслед за сброшенным аккумулятором падает сейчас вниз. В сущности, это не слишком дорогая плата за такой успех. Почему же он не может сполна насладиться своею победой? Будто потерял верного старого друга...
Глава 48
Последние метры
Казалось невероятным, что опоздание составляет всего лишь тридцать минут: Морган готов был поклясться, что капсула стояла не менее часа. Наверху, в башне, до которой оставалось уже меньше двухсот километров, его наверняка ждет торжественная встреча...
Когда он превысил отметку 500 километров и продолжал двигаться, не сбавляя скорости, пришло поздравление с Земли.
— Кстати, — сказал ему Кингсли, — хранитель Риханского заповедника сообщил о крушении какого-то самолета. Мы его успокоили. Если найдем воронку, то сможем преподнести вам небольшой сувенир. Но Морган не проявил ни малейшего желания снова увидеть проклятый аккумулятор. Вот если они найдут рулетку — но это совершенно безнадежно... Первый дурной признак появился, когда до цели оставалось пятьдесят пять километров. К этому моменту скорость подъема должна была превысить двести километров в час. Она составляла всего сто девяносто восемь. Хотя отклонение было незначительным и не могло оказать заметного влияния на время прибытия — Моргану стало не по себе.
В тридцати километрах от башни он понял, что ничего сделать нельзя. Хотя аккумулятор должен был иметь большой запас мощности, напряжение на выходе стало падать. Вероятно, это вызвано резкими толчками и повторными запусками двигателя, возможно, повреждены пластины. Независимо от причин ток в двигателях медленно уменьшался, а с ним падала и скорость подъема. Когда Морган доложил показания приборов, на Земле пришли в ужас.
— Боюсь, что вы правы, — чуть не плача сказал Кингсли. — Убавьте скорость до ста. Мы попытаемся оценить ресурс аккумулятора хотя бы ориентировочно.
Остается всего двадцать пять километров — четверть часа даже при этой ничтожной скорости! Если бы Морган умел молиться, он обратился бы к молитве.
— Судя по, темпам падения тока, аккумулятора хватит минут на десять-двадцать. Боюсь, что придется туго.
— Тогда включите свой свет. Если мне не суждено добраться до башни, я хочу хотя бы взглянув на нее.
Ни «Кинте», ни другие орбитальные станции не могли осветить основание башни. Для этого годился только прожектор Шри Канды, направленный вертикально в зенит.
Секунду спустя капсулу пронизал ослепительно яркий луч, исходивший из самого сердца Тапробани. Всего в нескольких метрах от Моргана — так близко, что казалось, он может до них дотянуться, — направляющие ленты, словно полосы света, сближаясь, уходили вверх. Он скользнул по ним взглядом — и увидел...
Всего в двадцати километрах! Минут через десять он должен был явиться туда, подняться сквозь люк этого маленького квадратного строения, сверкающего сейчас в небе, и, словно доисторический Дед Мороз, принести с собою подарки. Хотя он твердо решил отдохнуть и выполнять указания КОРЫ, сделать это было невозможно. У него напряглись все мускулы, словно он мог помочь «пауку» преодолеть эту ничтожную долю пути. Десять километров. Звук двигателей изменился. Морган среагировал мгновенно. Не дожидаясь совета с Земли, он сбавил скорость до пятидесяти километров. Но все равно остается еще десять минут хода, и он в отчаянии подумал, чем ему может грозить асимптотическое сближение. Это был вариант задачи об Ахиллесе и черепахе — если каждый раз, проходя половину пути, он будет вдвое снижать скорость, удастся ли ему достичь башни за конечный промежуток времени? Когда-то он не задумываясь отвечал на такие вопросы, но сейчас слишком устал...
С расстояния в пять километров уже можно было рассмотреть детали конструкции башни — рабочий помост и эфемерную защитную сетку, установленную в качестве подачки общественному мнению.
А потом все это потеряло смысл. За два километра до цели двигатели заглохли намертво. Капсула даже соскользнула на несколько метров вниз, прежде чем Моргая успел пустить в ход тормоза. Однако, к его удивлению, голос Кингсли звучал довольно спокойно.
— Еще не все потеряно. Дайте аккумулятору десять минут отдыха. У него еще остался какой-то запас мощности.
Это были самые долгие десять минут в жизни Моргана. Хотя он мог сократить их, ответив на отчаянные мольбы Максины Дюваль, у него не осталось на разговоры ни капли душевных сил. Он был искренне огорчен, но надеялся, что Максина его поймет и простит.
Правда, он обменялся несколькими фразами с водителем-пилотом Чангом. Тот сообщил, что пленники башни чувствуют себя удовлетворительно и с нетерпением ждут его прибытия. Они по очереди смотрят на него через иллюминатор воздушного шлюза, и им просто не верится, что он, возможно, так и не преодолеет ничтожного расстояния, разделяющего их сейчас. Морган дал аккумулятору лишнюю минуту — на счастье. К его облегчению, двигатели активно включились, и «паук» снова пополз вверх, но в полукилометре от башни снова остановился.
— Еще одна попытка, и все будет нормально, — бодро сказал Кингсли.
Однако на этот раз уверенность друга показалась Моргану несколько вымученной. — Простите за все эти задержки...
— Еще десять минут? — безропотно спросил Морган.
— Боюсь, что да. И примените пол-минутные импульсы с интервалом в минуту. Таким путем из аккумулятора будет извлечено все до последнего эрга. «И из меня тоже», — подумал Морган. Странно, что КОРА так долго молчит...
Поглощенный мыслями о «пауке», он совершенно пренебрег собой, начисто забыв о тонизирующих таблетках и о фляжке с фруктовым соком. Приняв дозу того и другого, он почувствовал себя гораздо лучше и теперь мечтал об одном — как бы передать свои лишние калории умирающему аккумулятору. Последнее усилие. Неудача немыслима, ведь он так близок к цели! Судьба не может быть настолько несправедливой — ведь осталась какая-то сотня метров...
Однако сколько самолетов, благополучно перелетев океан, врезалось в землю у самой посадочной полосы? Сколько раз отказывали механизм или мышцы, когда оставалось преодолеть последние километры? Так по какому праву ждет он иной судьбы?
Капсула рывками поднималась вверх, словно издыхающий зверь в поисках последнего прибежища. Когда аккумулятор окончательно иссяк, Моргану показалось, что основание башни заполнило собою полнеба. Но до нее все еще оставалось двадцать метров.
Когда он превысил отметку 500 километров и продолжал двигаться, не сбавляя скорости, пришло поздравление с Земли.
— Кстати, — сказал ему Кингсли, — хранитель Риханского заповедника сообщил о крушении какого-то самолета. Мы его успокоили. Если найдем воронку, то сможем преподнести вам небольшой сувенир. Но Морган не проявил ни малейшего желания снова увидеть проклятый аккумулятор. Вот если они найдут рулетку — но это совершенно безнадежно... Первый дурной признак появился, когда до цели оставалось пятьдесят пять километров. К этому моменту скорость подъема должна была превысить двести километров в час. Она составляла всего сто девяносто восемь. Хотя отклонение было незначительным и не могло оказать заметного влияния на время прибытия — Моргану стало не по себе.
В тридцати километрах от башни он понял, что ничего сделать нельзя. Хотя аккумулятор должен был иметь большой запас мощности, напряжение на выходе стало падать. Вероятно, это вызвано резкими толчками и повторными запусками двигателя, возможно, повреждены пластины. Независимо от причин ток в двигателях медленно уменьшался, а с ним падала и скорость подъема. Когда Морган доложил показания приборов, на Земле пришли в ужас.
— Боюсь, что вы правы, — чуть не плача сказал Кингсли. — Убавьте скорость до ста. Мы попытаемся оценить ресурс аккумулятора хотя бы ориентировочно.
Остается всего двадцать пять километров — четверть часа даже при этой ничтожной скорости! Если бы Морган умел молиться, он обратился бы к молитве.
— Судя по, темпам падения тока, аккумулятора хватит минут на десять-двадцать. Боюсь, что придется туго.
— Тогда включите свой свет. Если мне не суждено добраться до башни, я хочу хотя бы взглянув на нее.
Ни «Кинте», ни другие орбитальные станции не могли осветить основание башни. Для этого годился только прожектор Шри Канды, направленный вертикально в зенит.
Секунду спустя капсулу пронизал ослепительно яркий луч, исходивший из самого сердца Тапробани. Всего в нескольких метрах от Моргана — так близко, что казалось, он может до них дотянуться, — направляющие ленты, словно полосы света, сближаясь, уходили вверх. Он скользнул по ним взглядом — и увидел...
Всего в двадцати километрах! Минут через десять он должен был явиться туда, подняться сквозь люк этого маленького квадратного строения, сверкающего сейчас в небе, и, словно доисторический Дед Мороз, принести с собою подарки. Хотя он твердо решил отдохнуть и выполнять указания КОРЫ, сделать это было невозможно. У него напряглись все мускулы, словно он мог помочь «пауку» преодолеть эту ничтожную долю пути. Десять километров. Звук двигателей изменился. Морган среагировал мгновенно. Не дожидаясь совета с Земли, он сбавил скорость до пятидесяти километров. Но все равно остается еще десять минут хода, и он в отчаянии подумал, чем ему может грозить асимптотическое сближение. Это был вариант задачи об Ахиллесе и черепахе — если каждый раз, проходя половину пути, он будет вдвое снижать скорость, удастся ли ему достичь башни за конечный промежуток времени? Когда-то он не задумываясь отвечал на такие вопросы, но сейчас слишком устал...
С расстояния в пять километров уже можно было рассмотреть детали конструкции башни — рабочий помост и эфемерную защитную сетку, установленную в качестве подачки общественному мнению.
А потом все это потеряло смысл. За два километра до цели двигатели заглохли намертво. Капсула даже соскользнула на несколько метров вниз, прежде чем Моргая успел пустить в ход тормоза. Однако, к его удивлению, голос Кингсли звучал довольно спокойно.
— Еще не все потеряно. Дайте аккумулятору десять минут отдыха. У него еще остался какой-то запас мощности.
Это были самые долгие десять минут в жизни Моргана. Хотя он мог сократить их, ответив на отчаянные мольбы Максины Дюваль, у него не осталось на разговоры ни капли душевных сил. Он был искренне огорчен, но надеялся, что Максина его поймет и простит.
Правда, он обменялся несколькими фразами с водителем-пилотом Чангом. Тот сообщил, что пленники башни чувствуют себя удовлетворительно и с нетерпением ждут его прибытия. Они по очереди смотрят на него через иллюминатор воздушного шлюза, и им просто не верится, что он, возможно, так и не преодолеет ничтожного расстояния, разделяющего их сейчас. Морган дал аккумулятору лишнюю минуту — на счастье. К его облегчению, двигатели активно включились, и «паук» снова пополз вверх, но в полукилометре от башни снова остановился.
— Еще одна попытка, и все будет нормально, — бодро сказал Кингсли.
Однако на этот раз уверенность друга показалась Моргану несколько вымученной. — Простите за все эти задержки...
— Еще десять минут? — безропотно спросил Морган.
— Боюсь, что да. И примените пол-минутные импульсы с интервалом в минуту. Таким путем из аккумулятора будет извлечено все до последнего эрга. «И из меня тоже», — подумал Морган. Странно, что КОРА так долго молчит...
Поглощенный мыслями о «пауке», он совершенно пренебрег собой, начисто забыв о тонизирующих таблетках и о фляжке с фруктовым соком. Приняв дозу того и другого, он почувствовал себя гораздо лучше и теперь мечтал об одном — как бы передать свои лишние калории умирающему аккумулятору. Последнее усилие. Неудача немыслима, ведь он так близок к цели! Судьба не может быть настолько несправедливой — ведь осталась какая-то сотня метров...
Однако сколько самолетов, благополучно перелетев океан, врезалось в землю у самой посадочной полосы? Сколько раз отказывали механизм или мышцы, когда оставалось преодолеть последние километры? Так по какому праву ждет он иной судьбы?
Капсула рывками поднималась вверх, словно издыхающий зверь в поисках последнего прибежища. Когда аккумулятор окончательно иссяк, Моргану показалось, что основание башни заполнило собою полнеба. Но до нее все еще оставалось двадцать метров.
Глава 49
Теория относительности
К чести Моргана, в тот отчаянный, безысходный миг, когда иссякли последние остатки энергии, он смирился со своей участью. Лишь спустя несколько минут его осенило, что стоит отпустить тормоза — и уже через три — часа он будет спокойно спать в постели. Никто не поставит ему в вину неудачу экспедиции — он сделал все, что было в человеческих силах. Некоторое время он с яростью смотрел на недосягаемый квадрат, осененный тенью «паука». В голове вихрем проносились планы, один безумнее другого. Если бы, например, с ним была его верная рулетка... Все равно он никак не смог бы забросить ее в башню. Если бы у несчастных был скафандр, кто-нибудь мог спустить к нему канат — но все скафандры сгорели вместе с транспортером. Конечно, если бы это была теледрама, а не живая жизнь, какой-нибудь герой или, еще лучше, героиня, мог благородно выйти из воздушного шлюза, бросить канат и, используя те пятнадцать секунд, в течение которых у человека, очутившегося в вакууме, еще продолжает действовать сознание, спасти остальных. О мере отчаяния Моргана можно судить по тому, что он какую-то долю секунды обдумывал даже эту возможность. С того времени, как «паук» признал себя побежденным в битве с силой тяжести, и до того, как Морган окончательно смирился с мыслью, что сделать больше ничего нельзя, прошло, вероятно, менее минуты. Потом Уоррен Кингсли задал ему вопрос, который в такой момент показался раздражающе-нелепым.
— Повторите еще раз дистанцию, Ван. Скажите точно, сколько вам осталось до башни.
— Какая разница? Допустим, световой год.
Земля на короткое время умолкла, потом Кингсли заговорил с ним тоном, каким обращаются к маленькому ребенку или тяжело больному старику.
— Разница огромная. Вы, кажется, упоминали о двадцати метрах?
— Да, что-то около того.
Невероятно, однако несомненно. Уоррен с облегчением вздохнул. В его голосе даже прозвучала радость:
— А я-то все эти годы воображал, будто вы действительно Главный инженер проекта. Предположим, что это ровно двадцать метров... Восторженный вопль Моргана прервал его на полуслове.
— Ну и болван же я! Передайте Сессуи, что я состыкуюсь через... через пятнадцать минут.
— Через четырнадцать с половиной, если вы верно определили расстояние.
И ничто в мире вас не остановит.
Утверждение спорное, и Морган предпочел бы, чтобы Кингсли его не делал. Стыковочные механизмы иногда все же отказывают. А данную систему вообще никто еще не испытывал.
Провал памяти не особенно его смутил. В конце концов в состоянии сильного стресса человек может забыть номер своего телефона и даже дату рождения. А фактор, который теперь приобрел решающее значение, был до сих пор столь незначительным, что им можно было полностью пренебречь. Итак, все это вопрос относительности. Он не мог добраться до башни, но башня могла приблизиться к нему — со своей непреложной скоростью два километра в день.
— Повторите еще раз дистанцию, Ван. Скажите точно, сколько вам осталось до башни.
— Какая разница? Допустим, световой год.
Земля на короткое время умолкла, потом Кингсли заговорил с ним тоном, каким обращаются к маленькому ребенку или тяжело больному старику.
— Разница огромная. Вы, кажется, упоминали о двадцати метрах?
— Да, что-то около того.
Невероятно, однако несомненно. Уоррен с облегчением вздохнул. В его голосе даже прозвучала радость:
— А я-то все эти годы воображал, будто вы действительно Главный инженер проекта. Предположим, что это ровно двадцать метров... Восторженный вопль Моргана прервал его на полуслове.
— Ну и болван же я! Передайте Сессуи, что я состыкуюсь через... через пятнадцать минут.
— Через четырнадцать с половиной, если вы верно определили расстояние.
И ничто в мире вас не остановит.
Утверждение спорное, и Морган предпочел бы, чтобы Кингсли его не делал. Стыковочные механизмы иногда все же отказывают. А данную систему вообще никто еще не испытывал.
Провал памяти не особенно его смутил. В конце концов в состоянии сильного стресса человек может забыть номер своего телефона и даже дату рождения. А фактор, который теперь приобрел решающее значение, был до сих пор столь незначительным, что им можно было полностью пренебречь. Итак, все это вопрос относительности. Он не мог добраться до башни, но башня могла приблизиться к нему — со своей непреложной скоростью два километра в день.
Глава 50
Стыковка
Когда собирали самую легкую часть башни, скорость ее движения составляла тридцать километров в день. Теперь, когда на орбите завершалось строительство самой тяжелой ее части, скорость спуска снизилась до двух километров. Этого вполне достаточно — у Моргана хватит времени проверить сносность стыковочных механизмов и мысленно прорепетировать свои действия за те ответственные секунды, которые отделяют завершение стыковки от момента, когда он отпустит тормоза «паука». Если слишком долго держать «паука» на тормозах, капсула вступит в неравную борьбу с движущимися мегатоннами башни. Это были долгие, но спокойные пятнадцать минут — Морган надеялся, что они утихомирят КОРУ. Под конец все, казалось, пошло очень быстро, и в последний момент, когда на него начала опускаться тяжелая крыша, он почувствовал себя муравьем, которого вот-вот раздавит мощный пресс. Секунду основание башни находилось еще в нескольких метрах, спустя мгновение он ощутил и услышал толчок в стыковочном механизме. Потом, словно сигнал победы, на индикаторной панели вспыхнула надпись «Стыковка завершена». Еще десять секунд телескопические элементы будут поглощать энергию удара. Морган выждал половину этого времени и осторожно отпустил тормоза. Он был готов мгновенно зажать их снова, если «паук» начнет падать, но индикаторы говорили правду: башня и капсула надежно состыкованы. Остается подняться на несколько ступенек, и цель достигнута. После доклада ликующим слушателям на станциях «Земля» и «Центральная» он сел перевести дух и вспомнил, что уже однажды побывал здесь. Двенадцать лет назад на расстоянии 36 тысяч километров отсюда. Тогда, после операции, которую за неимением лучшего термина назвали «закладкой первого камня», в «Фундаменте» состоялся небольшой банкет с шампанским из тюбиков и множеством тостов. Отмечалось не только завершение строительства первой части башни. Это была та ее часть, которая в конце концов достигнет Земли. Морган вспомнил, что даже его старый недруг, сенатор Коллинз, в добродушной, хотя и несколько язвительной, речи пожелал ему успеха. А уж теперь гораздо больше оснований для торжества.
До Моргана уже доносился слабый приветственный стук с той стороны воздушного шлюза. Он расстегнул ремень безопасности, взобрался на кресло и начал подниматься по лестнице. Крышка верхнего люка оказала слабое сопротивление, словно ополчившиеся против него силы предприняли последнюю попытку его остановить. Потом он услышал короткий свист — это выравнивалось давление. Круглая плита опустилась, и нетерпеливые руки втащили его в башню. Вдохнув зловонный воздух, он удивился, что люди еще живы. Если бы его экспедиция не удалась, вторая спасательная команда явилась бы слишком поздно.
Пустую мрачную камеру освещали тусклые лампочки с питанием от солнечных панелей — эти элементы свыше десятилетия терпеливо улавливали солнечный свет на случай чрезвычайных обстоятельств, которые наконец наступили. Перед Морганом предстала сцена из времен стародавних войн — бездомные беженцы из разрушенного города укрылись в бомбоубежище с немногочисленными жалкими пожитками, которые им удалось спасти. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из беженцев в те далекие времена имел при себе сумки с надписями: «Корпорация лунных отелей», «Собственность Республики Марс» или вездесущее «Можно/нельзя хранить в вакууме». Вряд ли они были бы так обрадованы: даже те, кто для экономии кислорода лежал на полу, улыбались и махали рукой. Не успел Морган ответить на приветствия, как у него подкосились ноги и потемнело в глазах. Он ни разу в жизни не падал в обморок и, когда струя холодного кислорода привела его в себя, прежде всего страшно смутился. Открыв глаза, он увидел, что над ним склоняются какие-то фигуры в масках. Сначала он решил, что попал в больницу, но потом зрение и мозг адаптировались. Пока он лежал здесь, очевидно, распаковали привезенный им драгоценный груз. Маски были молекулярными фильтрами: они задерживали углекислый газ, но пропускали кислород. Простые в применении, но бесконечно сложные технически, они позволяли человеку жить в атмосфере, где он иначе мгновенно бы задохнулся. Правда, дышать сквозь них было немного труднее обычного, но природа никогда ничего не дает даром, а уж эта плата совсем невысока. Нетвердо держась на ногах, но отказываясь от помощи, Морган поднялся и с некоторым опозданием был представлен спасенным. Его беспокоило одно: не произнесла ли КОРА одну из своих заученных речей? Ему не хотелось поднимать этот вопрос, но все же...
— От имени всех присутствующих, — сказал профессор Сессуи глубоко искренне, но явно чувствуя себя неловко, ибо никогда не отличался вежливостью, — я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Мы обязаны вам жизнью.
Любой логичный ответ неизбежно отдавал бы ложной скромностью, и Морган, сделав вид, будто не может натянуть маску, пробормотал что-то невнятное. Он хотел выяснить, все ли разгружено, но тут профессор Сессуи озабоченно проговорил:
— Мне очень жаль, но стула вам предложить не могу. Вот лучшее, что у нас есть, — он указал на пару пустых ящиков. — Вам действительно не следует волноваться.
Фраза была знакомой — значит, КОРА все-таки говорила. Наступила несколько принужденная пауза — Морган отметил про себя этот факт, остальные поняли, что он это понял, а он, в свою очередь, понял это. Он сделал несколько глубоких вздохов — поразительно, как быстро привыкаешь к этим маскам, — и уселся на предложенный ящик. «Ни за что не упаду больше в обморок, — с мрачной решимостью сказал он себе. — Надо сделать свое дело и как можно скорее отсюда убираться. По возможности до новых заявлений КОРЫ».
— Этот уплотнитель, — сказал он, указывая на самый маленький из привезенных контейнеров, — ликвидирует утечку. Разбрызгайте его вокруг сальников воздушного шлюза. Он затвердевает за несколько секунд. Пользуйтесь кислородом только в случае нужды — он может вам понадобиться для сна. Вот маски-фильтры на каждого и еще несколько запасных. Кроме того, продовольствие и вода на три дня — это более чем достаточно. Завтра здесь будет транспортер со станции «10-К». Ну а что касается аптечки, то, надеюсь, она вам не понадобится.
Он замолк, чтобы отдышаться — говорить через маску-фильтр не очень удобно, к тому же он все больше ощущал потребность экономить силы. Люди Сессуи теперь не пропадут, а ему остается сделать только одно — и чем скорее, тем лучше.
Повернувшись к водителю Чангу, он сказал:
— Пожалуйста, помогите мне надеть скафандр. Я хочу проверить состояние ленты.
— Но ваш скафандр рассчитан всего на полчаса автономной работы!
— Мне нужно десять минут — максимум пятнадцать.
— Доктор Морган, но никому не разрешается выходить в космос без запасного ранца. Конечно, за исключением аварийной обстановки. Морган устало улыбнулся. Чанг прав, непосредственная опасность миновала. Но судить о том, что такое аварийная обстановка — прерогатива Главного инженера.
— Я хочу осмотреть повреждения и проверить ленту. Будет досадно, если люди со станции «10-К» из-за какого-то непредвиденного препятствия не смогут до вас добраться.
Чанг был явно не в восторге (интересно, что все-таки наболтала эта сплетница КОРА?), но спорить не стал и вслед за Морганом отправился в северный шлюз.
Перед тем, как опустить смотровое стекло шлема, Морган спросил:
— Много у вас хлопот с профессором?
Чанг покачал головой.
— По-моему, углекислый газ его утихомирил. А если он начнет снова — нас шестеро против одного. Хотя я и не уверен в его студентах. Некоторые такие же психи, как он, посмотрите на ту девицу, которая пишет в углу. Она уверена, что Солнце то ли угасает, то ли взрывается, и хочет перед смертью предупредить человечество. Не знаю, какой от этого прок. Лично я предпочел бы ничего не знать.
Морган невольно улыбнулся. Среди студентов Сессуи нет ненормальных. Возможно, они эксцентричны, но все без исключения талантливы, иначе они бы с ним не работали. Когда-нибудь он поближе с ними познакомится, но для этого надо, чтобы все они вернулись на Землю — каждый своим путем.
— Я хочу быстро обойти башню, — сказал он, — и учесть все повреждения для доклада на «Центральную». Это займет не больше десяти минут. Водитель-пилот Чанг молча закрыл внутреннюю крышку воздушного шлюза.
До Моргана уже доносился слабый приветственный стук с той стороны воздушного шлюза. Он расстегнул ремень безопасности, взобрался на кресло и начал подниматься по лестнице. Крышка верхнего люка оказала слабое сопротивление, словно ополчившиеся против него силы предприняли последнюю попытку его остановить. Потом он услышал короткий свист — это выравнивалось давление. Круглая плита опустилась, и нетерпеливые руки втащили его в башню. Вдохнув зловонный воздух, он удивился, что люди еще живы. Если бы его экспедиция не удалась, вторая спасательная команда явилась бы слишком поздно.
Пустую мрачную камеру освещали тусклые лампочки с питанием от солнечных панелей — эти элементы свыше десятилетия терпеливо улавливали солнечный свет на случай чрезвычайных обстоятельств, которые наконец наступили. Перед Морганом предстала сцена из времен стародавних войн — бездомные беженцы из разрушенного города укрылись в бомбоубежище с немногочисленными жалкими пожитками, которые им удалось спасти. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из беженцев в те далекие времена имел при себе сумки с надписями: «Корпорация лунных отелей», «Собственность Республики Марс» или вездесущее «Можно/нельзя хранить в вакууме». Вряд ли они были бы так обрадованы: даже те, кто для экономии кислорода лежал на полу, улыбались и махали рукой. Не успел Морган ответить на приветствия, как у него подкосились ноги и потемнело в глазах. Он ни разу в жизни не падал в обморок и, когда струя холодного кислорода привела его в себя, прежде всего страшно смутился. Открыв глаза, он увидел, что над ним склоняются какие-то фигуры в масках. Сначала он решил, что попал в больницу, но потом зрение и мозг адаптировались. Пока он лежал здесь, очевидно, распаковали привезенный им драгоценный груз. Маски были молекулярными фильтрами: они задерживали углекислый газ, но пропускали кислород. Простые в применении, но бесконечно сложные технически, они позволяли человеку жить в атмосфере, где он иначе мгновенно бы задохнулся. Правда, дышать сквозь них было немного труднее обычного, но природа никогда ничего не дает даром, а уж эта плата совсем невысока. Нетвердо держась на ногах, но отказываясь от помощи, Морган поднялся и с некоторым опозданием был представлен спасенным. Его беспокоило одно: не произнесла ли КОРА одну из своих заученных речей? Ему не хотелось поднимать этот вопрос, но все же...
— От имени всех присутствующих, — сказал профессор Сессуи глубоко искренне, но явно чувствуя себя неловко, ибо никогда не отличался вежливостью, — я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Мы обязаны вам жизнью.
Любой логичный ответ неизбежно отдавал бы ложной скромностью, и Морган, сделав вид, будто не может натянуть маску, пробормотал что-то невнятное. Он хотел выяснить, все ли разгружено, но тут профессор Сессуи озабоченно проговорил:
— Мне очень жаль, но стула вам предложить не могу. Вот лучшее, что у нас есть, — он указал на пару пустых ящиков. — Вам действительно не следует волноваться.
Фраза была знакомой — значит, КОРА все-таки говорила. Наступила несколько принужденная пауза — Морган отметил про себя этот факт, остальные поняли, что он это понял, а он, в свою очередь, понял это. Он сделал несколько глубоких вздохов — поразительно, как быстро привыкаешь к этим маскам, — и уселся на предложенный ящик. «Ни за что не упаду больше в обморок, — с мрачной решимостью сказал он себе. — Надо сделать свое дело и как можно скорее отсюда убираться. По возможности до новых заявлений КОРЫ».
— Этот уплотнитель, — сказал он, указывая на самый маленький из привезенных контейнеров, — ликвидирует утечку. Разбрызгайте его вокруг сальников воздушного шлюза. Он затвердевает за несколько секунд. Пользуйтесь кислородом только в случае нужды — он может вам понадобиться для сна. Вот маски-фильтры на каждого и еще несколько запасных. Кроме того, продовольствие и вода на три дня — это более чем достаточно. Завтра здесь будет транспортер со станции «10-К». Ну а что касается аптечки, то, надеюсь, она вам не понадобится.
Он замолк, чтобы отдышаться — говорить через маску-фильтр не очень удобно, к тому же он все больше ощущал потребность экономить силы. Люди Сессуи теперь не пропадут, а ему остается сделать только одно — и чем скорее, тем лучше.
Повернувшись к водителю Чангу, он сказал:
— Пожалуйста, помогите мне надеть скафандр. Я хочу проверить состояние ленты.
— Но ваш скафандр рассчитан всего на полчаса автономной работы!
— Мне нужно десять минут — максимум пятнадцать.
— Доктор Морган, но никому не разрешается выходить в космос без запасного ранца. Конечно, за исключением аварийной обстановки. Морган устало улыбнулся. Чанг прав, непосредственная опасность миновала. Но судить о том, что такое аварийная обстановка — прерогатива Главного инженера.
— Я хочу осмотреть повреждения и проверить ленту. Будет досадно, если люди со станции «10-К» из-за какого-то непредвиденного препятствия не смогут до вас добраться.
Чанг был явно не в восторге (интересно, что все-таки наболтала эта сплетница КОРА?), но спорить не стал и вслед за Морганом отправился в северный шлюз.
Перед тем, как опустить смотровое стекло шлема, Морган спросил:
— Много у вас хлопот с профессором?
Чанг покачал головой.
— По-моему, углекислый газ его утихомирил. А если он начнет снова — нас шестеро против одного. Хотя я и не уверен в его студентах. Некоторые такие же психи, как он, посмотрите на ту девицу, которая пишет в углу. Она уверена, что Солнце то ли угасает, то ли взрывается, и хочет перед смертью предупредить человечество. Не знаю, какой от этого прок. Лично я предпочел бы ничего не знать.
Морган невольно улыбнулся. Среди студентов Сессуи нет ненормальных. Возможно, они эксцентричны, но все без исключения талантливы, иначе они бы с ним не работали. Когда-нибудь он поближе с ними познакомится, но для этого надо, чтобы все они вернулись на Землю — каждый своим путем.
— Я хочу быстро обойти башню, — сказал он, — и учесть все повреждения для доклада на «Центральную». Это займет не больше десяти минут. Водитель-пилот Чанг молча закрыл внутреннюю крышку воздушного шлюза.
Глава 51
Вид с балкона
Внешняя дверь северного воздушного шлюза легко открылась, впустив прямоугольник непроницаемой тьмы, перечеркнутый горизонтальной огненной линией защитного поручня, который сверкал в луче прожектора, нацеленного в зенит с далекой горы внизу. Морган сделал глубокий вдох, он чувствовал себя прекрасно. Потом махнул рукой Чангу, смотревшему через иллюминатор внутренней двери, и вышел.
Рабочий помост, окружавший «Фундамент», представлял собой металлическую решетку шириной в два метра, а за ним еще на тридцать метров тянулась защитная сетка. Та часть «Фундамента», которая была видна Моргану, за долгие годы терпеливого ожидания нисколько не пострадала. Он начал обход башни, заслоняя глаза от ослепительного блеска, исходившего снизу. Боковое освещение подчеркивало малейшие выпуклости и изъяны поверхности, которая уходила ввысь, как дорога к звездам... Как и думал Морган, взрыв на той стороне не причинил здесь никакого ущерба, для этого потребовалась бы самая настоящая атомная бомба. Держась рядом с отвесной гранью башни, Морган медленно пошел к западу. Огибая угол, он оглянулся на открытую дверь воздушного шлюза, потом смело двинулся вперед, вдоль ровной глухой стены западной грани. Его охватила странная смесь душевного подъема и страха. Ничего подобного он не ощущал с тех пор, как научился плавать и в первый раз оказался на глубоком месте, где под ногами не было дна. Хотя он был уверен, что опасности нет, она все равно может где-то его подстерегать. Он остро ощущал присутствие КОРЫ, затаившейся в ожидании подходящего момента. Однако он не привык бросать работу неоконченной.
Западная грань ничем не отличалась от северной — разве что отсутствием воздушного шлюза. Здесь тоже не было повреждений. Подавляя желание спешить — ведь он провел снаружи всего-навсего три минуты, — Морган приблизился к следующему углу. Еще не успев его обогнуть, он понял, что не сможет закончить намеченный обход. Рабочий помост искореженным языком металла свисал в бездну. От защитной сетки вообще не осталось следа — ее, очевидно, сорвал падающий транспортер. Не надо испытывать судьбу, сказал себе Моргай, однако все же заглянул за угол, держась за изуродованный остаток защитного поручня. У стены застряло довольно много обломков, но не было ничего такого, что несколько человек с газовыми резаками не смогли бы устранить за несколько часов. Морган подробно описал все Чангу по радио, водитель-пилот облегченно вздохнул и стал уговаривать его как можно скорее возвращаться.
— Не беспокойтесь, — отвечал Морган. — У меня остается еще десять минут, а пройти надо тридцать метров. Мне хватит даже того воздуха, что есть у меня в легких.
Однако он не собирался ставить такой эксперимент. Для одной ночи волнений вполне достаточно. Более чем достаточно, если верить КОРЕ. Отныне он будет беспрекословно выполнять все ее приказы. Вернувшись к открытой двери воздушного шлюза, он несколько секунд постоял возле защитного поручня, купаясь в фонтане света, бьющего с далекой вершины Шри Канды. Его тело отбрасывало гигантски длинную тень прямо вдоль стены башни, вертикально вверх к звездам. Эта тень, вероятно, простирается на много тысяч километров, и Моргану пришло в голову, что она может даже коснуться транспортера, который сейчас быстро падает со станции «10-К». Если помахать руками, спасатели увидят его сигналы, и он сможет поговорить с ними по азбуке Морзе.
Эта забавная мысль породила другую, более серьезную. Не лучше ли подождать здесь вместе с остальными и не рисковать, возвращаясь на Землю в «пауке»? Но подъем на «Центральную», где имеются хорошие врачи, займет целую неделю. Это неразумно — ведь на Шри Канду он вернется меньше чем за три часа.
Пора возвращаться — воздуха остается мало, а смотреть больше не на что. Какая жестокая ирония, если подумать о потрясающих видах, которые обычно открываются отсюда и днем и ночью. Однако сейчас и планета внизу, и небо над головой не видны из-за ослепительного луча со Шри Канды, Морган стоит в узком столбе света, окруженном непроницаемой тьмой. Трудно поверить, что он в космосе, хотя бы из-за ощущения веса. Морган чувствовал себя в такой же безопасности, как если бы стоял на самой горе, а не на высоте шестисот километров. Вот мысль, которой нужно насладиться и увезти с собой на Землю. Он погладил неподатливую поверхность башни, которая по сравнению с ним была во много раз огромнее, чем слон по сравнению с амебой. Но амеба никогда не сможет придумать слона — а тем более его создать.
— Через год увидимся на Земле, — прошептал Морган и медленно закрыл за собой дверь.
Рабочий помост, окружавший «Фундамент», представлял собой металлическую решетку шириной в два метра, а за ним еще на тридцать метров тянулась защитная сетка. Та часть «Фундамента», которая была видна Моргану, за долгие годы терпеливого ожидания нисколько не пострадала. Он начал обход башни, заслоняя глаза от ослепительного блеска, исходившего снизу. Боковое освещение подчеркивало малейшие выпуклости и изъяны поверхности, которая уходила ввысь, как дорога к звездам... Как и думал Морган, взрыв на той стороне не причинил здесь никакого ущерба, для этого потребовалась бы самая настоящая атомная бомба. Держась рядом с отвесной гранью башни, Морган медленно пошел к западу. Огибая угол, он оглянулся на открытую дверь воздушного шлюза, потом смело двинулся вперед, вдоль ровной глухой стены западной грани. Его охватила странная смесь душевного подъема и страха. Ничего подобного он не ощущал с тех пор, как научился плавать и в первый раз оказался на глубоком месте, где под ногами не было дна. Хотя он был уверен, что опасности нет, она все равно может где-то его подстерегать. Он остро ощущал присутствие КОРЫ, затаившейся в ожидании подходящего момента. Однако он не привык бросать работу неоконченной.
Западная грань ничем не отличалась от северной — разве что отсутствием воздушного шлюза. Здесь тоже не было повреждений. Подавляя желание спешить — ведь он провел снаружи всего-навсего три минуты, — Морган приблизился к следующему углу. Еще не успев его обогнуть, он понял, что не сможет закончить намеченный обход. Рабочий помост искореженным языком металла свисал в бездну. От защитной сетки вообще не осталось следа — ее, очевидно, сорвал падающий транспортер. Не надо испытывать судьбу, сказал себе Моргай, однако все же заглянул за угол, держась за изуродованный остаток защитного поручня. У стены застряло довольно много обломков, но не было ничего такого, что несколько человек с газовыми резаками не смогли бы устранить за несколько часов. Морган подробно описал все Чангу по радио, водитель-пилот облегченно вздохнул и стал уговаривать его как можно скорее возвращаться.
— Не беспокойтесь, — отвечал Морган. — У меня остается еще десять минут, а пройти надо тридцать метров. Мне хватит даже того воздуха, что есть у меня в легких.
Однако он не собирался ставить такой эксперимент. Для одной ночи волнений вполне достаточно. Более чем достаточно, если верить КОРЕ. Отныне он будет беспрекословно выполнять все ее приказы. Вернувшись к открытой двери воздушного шлюза, он несколько секунд постоял возле защитного поручня, купаясь в фонтане света, бьющего с далекой вершины Шри Канды. Его тело отбрасывало гигантски длинную тень прямо вдоль стены башни, вертикально вверх к звездам. Эта тень, вероятно, простирается на много тысяч километров, и Моргану пришло в голову, что она может даже коснуться транспортера, который сейчас быстро падает со станции «10-К». Если помахать руками, спасатели увидят его сигналы, и он сможет поговорить с ними по азбуке Морзе.
Эта забавная мысль породила другую, более серьезную. Не лучше ли подождать здесь вместе с остальными и не рисковать, возвращаясь на Землю в «пауке»? Но подъем на «Центральную», где имеются хорошие врачи, займет целую неделю. Это неразумно — ведь на Шри Канду он вернется меньше чем за три часа.
Пора возвращаться — воздуха остается мало, а смотреть больше не на что. Какая жестокая ирония, если подумать о потрясающих видах, которые обычно открываются отсюда и днем и ночью. Однако сейчас и планета внизу, и небо над головой не видны из-за ослепительного луча со Шри Канды, Морган стоит в узком столбе света, окруженном непроницаемой тьмой. Трудно поверить, что он в космосе, хотя бы из-за ощущения веса. Морган чувствовал себя в такой же безопасности, как если бы стоял на самой горе, а не на высоте шестисот километров. Вот мысль, которой нужно насладиться и увезти с собой на Землю. Он погладил неподатливую поверхность башни, которая по сравнению с ним была во много раз огромнее, чем слон по сравнению с амебой. Но амеба никогда не сможет придумать слона — а тем более его создать.
— Через год увидимся на Земле, — прошептал Морган и медленно закрыл за собой дверь.
Глава 52
Последний рассвет
Морган пробыл в «Фундаменте» всего пять минут — обмениваться любезностями было некогда, к тому же он не хотел зря расходовать драгоценный кислород, который с таким трудом сюда доставил. Он пожал всем руки и забрался в кабину «паука».
Как приятно снова дышать без маски, еще приятнее сознавать, что экспедиция завершилась успешно и не пройдет трех часов, как он вернется на Землю. Правда, после всех усилий, которые потребовались, чтобы добраться до башни, ему не очень хотелось вновь покоряться силе тяжести, хотя теперь она понесет его домой. Но все-таки он освободил стыковочные замки и начал движение вниз, на несколько секунд сделавшись невесомым. Когда индикатор скорости показал триста километров в час, вступила в действие автоматическая тормозная система, и Морган снова обрел вес. Варварски истощенный аккумулятор теперь заряжался, но, вероятно, поврежден до такой степени, что его остается только выбросить. Зловещая параллель — Морган невольно подумал о своем собственном перенапряженном организме, но гордость и упрямство все еще мешали ему связаться с врачом. Он прибегнет к этому лишь в том случае, если КОРА снова заговорит.
Теперь, когда он быстро падал сквозь мрак, она молчала. Моргана охватило ощущение полного покоя, и он предоставил «пауку» самому позаботиться о себе, пока он наслаждается зрелищем ночного неба. С космических кораблей редко открывается такая необъятная панорама, и мало кто из людей мог в таких великолепных условиях наблюдать звезды. Полярное сияние совершенно погасло, прожектор выключили, и ничто не могло теперь соперничать с блеском созвездий.
Как приятно снова дышать без маски, еще приятнее сознавать, что экспедиция завершилась успешно и не пройдет трех часов, как он вернется на Землю. Правда, после всех усилий, которые потребовались, чтобы добраться до башни, ему не очень хотелось вновь покоряться силе тяжести, хотя теперь она понесет его домой. Но все-таки он освободил стыковочные замки и начал движение вниз, на несколько секунд сделавшись невесомым. Когда индикатор скорости показал триста километров в час, вступила в действие автоматическая тормозная система, и Морган снова обрел вес. Варварски истощенный аккумулятор теперь заряжался, но, вероятно, поврежден до такой степени, что его остается только выбросить. Зловещая параллель — Морган невольно подумал о своем собственном перенапряженном организме, но гордость и упрямство все еще мешали ему связаться с врачом. Он прибегнет к этому лишь в том случае, если КОРА снова заговорит.
Теперь, когда он быстро падал сквозь мрак, она молчала. Моргана охватило ощущение полного покоя, и он предоставил «пауку» самому позаботиться о себе, пока он наслаждается зрелищем ночного неба. С космических кораблей редко открывается такая необъятная панорама, и мало кто из людей мог в таких великолепных условиях наблюдать звезды. Полярное сияние совершенно погасло, прожектор выключили, и ничто не могло теперь соперничать с блеском созвездий.