Страница:
Клайв Льюис
Серебряное кресло
Посвящается Никласу Харди
Глава первая
За школой
Наша история не о школе, так что о ней я скажу немного, тем более что это не слишком приятная тема. Школа была для мальчиков и девочек, и её обычно называли школой смешанного обучения; но если где что и смешалось, так это в головах её начальства. Люди эти считали, что детям надо позволять всё, что им нравится; а как на беду десятку ребят постарше нравилось дразнить и мучить всех остальных. Все мелкие и крупные пакости, которые в обычной школе можно обнаружить и пресечь за месяц, здесь процветали постоянно. Если что-нибудь и выплывало наружу, никого не наказывали. Директор говорил: «Гм, интересный случай», посылал за виновным и долго с ним беседовал. Тот, кто знал, как ему подыграть, становился даже его любимцем.
Поэтому Джил Поул и плакала скучным осенним днём на мокрой тропинке между школой и зарослями кустарника. Она еще не наплакалась, когда из-за угла вышел, насвистывая, мальчик. Руки он держал в карманах и едва не наскочил на неё.
– Смотри, куда идёшь, – сказала Джил.
– Ладно, не заводись, – начал он и тут заметил её лицо. – Что это ты?
У Джил дёргались губы; так бывает, когда вы хотите что-то сказать, но чувствуете, что заплачете, едва откроете рот.
– Ага, значит, опять они, – хмуро произнес мальчик, ещё глубже засовывая руки в карманы.
Джил кивнула. Говорить нужды не было. Оба понимали, о ком речь.
– Послушай, – сказал мальчик, – если мы все станем… – Он хотел сказать ей что-то доброе, но начал, как учитель на уроке, и Джил вскипела (да и как не вскипеть, когда тебе не дали выплакаться).
– Иди-ка отсюда, – сказала она. – Не твоё дело. Тебя не спрашивали. Что же, так и подлизываться к ним, и плясать перед ними?
– Ты что! – воскликнул мальчик. Звали его Юстэс Вред, но вообще-то парень он был неплохой. – Джил! Разве это честно? Разве я сам так делаю? Разве я не вступился за кролика? Разве я выдал Спивинса, хоть меня и били? Разве я…
– Не знаю и знать не хочу, – всхлипнула Джил.
Юстэс понял, что она ещё не отплакалась, и мудро протянул ей мятную конфетку. Себе он тоже положил одну за щеку. Джил понемногу отходила.
– Извини, Вред, – сказала она. – Я не права. Ты очень хороший… в этой четверти.
– Тогда и забудь, какой я был, – сказал Юстэс. – Да, такого гада…
– Вот именно, – сказала Джил.
– Значит, я изменился, по-твоему?
– Не только по-моему, они тоже заметили. Элинор Блекистон слышала, что говорила Адела Пеннифевер в нашей раздевалке. Она говорила: «Что-то Вред отбился от рук. Надо бы им заняться».
Юстэс вздрогнул. Все знали в этой школе, что такое, когда тобой займутся они.
Дети примолкли. С кустов капали капли.
– А правда, что это с тобой? – спросила Джил.
– На каникулах много чего случилось, – загадочно произнёс Юстэс.
– А что?
Юстэс помолчал, потом сказал:
– Слушай, Джил, я думаю, раз тебе худо в нашей школе, ты человек верный.
– И на том спасибо, – отозвалась Джил.
– Но это правда страшный секрет. Джил, а ты сможешь поверить в разные штуки? Ну, в такие, над которыми все бы смеялись?
– Я не пробовала, – сказала Джил. – Наверное, могу.
– Ты поверишь, что я был не в нашем мире… там, снаружи?
– То есть где это?
– Не в словах суть. Ну, там, где звери разговаривают… и всякие чудеса и драконы – в общем, всё, что в сказках. – Вреду было очень трудно объяснить, он даже покраснел.
– А как ты туда попал? – спросила Джил. Почему-то она тоже смутилась.
– Способ тут один – чудо, – тихо сказал Юстэс. – Я был там с двоюродными сестрой и братом. Нас туда водой смыло. А они там и раньше бывали.
Теперь, когда они говорили шёпотом, Джил стало как-то легче верить Юстэсу. Однако страшное подозрение охватило её, и она сказала грозно, как тигрица:
– Если я узнаю, что ты врёшь, я никогда не буду с тобой разговаривать!
– Я не вру, – сказал Юстэс. – Честное слово. Накажи меня… кто хочешь, если я вру. (Мы в своё время говорили: «Накажи меня Бог», но Бог был здесь не в почёте.)
– Ладно, – сказала Джил. – Верю.
– Ты никому не скажешь? – спросил он.
– Ну что ты!
Теперь они оба разволновались. Но Джил посмотрела вокруг, увидела скучное осеннее небо, услышала шелест осенних листьев, подумала обо всей школьной тоске (в этой четверти всего было тринадцать недель, и оставалось еще одиннадцать) и сказала:
– Ах, что толку! Мы-то не там, мы – здесь. И, уж конечно, туда попасть не можем. Или можем?
– Вот я и думаю, – ответил Юстэс. – Когда мы вернулись оттуда, он нам сказал, что брат с сестрой больше туда не попадут. Они уже побывали там три раза. Но он не говорил, что я не могу. Если бы нельзя было, он бы сказал… И я всё думаю…
– …как сделать, чтобы это случилось? – подсказала Джил. – Может, надо начертить на земле круг… и написать в нём таинственные буквы… и стать в него… и сказать волшебные слова?
– Нет, – решил Юстэс после долгого раздумья. – Примерно так и я раньше думал, хотя никогда не делал. Но сейчас я знаю, что все эти круги и слова – просто чушь. Наверное, ему бы это не понравилось. Как будто мы его заставляем, а его можно только просить.
– О ком ты говоришь? – спросила Джил.
– В том месте его зовут Аслан, – ответил Юстэс.
– Какое удивительное имя!
– Сам он ещё удивительней, – торжественно произнёс Юстэс. – Ну, ладно. От просьбы хуже не будет. Встанем рядом, вот так. Вытянем руки вперёд, ладонями вниз – так делали на острове Раманду…
– На каком острове?
– Потом расскажу. Наверное, ему будет приятнее, если мы встанем лицом на восток. Где же здесь восток?..
– Я не знаю, – призналась Джил.
– С девчонками всегда так, – проворчал Юстэс. – Никогда не знают сторон света.
– Ты и сам не знаешь, – сердито сказала Джил.
– Нет, я сейчас скажу, только ты не перебивай. Есть! Восток там, где лавровые кусты. Будешь за мной повторять слова.
– Какие слова? – спросила Джил.
– Которые я скажу, – ответил Юстэс. И он начал: – Аслан, Аслан, Аслан!
– Аслан, Аслан, Аслан, – повторила Джил. Но тут из-за школы донеслось: «Джил Поул? Я знаю, где она. Ревёт за школой. Привести её?»
Джил и Юстэс переглянулись, нырнули в лавровые кусты и начали карабкаться по крутому склону, с завидной быстротой продираясь сквозь заросли. (В этой школе нельзя было научиться математике, французскому или латыни, но всякий умел, если хотел, быстро и тихо убегать от них.) Через минуту-другую они остановились, прислушались и поняли, что за ними гонятся.
– Хоть бы дверь была открыта! – прошептал Юстэс. Джил кивнула. На самом верху склона была каменная стена, а в стене дверь, выходившая на покрытый вереском холм. Дверь никогда не открывали, но когда-то – быть может, один раз – её видели открытой, и все всегда на это надеялись – ведь через неё так легко сбежать с уроков.
Джил и Юстэс, взмокшие и грязные, добрались до стены. Дверь была, как обычно, закрыта.
– Да, толку мало, – сказал Юстэс, дотронулся до ручки и закричал: – Ну и ну! – Ручка повернулась, дверь открылась.
Секунду назад Юстэс и Джил мечтали только о том, чтобы спастись. Но когда дверь и в самом деле открылась, они застыли на месте, ибо увидели совсем не то, что ожидали.
Они думали, что увидят серый, поросший вереском склон, поднимавшийся всё выше в осеннее небо. Вместо этого их ослепило солнце. Оно светило так ярко, словно июльским днем открыли дверь гаража. Капли росы в траве блестели бусинками, и грязное от слёз лицо Джил было теперь освещено. Солнечный свет шёл явно из другого мира. Там росла густая трава – такой зелёной и сочной Джил никогда не видела, сияло голубое небо, что-то мелькало, яркое, как драгоценные камни или огромные бабочки.
Хотя Джил и мечтала о такой стране, сейчас ей стало страшно. Она посмотрела на Юстэса и увидела, что он тоже боится.
– А мы сможем вернуться? Это не опасно? – забеспокоилась Джил.
В этот момент позади раздался злобный голосок.
– Эй, Джил Поул! – прокрякал он. – Мы знаем, что ты там, спускайся! – Это был голос Эдит Джекл. Она была не из них, но из их приспешников и ябед.
– Быстрее! – воскликнул Юстэс. – Давай руку. – И прежде чем Джил поняла, что происходит, он схватил её за руку и подтолкнул в дверь, прочь от школы, от Англии, от нашего мира, в То Место.
Голос Эдит Джекл сразу пропал, как голос по радио, когда его выключают, и сменился совсем другими звуками. Звуки эти издавали пёстрые птицы (это они и мелькали раньше), но напоминали они не птичье пение, а музыку, и такую, которую сразу не поймёшь. Однако, несмотря на это, Джил и Юстэс ощутили, что здесь царит глубочайшая тишина. Воздух был прохладен, и Джил подумала, что они – на вершине горы.
Юстэс по-прежнему держал её за руку. Джил видела деревья, похожие на кедры, но выше. Росли они редко, кустов не было, и видно было далеко, налево и направо. Всюду одно и то же – густая трава, радужно-пёстрые птицы, голубые тени и больше ничего. Прохладный чистый воздух был совершенно тих, лес – пустынен.
Впереди деревьев не было, только небо. Они молча шли вперед, пока Юстэс вдруг не сказал:
– Смотри!
Джил была из тех счастливиц, которые не боятся высоты. Ей даже нравилось стоять на краю пропасти, и она рассердилась, что Юстэс дернул её назад. «Как маленькую», – буркнула она и вырвала руку. Увидев, как он побледнел, она презрительно спросила:
– Что с тобой?
Чтобы показать, какая она смелая, Джил встала совсем на краю, даже ближе, чем ей самой хотелось, и посмотрела вниз.
Тогда она и поняла, что Юстэс побледнел не зря. Она увидела внизу маленькие беленькие комочки, похожие на барашков, но это были облака, огромные, словно горы. Между ними едва виднелось дно пропасти, так далеко, что нельзя было различить, что там, поле или лес, земля или вода, и оттуда до облаков было дальше, чем от облаков до верха.
Джил смотрела вниз и очень хотела отойти на шаг-другой от края, но что подумает Юстэс? Наконец она решила: пусть думает что хочет, она отойдет и никогда не будет смеяться над теми, кто не любит высоты. Однако она попробовала двинуться – и не смогла. Ноги её не слушались. Перед глазами все поплыло.
– Что ты делаешь? – закричал Юстэс. – Отойди, идиотка ненормальная!
Но его голос донёсся до Джил как будто издалека. Она почувствовала, что он вцепился в неё, и стала вырываться. Руки и ноги совсем не слушались. Джил испугалась, голова у неё закружилась, и она не соображала, что делает; но всё же она запомнила на всю жизнь, что вырвалась у Юстэса из рук, а он потерял равновесие и с жутким криком полетел вниз. Потом ей это часто снилось.
Она повернулась и посмотрела. Это был лев.
Глава вторая
Джил получает задание
«Это просто сон, – сказала себе Джил. – Сейчас я проснусь».
Но это был не сон.
«Лучше бы мне никогда не попадать в это страшное место, – подумала она. – Наверное, и Юстэс знал о нём не больше, чем я. А если знал, то не имел права тащить меня сюда. Надо было сперва объяснить, что здесь такое. Я не виновата, что он свалился со скалы. Если бы он не вцепился в меня, все было бы хорошо». Тут она вспомнила его жуткий крик и расплакалась.
Плакать неплохо, пока ты плачешь. Но рано или поздно слёзы кончаются, и тогда надо решать, что же делать. Джил вытерла слёзы и поняла, что ей страшно хочется пить. До сих пор она лежала ничком, а сейчас села. Птицы больше не пели, вокруг стояла тишина, только издалека доносился тихий неумолкающий звук. Она внимательно прислушалась и решила, что это журчит вода.
Джил встала и осмотрелась. Льва нигде не было, но он мог спрятаться за деревьями. Собственно, там могли быть и другие львы. Но пить ей хотелось сильно, она собралась с духом и отправилась искать воду. Она шла крадучись от дерева к дереву, останавливаясь и оглядываясь на каждом шагу.
В лесу было так тихо, что она без труда догадалась, куда идти. Звук становился всё отчетливее, и вскоре Джил вышла на открытую поляну. Чистый, как стекло, ручей бежал сквозь вереск. Когда Джил увидела воду, жажда её усилилась в десять раз, но она не бросилась к ручью. Она застыла как каменная, открыв рот. И было отчего – на берегу ручья лежал лев.
Он лежал, подняв голову и вытянув лапы, как львы на Трафальгарской площади. Джил сразу поняла, что прятаться бесполезно: он взглянул на неё, затем отвёл взгляд, как будто хорошо её знал и невысоко ставил.
«Если я побегу, он сразу догонит меня, – подумала она. – А если подойду, попаду к нему в пасть». В любом случае она не могла сдвинуться с места и не могла отвести от него глаз. Она не знала, долго ли стоит, но ей казалось, что очень долго. Пить хотелось так, что ей уже было всё равно, съест он её или нет, только бы сначала напиться.
– Если хочешь пить, иди и пей.
Это были первые слова, которые она услышала с того времени, как Юстэс говорил с нею на краю пропасти. Она оглянулась, пытаясь сообразить, кто это; и снова раздался голос:
– Если хочешь пить, подойди и пей.
Она вспомнила, что Юстэс рассказывал о говорящих животных, и поняла, что это лев. Во всяком случае, губы у него шевелились, да и голос был не совсем человеческий. Он был глубже, звонче и сильнее – тяжёлый, словно золото, голос. Теперь она боялась не меньше, но страх стал каким-то иным.
– Разве ты не хочешь пить? – спросил лев.
– Ужасно хочу, – призналась Джил.
– Вот и пей, – сказал лев.
– Нельзя ли… не могли бы вы немного отойти, пока я пью? – спросила Джил.
Лев только взглянул на нее и глухо зарычал. Джил посмотрела на него и поняла, что с таким же успехом она просила бы подвинуться гору. Дивное журчание воды сводило её с ума.
– Вы обещаете не… ничего не делать, если я подойду? – спросила Джил.
– Я не даю обещаний, – ответил лев.
Джил так хотелось пить, что, сама того не замечая, она подошла на шаг ближе.
– Вы едите девочек? – спросила она.
– Я проглотил много девочек и мальчиков, мужчин и женщин, королей и императоров, городов и царств, – ответил лев. Он сказал это без хвастовства, сожаления или гнева. Просто сказал.
– Я боюсь подойти, – сказала Джил.
– Тогда ты умрёшь от жажды, – заметил лев.
– Вот ужас! – сказала Джил, делая ещё один шаг вперёд. – Лучше я пойду поищу другой ручей.
– Другого ручья нет, – сказал лев.
Джил и в голову не пришло усомниться в его словах – и вам бы не пришло, если бы вы видели его серьёзный взгляд, – и она решилась. Никогда ещё ей не было так страшно; но она подошла к ручью, опустилась на колени и зачерпнула воду ладонью. Такой прохладной, освежающей воды она в своей жизни не пила, жажду эта вода утолила сразу. Прежде чем пить, она решила удрать от льва, как только напьётся, но тут же поняла, что это опаснее всего. Она встала, не отерев губы, и не двинулась с места.
– Подойди, – сказал лев. И она подошла. Она стояла между передними лапами льва, глядя ему в глаза. Но долго она не могла выдержать и опустила взор.
– Девочка, – сказал лев, – где же мальчик?
– Он упал со скалы, – ответила Джил и добавила: – сэр. – Она не знала, как к нему обращаться, но не прибавить ничего было бы невежливо.
– Как же это случилось?
– Он хотел, чтобы я не упала, сэр.
– А почему ты стояла так близко к краю?
– Я красовалась перед ним, сэр.
– Это очень хороший ответ. Не делай так больше. Сейчас, – и лев показался ей не таким суровым, – сейчас мальчик жив. Я дул на него, и он улетел в Нарнию. Но тебе будет труднее из-за того, что ты натворила.
– Что мне будет труднее, сэр?
– То, ради чего я вызвал вас из вашего мира.
Джил удивилась. «Он меня с кем-то путает», – подумала она, но сказать не посмела, хотя боялась, что из-за этого начнётся ужасная неразбериха.
– Скажи, о чём ты думаешь, девочка, – произнёс лев.
– Я подумала… нет ли здесь ошибки? Понимаете, никто нас не звал. Это мы попросились сюда. Юстэс сказал, что надо кого-то попросить – не знаю кого, – и он нас, может быть, впустит. Мы попросили, и дверь оказалась открытой.
– Вы не воззвали бы ко мне, если бы я не воззвал к вам, – сказал лев.
– Значит, это вы и есть, сэр? – спросила Джил.
– Да. А теперь слушай. Далеко отсюда, в Нарнии, живёт старый король. Он в печали, потому что у него нет наследника. Его единственного сына похитили много лет назад, и никто в Нарнии не знает, где он сейчас и жив ли. Он жив. Я повелеваю тебе искать похищенного принца, пока не найдёшь его и не приведёшь к королю, или не умрёшь в поисках, или не вернёшься в свой собственный мир.
– Простите, а как его найти? – спросила Джил.
– Я тебе скажу, – ответил лев. – Вот знаки, которыми я буду вести тебя. Первый: как только Юстэс окажется в Нарнии, он встретит старого и дорогого друга. Он должен сразу к нему подойти, тогда вам будет много легче. Второй знак: вы должны отправиться из Нарнии на север и добраться до разрушенного города древних великанов. Третий знак: вы увидите надпись на камне и поступите так, как она велит. Четвёртый: вы узнаете принца (если найдёте), потому что он первый в ваших странствиях попросит вас помочь ему ради меня, ради Аслана.
Когда лев кончил, Джил подумала, что надо ответить, и сказала:
– Спасибо большое. Я поняла.
– Девочка, – сказал лев гораздо мягче, чем говорил до сих пор, – возможно, ты и поняла, но не так хорошо, как тебе кажется. Прежде всего это надо запомнить. Повтори мне по порядку все четыре знака.
Джил попробовала и сбилась. Лев поправил её, и она повторяла снова и снова, пока не запомнила как следует. Все это время он был очень терпелив, так что, когда со знаками покончили, Джил набралась храбрости и спросила:
– А как я доберусь до Нарнии?
– Силой моего дыхания, – ответил лев. – Я сдуну тебя на запад мира, как сдунул Юстэса.
– А я успею сообщить ему о первом знаке? Да нет, это не важно… Если он увидит старого друга, он и сам заговорит с ним.
– У тебя мало времени, – сказал лев. – Ступай. Иди впереди меня к краю пропасти.
Джил понимала, что времени нет по её вине. «Если бы я не валяла дурака, – подумала она, – мы с Вредом отправились бы вместе. Тогда он сам услышал бы про знаки». И она пошла к краю скалы. Ей было очень страшно, особенно оттого, что лев шёл не рядом, а позади и ступал совсем тихо, беззвучно.
Прежде чем она подошла к самому краю, лев произнёс:
– Остановись. Сейчас я начну дуть. Главное – помни, помни, помни знаки. Повторяй их по утрам, и перед сном, и ночью, когда проснёшься! Какие бы странные события с тобой ни происходили, не забывай о знаках. И ещё одно: здесь, на горе, я говорил с тобой прямо. В Нарнии так будет не всегда. В горах воздух чист и чист твой разум; когда ты окажешься внизу, воздух уплотнится. Знаки не будут там такими, как ты думаешь. Вот почему важно знать их наизусть и не обольщаться тем, что видишь. Помни знаки и верь в них. Все остальное не важно. А теперь, дочь Евы, прощай…
Голос становился всё тише и совсем исчез. Джил обернулась. К своему изумлению, она обнаружила, что скала уже ярдах в пятидесяти, а лев стал золотым пятном на её краю. Дыхание его было таким мягким, что она и не заметила, когда отделилась от земли. Кругом на сотни метров под ней был только воздух. Плыть было очень приятно. Джил обнаружила, что может лечь на спину или на живот или поворачиваться во все стороны, как в воде. Она неспешно плыла на львином дыхании, ветер не дул, воздух был тёплый. Это совсем не напоминало самолёт – не было ни шума, ни тряски. Если бы Джил летала на воздушном шаре, она бы подумала, что это похоже, только лучше.
Оглянувшись, она впервые поняла, с какой высокой горы слетела, и удивилась, что там нет ни снега, ни льда. «Наверное, тут у них всё по-другому», – решила она и взглянула вниз, но с такой высоты не могла определить, суша под ней или море и быстро ли она летит.
«Ох, а знаки! – воскликнула она. – Повторю-ка их». Она перепугалась, но быстро успокоилась: знаки она помнила. «Ну, и хорошо», – сказала она и легла на воздух, как на диван, вздохнув с облегчением.
«Ах ты, да я спала. Вот смешно! – подумала она немного погодя. – Наверное, никто ещё не спал в небе. Хотя нет, Юстэс мог спать, он же летел недавно. Посмотрю-ка я вниз».
Небо под ней было похоже на большой синий луг. Гор нигде не было, но какие-то большие белые штуки неспешно двигались к ней. «Наверное, это облака, – подумала она. – Отсюда они куда больше, чем с утёса. Значит, они ближе. Я спускаюсь. Ах, солнце слепит!..»
Солнце светило ей теперь в глаза – значит, оно садилось, и притом перед ней. Юстэс был прав – не знаю, как другие девочки, но Джил в сторонах света не разбиралась. Иначе она поняла бы, что летит прямо на запад. Разглядывая синие равнины, она заметила светлые пятнышки и подумала: «Это море», а потом: «Нет, это острова». Так оно и было. Наверное, она бы позавидовала, если бы узнала, что острова эти Юстэс видел с палубы, а на некоторых и побывал; но она этого не знала. Попозже она рассмотрела складочки на синей глади – должно быть, океанские волны. Теперь у горизонта, прямо на глазах, утолщалась тёмная полоска, и Джил впервые ощутила, как быстро она летит. Кроме того, она поняла, что полоска эта – берег.
Вдруг слева появилось огромное белое облако, движущееся навстречу на той же высоте, и, прежде чем Джил поняла, что с ней, она очутилась в самой середине прохладной влажной массы. У неё захватило дух, но только на секунду. Она вынырнула в яркие лучи солнца, мокрая насквозь (на ней были свитер, куртка, брюки, носки и туфли на толстой подошве – в Англии стояла осень), и заметила то, чего должна была, по-моему, ждать, но не ждала и перепугалась. То были звуки. До сих пор она летела в полнейшей тишине. Теперь она услыхала шум волн и крики чаек и ощутила запах моря. Сомневаться, быстро ли она летит, уже не приходилось: она видела, как с плеском и пеной катятся друг за другом волны. Она видела горы в глубине острова. Она видела бухты и дюны, мысы, леса и поля, песчаную полоску берега. Звук прибоя становился громче с каждым мгновением.
Совсем неожиданно земля оказалась прямо под ней. Джил приближалась к устью какой-то реки, она летела очень низко, в нескольких ярдах над водой. Гребень волны коснулся её башмака, и пена окатила её. Теряя скорость, она планировала вдоль левого берега реки. Видно было столько, что и не рассмотришь: мягкая зелёная лужайка, корабль, похожий на огромный драгоценный камень, башни и зубчатые стены, развевающиеся на ветру флаги, люди в ярких одеждах, щиты, мечи, золото. Все это смешалось; потом она ощутила землю и поняла, что она – в роще, почти у берега, а в нескольких шагах от неё сидит Юстэс.
Она подумала, какой неопрятный и непривлекательный у него вид, и сразу затем: «Да я сама мокрая!»
Глава третья
Король уходит в плавание
Сквозь расщелину гор в глубине острова лились лучи заходящего солнца. За большим лугом возвышался замок с множеством башенок, и флюгера его сверкали на солнце (Джил никогда не видела такого дивного замка). Вблизи была набережная, облицованная белым мрамором, а у причала стоял корабль, багряный и золотой, с огромным флагом на мачте, флажками на палубе и блестящими щитами вдоль фальшборта. На сходнях стоял очень старый человек в пурпурной мантии, из-под которой виднелась серебряная кольчуга. Голову его венчал золотой обруч. Белоснежная борода спускалась почти до пояса. Стоял он прямо, положив руку на плечо богато одетого вельможи помладше, но тоже старого и немощного. Казалось, его унесет простое дуновение ветра. Глаза его были влажны.
Прямо перед королём – он обернулся к народу – стояла небольшая повозка, в которую был впряжён ослик. Там сидел толстый гном. Одет он был так же богато, как король, но обложен подушками и потому казался просто грудой меха, шёлка и бархата. И стар он был, как король, но повеселее, а глазки его смотрели мудро и зорко. Огромная лысина сверкала на солнце, как бильярдный шар.
Дальше полукругом стояли придворные, это Джил сразу поняла. На них тоже стоило поглядеть, так хороши были их одежды и оружие. Все вместе они скорее напоминали клумбу, чем толпу. Но больше всего удивляли не одежды, а сами люди, если их можно назвать людьми. Пожалуй, лишь каждый пятый походил на человека. Всех остальных в нашем мире нет, но Джил узнала их, потому что видела на картинках. То были фавны, сатиры, кентавры, гномы. Были тут и звери – медведи, барсуки, кроты, леопарды, мыши, только не такие, как у нас. Некоторые были намного крупнее. Мыши, например, больше двух футов ростом – ходили на задних лапах. Но даже не в этом дело. По выражению их лиц было ясно, что они разговаривают и думают совсем как мы.