Страница:
— Что случилось, мой хороший? — Паучок взобрался на ладонь. — Есть новости? — Паучок, подобрав под себя мохнатые ножки, устроился на самой середине ладони, мелко дрожа. — Не бойся, — ласково ободрила его Вайрани, и, поднеся младенца к губам, взяла его в рот. Он был такой слабый, такой нежный, и извечная материнская любовь к своему ребенку заструилась по жилам Вайрани. Она чувствовала, как восемь его легких ножек танцуют у нее по языку, и нежная улыбка трогала ее губы. О, как любила она этого крошку! Но сейчас было не время для ласк. Что-то случилось, дрожание пуповин с каждой секундой делалось все сильнее и сильнее.
Вайрани высунула язык и мысленно приказала младенцу рассказать все, одновременно сильно прикусив его зубами и раздавив. Яд мгновенно проник в ее тело, но Хозяин приготовил ее и к такому.
Женщина легко сглотнула и уперлась о землю обеими руками. Перед глазами у нее замерцали миллионы звезд, потом появились деревья и паутина. И тогда она глазами своих детей увидела, как ее лес охвачен огромным, все пожирающим на своем пути пожаром. Огонь распространялся на много лиг, начинаясь от края гор. Она видела это пламя миллионами глаз одновременно и чувствовала миллионами чувств.
Жгучие слезы потекли по ее щекам при виде такого побоища.
Языки пламени пожирают стволы и паутину... ее дети гибнут... дым от сотен раздуваемых ветром огней... пауки горят и умирают... а вот и странная повозка, ее полог дымится, впереди лошади с выкаченными от ужаса и жара глазами.
Женщина выплюнула останки младенца на землю.
— Нет, — простонала она. — Дети! Мои дети!
Вайрани вскочила на ноги, разрывая серебристую паутину. Глядя на далекое западное небо, она пыталась проникнуть взглядом сквозь деревья и ветви. Небо над ней оставалось еще чистым, солнце стояло высоко, но на горизонте, с запада надвигалась громадная черная туча. Ее можно было принять за приближающийся ураган, чреватый громами и молниями, но Вайрани знала, что это такое. Эта туча была беременна не дождем и не вспышками света, но огнем и ветром.
И скоро Вайрани услышала далекий гул, словно где-то далеко призывно рычал хищник, и небо над ее головой стало чернеть от приносимых ветром пепла и гари.
Огонь шел к ней, сюда, прожигая себе дорогу через гущу леса!
Вайрани вздрогнула, ощутив на щеках его жар. Он сожрет все, он все погубит! Женщина поднесла к губам грязный кулак и с трудом оторвала глаза от грозного неба.
— Орда не должна погибнуть! — дико вскрикнула она, и в ее груди страх перед гибелью детей смешался с ужасными словами Темного Лорда о том, что будет, если она упустит его добычу.
На мгновение женщина хотела снова воззвать к нему, но пока будут произнесены все заклинания, огонь уже доберется сюда, и все будет кончено. Этого не должно случиться, во что бы то ни стало! Обращение к Хозяину только ослабит ее решимость, она обратится к нему потом, когда окажется с детьми в безопасности.
Рев пожара все приближался, и солнце уже стало темнеть за пеленой дыма и пепла.
Надо спешить.
Женщина широко расставила свои маленькие колени над сырой грязью, закрыла глаза и открыла свои глубины, чтобы ее запах распространился по лесу. Запахло свежим мясом и кислым молоком.
— Ко мне, дети мои!
Женщина расставила ноги еще шире, и они поползли, поковыляли, побежали со всех сторон. Вайрани знала, что спасти всех — невозможно, да это было и не нужно. Достаточно совсем немного, всего лишь одно маленькое семя, из которого Орда возродится снова. — Бегите, спешите, торопитесь!
Дети карабкались вверх по коленям и гладким бедрам, вновь возвращаясь туда, откуда когда-то появились на свет. Они пищали и верещали, скрываясь в ее глубинах, и гордая материнская улыбка играла на красивых губах Вайрани, пока потомство заполняло ее матку. Она запела старинную колыбельную, слышанную ею еще от матери, и ее плоский живот стал расти, пока не вырос до размеров живота женщины, беременной двойней. Вайрани почувствовала, как дети успокоились в ней, и усмехнулась.
Она-то родит не двойню, о нет! Колени ее сомкнулись. Какие-то запоздавшие дети еще взбирались по лодыжкам, но женщина нежным движением сбросила их.
Потом собрала разбросанные вещи, оделась и перекинула суму за плечо. Тропинка была неподалеку, но все равно надо было спешить, чтобы выйти из леса, пока огонь не поглотит его полностью.
И Вайрани заспешила прочь, одной рукой поддерживая суму, а другой огромный живот. Она шла тяжело задыхаясь, но на губах ее играла довольная улыбка.
Вайрани была настоящей матерью.
4
Вайрани высунула язык и мысленно приказала младенцу рассказать все, одновременно сильно прикусив его зубами и раздавив. Яд мгновенно проник в ее тело, но Хозяин приготовил ее и к такому.
Женщина легко сглотнула и уперлась о землю обеими руками. Перед глазами у нее замерцали миллионы звезд, потом появились деревья и паутина. И тогда она глазами своих детей увидела, как ее лес охвачен огромным, все пожирающим на своем пути пожаром. Огонь распространялся на много лиг, начинаясь от края гор. Она видела это пламя миллионами глаз одновременно и чувствовала миллионами чувств.
Жгучие слезы потекли по ее щекам при виде такого побоища.
Языки пламени пожирают стволы и паутину... ее дети гибнут... дым от сотен раздуваемых ветром огней... пауки горят и умирают... а вот и странная повозка, ее полог дымится, впереди лошади с выкаченными от ужаса и жара глазами.
Женщина выплюнула останки младенца на землю.
— Нет, — простонала она. — Дети! Мои дети!
Вайрани вскочила на ноги, разрывая серебристую паутину. Глядя на далекое западное небо, она пыталась проникнуть взглядом сквозь деревья и ветви. Небо над ней оставалось еще чистым, солнце стояло высоко, но на горизонте, с запада надвигалась громадная черная туча. Ее можно было принять за приближающийся ураган, чреватый громами и молниями, но Вайрани знала, что это такое. Эта туча была беременна не дождем и не вспышками света, но огнем и ветром.
И скоро Вайрани услышала далекий гул, словно где-то далеко призывно рычал хищник, и небо над ее головой стало чернеть от приносимых ветром пепла и гари.
Огонь шел к ней, сюда, прожигая себе дорогу через гущу леса!
Вайрани вздрогнула, ощутив на щеках его жар. Он сожрет все, он все погубит! Женщина поднесла к губам грязный кулак и с трудом оторвала глаза от грозного неба.
— Орда не должна погибнуть! — дико вскрикнула она, и в ее груди страх перед гибелью детей смешался с ужасными словами Темного Лорда о том, что будет, если она упустит его добычу.
На мгновение женщина хотела снова воззвать к нему, но пока будут произнесены все заклинания, огонь уже доберется сюда, и все будет кончено. Этого не должно случиться, во что бы то ни стало! Обращение к Хозяину только ослабит ее решимость, она обратится к нему потом, когда окажется с детьми в безопасности.
Рев пожара все приближался, и солнце уже стало темнеть за пеленой дыма и пепла.
Надо спешить.
Женщина широко расставила свои маленькие колени над сырой грязью, закрыла глаза и открыла свои глубины, чтобы ее запах распространился по лесу. Запахло свежим мясом и кислым молоком.
— Ко мне, дети мои!
Женщина расставила ноги еще шире, и они поползли, поковыляли, побежали со всех сторон. Вайрани знала, что спасти всех — невозможно, да это было и не нужно. Достаточно совсем немного, всего лишь одно маленькое семя, из которого Орда возродится снова. — Бегите, спешите, торопитесь!
Дети карабкались вверх по коленям и гладким бедрам, вновь возвращаясь туда, откуда когда-то появились на свет. Они пищали и верещали, скрываясь в ее глубинах, и гордая материнская улыбка играла на красивых губах Вайрани, пока потомство заполняло ее матку. Она запела старинную колыбельную, слышанную ею еще от матери, и ее плоский живот стал расти, пока не вырос до размеров живота женщины, беременной двойней. Вайрани почувствовала, как дети успокоились в ней, и усмехнулась.
Она-то родит не двойню, о нет! Колени ее сомкнулись. Какие-то запоздавшие дети еще взбирались по лодыжкам, но женщина нежным движением сбросила их.
Потом собрала разбросанные вещи, оделась и перекинула суму за плечо. Тропинка была неподалеку, но все равно надо было спешить, чтобы выйти из леса, пока огонь не поглотит его полностью.
И Вайрани заспешила прочь, одной рукой поддерживая суму, а другой огромный живот. Она шла тяжело задыхаясь, но на губах ее играла довольная улыбка.
Вайрани была настоящей матерью.
4
— Вперед! Вперед, не отступать! — кричал Эррил, горло которого уже давно саднило от дыма и крика. Он обернулся и увидел, как повозка тщетно пытается перебраться через полуобгоревшее бревно на дороге. — Могвид, не жалей лошадей! Стегай их как следует! Впереди бушевали вихри из вспыхивающего искрами пепла, прожигавшего тут и там полотно повозки. Стоять — значило подвергнуться опасности загореться совсем. И хотя основной огонь был уже достаточно далеко впереди, подгоняемый ветрами эльфа, местами постоянно вспыхивали небольшие костры, так и норовившие поджечь что-либо на пути выбивавшихся из сил путешественников. Главной опасности подвергалась повозка — лакомая добыча для случайных языков пламени.
— Быстрее, быстрее, — торопил Эррил, но и без этих слов Крал и Нелин верхами на своих изможденных лошадях подскочили к повозке и стали заливать тлеющее полотно из бурдючных мешков. Пламя зашипело и нехотя угасло, оставив на полотне длинные черные шрамы.
— Мы уходим от воды, — заметила Елена и тяжело закашлялась, согнувшись в седле. Горячее дыхание огня иссушало все внутренности, и эта жара выматывала хуже огня и хуже возможности быть укушенными пауками, а ведь неизвестно, сколько придется идти вперед.
Эррил натянул полотняную маску повыше, чтобы скрыть обеспокоенное выражение лица.
— Ничего, пройдем, — бросил он и вновь ускакал вперед.
Потушив полотнище полога, Нилен пустила свою лошадь ему вслед.
— Мерик на пределе, — шепнула она. — Он отрицает, но я-то вижу, как дрожат его руки с поводьями. А несколько минут назад он чуть не рухнул с седла.
— Придется ему потерпеть, — холодно ответил Эррил. — Если огонь погаснет раньше, чем мы выберемся отсюда, считайте, что мы оказались в западне. Ему надо продолжать гнать огонь дальше, останавливаться нельзя. — И тут же словно в насмешку над этими словами колокольцы повозки тревожно зазвенели, — это на дороге снова попалось бревно, переехать через которое оказалось невозможно. Колеса стали увязать все глубже.
Глаза обеих женщин воззрились на Эррила.
Из-за повозки выехал и Крал, указывая на пространство слева от нее:
— Можно бы сюда, но тут они запросто могут появиться снова.
Эррил посмотрел в направлении руки горца. Казалось, что пауки каким-то образом чувствуют любую остановку и даже замедление скорости путешественников. Многочисленные выжившие отряды Орды то и дело угрожали им на протяжении всего пути, но, к счастью, двигались пауки слишком медленно, и пока все ехали на хорошей скорости, жар и искры представляли куда большую опасность, чем ядовитые твари.
Но это пока...
По искореженной земле к выжженному проходу со всего леса катились тысячи красных тел. Искры и раскаленные головешки уничтожали большую их часть, тельца шипели, надувались, лопались и умирали, но на смену им спешили другие и заменяли своих мертвых братьев. Даже по воздуху плыли в пепле и остатках паутины крошечные едва родившиеся паучки.
Сама смерть катилась, плыла и ползла рядом.
Эррил еще раз посмотрел на повозку и стегнул жеребца.
— Облегчите груз! — крикнул он сидевшим в повозке. — Выкидывайте запасы!
Огромная рука Толчука откинула полог, но, опередив его, на землю выпрыгнул Фардайл.
— Назад! — рявкнул на него Эррил. — Назад, в повозку! Под ногами полно тварей! Выкидывайте вещи, только вещи!
— Я вешу куда больше, чем все вещи, вместе взятые, — проворчал огр, игнорируя слова Эррила и продолжая вытаскивать свое грузное тело наружу. Наконец он встал на обожженную землю прямо голыми ступнями. — У нас, огров, шкура толстая и никакому пауку ее не прокусить.
Но Эррил уже теснил огра своим конем.
— И все же я предпочту потерять все запасы, чем тебя, — с белыми от бешенства глазами, прохрипел он.
Толчук спокойно похлопал всадника по колену.
— Я тоже, — улыбнулся он, обнажая желтые клыки.
Потом повернулся к повозке, встал на колени и приподнял ее за задние колеса. Мускулы его напряглись, как вздувшиеся корни, и повозка медленно перевалила через преграду.
— Ну, вот и все, — тяжело дыша, но довольный собой, выдохнул он.
В воздухе снова просвистел кнут, и повозка помчалась вперед, словно лошадей стали кусать оводы. Толчук рванулся вперед и успел, схватившись за повозку, остановить ее. Ноги его по щиколотку увязли в пепле.
— А теперь можно и дальше, — пробормотал он, вытирая руки и освобождая ноги. Через минуту он был уже снова внутри.
Вытирая заливавший глаза пот, Эррил почти с ужасом смотрел на манипуляции огра. Толчук, несмотря на свое спокойствие и доброту, на самом деле являл собой такую силу, что Эррил уже давно понял — перечить этому компаньону практически бесполезно.
— Пауки! — вскрикнула Елена, чья лошадь танцевала рядом. Эррил отвлекся от своих мыслей и обернулся.
Как волна прибоя накатывает на песчаную отмель, так красная пелена пауков накатывалась на них сбоку. Казалось, что у тварей одно сознание, одна воля, одно намерение — поглотить Эррила и остальных в своих ядовитых тошнотворных объятиях.
— Нилен, бери Елену и живо к Мерику! — развернулся в седле Эррил. — Надо выиграть у этих тварей побольше расстояния!
Впереди из-за повозки высунулась голова Могвида, его янтарные глаза стали огромными от страха.
— А я? Мне тоже вперед? Мерика ведь почти не видно!
— Иди! — махнул рукой в длинной перчатке Эррил. — Поезжай с ним, да смотри, не загони кобылу! — Эррил пропустил вперед лошадей Елены и Нилен, посмотрел, действительно ли они выполняют его приказ, и только тогда повернулся к Кралу.
Закутанный по глаза в черный плащ, огромный горец верхом на своем боевом коне казался воплощением возмездия. Подкованные железом ноги лошади глубоко проваливались в землю, по которой уже совсем неподалеку ползли пауки.
— Что думаешь делать? — спокойно спросил горец, не обращая внимания на смыкавшийся вокруг них отравленный океан.
Эррил спрыгнул с седла.
— Купим немного времени, — усмехнулся он, вытаскивая меч и прогоняя коня. Изумленная лошадь встала на дыбы и рванулась прочь, в самую гущу красных тел.
Жертва была необходима.
Пауки мгновенно облепили лошадиные ноги и полезли наверх. Через несколько мгновений конь стал красным, как кровь. Жеребец пронзительно заржал, шея его выгнулась от нестерпимой боли, но в ту же секунду он рухнул в грязь, так и не закрыв распахнутого в последнем, уже немом крике рта. Над ним тут же заблестели первые нити паутины, и мертвый глаз, еще минуту назад, сверкавший жизнью и отвагой, теперь смотрел на Эррила с холодным укором. Прямо посреди глазного яблока танцевал маленький паук.
Сунув меч обратно в ножны, Эррил отвернулся, чтобы не видеть этого взгляда и этого пира врага.
Крал подал ему руку и подсадил на своего коня.
— Его звали Шешон, — тихо сказал горец и отвернулся.
Эррил угрюмо прикусил губы: не следовало бы этому горцу называть коня по имени. Безымянного легче забыть.
Но Крал, не говоря больше ни слова, спокойно поехал вперед. И Эррил тоже больше не оглянулся.
— Что случилось? — встревоженно спросила Елена с побледневшим лицом, глядя, как Эррил медленно отвязывает одну из запасных лошадей, идущих за лошадью Мерика. Старый воин небрежно сбросил все три вьюка прямо в грязь и взобрался на крепкую выносливую кобылу.
— Давай дальше, Мерик, — приказал он. — Крал, проследи, чтобы эти вьюки забрали потом в повозку.
Крал пробурчал что-то, выражая этим согласие, и развернул коня.
— Я лучше вернусь назад и посмотрю, как там дела. Этот кусок конины не выиграет нам много времени.
И горец ускакал.
Как только Крал скрылся в дыму, девочка подъехала к Эррилу. Впереди, в смутном свете пламени, ехали Мерик и Нилен.
— Что случилось с конем? — тихо спросила она.
Эррил не повернул головы.
— Он умер, — нехотя ответил старый воин и пришпорил кобылу, всем своим видом давая понять, что бессмысленный разговор окончен.
Елена провела рукой по покрасневшим глазам и обернулась, словно могла увидеть, что произошло позади. Но она увидела лишь повозку, которая дергалась взад и вперед, управляемая неумелой рукой Могвида. Все, что произошло там, все равно было закрыто от девочки повозкой. Вздохнув, она стала догонять Эррила и, глядя на его развевающиеся черные кудри, подумала, что самая тяжкая ноша опять легла лишь на его плечи, и что он, конечно, не собирается делить ее ни с кем.
Она туже перехватила поводья левой рукой. Каким-то образом девочка чувствовала, что если бы она владела своей магией лучше, то этим вполне могла бы дать возможность Эррилу не брать всю ответственность на себя. Елена задумчиво поднесла к лицу правую руку в перчатке. Там, под оленьей кожей лежала тайная власть, которая горячила ей кровь и упорно твердила о том, что отрицать ее все равно невозможно.
Но ведь однажды настанут времена, когда для решения ее проблем рядом не будет Эррила — и тогда придется снять перчатку и принять свое решение, каким бы тяжелым или страшным оно ни было. Хватит ли у нее тогда мужества? Елена с тоской посмотрела на печально опущенные плечи едущего впереди старого воина.
Внезапно Нилен остановилась.
— Впереди опасность. Лигой впереди путь обрывается в глубокий овраг. Огонь перепрыгнул это препятствие и пошел верхом.
— А пауки?
— В овраге все осталось нетронутым. Там Орда хозяйничает в полный рост.
Елена невольно прижалась к боку лошади Эррила.
— Можно объехать?
Нилен покачала головой.
— Только не с повозкой. Даже если всем выйти и все оттуда выгрузить, вряд ли мы сможем беспрепятственно пробраться через завалы деревьев и небольшие очаги пламени.
— Давайте-ка посмотрим, — предложил Эррил и отпустил поводья, гоня лошадь вперед.
Но его опередила Нилен.
— Это как раз за тем поворотом. Мерик ждет.
Все молча подъехали туда, где с поводьями в руках стоял эльф. Вперед уже невозможно было ступить ни шагу, жар гигантского костра не давал сделать ни малейшего движения. Елена почувствовала, что начинает хватать воздух ртом, как рыба.
Поглядев на Мерика, девочка увидела, что и эльфу с трудом дается каждое движение. Он едва не валился с седла, словно пользование магией элементала истощило саму его суть. Он смутно посмотрел на подъехавших. Глаза его были обведены темными кругами. Лошадь тоже нервно выплясывала под седоком.
— Как ты, Мерик? — осторожно спросил Эррил.
Потрескавшиеся губы эльфа дрогнули.
— До конца леса осталось не больше лиги. Я выдержу. — Он кивнул вперед, где можно было еще увидеть зеленые листья. — Но с оврагом я помочь не могу ничем. Все мои силы и уменья уходят на то, чтобы гнать огонь вперед.
Эррил кивнул и сузил глаза, вглядываясь в неожиданное препятствие.
Елена подогнала Мист к спуску в глубокую лощину. Сохранившийся кусок леса, нетронутый огнем, молча лежал в паутине. Но никаких пауков не было видно в серебристых переплетениях бесчисленных нитей. Все было недвижно. Лес лежал, как труп. И это полное отсутствие движения вдруг обеспокоило девочку гораздо больше, чем тысячи движущихся пауков.
— Может быть, их выкурил отсюда дым? — предположила она с малой толикой надежды.
— Рассчитывать на это нельзя, — остановила ее Нилен. — Защищая свои гнезда, пауки становятся и вовсе безжалостными. И я уверена, что они только притаились, чтобы тут же напасть на нас.
— Тогда, может быть, стоит поджечь и этот кусок... моей рукой? — едва слышно прошептала Елена.
Мерик вздохнул и покачал головой.
— Времени нет. Надо идти вплотную за главным огнем, и идти скорым шагом, иначе пауки окружат нас и отрежут путь. Мы уже и так задерживаемся. Огонь уйдет от нас, пока мы разговариваем.
От нерадостных мыслей их отвлек гром приближающихся копыт. Это скакал на своем жеребце Крал. Почти сразу же следом за ним трясся фургон.
— Орда снова пришла в движение. И скоро нас нагонит. Почему медлите? — Но голос его замер при виде зеленого моря внизу.
Нилен в двух словах объяснила ему ситуацию, а Эррил вновь углубился в изучение оврага. Елена не отставала от всадника, но молчала, не мешая ему думать. Теперь она тоже знала и понимала то, что уже давно узнал и понял Эррил: у них оставался лишь один шанс, но если она предложит это сама, Эррил непременно заупрямится. Что ж, она позволит ему самому прийти к мысли, что другого выхода у них нет. Еще несколько минут — и он осознает это.
Глядя на старого воина, девочка видела, как плечи его все более горбятся от непосильной ноши. Но вдруг он стремительно распрямил спину, фигура его вновь наполнилась решимостью, он резко развернулся в седле и в упор посмотрел на Елену жесткими глазами. Она знала, какая мука для него — просить, и потому, не дожидаясь слов, просто кивнула. Оба знали, что это должно быть сделано.
Эррил развернул лошадь и перегородил дорогу подъехавшему фургону.
— С пауками или без, но мы должны продолжить наш путь, — начал он, прочистив горло, чтобы голос его был слышен всем.
Все лица вспыхнули, но ни один не посмел возразить.
— Надеюсь, у нас достаточно лошадей для жертвоприношений, — невесело пошутил Крал.
К счастью, девочка не поняла истинного смысла этой шутки, но спрашивать не стала. Времени на объяснения больше не было. Она поставила Мист мордой к зеленому оврагу и набрала в легкие побольше воздуха.
За ее спиной повисла напряженная тишина. Девушка быстро сняла перчатку с правой руки. Пятно уже сияло и переливалось малиново-пурпурными волнами. Елена выпрямилась и позволила ведьминскому огню заполыхать жарче. На открытой ладони взметнулась вверх алая роза пламени и пошла, извиваясь, плясать по кончикам пальцев.
Девушка собрала в кулак всю волю, но в этот момент почувствовала, что рядом с ней возник Эррил.
— Путь она будет созидательной, — шепнул он. — Не позволяй ей переполнить себя. Твоя сила — в контроле.
Елена только ниже опустила веки. Рука пылала все ярче, языки огня лизали кожу, пламя охватывало все ее тело. Как теперь удержать его? Как заставить действовать на пользу?
— Осторожно, — вкрадчиво, но тревожно произнес Эррил, и это простое слово неожиданно обрело в груди Елены благодатную почву. Она снова увидела перед собой поглотившую ее родителей стену огня, вырвавшегося из ее собственного тела. Пламя сразу же успокоилось, но тут же вспыхнуло с новой силой. Больше у нее нет никаких способов унять его.
— Я... Я не могу... — простонала она.
Эррил положил руку ей на колено.
— Ты можешь, Елена. Магия в твоей крови, она часть тебя — поэтому успокойся, и тогда ты сладишь и со всем остальным.
— Но я...
Он стиснул колено.
— Поверь мне, Эл. Я знаю, что ты можешь.
Глотая слезы, девочка посмотрела на воина. Серые глаза под соболиными бровями сверкали спокойствием и уверенностью. Жесткие линии лица говорили о силе — о силе, что до сих пор лишь защищала ее. И тогда девочка кивнула, вздохнула и вновь повернула лицо к лесу, убирая из сознания все, кроме токов магии в своей крови. Через несколько секунд огонь горел на ее ладони ровно и мерно.
Она смогла.
— Ну, если ты готова... — впился ей в уши голос Эррила.
— Все, хватит! — не выдержала она. — Ты прав, ты всегда прав! Но теперь и я знаю, что мне делать.
Левая рука ее потянулась к кинжалу на поясе и взялась за его рукоять в виде розы. Обнаженное лезвие ведьминского кинжала сверкнуло отраженным розоватым пламенем.
Магия требовала крови и пела о ее освобождении.
Но теперь Елена готова была услышать эту песню.
Она приставила лезвие к большому пальцу и провела резкую линию. Магия вышла на свободу, холодный огонь ринулся в мир.
И прежде, чем девочка успела придать лицу строгое выражение, безудержная улыбка счастья раздвинула ее губы. Что-то в самой глубине ее существа содрогалось от смеха и невыразимого наслаждения, но она постаралась загнать это ощущение как можно глубже в себя.
Гул пожарища так и преследовал Вайрани с дальнего конца леса. Лицо ее блестело от пота, дыхание стало прерывистым и жестким, а когда она выбралась, наконец, на опушку, то силы совсем оставили ее. Вся одежда и волосы оказались покрыты густым слоем пепла, и только слезы проделали две дорожки по грязным щекам. Ноги ее подкашивались, но женщина продолжала спешить, стараясь уйти от рева огня за спиной.
Одной рукой Вайрани все еще поддерживала свой чудовищный живот, напоминавший ей о том, почему она не смеет поддаться усталости. Она не может позволить погибнуть дару Темного Лорда. А перед глазами ее все стояли картины смерти ее детей в беспощадном пламени лесного пожара. О, тот, кто устроил это, еще жестоко поплатится — и страдания его будут ужасны. И эта грядущая месть поддерживала последние силы Вайрани.
Через несколько шагов она поняла, что, наконец-то, убежала от огня и теперь спасена. Она шла по равнине, лежащей у подножия невысоких холмов. Скоро ноги ее зашлепали по прохладной воде разлившихся ручьев, а глаза увидели зелень раскинувшихся впереди полей. Перед ней в сочном свете позднего полудня раскинулись поля, отливавшие в дымке золотом и пурпуром. То тут, то там мелькали рощи юных дубков, а яркие желтые нарциссы трубили о приходе настоящей весны.
По склонам холмов в изобилии неслись ручейки и ручьи, питая уставшую за зиму землю.
Избавившись от нависавших над головой веток и паутины своих детей, Вайрани неожиданно почувствовала себя свободной. Ноги ее сами собой замедлили шаг, но, случайно обернувшись, она вновь увидела черное небо над кровавым заревом. Как жадный зверь, пожар медленно, но верно подбирался к краю леса, сердито рыча, словно обиженный на то, что она все-таки ускользнула.
Вайрани вновь ускорила шаг. Неужели огонь выжрет весь лес? Неужели не остановит его эта зеленая трава, еще свежая и влажная от разлившихся ручьев и рек?
Женщина споткнулась и едва не упала, прикрыв рукой живот. У нее есть, что спасать, кроме себя самой. Значит, она должна идти дальше. И до самого заката Вайрани упорно шла вперед и вперед. Только тогда, когда она точно будет знать, что ее Орда в безопасности, только тогда она известит о несчастье своего хозяина. Вайрани то и дело оглядывалась назад и, озабоченная тем, чтобы уйти от опасности, не увидела раскинувшийся неподалеку охотничий бивак. Она буквально ввалилась в круг шалашей, удивившись сама и удивив остальных.
Вайрани невольно застыла, не зная, чего ждать от этих людей. В уме она уже быстро прикинула опасность. Перед ней находилась дюжина мужчин, одетых в зеленые куртки и высокие охотничьи сапоги. Они сидели вокруг трех костров. Было видно и несколько женщин, хлопотавших над котлами и вертелами с мясом. Между ними высовывались любопытные детские личики. Плакали грудные младенцы.
Все застыли в немом молчании. И молчание это длилось до тех пор, пока у ближайшего шалаша не показалась собака и не завыла на Вайрани долгим, жутким, протяжным воем. Собачий вой привел всех в движение. Вайрани отступила на шаг, но несколько человек уже спешили к ней. Женщины вновь завертели мясо, а одна полногрудая молодайка свистнула собаку и пристыдила ее, велев замолчать.
К Вайрани подошел крепкий мужчина с соломенными волосами и густой рыжей бородой, бывший на голову выше остальных. Губы его были плотно сжаты, а в зеленых глазах читалось подозрение.
— Что это ты бродишь одна по холмам, девка?
Вайрани сжалась под этим взглядом и закрыла лицо своими черными волосами. Она даже не могла найти слов, так внезапно очутившись среди людей.
— А где твои приятели? Или...
Но тут его остановила подошедшая женщина, по росту почти ему не уступавшая. Ее светлые волосы были коротко обрезаны, открывая волевое лицо и строгие глаза.
— Сладчайшая Матерь, Йоза, ты разве не видишь, что она на сносях и вот-вот лопнет? — Она потянула охотника в сторону. — Иди, уйми пса, а не то он захлебнется от своего лая.
Но как только Йоза ушел к кострам, женщина остановилась и уперла кулаки в широкие бедра, оглядывая Вайрани с головы до ног не менее подозрительным взглядом. Наконец, она заговорила уже более мягко.
— Ну, девка, не трусь. Меня зовут Бетта. Ты будешь тут в безопасности, только дыши глубже и не волнуйся.
Вайрани выпрямилась, убирая волосы с лица.
— Огонь... — начала она, но осеклась.
— Я уж вижу, как ты вся засыпана пеплом. Так ты из леса? Что ж ты бродишь одна в такую пору?
— Да... Нет... Дети, мои дети... — лепетала Вайрани, не в силах скрыть текущих по грязному лицу слез.
Бетта шагнула к ней — и вовремя, ибо ноги совсем перестали держать Вайрани. Она обвисла в сильных руках охотницы, потихоньку приходя в себя. Так хорошо было не заставлять себя больше держаться на ногах. Только женщина может понять другую женщину, пережившую смерть детей и несущую в себе жизнь, которой угрожает жестокий мир вокруг. Она горько разрыдалась на груди Бетты, пока та ласково гладила ее по волосам и шептала слова утешения.
— Быстрее, быстрее, — торопил Эррил, но и без этих слов Крал и Нелин верхами на своих изможденных лошадях подскочили к повозке и стали заливать тлеющее полотно из бурдючных мешков. Пламя зашипело и нехотя угасло, оставив на полотне длинные черные шрамы.
— Мы уходим от воды, — заметила Елена и тяжело закашлялась, согнувшись в седле. Горячее дыхание огня иссушало все внутренности, и эта жара выматывала хуже огня и хуже возможности быть укушенными пауками, а ведь неизвестно, сколько придется идти вперед.
Эррил натянул полотняную маску повыше, чтобы скрыть обеспокоенное выражение лица.
— Ничего, пройдем, — бросил он и вновь ускакал вперед.
Потушив полотнище полога, Нилен пустила свою лошадь ему вслед.
— Мерик на пределе, — шепнула она. — Он отрицает, но я-то вижу, как дрожат его руки с поводьями. А несколько минут назад он чуть не рухнул с седла.
— Придется ему потерпеть, — холодно ответил Эррил. — Если огонь погаснет раньше, чем мы выберемся отсюда, считайте, что мы оказались в западне. Ему надо продолжать гнать огонь дальше, останавливаться нельзя. — И тут же словно в насмешку над этими словами колокольцы повозки тревожно зазвенели, — это на дороге снова попалось бревно, переехать через которое оказалось невозможно. Колеса стали увязать все глубже.
Глаза обеих женщин воззрились на Эррила.
Из-за повозки выехал и Крал, указывая на пространство слева от нее:
— Можно бы сюда, но тут они запросто могут появиться снова.
Эррил посмотрел в направлении руки горца. Казалось, что пауки каким-то образом чувствуют любую остановку и даже замедление скорости путешественников. Многочисленные выжившие отряды Орды то и дело угрожали им на протяжении всего пути, но, к счастью, двигались пауки слишком медленно, и пока все ехали на хорошей скорости, жар и искры представляли куда большую опасность, чем ядовитые твари.
Но это пока...
По искореженной земле к выжженному проходу со всего леса катились тысячи красных тел. Искры и раскаленные головешки уничтожали большую их часть, тельца шипели, надувались, лопались и умирали, но на смену им спешили другие и заменяли своих мертвых братьев. Даже по воздуху плыли в пепле и остатках паутины крошечные едва родившиеся паучки.
Сама смерть катилась, плыла и ползла рядом.
Эррил еще раз посмотрел на повозку и стегнул жеребца.
— Облегчите груз! — крикнул он сидевшим в повозке. — Выкидывайте запасы!
Огромная рука Толчука откинула полог, но, опередив его, на землю выпрыгнул Фардайл.
— Назад! — рявкнул на него Эррил. — Назад, в повозку! Под ногами полно тварей! Выкидывайте вещи, только вещи!
— Я вешу куда больше, чем все вещи, вместе взятые, — проворчал огр, игнорируя слова Эррила и продолжая вытаскивать свое грузное тело наружу. Наконец он встал на обожженную землю прямо голыми ступнями. — У нас, огров, шкура толстая и никакому пауку ее не прокусить.
Но Эррил уже теснил огра своим конем.
— И все же я предпочту потерять все запасы, чем тебя, — с белыми от бешенства глазами, прохрипел он.
Толчук спокойно похлопал всадника по колену.
— Я тоже, — улыбнулся он, обнажая желтые клыки.
Потом повернулся к повозке, встал на колени и приподнял ее за задние колеса. Мускулы его напряглись, как вздувшиеся корни, и повозка медленно перевалила через преграду.
— Ну, вот и все, — тяжело дыша, но довольный собой, выдохнул он.
В воздухе снова просвистел кнут, и повозка помчалась вперед, словно лошадей стали кусать оводы. Толчук рванулся вперед и успел, схватившись за повозку, остановить ее. Ноги его по щиколотку увязли в пепле.
— А теперь можно и дальше, — пробормотал он, вытирая руки и освобождая ноги. Через минуту он был уже снова внутри.
Вытирая заливавший глаза пот, Эррил почти с ужасом смотрел на манипуляции огра. Толчук, несмотря на свое спокойствие и доброту, на самом деле являл собой такую силу, что Эррил уже давно понял — перечить этому компаньону практически бесполезно.
— Пауки! — вскрикнула Елена, чья лошадь танцевала рядом. Эррил отвлекся от своих мыслей и обернулся.
Как волна прибоя накатывает на песчаную отмель, так красная пелена пауков накатывалась на них сбоку. Казалось, что у тварей одно сознание, одна воля, одно намерение — поглотить Эррила и остальных в своих ядовитых тошнотворных объятиях.
— Нилен, бери Елену и живо к Мерику! — развернулся в седле Эррил. — Надо выиграть у этих тварей побольше расстояния!
Впереди из-за повозки высунулась голова Могвида, его янтарные глаза стали огромными от страха.
— А я? Мне тоже вперед? Мерика ведь почти не видно!
— Иди! — махнул рукой в длинной перчатке Эррил. — Поезжай с ним, да смотри, не загони кобылу! — Эррил пропустил вперед лошадей Елены и Нилен, посмотрел, действительно ли они выполняют его приказ, и только тогда повернулся к Кралу.
Закутанный по глаза в черный плащ, огромный горец верхом на своем боевом коне казался воплощением возмездия. Подкованные железом ноги лошади глубоко проваливались в землю, по которой уже совсем неподалеку ползли пауки.
— Что думаешь делать? — спокойно спросил горец, не обращая внимания на смыкавшийся вокруг них отравленный океан.
Эррил спрыгнул с седла.
— Купим немного времени, — усмехнулся он, вытаскивая меч и прогоняя коня. Изумленная лошадь встала на дыбы и рванулась прочь, в самую гущу красных тел.
Жертва была необходима.
Пауки мгновенно облепили лошадиные ноги и полезли наверх. Через несколько мгновений конь стал красным, как кровь. Жеребец пронзительно заржал, шея его выгнулась от нестерпимой боли, но в ту же секунду он рухнул в грязь, так и не закрыв распахнутого в последнем, уже немом крике рта. Над ним тут же заблестели первые нити паутины, и мертвый глаз, еще минуту назад, сверкавший жизнью и отвагой, теперь смотрел на Эррила с холодным укором. Прямо посреди глазного яблока танцевал маленький паук.
Сунув меч обратно в ножны, Эррил отвернулся, чтобы не видеть этого взгляда и этого пира врага.
Крал подал ему руку и подсадил на своего коня.
— Его звали Шешон, — тихо сказал горец и отвернулся.
Эррил угрюмо прикусил губы: не следовало бы этому горцу называть коня по имени. Безымянного легче забыть.
Но Крал, не говоря больше ни слова, спокойно поехал вперед. И Эррил тоже больше не оглянулся.
— Что случилось? — встревоженно спросила Елена с побледневшим лицом, глядя, как Эррил медленно отвязывает одну из запасных лошадей, идущих за лошадью Мерика. Старый воин небрежно сбросил все три вьюка прямо в грязь и взобрался на крепкую выносливую кобылу.
— Давай дальше, Мерик, — приказал он. — Крал, проследи, чтобы эти вьюки забрали потом в повозку.
Крал пробурчал что-то, выражая этим согласие, и развернул коня.
— Я лучше вернусь назад и посмотрю, как там дела. Этот кусок конины не выиграет нам много времени.
И горец ускакал.
Как только Крал скрылся в дыму, девочка подъехала к Эррилу. Впереди, в смутном свете пламени, ехали Мерик и Нилен.
— Что случилось с конем? — тихо спросила она.
Эррил не повернул головы.
— Он умер, — нехотя ответил старый воин и пришпорил кобылу, всем своим видом давая понять, что бессмысленный разговор окончен.
Елена провела рукой по покрасневшим глазам и обернулась, словно могла увидеть, что произошло позади. Но она увидела лишь повозку, которая дергалась взад и вперед, управляемая неумелой рукой Могвида. Все, что произошло там, все равно было закрыто от девочки повозкой. Вздохнув, она стала догонять Эррила и, глядя на его развевающиеся черные кудри, подумала, что самая тяжкая ноша опять легла лишь на его плечи, и что он, конечно, не собирается делить ее ни с кем.
Она туже перехватила поводья левой рукой. Каким-то образом девочка чувствовала, что если бы она владела своей магией лучше, то этим вполне могла бы дать возможность Эррилу не брать всю ответственность на себя. Елена задумчиво поднесла к лицу правую руку в перчатке. Там, под оленьей кожей лежала тайная власть, которая горячила ей кровь и упорно твердила о том, что отрицать ее все равно невозможно.
Но ведь однажды настанут времена, когда для решения ее проблем рядом не будет Эррила — и тогда придется снять перчатку и принять свое решение, каким бы тяжелым или страшным оно ни было. Хватит ли у нее тогда мужества? Елена с тоской посмотрела на печально опущенные плечи едущего впереди старого воина.
Внезапно Нилен остановилась.
— Впереди опасность. Лигой впереди путь обрывается в глубокий овраг. Огонь перепрыгнул это препятствие и пошел верхом.
— А пауки?
— В овраге все осталось нетронутым. Там Орда хозяйничает в полный рост.
Елена невольно прижалась к боку лошади Эррила.
— Можно объехать?
Нилен покачала головой.
— Только не с повозкой. Даже если всем выйти и все оттуда выгрузить, вряд ли мы сможем беспрепятственно пробраться через завалы деревьев и небольшие очаги пламени.
— Давайте-ка посмотрим, — предложил Эррил и отпустил поводья, гоня лошадь вперед.
Но его опередила Нилен.
— Это как раз за тем поворотом. Мерик ждет.
Все молча подъехали туда, где с поводьями в руках стоял эльф. Вперед уже невозможно было ступить ни шагу, жар гигантского костра не давал сделать ни малейшего движения. Елена почувствовала, что начинает хватать воздух ртом, как рыба.
Поглядев на Мерика, девочка увидела, что и эльфу с трудом дается каждое движение. Он едва не валился с седла, словно пользование магией элементала истощило саму его суть. Он смутно посмотрел на подъехавших. Глаза его были обведены темными кругами. Лошадь тоже нервно выплясывала под седоком.
— Как ты, Мерик? — осторожно спросил Эррил.
Потрескавшиеся губы эльфа дрогнули.
— До конца леса осталось не больше лиги. Я выдержу. — Он кивнул вперед, где можно было еще увидеть зеленые листья. — Но с оврагом я помочь не могу ничем. Все мои силы и уменья уходят на то, чтобы гнать огонь вперед.
Эррил кивнул и сузил глаза, вглядываясь в неожиданное препятствие.
Елена подогнала Мист к спуску в глубокую лощину. Сохранившийся кусок леса, нетронутый огнем, молча лежал в паутине. Но никаких пауков не было видно в серебристых переплетениях бесчисленных нитей. Все было недвижно. Лес лежал, как труп. И это полное отсутствие движения вдруг обеспокоило девочку гораздо больше, чем тысячи движущихся пауков.
— Может быть, их выкурил отсюда дым? — предположила она с малой толикой надежды.
— Рассчитывать на это нельзя, — остановила ее Нилен. — Защищая свои гнезда, пауки становятся и вовсе безжалостными. И я уверена, что они только притаились, чтобы тут же напасть на нас.
— Тогда, может быть, стоит поджечь и этот кусок... моей рукой? — едва слышно прошептала Елена.
Мерик вздохнул и покачал головой.
— Времени нет. Надо идти вплотную за главным огнем, и идти скорым шагом, иначе пауки окружат нас и отрежут путь. Мы уже и так задерживаемся. Огонь уйдет от нас, пока мы разговариваем.
От нерадостных мыслей их отвлек гром приближающихся копыт. Это скакал на своем жеребце Крал. Почти сразу же следом за ним трясся фургон.
— Орда снова пришла в движение. И скоро нас нагонит. Почему медлите? — Но голос его замер при виде зеленого моря внизу.
Нилен в двух словах объяснила ему ситуацию, а Эррил вновь углубился в изучение оврага. Елена не отставала от всадника, но молчала, не мешая ему думать. Теперь она тоже знала и понимала то, что уже давно узнал и понял Эррил: у них оставался лишь один шанс, но если она предложит это сама, Эррил непременно заупрямится. Что ж, она позволит ему самому прийти к мысли, что другого выхода у них нет. Еще несколько минут — и он осознает это.
Глядя на старого воина, девочка видела, как плечи его все более горбятся от непосильной ноши. Но вдруг он стремительно распрямил спину, фигура его вновь наполнилась решимостью, он резко развернулся в седле и в упор посмотрел на Елену жесткими глазами. Она знала, какая мука для него — просить, и потому, не дожидаясь слов, просто кивнула. Оба знали, что это должно быть сделано.
Эррил развернул лошадь и перегородил дорогу подъехавшему фургону.
— С пауками или без, но мы должны продолжить наш путь, — начал он, прочистив горло, чтобы голос его был слышен всем.
Все лица вспыхнули, но ни один не посмел возразить.
— Надеюсь, у нас достаточно лошадей для жертвоприношений, — невесело пошутил Крал.
К счастью, девочка не поняла истинного смысла этой шутки, но спрашивать не стала. Времени на объяснения больше не было. Она поставила Мист мордой к зеленому оврагу и набрала в легкие побольше воздуха.
За ее спиной повисла напряженная тишина. Девушка быстро сняла перчатку с правой руки. Пятно уже сияло и переливалось малиново-пурпурными волнами. Елена выпрямилась и позволила ведьминскому огню заполыхать жарче. На открытой ладони взметнулась вверх алая роза пламени и пошла, извиваясь, плясать по кончикам пальцев.
Девушка собрала в кулак всю волю, но в этот момент почувствовала, что рядом с ней возник Эррил.
— Путь она будет созидательной, — шепнул он. — Не позволяй ей переполнить себя. Твоя сила — в контроле.
Елена только ниже опустила веки. Рука пылала все ярче, языки огня лизали кожу, пламя охватывало все ее тело. Как теперь удержать его? Как заставить действовать на пользу?
— Осторожно, — вкрадчиво, но тревожно произнес Эррил, и это простое слово неожиданно обрело в груди Елены благодатную почву. Она снова увидела перед собой поглотившую ее родителей стену огня, вырвавшегося из ее собственного тела. Пламя сразу же успокоилось, но тут же вспыхнуло с новой силой. Больше у нее нет никаких способов унять его.
— Я... Я не могу... — простонала она.
Эррил положил руку ей на колено.
— Ты можешь, Елена. Магия в твоей крови, она часть тебя — поэтому успокойся, и тогда ты сладишь и со всем остальным.
— Но я...
Он стиснул колено.
— Поверь мне, Эл. Я знаю, что ты можешь.
Глотая слезы, девочка посмотрела на воина. Серые глаза под соболиными бровями сверкали спокойствием и уверенностью. Жесткие линии лица говорили о силе — о силе, что до сих пор лишь защищала ее. И тогда девочка кивнула, вздохнула и вновь повернула лицо к лесу, убирая из сознания все, кроме токов магии в своей крови. Через несколько секунд огонь горел на ее ладони ровно и мерно.
Она смогла.
— Ну, если ты готова... — впился ей в уши голос Эррила.
— Все, хватит! — не выдержала она. — Ты прав, ты всегда прав! Но теперь и я знаю, что мне делать.
Левая рука ее потянулась к кинжалу на поясе и взялась за его рукоять в виде розы. Обнаженное лезвие ведьминского кинжала сверкнуло отраженным розоватым пламенем.
Магия требовала крови и пела о ее освобождении.
Но теперь Елена готова была услышать эту песню.
Она приставила лезвие к большому пальцу и провела резкую линию. Магия вышла на свободу, холодный огонь ринулся в мир.
И прежде, чем девочка успела придать лицу строгое выражение, безудержная улыбка счастья раздвинула ее губы. Что-то в самой глубине ее существа содрогалось от смеха и невыразимого наслаждения, но она постаралась загнать это ощущение как можно глубже в себя.
Гул пожарища так и преследовал Вайрани с дальнего конца леса. Лицо ее блестело от пота, дыхание стало прерывистым и жестким, а когда она выбралась, наконец, на опушку, то силы совсем оставили ее. Вся одежда и волосы оказались покрыты густым слоем пепла, и только слезы проделали две дорожки по грязным щекам. Ноги ее подкашивались, но женщина продолжала спешить, стараясь уйти от рева огня за спиной.
Одной рукой Вайрани все еще поддерживала свой чудовищный живот, напоминавший ей о том, почему она не смеет поддаться усталости. Она не может позволить погибнуть дару Темного Лорда. А перед глазами ее все стояли картины смерти ее детей в беспощадном пламени лесного пожара. О, тот, кто устроил это, еще жестоко поплатится — и страдания его будут ужасны. И эта грядущая месть поддерживала последние силы Вайрани.
Через несколько шагов она поняла, что, наконец-то, убежала от огня и теперь спасена. Она шла по равнине, лежащей у подножия невысоких холмов. Скоро ноги ее зашлепали по прохладной воде разлившихся ручьев, а глаза увидели зелень раскинувшихся впереди полей. Перед ней в сочном свете позднего полудня раскинулись поля, отливавшие в дымке золотом и пурпуром. То тут, то там мелькали рощи юных дубков, а яркие желтые нарциссы трубили о приходе настоящей весны.
По склонам холмов в изобилии неслись ручейки и ручьи, питая уставшую за зиму землю.
Избавившись от нависавших над головой веток и паутины своих детей, Вайрани неожиданно почувствовала себя свободной. Ноги ее сами собой замедлили шаг, но, случайно обернувшись, она вновь увидела черное небо над кровавым заревом. Как жадный зверь, пожар медленно, но верно подбирался к краю леса, сердито рыча, словно обиженный на то, что она все-таки ускользнула.
Вайрани вновь ускорила шаг. Неужели огонь выжрет весь лес? Неужели не остановит его эта зеленая трава, еще свежая и влажная от разлившихся ручьев и рек?
Женщина споткнулась и едва не упала, прикрыв рукой живот. У нее есть, что спасать, кроме себя самой. Значит, она должна идти дальше. И до самого заката Вайрани упорно шла вперед и вперед. Только тогда, когда она точно будет знать, что ее Орда в безопасности, только тогда она известит о несчастье своего хозяина. Вайрани то и дело оглядывалась назад и, озабоченная тем, чтобы уйти от опасности, не увидела раскинувшийся неподалеку охотничий бивак. Она буквально ввалилась в круг шалашей, удивившись сама и удивив остальных.
Вайрани невольно застыла, не зная, чего ждать от этих людей. В уме она уже быстро прикинула опасность. Перед ней находилась дюжина мужчин, одетых в зеленые куртки и высокие охотничьи сапоги. Они сидели вокруг трех костров. Было видно и несколько женщин, хлопотавших над котлами и вертелами с мясом. Между ними высовывались любопытные детские личики. Плакали грудные младенцы.
Все застыли в немом молчании. И молчание это длилось до тех пор, пока у ближайшего шалаша не показалась собака и не завыла на Вайрани долгим, жутким, протяжным воем. Собачий вой привел всех в движение. Вайрани отступила на шаг, но несколько человек уже спешили к ней. Женщины вновь завертели мясо, а одна полногрудая молодайка свистнула собаку и пристыдила ее, велев замолчать.
К Вайрани подошел крепкий мужчина с соломенными волосами и густой рыжей бородой, бывший на голову выше остальных. Губы его были плотно сжаты, а в зеленых глазах читалось подозрение.
— Что это ты бродишь одна по холмам, девка?
Вайрани сжалась под этим взглядом и закрыла лицо своими черными волосами. Она даже не могла найти слов, так внезапно очутившись среди людей.
— А где твои приятели? Или...
Но тут его остановила подошедшая женщина, по росту почти ему не уступавшая. Ее светлые волосы были коротко обрезаны, открывая волевое лицо и строгие глаза.
— Сладчайшая Матерь, Йоза, ты разве не видишь, что она на сносях и вот-вот лопнет? — Она потянула охотника в сторону. — Иди, уйми пса, а не то он захлебнется от своего лая.
Но как только Йоза ушел к кострам, женщина остановилась и уперла кулаки в широкие бедра, оглядывая Вайрани с головы до ног не менее подозрительным взглядом. Наконец, она заговорила уже более мягко.
— Ну, девка, не трусь. Меня зовут Бетта. Ты будешь тут в безопасности, только дыши глубже и не волнуйся.
Вайрани выпрямилась, убирая волосы с лица.
— Огонь... — начала она, но осеклась.
— Я уж вижу, как ты вся засыпана пеплом. Так ты из леса? Что ж ты бродишь одна в такую пору?
— Да... Нет... Дети, мои дети... — лепетала Вайрани, не в силах скрыть текущих по грязному лицу слез.
Бетта шагнула к ней — и вовремя, ибо ноги совсем перестали держать Вайрани. Она обвисла в сильных руках охотницы, потихоньку приходя в себя. Так хорошо было не заставлять себя больше держаться на ногах. Только женщина может понять другую женщину, пережившую смерть детей и несущую в себе жизнь, которой угрожает жестокий мир вокруг. Она горько разрыдалась на груди Бетты, пока та ласково гладила ее по волосам и шептала слова утешения.