Страница:
- Готово. Через тридцать километров им надо будет свернуть на тридцать градусов вправо. Потом через десять километров по прямой им придется войти в ущелье, довольно узкое. Там небезопасно. Если почувствуют толчки, пусть переждут до затишья, а потом постараются проскочить его как можно быстрее. Мне не разглядеть, насколько быстро в нем можно двигаться. После выхода из ущелья они смогут сбросить скорость - дальше опасности камнепада нет. Через семьдесят километров они минуют озеро и смогут забирать обратно влево, сколько позволит местность. Рано или поздно вернутся на прежний курс. Заодно могут проверить, не течет ли там теперь река. Мне бы очень хотелось знать; я здесь видела достаточно маленьких водоемов и большое озеро у местного источника передач, но никакой проточной воды, то есть не воды, конечно, но вы меня понимаете. Все ясно?
Бен, слушая Сенатсу, составлял набросок карты. Он чертил электрическим стило на полимерной пластинке, поскольку на Гнездо действовали те же семь g, а плавающему в воде сотруднику станции неудобно пользоваться карандашом и бумагой. Отпуск на орбитальной станции вдали от звезды чаще всего называли «отправиться на просушку», хотя и там много времени приходилось проводить в ваннах - функцию очистки в оборудовании восстановительного цикла пока еще не довели до совершенства.
- Думаю, так. - Облако повернул дощечку к передатчику - его пост находился в ста метрах от рабочего места Сенатсу, которая должна была проверить его работу.
- Я бы и сама лучше не сделала, - признала она. - Попробуй переправить ее девочкам.
У Ника с напарником не было видеосвязи, но они пристально вслушивались в каждое слово. Бен не обязан был включать их в свою передающую сеть, но сделал это не задумываясь. Когда закончилась первая передача, оба водителя взглянули друг на друга и дружно покивали - мысленная картина, возникшая перед ними, совпадала с той, которая создалась из слов Сенатсу. Они продолжали прислушиваться к голосу Бена, снова и снова повторяющему одно и то же через спутник трансляции и наблюдения, но теперь только краем уха - движение «Четверки» поглощало почти все внимание. В часе пути от Гнезда предосторожностей требовалось не меньше, чем вдали от него. На пороге входного шлюза можно было умереть так же окончательно и бесповоротно, как в любой другой точке планеты.
Участок камнепадов. Участок с риском камнепадов. Лужи, которые приходится огибать, - жидкость в них вполне может замерзнуть на колесах или в гусеницах, стоит только температурю упасть на пару градусов по Кельвину. Или это может оказаться переохлажденная жидкость, которая мгновенно кристаллизуется при прикосновении, - такие вещи случаются, и на глаз не определишь. Частоколы органики, сквозь которые можно бы пробиться, но из нее тоже выльется жидкость. Некоторые довольно высокие: Эрни никогда не бывал на Земле и не мог вспомнить заповедник гигантских цереусов, но ксерофиты существуют почти во всех мирах, где вообще есть жизнь. Самые крупные растения обычно стояли довольно далеко друг от друга, и объехать их было нетрудно, зато другие срастались чуть ли не в сплошную массу.
Они часто проезжали эти места, и оба заметили, что высокие стебли как будто гуще прежнего теснятся вдоль тропы, которую их машина пробила на выезде пару дней назад. Возможно, эти растения питались остатками других организмов. Если так, быстро же они растут.
Ничего похожего на животных здесь еще не видели, и многие всерьез сомневались в их существовании, но на некоторых «растениях» были явно обломлены стебли и ветви, а найти обломанные части удавалось редко. И побеги иногда вздрагивали, как будто что-то потревожило их за миг до появления «Четверки».
Кое-кто из сотрудников Гнезда начинал подозревать, что плотность растений в десяти-пятнадцати километрах вокруг станции увеличивается с каждым днем, но вплотную никто пока не занимался этим вопросом. Он мог представлять интерес, но не казался особенно важным.
«Четверка» проходила относительно ровный участок, когда голос Бена заставил Эрни остановиться:
- Она считает, что они поворачивают!
Отсутствие существительных не затруднило водителей - они даже не стали спрашивать: «В какую сторону?» Они просто плавали над своими постами и прислушивались. Счетчик кислорода в «Четверке» зарегистрировал резкую остановку дыхания, но она длилась не так долго, чтобы вызвать аварийную тревогу. Да и Облако вряд ли обратил бы внимание на такую тревогу: в отличие от прибора, он был человеком.
Сенатсу быстро импровизировала. Атмосфера над наблюдаемым объектом была сейчас относительно прозрачной, и она сумела установить интерферометрическую связь между танкером и ближайшим ярким пятном - стационарным, как она надеялась. Это позволило ей определить относительное движение двух объектов с точностью до нескольких сантиметров в секунду. Меньше чем через минуту стало ясно, что «Студень» поворачивает, а еще через полторы минуты было установлено, что машина вышла на прямую под углом тридцать градусов вправо от прежнего курса.
Совпадения случаются, но человеческий разум неизменно склонен сомневаться даже в самых очевидных случаях. Впервые за много часов экипаж «Четверки» по-настоящему расслабился. Оставшееся расстояние до Гнезда они были спокойны и счастливы, хотя ни один из мужчин не мог потом припомнить никаких разговоров. С кем бы то ни было.
Приемный шлюз подготовили к встрече, воду уже перекачали в запасную цистерну, и дверь перед ними открылась. Доминик остановился внутри и отключил питание, когда дверь герметично закрылась. Они дождались, пока вливающаяся вода вытеснит через вентиляционные шахты в потолке местный воздух и пройдет проверку. Как обычно, больше всего времени ушло на нейтрализацию серной и сернистой кислот и на связывание и отфильтровку фтористых соединений, образовавшихся в результате контакта воздуха с жидкостью, но наконец они смогли открыть гер-метичные люки, проверить личные дыхательные аппараты и проплыть к одному из люков для персонала, занимающих две стены «гаража». Эрни демонстративно пропустил Доминика вперед, хотя последний не пришел в восторг от подобного намека на свой возраст. Пятнадцать лет разницы в пятьдесят не так уж заметны, к тому же он и теперь выше и сильнее Эрни.
На дорогу к местному городу - или поселению, или лагерю? - у «Студня» ушел почти месяц - по-местному семь лет - пути. К концу того дня, когда успокоенные мужья вернулись на базу, казалось ясным, что на обратный путь уйдет примерно столько же. Может быть, немного меньше, как нерешительно заметила Сенатсу.
- Они сейчас движутся чуть быстрее, чем раньше, но ведь они находятся на солнечной стороне и останутся там еще на несколько дней. Прежде всего там лучше обзор. Вот когда они выйдут на терминатор 1, посмотрим, насколько им придется притормозить. А мне в темноте их будет лучше видно.
Последнее замечание не удивило никого из слушателей. Танкер, естественно, был снабжен угловыми отражателями для приема микроволновых лучей со спутников, и там, где помехи от солнечного излучения: термо- и биотоков с поверхности планеты - ослабнут, машина будет ярче выделяться на фоне местности. Все это, кроме сильного излучения растительности на дневной стороне, было давно известно и в основном предсказуемо. Ник с Эрни, как всегда неразлучные и только что вернувшиеся с испытательного выезда, выслушав Сенатсу, просто кивнули и вернулись к обычной работе. Она по большей части состояла в подготовке второго танкера, заранее окрещенного «Сальной Свечкой». Сотрудники станции в основном были уроженцами миров-колоний, где еще сохранялись примитивные бытовые условия, к тому же, когда началось новое видообразование, преподаватели-люди стали особенно настаивать на необходимости подробного знания истории. Человечеекая культура сохранила память о свечах, а также и о кулинарии, в том числе рецепт приготовления студня.
Кому-то пришло в голову, что перевозить цистерну с парафином как прицеп окажется во многих отношениях проще и даже безопаснее для команды, чем использовать грузовик-цистерну. Само собой подразумевалось, что аборигенам будет отправлен новый груз углеводородов, хотя никто еще не знал, насколько ценной окажется обратная посылка. Все испытывали естественное сочувствие к нуждам исследователей, а их ответный дар по меньшей мере дал бы информацию о самих аборигенах. За медленным приближением «Студня» с интересом следили не только заждавшиеся мужья.
Почти вся рабочая связь с местным городом касалась научных вопросов: словарь пополнялся пока за счет усилий компьютера сопоставить движение человеческих механизмов, которое аборигены каким-то образом отслеживали на любом расстоянии, с излучением, поглощавшимся и принимавшимся спутниками наблюдения. Дискуссии сводились к обсуждению орбитальных пертурбаций и прецессий и их влияния на внутреннюю структуру планеты. Компьютер Гнезда постепенно составлял подробную карту распределения плотности строения Полупечки и понемногу продвигался в регистрации течений в мантии. Довольно естественно для планеты, чья масса превышала земную в сто семьдесят семь раз, радиус - почти в пять, а сила тяжести на поверхности - в семь с лишним, тектонические плиты здесь двигались со скоростью, которая на Земле пристала скорее метеорологическим феноменам. Да и сами плиты были размером не с континент, а скорее с крупный город или небольшое государство. Так что следить за их движением было увлекательно, и конца этим наблюдениям не предвиделось. Одна пара, прибывшая в Гнездо в качестве метеорологов, переключилась с тех пор на динамику коры и была радушно принята планетологами. И сами супруги вздохнули с облегчением, хотя слегка стыдились, что спасовали перед трудностями. В атмосфере Полупечки насчитывалась дюжина основных компонентов, в основном фториды и оксиды серы и кремния и некоторые другие; пропорции состава хаотично менялись в зависимости от времени и места и готовы были перейти в иное фазовое состояние при малейших скачках температуры, давления, солнечного освещения и концентрации других компонентов.
Разумеется, в научной работе не следует полагаться на чудо, однако кое-кто из персонала временами - и, конечно, только про себя - готов был поддаться искушению. Как-никак сверхъестественная помощь не могла оказаться намногоменее полезна в предсказаниях, чем существующие математические модели.
Так что беседы с аборигенами касались больше физики и математики, чем эмоций. Даже с математическими абстракциями, которые были необходимы для понимания химии, дело шло туго. И неясным оставалось, знают ли - и заботятся ли - аборигены о возвращающемся танкере.
Триша Верткое Перо, отвечавшая за первую попытку истолкования компьютерного перевода, в общем не сомневалась, что груз парафина был получен и одобрен. Она представления не имела, что послано - если вообще послано - взамен. Она даже не была уверена, что сама идея «обмена» понятна аборигенам.
И все-таки «Свечку» растили и совершенствовали за пределами станции, потому что в естественной среде быстрее проявлялись недочеты в конструкции.
Сверхмощный и сверхтяжелый вездеход, названный еще по какому-то древнему литературному источнику «Энни», был в целом готов. Он должен был служить тягачом для цистерны. Сейчас Эрни с Ником его испытывали. Мало кто сомневался, что второй рейс достанется этим двоим, хотя у Бена имелись на этот счет некоторые возражения. Окончательно все решилось по чистой случайности.
На станции, конечно, продолжалась обычная работа по планетографии. Больше двух дюжин спутников, выведенных на орбиту на высоте около десяти тысяч километров, взаимодействовали с сетью сейсмографов, медленно расползавшейся от Гнезда и отслеживающей внутреннее строение Полупечки, подробности ландшафта и движения атмосферы. По оценке Бена Облака, они нарабатывали примерно две докторские диссертации в час.
И с каждым часом Джесси Хижина Ледяная Стена и Мария Поток Юкка становились на семьдесят-восемьдесят километров ближе к мужьям. «Студень» держал приличную скорость. И приближался к темной стороне.
Независимо от предстоящих решений, с конструкцией нового танкера дело, в общем, двигалось, С созданием псевдоживой техники исчезли многие трудности, тормозившие изготовление конструкций, которые приходилось в самом деле изготавливать. Но это не избавило от необходимости проектирования. Замыслы, казавшиеся превосходными сами по себе, оказывались несовместимыми с другими, не менее прекрасными, когда их пытались срастить вместе. Цельное изделие, отлично работавшее в компьютерной модели, обрастало недостатками при реальных испытаниях. Особенно беспокоило конструкторов отсутствие связи со «Студнем» - его команда, не хуже других разбиравшаяся в конструировании псевдожизни, пусть и не будучи экспертами, могла рассказать о текущих проблемах больше, чем кто-либо другой на планете.
На первое место вышел, казалось бы несложный, вопрос: как обеспечить устойчивость тягача с прицепом, в несколько раз превышающим его массу? Эрни с Домиником и еще несколько экипажей водителей проводили пробные выезды и слишком часто возвращались из них с новыми проблемами. Иногда они целыми часами не задумывались о своих женах, хотя никогда не забывали справиться о них у Сенатсу, вернувшись на базу.
- Через пару часов они распрощаются с солнцем, - заметила аналитик при одной из таких бесед, когда танкеру осталось до базы каких-нибудь тридцать тысяч километров по прямой. - Их уже сейчас гораздо проще засечь, и дорогу они, кажется, отыскивают без труда. Пару раз сворачивали в сторону, но не слишком далеко и скорее всего из-за сдвигов вроде вашего. Тот, кстати говоря, поднялся на три метра и вроде бы продолжает расти; хорошо еще, что они возвращаются другой дорогой. Я предложила Бену послать кого-нибудь проверить, что там с горизонтальным смещением. Со спутника не определить - без точной локализации рефлекторов на грунте изображение недостаточно четкое. Не хотите прокатиться?
Доминик пожал плечами:
- Мы не против, если Бен считает нужным. Надо же чем-то заниматься.
- Сдается мне, без дела вы не сидите. Ладно, спросим Бена. Если он решит, что вы нужнее на выращивании
«Свечки» и «Энни», пошлем кого-нибудь еще. Или никого не пошлем, если он считает, что это не важно.
Облако, поразмыслив секунду-другую, решил, что данные достаточно важны, чтобы посмотреть поближе, и шесть часов спустя - надо все-таки людям когда-то и спать - «Четверка» с прежним экипажем вышла из Гнезда в направлении семьдесят градусов от горячего полюса.
Некоторые изменения на маршруте бросились в глаза с первого взгляда. Высокие растения, которые, видимо, взошли на остатках раздавленных колесами в первом рейсе, стали намного выше. Те, что походили на багровую, бурую и мертвенно-черную двухметровую спаржу, теперь напоминали скорее гигантские цереусы. Основания их стволов часто срастались между собой. Прежние заросли слились в толстые, отдельно стоящие растения, протянувшие вверх множество ветвей. Ни одного из водителей не вдохновляла мысль ломиться через них напрямик, поэтому приходилось ехать медленнее и часто вилять. Случалось и отступать назад, чтобы найти новую дорогу. В конце концов они пришли к выводу, что, чем пробиваться по старому пути, лучше двигаться параллельно ему.
Они обсудили гипотезу, что перемолотые их колесами растения служат пищей для сапрофитов, и доложили свои соображения Бену. Через десять минут от него поступило распоряжение собирать образцы. Ксенобиологам тоже нужна информация. Жизнь на планете, практически лишенной водорода, требовала изучения. Тем более жизнь, в которой углеродная составляющая превышает девяносто процентов при нулевом содержании водорода.
Сбор образцов еще больше задержал бы их, но Эрни с Ником решили отложить его на обратный путь и покатили вперед, оставляя справа частокол живых труб, а слева - относительно открытое пространство.
Все еще активный сдвиг напомнил о себе толчками задолго до того, как водители его увидели. В результате «Четверка» опять притормозила. Водители остановили ее на небольшом расстоянии от сдвига, который, как и предсказывала Сенатсу, поднялся выше двух метров. Крупные сапрофиты, если это были они, в зоне сотрясений чувствовали себя неуютно и уже не мешали движению. Поэтому «Четверке» удалось несколько километров проехать вправо вдоль уступа, но место для переправы так и не нашлось. Оба не настолько доверяли прочности своей машины, чтобы пытаться перевалить гребень при местной силе тяжести, даже если бы не приходилось думать о возвращении. К тому же, если бы корпус и выдержал, людям от такого толчка, пожалуй, пришлось бы не легче, чем рыбам, которых глушат динамитом.
Сервоавтоматы - уолдоуправляемые псевдоживые механизмы от десяти сантиметров до полуметра в длину и от восьми до восьмисот килограммов весом - были, понятно, расходным материалом, и они потратили несколько самых маленьких и самых, с их точки зрения, прочных жучков на пробные прыжки с уступа. Ни один не уцелел, но эксперимент стоил того.
На этом месте их застало новое сообщение Сенатсу, которое изменило план Бена и взбесило ксенобиологов. «Студень» вышел из освещенной зоны и, по всей видимости, испытывал трудности с прокладкой маршрута. Из Гнезда, как и в прошлый раз, передали указания.
На этот раз танкер их игнорировал.
Просьба остановиться и выполнить указанный маневр, чтобы показать, что водители приняли передачу Гнезда, осталась без последствий и, во всяком случае, без ответа.
Бен, хорошо знавший своих сотрудников, немедленно предложил «Четверке» отказаться от прежнего задания и попытаться перехватить танкер. Почему бы не придать официальный статус неизбежному в любом случае решению мужей - Сенатсу с помощниками сделают все возможное, чтобы проложить маршрут для вездехода от его нынешнего местонахождения.
Возвращаться в Гнездо на перезаправку не требовалось: весь транспорт планеты был оборудован полным восстановительным циклом и необходимыми источниками энергии. Это обстоятельство заставило Облако отказаться от мысли послать навстречу женщинам кого-нибудь другого. Едва услышав об изменении в поведении танкера и не дожидаясь даже указаний по курсу, Эрни немедленно развернул машину на горячий восток - под прямым углом вправо от горячего полюса - и погнал прочь от уступа. Спешка была, собственно, излишней, потому что обоим мужьям предстояло много дней пути до встречи с машиной, в которой оставались их жены, но задержки они не потерпели бы. Ими снова овладело беспокойство.
Геодезические курсы двух машин, к досаде Бена, пересекались теперь не на солнечной стороне. Он хотел бы получить более подробные сведения о проблемах передвижения при солнечном свете, чтобы использовать их для разработки следующих маршрутов. Но, будучи по природе человеком практичным и понимая чувства водителей, он не стал предлагать ни им, ни Сенатсу отклониться, если представится такая возможность, немного влево. В ближайшие недели раза два-три возникала мимолетная надежда, что лучший путь, какой смогут найти картографы, выведет хоть ненадолго на солнце, но каждый раз его ожидало разочарование.
Эрни с Ником этому только радовались. Их подстегивала тревога - жены по-прежнему не отзывались, - и они со жгучей досадой подчинялись указаниям Сенатсу, направлявшей их через лабиринт между холмами в объезд непроходимых участков местности и растительности, мимо лужиц и озер неизвестного состава и один раз на добрых пятьдесят километров вдоль скального обрыва, невероятно высокого для кремнистых пород при такой гравитации. Сенатсу посоветовала им держаться хотя бы на километр от края: трудно было предсказать, не вызовет ли масса «Четверки» вкупе с невероятно быстрой эрозией под действием фтористых ветров и дождей обрушения всей стены. При семи g практически все равно, окажешься ты под оползнем или частью его. Сен только потому и решилась проложить курс над обрывом, что десять километров почти ровной поверхности позволяли развить здесь максимальную скорость. И, несмотря на это преимущество, Бен с Сенатсу долго спорили, отключив связь с «Четверкой».
Им не стало намного легче, когда через десять часов после прохода «Четверки» обрыв действительно рухнул, в четырех или пяти местах захватив линию маршрута вездехода.
- Не знаю, - заметил Ник, когда Бен передал им эту информацию, - сумею ли устоять перед искушением, когда стану через несколько лет рассказывать об этом ребятишкам. Как бы десять часов не превратились у меня в десять секунд.
Он прикусил язык, но было поздно. Эрни, который в этот момент был занят управлением, несколько секунд молчал, потом коротко бросил:
- Я бы наверняка не удержался.
«Студень», насколько было видно со спутников, двигался медленно. Он то и дело попадал в тупик и вынужден был отступать по собственным следам. Единственное, что немного обнадеживало: одна ошибка никогда не повторялась дважды. Это выглядело так, будто машиной все еще правит человек. Никто не желал верить, что прошлое выполнение указаний было случайностью, и, по общему мнению, неполадки, которые оборвали работу передатчика, теперь распространились и на приемник танкера. В чем там дело, можно было установить, только непосредственно осмотрев машину: средства связи на всем транспорте многократно дублировались. Чтобы вывести установку из строя, нужно было очень вдумчиво постараться или применить грубую силу.
Никто не мог поверить и даже допустить, что это могли сделать водители танкера, а что касается аборигенов, у них вряд ли хватило бы технических навыков, хотя они, очевидно, были знакомы с микроволновой связью. Но знание общего принципа еще не предполагает способности создать или вывести из строя совершенно незнакомый прибор.
И все же танкер был нем и, по всей видимости, глух, хотя и двигался так, словно им управляла разумная сила.
- Во всяком случае, - заметил Эрни, услышав сообщение Сенатсу, что танкер снова пятится, - они не заставляют нас за ними гоняться. Если бы девочки в самом деле отыскивали дорогу к дому наугад, нам бы приходилось все время менять свой маршрут.
- Послушайте, молодой человек! - перебил его негодующий голос Сенатсу. - Не думаете ли вы, что я не способна проложить для вас разумный встречный курс? Мне бы и в голову не пришло направлять вас в точку, где они находятся сейчас. Я понимаю ваше беспокойство, но это не повод для оскорблений!
Конечно, на самом деле она нисколько не сердилась, и Эрни это понимал, и она понимала, что Эрни понимает. Теперь уже все Гнездо практиковалось в искусстве отвлекать младшего водителя от забот. Хорошо еще, что на связь с ним выходила одна лишь Сенатсу.
И об этом Эрни, в общем-то, тоже догадывался. Как не странно, эта мысль ему помогала. Мужчина может отвергать жалость, но честное сочувствие - дело иное; в нем нет снисхождения.
Может быть, поэтому лишь немногие, кажется, догадывались, что Доминику тоже нужна помощь.
На самом деле их не так уж часто приходилось отвлекать. Путешествие само по себе было далеко не скучным. Движение с большой скоростью по плохо разведанной дороге требовало постоянной бдительности, которая не оставляла места посторонним мыслям, пока водитель нес вахту, а передав управление сменщику, он оказывался настолько вымотан, что мгновенно засыпал. Да и сам мир был совершенно непривычным для человека-первопроходца: он занимал собой все внимание, которое оставалось свободным от управления вездеходом.
Не все особенности ландшафта были видны водителям. Например, только в Гнезде, наблюдая за датчиками расхода энергии, определили, что машина две тысячи километров поднималась, а потом спускалась по трехкилометровому куполу. До Ника с Эрни дошли только отзвуки споров, которые вели планетологи, пытаясь совместить эти данные с показаниями спутников и сейсмографов.
Гипотеза, что силы, действующие на кору планеты, практически уравновешены, так что прочность самой коры почти не играет роли, здесь получила более доказательное подтверждение, чем на планетах с гравитацией в один g. Водители не ощущали изменения мощности, необходимой, чтобы поддерживать заданную скорость; они знали только, что стали на три тысячи километров ближе к цели.
Конечно, оба отмечали моменты, когда удавалось поддерживать заданную скорость - довольно редко, только на открытых участках, - и в таких случаях они еще тщательнее высматривали все странности, которые могли стать помехой этому благополучию.
Один-единственный раз им попалось животное - несомненно живое существо, лениво ползущее им наперерез, оставляя за собой полосу, начисто лишенную каких-либо растений, больших и малых. Не имея возможности заглянуть под него, они не сумели определить, передвигалось оно на коротких ножках - таких, надо полагать, потребовал ось бы немало - или же, хотя по следу этого не было заметно, использовало слизистую подкладку, как земные брюхоногие. На сей раз биологи умудрились прорвать строгую цензуру Бена, чтобы передать свои мольбы. Они хотели, чтобы «Четверка» совсем немного изменила курс, на ходу перевернула животное и выпустила пару жучков, чтобы исследовать его более тщательно.
Водители сомневались, что вездеход сумеет перевернуть тушу, не уступающую ему в размере, и совсем не были уверены, что животное не окажет сопротивления. Они пообещали попробовать, когда минует срочность, по возможности поближе к Гнезду, из которого могли бы прислать помощь, и проехали мимо. Управлять жучками среди помех биотоков удавалось только на короткой дистанции.
Бен, слушая Сенатсу, составлял набросок карты. Он чертил электрическим стило на полимерной пластинке, поскольку на Гнездо действовали те же семь g, а плавающему в воде сотруднику станции неудобно пользоваться карандашом и бумагой. Отпуск на орбитальной станции вдали от звезды чаще всего называли «отправиться на просушку», хотя и там много времени приходилось проводить в ваннах - функцию очистки в оборудовании восстановительного цикла пока еще не довели до совершенства.
- Думаю, так. - Облако повернул дощечку к передатчику - его пост находился в ста метрах от рабочего места Сенатсу, которая должна была проверить его работу.
- Я бы и сама лучше не сделала, - признала она. - Попробуй переправить ее девочкам.
У Ника с напарником не было видеосвязи, но они пристально вслушивались в каждое слово. Бен не обязан был включать их в свою передающую сеть, но сделал это не задумываясь. Когда закончилась первая передача, оба водителя взглянули друг на друга и дружно покивали - мысленная картина, возникшая перед ними, совпадала с той, которая создалась из слов Сенатсу. Они продолжали прислушиваться к голосу Бена, снова и снова повторяющему одно и то же через спутник трансляции и наблюдения, но теперь только краем уха - движение «Четверки» поглощало почти все внимание. В часе пути от Гнезда предосторожностей требовалось не меньше, чем вдали от него. На пороге входного шлюза можно было умереть так же окончательно и бесповоротно, как в любой другой точке планеты.
Участок камнепадов. Участок с риском камнепадов. Лужи, которые приходится огибать, - жидкость в них вполне может замерзнуть на колесах или в гусеницах, стоит только температурю упасть на пару градусов по Кельвину. Или это может оказаться переохлажденная жидкость, которая мгновенно кристаллизуется при прикосновении, - такие вещи случаются, и на глаз не определишь. Частоколы органики, сквозь которые можно бы пробиться, но из нее тоже выльется жидкость. Некоторые довольно высокие: Эрни никогда не бывал на Земле и не мог вспомнить заповедник гигантских цереусов, но ксерофиты существуют почти во всех мирах, где вообще есть жизнь. Самые крупные растения обычно стояли довольно далеко друг от друга, и объехать их было нетрудно, зато другие срастались чуть ли не в сплошную массу.
Они часто проезжали эти места, и оба заметили, что высокие стебли как будто гуще прежнего теснятся вдоль тропы, которую их машина пробила на выезде пару дней назад. Возможно, эти растения питались остатками других организмов. Если так, быстро же они растут.
Ничего похожего на животных здесь еще не видели, и многие всерьез сомневались в их существовании, но на некоторых «растениях» были явно обломлены стебли и ветви, а найти обломанные части удавалось редко. И побеги иногда вздрагивали, как будто что-то потревожило их за миг до появления «Четверки».
Кое-кто из сотрудников Гнезда начинал подозревать, что плотность растений в десяти-пятнадцати километрах вокруг станции увеличивается с каждым днем, но вплотную никто пока не занимался этим вопросом. Он мог представлять интерес, но не казался особенно важным.
«Четверка» проходила относительно ровный участок, когда голос Бена заставил Эрни остановиться:
- Она считает, что они поворачивают!
Отсутствие существительных не затруднило водителей - они даже не стали спрашивать: «В какую сторону?» Они просто плавали над своими постами и прислушивались. Счетчик кислорода в «Четверке» зарегистрировал резкую остановку дыхания, но она длилась не так долго, чтобы вызвать аварийную тревогу. Да и Облако вряд ли обратил бы внимание на такую тревогу: в отличие от прибора, он был человеком.
Сенатсу быстро импровизировала. Атмосфера над наблюдаемым объектом была сейчас относительно прозрачной, и она сумела установить интерферометрическую связь между танкером и ближайшим ярким пятном - стационарным, как она надеялась. Это позволило ей определить относительное движение двух объектов с точностью до нескольких сантиметров в секунду. Меньше чем через минуту стало ясно, что «Студень» поворачивает, а еще через полторы минуты было установлено, что машина вышла на прямую под углом тридцать градусов вправо от прежнего курса.
Совпадения случаются, но человеческий разум неизменно склонен сомневаться даже в самых очевидных случаях. Впервые за много часов экипаж «Четверки» по-настоящему расслабился. Оставшееся расстояние до Гнезда они были спокойны и счастливы, хотя ни один из мужчин не мог потом припомнить никаких разговоров. С кем бы то ни было.
Приемный шлюз подготовили к встрече, воду уже перекачали в запасную цистерну, и дверь перед ними открылась. Доминик остановился внутри и отключил питание, когда дверь герметично закрылась. Они дождались, пока вливающаяся вода вытеснит через вентиляционные шахты в потолке местный воздух и пройдет проверку. Как обычно, больше всего времени ушло на нейтрализацию серной и сернистой кислот и на связывание и отфильтровку фтористых соединений, образовавшихся в результате контакта воздуха с жидкостью, но наконец они смогли открыть гер-метичные люки, проверить личные дыхательные аппараты и проплыть к одному из люков для персонала, занимающих две стены «гаража». Эрни демонстративно пропустил Доминика вперед, хотя последний не пришел в восторг от подобного намека на свой возраст. Пятнадцать лет разницы в пятьдесят не так уж заметны, к тому же он и теперь выше и сильнее Эрни.
На дорогу к местному городу - или поселению, или лагерю? - у «Студня» ушел почти месяц - по-местному семь лет - пути. К концу того дня, когда успокоенные мужья вернулись на базу, казалось ясным, что на обратный путь уйдет примерно столько же. Может быть, немного меньше, как нерешительно заметила Сенатсу.
- Они сейчас движутся чуть быстрее, чем раньше, но ведь они находятся на солнечной стороне и останутся там еще на несколько дней. Прежде всего там лучше обзор. Вот когда они выйдут на терминатор 1, посмотрим, насколько им придется притормозить. А мне в темноте их будет лучше видно.
Последнее замечание не удивило никого из слушателей. Танкер, естественно, был снабжен угловыми отражателями для приема микроволновых лучей со спутников, и там, где помехи от солнечного излучения: термо- и биотоков с поверхности планеты - ослабнут, машина будет ярче выделяться на фоне местности. Все это, кроме сильного излучения растительности на дневной стороне, было давно известно и в основном предсказуемо. Ник с Эрни, как всегда неразлучные и только что вернувшиеся с испытательного выезда, выслушав Сенатсу, просто кивнули и вернулись к обычной работе. Она по большей части состояла в подготовке второго танкера, заранее окрещенного «Сальной Свечкой». Сотрудники станции в основном были уроженцами миров-колоний, где еще сохранялись примитивные бытовые условия, к тому же, когда началось новое видообразование, преподаватели-люди стали особенно настаивать на необходимости подробного знания истории. Человечеекая культура сохранила память о свечах, а также и о кулинарии, в том числе рецепт приготовления студня.
Кому-то пришло в голову, что перевозить цистерну с парафином как прицеп окажется во многих отношениях проще и даже безопаснее для команды, чем использовать грузовик-цистерну. Само собой подразумевалось, что аборигенам будет отправлен новый груз углеводородов, хотя никто еще не знал, насколько ценной окажется обратная посылка. Все испытывали естественное сочувствие к нуждам исследователей, а их ответный дар по меньшей мере дал бы информацию о самих аборигенах. За медленным приближением «Студня» с интересом следили не только заждавшиеся мужья.
Почти вся рабочая связь с местным городом касалась научных вопросов: словарь пополнялся пока за счет усилий компьютера сопоставить движение человеческих механизмов, которое аборигены каким-то образом отслеживали на любом расстоянии, с излучением, поглощавшимся и принимавшимся спутниками наблюдения. Дискуссии сводились к обсуждению орбитальных пертурбаций и прецессий и их влияния на внутреннюю структуру планеты. Компьютер Гнезда постепенно составлял подробную карту распределения плотности строения Полупечки и понемногу продвигался в регистрации течений в мантии. Довольно естественно для планеты, чья масса превышала земную в сто семьдесят семь раз, радиус - почти в пять, а сила тяжести на поверхности - в семь с лишним, тектонические плиты здесь двигались со скоростью, которая на Земле пристала скорее метеорологическим феноменам. Да и сами плиты были размером не с континент, а скорее с крупный город или небольшое государство. Так что следить за их движением было увлекательно, и конца этим наблюдениям не предвиделось. Одна пара, прибывшая в Гнездо в качестве метеорологов, переключилась с тех пор на динамику коры и была радушно принята планетологами. И сами супруги вздохнули с облегчением, хотя слегка стыдились, что спасовали перед трудностями. В атмосфере Полупечки насчитывалась дюжина основных компонентов, в основном фториды и оксиды серы и кремния и некоторые другие; пропорции состава хаотично менялись в зависимости от времени и места и готовы были перейти в иное фазовое состояние при малейших скачках температуры, давления, солнечного освещения и концентрации других компонентов.
Разумеется, в научной работе не следует полагаться на чудо, однако кое-кто из персонала временами - и, конечно, только про себя - готов был поддаться искушению. Как-никак сверхъестественная помощь не могла оказаться намногоменее полезна в предсказаниях, чем существующие математические модели.
Так что беседы с аборигенами касались больше физики и математики, чем эмоций. Даже с математическими абстракциями, которые были необходимы для понимания химии, дело шло туго. И неясным оставалось, знают ли - и заботятся ли - аборигены о возвращающемся танкере.
Триша Верткое Перо, отвечавшая за первую попытку истолкования компьютерного перевода, в общем не сомневалась, что груз парафина был получен и одобрен. Она представления не имела, что послано - если вообще послано - взамен. Она даже не была уверена, что сама идея «обмена» понятна аборигенам.
И все-таки «Свечку» растили и совершенствовали за пределами станции, потому что в естественной среде быстрее проявлялись недочеты в конструкции.
Сверхмощный и сверхтяжелый вездеход, названный еще по какому-то древнему литературному источнику «Энни», был в целом готов. Он должен был служить тягачом для цистерны. Сейчас Эрни с Ником его испытывали. Мало кто сомневался, что второй рейс достанется этим двоим, хотя у Бена имелись на этот счет некоторые возражения. Окончательно все решилось по чистой случайности.
На станции, конечно, продолжалась обычная работа по планетографии. Больше двух дюжин спутников, выведенных на орбиту на высоте около десяти тысяч километров, взаимодействовали с сетью сейсмографов, медленно расползавшейся от Гнезда и отслеживающей внутреннее строение Полупечки, подробности ландшафта и движения атмосферы. По оценке Бена Облака, они нарабатывали примерно две докторские диссертации в час.
И с каждым часом Джесси Хижина Ледяная Стена и Мария Поток Юкка становились на семьдесят-восемьдесят километров ближе к мужьям. «Студень» держал приличную скорость. И приближался к темной стороне.
Независимо от предстоящих решений, с конструкцией нового танкера дело, в общем, двигалось, С созданием псевдоживой техники исчезли многие трудности, тормозившие изготовление конструкций, которые приходилось в самом деле изготавливать. Но это не избавило от необходимости проектирования. Замыслы, казавшиеся превосходными сами по себе, оказывались несовместимыми с другими, не менее прекрасными, когда их пытались срастить вместе. Цельное изделие, отлично работавшее в компьютерной модели, обрастало недостатками при реальных испытаниях. Особенно беспокоило конструкторов отсутствие связи со «Студнем» - его команда, не хуже других разбиравшаяся в конструировании псевдожизни, пусть и не будучи экспертами, могла рассказать о текущих проблемах больше, чем кто-либо другой на планете.
На первое место вышел, казалось бы несложный, вопрос: как обеспечить устойчивость тягача с прицепом, в несколько раз превышающим его массу? Эрни с Домиником и еще несколько экипажей водителей проводили пробные выезды и слишком часто возвращались из них с новыми проблемами. Иногда они целыми часами не задумывались о своих женах, хотя никогда не забывали справиться о них у Сенатсу, вернувшись на базу.
- Через пару часов они распрощаются с солнцем, - заметила аналитик при одной из таких бесед, когда танкеру осталось до базы каких-нибудь тридцать тысяч километров по прямой. - Их уже сейчас гораздо проще засечь, и дорогу они, кажется, отыскивают без труда. Пару раз сворачивали в сторону, но не слишком далеко и скорее всего из-за сдвигов вроде вашего. Тот, кстати говоря, поднялся на три метра и вроде бы продолжает расти; хорошо еще, что они возвращаются другой дорогой. Я предложила Бену послать кого-нибудь проверить, что там с горизонтальным смещением. Со спутника не определить - без точной локализации рефлекторов на грунте изображение недостаточно четкое. Не хотите прокатиться?
Доминик пожал плечами:
- Мы не против, если Бен считает нужным. Надо же чем-то заниматься.
- Сдается мне, без дела вы не сидите. Ладно, спросим Бена. Если он решит, что вы нужнее на выращивании
«Свечки» и «Энни», пошлем кого-нибудь еще. Или никого не пошлем, если он считает, что это не важно.
Облако, поразмыслив секунду-другую, решил, что данные достаточно важны, чтобы посмотреть поближе, и шесть часов спустя - надо все-таки людям когда-то и спать - «Четверка» с прежним экипажем вышла из Гнезда в направлении семьдесят градусов от горячего полюса.
Некоторые изменения на маршруте бросились в глаза с первого взгляда. Высокие растения, которые, видимо, взошли на остатках раздавленных колесами в первом рейсе, стали намного выше. Те, что походили на багровую, бурую и мертвенно-черную двухметровую спаржу, теперь напоминали скорее гигантские цереусы. Основания их стволов часто срастались между собой. Прежние заросли слились в толстые, отдельно стоящие растения, протянувшие вверх множество ветвей. Ни одного из водителей не вдохновляла мысль ломиться через них напрямик, поэтому приходилось ехать медленнее и часто вилять. Случалось и отступать назад, чтобы найти новую дорогу. В конце концов они пришли к выводу, что, чем пробиваться по старому пути, лучше двигаться параллельно ему.
Они обсудили гипотезу, что перемолотые их колесами растения служат пищей для сапрофитов, и доложили свои соображения Бену. Через десять минут от него поступило распоряжение собирать образцы. Ксенобиологам тоже нужна информация. Жизнь на планете, практически лишенной водорода, требовала изучения. Тем более жизнь, в которой углеродная составляющая превышает девяносто процентов при нулевом содержании водорода.
Сбор образцов еще больше задержал бы их, но Эрни с Ником решили отложить его на обратный путь и покатили вперед, оставляя справа частокол живых труб, а слева - относительно открытое пространство.
Все еще активный сдвиг напомнил о себе толчками задолго до того, как водители его увидели. В результате «Четверка» опять притормозила. Водители остановили ее на небольшом расстоянии от сдвига, который, как и предсказывала Сенатсу, поднялся выше двух метров. Крупные сапрофиты, если это были они, в зоне сотрясений чувствовали себя неуютно и уже не мешали движению. Поэтому «Четверке» удалось несколько километров проехать вправо вдоль уступа, но место для переправы так и не нашлось. Оба не настолько доверяли прочности своей машины, чтобы пытаться перевалить гребень при местной силе тяжести, даже если бы не приходилось думать о возвращении. К тому же, если бы корпус и выдержал, людям от такого толчка, пожалуй, пришлось бы не легче, чем рыбам, которых глушат динамитом.
Сервоавтоматы - уолдоуправляемые псевдоживые механизмы от десяти сантиметров до полуметра в длину и от восьми до восьмисот килограммов весом - были, понятно, расходным материалом, и они потратили несколько самых маленьких и самых, с их точки зрения, прочных жучков на пробные прыжки с уступа. Ни один не уцелел, но эксперимент стоил того.
На этом месте их застало новое сообщение Сенатсу, которое изменило план Бена и взбесило ксенобиологов. «Студень» вышел из освещенной зоны и, по всей видимости, испытывал трудности с прокладкой маршрута. Из Гнезда, как и в прошлый раз, передали указания.
На этот раз танкер их игнорировал.
Просьба остановиться и выполнить указанный маневр, чтобы показать, что водители приняли передачу Гнезда, осталась без последствий и, во всяком случае, без ответа.
Бен, хорошо знавший своих сотрудников, немедленно предложил «Четверке» отказаться от прежнего задания и попытаться перехватить танкер. Почему бы не придать официальный статус неизбежному в любом случае решению мужей - Сенатсу с помощниками сделают все возможное, чтобы проложить маршрут для вездехода от его нынешнего местонахождения.
Возвращаться в Гнездо на перезаправку не требовалось: весь транспорт планеты был оборудован полным восстановительным циклом и необходимыми источниками энергии. Это обстоятельство заставило Облако отказаться от мысли послать навстречу женщинам кого-нибудь другого. Едва услышав об изменении в поведении танкера и не дожидаясь даже указаний по курсу, Эрни немедленно развернул машину на горячий восток - под прямым углом вправо от горячего полюса - и погнал прочь от уступа. Спешка была, собственно, излишней, потому что обоим мужьям предстояло много дней пути до встречи с машиной, в которой оставались их жены, но задержки они не потерпели бы. Ими снова овладело беспокойство.
Геодезические курсы двух машин, к досаде Бена, пересекались теперь не на солнечной стороне. Он хотел бы получить более подробные сведения о проблемах передвижения при солнечном свете, чтобы использовать их для разработки следующих маршрутов. Но, будучи по природе человеком практичным и понимая чувства водителей, он не стал предлагать ни им, ни Сенатсу отклониться, если представится такая возможность, немного влево. В ближайшие недели раза два-три возникала мимолетная надежда, что лучший путь, какой смогут найти картографы, выведет хоть ненадолго на солнце, но каждый раз его ожидало разочарование.
Эрни с Ником этому только радовались. Их подстегивала тревога - жены по-прежнему не отзывались, - и они со жгучей досадой подчинялись указаниям Сенатсу, направлявшей их через лабиринт между холмами в объезд непроходимых участков местности и растительности, мимо лужиц и озер неизвестного состава и один раз на добрых пятьдесят километров вдоль скального обрыва, невероятно высокого для кремнистых пород при такой гравитации. Сенатсу посоветовала им держаться хотя бы на километр от края: трудно было предсказать, не вызовет ли масса «Четверки» вкупе с невероятно быстрой эрозией под действием фтористых ветров и дождей обрушения всей стены. При семи g практически все равно, окажешься ты под оползнем или частью его. Сен только потому и решилась проложить курс над обрывом, что десять километров почти ровной поверхности позволяли развить здесь максимальную скорость. И, несмотря на это преимущество, Бен с Сенатсу долго спорили, отключив связь с «Четверкой».
Им не стало намного легче, когда через десять часов после прохода «Четверки» обрыв действительно рухнул, в четырех или пяти местах захватив линию маршрута вездехода.
- Не знаю, - заметил Ник, когда Бен передал им эту информацию, - сумею ли устоять перед искушением, когда стану через несколько лет рассказывать об этом ребятишкам. Как бы десять часов не превратились у меня в десять секунд.
Он прикусил язык, но было поздно. Эрни, который в этот момент был занят управлением, несколько секунд молчал, потом коротко бросил:
- Я бы наверняка не удержался.
«Студень», насколько было видно со спутников, двигался медленно. Он то и дело попадал в тупик и вынужден был отступать по собственным следам. Единственное, что немного обнадеживало: одна ошибка никогда не повторялась дважды. Это выглядело так, будто машиной все еще правит человек. Никто не желал верить, что прошлое выполнение указаний было случайностью, и, по общему мнению, неполадки, которые оборвали работу передатчика, теперь распространились и на приемник танкера. В чем там дело, можно было установить, только непосредственно осмотрев машину: средства связи на всем транспорте многократно дублировались. Чтобы вывести установку из строя, нужно было очень вдумчиво постараться или применить грубую силу.
Никто не мог поверить и даже допустить, что это могли сделать водители танкера, а что касается аборигенов, у них вряд ли хватило бы технических навыков, хотя они, очевидно, были знакомы с микроволновой связью. Но знание общего принципа еще не предполагает способности создать или вывести из строя совершенно незнакомый прибор.
И все же танкер был нем и, по всей видимости, глух, хотя и двигался так, словно им управляла разумная сила.
- Во всяком случае, - заметил Эрни, услышав сообщение Сенатсу, что танкер снова пятится, - они не заставляют нас за ними гоняться. Если бы девочки в самом деле отыскивали дорогу к дому наугад, нам бы приходилось все время менять свой маршрут.
- Послушайте, молодой человек! - перебил его негодующий голос Сенатсу. - Не думаете ли вы, что я не способна проложить для вас разумный встречный курс? Мне бы и в голову не пришло направлять вас в точку, где они находятся сейчас. Я понимаю ваше беспокойство, но это не повод для оскорблений!
Конечно, на самом деле она нисколько не сердилась, и Эрни это понимал, и она понимала, что Эрни понимает. Теперь уже все Гнездо практиковалось в искусстве отвлекать младшего водителя от забот. Хорошо еще, что на связь с ним выходила одна лишь Сенатсу.
И об этом Эрни, в общем-то, тоже догадывался. Как не странно, эта мысль ему помогала. Мужчина может отвергать жалость, но честное сочувствие - дело иное; в нем нет снисхождения.
Может быть, поэтому лишь немногие, кажется, догадывались, что Доминику тоже нужна помощь.
На самом деле их не так уж часто приходилось отвлекать. Путешествие само по себе было далеко не скучным. Движение с большой скоростью по плохо разведанной дороге требовало постоянной бдительности, которая не оставляла места посторонним мыслям, пока водитель нес вахту, а передав управление сменщику, он оказывался настолько вымотан, что мгновенно засыпал. Да и сам мир был совершенно непривычным для человека-первопроходца: он занимал собой все внимание, которое оставалось свободным от управления вездеходом.
Не все особенности ландшафта были видны водителям. Например, только в Гнезде, наблюдая за датчиками расхода энергии, определили, что машина две тысячи километров поднималась, а потом спускалась по трехкилометровому куполу. До Ника с Эрни дошли только отзвуки споров, которые вели планетологи, пытаясь совместить эти данные с показаниями спутников и сейсмографов.
Гипотеза, что силы, действующие на кору планеты, практически уравновешены, так что прочность самой коры почти не играет роли, здесь получила более доказательное подтверждение, чем на планетах с гравитацией в один g. Водители не ощущали изменения мощности, необходимой, чтобы поддерживать заданную скорость; они знали только, что стали на три тысячи километров ближе к цели.
Конечно, оба отмечали моменты, когда удавалось поддерживать заданную скорость - довольно редко, только на открытых участках, - и в таких случаях они еще тщательнее высматривали все странности, которые могли стать помехой этому благополучию.
Один-единственный раз им попалось животное - несомненно живое существо, лениво ползущее им наперерез, оставляя за собой полосу, начисто лишенную каких-либо растений, больших и малых. Не имея возможности заглянуть под него, они не сумели определить, передвигалось оно на коротких ножках - таких, надо полагать, потребовал ось бы немало - или же, хотя по следу этого не было заметно, использовало слизистую подкладку, как земные брюхоногие. На сей раз биологи умудрились прорвать строгую цензуру Бена, чтобы передать свои мольбы. Они хотели, чтобы «Четверка» совсем немного изменила курс, на ходу перевернула животное и выпустила пару жучков, чтобы исследовать его более тщательно.
Водители сомневались, что вездеход сумеет перевернуть тушу, не уступающую ему в размере, и совсем не были уверены, что животное не окажет сопротивления. Они пообещали попробовать, когда минует срочность, по возможности поближе к Гнезду, из которого могли бы прислать помощь, и проехали мимо. Управлять жучками среди помех биотоков удавалось только на короткой дистанции.