Страница:
Андрей как-то помрачнел.
«Я видел однажды вампира. Настоящего. Но это, поверь, был не юноша романтичной наружности… Это была жуткого вида тварь, которая по ночам выползала из могилы и нападала на скотину. Его потом нашли и убили, как положено. Отрубили голову, сердце осиновым колом проткнули, а потом тело сожгли. Было это… в Румынии, году в девятьсот двадцатом. Почти сразу после моей инициализации…»
Больше про вампиров я не спрашивала.
Даже попыталась пошутить – «Так я теперь на помеле могу летать?»
«Мы еще не знаем», – хором ответили мои наставники.
Выходило, что я еще не до конца «раскрылась», и даже Андрей, который мог «читать» себе подобных, не видел до конца моих способностей. Он даже попробовал: долго-долго держал меня за руки, закрыв глаза и что-то бормоча себе под нос – не вышло. Потому мы решили оставить это на потом, а сейчас перейти к самой важной части «лекции». О том, как все ведьмы делают это.
«Тебе не придется плясать вокруг котла с зельем», – усмехнулась Инга, – «достаточно научиться направлять свою волю. Твоя сила – в твоих мыслях, потому от сотворения мира известно: мысль способна изменить материю».
«То есть», – Андрей все еще держал меня за руки, не торопясь отпускать, – «если ты дашь человеку простой воды, а сама захочешь его исцелить – выздоровеет».
«Или отравить», – хихикнула Инга, – «никто ничего не докажет. Выпил водички – и помер. Прелесть, да?»
Она кровожадно ухмыльнулась, а мне стало как-то не по себе.
«Не слушай ее», – Андрей нахмурился, – «Инга еще молодая, ума-разума не набралась. Никто из нас не убивает… Если на то нет необходимости! Если начнешь косить врагов направо и налево, на твой след очень скоро станет инквизиция».
О, вот и приплыли. Если есть ведьмы, то куда ж без нее, родимой?
Андрей рассказывал и рассказывал, и общая картина начала медленно проясняться.
Конечно же, инквизиция была совсем не тем, чем она была, скажем, в веке пятнадцатом в мрачной и голодной Европе. Теперь туда отбирали ведьм и колдунов, обладающих какими-то сверх способностями, и занималась инквизиция исключительно разрешением споров между ведьмами. А в редких случаях – расследованием убийств ведьмами смертных (простых смертных). Некоторые ведьмы добровольно являлись в инквизицию, чтобы получить патент на право быть самими собой и пользоваться своими способностями. А некоторые – «как мы, например» – предпочитали свободу. Никаких обещаний, никаких патентов.
«Если вести себя осторожно, никто и не узнает», – заверила Инга, – «разве что напорешься случайно на инквизитора, читающего ментальное поле… Но мы их наперечет знаем, так что вероятность такой встречи мала».
Мне было тепло и хорошо под пледом. Так бы лежать век, и чтобы Андрей держал мои руки в своих. Но я все же набралась храбрости и спросила:
– В то утро, когда вы меня нашли… Все произошло действительно так, как ты, Инга, рассказала?
Она принялась накручивать на пальчик локон цвета «дикая вишня». Взгляд на мгновение метнулся к Андрею, словно Инга что-то безмолвно спрашивала, вернулся ко мне.
– Хорошо, Лер. Правду так правду – смысла-то врать уже нет. Той ночью Андрей был у меня. В гостях. – она нарочито подчеркнула последнее слово, – Он уже собирался уходить, когда ты вернулась домой. Мы даже видели, как ты отперла дверь, но решили подождать, когда ты войдешь. А потом Андрей сказал, что почувствовал всплеск. Нет, не спрашивай, я не знаю что это такое, и даже не знаю как это. Всплеск какой-то там энергии наверное… В общем, он почуял, что за твоей дверью происходит нечто совсем нечеловеческое.
Андрей вдруг поежился, взгляд его блуждал по комнате – но мысли были в недосягаемых далях.
– В общем, когда мы отперли дверь, воспользовавшись нашими ведьмовскими дарами, – хрипло сказал Инга, – ты уже была без сознания. А тот идиот голый продолжал стоять на стульчике, и даже попробовал нас испугать. Но мы-то знали, что он – дух, нас этим не проймешь. А вот ты этого не знала. И мы еще не были уверены, что у тебя… идет инициализация. Поэтому отвезли в больницу, а ключи с собой прихватили. Вот и все.
Я с облегчением вздохнула. Получается, Инга наврала мне совсем чуть-чуть – в основном про незапертую дверь. Не хотела рассказывать, как дверь открыли? Ну да ладно, чего только не бывает…
– Спасибо, – я оглядела их, – честно говоря, без вас я бы сама пошла в дурдом сдаваться.
Андрей расцвел в белозубой улыбке, подмигнул.
– Не благодари. У нас через три дня вечеринка намечается… Надеюсь, ты пойдешь? Будут ведьмы, полеты на метле… Ну и, разумеется, запланированная оргия.
Ха! Оргия?
Ну, правильно, шабаш.
Я потрогала пальцем шишку за ухом и подумала, что ее все равно не будет видно под волосами.
Не сидеть же вечно у Инги только потому, что двадцать лет назад на моем балконе повесился какой-то дурак, и теперь не может обрести покой, предпочитая делать гадости живым…
Механически рассовывая по полкам продукты, которые купил для меня Андрей, я невольно разглядывала собственные руки. Ну надо же – внешне не изменилось ничего. Совсем ничего: пальцы остались прежними, поломанный ноготь не вырос, старый шрам на запястье как белел, так и продолжает белеть. А вот поди ж ты – ведьма.
Оставшись одна, я уже с трудом верила в происшедшее; оно походило на дурацкий розыгрыш, на чью-то донельзя глупую, но в общем безобидную шутку. Господи, ну какие ведьмы могут выжить среди кабельного ТВ, изрыгающих выхлопы машин и локальных сетей? Наверняка последний колдун должен был удавиться с изобретением персонального компьютера. Ну, или с выпуском первой версии Windows…
Продукты перекочевали из пакета в холодильник. Я открыла йогурт и, хищно вонзив в стаканчик ложку, побрела к зеркалу.
В самом деле, не изменилось ни-чего-го. Какая была, такая и осталась: до эталона глянцевой красоты как до Марса, темно-русые волосы повисли сосульками, ухо, которому досталось еще ночью, припухло. И в глазах непонятного цвета – каре-зелено-серых – не образовалось ведьмовской искорки, от которой окружающие мужчины должны непременно падать ниц и молить о свидании.
Я вздохнула, проглотила ложку йогурта. Как же все это сложно! Поверить в то, что нельзя пощупать, рассмотреть, разобрать и собрать как детский конструктор. А из туманных глубин сознания вынырнула, сверкая свежестью красок, мысль: мне, черт возьми, нужно доказательство того, что я могу больше, чем обычный сотрудник офиса с девяти до шести. И одного вида самоубийцы на балконе – мало. Нужно что-то такое, отчего я бы поверила в то, о чем мне столько твердили Инга и Андрей…
– Мысль изменяет материю, – пробормотала я вслух.
В это время на балконе упал детский стульчик – видимо, призраку надоело меня ждать, и он в очередной раз повесился. Ха! Не дождется он больше от меня ни истерик, ни банального испуга. Плевать я на него хотела, особенно после того, как разбила голову о ступеньку…
Я быстро вернулась на кухню, взяла стопку из тонкого стекла и наполнила ее водой. Затем прошлепала в зал, презрительно глянула на силуэт, замерший на балконе. Вот тебе, гад, мое полнейшее безразличие! А если и дальше будешь себя плохо вести, то я… Впрочем, я так и не придумала, как можно наказать неупокоенный дух. Стопка с водой отправилась на журнальный столик, я – на диван. Вот сейчас и поглядим, какая из меня ведьма.
Что нужно делать-то? Как силой мысли заставить стопочку перемещаться по гладкой столешнице?..
Я неторопливо доела йогурт, положила подбородок на сцепленные пальцы рук и уставилась на объект эксперимента. Наверное, стоило вообразить, что взгляд мой – не что иное, как прозрачная и длинная рука, которая может воздействовать на любую материю? Или попытаться думать «двигайся-двигайся-двигайся»? А может быть, стоило бы нарисовать пентаграмму, вызвать кошмарного демона и заставить его переместить стаканчик? Стоп. Куда-то меня понесло…
Наполненная водой стопка осталась неподвижна.
А может быть, идея насчет демона не так уж и плоха?
За ухом нестерпимо зачесалось, я прикоснулась к коже, вспомнила о пластыре. Ну это ж надо было так неудачно упасть, а?
Снова гляжу на неподвижную стопку. Ну, миленькая, ну подвинься. Ну хоть на сантиметр – тем самым убедишь меня в том, что визит в ближайший дурдом не нужен…
Посудинка проигнорировала мои просьбы и осталась недвижима. Эх.
Я попробовала еще раз – вообразила, что вокруг меня существует некое светящееся поле, вроде кокона, и что от этого кокона щупальце тянется к стопке с водой, чтобы подвинуть ее к краю столика… ну, пожалуйста. Ну чуть-чуть…
– Вот зараза, – произнесла я вслух.
Что бы еще попробовать? Да и вообще, могут ли ведьмы двигать предметы по воздуху?.. В груди жаркой волной поднялось раздражение – на саму себя, на бестолковую стопку, на Игну, на ее безвкусный маникюр…
Комната дрогнула. Подернулась сумерками. Раздался хруст – и все стало на места.
А я в замешательстве уставилась на осколки стекла и маленькую лужицу. Черт! Это что, я сотворила? Но я же только хотела ее подвинуть… Да и вообще, что случилось-то?
Пустой стаканчик из-под йогурта и раздавленная стопка отправились в мусорное ведро. Попробовать еще раз? Но если так и дальше пойдет, я расколочу всю посуду… Вот незадача.
… В прихожей весело тренькнул звонок, затем кто-то настойчиво постучал в дверь. Я только выглянула в глазок, увидела знакомый оттенок «дикая вишня» – ну конечно, кто бы еще ко мне пришел вечерком?
– Привет, – как-то устало сказала Инга, – можно я войду?
– Конечно, проходи, – я невольно залюбовалась ее белым кожаным пиджаком. Вырядись я в такой – вид будет совсем другим, скорее плачевным. С другой стороны, за пятьдесят лет молодости, наверное, можно научиться ходить по улице как по подиуму…
Она тихо просочилась в зал, выложила из сумки свернутые в трубочку листки.
– Я совсем забыла отдать тебе документы из больницы, Лер. И еще вот это. Андрей распечатал из нашей базы.
– Это что?
Я зашуршала бумагой. Фотографии каких-то людей, как будто для паспорта, имена, фамилии…
– Здесь те, кто входит в местный совет инквизиторов и кого тебе следует опасаться, – пояснила сквозь зубы Инга.
Молодые мужчины, несколько женщин. И – мамочки! – даты рождения: тысяча восемьсот… тысяча девятьсот восьмой…
– Глядя на них, ни за что не угадаешь, сколько кому в действительности лет, – продолжила моя соседка, – кое-что, Лерусь, ты должна понимать. Мы покупаем годы молодости у смерти, расплачиваясь чужими жизнями… Неприятно, но никуда не денешься. А еще есть такая штука… Принцип высшего ведовства называется.
– И что… это за принцип?
– Побеждай жертвуя, – отчеканила Инга словно на экзамене.
– Угу.
Удивляться тут было нечему: даже в моем воображении ведьмы никогда не были добрыми, белыми и пушистыми.
Тут мой взгляд зацепился за жирный вопросительный знак в графе «год рождения», и я безмолвно протянула этот последний листок Инге.
– А-а-а, вот ты о чем. Все просто: никто из нас не знает, сколько на самом деле прожил этот… тип. Я бы предположила, что лет двести, а там – чем черт не шутит? Можешь себе представить, скольких он отправил на небеса, чтобы так долго и так шикарно жить?
Я перевернула страницу – дальше на весь разворот была напечатана фотография. Короткий ежик черных волос, приятные черты… Кого же он напоминает? А, ну да. Киану Ривза. Осталось только темные очки нацепить…
С безобидного листа бумаги на меня безмятежно смотрел не кто иной, как Эрик.
Мне бы остановиться, обдумать все, разложить по полочкам. Понять, кто я на самом деле – человек или «нечто большее», как щебечет Инга. Смириться наконец… Даже не с тем, что я в некоторой степени мутант, экстрасенс и ожившее суеверие в одном флаконе – а с тем, что мое мировоззрение дало трещину, захрустело и осыпалось как яичная скорлупа. Вот так и бывает: живешь себе живешь, не плохо, не шибко хорошо, как миллионы. Дом – работа – дом – неделя закончилась – ура, зарплата. А потом догоняет тебя на прозрачных крылышках Судьба, касается невесомым пальчиком, и жизнь переворачивается. Земля твердых убеждений становится неосязаемым бесконечным небом – а ты, обливаясь потом, учишься ходить по облакам…
На самом деле, конечно, «ведьма» звучит недурственно. Но мне все чудилось, что сердцевинка у этого слова… мм… с гнильцой, что ли? Один принцип высшего ведовства чего стоит. Чем можно жертвовать-то? собой? Другими? Продлять годы свои за счет жизней ни в чем не повинных людей? Фу. Ни за что и никогда!.. Но соблазн-то велик, особенно для женщины, ведь хочется, чтобы подольше было гладким лицо, подтянутым тело… Ох.
А еще мне не давал покоя Эрик. Не в прямом, конечно, смысле – но в каждую из трех ночей, оставшихся до вечеринки, он нагло вламывался в мои сумбурные сны, заставляя вздрагивать и просыпаться. Эрик не предпринимал ровным счетом ничего, только смотрел на меня горько и сочувственно, и все повторял: будь осторожна, ты не знаешь, во что ввязалась…
Но днем кошмары отступали, ко мне обязательно приезжал Андрей – и, чего уж скрывать, его общество было более, чем приятным. Он вытаскивал меня из полутьмы квартиры словно морковку из земли, катал по городу, вывозил к реке… Неизменно оставляя Ингу дома. Казалось, ему со мной интересно – либо он впервые имел дело со столь юным созданием, прошедшим инициализацию.
… А инициализация-то и не завершилась. В одну из прогулок я спросила Андрея – не будет ли он меня учить… ну, ведьмовскому ремеслу. На что он только пожал плечами.
– Лер, сейчас я ничего не могу с тобой сделать. Дар не раскрылся, знак ведьмы на твоем ментальном поле неясен. Вот когда переход завершится – тогда с удовольствием.
– Скажи, а кто такая Малика? – спросила я, воспользовавшись моментом.
– Малика? В первый раз слышу. Откуда это имя? Смешное такое, странное…
Хм. Либо он мне лгал, либо узница Эрика оказалась попросту нездешней.
…Время. Его стремительные воды с шумом и грохотом несли меня навстречу судьбе. Барахтайся, как хочешь – никуда не денешься. И грянула обещанная вечеринка, и меня завертело в цветастом водовороте из коктейлей, незнакомых лиц и фейверков.
– Ты собралась? – Инга мимоходом приложилась к моей щеке, обдала мятным холодком, – давай, одевайся. Андрэ скоро заедет.
Я поморщилась – отчего-то меня начинала раздражать ее дурацкая манера называть Андрея на французский лад.
– Мм… вообще-то, я готова.
Инга замерла на пороге кухни, обернулась, поцокала языком.
– Лерочка, ты же не на работу идешь. На вечеринку.
Оставалось только пожать плечами. Не могу же я признаться, что у меня и одежды подходящей попросту не было? Раньше как-то не приходилось посещать ведьмовские вечеринки… Да и вообще… вечеринки.
Поэтому я облачилась в классические брюки и светлую приталенную блузку с кружевом по вороту и на манжетах.
Инга задумчиво почесала за ушком, еще раз окинула меня критичным взглядом.
– Так, дорогая. У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в надлежащий вид. А ну, пойдем ко мне. У нас вроде размер одинаковый…
Ну, может быть, Инга и права. В конце концов, я же не знаю, какой у них там дресс-код?
Следующие пол часа были наполнены шорохом падающих на пол предметов одежды и моими протестующими воплями – «ой, я не могу, тут вырез чересчур… а тут разрез… ой, ну не надо, а? Я так не привыкла!»
Потом за нами все-таки зашел Андрей, которому надоело ждать у подъезда, и при виде меня у него забавно округлились глаза – старания Инги-таки не пропали даром. Облаченная в тунику из сливовой органзы, подпоясанную плетеным ремнем, и в темно-фиолетовые штаны, я наконец стала походить на истинную ведьму. Как завершающий штрих, Инга повесила на меня ворох сверкающей «готической» бижутерии и заставила поярче накраситься. В зеркале вместо прилежной офисной сотрудницы отразилась леди-вамп – а я тут же заметила, что взгляд Андрея то и дело возвращается к моему нижнему белью, которое было превосходно видно сквозь прозрачную ткань.
– Ну что, девочки, едем? – нерешительно поинтересовался он и посмотрел на меня так, что захотелось завернуться в драповое пальто.
– Конечно, едем! – весело отозвалась Инга, – я тут… немного Лерочке помогла.
– Д-да, спасибо, – я через силу улыбнулась. Черт, все равно что голая… ну да ладно. Наверное, ведьмам так положено.
– Ты превосходно выглядишь, – шепнул он мне на ухо, когда мы уже спускались по лестнице, а Инга запирала дверь.
– Я себя некомфортно чувствую, – упрямо пробубнила я.
От заинтересованных взглядов сто двадцатилетнего ведьмака начинали гореть щеки, а мне совершенно не хотелось прибыть в новую компанию этакой свеколкой.
– Красота требует жертв, – философски заметил Андрей и принялся насвистывать под нос.
Сам он, кстати, был одет в привычный костюм – только не цвета хвои, а цвета «мокрый асфальт».
…И мы поехали.
Как выяснилось, на окраине города, в полуподвале старого дома ютился самый настоящий ведьмовской ресторан со всей положенной атрибутикой: клыкастыми мордами демонов по стенам, метлами, столиками в виде перевернутых ступ и ярко-рыжими официантками в черных платьях по колено. Танцпол был подсвечен всеми оттенками красного, из динамиков неслись тихие подвывания, бармен готовил «кровавую мэри».
– Мы рано, – огорчилась Инга, – народ только-только собирается.
– Меньше народу – больше кислороду, – парировал Андрей и в который раз кровожадно воззрился на мой кружевной бюстгальтер.
Мы выбрали свободный столик в углу, Инга подозвала официантку, взялась за меню. А я… мне вдруг сделалось зябко. Я представила себе, как каждый приходящий будет на меня глазеть, и как придется каждому объяснять, кто я и что здесь делаю…
Теплая ладонь Андрея накрыла мои пальцы, шепот приятно защекотал ухо.
– Не беспокойся. Никто тебя вертеть и разглядывать не будет – у нас такие правила. Новички неприкосновенны.
– Правда? – я растерянно взглянула на него. Андрей улыбался своей неподражаемой улыбкой, отчего все его лицо светилось.
– Правда-правда, – заверил он, – может, пойдем, потанцуем?
– А как же… – я взглядом указала на Ингу, изучающую список блюд.
– Она не будет скучать, поверь.
– Может, все-таки позже?
– Как скажешь, – улыбка стала еще шире, еще душевнее. И пальцы Андрея все еще лежали поверх моих, заставляя сердце трепетать в непонятном предвкушении.
А народ подтягивался и подтягивался. Сидя в уголке, я с интересом рассматривала прибывающих ведьм и ведьмаков: похоже было на клуб «до тридцати». Женщины демонстрировали различные части тела – у кого на сколько фантазии хватало, мужчины являлись в дорогих костюмах, часто при галстуках. И, конечно же, все они были особенными. Не глянцевой, журнальной красотой – а скользящей, подобно блику лунного света на воде, сверкающей в улыбке, жестах, удивленном вскидывании бровей…
Я сидела, напрочь позабыв о салате и аперитиве. Инга с увлечением ковырялась в тарелке, запивая красным вином, Андрей лениво потягивал «Мартини». Музыка зазвучала громче, кое-кто отправился размяться в кровавых лучах подсветки.
– Пойдем? – шепнул Андрей, – я не допущу, чтобы юная мадемуазель весь вечер просидела за столом, медитируя на тарелку.
Инга проводила нас рассеянным взглядом, и через несколько минут к ней подсел роскошный шатен весьма романтичной внешности.
– Вот видишь, Инга не будет скучать. Она сейчас поболтает с одним из старейших колдунов этого города, он даже постарше меня будет. А потом и вовсе поедет к нему домой.
По пути к танцполу Андрей кому-то кивнул, с кем-то обменялся рукопожатием – но ни на минуту не отпустил моей талии. Выдохнул в мой висок:
– Мне нравится этот вечер. Полагаю, для тебя не будет новостью, что кое-кто тобой оч-чень заинтересовался?
Ох. Неужели… неужели он знает про Эрика?!! Может быть, нужно было рассказать?
– И кто… это? – я в панике зашарила взглядом по темному залу, страшась увидеть знакомое лицо.
– Это я. Эй, что это с тобой? Ты испугалась? – непритворная забота в голосе. Кажется, он и сам боится… Но чего? Не моего ли возможного отказа?
– Да нет, нет… просто показалось…
И я уткнулась носом Андрею в плечо, вдыхая запах дорогого одеколона и мысленно умоляя высшие силы сберечь меня от инквизиции. Не хотелось ни бояться, ни думать – просто побыть собой.
– Знаешь, я когда тебя первый раз увидел, то своим глазам не поверил, – тихо признался Андрей, – я никогда не видел такой красоты.
– Да неужели? – я подозрительно воззрилась на него, – не верю. Неужели за сто двадцать лет ни разу?!!
– Ты не совсем поняла, – он мягко пригладил мои волосы, рука скользнула на спину, задержалась на мгновение чуть ниже поясницы и вернулась на талию, – дело не только во внешности. Понимаешь… я вижу еще и твое ментальное поле. По крайней мере, отсветы, падающие на то телесное, что есть твой организм. Объяснить очень сложно, почти невозможно. Если у тебя будет дар чтения, то сама поймешь… Но то, что я вижу в тебе сейчас – воистину прекрасно. И я в самом деле счастлив, что мне довелось увидеть рождение новой ведьмы, которая могла бы стать…
Он замолчал, о чем-то задумался. Я же предпочла и не думать, поскольку мало что поняла из этой тирады. Единственное, что просочилось в сознание – это то, что в глазах Андрея я была красавицей. Хм.
«Ну и пусть», – мелькнула безумная мысль, – «пусть это будет просто красивый и короткий роман. Разве я не заслужила чуточку радости?»
– Давай отсюда уедем? – напрямую предложил он, – я отвезу тебя к пруду. Лунный свет на черной неподвижной воде – это очень красиво. И звезды глядят в зеркало… В городе нет таких ярких звезд, пыльно, грязно.
Я пожала плечами. Почему бы и нет? Лунная дорожка, струящийся прозрачный свет, молочные хлопья редких облаков, тишина…
– Звучит заманчиво. Поедем.
Андрей на миг прижал меня к себе – так, что дух захватило – и тут же отпустил.
– Тогда собирайся. Я пока такси вызову.
Странное утро. Небывалое, фантастическое – уже только потому, что будит меня запах кофе. Потому, что кофе этот мне приносит в постель невероятно красивый мужчина. Предыдущие по утрам обычно разыскивали утраченные носки, привлекая и меня к процессу поиска.
Я делаю маленький глоточек и вдруг понимаю, что у кофе вкус его поцелуев. А в памяти всплывает пруд, одинокая жемчужина на темном бархате рощи, струящийся отовсюду лунный свет, невесомая его вуаль на черных ветвях. И – звезды. Крупные, яркие. Голубые, янтарные, красные…
– Видимо, я еще сплю?
– Тогда я тоже сплю, – смеется Андрей.
– За сто двадцать лет ты научился соблазнять неискушенных девиц, – бурчу я.
– Согласись, что получилось недурственно? – он ныряет под одеяло, берет свою чашечку кофе.
Я блаженно жмурюсь, прижимаясь к нему. Ну надо же, все равно что ожившая античная статуя, когда-то я о таком и мечтать не смела.
– Да уж, – я все не могу оторваться от его волшебных глаз.
Не поймешь, то ли зеленые, то ли просто серые, то ли бирюзовые.
– Мне нужно ехать, – мягко шепчет он, тем самым разбивая иллюзию сказки, – но я вернусь вечером.
– Тебя ждут жена и семеро детей? – неудачно иронизирую я.
– Я не женат, – усмехается Андрей, – вот уже пятьдесят лет как я – вдовец.
И я сдалась. На больничном, конечно, хорошо, да отвыкла. Заняться бы делом, но каким? Взгляд невольно задержался на стеклянных стопках, которые мне подарили на какой-то из дней рождений со словами – чтоб каждый раз отмечать… Наверное, эти незамысловатые миниатюрные стаканчики мне никогда не нравились, видом своим напоминая о жадности коллег. И они оказались приговорены.
Я расставила их на журнальном столике, сама уселась на диван. В конце концов, должна же я хоть что-то уметь? Вот Андрей – я сладко потянулась – Андрей говорил, что умеет передвигать силой мысли даже тяжелые предметы. Значит, и я должна… Он, конечно, мне никогда не показывал, как именно могут летать кирпичи, но врать сто двадцатилетнему колдуну тоже не пристало.
Итак, стопка номер один.
«Я видел однажды вампира. Настоящего. Но это, поверь, был не юноша романтичной наружности… Это была жуткого вида тварь, которая по ночам выползала из могилы и нападала на скотину. Его потом нашли и убили, как положено. Отрубили голову, сердце осиновым колом проткнули, а потом тело сожгли. Было это… в Румынии, году в девятьсот двадцатом. Почти сразу после моей инициализации…»
Больше про вампиров я не спрашивала.
Даже попыталась пошутить – «Так я теперь на помеле могу летать?»
«Мы еще не знаем», – хором ответили мои наставники.
Выходило, что я еще не до конца «раскрылась», и даже Андрей, который мог «читать» себе подобных, не видел до конца моих способностей. Он даже попробовал: долго-долго держал меня за руки, закрыв глаза и что-то бормоча себе под нос – не вышло. Потому мы решили оставить это на потом, а сейчас перейти к самой важной части «лекции». О том, как все ведьмы делают это.
«Тебе не придется плясать вокруг котла с зельем», – усмехнулась Инга, – «достаточно научиться направлять свою волю. Твоя сила – в твоих мыслях, потому от сотворения мира известно: мысль способна изменить материю».
«То есть», – Андрей все еще держал меня за руки, не торопясь отпускать, – «если ты дашь человеку простой воды, а сама захочешь его исцелить – выздоровеет».
«Или отравить», – хихикнула Инга, – «никто ничего не докажет. Выпил водички – и помер. Прелесть, да?»
Она кровожадно ухмыльнулась, а мне стало как-то не по себе.
«Не слушай ее», – Андрей нахмурился, – «Инга еще молодая, ума-разума не набралась. Никто из нас не убивает… Если на то нет необходимости! Если начнешь косить врагов направо и налево, на твой след очень скоро станет инквизиция».
О, вот и приплыли. Если есть ведьмы, то куда ж без нее, родимой?
Андрей рассказывал и рассказывал, и общая картина начала медленно проясняться.
Конечно же, инквизиция была совсем не тем, чем она была, скажем, в веке пятнадцатом в мрачной и голодной Европе. Теперь туда отбирали ведьм и колдунов, обладающих какими-то сверх способностями, и занималась инквизиция исключительно разрешением споров между ведьмами. А в редких случаях – расследованием убийств ведьмами смертных (простых смертных). Некоторые ведьмы добровольно являлись в инквизицию, чтобы получить патент на право быть самими собой и пользоваться своими способностями. А некоторые – «как мы, например» – предпочитали свободу. Никаких обещаний, никаких патентов.
«Если вести себя осторожно, никто и не узнает», – заверила Инга, – «разве что напорешься случайно на инквизитора, читающего ментальное поле… Но мы их наперечет знаем, так что вероятность такой встречи мала».
Мне было тепло и хорошо под пледом. Так бы лежать век, и чтобы Андрей держал мои руки в своих. Но я все же набралась храбрости и спросила:
– В то утро, когда вы меня нашли… Все произошло действительно так, как ты, Инга, рассказала?
Она принялась накручивать на пальчик локон цвета «дикая вишня». Взгляд на мгновение метнулся к Андрею, словно Инга что-то безмолвно спрашивала, вернулся ко мне.
– Хорошо, Лер. Правду так правду – смысла-то врать уже нет. Той ночью Андрей был у меня. В гостях. – она нарочито подчеркнула последнее слово, – Он уже собирался уходить, когда ты вернулась домой. Мы даже видели, как ты отперла дверь, но решили подождать, когда ты войдешь. А потом Андрей сказал, что почувствовал всплеск. Нет, не спрашивай, я не знаю что это такое, и даже не знаю как это. Всплеск какой-то там энергии наверное… В общем, он почуял, что за твоей дверью происходит нечто совсем нечеловеческое.
Андрей вдруг поежился, взгляд его блуждал по комнате – но мысли были в недосягаемых далях.
– В общем, когда мы отперли дверь, воспользовавшись нашими ведьмовскими дарами, – хрипло сказал Инга, – ты уже была без сознания. А тот идиот голый продолжал стоять на стульчике, и даже попробовал нас испугать. Но мы-то знали, что он – дух, нас этим не проймешь. А вот ты этого не знала. И мы еще не были уверены, что у тебя… идет инициализация. Поэтому отвезли в больницу, а ключи с собой прихватили. Вот и все.
Я с облегчением вздохнула. Получается, Инга наврала мне совсем чуть-чуть – в основном про незапертую дверь. Не хотела рассказывать, как дверь открыли? Ну да ладно, чего только не бывает…
– Спасибо, – я оглядела их, – честно говоря, без вас я бы сама пошла в дурдом сдаваться.
Андрей расцвел в белозубой улыбке, подмигнул.
– Не благодари. У нас через три дня вечеринка намечается… Надеюсь, ты пойдешь? Будут ведьмы, полеты на метле… Ну и, разумеется, запланированная оргия.
Ха! Оргия?
Ну, правильно, шабаш.
Я потрогала пальцем шишку за ухом и подумала, что ее все равно не будет видно под волосами.
* * *
К вечеру я вернулась домой.Не сидеть же вечно у Инги только потому, что двадцать лет назад на моем балконе повесился какой-то дурак, и теперь не может обрести покой, предпочитая делать гадости живым…
Механически рассовывая по полкам продукты, которые купил для меня Андрей, я невольно разглядывала собственные руки. Ну надо же – внешне не изменилось ничего. Совсем ничего: пальцы остались прежними, поломанный ноготь не вырос, старый шрам на запястье как белел, так и продолжает белеть. А вот поди ж ты – ведьма.
Оставшись одна, я уже с трудом верила в происшедшее; оно походило на дурацкий розыгрыш, на чью-то донельзя глупую, но в общем безобидную шутку. Господи, ну какие ведьмы могут выжить среди кабельного ТВ, изрыгающих выхлопы машин и локальных сетей? Наверняка последний колдун должен был удавиться с изобретением персонального компьютера. Ну, или с выпуском первой версии Windows…
Продукты перекочевали из пакета в холодильник. Я открыла йогурт и, хищно вонзив в стаканчик ложку, побрела к зеркалу.
В самом деле, не изменилось ни-чего-го. Какая была, такая и осталась: до эталона глянцевой красоты как до Марса, темно-русые волосы повисли сосульками, ухо, которому досталось еще ночью, припухло. И в глазах непонятного цвета – каре-зелено-серых – не образовалось ведьмовской искорки, от которой окружающие мужчины должны непременно падать ниц и молить о свидании.
Я вздохнула, проглотила ложку йогурта. Как же все это сложно! Поверить в то, что нельзя пощупать, рассмотреть, разобрать и собрать как детский конструктор. А из туманных глубин сознания вынырнула, сверкая свежестью красок, мысль: мне, черт возьми, нужно доказательство того, что я могу больше, чем обычный сотрудник офиса с девяти до шести. И одного вида самоубийцы на балконе – мало. Нужно что-то такое, отчего я бы поверила в то, о чем мне столько твердили Инга и Андрей…
– Мысль изменяет материю, – пробормотала я вслух.
В это время на балконе упал детский стульчик – видимо, призраку надоело меня ждать, и он в очередной раз повесился. Ха! Не дождется он больше от меня ни истерик, ни банального испуга. Плевать я на него хотела, особенно после того, как разбила голову о ступеньку…
Я быстро вернулась на кухню, взяла стопку из тонкого стекла и наполнила ее водой. Затем прошлепала в зал, презрительно глянула на силуэт, замерший на балконе. Вот тебе, гад, мое полнейшее безразличие! А если и дальше будешь себя плохо вести, то я… Впрочем, я так и не придумала, как можно наказать неупокоенный дух. Стопка с водой отправилась на журнальный столик, я – на диван. Вот сейчас и поглядим, какая из меня ведьма.
Что нужно делать-то? Как силой мысли заставить стопочку перемещаться по гладкой столешнице?..
Я неторопливо доела йогурт, положила подбородок на сцепленные пальцы рук и уставилась на объект эксперимента. Наверное, стоило вообразить, что взгляд мой – не что иное, как прозрачная и длинная рука, которая может воздействовать на любую материю? Или попытаться думать «двигайся-двигайся-двигайся»? А может быть, стоило бы нарисовать пентаграмму, вызвать кошмарного демона и заставить его переместить стаканчик? Стоп. Куда-то меня понесло…
Наполненная водой стопка осталась неподвижна.
А может быть, идея насчет демона не так уж и плоха?
За ухом нестерпимо зачесалось, я прикоснулась к коже, вспомнила о пластыре. Ну это ж надо было так неудачно упасть, а?
Снова гляжу на неподвижную стопку. Ну, миленькая, ну подвинься. Ну хоть на сантиметр – тем самым убедишь меня в том, что визит в ближайший дурдом не нужен…
Посудинка проигнорировала мои просьбы и осталась недвижима. Эх.
Я попробовала еще раз – вообразила, что вокруг меня существует некое светящееся поле, вроде кокона, и что от этого кокона щупальце тянется к стопке с водой, чтобы подвинуть ее к краю столика… ну, пожалуйста. Ну чуть-чуть…
– Вот зараза, – произнесла я вслух.
Что бы еще попробовать? Да и вообще, могут ли ведьмы двигать предметы по воздуху?.. В груди жаркой волной поднялось раздражение – на саму себя, на бестолковую стопку, на Игну, на ее безвкусный маникюр…
Комната дрогнула. Подернулась сумерками. Раздался хруст – и все стало на места.
А я в замешательстве уставилась на осколки стекла и маленькую лужицу. Черт! Это что, я сотворила? Но я же только хотела ее подвинуть… Да и вообще, что случилось-то?
Пустой стаканчик из-под йогурта и раздавленная стопка отправились в мусорное ведро. Попробовать еще раз? Но если так и дальше пойдет, я расколочу всю посуду… Вот незадача.
… В прихожей весело тренькнул звонок, затем кто-то настойчиво постучал в дверь. Я только выглянула в глазок, увидела знакомый оттенок «дикая вишня» – ну конечно, кто бы еще ко мне пришел вечерком?
– Привет, – как-то устало сказала Инга, – можно я войду?
– Конечно, проходи, – я невольно залюбовалась ее белым кожаным пиджаком. Вырядись я в такой – вид будет совсем другим, скорее плачевным. С другой стороны, за пятьдесят лет молодости, наверное, можно научиться ходить по улице как по подиуму…
Она тихо просочилась в зал, выложила из сумки свернутые в трубочку листки.
– Я совсем забыла отдать тебе документы из больницы, Лер. И еще вот это. Андрей распечатал из нашей базы.
– Это что?
Я зашуршала бумагой. Фотографии каких-то людей, как будто для паспорта, имена, фамилии…
– Здесь те, кто входит в местный совет инквизиторов и кого тебе следует опасаться, – пояснила сквозь зубы Инга.
Молодые мужчины, несколько женщин. И – мамочки! – даты рождения: тысяча восемьсот… тысяча девятьсот восьмой…
– Глядя на них, ни за что не угадаешь, сколько кому в действительности лет, – продолжила моя соседка, – кое-что, Лерусь, ты должна понимать. Мы покупаем годы молодости у смерти, расплачиваясь чужими жизнями… Неприятно, но никуда не денешься. А еще есть такая штука… Принцип высшего ведовства называется.
– И что… это за принцип?
– Побеждай жертвуя, – отчеканила Инга словно на экзамене.
– Угу.
Удивляться тут было нечему: даже в моем воображении ведьмы никогда не были добрыми, белыми и пушистыми.
Тут мой взгляд зацепился за жирный вопросительный знак в графе «год рождения», и я безмолвно протянула этот последний листок Инге.
– А-а-а, вот ты о чем. Все просто: никто из нас не знает, сколько на самом деле прожил этот… тип. Я бы предположила, что лет двести, а там – чем черт не шутит? Можешь себе представить, скольких он отправил на небеса, чтобы так долго и так шикарно жить?
Я перевернула страницу – дальше на весь разворот была напечатана фотография. Короткий ежик черных волос, приятные черты… Кого же он напоминает? А, ну да. Киану Ривза. Осталось только темные очки нацепить…
С безобидного листа бумаги на меня безмятежно смотрел не кто иной, как Эрик.
* * *
…Ох, время, время.Мне бы остановиться, обдумать все, разложить по полочкам. Понять, кто я на самом деле – человек или «нечто большее», как щебечет Инга. Смириться наконец… Даже не с тем, что я в некоторой степени мутант, экстрасенс и ожившее суеверие в одном флаконе – а с тем, что мое мировоззрение дало трещину, захрустело и осыпалось как яичная скорлупа. Вот так и бывает: живешь себе живешь, не плохо, не шибко хорошо, как миллионы. Дом – работа – дом – неделя закончилась – ура, зарплата. А потом догоняет тебя на прозрачных крылышках Судьба, касается невесомым пальчиком, и жизнь переворачивается. Земля твердых убеждений становится неосязаемым бесконечным небом – а ты, обливаясь потом, учишься ходить по облакам…
На самом деле, конечно, «ведьма» звучит недурственно. Но мне все чудилось, что сердцевинка у этого слова… мм… с гнильцой, что ли? Один принцип высшего ведовства чего стоит. Чем можно жертвовать-то? собой? Другими? Продлять годы свои за счет жизней ни в чем не повинных людей? Фу. Ни за что и никогда!.. Но соблазн-то велик, особенно для женщины, ведь хочется, чтобы подольше было гладким лицо, подтянутым тело… Ох.
А еще мне не давал покоя Эрик. Не в прямом, конечно, смысле – но в каждую из трех ночей, оставшихся до вечеринки, он нагло вламывался в мои сумбурные сны, заставляя вздрагивать и просыпаться. Эрик не предпринимал ровным счетом ничего, только смотрел на меня горько и сочувственно, и все повторял: будь осторожна, ты не знаешь, во что ввязалась…
Но днем кошмары отступали, ко мне обязательно приезжал Андрей – и, чего уж скрывать, его общество было более, чем приятным. Он вытаскивал меня из полутьмы квартиры словно морковку из земли, катал по городу, вывозил к реке… Неизменно оставляя Ингу дома. Казалось, ему со мной интересно – либо он впервые имел дело со столь юным созданием, прошедшим инициализацию.
… А инициализация-то и не завершилась. В одну из прогулок я спросила Андрея – не будет ли он меня учить… ну, ведьмовскому ремеслу. На что он только пожал плечами.
– Лер, сейчас я ничего не могу с тобой сделать. Дар не раскрылся, знак ведьмы на твоем ментальном поле неясен. Вот когда переход завершится – тогда с удовольствием.
– Скажи, а кто такая Малика? – спросила я, воспользовавшись моментом.
– Малика? В первый раз слышу. Откуда это имя? Смешное такое, странное…
Хм. Либо он мне лгал, либо узница Эрика оказалась попросту нездешней.
…Время. Его стремительные воды с шумом и грохотом несли меня навстречу судьбе. Барахтайся, как хочешь – никуда не денешься. И грянула обещанная вечеринка, и меня завертело в цветастом водовороте из коктейлей, незнакомых лиц и фейверков.
* * *
Инга была неподражаема: черный блестящий топ, черные брюки, обтягивающие идеальные ноги. И – обилие сверкающего серебра. Несколько цепочек, кулон-паук с зелеными глазами, такой же паук на широком дутом браслете, ажурные серебряные колечки в ушах. Помада цвета черешни удивительно хорошо сочеталась с гладко причесанными волосами, кошачьи глаза были оттенены сливовыми и графитовыми тенями… Ведьма, одним словом, да такая, что дух захватывало. Даже у меня – не говоря уж о мужской части населения.– Ты собралась? – Инга мимоходом приложилась к моей щеке, обдала мятным холодком, – давай, одевайся. Андрэ скоро заедет.
Я поморщилась – отчего-то меня начинала раздражать ее дурацкая манера называть Андрея на французский лад.
– Мм… вообще-то, я готова.
Инга замерла на пороге кухни, обернулась, поцокала языком.
– Лерочка, ты же не на работу идешь. На вечеринку.
Оставалось только пожать плечами. Не могу же я признаться, что у меня и одежды подходящей попросту не было? Раньше как-то не приходилось посещать ведьмовские вечеринки… Да и вообще… вечеринки.
Поэтому я облачилась в классические брюки и светлую приталенную блузку с кружевом по вороту и на манжетах.
Инга задумчиво почесала за ушком, еще раз окинула меня критичным взглядом.
– Так, дорогая. У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в надлежащий вид. А ну, пойдем ко мне. У нас вроде размер одинаковый…
Ну, может быть, Инга и права. В конце концов, я же не знаю, какой у них там дресс-код?
Следующие пол часа были наполнены шорохом падающих на пол предметов одежды и моими протестующими воплями – «ой, я не могу, тут вырез чересчур… а тут разрез… ой, ну не надо, а? Я так не привыкла!»
Потом за нами все-таки зашел Андрей, которому надоело ждать у подъезда, и при виде меня у него забавно округлились глаза – старания Инги-таки не пропали даром. Облаченная в тунику из сливовой органзы, подпоясанную плетеным ремнем, и в темно-фиолетовые штаны, я наконец стала походить на истинную ведьму. Как завершающий штрих, Инга повесила на меня ворох сверкающей «готической» бижутерии и заставила поярче накраситься. В зеркале вместо прилежной офисной сотрудницы отразилась леди-вамп – а я тут же заметила, что взгляд Андрея то и дело возвращается к моему нижнему белью, которое было превосходно видно сквозь прозрачную ткань.
– Ну что, девочки, едем? – нерешительно поинтересовался он и посмотрел на меня так, что захотелось завернуться в драповое пальто.
– Конечно, едем! – весело отозвалась Инга, – я тут… немного Лерочке помогла.
– Д-да, спасибо, – я через силу улыбнулась. Черт, все равно что голая… ну да ладно. Наверное, ведьмам так положено.
– Ты превосходно выглядишь, – шепнул он мне на ухо, когда мы уже спускались по лестнице, а Инга запирала дверь.
– Я себя некомфортно чувствую, – упрямо пробубнила я.
От заинтересованных взглядов сто двадцатилетнего ведьмака начинали гореть щеки, а мне совершенно не хотелось прибыть в новую компанию этакой свеколкой.
– Красота требует жертв, – философски заметил Андрей и принялся насвистывать под нос.
Сам он, кстати, был одет в привычный костюм – только не цвета хвои, а цвета «мокрый асфальт».
…И мы поехали.
Как выяснилось, на окраине города, в полуподвале старого дома ютился самый настоящий ведьмовской ресторан со всей положенной атрибутикой: клыкастыми мордами демонов по стенам, метлами, столиками в виде перевернутых ступ и ярко-рыжими официантками в черных платьях по колено. Танцпол был подсвечен всеми оттенками красного, из динамиков неслись тихие подвывания, бармен готовил «кровавую мэри».
– Мы рано, – огорчилась Инга, – народ только-только собирается.
– Меньше народу – больше кислороду, – парировал Андрей и в который раз кровожадно воззрился на мой кружевной бюстгальтер.
Мы выбрали свободный столик в углу, Инга подозвала официантку, взялась за меню. А я… мне вдруг сделалось зябко. Я представила себе, как каждый приходящий будет на меня глазеть, и как придется каждому объяснять, кто я и что здесь делаю…
Теплая ладонь Андрея накрыла мои пальцы, шепот приятно защекотал ухо.
– Не беспокойся. Никто тебя вертеть и разглядывать не будет – у нас такие правила. Новички неприкосновенны.
– Правда? – я растерянно взглянула на него. Андрей улыбался своей неподражаемой улыбкой, отчего все его лицо светилось.
– Правда-правда, – заверил он, – может, пойдем, потанцуем?
– А как же… – я взглядом указала на Ингу, изучающую список блюд.
– Она не будет скучать, поверь.
– Может, все-таки позже?
– Как скажешь, – улыбка стала еще шире, еще душевнее. И пальцы Андрея все еще лежали поверх моих, заставляя сердце трепетать в непонятном предвкушении.
А народ подтягивался и подтягивался. Сидя в уголке, я с интересом рассматривала прибывающих ведьм и ведьмаков: похоже было на клуб «до тридцати». Женщины демонстрировали различные части тела – у кого на сколько фантазии хватало, мужчины являлись в дорогих костюмах, часто при галстуках. И, конечно же, все они были особенными. Не глянцевой, журнальной красотой – а скользящей, подобно блику лунного света на воде, сверкающей в улыбке, жестах, удивленном вскидывании бровей…
Я сидела, напрочь позабыв о салате и аперитиве. Инга с увлечением ковырялась в тарелке, запивая красным вином, Андрей лениво потягивал «Мартини». Музыка зазвучала громче, кое-кто отправился размяться в кровавых лучах подсветки.
– Пойдем? – шепнул Андрей, – я не допущу, чтобы юная мадемуазель весь вечер просидела за столом, медитируя на тарелку.
Инга проводила нас рассеянным взглядом, и через несколько минут к ней подсел роскошный шатен весьма романтичной внешности.
– Вот видишь, Инга не будет скучать. Она сейчас поболтает с одним из старейших колдунов этого города, он даже постарше меня будет. А потом и вовсе поедет к нему домой.
По пути к танцполу Андрей кому-то кивнул, с кем-то обменялся рукопожатием – но ни на минуту не отпустил моей талии. Выдохнул в мой висок:
– Мне нравится этот вечер. Полагаю, для тебя не будет новостью, что кое-кто тобой оч-чень заинтересовался?
Ох. Неужели… неужели он знает про Эрика?!! Может быть, нужно было рассказать?
– И кто… это? – я в панике зашарила взглядом по темному залу, страшась увидеть знакомое лицо.
– Это я. Эй, что это с тобой? Ты испугалась? – непритворная забота в голосе. Кажется, он и сам боится… Но чего? Не моего ли возможного отказа?
– Да нет, нет… просто показалось…
И я уткнулась носом Андрею в плечо, вдыхая запах дорогого одеколона и мысленно умоляя высшие силы сберечь меня от инквизиции. Не хотелось ни бояться, ни думать – просто побыть собой.
– Знаешь, я когда тебя первый раз увидел, то своим глазам не поверил, – тихо признался Андрей, – я никогда не видел такой красоты.
– Да неужели? – я подозрительно воззрилась на него, – не верю. Неужели за сто двадцать лет ни разу?!!
– Ты не совсем поняла, – он мягко пригладил мои волосы, рука скользнула на спину, задержалась на мгновение чуть ниже поясницы и вернулась на талию, – дело не только во внешности. Понимаешь… я вижу еще и твое ментальное поле. По крайней мере, отсветы, падающие на то телесное, что есть твой организм. Объяснить очень сложно, почти невозможно. Если у тебя будет дар чтения, то сама поймешь… Но то, что я вижу в тебе сейчас – воистину прекрасно. И я в самом деле счастлив, что мне довелось увидеть рождение новой ведьмы, которая могла бы стать…
Он замолчал, о чем-то задумался. Я же предпочла и не думать, поскольку мало что поняла из этой тирады. Единственное, что просочилось в сознание – это то, что в глазах Андрея я была красавицей. Хм.
«Ну и пусть», – мелькнула безумная мысль, – «пусть это будет просто красивый и короткий роман. Разве я не заслужила чуточку радости?»
– Давай отсюда уедем? – напрямую предложил он, – я отвезу тебя к пруду. Лунный свет на черной неподвижной воде – это очень красиво. И звезды глядят в зеркало… В городе нет таких ярких звезд, пыльно, грязно.
Я пожала плечами. Почему бы и нет? Лунная дорожка, струящийся прозрачный свет, молочные хлопья редких облаков, тишина…
– Звучит заманчиво. Поедем.
Андрей на миг прижал меня к себе – так, что дух захватило – и тут же отпустил.
– Тогда собирайся. Я пока такси вызову.
* * *
…Утро.Странное утро. Небывалое, фантастическое – уже только потому, что будит меня запах кофе. Потому, что кофе этот мне приносит в постель невероятно красивый мужчина. Предыдущие по утрам обычно разыскивали утраченные носки, привлекая и меня к процессу поиска.
Я делаю маленький глоточек и вдруг понимаю, что у кофе вкус его поцелуев. А в памяти всплывает пруд, одинокая жемчужина на темном бархате рощи, струящийся отовсюду лунный свет, невесомая его вуаль на черных ветвях. И – звезды. Крупные, яркие. Голубые, янтарные, красные…
– Видимо, я еще сплю?
– Тогда я тоже сплю, – смеется Андрей.
– За сто двадцать лет ты научился соблазнять неискушенных девиц, – бурчу я.
– Согласись, что получилось недурственно? – он ныряет под одеяло, берет свою чашечку кофе.
Я блаженно жмурюсь, прижимаясь к нему. Ну надо же, все равно что ожившая античная статуя, когда-то я о таком и мечтать не смела.
– Да уж, – я все не могу оторваться от его волшебных глаз.
Не поймешь, то ли зеленые, то ли просто серые, то ли бирюзовые.
– Мне нужно ехать, – мягко шепчет он, тем самым разбивая иллюзию сказки, – но я вернусь вечером.
– Тебя ждут жена и семеро детей? – неудачно иронизирую я.
– Я не женат, – усмехается Андрей, – вот уже пятьдесят лет как я – вдовец.
* * *
До полудня я в пижаме слонялась по квартире. Лень одолевала; хотелось лечь на диван и предаться воспоминаниям о ночи у звездного пруда, а еще лучше – просто вздремнуть. Но вымуштрованный годами офисной работы организм протестовал, внутренние часики упорно отмеряли время. Вот сейчас, Валерия Ведова, настало время выпить чашечку чая с баранкой. А сейчас – выйти на балкон, подышать воздухом. И вообще, обед на носу, пора бы прогуляться…И я сдалась. На больничном, конечно, хорошо, да отвыкла. Заняться бы делом, но каким? Взгляд невольно задержался на стеклянных стопках, которые мне подарили на какой-то из дней рождений со словами – чтоб каждый раз отмечать… Наверное, эти незамысловатые миниатюрные стаканчики мне никогда не нравились, видом своим напоминая о жадности коллег. И они оказались приговорены.
Я расставила их на журнальном столике, сама уселась на диван. В конце концов, должна же я хоть что-то уметь? Вот Андрей – я сладко потянулась – Андрей говорил, что умеет передвигать силой мысли даже тяжелые предметы. Значит, и я должна… Он, конечно, мне никогда не показывал, как именно могут летать кирпичи, но врать сто двадцатилетнему колдуну тоже не пристало.
Итак, стопка номер один.