Клименко Владимир. Другой

И это справедливо. Посмотрите только, во что он превратил мой прекрасный трактир... Хозяин кричал, переходя от одного любопытствующего к другому, вздымал руки, колотил себя кулаками в грудь, одним словом, выглядел, по представлению Млыя, полностью невменяемым. К таким сценам он не привык. К тому же его действительно мучила совесть. Как же он умудрился вчера так напиться? Что натворил? - Тихо, тихо, - попытался урезонить он трактирщика. - Я не отказываюсь платить. Но и с медведем бороться не хочу. - Откажешься, - сказал один из стражников, не уступавший Млыю ни в росте, ни в ширине плеч, - принесем на площадь на копьях. Здесь тебе не горы! Млый отступил. Теперь он понял, что имел в виду Сторожич, говоря о городе полном обмана. Обман кругом и есть. И этот, Темный, хорош. Напоил, заставил подписать какую-то бумагу. Вот уж с кем бы он побеседовал, окажись он рядом. - Чего зря пристаете к парню! - неожиданно услышал Млый знакомый голос Темного. Тот подошел сзади, раздвинув толпу. - Дай лучше ему поесть, обратился он к трактирщику. - И выпить. Парню нужны силы, чтобы завтрашнее представление могло порадовать всех. А вы изводите его глупыми разговорами. - Ты! - Млый сгреб Темного за ворот рубашки. - Ты втравил меня в эту историю. Ты обманул меня! Несмотря не то, что Млый сдавил его очень сильно, Темный не сделал даже попытки освободиться. Его разноцветные брови поднялись в наивном удивлении, взгляд оставался бесхитростным. - Я не желал тебе зла, - прохрипел он. - Отпусти, ты делаешь мне больно. Внезапно Млый устыдился своего гнева. Действительно, при чем здесь этот человек, если виноват он сам? Млый разжал пальцы, и Темный облегченно вздохнул, ощупывая шею. Хозяин вынес на тарелке жареное мясо, но внутрь трактира Млыя так и не пустил. Темный уговорил Млыя поесть и выпить разбавленного водой вина. Толпа не расходилась, и Млый, глотая пищу, чувствовал себя под любопытными взглядами, как в зверинце. - Пойдем отсюда, - предложил Темный, когда Млый, насытившись, поставил тарелку прямо на землю. - Это не единственный трактир в городе. К тому же, тебе надо прийти в себя, развлечься. - Наразвлекался, - огрызнулся Млый. - Вчера. С твоей помощью. - Кто же думал, что ты так напьешься? - белая бровь Темного вновь наивно поползла вверх. - Я думал, ты крепче. После завтрака Млый почувствовал себя немного лучше. Темный продолжал суетиться вокруг него, выказывая желание во всем потакать прихотям Млыя, словно действительно чувствовал за собой вину. - Сегодня ты будешь отдыхать, - приговаривал он время от времени. - Завтра у тебя трудный день. Без меча Млый чувствовал себя, как голый. Надо же довести себя до такого беспомощного состояния, думал он, чтобы лишиться оружия. Как теперь жить дальше? На пути встретились две оружейных лавки, но купить ему хотя бы нож Темный отказался. - Победишь медведя, - уговаривал он, - получишь свой меч обратно. Да и не борются с медведем с оружием. Надо его голыми руками... Вчерашнее ощущение праздника от встречи с городом пропало само собой. Теперь Млый проклинал себя за то, что не послушался Сторожича. Надо было уходить. Вспомнились слова дасу о том, что в Нави нет людей, и город населяют лишь тени. Какие тени? Откуда они здесь взялись? Почему, если это действительно так, все вокруг выглядит до боли реально? Спросить у Темного? Темный вызвался быть добровольным гидом. Он не отставал от Млыя ни на шаг, и тот боролся с противоречивыми желаниями избавиться от назойливой опеки или продолжать выслушивать участливые советы. Как и вчера, на Млыя почти не обращали внимания. Но слух о том, что он будет бороться с корнейским медведем, постепенно распространялся, и скоро Млый обзавелся небольшой свитой из зевак, повсюду следовавших за ним. Поначалу Млый хотел просто побродить по городу и осмотреться, но ноги сами собой привели к воротам. Сегодня они оказались наглухо закрыты. Мало того, вооруженный копьями и мечами отряд из десяти-двенадцати человек расположился у выхода из города небольшим лагерем. У стены появилась походная палатка, около нее горел костер. Выяснять, для чего приняты такие меры предосторожности, Млый не стал. И так все понятно. Он прошелся около стены, прикидывая, что, пожалуй, сможет ее перелезть. Но следовавшие за ним люди, не оставляли его вниманием ни на минуту. А сзади, шагах в двадцати, шла охрана из тех трех стражников, с которыми он разговаривал у злополучного трактира. Млый понял, что если он даже решится перемахнуть через стену, от погони вряд ли удастся избавиться. У некоторых из стражников он увидел за спиной луки, это также не добавляло оптимизма. Еще большее бессилие Млый почувствовал, когда неожиданно вышел к храму. Городской храм Эгеры мало чем отливался от степных капищ Других. Та же ограда из бревен, разве что чище ошкуренных и более гладких, тот же широкий двор с идолом посередине. Идол Эгеры превышал высотой ограждение, его было видно еще с улицы, и Млый застыл пораженный. Темное лицо богини с изогнутыми змеями бровей и плотно сжатым ртом, словно она дала обет молчания, смотрело на Млыя, как на жертвенное животное обреченное и послушное. Из-под остроконечной шапки падали прямые длинные волосы, достигающие пояса, в одной руке она держала большой криво изогнутый серп, в другой - сноп сжатых колосьев. Но не грозный вид богини остановил Млыя, а внезапное понимание того, с кем он столкнулся в действительности. - Это - Марена! - едва выговорил он плохо слушающимися губами. - Это Эгера, горец, - напомнил о себе Темный. - Вершительница судеб. Завтрашний праздник в ее честь. - Это - Марена, - повторил Млый. - Зачем ты обманываешь меня? - Спроси любого, - обиделся Темный. - Эй! - он подозвал одну из девушек, сидящих на корточках перед воротами капища. - Скажи ему! - Незнакомец хочет принести жертву Эгере со мной? - смазливое личико храмовой проститутки было раскрашено так же, как и у идола. Но бесстрастное выражение девушке сохранить не удавалось, синие блудливые глаза смотрели выжидающе. - Я хорошо заплачу, - она прикоснулась к плечу Млыя. - Ты такой сильный и молодой. В последнее время приносить жертву приходят одни старики, - она капризно надула губы. - Не думай плохого, меня берут многие, и никто еще не жаловался на мою жадность. В подтверждении своих слов проститутка тряхнула тугой мешочек с монетами, привязанный к поясу. Млый отшатнулся от нее, как от чумной. К нему тут же подошла другая девушка. Отбиваясь от липких рук, Млый побежал прочь. В спину ему полетели грубые оскорбления. Обернувшись, он увидел, как проститутки собрались стайкой и стали что-то горячо выяснять у Темного. Когда тот подошел к Млыю, лицо его выглядело мрачным. - Зря ты отказался принести жертву, - сказал он. - Плохая примета. Все, кто собирается бороться с медведем, обязательно накануне приносят жертву Эгере. - Марена, - не слушая его, пробормотал Млый. - Как я не догадался раньше? Темный, - взмолился он, - помоги мне вернуть меч. - Никак невозможно, горец. От тебя ждут зрелища, убежать все равно не удастся. - Никуда я не побегу, - Млый наконец понял, что выход из этой ситуации у него только один, чтобы он ни предпринимал. - Пойдем лучше, посмотрим медведя. Увидеть того, с кем ему предстоит назавтра сразиться, действительно стоило. Темный повел его узкими переулками опять к морю, и, миновав рынок, скоро они вышли к большой яме. Стенки углубленной на высоту трех человеческих ростов утрамбованной площадки представляли сплошной частокол. Около ямы собралась немалая толпа зевак. Еще издали слышалось раздраженное ворчание зверя, которому докучают. Увидев Млыя и его сопровождение, толпа мгновенно расступилась. Млый беспрепятственно подошел к самому краю и заглянул вниз. Медведь выглядел устрашающе, таких больших Млыю встречать еще не доводилось. В Яви он два раза вместе с Родом ходил на медвежью охоту. В последний раз брал зверя сам. Рогатина не позволяла дотянуться медведю до охотника лапами и, удерживая его на безопасном расстоянии, надо было только выбрать момент, чтобы пустить в ход нож. Сейчас предстояло биться голыми руками. Выпирающие острыми углами лопатки медведя указывали на то, что его давно нормально не кормили. От долгого сидения в клетке шерсть свалялась, местами вылезла, но сила мышц не ослабла. Зверь, прижавшись к частоколу, грозно рычал, обводя зевак маленькими свирепыми глазками. - Голодный и злой, - довольно пояснил Темный. - Настоящий корнейский. Корнейцы ловят медведей в ямы специально для боев в честь Эгеры. Это их ежегодный подарок нашему городу. - Почему бы им не ловить зайцев? - Млый был еще способен шутить. - Возни было бы меньше. - Эгере нужен праздник, - не понял шутки Темный. - Нужна кровь. - Чья? - Лучше, если погибнет человек. Тогда предстоит благоприятный год, хороший улов на море и урожай на земле. - А если наоборот? - Наоборот и будет. - Значит, зрители будут желать моей смерти? Но я постараюсь их все же разочаровать. - Конечно, ты же такой большой и сильный. Почти как медведь. Млый заглянул в яму еще раз. Медведю надоело сидеть в своем углу, и он выбрался на середину площадки. Зверь шел вперевалку, загребая передними лапами под себя, длинные когти глубоко вдавливались в землю. - Налюбовался? - Темный дышал над самым плечом Млыя. - Ну, как тебе противник? - Достойный, - коротко ответил Млый. Про себя он мысленно прикидывал, как построить предстоящий бой. Он не сомневался, что его спасение заключено только в быстроте реакции. Надеяться на силу, пожалуй, не стоит. Примерно с полчаса он еще разглядывал зверя, отмечая, что тот не только голоден и зол, но, кажется, еще и ранен. Левую переднюю лапу ставит на землю неуверенно, хотя и опирается на нее всем телом. К тому же на шкуре, сразу за лопаткой, виднеется засохшее пятно крови. Видимо, ударили все-таки копьем, чтобы усмирить или отвлечь, когда вытаскивали из ловушки. Странные здесь, однако, царят забавы, подумал Млый. Зачем человеку бороться с медведем? Но тут же вспомнил, как ездил к Раху в гости и видел там поединки Других с дикими быками. Южные земли Раха сильно отличались от привычной степи. Близко подступающие горы нависали над равниной черными безжизенными вершинами. Дома Другие здесь строили из камня, или из глины. Да и сами Другие были в основном чернявы и смуглы в отличие от светловолосых жителей знакомых деревень. На равнине вместо оленей водились антилопы и дикие быки, в горах жили козы. Скот местные в деревнях не держали, зато много и удачно охотились. Иногда отлавливали быков не только для пищи, но и для поединков, которые проводились по праздникам, посвященным Раху. Млыю тогда подобные представления были в диковинку, и, когда Рах предложил посетить праздник, сначала, стесняясь, отнекивался, но позже согласился. Рах тогда представил его как почетного гостя, усадил рядом с собой прямо на глинобитную стену, окружающую тщательно выровнянную площадку. Млый сидел, свесив ноги, и с любопытством поглядывал по стронам, отмечая про себя, что и темпераментом местные жители наделены совсем другим, нежели степняки. По крайней мере шум над примитивным цирком стоял такой, что закладывало уши. Три черных, как сажа, с блестящей короткой шерстью быка угрюмо стояли в загончике с наружной стороны площадки. - Они будут убивать их дротиками? - спросил любопытный Млый, наклоняясь к уху Раха, иначе бы тот его не услышал. - Они с ними будут играть, - рассмеялся Рах. - Как, играть? - не понял Млый. - Разве быки позволят? Но позже, когда в круг выпустили первого быка, и тот помчался сначала по арене, а потом остановился в растерянности, не отыскав противника, и вновь бросился вперед, едва со стены прямо перед ним на площадку соскочил худой и высокий парень, то Млый готов был броситься ему на помощь - таким беззащитным показался Другой перед сокрушительной силой острых рогов и играющих мощью мускулов. Рах едва успел придержать Млыя, схватив за пояс, а то бы он точно соскочил вниз с обнаженным мечом. - Это игра, - напомнил Рах. - Не бойся, бык ничего не сделает Другому. Но Млый вначале ему не поверил. Как же так? Ведь парень едва сумел увернуться, когда бык бросился к нему, едва успел отскочить в сторону, и даже споткнулся, отчего зрители прямо зашлись в истошном крике. Ничего себе, не бойся. И лишь немного спустя, он понял, по каким правилам проходит состязание. Бык нападал, сначала стремительно и безоглядно, потом осмотрительно и с хитрецой, замирая на мгновение перед новым броском. Но результат всегда был один - его противник постоянно оказывался чуть быстрее, чуть спокойнее, и неизменно удачливее. Млый подивился тогда стремительности реакции Другого, такого он у себя в степи еще не видел. Праздник запомнился. Позже Млый рассказал о нем Роду, ему хотелось, чтобы и тот дома устроил подобное представление, а против быка выступил бы он сам, Млый. Но Род подсмеивался над ним, отшучивался, и Млый не нашел ничего лучше, чем обидиться. Давно это было, со вздохом признался сам себе Млый. Каким же он тогда был еще мальчишкой. А желание участвовать в честном поединке без оружия осуществилось странным образом здесь, в Нави. Только бы лучше, наверное, этого с ним не случалось вовсе. Пообедали тут же, не заходя в трактир. Темный купил рыбу и овощей, от вина Млый отказался, пил воду. Потом Темный предложил сходить в баню. В баню Млый направился с удовольствием. За время путешествия, когда не всегда удавалось найти даже ручей, кожа покрыла шершавая корка грязи, волосы испачкались так, что их трудно стало расчесывать. Одним словом, баня была именно тем, что нужно. Городская баня оказалась совсем не такой, к какой привык Млый. Не было парилки, зато имелся приличный бассейн и мыльня. Темный заплатил банщику, и тот от души мял и массажировал постанывающего от удовольствия Млыя на каменной лавке. Уходить от влажного тепла не хотелось, в бане Млый пробыл до самого ужина, а потом, сопровождаемый все тем же Темным, отправился в гостиницу, где в комнате, напоминавшей казарму с множеством коек, для него нашлась постель. Уснуть ему не помешали ни докучные разговоры других постояльцев, ни пьяные крики, доносящиеся из трактира. Проснулся Млый бодрым и, как ни странно, в прекрасном настроении. Ощущение, что сегодня он идет на привычную охоту, а не на страшный бой без оружия, не покинуло его даже тогда, когда он обнаружил около кровати все тех же трех стражников. - Охраняете? - осведомился он, открыв глаза и увидев мрачную физиономию старшего из команды. - Это правильно. Дайте для порядка вон тому пьянице по шее, чтобы так не вопил в день светлого праздника Эгеры. Пьяницу тут же стукнули по затылку древком копья, и он испуганно замолчал. Командовать Млыю понравилось. - А теперь принесите что-нибудь поесть, да побыстрее! Приказание выполнили с угодливой поспешностью, про деньги не было сказано ни слова. Выйдя на улицу, Млый послал одного из охранников за чистой водой для питья и умывания, потом распорядился достать где-нибудь масла для умащения кожи, чтобы каждая мышца стала скользкой и упругой. Масло принесли тоже, но старший страж неожиданно наклонился к его уху и зловеще прошептал: - У тебя осталось совсем немного времени куражиться. Эгера ждет. Пошли, горец! Слышишь, как зовет тебя медведь? Даже у гостиницы был слышен злобный рев, доносящийся из ямы. Млый подумал, что, очевидно, медведя сейчас дразнят, кидая в него камнями, но дело обстояло даже хуже, чем он предполагал. Пока они с трудом пробивались к месту боя через толпу, запрудившую ширину улицы, рев все нарастал, и в нем слышалось столько ярости и боли, что Млыю стало не по себе. На площади стража уже освободила узкий проход, чтобы Млый мог беспрепятственно добраться до ямы, и, подойдя к ее краю, он увидел, что в медведя тычут длинными тонкими шестами с горящей на концах паклей. Запах паленой шерсти стоял над площадью. "Кто тут у них главный? - почему-то подумал Млый, так и не удосужившийся накануне расспросить Темного о государственном устройстве города. - Кто заправляет всем этим? Жрецы, аристократия, совет лавочников?" Но сейчас выяснять подобные подробности было просто нелепо. Млыя стали подталкивать в спину древками копий, и он гневно обернулся, собираясь сказать, что этого делать не следует - спрыгнет сам. От одного его взгляда стражники отшатнулись, как от удара. - Пусть Эгера решит, чью взять кровь! - выкрикнул с противоположного края площадки высокий старик с посохом, украшенным костяным набалдашником. - Но пусть останется милостива к нам! - Пу-у-усть! - откликнулась эхом толпа. Сейчас Млыю было не того, чтобы разглядывать зевак, его внимание полностью поглотил медведь, которого наконец перестали травить, но ярости от этого у него не убавилось. Зверь метался по кругу, иногда принимался свирепо грызть вбитые в землю колья, поднимался на задние лапы и ревел так, что закладывало уши. Млый дождался, когда медведь окажется к нему спиной, и спрыгнул вниз. Как ни мягок был прыжок, медведь его все же услышал. Он тут же развернулся и бросился на врага. Зверь не сразу поднялся на задние лапы, чтобы обхватить противника, а сначала пронесся по площадке, как таран, желая только одного - настичь и изувечить. А, возможно, он просто хотел немедленно пустить в ход зубы, подмяв под себя одного из своих мучителей. Отскочить в сторону Млый успел, но медведь все-таки задел его боком, и юноша оказался отброшен в сторону. Каким-то непостижимым для себя образом Млый все же сумел сгруппироваться и, перевернувшись несколько раз, опять вскочить на ноги. В это время медведь уже поднялся на задние лапы и пошел ему навстречу. Зверь выглядел громадным. Голова Млый оказалась где-то на уровне его груди, а длинные лапы с внушительными когтями не позволяли приблизиться настолько, чтобы попытаться обхватить туловище руками. Млый вдруг понял, что все вчерашние наблюдения, когда он разглядывал медведя, стараясь выявить его слабые стороны, вроде пораненной лапы и запекшейся на лопатке крови, на самом деле ничего не значат. Зверь был силен, зол и агрессивен. К тому же его растравили так, что он просто перестал обращать внимание на полученные царапины. Ему хотелось только одного - смерти своего мучителя. И этим мучителем для него сейчас был Млый. В очередной раз увернувшись от вытянутых лап, Млый постарался обрести хладнокровие. В толпе засвистели, на площадку полетели камни - зрители неистово орали, требуя, чтобы противники немедленно сошлись в смертельном поединке. Все маневры Млыя воспринимались ими, как трусость. - Ату! Ату его! - слышал Млый несущиеся сверху науськивания. - Возьми его, бурый! Как ни изворотлив был Млый в своих прыжках, медведь не уступал ему ни в настойчивости, ни в быстроте реакции. "Да медведь ли это? - мелькнула у Млыя опасливая мысль. - Уж больно стремителен и хитер!" Если бы не опасность самой ситуации, эту возню Млыя с медведем можно было воспринять, как детскую игру в жмурки. Только глаза у водящего были открыты и неотрывно следили за всеми передвижениями жертвы. Млый опять споткнулся, потом еще раз, еще. Лапа медведя, казалось, едва коснулась его плеча, но кожа оказалась распоротой, как бритвой, и тут же окрасилась кровью. Толпа восторженно взревела. Еще вчера Млый продумал тактический ход поединка. Пока все шло примерно так, как он и предполагал. Медведь будет нападать, он уворачиваться до тех пор, пока не измотает зверя, а потом надо каким-то образом вскочить ему на спину и схватить за голову. Вот только бы еще и удержать! Чувствуя, как толчками вытекает из раны кровь, Млый подумал, что, видимо, пора переходить к решительным действиям. Неизвестно насколько серьезно его сумел зацепить медведь, рука пока слушается, но потеря крови неизбежно ослабит его. Так что дожидаться, когда это случится, не стоит. Второй удар лапой пришелся по спине и сбил Млыя с ног. Подняться он не успел, медведь навалился сверху, левая рука Млыя оказалась у него в пасти. Ворочаясь под тяжелой тушей, Млый извивался, как червяк, тянул на себя руку, чувствуя, что клыки вонзились в мышцы. Другой рукой он шарил вокруг в поисках опоры и вдруг наткнулся на один из камней, брошенных раньше сверху. В дальнейших действиях Млый себе отчета уже не отдавал. Он наотмашь ударил зажатым в руке камнем медведя по морде. Потом еще раз. Он не слышал ни рева медведя, ни криков толпы, а только бил и бил. Зубы на левой руке наконец разжались, и Млый сумел подняться. Медведь мотал головой и тер лапой залитую кровью глазницу. Млый прыгнул на него сзади, как на необъезженного коня, обхватил толстую шею в мертвом захвате и попытался сдавить. Неожиданно медведь упал на спину и Млый опять оказался внизу, но хватку не ослабил. Он чувствовал, как трещат его собственные кости, но продолжал, упираясь лопатками в землю, поворачивать голову зверя вбок. Все сильнее и сильнее, не задумываясь о том, сумеет ли уже сам выйти из этой схватки живым. У медведя хрустнули шейные позвонки, лапы вдруг обмякли и стали судорожно скрести когтями землю. Млый напряг последние силы и рванул медвежью голову так, словно хотел оторвать ее совсем. Сразу вслед за этим над площадью пронесся разочарованный вой зрителей. - Эгера грозит нам бедой! - среди общего шума выделялся голос старика с посохом. - Будет трудный год! - Бу-у-дет! Млый выполз из-под мертвой медвежьей туши и устало, как крестьянин после жатвы вытирает пот, вытер с лица кровь.
   Побег
   - Неужели ты надеялся, что Млый не сумеет справиться с медведем? Какая наивность! - Не скажи. Медведю помогала Марена. - Лучше бы она сразу прикончила Другого, чем заставлять выделывать все эти шутовские ужимки и прыжки. Так было бы честнее. - Марена ведет с ним свой диалог на привычном для нее языке. Не нам обсуждать, что она делает правильно, а что - нет. - Как бы не так! Свалился Млый в Навь, словно нам в наказание. Я уже устал всюду таскаться за ним. - Вот и занялся бы им всерьез. Кто тебе мешает? - Ты уже попробовал. Что из этого хорошего вышло? - Ладно, не горячись! Не хватало только нам из-за этого Другого поссориться.
   В Млыя все-таки швырнули несколько камней, когда он поднялся рядом с тушей мертвого медведя. Раздраженные неудачным жертвоприношением зрители не собирались расходиться, и Млый подумал, что ему вряд ли удастся выбраться из ямы живым - забросают камнями или добьют копьями. Запрокинув голову, он стоял в центре ямы чужой, одинокий, обводя взглядом беснующуюся толпу, и прямо над ним горели дневные холодные звезды. Наконец вниз бросили лестницу, по ней спустились какие-то люди - то ли жрецы, то ли просто зеваки, и Млыю позволили выбраться наверх. Сил не осталось даже для того, чтобы достойно и неторопливо одолеть несколько ступеней. Ноги предательски соскальзывали с перекладин. Только сейчас Млый почувствовал, что ранен, и ранен серьезно. Прокушенная рука почти не слушалась, спину жгло, как огнем, каждый вдох давался с трудом очевидно, были сломаны несколько ребер. С ним рассчитались по честному. Правда, пятьсот монет в руки Млыю так и не попали, мешочек с деньгами передали трактирщику, тут же вынырнувшему из толпы. Но Млый не спорил. Тело охватил холодный озноб, он почти ничего не видел и двигался только благодаря остаткам воли. Он еще нашел в себе силы добраться, сопровождаемый уже не стражей, а какими-то совершенно незнакомыми людьми до известного трактира, где его отвели в тесный чулан. Он тут же упал на подстилку из соломы и провалился в небытие. События последующих дней он помнил плохо. Да и не было никаких событий, если не считать прихода высокого старика с посохом, того самого, что предварял борьбу с медведем обращением к Эгере, да редкими появлениями мальчика-прислужника, приносившего еду и питье. Большую часть времени Млый провел в забытьи, ощущая жар в ранах и холодную испарину на коже. Его никто не лечил. На четвертый день он сумел подняться. Больше всего Млый боялся, что раны начнут гноиться, тогда не избежать заражения крови, но, кажется, молодой организм справлялся с болезнью успешно. Привалившись спиной к стене, Млый впервые осмысленно оглядел свое убежище, свет в которое попадал только через широкие щели в двери, и вспомнил о Сторожиче и о Темном, а потом подумал о мече. Хозяин - сволочь! Обещал отдать меч сразу после борьбы с медведем. Да и Сторожич хорош! Говорил, что вернется через два-три дня, а прошло значительно больше. Неужели дасу решил больше не связываться со мной? И куда подевался Темный? Ведь именно он втравил меня в эту историю. А теперь пропал. Млый попробовал встать, держась за стену. Колени предательски дрожали, каждый шаг отдавался в грудной клетке острой болью, но, тем не менее, он добрался до двери и попробовал открыть. Дверь была заперта! Это еще что такое! Млый хотел крикнуть хозяина, но скоро убедился, что может только негромко говорить, голос его не слушался. В любой другой момент он вышиб бы эту дверь одним ударом ноги, но сейчас ему пришлось смириться и вернуться на подстилку. Надо дождаться прихода мальчика. Тот обязательно принесет еду и питье, тогда Млый попытается выяснить в чем, собственно, дело. А пока - спать. Очнулся он часа через два от скрипа двери. Млый вскинул голову, ожидая увидеть кого-нибудь из посетителей, но, кажется, дверь открылась сама по себе. Видимо, ее успели отпереть, пока он спал. Эти фокусы с дверью Млыю не понравились. Зачем было держать его взаперти, а потом предоставлять полную свободу? Здесь что-то не так. На этот раз Млый встал с постели уже легче. Если прижимать сломанные ребра рукой, то при ходьбе боль ощущалась слабее. Будь рядом Сторожич с его травой, то раны бы затянулись почти мгновенно, а так приходилось терпеть. Млый опять пошел к двери, но перед самым порогом запнулся волочащимися ногами о половицу и полетел кувырком. И это его спасло. Падая, он толкнул незапертую дверь и перекатился через порог. Шипя от боли, попытался подняться, и вдруг отчетливо увидел, что дверной проем от косяка до косяка затянут рыжей паутиной из человеческих волос.