Страница:
– Это правильно, – заметила Соня. – Ночью нужно спать.
– А еще у нас водится Лора, она очень красивая, но я ее не люблю.
– Почему?
– Причин так много, что я и не знаю, с какой начать. – Голубые глаза Ксюши вспыхнули веселым огнем. – Вы можете называть меня коротко – Ксю, если хотите. А вон ваша комната, – она махнула рукой и остановилась. – Как раз рядом с моей.
– Спасибо, что проводила. – Соня сдержанно улыбнулась. – Завтра суббота, ты не учишься, и мы целый день проведем вместе.
– А сегодня вам надо отдохнуть. Не беспокойтесь, я это прекрасно понимаю. Не буду вам мешать.
Ксюша развернулась и бодро направилась обратно к лестнице, а Соня подошла к двери, провела ладонью по волосам (все идеально) и одернула пиджак. Знакомство с хозяином дома состоялось, Комлев оправдал ожидания. В нем она увидела уверенного в себе человека, жесткого, порой насмешливого – о, вряд ли он когда-нибудь интересовался чувствами других, его мир не обременен чуткостью и добротой. Правда, есть исключение – Ксюша. Но как поведет себя Кирилл Андреевич, когда девочка подрастет и перестанет слушаться? Не сменит ли он милость на гнев? Не станет ли раздражительным и нетерпимым?
А с юным созданием вроде повезло… Ксюша не похожа на детей нынешних богатеев. Хорошая, приятная, умная, немного играет, но выходит это у нее забавно… «У нас водятся привидения». Уж не сама ли она расхаживает ночью по коридорам в белом одеянии? Что ж, такое случается, когда детям не хватает внимания и любви. Да, с девочкой будет легко.
Соня открыла дверь, но, почувствовав на себе цепкий взгляд, обернулась. Ксюша не ушла, а стояла около лестницы и очень внимательно смотрела на свою новую гувернантку. Словно прикидывала: «А чего мне ждать от нее и какая эта Мэри Поппинс на самом деле?»
«Нет, легко не будет, – вздохнула Соня. – Не следует спешить с выводами».
Она зашла в комнату, закрыла дверь, щелкнула два раза замочком, быстро скинула тесный пиджак, бросила его на кровать и… И медленно стала превращаться в совсем другую особу…
Спина от постоянного напряжения заныла, и Соня потянулась, точно кошка, утолившая голод первоклассной сметаной, щеки порозовели сквозь три слоя пудры, глаза потемнели и вспыхнули. Шаг, поворот, еще шаг… Полувздох, полустон, полуулыбка. Она расстегнула верхнюю пуговицу душной белоснежной кофты, вытащила шпильки из медовых волос, и те упали на плечи скрученным жгутом, который потянул назад, несколько раздражая.
– Наконец-то я чувствую себя живой…
О, как же тяжело заставлять себя не только двигаться, но и думать, как закоснелая леди! Невероятно сложная роль.
Соня запустила пальцы в волосы, взбила их и тряхнула головой (от жгута не осталось и следа – волосы рассыпались по плечам). Провела ладонью по лицу, будто сняла остатки маски, и подошла к окну – волшебно легко, плавно. Осторожно отодвинула край шторы и посмотрела на зеленый двор, деревья, небо, солнце. Сейчас она была похожа на прелестную молоденькую ведьму, которая забрела в чужой лес, но ничуть не расстроилась, даже наоборот…
– Я молодец, – сказала она с улыбкой. – Все же пробралась в эту неприступную крепость.
Глава 2
Намазав хлеб маслом, Соня положила бутерброд на тарелку, добавила сливки в чашку с кофе и посмотрела на Ксюшу. Девочка, подперев щеку кулаком, с аппетитом лопала булочку с маком, запивая ее чаем. Черные и белые крошки падали на кремовую скатерть, вызывая недовольство Ольги Федоровны. Сама экономка ничего не ела – стояла около буфета и «контролировала» завтрак.
«А не нужно было стелить скатерть», – мысленно усмехнулась Соня, а вслух сухо произнесла:
– Пожалуйста, сядь ровно и ешь аккуратнее. Не болтай ногами.
– Конечно, конечно, Софья Филипповна! – с чувством воскликнула Ксюша, выпрямилась и придвинула к себе тарелку.
Ольга Федоровна удовлетворенно кивнула и, видимо, решив, что новая гувернантка не так уж плоха, молча направилась к двери. Дышать стало значительно легче.
– Чем ты обычно занимаешься после завтрака? – спросила Соня.
– Читаю классическую литературу, – не моргнув, ответила Ксюша и робко улыбнулась, будто хотела добавить: «О, я знаю, это звучит неправдоподобно и глупо, но ложь ужасна, и я вынуждена сказать вам правду… да-да, я читаю классическую литературу». Она была очаровательна, вдохновенна и, по сути, заслуживала аплодисментов, а не подзатыльника. – А вы?
Хороший, логичный вопрос, но ответить на него честно Соня не могла. Хотя бы потому, что в субботу обычно садилась завтракать не раньше двенадцати, а сейчас часы показывали девять. Немного не тот отрезок времени, небольшое смещение… И проснулась она сегодня в семь с огромным трудом. И час уж точно потратила на перевоплощение в идеальную няню.
«Что я здесь делаю?» – с иронией подумала Соня, вспоминая трезвон будильника и желание проваляться в постели минимум до десяти. Будильник она привезла с собой – огромный, блестящий, громоподобный, в стиле ретро – только ему она доверяла свое пробуждение (дополнительный будильник в мобильном телефоне не считается, это на крайний случай, страховка).
– Я разбираю корреспонденцию, – ответила Соня и испытующе посмотрела на Ксюшу.
– Ах, как я вас понимаю, – театрально вздохнула та и погрустнела: – Столько дел, столько дел…
– А чем ты занимаешься после обеда?
– Музицирую.
– На чем?
– Э-э-э…
«Вот и я приблизительно на том же». – Соня сдержала улыбку. Про ужин, наверное, не стоит спрашивать, а то вдруг придется услышать какое-нибудь сногсшибательное откровение, например, «слагаю былины» или «хожу по улицам и собираю деньги для спасения амурских тигров».
Соня сделала маленький глоток кофе, тихо поставила чашку на блюдце и произнесла ровным, бесцветным тоном:
– Буду очень признательна, если после завтрака ты покажешь мне дом.
– С удовольствием!
Сначала Ксюша решила показать зимний сад. Он не слишком удачно располагался – в конце левого крыла, но был действительно красив и богат всевозможными растениями. Хотя подобное расположение имело и плюсы – это было именно то место, где хорошо провести час в одиночестве, поразмышлять, помечтать, повспоминать…
– Здесь здорово устраивать тайные свидания, правда? – надеясь на поддержку, выпалила Ксюша. – Вон там есть скамейка! Как раз для двоих! Представляете: вечер, свечи, звучит музыка, мужчина и женщина… И они обязательно влюблены! Вероятно, они долго не понимали… ну… что любят, а потом… А потом уже жить друг без друга не смогли! Наверное, она даже злилась на него первое время, а он ее не замечал… Возможно… Не знаю! Но первый поцелуй обязательно должен произойти тут! Понимаете? Он обнимает ее, нежно гладит рукой по щеке, а она…
«Спасайся кто может, – удивленно покачала головой Соня. – Сейчас малышка такого нафантазирует, что я покраснею».
– В твоем возрасте рано думать об этом, – строго произнесла она, старательно демонстрируя недовольство. Образ идеальной гувернантки давил со всех сторон, он походил на одежду меньшего размера – стягивал плечи и грудь, почти вызывал зуд. Ох, как же трудно менять каждый взгляд, жест и вдох на противоположный!
– А мне кажется, о таких важных вещах обязательно нужно думать. Просто необходимо! – Ксюша тряхнула головой, и светлое облако кудряшек заволновалось. – Ладно, пойдемте, я вам покажу, где живет Ольга Федоровна, а где Марина. А уж потом – где Лора и дядя.
– Дядя? – повторила Соня.
– Да, дядя Кирилл. Он хороший, но постоянно меня воспитывает и воспитывает, воспитывает и воспитывает… А Лора – его женщина. Это ясно, – легко закончила речь Ксюша и пулей вылетела из зимнего сада, лишь широкие листья пальмы остались качаться да упал на пол сиреневый лепесток орхидеи.
«Я не должна ее догонять», – пронеслось в голове Сони, и она, выпрямив спину, гордо вздернув подбородок, с достоинством направилась к выходу.
Значит, Кирилл Андреевич – дядя Ксюши. Дальний родственник или вообще не кровная родня. Пожалел, например. Приютил. Но кто родители девочки? И где они? Неужели Комлев удочерил ее? Странно, что у минотавра есть сердце, разумеется, в списке органов оно присутствует, но вряд ли стучит и греет. Представитель Кирилла Андреевича – маленький, но цепкий Василий Васильевич не вдавался в подробности, он больше спрашивал, чем рассказывал. И после его речи получалось, что Комлев – отец Ксюши. Да никаких сомнений не возникло!
Ничего, рано или поздно девочка сама обо всем расскажет, зато на горизонте замаячила Лора… наконец-то… «Здравствуй, здравствуй, Лора».
– Ну что же вы так долго! – воскликнула Ксюша. Она стояла около лестницы, положив левую руку на перила, и ждала.
– Ксения, терпения тебе явно не хватает. – Соня приподняла брови, теперь демонстрируя осуждение. – И нет необходимости носиться по дому. Разве ты куда-нибудь торопишься?
– Да, я тороплюсь показать вам все комнаты! – выпалила Ксюша и широко улыбнулась. – Вы же сами просили.
– Но я не просила тебя шуметь и бегать, – с настойчивым занудством, выделяя каждое слово, заметила Соня. Подошла ближе и наклонила голову набок. – Надеюсь, в следующий раз ты проявишь терпение и не бросишь меня одну.
– Папе бы понравились ваши слова, – с чувством произнесла Ксюша, – после того, как я шмякнулась с четвертой ступеньки и разбила бровь, он тоже запрещает мне носиться колбасой. А вы не знаете, почему говорят «носиться колбасой»? Хотя нет, вы, наверное, не знаете…
Это прозвучало как приговор, и Соня поздравила себя с тем, что производит впечатление законченного сухаря. Такого, что им гвозди забивать можно. «Не переусердствовать бы». Она не позволила улыбке тронуть губы, тем более что появилась возможность поговорить о родителях юного создания.
– А папа тебя тоже воспитывает и воспитывает? – Она все же позволила себе добрую чуткую улыбку.
– Папа – это и есть дядя Кирилл, понимаете? – Ксюша наклонила голову, и в ее глазах заплясали смешинки. – Я его очень люблю, а вам он нравится?
«Нет. Не нравится».
– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, так как практически незнакома с твоим… – Соня остановилась и вздохнула. Дядей? Папой? Какая разница… Но нужна ясность, и маленькие девочки не должны водить за нос своих гувернанток. – Ксения, я не поняла, Кирилл Андреевич твой дядя или папа?
– Папа.
«Может, заодно спросить про маму? Но мамы явно нет… А вдруг у ребенка душевная травма по этому поводу? Надо бы поймать ночью какое-нибудь зазевавшееся привидение и вытрясти из него правду!»
Если бы Соня могла, она бы выдала: «Да-а», возвела глаза к потолку и вопросительно произнесла бы: «И что там пишут в педагогических книгах о сложных, критических, нетипичных, драматических, неразрешимых и чрезвычайных ситуациях в семье?» Но пришлось лишь нахмуриться и перевести разговор на другую тему:
– Давай продолжим экскурсию по дому.
Комнаты Ольги Федоровны и Марины располагались рядом, в правом крыле.
– Мы не будем к ним заглядывать, – серьезно сообщила Ксюша. – Нам же не нужна головная боль, да? Я просто показала, где они живут… ну, на всякий случай…
«Уверена, что привидение чаще всего гуляет именно здесь, – подумала Соня, – и либо это тайный любовник экономки, либо любовник Марины, либо…»
– Как раз тут чаще всего и можно увидеть привидение, – тихо предупредила Ксюша. – Еще то зрелище…
– И на кого оно похоже? – поинтересовалась Соня.
– На меня, – спокойно ответила Ксюша.
«Та-а-ак, значит, все-таки она шляется по ночам по коридорам в белой простыне… Кирилл Андреевич, а вы хоть знаете, что происходит в вашем доме? В вашем сумасшедшем доме? Похоже, нет».
– Ты ходишь сюда пугать Ольгу Федоровну? – спросила Соня, ничуть не осуждая юное создание.
– Да, иногда, – равнодушно произнесла Ксюша, точно речь шла о рядовой прогулке до ворот участка и обратно.
– А зачем?
– Она смешно визжит.
«Уважительная причина, ничего не скажешь».
Конечно, нужно было сказать, что доводить людей до нервного срыва недопустимо, такие поступки некрасивы и влекут за собой множество проблем, включая чье-нибудь сотрясение мозга, но Соня промолчала. Она и сама бы с радостью понаблюдала, как скачет и визжит перепуганная Ольга Федоровна. Захватывающее зрелище.
– А здесь живет дядя, – свернув за угол, Ксюша указала на широкую темную дверь. – У него там большущая спальня.
– Ты же сказала, Кирилл Андреевич – твой папа…
– Да, папа, – согласилась Ксюша. – Я его называю по-разному, потому что… м-м-м… – Она сморщила носик. – Когда сержусь – он дядя, а когда нет – папа. Приблизительно так.
– А почему сейчас сердишься?
– Из-за Лоры. Я ее не люблю. А вот ее комната. Собственно, там вещи… ну, чаще она бывает у дяди… Очень прилипчивая особа.
Соня еле сдержалась, чтобы не расхохотаться – последние слова Ксюша произнесла настолько по-взрослому, что душа подпрыгнула от смеха. Но вместо этого пришлось строго посмотреть на девочку и сухо произнести:
– Нехорошо так говорить о взрослом человеке, надеюсь, впредь ты будешь более сдержанна в мыслях и словах.
– Ладно, договорились, – охотно согласилась Ксюша, – но только потом, когда вам захочется сказать о Лоре что-нибудь плохое, не стучитесь в мою дверь. В моем лице вы не найдете внимательного и понимающего слушателя.
«Пора увольняться, – с иронией подумала Соня. – Этой малышке точно не нужна гувернантка. Ей необходима сцена, полный зал зрителей и продолжительные аплодисменты».
Ну и что?
«Любовь… Плавали, знаем». – Лора улыбнулась, вспоминая прошлое. О, какими же смешными кажутся теперь прежние чувства и переживания, какой же дурочкой она была…
Первая школьная влюбленность – Сашка-красавчик.
Вторая волна чувств сразу после выпускного бала – Игорь-красавчик.
Безумная страсть в модельном агентстве – Максим-красавчик.
Короткие романы не считаются…
А затем великая трагедия под названием «Серега Мальцев» – со слезами, заламыванием рук, со словами: «Как ты мог! Гад и сволочь!»
Серега Мальцев, Серега Мальцев… Из-за него она бросила институт, разругалась с родителями и рассталась с успешным ресторатором, готовым носить ее на руках всю оставшуюся жизнь.
И что? Кто оказался прав? Мать и отец? Нет.
Институт – ерунда, а Комлев уж покруче многих будет. А ведь умирала, сходила с ума, чуть руки на себя не наложила (ну, почти…), а все потому, что Серега Мальцев вдруг увлекся смазливой соплюшкой из подтанцовки. Банально, но от этого не менее обидно.
А все же жаль, что ей уже двадцать восемь лет. Сейчас она умнее и опытнее, смогла бы дотянуться до звезд – сделала бы отличную карьеру, дома мод и журналы дрались бы из-за нее! Однако не век же по подиумам вышагивать и позировать перед фотообъективом. Есть другие интересы. И развлечения.
– Как же хорошо, – выдохнула Лора. Остановилась около книжной полки, дотронулась пальцем до корешка энциклопедии и двинулась дальше, чиркая длинным ногтем по книгам. – Чу-дес-но…
Она родилась в семье академиков и первые семнадцать лет послушно оправдывала ожидания родных и близких – училась на пятерки и стремилась к знаниям. А потом, получив аттестат и золотую медаль, с торжеством выдала родителям:
– Вы хотели – пожалуйста, а теперь я пойду своей дорогой.
Почти в каждой семье есть необыкновенная тетушка, двоюродная сестра или еще какая-нибудь родня, замешенная «на седьмом киселе», которая однажды появляется на пороге с гостинцами и радостно восклицает: «Ах, какой же ты стала! Ах, как выросла! Ах, какая же красавица! Да тебе в актрисы или модели надо! Ты знаешь, сколько они зарабатывают? Деньги лопатой гребут!» И Лоре тоже повезло с такой родственницей – троюродная тетушка приехала из Парижа и обрушила на племянницу неподдельное восхищение, сдобренное дорогим ароматом заграницы и фотографиями из глянцевого журнала. «А ноги-то, а глаза, а губы, а волосы!» – постоянно восклицала она, всплескивая руками. Эти восторги зацепили и надолго засели в памяти. И как только представилась возможность, Лора сделала профессиональное портфолио и обратилась в крупное модельное агентство. Ее приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Фигура, рост, ноги, природная грация и – немаловажный плюс – способность мгновенно раскрепощаться. Ей не нужно было часами объяснять, как лучше встать, наклонить голову, какой взгляд послать в объектив. Лора справлялась сама, разбрызгивая во все стороны флюиды сексуальности.
Мимоходом, устав от ссор с родителями, она поступила в институт и почувствовала себя на вершине счастья. Да, она сумела занять достойное место под солнцем – смотрите и завидуйте!
К обожанию привыкнуть легко, особенно когда ты красива и каждый мужской взгляд попадает в разряд восхищенных. Лора ловила эти взгляды и стопочкой складывала на одну из полок души – приятные пустячки, которые можно перебирать вечерами и улыбаться.
Это был долгий период удовольствия и беззаботности. Карьера, правда, хромала на обе ноги, но об этом всегда можно подумать позже… Ей, красотке Лоре, пока только девятнадцать… двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три…
А потом она встретила Мальцева – харизматичного певца ростом под два метра, и жизнь понеслась совсем с другой скоростью. Со скоростью ветра. Лора влюбилась и сделала все, чтобы Сергей обратил на нее внимание. Кокетливая игра длилась около двух месяцев, но ответной реакции не последовало, зато чувства усилились в три раза. «Почему, почему, почему…» – злилась Лора и не находила объяснения. А просто Мальцев был из породы избалованных лисов и своей тактике никогда не изменял. Он измучил, привязал покрепче, когда нервы и страсти уже звенели, пригласил в ресторан. Зато потом почти четыре года они кувыркались, где только можно и нельзя, то заваливались на великосветский прием без приглашения, то срывались с места и летели к океану. Мальцев подшучивал над ней, называл «королевишной», обещал золотые горы, знакомил с друзьями, дарил подарки и вел себя так, словно иначе никогда и не будет. И так же весело и легко выбрал себе другую.
– Нет, к черту любовь, – вновь улыбнулась Лора, – а впрочем, я же люблю Кирилла. Он мой.
Комлев оказался первым человеком, которого она встретила после разрыва с Мальцевым. Вышла из подъезда, проклиная «эту сволочь», собираясь повеситься или утопиться, и гневно зашагала к проезжей части. Как мог Серега променять ее, девушку с обложки, на какую-то тощую рыжую идиотку? Подобные истории обычно случаются с домохозяйками, бухгалтерскими клушами и училками, но не с красивыми, уверенными в себе девушками. И что он ей сказал? «Да ладно тебе, Лорка, в твоей душе все равно ни для кого нет места, там слишком много движимого и недвижимого имущества». Еще и ее виноватой сделал. Спасибо!
Вот она, любовь какая. И главное, за что? Она изменяла-то ему лишь два раза, и то «по старой памяти».
И вот Лора шла по проезжей части, рыдала и даже подвывала, как детская пожарная машинка, у которой с минуты на минуту сядут батарейки, и косметика вместе со слезами стекала с лица, и не было несчастнее человека на свете… Рядом притормозила черная иномарка. Лора тоже остановилась – автоматически. Стекло поползло вниз, и темные глаза поймали ее взгляд.
– Жить надоело? – спокойно спросил мужчина и устало добавил: – Садись в машину.
И только в этот момент Лора сообразила, что уж слишком «загуляла» от тротуара. Густой вечер и желтые огни фонарей сбили ее с пути, подтолкнули совсем не в ту сторону. Или, наоборот, в ту?
Комлев снисходительно отнесся ко всем ее слабостям, временами баловал, порой ругал и однажды оставил на ночь. Лора поняла, что не в характере Комлева длительные ухаживания – некоторое время он наблюдает, а затем протягивает руку и берет… Да, она безошибочно поняла, каков он, и умело подстроилась под «нет-хорошо-посмотрим». Кирилл не терпел капризов и дурацких прозвищ: зайчик, котик, лапусик. Уже после первого «зайчика» стало ясно: лучше подобные уси-пуси не повторять – он посмотрел на нее так, что во рту пересохло. Да и невозможно было называть Комлева уменьшительно-ласкательно, получалось ненатурально.
Он предложил жить вместе через год. Без всяких охов-вздохов. И Лора поняла, что речь идет об удобстве, не более, но все же победно улыбнулась и выпила по этому поводу бокал полусладкого шампанского. Полусладкой – вот какой должна быть ее будущая жизнь. Отдаленно терпкой, вкусной, неожиданной и прекрасной! Ну не стал бы Кирилл ее звать, если бы его чувства напоминали студень или ледовый каток. Она ему нужна.
Лора сама попросила отдельную комнату, чтобы сохранить некоторую дистанцию и не становиться обыкновенной гражданской женой, которую никогда не пригласят в загс. И Комлев согласился, потому что рядом – его малышка Ксю, и с этим фактом нужно считаться.
Новый этап в личной жизни очень нравился (немного скучно, но это мелочи). Лора наслаждалась комфортом, значимостью Комлева и не жалела ни о чем. И не слишком-то торопилась замуж, но не потому, что не хотела, а просто знала: в ближайшее время Кирилл предложения не сделает, а значит, и нечего переживать. Все равно они теперь слишком близки – душой и телом, и вполне можно подождать. А если намекать и клянчить, то будет хуже.
Почему все так неправильно устроено: маленькая сопливая Ксю вертит им, как хочет, а у нее, Лоры, красивой и уверенной в себе, не получается? И ведь знает крошка-козявка, как и где лучше улыбнуться, посмотреть, вздохнуть. И Кирилл знает, что девчонка играет, однако балует ее и любит.
– Хитрая, хитрая Ксюша, – нараспев произнесла Лора.
Кому-то везет сразу и навсегда, а кому-то нет. Хорошо родиться в богатой семье, без лишних усилий получить роскошный дом, дорогую одежду, побрякушки, машину (хочешь с личным водителем, а хочешь без), отдых в любой точке земного шара и прочие радости. В секунду, точно по мановению волшебной палочки. Легко и просто. Лора дотронулась до жемчужных шариков бус, беззвучно рассмеялась, крутанулась и летящей походкой направилась к двери.
«И у меня в детстве было достаточно барахла, – весело подумала она. – Родители-академики тоже неплохой вариант».
Распахнув дверь, продолжая мечтать и размышлять, Лора наткнулась на новую гувернантку и Ксюшу. На щеках хитрой малышки играл румянец, который свидетельствовал о том, что пару минут назад няньке доверили «страшную тайну» и «только, пожалуйста, никому не говорите, это большой секрет».
– Доброе утро, – вежливо произнесла гувернантка, подавая хороший пример молодому поколению.
– Доброе утро, – сделав короткий книксен, эхом отозвалась Ксюша.
– Привет! – бросила Лора и остановила взгляд на Соне. «Кажется, так зовут эту серую моль?» Боже, как она одета! Опять вся в сером, и дурацкий бант на шее (наверняка платочек прабабки, бережно хранимый в пыльном комоде или на антресоли сто, а то и двести лет). Доисторический поясок, теплые колготки и лаковые туфли с тупыми носами ужасного коричневого цвета. Лора едко улыбнулась и откинула со лба челку. Да, одни женщины созданы для любви, а другие для фона. – Ксю, что сегодня на завтрак?
– Булочки, омлет с вонючими грибами и рулеты из ветчины с сыром. Сыр тухлый, но вы можете представить, что он французский. Короче, завтрак очень вкусный, приятного аппетита.
– Надеюсь, моя дорогая, – фамильярно и весело обратилась Лора к Соне, – вы сделаете из этого маленького чудовища человека. Пока это еще никому не удавалось.
Она развернулась и, виляя бедрами, двинулась к лестнице. Волны каштановых волос подпрыгивали при каждом шаге, короткая юбка поднималась выше и еще больше открывала длинные стройные ноги.
– Ну что, Софья Филипповна, – с улыбкой произнесла Ксюша, – вы уже хотите о ней побеседовать? Правда, она ужасная?
Лора, услышав последние слова, остановилась и обернулась.
– Мне кажется, Софья Филипповна, – нарочно выделяя имя и отчество, четко произнесла она, – вам платят деньги именно за то, чтобы этот ребенок вел себя хорошо. Так приступите же наконец к своим обязанностям. – И, улыбнувшись, она стала спускаться на первый этаж.
«Отличное утро, – подумала Лора, наслаждаясь встречей с молью-гувернанткой и негодницей Ксю. – Знаю я таких унылых дамочек неопределенного возраста. Они считают себя умнее и правильнее других, ненавидят мужчин и тайно читают любовные романы, напичканные эротическими сценами. Да, их жизнь – сплошной тухляк!»
– Не сутулься, – сухо сказала Соня и, немного помедлив, повернув голову к лестнице, почти шепотом добавила: – Мне платят деньги совсем за другое.
Ее глаза вспыхнули и погасли, но Ксюша заметила это и не удивилась, лишь задержала дыхание, боясь пропустить еще что-нибудь важное и интересное. Гувернантка… м-м-м… она… м-м-м… не совсем настоящая… В ее чемодане лежит пухлая косметичка (с яркой помадой, румянами и тенями для глаз), а еще три флакончика духов, перламутровые украшения, книга с советами по воспитанию детей и небольшая плоская бутылка с шоколадным ликером, на горлышке которой повязан алый бант. Со стыдом в душе Ксюша готова была признать, что опоздала в кабинет на семь минут, потому что совершенно бессовестным образом, пользуясь моментом, проникла в комнату Софьи Филипповны и… проявила любопытство. Малюсенькую капельку любопытства… Ага, залезла в чемодан! На цыпочках подошла к кровати, осторожно приподняла указательным пальцем жесткую крышку, утяжеленную поцарапанным замком, вытянула шею и сунула нос куда не следует. Кошмар.
– А еще у нас водится Лора, она очень красивая, но я ее не люблю.
– Почему?
– Причин так много, что я и не знаю, с какой начать. – Голубые глаза Ксюши вспыхнули веселым огнем. – Вы можете называть меня коротко – Ксю, если хотите. А вон ваша комната, – она махнула рукой и остановилась. – Как раз рядом с моей.
– Спасибо, что проводила. – Соня сдержанно улыбнулась. – Завтра суббота, ты не учишься, и мы целый день проведем вместе.
– А сегодня вам надо отдохнуть. Не беспокойтесь, я это прекрасно понимаю. Не буду вам мешать.
Ксюша развернулась и бодро направилась обратно к лестнице, а Соня подошла к двери, провела ладонью по волосам (все идеально) и одернула пиджак. Знакомство с хозяином дома состоялось, Комлев оправдал ожидания. В нем она увидела уверенного в себе человека, жесткого, порой насмешливого – о, вряд ли он когда-нибудь интересовался чувствами других, его мир не обременен чуткостью и добротой. Правда, есть исключение – Ксюша. Но как поведет себя Кирилл Андреевич, когда девочка подрастет и перестанет слушаться? Не сменит ли он милость на гнев? Не станет ли раздражительным и нетерпимым?
А с юным созданием вроде повезло… Ксюша не похожа на детей нынешних богатеев. Хорошая, приятная, умная, немного играет, но выходит это у нее забавно… «У нас водятся привидения». Уж не сама ли она расхаживает ночью по коридорам в белом одеянии? Что ж, такое случается, когда детям не хватает внимания и любви. Да, с девочкой будет легко.
Соня открыла дверь, но, почувствовав на себе цепкий взгляд, обернулась. Ксюша не ушла, а стояла около лестницы и очень внимательно смотрела на свою новую гувернантку. Словно прикидывала: «А чего мне ждать от нее и какая эта Мэри Поппинс на самом деле?»
«Нет, легко не будет, – вздохнула Соня. – Не следует спешить с выводами».
Она зашла в комнату, закрыла дверь, щелкнула два раза замочком, быстро скинула тесный пиджак, бросила его на кровать и… И медленно стала превращаться в совсем другую особу…
Спина от постоянного напряжения заныла, и Соня потянулась, точно кошка, утолившая голод первоклассной сметаной, щеки порозовели сквозь три слоя пудры, глаза потемнели и вспыхнули. Шаг, поворот, еще шаг… Полувздох, полустон, полуулыбка. Она расстегнула верхнюю пуговицу душной белоснежной кофты, вытащила шпильки из медовых волос, и те упали на плечи скрученным жгутом, который потянул назад, несколько раздражая.
– Наконец-то я чувствую себя живой…
О, как же тяжело заставлять себя не только двигаться, но и думать, как закоснелая леди! Невероятно сложная роль.
Соня запустила пальцы в волосы, взбила их и тряхнула головой (от жгута не осталось и следа – волосы рассыпались по плечам). Провела ладонью по лицу, будто сняла остатки маски, и подошла к окну – волшебно легко, плавно. Осторожно отодвинула край шторы и посмотрела на зеленый двор, деревья, небо, солнце. Сейчас она была похожа на прелестную молоденькую ведьму, которая забрела в чужой лес, но ничуть не расстроилась, даже наоборот…
– Я молодец, – сказала она с улыбкой. – Все же пробралась в эту неприступную крепость.
Глава 2
Информацию лучше получать дозированными порциями, чтобы не поперхнуться.
Из блокнота шпиона, провалившего задание
Намазав хлеб маслом, Соня положила бутерброд на тарелку, добавила сливки в чашку с кофе и посмотрела на Ксюшу. Девочка, подперев щеку кулаком, с аппетитом лопала булочку с маком, запивая ее чаем. Черные и белые крошки падали на кремовую скатерть, вызывая недовольство Ольги Федоровны. Сама экономка ничего не ела – стояла около буфета и «контролировала» завтрак.
«А не нужно было стелить скатерть», – мысленно усмехнулась Соня, а вслух сухо произнесла:
– Пожалуйста, сядь ровно и ешь аккуратнее. Не болтай ногами.
– Конечно, конечно, Софья Филипповна! – с чувством воскликнула Ксюша, выпрямилась и придвинула к себе тарелку.
Ольга Федоровна удовлетворенно кивнула и, видимо, решив, что новая гувернантка не так уж плоха, молча направилась к двери. Дышать стало значительно легче.
– Чем ты обычно занимаешься после завтрака? – спросила Соня.
– Читаю классическую литературу, – не моргнув, ответила Ксюша и робко улыбнулась, будто хотела добавить: «О, я знаю, это звучит неправдоподобно и глупо, но ложь ужасна, и я вынуждена сказать вам правду… да-да, я читаю классическую литературу». Она была очаровательна, вдохновенна и, по сути, заслуживала аплодисментов, а не подзатыльника. – А вы?
Хороший, логичный вопрос, но ответить на него честно Соня не могла. Хотя бы потому, что в субботу обычно садилась завтракать не раньше двенадцати, а сейчас часы показывали девять. Немного не тот отрезок времени, небольшое смещение… И проснулась она сегодня в семь с огромным трудом. И час уж точно потратила на перевоплощение в идеальную няню.
«Что я здесь делаю?» – с иронией подумала Соня, вспоминая трезвон будильника и желание проваляться в постели минимум до десяти. Будильник она привезла с собой – огромный, блестящий, громоподобный, в стиле ретро – только ему она доверяла свое пробуждение (дополнительный будильник в мобильном телефоне не считается, это на крайний случай, страховка).
– Я разбираю корреспонденцию, – ответила Соня и испытующе посмотрела на Ксюшу.
– Ах, как я вас понимаю, – театрально вздохнула та и погрустнела: – Столько дел, столько дел…
– А чем ты занимаешься после обеда?
– Музицирую.
– На чем?
– Э-э-э…
«Вот и я приблизительно на том же». – Соня сдержала улыбку. Про ужин, наверное, не стоит спрашивать, а то вдруг придется услышать какое-нибудь сногсшибательное откровение, например, «слагаю былины» или «хожу по улицам и собираю деньги для спасения амурских тигров».
Соня сделала маленький глоток кофе, тихо поставила чашку на блюдце и произнесла ровным, бесцветным тоном:
– Буду очень признательна, если после завтрака ты покажешь мне дом.
– С удовольствием!
Сначала Ксюша решила показать зимний сад. Он не слишком удачно располагался – в конце левого крыла, но был действительно красив и богат всевозможными растениями. Хотя подобное расположение имело и плюсы – это было именно то место, где хорошо провести час в одиночестве, поразмышлять, помечтать, повспоминать…
– Здесь здорово устраивать тайные свидания, правда? – надеясь на поддержку, выпалила Ксюша. – Вон там есть скамейка! Как раз для двоих! Представляете: вечер, свечи, звучит музыка, мужчина и женщина… И они обязательно влюблены! Вероятно, они долго не понимали… ну… что любят, а потом… А потом уже жить друг без друга не смогли! Наверное, она даже злилась на него первое время, а он ее не замечал… Возможно… Не знаю! Но первый поцелуй обязательно должен произойти тут! Понимаете? Он обнимает ее, нежно гладит рукой по щеке, а она…
«Спасайся кто может, – удивленно покачала головой Соня. – Сейчас малышка такого нафантазирует, что я покраснею».
– В твоем возрасте рано думать об этом, – строго произнесла она, старательно демонстрируя недовольство. Образ идеальной гувернантки давил со всех сторон, он походил на одежду меньшего размера – стягивал плечи и грудь, почти вызывал зуд. Ох, как же трудно менять каждый взгляд, жест и вдох на противоположный!
– А мне кажется, о таких важных вещах обязательно нужно думать. Просто необходимо! – Ксюша тряхнула головой, и светлое облако кудряшек заволновалось. – Ладно, пойдемте, я вам покажу, где живет Ольга Федоровна, а где Марина. А уж потом – где Лора и дядя.
– Дядя? – повторила Соня.
– Да, дядя Кирилл. Он хороший, но постоянно меня воспитывает и воспитывает, воспитывает и воспитывает… А Лора – его женщина. Это ясно, – легко закончила речь Ксюша и пулей вылетела из зимнего сада, лишь широкие листья пальмы остались качаться да упал на пол сиреневый лепесток орхидеи.
«Я не должна ее догонять», – пронеслось в голове Сони, и она, выпрямив спину, гордо вздернув подбородок, с достоинством направилась к выходу.
Значит, Кирилл Андреевич – дядя Ксюши. Дальний родственник или вообще не кровная родня. Пожалел, например. Приютил. Но кто родители девочки? И где они? Неужели Комлев удочерил ее? Странно, что у минотавра есть сердце, разумеется, в списке органов оно присутствует, но вряд ли стучит и греет. Представитель Кирилла Андреевича – маленький, но цепкий Василий Васильевич не вдавался в подробности, он больше спрашивал, чем рассказывал. И после его речи получалось, что Комлев – отец Ксюши. Да никаких сомнений не возникло!
Ничего, рано или поздно девочка сама обо всем расскажет, зато на горизонте замаячила Лора… наконец-то… «Здравствуй, здравствуй, Лора».
– Ну что же вы так долго! – воскликнула Ксюша. Она стояла около лестницы, положив левую руку на перила, и ждала.
– Ксения, терпения тебе явно не хватает. – Соня приподняла брови, теперь демонстрируя осуждение. – И нет необходимости носиться по дому. Разве ты куда-нибудь торопишься?
– Да, я тороплюсь показать вам все комнаты! – выпалила Ксюша и широко улыбнулась. – Вы же сами просили.
– Но я не просила тебя шуметь и бегать, – с настойчивым занудством, выделяя каждое слово, заметила Соня. Подошла ближе и наклонила голову набок. – Надеюсь, в следующий раз ты проявишь терпение и не бросишь меня одну.
– Папе бы понравились ваши слова, – с чувством произнесла Ксюша, – после того, как я шмякнулась с четвертой ступеньки и разбила бровь, он тоже запрещает мне носиться колбасой. А вы не знаете, почему говорят «носиться колбасой»? Хотя нет, вы, наверное, не знаете…
Это прозвучало как приговор, и Соня поздравила себя с тем, что производит впечатление законченного сухаря. Такого, что им гвозди забивать можно. «Не переусердствовать бы». Она не позволила улыбке тронуть губы, тем более что появилась возможность поговорить о родителях юного создания.
– А папа тебя тоже воспитывает и воспитывает? – Она все же позволила себе добрую чуткую улыбку.
– Папа – это и есть дядя Кирилл, понимаете? – Ксюша наклонила голову, и в ее глазах заплясали смешинки. – Я его очень люблю, а вам он нравится?
«Нет. Не нравится».
– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, так как практически незнакома с твоим… – Соня остановилась и вздохнула. Дядей? Папой? Какая разница… Но нужна ясность, и маленькие девочки не должны водить за нос своих гувернанток. – Ксения, я не поняла, Кирилл Андреевич твой дядя или папа?
– Папа.
«Может, заодно спросить про маму? Но мамы явно нет… А вдруг у ребенка душевная травма по этому поводу? Надо бы поймать ночью какое-нибудь зазевавшееся привидение и вытрясти из него правду!»
Если бы Соня могла, она бы выдала: «Да-а», возвела глаза к потолку и вопросительно произнесла бы: «И что там пишут в педагогических книгах о сложных, критических, нетипичных, драматических, неразрешимых и чрезвычайных ситуациях в семье?» Но пришлось лишь нахмуриться и перевести разговор на другую тему:
– Давай продолжим экскурсию по дому.
Комнаты Ольги Федоровны и Марины располагались рядом, в правом крыле.
– Мы не будем к ним заглядывать, – серьезно сообщила Ксюша. – Нам же не нужна головная боль, да? Я просто показала, где они живут… ну, на всякий случай…
«Уверена, что привидение чаще всего гуляет именно здесь, – подумала Соня, – и либо это тайный любовник экономки, либо любовник Марины, либо…»
– Как раз тут чаще всего и можно увидеть привидение, – тихо предупредила Ксюша. – Еще то зрелище…
– И на кого оно похоже? – поинтересовалась Соня.
– На меня, – спокойно ответила Ксюша.
«Та-а-ак, значит, все-таки она шляется по ночам по коридорам в белой простыне… Кирилл Андреевич, а вы хоть знаете, что происходит в вашем доме? В вашем сумасшедшем доме? Похоже, нет».
– Ты ходишь сюда пугать Ольгу Федоровну? – спросила Соня, ничуть не осуждая юное создание.
– Да, иногда, – равнодушно произнесла Ксюша, точно речь шла о рядовой прогулке до ворот участка и обратно.
– А зачем?
– Она смешно визжит.
«Уважительная причина, ничего не скажешь».
Конечно, нужно было сказать, что доводить людей до нервного срыва недопустимо, такие поступки некрасивы и влекут за собой множество проблем, включая чье-нибудь сотрясение мозга, но Соня промолчала. Она и сама бы с радостью понаблюдала, как скачет и визжит перепуганная Ольга Федоровна. Захватывающее зрелище.
– А здесь живет дядя, – свернув за угол, Ксюша указала на широкую темную дверь. – У него там большущая спальня.
– Ты же сказала, Кирилл Андреевич – твой папа…
– Да, папа, – согласилась Ксюша. – Я его называю по-разному, потому что… м-м-м… – Она сморщила носик. – Когда сержусь – он дядя, а когда нет – папа. Приблизительно так.
– А почему сейчас сердишься?
– Из-за Лоры. Я ее не люблю. А вот ее комната. Собственно, там вещи… ну, чаще она бывает у дяди… Очень прилипчивая особа.
Соня еле сдержалась, чтобы не расхохотаться – последние слова Ксюша произнесла настолько по-взрослому, что душа подпрыгнула от смеха. Но вместо этого пришлось строго посмотреть на девочку и сухо произнести:
– Нехорошо так говорить о взрослом человеке, надеюсь, впредь ты будешь более сдержанна в мыслях и словах.
– Ладно, договорились, – охотно согласилась Ксюша, – но только потом, когда вам захочется сказать о Лоре что-нибудь плохое, не стучитесь в мою дверь. В моем лице вы не найдете внимательного и понимающего слушателя.
«Пора увольняться, – с иронией подумала Соня. – Этой малышке точно не нужна гувернантка. Ей необходима сцена, полный зал зрителей и продолжительные аплодисменты».
***
Она хотела бы немного больше – совсем чуть-чуть, но Кирилла совершенно невозможно уговорить. Он делает ровно столько, сколько считает нужным, а особо внимательным не был даже в первые дни знакомства. И никогда, никогда не говорил ей о любви…Ну и что?
«Любовь… Плавали, знаем». – Лора улыбнулась, вспоминая прошлое. О, какими же смешными кажутся теперь прежние чувства и переживания, какой же дурочкой она была…
Первая школьная влюбленность – Сашка-красавчик.
Вторая волна чувств сразу после выпускного бала – Игорь-красавчик.
Безумная страсть в модельном агентстве – Максим-красавчик.
Короткие романы не считаются…
А затем великая трагедия под названием «Серега Мальцев» – со слезами, заламыванием рук, со словами: «Как ты мог! Гад и сволочь!»
Серега Мальцев, Серега Мальцев… Из-за него она бросила институт, разругалась с родителями и рассталась с успешным ресторатором, готовым носить ее на руках всю оставшуюся жизнь.
И что? Кто оказался прав? Мать и отец? Нет.
Институт – ерунда, а Комлев уж покруче многих будет. А ведь умирала, сходила с ума, чуть руки на себя не наложила (ну, почти…), а все потому, что Серега Мальцев вдруг увлекся смазливой соплюшкой из подтанцовки. Банально, но от этого не менее обидно.
А все же жаль, что ей уже двадцать восемь лет. Сейчас она умнее и опытнее, смогла бы дотянуться до звезд – сделала бы отличную карьеру, дома мод и журналы дрались бы из-за нее! Однако не век же по подиумам вышагивать и позировать перед фотообъективом. Есть другие интересы. И развлечения.
– Как же хорошо, – выдохнула Лора. Остановилась около книжной полки, дотронулась пальцем до корешка энциклопедии и двинулась дальше, чиркая длинным ногтем по книгам. – Чу-дес-но…
Она родилась в семье академиков и первые семнадцать лет послушно оправдывала ожидания родных и близких – училась на пятерки и стремилась к знаниям. А потом, получив аттестат и золотую медаль, с торжеством выдала родителям:
– Вы хотели – пожалуйста, а теперь я пойду своей дорогой.
Почти в каждой семье есть необыкновенная тетушка, двоюродная сестра или еще какая-нибудь родня, замешенная «на седьмом киселе», которая однажды появляется на пороге с гостинцами и радостно восклицает: «Ах, какой же ты стала! Ах, как выросла! Ах, какая же красавица! Да тебе в актрисы или модели надо! Ты знаешь, сколько они зарабатывают? Деньги лопатой гребут!» И Лоре тоже повезло с такой родственницей – троюродная тетушка приехала из Парижа и обрушила на племянницу неподдельное восхищение, сдобренное дорогим ароматом заграницы и фотографиями из глянцевого журнала. «А ноги-то, а глаза, а губы, а волосы!» – постоянно восклицала она, всплескивая руками. Эти восторги зацепили и надолго засели в памяти. И как только представилась возможность, Лора сделала профессиональное портфолио и обратилась в крупное модельное агентство. Ее приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Фигура, рост, ноги, природная грация и – немаловажный плюс – способность мгновенно раскрепощаться. Ей не нужно было часами объяснять, как лучше встать, наклонить голову, какой взгляд послать в объектив. Лора справлялась сама, разбрызгивая во все стороны флюиды сексуальности.
Мимоходом, устав от ссор с родителями, она поступила в институт и почувствовала себя на вершине счастья. Да, она сумела занять достойное место под солнцем – смотрите и завидуйте!
К обожанию привыкнуть легко, особенно когда ты красива и каждый мужской взгляд попадает в разряд восхищенных. Лора ловила эти взгляды и стопочкой складывала на одну из полок души – приятные пустячки, которые можно перебирать вечерами и улыбаться.
Это был долгий период удовольствия и беззаботности. Карьера, правда, хромала на обе ноги, но об этом всегда можно подумать позже… Ей, красотке Лоре, пока только девятнадцать… двадцать, двадцать один, двадцать два, двадцать три…
А потом она встретила Мальцева – харизматичного певца ростом под два метра, и жизнь понеслась совсем с другой скоростью. Со скоростью ветра. Лора влюбилась и сделала все, чтобы Сергей обратил на нее внимание. Кокетливая игра длилась около двух месяцев, но ответной реакции не последовало, зато чувства усилились в три раза. «Почему, почему, почему…» – злилась Лора и не находила объяснения. А просто Мальцев был из породы избалованных лисов и своей тактике никогда не изменял. Он измучил, привязал покрепче, когда нервы и страсти уже звенели, пригласил в ресторан. Зато потом почти четыре года они кувыркались, где только можно и нельзя, то заваливались на великосветский прием без приглашения, то срывались с места и летели к океану. Мальцев подшучивал над ней, называл «королевишной», обещал золотые горы, знакомил с друзьями, дарил подарки и вел себя так, словно иначе никогда и не будет. И так же весело и легко выбрал себе другую.
– Нет, к черту любовь, – вновь улыбнулась Лора, – а впрочем, я же люблю Кирилла. Он мой.
Комлев оказался первым человеком, которого она встретила после разрыва с Мальцевым. Вышла из подъезда, проклиная «эту сволочь», собираясь повеситься или утопиться, и гневно зашагала к проезжей части. Как мог Серега променять ее, девушку с обложки, на какую-то тощую рыжую идиотку? Подобные истории обычно случаются с домохозяйками, бухгалтерскими клушами и училками, но не с красивыми, уверенными в себе девушками. И что он ей сказал? «Да ладно тебе, Лорка, в твоей душе все равно ни для кого нет места, там слишком много движимого и недвижимого имущества». Еще и ее виноватой сделал. Спасибо!
Вот она, любовь какая. И главное, за что? Она изменяла-то ему лишь два раза, и то «по старой памяти».
И вот Лора шла по проезжей части, рыдала и даже подвывала, как детская пожарная машинка, у которой с минуты на минуту сядут батарейки, и косметика вместе со слезами стекала с лица, и не было несчастнее человека на свете… Рядом притормозила черная иномарка. Лора тоже остановилась – автоматически. Стекло поползло вниз, и темные глаза поймали ее взгляд.
– Жить надоело? – спокойно спросил мужчина и устало добавил: – Садись в машину.
И только в этот момент Лора сообразила, что уж слишком «загуляла» от тротуара. Густой вечер и желтые огни фонарей сбили ее с пути, подтолкнули совсем не в ту сторону. Или, наоборот, в ту?
Комлев снисходительно отнесся ко всем ее слабостям, временами баловал, порой ругал и однажды оставил на ночь. Лора поняла, что не в характере Комлева длительные ухаживания – некоторое время он наблюдает, а затем протягивает руку и берет… Да, она безошибочно поняла, каков он, и умело подстроилась под «нет-хорошо-посмотрим». Кирилл не терпел капризов и дурацких прозвищ: зайчик, котик, лапусик. Уже после первого «зайчика» стало ясно: лучше подобные уси-пуси не повторять – он посмотрел на нее так, что во рту пересохло. Да и невозможно было называть Комлева уменьшительно-ласкательно, получалось ненатурально.
Он предложил жить вместе через год. Без всяких охов-вздохов. И Лора поняла, что речь идет об удобстве, не более, но все же победно улыбнулась и выпила по этому поводу бокал полусладкого шампанского. Полусладкой – вот какой должна быть ее будущая жизнь. Отдаленно терпкой, вкусной, неожиданной и прекрасной! Ну не стал бы Кирилл ее звать, если бы его чувства напоминали студень или ледовый каток. Она ему нужна.
Лора сама попросила отдельную комнату, чтобы сохранить некоторую дистанцию и не становиться обыкновенной гражданской женой, которую никогда не пригласят в загс. И Комлев согласился, потому что рядом – его малышка Ксю, и с этим фактом нужно считаться.
Новый этап в личной жизни очень нравился (немного скучно, но это мелочи). Лора наслаждалась комфортом, значимостью Комлева и не жалела ни о чем. И не слишком-то торопилась замуж, но не потому, что не хотела, а просто знала: в ближайшее время Кирилл предложения не сделает, а значит, и нечего переживать. Все равно они теперь слишком близки – душой и телом, и вполне можно подождать. А если намекать и клянчить, то будет хуже.
Почему все так неправильно устроено: маленькая сопливая Ксю вертит им, как хочет, а у нее, Лоры, красивой и уверенной в себе, не получается? И ведь знает крошка-козявка, как и где лучше улыбнуться, посмотреть, вздохнуть. И Кирилл знает, что девчонка играет, однако балует ее и любит.
– Хитрая, хитрая Ксюша, – нараспев произнесла Лора.
Кому-то везет сразу и навсегда, а кому-то нет. Хорошо родиться в богатой семье, без лишних усилий получить роскошный дом, дорогую одежду, побрякушки, машину (хочешь с личным водителем, а хочешь без), отдых в любой точке земного шара и прочие радости. В секунду, точно по мановению волшебной палочки. Легко и просто. Лора дотронулась до жемчужных шариков бус, беззвучно рассмеялась, крутанулась и летящей походкой направилась к двери.
«И у меня в детстве было достаточно барахла, – весело подумала она. – Родители-академики тоже неплохой вариант».
Распахнув дверь, продолжая мечтать и размышлять, Лора наткнулась на новую гувернантку и Ксюшу. На щеках хитрой малышки играл румянец, который свидетельствовал о том, что пару минут назад няньке доверили «страшную тайну» и «только, пожалуйста, никому не говорите, это большой секрет».
– Доброе утро, – вежливо произнесла гувернантка, подавая хороший пример молодому поколению.
– Доброе утро, – сделав короткий книксен, эхом отозвалась Ксюша.
– Привет! – бросила Лора и остановила взгляд на Соне. «Кажется, так зовут эту серую моль?» Боже, как она одета! Опять вся в сером, и дурацкий бант на шее (наверняка платочек прабабки, бережно хранимый в пыльном комоде или на антресоли сто, а то и двести лет). Доисторический поясок, теплые колготки и лаковые туфли с тупыми носами ужасного коричневого цвета. Лора едко улыбнулась и откинула со лба челку. Да, одни женщины созданы для любви, а другие для фона. – Ксю, что сегодня на завтрак?
– Булочки, омлет с вонючими грибами и рулеты из ветчины с сыром. Сыр тухлый, но вы можете представить, что он французский. Короче, завтрак очень вкусный, приятного аппетита.
– Надеюсь, моя дорогая, – фамильярно и весело обратилась Лора к Соне, – вы сделаете из этого маленького чудовища человека. Пока это еще никому не удавалось.
Она развернулась и, виляя бедрами, двинулась к лестнице. Волны каштановых волос подпрыгивали при каждом шаге, короткая юбка поднималась выше и еще больше открывала длинные стройные ноги.
– Ну что, Софья Филипповна, – с улыбкой произнесла Ксюша, – вы уже хотите о ней побеседовать? Правда, она ужасная?
Лора, услышав последние слова, остановилась и обернулась.
– Мне кажется, Софья Филипповна, – нарочно выделяя имя и отчество, четко произнесла она, – вам платят деньги именно за то, чтобы этот ребенок вел себя хорошо. Так приступите же наконец к своим обязанностям. – И, улыбнувшись, она стала спускаться на первый этаж.
«Отличное утро, – подумала Лора, наслаждаясь встречей с молью-гувернанткой и негодницей Ксю. – Знаю я таких унылых дамочек неопределенного возраста. Они считают себя умнее и правильнее других, ненавидят мужчин и тайно читают любовные романы, напичканные эротическими сценами. Да, их жизнь – сплошной тухляк!»
– Не сутулься, – сухо сказала Соня и, немного помедлив, повернув голову к лестнице, почти шепотом добавила: – Мне платят деньги совсем за другое.
Ее глаза вспыхнули и погасли, но Ксюша заметила это и не удивилась, лишь задержала дыхание, боясь пропустить еще что-нибудь важное и интересное. Гувернантка… м-м-м… она… м-м-м… не совсем настоящая… В ее чемодане лежит пухлая косметичка (с яркой помадой, румянами и тенями для глаз), а еще три флакончика духов, перламутровые украшения, книга с советами по воспитанию детей и небольшая плоская бутылка с шоколадным ликером, на горлышке которой повязан алый бант. Со стыдом в душе Ксюша готова была признать, что опоздала в кабинет на семь минут, потому что совершенно бессовестным образом, пользуясь моментом, проникла в комнату Софьи Филипповны и… проявила любопытство. Малюсенькую капельку любопытства… Ага, залезла в чемодан! На цыпочках подошла к кровати, осторожно приподняла указательным пальцем жесткую крышку, утяжеленную поцарапанным замком, вытянула шею и сунула нос куда не следует. Кошмар.