Страница:
— Ты тоже береги себя, — нежно шепнула она, прежде чем исчезнуть за дверью магазина.
— Итак.., именно с этим парнем у тебя было назначено свидание в тот вечер? — Мак спросил об этом только в самолете. Застегивая ремень безопасности, Тара с удивлением взглянула на мужа.
Неужели он действительно считает, будто между ней и Рэем существует какая-то романтическая связь? По напряженному взгляду его пронзительно голубых глаз Тара поняла, что так оно и есть.
— Я же сказала тебе: у меня не было никакого свидания. И, к твоему сведению, — она раздраженно вздохнула, — как я уже сказала, мы с Рэем друзья. Неужели так трудно понять, Мак?
— Он смотрел на тебя не совсем по-дружески. — Мак отвел взгляд. При одной только мысли о другом мужчине он приходил в бешенство. Пока они были в разлуке, он мог обманывать себя, что ему все равно, если Тара встречается с кем-то, это представлялось ему чем-то абстрактным. Но теперь, когда он снова увидел ее, — почувствовал ее запах, волнующий аромат, смешанный с теплом ее тела, увидел мириады зеленых искорок в глазах, улыбку — робкую, но невероятно сексуальную, — теперь он даже представить себе не мог, чтобы другой мужчина без его ведома приблизился к Таре ближе, чем на шесть шагов. Но он также знал: ей не понравится такое непозволительное собственничество, учитывая то, что это он когда-то ушел от нее.
— Ты все выдумываешь. Во-первых, я не интересую Рэя как женщина, а во-вторых…
Мак увидел ее возмущенный взгляд и не мог не улыбнуться. Несмотря на то, что умирал от ревности.
— А во-вторых, — продолжала она, переведя дыхание, — он скоро женится на прекрасной индианке в Керале.
— Скажи мне честно, какие отношения вас связывают? И не говори, что вы просто друзья. Ты красивая девушка, так почему бы ему не заинтересоваться тобой? Даже если он и обручен.
— Ты не допускаешь, что мужчина и женщина могут быть только друзьями?
— Откровенно говоря, нет. — Покачав головой, он взял глянцевый журнал и стал его перелистывать. — Рано или поздно дружба перерастает в нечто большее.
Мак проснулся в поту. Его преследовали обрывки тревожного сна, заставляя сердце учащенно биться. Он слышал детский плач. Это ребенок Тары? Его сын? Мак был в отчаянии от сознания своей беспомощности, ведь он опоздал… Он сел в кровати и провел рукой по мокрому лбу и волосам, во рту у него пересохло, горло сдавило… Мак с трудом открыл глаза и посмотрел в окно: слабый утренний свет проникал через стекло — вчера он забыл закрыть плотные бархатные шторы. Постепенно он успокоился, взял с ночного столика бутылку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков.
Взглянул на часы: был только восьмой час… Вчера Мак лег около одиннадцати и тотчас же крепко заснул. Они добрались до дома довольно поздно, потому что остановились пообедать в ближайшем городке, а потом в темноте плутали по извилистым дорогам, прежде чем найти дом, поэтому оба очень устали и сразу разошлись по своим комнатам.
Теперь, силясь отогнать от себя сон и проснуться окончательно. Мак глубоко вздохнул.
Этот сон задел его за живое, и он все еще был во власти вызванных им чувств, как мотылек в паутине. Не дай бог, они будут преследовать его и днем — тогда он не сможет смотреть Таре в глаза.
Мак оглядел комнату. Два величественных старинных шкафа по обе стороны громадной кровати с изящным пологом под старину, удобный туалетный столик и обитое красным плюшем симпатичное кресло у огромного окна.
Опустив ноги на пол, покрытый толстым ковром, Мак встал, потянулся и подошел к окну посмотреть на открывающийся из него вид. Его друг Мич говорил ему, что это прекрасное место, и сейчас он мог сам в этом убедиться. Его заспанному взгляду открылось море, волны мягко набегали на широкий берег с белым песком. Глубоко вдыхая морской воздух, он решил, что если не здесь, то нигде больше ему не удастся снова завоевать Тару.
Тара чувствовала себя как ребенок, легкой, беззаботной, свободной, не знающей ни боли, ни сожаления, ни несчастий. Скинув босоножки и подвернув джинсы, она босиком бросилась навстречу пенному прибою, громко вскрикивая, когда ледяная вода касалась ее ног. Это самое чудесное место, в каком мне только доводилось бывать, думала она, с восторгом оглядываясь вокруг. Покатые зеленые холмы, среди которых приютился симпатичный выбеленный домик друга Мака, синее небо над головой, бескрайний Атлантический океан и протянувшийся на много миль белый песчаный пляж. Блаженство… На минуту закрыв глаза, Тара глубоко вдохнула соленый запах моря, сверху пронзительно кричали чайки. Тара поняла, что никогда не пожалеет о том, что приехала сюда, даже если у них с Маком ничего не выйдет.
— Тара!
Она обернулась, услышав свое имя, и ее сердце едва не выскочило из груди. Мак спускался по пляжу ей навстречу, одетый в светло-голубые джинсы и белую футболку. Солнечные лучи придавали еще большую выразительность его высокой красивой фигуре, золотили густые светлые волосы. Тара вдруг почувствовала себя неловко и сложила руки на груди, потому что не надела бюстгальтер под легкую джинсовую рубашку.
— Доброе утро. Как спал?
Мак улыбнулся неожиданной официальности ее приветствия. В груди у него шевельнулось радостное чувство, когда Тара обернулась к нему, босиком стоя в воде. Ее светлые волосы ореолом светились в лучах солнца.
— Хорошо. — Не считая тяжелого сна… — А ты?
— Более или менее. Незнакомый дом.., нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Но ведь это просто чудо, правда? Вода такая прозрачная! Поднимая брызги. Тара, как ребенок, весело смеялась от удовольствия, забыв свою недавнюю неловкость. Но, встретившись взглядом с Маком, она остановилась и вышла на песок, подальше от него.
— В чем дело? — с тревогой спросил он, засовывая руки в карманы джинсов.
— Ни в чем.
— Прошу, скажи мне.
— Ладно. Мне.., мне неловко, когда ты так близко.
— Но почему? Ведь мы были вместе три года.
Жили в одном доме.., жили одной общей жизнью.
— А как насчет тех пяти лет, что мы прожили порознь? — Нетерпеливо откинув с лица волосы, которые трепал ветер, Тара пристально посмотрела на мужа. Между бровей у нее появилась морщинка. — Думаешь, об этом так просто забыть?
— Нет. — Его взгляд стал мрачным. — Но разве мы здесь не для того, чтобы попытаться?
— Не знаю, зачем я согласилась. Это было минутной слабостью, затмением. Нам уже ничего не исправить. Мак. Что нам действительно следует сделать, так это подписать бумаги о разводе и жить каждому своей жизнью.
— Нет. — Мак не мог смириться с ее цинизмом и вовсе не собирался уступать. Тем более, что чувствовал на себе ответственность за это. Ведь когда-то она была полной надежды, неунывающей оптимисткой.
— Нет?
Тара была готова расплакаться. Как же ей хотелось, чтобы он обнял ее! Как хотелось снова испытать это блаженство, прижавшись к его крепкой теплой груди, слушая, как бьется его сердце! Ах, Мак, как же вышло, что мы так несчастливы?
— Я не отступлюсь. Я не хочу развода. Более того, хочу доказать тебе, что мы снова можем быть счастливы вместе.
— Ну конечно. Тебе ведь надо марку держать, не так ли? Мак Симонсен волшебник, ему удается даже невозможное, хоть реку повернуть вспять. Прости, но я думаю, тут даже ты бессилен. — Она сунула ноги в босоножки и пошла по берегу прочь от него.
Черт возьми…
— Куда ты? — закричал Мак ей вслед.
— Я голодна! — крикнула она в ответ. — Пойду посмотрю, не найдется ли в доме чего-нибудь поесть.
Облегченно вздохнув, Мак повернулся к океану и стал задумчиво смотреть на горизонт. По крайней мере она не сказала, что улетает первым же самолетом…
— Да.., его друг просто молодец. — Холодильник был заполнен продуктами до отказа. Тара вытащила упаковку бекона и коробку яиц. Закатав рукава, она вымыла руки и присела на корточки, ища в шкафу сковородку.
Остановившись в дверях большой кухни с красными занавесками, собранными на концах, и мощеным каменным полом, Мак смотрел, как Тара гремит посудой. Найдя то, что нужно, она поднялась, не замечая Мака. А он, затаив дыхание, наблюдал за движениями ее стройной точеной фигурки. Суетясь на кухне. Тара выглядела очень привлекательно. Когда она потянулась за спичками, чтобы зажечь плиту. Мак заметил мягкую округлость ее груди под легкой джинсовой рубашкой, и по его телу прошла горячая волна.
— Мич сказал, что заполнил холодильник к нашему приезду. Может, приготовим завтрак вместе?
Крепко сжимая в руке сковородку, она обернулась и зачарованно посмотрела на него. Прислонившись к дверному косяку, в джинсах, подчеркивающих его мужественную фигуру, в белой футболке, облегающей мощные бицепсы, с беспорядочной копной светлых волос, он был совсем не похож на преуспевающего бизнесмена, владельца лидирующего рекламного агентства, каким его все привыкли видеть. Внезапно Таре захотелось, чтобы она могла видеть его таким всегда.
— Все в порядке. Я сделаю это сама. И мы должны рассчитаться с твоим другом за продукты. Я заплачу половину.
Мак сдержал свое раздражение. Ну к чему эта дурацкая независимость?
— Обо всем этом я уже позаботился. Тебе не надо ни за что платить! В конце концов, я пригласил тебя. Ты любишь вареные яйца, яичницу или омлет? — Он встал рядом с ней у плиты. Взгляд его голубых глаз требовал покориться.
Обезоруженная его близостью, сексуальным запахом его одеколона, заставляющим забыть обо всем на свете. Тара, к его удивлению, сунула сковородку ему в руки.
— Ты умеешь вывести человека из себя. Готовь сам, что же ты?
За завтраком они чувствовали неловкость, но по крайней мере Тара ела, и Мак чувствовал облегчение, какое испытывает мать, справившись с непослушным ребенком. После того как они вместе убрали со стола и запустили посудомоечную машину, Мак взял Тару за руку.
— Почему бы нам не прокатиться?
Его большая рука сжимала ее маленькую белую руку, и Тара почувствовала, как сквозь нее словно прошел электрический ток.
— Я бы лучше погуляла пешком, — произнесла она сдавленным голосом, смущенная его улыбкой. Тара смотрела на маленькую ямочку на его подбородке и надеялась, что ее волнение не слишком заметно.
— Что ж.., как хочешь, — протянул Мак, чему-то улыбаясь.
— Ты же ненавидишь ходить пешком! — выпалила она, пытаясь освободить свою руку. — Зачем идти, говорил ты, если можно сесть в машину и добраться гораздо быстрее?
— Я так говорил? — Мак с притворным ужасом сдвинул брови. — Наверное, был не в себе. Думал о делах, спешил куда-нибудь.
— На важную встречу в другой конец города, ответила Тара. Кровь стучала у нее в ушах, а он все не выпускал ее руку. — У тебя все встречи были важные, все дела срочные.
— Не могу отрицать. — Нахмурившись, он резко выпустил ее руку.
Тара вздохнула.
— Если ты действительно собираешься прогуляться, тебе понадобится удобная обувь. Ты взял с собой что-нибудь подходящее?
— Что? Ты думаешь, я даже на это не способен?
— Просто не хочу, чтобы ты все время смотрел на часы или торопился вернуться обратно. Ты ведь ни с кем не договаривался о встрече, не так ли? Или я ошибаюсь? — Вспыхнув, оттого что он продолжал ей улыбаться, Тара отвернулась.
— Вот. — Без долгих разговоров он снял часы и положил на стол. — Я даже оставлю их здесь. Если захочешь, мы будем гулять весь день, и я не буду жаловаться. И что касается твоего вопроса нет, я никуда не должен ехать, и у меня нет никакой встречи. Никто даже не знает, что я здесь, Тара. Мы можем делать все, что вздумается и когда вздумается.
Если бы он мог доказать ей достоверность своих слов неудержимой страстью и нежностью!
Мак вышел за ней из комнаты, едва не сходя с ума от желания.
— Мак? — Возможно, она обидела его.
— Пойду обуюсь для прогулки! — крикнул он в ответ, и Тара не могла сдержать улыбку от переполнявшей ее радости.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Итак.., именно с этим парнем у тебя было назначено свидание в тот вечер? — Мак спросил об этом только в самолете. Застегивая ремень безопасности, Тара с удивлением взглянула на мужа.
Неужели он действительно считает, будто между ней и Рэем существует какая-то романтическая связь? По напряженному взгляду его пронзительно голубых глаз Тара поняла, что так оно и есть.
— Я же сказала тебе: у меня не было никакого свидания. И, к твоему сведению, — она раздраженно вздохнула, — как я уже сказала, мы с Рэем друзья. Неужели так трудно понять, Мак?
— Он смотрел на тебя не совсем по-дружески. — Мак отвел взгляд. При одной только мысли о другом мужчине он приходил в бешенство. Пока они были в разлуке, он мог обманывать себя, что ему все равно, если Тара встречается с кем-то, это представлялось ему чем-то абстрактным. Но теперь, когда он снова увидел ее, — почувствовал ее запах, волнующий аромат, смешанный с теплом ее тела, увидел мириады зеленых искорок в глазах, улыбку — робкую, но невероятно сексуальную, — теперь он даже представить себе не мог, чтобы другой мужчина без его ведома приблизился к Таре ближе, чем на шесть шагов. Но он также знал: ей не понравится такое непозволительное собственничество, учитывая то, что это он когда-то ушел от нее.
— Ты все выдумываешь. Во-первых, я не интересую Рэя как женщина, а во-вторых…
Мак увидел ее возмущенный взгляд и не мог не улыбнуться. Несмотря на то, что умирал от ревности.
— А во-вторых, — продолжала она, переведя дыхание, — он скоро женится на прекрасной индианке в Керале.
— Скажи мне честно, какие отношения вас связывают? И не говори, что вы просто друзья. Ты красивая девушка, так почему бы ему не заинтересоваться тобой? Даже если он и обручен.
— Ты не допускаешь, что мужчина и женщина могут быть только друзьями?
— Откровенно говоря, нет. — Покачав головой, он взял глянцевый журнал и стал его перелистывать. — Рано или поздно дружба перерастает в нечто большее.
Мак проснулся в поту. Его преследовали обрывки тревожного сна, заставляя сердце учащенно биться. Он слышал детский плач. Это ребенок Тары? Его сын? Мак был в отчаянии от сознания своей беспомощности, ведь он опоздал… Он сел в кровати и провел рукой по мокрому лбу и волосам, во рту у него пересохло, горло сдавило… Мак с трудом открыл глаза и посмотрел в окно: слабый утренний свет проникал через стекло — вчера он забыл закрыть плотные бархатные шторы. Постепенно он успокоился, взял с ночного столика бутылку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков.
Взглянул на часы: был только восьмой час… Вчера Мак лег около одиннадцати и тотчас же крепко заснул. Они добрались до дома довольно поздно, потому что остановились пообедать в ближайшем городке, а потом в темноте плутали по извилистым дорогам, прежде чем найти дом, поэтому оба очень устали и сразу разошлись по своим комнатам.
Теперь, силясь отогнать от себя сон и проснуться окончательно. Мак глубоко вздохнул.
Этот сон задел его за живое, и он все еще был во власти вызванных им чувств, как мотылек в паутине. Не дай бог, они будут преследовать его и днем — тогда он не сможет смотреть Таре в глаза.
Мак оглядел комнату. Два величественных старинных шкафа по обе стороны громадной кровати с изящным пологом под старину, удобный туалетный столик и обитое красным плюшем симпатичное кресло у огромного окна.
Опустив ноги на пол, покрытый толстым ковром, Мак встал, потянулся и подошел к окну посмотреть на открывающийся из него вид. Его друг Мич говорил ему, что это прекрасное место, и сейчас он мог сам в этом убедиться. Его заспанному взгляду открылось море, волны мягко набегали на широкий берег с белым песком. Глубоко вдыхая морской воздух, он решил, что если не здесь, то нигде больше ему не удастся снова завоевать Тару.
Тара чувствовала себя как ребенок, легкой, беззаботной, свободной, не знающей ни боли, ни сожаления, ни несчастий. Скинув босоножки и подвернув джинсы, она босиком бросилась навстречу пенному прибою, громко вскрикивая, когда ледяная вода касалась ее ног. Это самое чудесное место, в каком мне только доводилось бывать, думала она, с восторгом оглядываясь вокруг. Покатые зеленые холмы, среди которых приютился симпатичный выбеленный домик друга Мака, синее небо над головой, бескрайний Атлантический океан и протянувшийся на много миль белый песчаный пляж. Блаженство… На минуту закрыв глаза, Тара глубоко вдохнула соленый запах моря, сверху пронзительно кричали чайки. Тара поняла, что никогда не пожалеет о том, что приехала сюда, даже если у них с Маком ничего не выйдет.
— Тара!
Она обернулась, услышав свое имя, и ее сердце едва не выскочило из груди. Мак спускался по пляжу ей навстречу, одетый в светло-голубые джинсы и белую футболку. Солнечные лучи придавали еще большую выразительность его высокой красивой фигуре, золотили густые светлые волосы. Тара вдруг почувствовала себя неловко и сложила руки на груди, потому что не надела бюстгальтер под легкую джинсовую рубашку.
— Доброе утро. Как спал?
Мак улыбнулся неожиданной официальности ее приветствия. В груди у него шевельнулось радостное чувство, когда Тара обернулась к нему, босиком стоя в воде. Ее светлые волосы ореолом светились в лучах солнца.
— Хорошо. — Не считая тяжелого сна… — А ты?
— Более или менее. Незнакомый дом.., нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Но ведь это просто чудо, правда? Вода такая прозрачная! Поднимая брызги. Тара, как ребенок, весело смеялась от удовольствия, забыв свою недавнюю неловкость. Но, встретившись взглядом с Маком, она остановилась и вышла на песок, подальше от него.
— В чем дело? — с тревогой спросил он, засовывая руки в карманы джинсов.
— Ни в чем.
— Прошу, скажи мне.
— Ладно. Мне.., мне неловко, когда ты так близко.
— Но почему? Ведь мы были вместе три года.
Жили в одном доме.., жили одной общей жизнью.
— А как насчет тех пяти лет, что мы прожили порознь? — Нетерпеливо откинув с лица волосы, которые трепал ветер, Тара пристально посмотрела на мужа. Между бровей у нее появилась морщинка. — Думаешь, об этом так просто забыть?
— Нет. — Его взгляд стал мрачным. — Но разве мы здесь не для того, чтобы попытаться?
— Не знаю, зачем я согласилась. Это было минутной слабостью, затмением. Нам уже ничего не исправить. Мак. Что нам действительно следует сделать, так это подписать бумаги о разводе и жить каждому своей жизнью.
— Нет. — Мак не мог смириться с ее цинизмом и вовсе не собирался уступать. Тем более, что чувствовал на себе ответственность за это. Ведь когда-то она была полной надежды, неунывающей оптимисткой.
— Нет?
Тара была готова расплакаться. Как же ей хотелось, чтобы он обнял ее! Как хотелось снова испытать это блаженство, прижавшись к его крепкой теплой груди, слушая, как бьется его сердце! Ах, Мак, как же вышло, что мы так несчастливы?
— Я не отступлюсь. Я не хочу развода. Более того, хочу доказать тебе, что мы снова можем быть счастливы вместе.
— Ну конечно. Тебе ведь надо марку держать, не так ли? Мак Симонсен волшебник, ему удается даже невозможное, хоть реку повернуть вспять. Прости, но я думаю, тут даже ты бессилен. — Она сунула ноги в босоножки и пошла по берегу прочь от него.
Черт возьми…
— Куда ты? — закричал Мак ей вслед.
— Я голодна! — крикнула она в ответ. — Пойду посмотрю, не найдется ли в доме чего-нибудь поесть.
Облегченно вздохнув, Мак повернулся к океану и стал задумчиво смотреть на горизонт. По крайней мере она не сказала, что улетает первым же самолетом…
— Да.., его друг просто молодец. — Холодильник был заполнен продуктами до отказа. Тара вытащила упаковку бекона и коробку яиц. Закатав рукава, она вымыла руки и присела на корточки, ища в шкафу сковородку.
Остановившись в дверях большой кухни с красными занавесками, собранными на концах, и мощеным каменным полом, Мак смотрел, как Тара гремит посудой. Найдя то, что нужно, она поднялась, не замечая Мака. А он, затаив дыхание, наблюдал за движениями ее стройной точеной фигурки. Суетясь на кухне. Тара выглядела очень привлекательно. Когда она потянулась за спичками, чтобы зажечь плиту. Мак заметил мягкую округлость ее груди под легкой джинсовой рубашкой, и по его телу прошла горячая волна.
— Мич сказал, что заполнил холодильник к нашему приезду. Может, приготовим завтрак вместе?
Крепко сжимая в руке сковородку, она обернулась и зачарованно посмотрела на него. Прислонившись к дверному косяку, в джинсах, подчеркивающих его мужественную фигуру, в белой футболке, облегающей мощные бицепсы, с беспорядочной копной светлых волос, он был совсем не похож на преуспевающего бизнесмена, владельца лидирующего рекламного агентства, каким его все привыкли видеть. Внезапно Таре захотелось, чтобы она могла видеть его таким всегда.
— Все в порядке. Я сделаю это сама. И мы должны рассчитаться с твоим другом за продукты. Я заплачу половину.
Мак сдержал свое раздражение. Ну к чему эта дурацкая независимость?
— Обо всем этом я уже позаботился. Тебе не надо ни за что платить! В конце концов, я пригласил тебя. Ты любишь вареные яйца, яичницу или омлет? — Он встал рядом с ней у плиты. Взгляд его голубых глаз требовал покориться.
Обезоруженная его близостью, сексуальным запахом его одеколона, заставляющим забыть обо всем на свете. Тара, к его удивлению, сунула сковородку ему в руки.
— Ты умеешь вывести человека из себя. Готовь сам, что же ты?
За завтраком они чувствовали неловкость, но по крайней мере Тара ела, и Мак чувствовал облегчение, какое испытывает мать, справившись с непослушным ребенком. После того как они вместе убрали со стола и запустили посудомоечную машину, Мак взял Тару за руку.
— Почему бы нам не прокатиться?
Его большая рука сжимала ее маленькую белую руку, и Тара почувствовала, как сквозь нее словно прошел электрический ток.
— Я бы лучше погуляла пешком, — произнесла она сдавленным голосом, смущенная его улыбкой. Тара смотрела на маленькую ямочку на его подбородке и надеялась, что ее волнение не слишком заметно.
— Что ж.., как хочешь, — протянул Мак, чему-то улыбаясь.
— Ты же ненавидишь ходить пешком! — выпалила она, пытаясь освободить свою руку. — Зачем идти, говорил ты, если можно сесть в машину и добраться гораздо быстрее?
— Я так говорил? — Мак с притворным ужасом сдвинул брови. — Наверное, был не в себе. Думал о делах, спешил куда-нибудь.
— На важную встречу в другой конец города, ответила Тара. Кровь стучала у нее в ушах, а он все не выпускал ее руку. — У тебя все встречи были важные, все дела срочные.
— Не могу отрицать. — Нахмурившись, он резко выпустил ее руку.
Тара вздохнула.
— Если ты действительно собираешься прогуляться, тебе понадобится удобная обувь. Ты взял с собой что-нибудь подходящее?
— Что? Ты думаешь, я даже на это не способен?
— Просто не хочу, чтобы ты все время смотрел на часы или торопился вернуться обратно. Ты ведь ни с кем не договаривался о встрече, не так ли? Или я ошибаюсь? — Вспыхнув, оттого что он продолжал ей улыбаться, Тара отвернулась.
— Вот. — Без долгих разговоров он снял часы и положил на стол. — Я даже оставлю их здесь. Если захочешь, мы будем гулять весь день, и я не буду жаловаться. И что касается твоего вопроса нет, я никуда не должен ехать, и у меня нет никакой встречи. Никто даже не знает, что я здесь, Тара. Мы можем делать все, что вздумается и когда вздумается.
Если бы он мог доказать ей достоверность своих слов неудержимой страстью и нежностью!
Мак вышел за ней из комнаты, едва не сходя с ума от желания.
— Мак? — Возможно, она обидела его.
— Пойду обуюсь для прогулки! — крикнул он в ответ, и Тара не могла сдержать улыбку от переполнявшей ее радости.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Здесь чудесно, правда? — Тара поставила ногу на камень, ее щеки разрумянились, глаза блестели. Она радостно взглянула на Мака, который следовал за ней по тропинке, то поднимавшейся на холм, то спускавшейся в долину, и молчал вот уже минут сорок.
Вытерев рукой мокрый лоб, он опустился на густую траву, спиной к солнцу, и только посмотрел на Тару, не говоря ни слова. Если бы ему сказали, что на свете есть женщина более милая и желанная, он бы не поверил. Он готов был бесконечно долго смотреть, как покачиваются при ходьбе ее бедра в облегающих джинсах. Даже несмотря на то, что его новые ботинки ужасно натирали ноги.
— Будь у меня другая пара обуви, я бы пошел на край света.
— Это новые ботинки? — озабоченно спросила она, спускаясь ему навстречу.
Дело идет на лад, с надеждой подумал Мак.
Впервые за всю прогулку она смотрела на него, а не на пейзаж. Он не мог соперничать с травой и деревьями по доле оказываемого ею внимания, и его мужская гордость была немного уязвлена.
— Может, остановимся и немного отдохнем?
— Кто же надевает совершенно новые ботинки в дальнюю прогулку?
— Эй, полегче, — запротестовал Мак. — Я городской житель, и мне еще нужно освоить немало хитростей.
Не желая показывать свое недовольство тем, что им пришлось остановиться тогда, когда ей было так хорошо, Тара медленно кивнула в знак согласия.
Она чувствовала свое преимущество, и в какой-то степени ей было даже приятно видеть, что такой мужчина, как Мак, находится в затруднительном положении, пусть и таком незначительном!
— Сними их, я посмотрю.
Мак слегка отступил от нее.
— Нет! Я не допущу тебя к своей натертой ноге. Помню, как однажды ты пыталась вытащить мою занозу, я чуть не умер! Когда нужно оказать первую помощь, ты настоящее чудовище!
Сравнение было далеко не лестным, однако Тару эта ситуация рассмешила. Она действительно иногда бывала неловкой, и Мак тогда был искренне напуган. Тара расхохоталась.
Неожиданно Мак тоже засмеялся, и их веселый смех прорезал тишину прекрасного осеннего дня. Когда они успокоились, тишина показалась Таре еще более глубокой, звенящей, вселенской.
Глядя на пуговицы его куртки, она знала, что должна отойти от него, чтобы не сделать того, о чем потом придется пожалеть. Того, что лишь причинит ей боль, как только она сможет рассуждать здраво и поймет, какую сделала глупость. Но их общий смех заставил ее потерять бдительность, а Мак стоял рядом, и она видела его густые светлые волосы, изумительные глаза и сногсшибательную фигуру. Не говоря уже о выражении его лица, которое говорило, что он готов для нее на все. Тара не могла не смотреть на него, на его губы и завораживающий океан голубых глаз, и все внутри нее трепетало.
— Наверное, тебе лучше не снимать их. — С трудом отвернувшись, Тара решительно двинулась по дорожке, томясь сладкой дрожью, которую так и не смогла преодолеть. — Потом будет трудно снова надеть.
— Тебе никогда не предлагали тренировать десантные войска? — сострил Мак.
— Не думаю, что мне пойдет форма, — парировала Тара и спрыгнула с дорожки на поле. — Здесь такая красота.., прямо дух захватывает. — Тара продолжала легко шагать по залитому солнцем лугу, а Мак следовал за ней, лелея одну-единственную мысль — поскорее вернуться в дом Мича. Неудивительно, что эти места вдохновляли многих писателей и поэтов.
— Я рад, что тебе нравится. — Остановившись, чтобы перевести дыхание, Мак подумал, что сможет сочинить сонет, после того как на протяжении пяти-шести миль созерцал ее изящную фигуру.
Он был в неплохой спортивной форме, так как регулярно занимался на домашнем тренажере и плавал пару раз в неделю, но выносливости Тары мог только позавидовать. Должно быть, сказываются занятия танцами, мелькнуло у Мака в голове. Он знал, с каким усердием она ежедневно выполняла упражнения, прежде чем идти на работу. Ее поразительная гибкость всегда восхищала его — особенно в постели… Он тихо и порывисто вздохнул и опустил голову, собираясь с мыслями, стараясь взять себя в руки.
— Почему ты остановился? Ноги болят? — крикнула Тара.
— Еще далеко? — спросил он.
— Думаю, еще минут двадцать. — Она достала из кармана куртки карту и принялась изучать ее, видя, что Маку явно плохо.
— Двадцать минут?.. Каждая минута для меня равна десяти. — Выругавшись про себя. Мак потер подбородок. Сегодня утром он не побрился, что случалось с ним крайне редко. Он пошевелил пальцами в тесных ботинках.
— Ты же сможешь! Неужели человек, способный одним взглядом покорить партнеров по бизнесу, не справится с какой-то парой мозолей? — Громко засмеявшись, Тара сунула карту в карман и уже была готова идти дальше, как вдруг Мак, несмотря на жгучую боль в ногах, пустился бегом, как спортсмен со старта, и преградил Таре дорогу.
Ошеломленная, чтобы отреагировать достаточно быстро. Тара только удивленно посмотрела на него. Она и опомниться не успела, как Мак обнял ее и мягко, но настойчиво опустил на благоухающую траву.
Тара чувствовала на лице его горячее дыхание, он держал ее руки над головой и улыбался той коварной улыбкой, с какой разбойник смотрит на свою пленницу, прежде чем овладеть ею. Тара попыталась ударить его, но она уступала мужу в быстроте и ловкости, и он только крепче сжал ее в объятиях.
— Тебе нравится мучить меня, да? — В голосе Мака слышалась грусть.
— Никого я не мучаю! Разве я виновата, что ты надел на прогулку совершенно новые ботинки? Ее зеленые глаза гневно поблескивали. Тара попыталась вырваться, но все ее попытки освободиться были тщетны. Она покорилась и подчинилась его силе, несмотря на все свои клятвы никогда больше не позволять этому человеку играть собой. — У тебя, наверное, крыша поехала от работы, — съязвила она, сама удивившись тому, какой безжалостной может быть.
Улыбка вдруг исчезла с его красивого лица, и угол рта характерно дернулся.
— Нет, детка, — произнес он тихо, почти ласково — так, как он говорил, когда они занимались любовью. По ее телу побежали мурашки. — Ты такая нежная. Твоя кожа, как шелк. — Его рука скользнула под рубашку Тары, заставив молодую женщину трепетать от желания. Она с трудом перевела дыхание. Он так давно не прикасался к ней, так давно…
Он провел рукой по ее груди.
— Не надо.
Она произнесла это чисто интуитивно, защищаясь от новой боли. Черт возьми… Мак медленно поднялся. Тара чувствовала ужасное разочарование. Несколько мгновений она так и лежала на мягкой зеленой траве, глядя в чистое голубое небо, и ей хотелось умереть. Наконец, ощутив легкое прохладное дуновение ветерка, она застегнула рубашку и встала.
Едва взглянув на Мака, Тара пошла в сторону дома.
— Нам лучше вернуться, — бросила она через плечо. — Кажется, будет дождь.
— Так ты еще и синоптик? — послышалось сзади. Тара с облегчением улыбнулась. По крайней мере чувство юмора Маку не изменило.
Тара принимала душ. Одна мысль о ее гибком стройном теле под струей теплой воды бросала Мака в жар. Из окна огромной гостиной открывался потрясающий, внушающий благоговение вид на океан. Он пробуждал в нем такие чувства, о которых Мак и не подозревал, оживляя старые раны, надежды и мечты, заставляя вновь переживать давно забытое. Сложив руки на груди, он тяжело вздохнул. А на что еще он надеялся? Что за такое короткое время возможно исправить прошлые ошибки? Что Тара даст ему новый шанс?
Их ребенок умер — разве это не решает все? Думая о ребенке — их сыне, который жил внутри Тары всего шесть месяцев, Мак, против желания, вспомнил свой сон. Он снова, как наяву, услышал жалобный детский плач, и боль в его сердце достигла апогея. Грудь сдавило, к глазам подступили слезы.
Досадуя на то, что эмоции оказались сильнее его, что он потерял способность контролировать свои чувства — способность, за которую о когда-то заплатил дорогую цену, — он вышел во внутренний дворик. Опершись о каменную ограду, за которой начинались зеленые холмы, сменяющиеся песчаным пляжем и морем, Мак несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и вздрогнул, когда почувствовал, что на его лицо упали несколько первых дождевых капель. Всего несколько минут назад на небе не было ни облачка. Сейчас откуда-то появилось несколько небольших тучек, а издалека медленно, но неуклонно надвигалась огромная серая масса. Тара оказалась права.
Мак пошел к дому, чтобы укрыться от дождя. В кладовой нашлись дрова и немного угля, чтобы разжечь огонь, а это непременно надо будет сделать сегодня вечером.
— Как твои ноги? — Тара вошла в комнату. На ее губах играла едва заметная улыбка. На голове у нее было намотано в виде тюрбана большое белое полотенце. Белые джинсы и светло-голубая блузка очень ей шли.
— Еле живы, благодарю. — Мак посмотрел на свои босые ноги, на стертые пальцы и подошвы и зарекся даже думать о преодолении подобных дистанций, предварительно не разносив обувь.
Тара подошла к нему и нагнулась, чтобы самой убедиться в этом.
— Все не так уж плохо. Жить будешь, — улыбаясь объявила она и направилась к большому дивану со множеством разбросанных на нем цветных подушек. Устроившись поудобнее, она сняла с головы полотенце и распустила волосы.
— Вот и все твое сочувствие?
— Ради бога! — Она возмущенно встряхнула рукой волосы. — Мужчины как малые дети! Если бы вам приходилось терпеть хоть половину того, что терпят женщины, вы бы только и делали, что жаловались!
Он и представления не имел о том, что она имела в виду на самом деле. Это знала только она.
Тара пережила ужасную муку — потерю ребенка, который был частью ее самой. Но ужаснее всего было то, что, мучаясь в родах, она знала, что живым своего малыша ей не увидеть.
— Мак? — Тара уронила полотенце на подлокотник дивана. — Что с тобой?
Он выглядел так, будто увидел привидение.
— Ты похоронила ребенка? — спросил Мак, голос его дрожал.
Тара была в шоке. Она в оцепенении смотрела на свое тонкое обручальное кольцо.
— Я назвала его Габриэлем, — ответила она, поднимая глаза. — Да, я устроила небольшую церемонию, были только мы с Бет и пара друзей. И надгробие сделали…
— Позволишь мне как-нибудь пойти туда? — Поразительно, что я с такой легкостью нахожу слова, подумал Мак, совершенно уничтоженный.
Он подошел к камину. — Прости, что так случилось. Знаешь, я не хотел уходить.., но наши отношения не ладились…
Тара подняла мокрое полотенце, перекинула его через руку и встала. Она сильно побледнела.
— Не ладились? Они были просто ужасными!
Мы оба знаем это. Возможно, ты поступил правильно. А я была дурочкой.., глупая мечтательница, все на что-то надеялась. Мы оба были несчастны. И ты сделал первый шаг, чтобы покончить с этим.
— Но только на этом несчастья не закончились, правда, Тара? Ты была беременна и одинока. Потом ребенок умер. — Отойдя от камина, Мак прошел по комнате, чувствуя, что ноги у него точно ватные. Он остановился у большого окна, но смотрел на открывшиеся красоты невидящим взглядом, не находя никакого удовольствия в том, что видел. Лицо его осунулось.
— И твоя жизнь не стала легче, после того как ты ушел?
Ее вопрос поразил Мака. Неужели она наконец начала понимать его? Ему так не хватало ее. Особенно ночами. Он так привык, что Тара рядом с ним, привык просыпаться и видеть ее, а без нее он чувствовал себя обделенным. Если раньше у него не было проблем со сном, то теперь его мучила бессонница, и приходилось принимать снотворное, чтобы хоть немного отдохнуть, а ночь сменяли бесконечные дни, полные забот. Он жил как в аду.
— Нет. — Стиснув зубы, Мак покачал головой. Жизнь не стала легче.
Выражение его лица говорило лучше слов. Ее грудь словно сжали тисками. Его ответ стал для нее откровением. Раньше она убеждала себя, что Мак замечательно живет без нее. Представлять, сколько женщин теперь могут свободно владеть им, каждый раз было для нее маленькой смертью.
А он рад им? Неужели, встретив какую-нибудь красотку, он забудет долгие страстные ночи, которые они проводили в объятиях друг друга? Неужели другая согреет его постель? Оказывается, Мак тоже страдал. Он не променял ее на другую только пытался найти выход из ситуации, которая стала невыносима для них обоих.
— Я пойду в ванную высушу волосы. Может, придумаем план на вечер? Сходим куда-нибудь послушаем музыку… Как ты думаешь?
Мак повернулся и посмотрел ей в лицо.
— Звучит заманчиво. Ближайший поселок недалеко. Там должна быть пара пабов.., ведь мы в Ирландии, верно? — Мак улыбнулся.
— Хорошо. Значит, решено. — От его улыбки у нее потеплело на душе. Тара робко улыбнулась в ответ и поспешила к себе в комнату.
За каминной решеткой приятно потрескивали дрова, на деревянном столе стояли стаканы со сливочным ликером. Заливались флейта и скрипка. Мак и Тара сидели в самом настоящем ирландском пабе. Когда они вошли в уютное помещение «Бара Пэдди», на них обратились любопытные, но не назойливые взгляды завсегдатаев. Знаменитая ирландская сердечность и добродушие не разочаровали их: внушительный, с важным выражением лица бармен по имени Майк смеялся и шутил с Маком и несколько раз почтительно улыбнулся Таре. Они расположились у огня, наслаждаясь приятным вечером. Двое музыкантов, молодой и постарше, с кустистой бородой, играли со страстью и упоением, заставив Тару снова всерьез задуматься о танцах.
Уловив ее вздох. Мак взглянул на нее через стол.
— В чем дело?
Мак был в темно-синем свитере крупной вязки и свободных черных джинсах, его волосы поблескивали в свете огня. За три года их совместной жизни Тара ни разу не видела его так непринужденно одетым. Он постоянно был на работе, поэтому чаще всего носил только прекрасно сшитые костюмы с безупречными сорочками, шелковые галстуки и дорогую итальянскую обувь. Таре часто казалось, что подобная одежда оказывает определенное влияние на их отношения, ставит между ними препятствие, которое непросто преодолеть.
Вытерев рукой мокрый лоб, он опустился на густую траву, спиной к солнцу, и только посмотрел на Тару, не говоря ни слова. Если бы ему сказали, что на свете есть женщина более милая и желанная, он бы не поверил. Он готов был бесконечно долго смотреть, как покачиваются при ходьбе ее бедра в облегающих джинсах. Даже несмотря на то, что его новые ботинки ужасно натирали ноги.
— Будь у меня другая пара обуви, я бы пошел на край света.
— Это новые ботинки? — озабоченно спросила она, спускаясь ему навстречу.
Дело идет на лад, с надеждой подумал Мак.
Впервые за всю прогулку она смотрела на него, а не на пейзаж. Он не мог соперничать с травой и деревьями по доле оказываемого ею внимания, и его мужская гордость была немного уязвлена.
— Может, остановимся и немного отдохнем?
— Кто же надевает совершенно новые ботинки в дальнюю прогулку?
— Эй, полегче, — запротестовал Мак. — Я городской житель, и мне еще нужно освоить немало хитростей.
Не желая показывать свое недовольство тем, что им пришлось остановиться тогда, когда ей было так хорошо, Тара медленно кивнула в знак согласия.
Она чувствовала свое преимущество, и в какой-то степени ей было даже приятно видеть, что такой мужчина, как Мак, находится в затруднительном положении, пусть и таком незначительном!
— Сними их, я посмотрю.
Мак слегка отступил от нее.
— Нет! Я не допущу тебя к своей натертой ноге. Помню, как однажды ты пыталась вытащить мою занозу, я чуть не умер! Когда нужно оказать первую помощь, ты настоящее чудовище!
Сравнение было далеко не лестным, однако Тару эта ситуация рассмешила. Она действительно иногда бывала неловкой, и Мак тогда был искренне напуган. Тара расхохоталась.
Неожиданно Мак тоже засмеялся, и их веселый смех прорезал тишину прекрасного осеннего дня. Когда они успокоились, тишина показалась Таре еще более глубокой, звенящей, вселенской.
Глядя на пуговицы его куртки, она знала, что должна отойти от него, чтобы не сделать того, о чем потом придется пожалеть. Того, что лишь причинит ей боль, как только она сможет рассуждать здраво и поймет, какую сделала глупость. Но их общий смех заставил ее потерять бдительность, а Мак стоял рядом, и она видела его густые светлые волосы, изумительные глаза и сногсшибательную фигуру. Не говоря уже о выражении его лица, которое говорило, что он готов для нее на все. Тара не могла не смотреть на него, на его губы и завораживающий океан голубых глаз, и все внутри нее трепетало.
— Наверное, тебе лучше не снимать их. — С трудом отвернувшись, Тара решительно двинулась по дорожке, томясь сладкой дрожью, которую так и не смогла преодолеть. — Потом будет трудно снова надеть.
— Тебе никогда не предлагали тренировать десантные войска? — сострил Мак.
— Не думаю, что мне пойдет форма, — парировала Тара и спрыгнула с дорожки на поле. — Здесь такая красота.., прямо дух захватывает. — Тара продолжала легко шагать по залитому солнцем лугу, а Мак следовал за ней, лелея одну-единственную мысль — поскорее вернуться в дом Мича. Неудивительно, что эти места вдохновляли многих писателей и поэтов.
— Я рад, что тебе нравится. — Остановившись, чтобы перевести дыхание, Мак подумал, что сможет сочинить сонет, после того как на протяжении пяти-шести миль созерцал ее изящную фигуру.
Он был в неплохой спортивной форме, так как регулярно занимался на домашнем тренажере и плавал пару раз в неделю, но выносливости Тары мог только позавидовать. Должно быть, сказываются занятия танцами, мелькнуло у Мака в голове. Он знал, с каким усердием она ежедневно выполняла упражнения, прежде чем идти на работу. Ее поразительная гибкость всегда восхищала его — особенно в постели… Он тихо и порывисто вздохнул и опустил голову, собираясь с мыслями, стараясь взять себя в руки.
— Почему ты остановился? Ноги болят? — крикнула Тара.
— Еще далеко? — спросил он.
— Думаю, еще минут двадцать. — Она достала из кармана куртки карту и принялась изучать ее, видя, что Маку явно плохо.
— Двадцать минут?.. Каждая минута для меня равна десяти. — Выругавшись про себя. Мак потер подбородок. Сегодня утром он не побрился, что случалось с ним крайне редко. Он пошевелил пальцами в тесных ботинках.
— Ты же сможешь! Неужели человек, способный одним взглядом покорить партнеров по бизнесу, не справится с какой-то парой мозолей? — Громко засмеявшись, Тара сунула карту в карман и уже была готова идти дальше, как вдруг Мак, несмотря на жгучую боль в ногах, пустился бегом, как спортсмен со старта, и преградил Таре дорогу.
Ошеломленная, чтобы отреагировать достаточно быстро. Тара только удивленно посмотрела на него. Она и опомниться не успела, как Мак обнял ее и мягко, но настойчиво опустил на благоухающую траву.
Тара чувствовала на лице его горячее дыхание, он держал ее руки над головой и улыбался той коварной улыбкой, с какой разбойник смотрит на свою пленницу, прежде чем овладеть ею. Тара попыталась ударить его, но она уступала мужу в быстроте и ловкости, и он только крепче сжал ее в объятиях.
— Тебе нравится мучить меня, да? — В голосе Мака слышалась грусть.
— Никого я не мучаю! Разве я виновата, что ты надел на прогулку совершенно новые ботинки? Ее зеленые глаза гневно поблескивали. Тара попыталась вырваться, но все ее попытки освободиться были тщетны. Она покорилась и подчинилась его силе, несмотря на все свои клятвы никогда больше не позволять этому человеку играть собой. — У тебя, наверное, крыша поехала от работы, — съязвила она, сама удивившись тому, какой безжалостной может быть.
Улыбка вдруг исчезла с его красивого лица, и угол рта характерно дернулся.
— Нет, детка, — произнес он тихо, почти ласково — так, как он говорил, когда они занимались любовью. По ее телу побежали мурашки. — Ты такая нежная. Твоя кожа, как шелк. — Его рука скользнула под рубашку Тары, заставив молодую женщину трепетать от желания. Она с трудом перевела дыхание. Он так давно не прикасался к ней, так давно…
Он провел рукой по ее груди.
— Не надо.
Она произнесла это чисто интуитивно, защищаясь от новой боли. Черт возьми… Мак медленно поднялся. Тара чувствовала ужасное разочарование. Несколько мгновений она так и лежала на мягкой зеленой траве, глядя в чистое голубое небо, и ей хотелось умереть. Наконец, ощутив легкое прохладное дуновение ветерка, она застегнула рубашку и встала.
Едва взглянув на Мака, Тара пошла в сторону дома.
— Нам лучше вернуться, — бросила она через плечо. — Кажется, будет дождь.
— Так ты еще и синоптик? — послышалось сзади. Тара с облегчением улыбнулась. По крайней мере чувство юмора Маку не изменило.
Тара принимала душ. Одна мысль о ее гибком стройном теле под струей теплой воды бросала Мака в жар. Из окна огромной гостиной открывался потрясающий, внушающий благоговение вид на океан. Он пробуждал в нем такие чувства, о которых Мак и не подозревал, оживляя старые раны, надежды и мечты, заставляя вновь переживать давно забытое. Сложив руки на груди, он тяжело вздохнул. А на что еще он надеялся? Что за такое короткое время возможно исправить прошлые ошибки? Что Тара даст ему новый шанс?
Их ребенок умер — разве это не решает все? Думая о ребенке — их сыне, который жил внутри Тары всего шесть месяцев, Мак, против желания, вспомнил свой сон. Он снова, как наяву, услышал жалобный детский плач, и боль в его сердце достигла апогея. Грудь сдавило, к глазам подступили слезы.
Досадуя на то, что эмоции оказались сильнее его, что он потерял способность контролировать свои чувства — способность, за которую о когда-то заплатил дорогую цену, — он вышел во внутренний дворик. Опершись о каменную ограду, за которой начинались зеленые холмы, сменяющиеся песчаным пляжем и морем, Мак несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и вздрогнул, когда почувствовал, что на его лицо упали несколько первых дождевых капель. Всего несколько минут назад на небе не было ни облачка. Сейчас откуда-то появилось несколько небольших тучек, а издалека медленно, но неуклонно надвигалась огромная серая масса. Тара оказалась права.
Мак пошел к дому, чтобы укрыться от дождя. В кладовой нашлись дрова и немного угля, чтобы разжечь огонь, а это непременно надо будет сделать сегодня вечером.
— Как твои ноги? — Тара вошла в комнату. На ее губах играла едва заметная улыбка. На голове у нее было намотано в виде тюрбана большое белое полотенце. Белые джинсы и светло-голубая блузка очень ей шли.
— Еле живы, благодарю. — Мак посмотрел на свои босые ноги, на стертые пальцы и подошвы и зарекся даже думать о преодолении подобных дистанций, предварительно не разносив обувь.
Тара подошла к нему и нагнулась, чтобы самой убедиться в этом.
— Все не так уж плохо. Жить будешь, — улыбаясь объявила она и направилась к большому дивану со множеством разбросанных на нем цветных подушек. Устроившись поудобнее, она сняла с головы полотенце и распустила волосы.
— Вот и все твое сочувствие?
— Ради бога! — Она возмущенно встряхнула рукой волосы. — Мужчины как малые дети! Если бы вам приходилось терпеть хоть половину того, что терпят женщины, вы бы только и делали, что жаловались!
Он и представления не имел о том, что она имела в виду на самом деле. Это знала только она.
Тара пережила ужасную муку — потерю ребенка, который был частью ее самой. Но ужаснее всего было то, что, мучаясь в родах, она знала, что живым своего малыша ей не увидеть.
— Мак? — Тара уронила полотенце на подлокотник дивана. — Что с тобой?
Он выглядел так, будто увидел привидение.
— Ты похоронила ребенка? — спросил Мак, голос его дрожал.
Тара была в шоке. Она в оцепенении смотрела на свое тонкое обручальное кольцо.
— Я назвала его Габриэлем, — ответила она, поднимая глаза. — Да, я устроила небольшую церемонию, были только мы с Бет и пара друзей. И надгробие сделали…
— Позволишь мне как-нибудь пойти туда? — Поразительно, что я с такой легкостью нахожу слова, подумал Мак, совершенно уничтоженный.
Он подошел к камину. — Прости, что так случилось. Знаешь, я не хотел уходить.., но наши отношения не ладились…
Тара подняла мокрое полотенце, перекинула его через руку и встала. Она сильно побледнела.
— Не ладились? Они были просто ужасными!
Мы оба знаем это. Возможно, ты поступил правильно. А я была дурочкой.., глупая мечтательница, все на что-то надеялась. Мы оба были несчастны. И ты сделал первый шаг, чтобы покончить с этим.
— Но только на этом несчастья не закончились, правда, Тара? Ты была беременна и одинока. Потом ребенок умер. — Отойдя от камина, Мак прошел по комнате, чувствуя, что ноги у него точно ватные. Он остановился у большого окна, но смотрел на открывшиеся красоты невидящим взглядом, не находя никакого удовольствия в том, что видел. Лицо его осунулось.
— И твоя жизнь не стала легче, после того как ты ушел?
Ее вопрос поразил Мака. Неужели она наконец начала понимать его? Ему так не хватало ее. Особенно ночами. Он так привык, что Тара рядом с ним, привык просыпаться и видеть ее, а без нее он чувствовал себя обделенным. Если раньше у него не было проблем со сном, то теперь его мучила бессонница, и приходилось принимать снотворное, чтобы хоть немного отдохнуть, а ночь сменяли бесконечные дни, полные забот. Он жил как в аду.
— Нет. — Стиснув зубы, Мак покачал головой. Жизнь не стала легче.
Выражение его лица говорило лучше слов. Ее грудь словно сжали тисками. Его ответ стал для нее откровением. Раньше она убеждала себя, что Мак замечательно живет без нее. Представлять, сколько женщин теперь могут свободно владеть им, каждый раз было для нее маленькой смертью.
А он рад им? Неужели, встретив какую-нибудь красотку, он забудет долгие страстные ночи, которые они проводили в объятиях друг друга? Неужели другая согреет его постель? Оказывается, Мак тоже страдал. Он не променял ее на другую только пытался найти выход из ситуации, которая стала невыносима для них обоих.
— Я пойду в ванную высушу волосы. Может, придумаем план на вечер? Сходим куда-нибудь послушаем музыку… Как ты думаешь?
Мак повернулся и посмотрел ей в лицо.
— Звучит заманчиво. Ближайший поселок недалеко. Там должна быть пара пабов.., ведь мы в Ирландии, верно? — Мак улыбнулся.
— Хорошо. Значит, решено. — От его улыбки у нее потеплело на душе. Тара робко улыбнулась в ответ и поспешила к себе в комнату.
За каминной решеткой приятно потрескивали дрова, на деревянном столе стояли стаканы со сливочным ликером. Заливались флейта и скрипка. Мак и Тара сидели в самом настоящем ирландском пабе. Когда они вошли в уютное помещение «Бара Пэдди», на них обратились любопытные, но не назойливые взгляды завсегдатаев. Знаменитая ирландская сердечность и добродушие не разочаровали их: внушительный, с важным выражением лица бармен по имени Майк смеялся и шутил с Маком и несколько раз почтительно улыбнулся Таре. Они расположились у огня, наслаждаясь приятным вечером. Двое музыкантов, молодой и постарше, с кустистой бородой, играли со страстью и упоением, заставив Тару снова всерьез задуматься о танцах.
Уловив ее вздох. Мак взглянул на нее через стол.
— В чем дело?
Мак был в темно-синем свитере крупной вязки и свободных черных джинсах, его волосы поблескивали в свете огня. За три года их совместной жизни Тара ни разу не видела его так непринужденно одетым. Он постоянно был на работе, поэтому чаще всего носил только прекрасно сшитые костюмы с безупречными сорочками, шелковые галстуки и дорогую итальянскую обувь. Таре часто казалось, что подобная одежда оказывает определенное влияние на их отношения, ставит между ними препятствие, которое непросто преодолеть.