Кокухин Николай. Белый ангел

   Когда с благоговением переступишь порог храма и, осторожно пройдя вперед, поднимешь голову, то на правой стене, над гробницей святого короля Владислава, увидишь изумительную по красоте фреску. Она изображает Ангела в белом одеянии. Тут мы должны вспомнить то евангельское событие, когда "по прошествии субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб.
   И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые.
   Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь - Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам" (Мф. 28:1-7).
   Чем больше смотришь на Белого Ангела (так зовут его в Югославии), тем больше им восхищаешься. Без сомнения, это шедевр средневековой фресковой живописи. Здесь все совершенно: и поворот головы Ангела, и его глаза, и асимметричный размах крыльев, и движение руки, и его легкая, изящная, как бы невесомая фигура. Вид Ангела радостен, сияющ, трепетен - да и как же может быть иначе: ведь он возвестил людям самую восхитительную, самую жгучую, самую невероятную весть из всех вестей на свете: что Христос воскрес из мертвых и Его нет больше во гробе!
   Отойдешь немножко назад - взгляд Ангела с тобой, приблизишься к гробнице - он властно держит тебя, этот взгляд, и ты никак не можешь освободиться от него, ты во власти сообщенной Ангелом потрясающей неземной вести.
   Таким увидел Божьего посланника средневековый безымянный мастер - и оставил его нам для восхищения и благоговейного созерцания, чтобы мы остановились, пораженные, и простояли на одном месте и час, и другой, и третий...
   Белый Ангел стал духовным символом Югославии. Его изображение встретишь везде - и в гостинице, и в салоне междугородного автобуса, и в студенческой аудитории, и в келии монаха, и в кабинете министра. Югославская авиакомпания "ЮАТ" летает как бы на крыльях Белого Ангела: взяв в руки авиабилет, каждый пассажир встречается с завораживающим взглядом небесного посланника.
   Почему это произошло? Почему Белый Ангел начертан в сердце каждого серба? Потому что он, Белый Ангел, возвещает воскресение Иисуса Христа, а значит, и воскресение каждого верующего серба, каждого верного последователя Христа, воскресение всей прекрасной Сербии.
   Образок
   Однажды, остановившись в маленьком сербском городке, мы шли по неширокой малолюдной улице. Кто-то заметил магазин церковной утвари, и мы решили посмотреть, что он собой представляет. Магазинчик был маленький, и тут было все, как у нас: церковные книги, журналы, иконы, цепочки для крестиков, ладан.
   - Это образок святителя Саввы? - спросил Митя Туркин.
   - Да, именно он, - ответила молодая приветливая продавщица.
   - Сколько он стоит?
   Продавщица, поняв, что перед нею русские люди, да еще и верующие, сказала:
   - Денег не надо, я вам дарю эту иконочку.
   Она вышла из-за прилавка в зал и вручила каждому из нас по образку святителя Саввы.
   Косово поле
   На шестой день нашего путешествия мы прибыли на Косово поле. Оно простиралось направо и налево, насколько хватал глаз, а уже там, вдали, ближе к горизонту, акварельно проступали контуры невысокого плоскогорья. Перед нами стояла высокая башня, сложенная из грубо отесанных камней, а вокруг нее - довольно большая площадка, выложенная гладкими плитами и окаймленная низеньким парапетом. Обойдя башню, мы обнаружили вход в нее, а внутри - ступеньки, ведущие наверх.
   - Кто хочет увидеть сразу все Косово поле, за мной! - сказал Илья Михайлович, обращаясь к своим воспитанникам, и первым стал подниматься по ступенькам.
   Мы последовали за ним.
   Четыре лестничных марша - по четырем сторонам башни. Один круг, другой, третий, пятый... скоро я сбился со счета. Дети убежали далеко вперед. Я уже запыхался и поднимаюсь не так скоро, как вначале. Да, башня оказалась гораздо выше, чем я ожидал. Но вот, кажется, последний круг и последняя ступенька.
   Отсюда, с вершины башни, видно все: и неровности Косова поля, и большой город с дымящимися трубами заводов, который все ближе и ближе подступает к историческому месту, и ресторан для туристов почти у самого подножия башни, построенный в виде старинного сельского дома, и стоянка для транспорта около него.
   - Косово поле для сербов - то же самое, что Куликово для русских. Вид учителя настраивал на серьезный разговор. - В конце четырнадцатого века турки-османы напали на Сербию, на каждом шагу сея смерть и разрушение. За короткое время они захватили значительную территорию. Этому способствовало то, что Сербия была раздроблена на отдельные феодальные владения и князья враждовали между собой. Главное сражение произошло на Косовом поле. Там, где мы сейчас находимся, решалась судьба сербской нации. Сербское войско возглавил отважный князь Лазарь (Сербская Православная Церковь прославила его в лике святых). Широко известно заклятие вождя сербов, в котором говорится: пусть будет проклят тот, кто не выйдет на битву с турками, пусть не будет у него потомства - ни мужского, ни женского - и ничего не родится в поле его. Слова этого заклятия мы только что видели внизу, они начертаны на лицевой стороне башни. Народ Сербии создал красивую и суровую легенду, в которой повествуется о том, как старый серб (его звали Богдан Юг) отправился на битву с турками вместе со своими девятью сыновьями, и все они в грозной сече сложили свои головы.
   - А как протекала сама битва? - спросил Митя Туркин.
   - Ход сражения нам поможет восстановить простая и доходчивая схема, которая находится прямо перед вами, на парапете (спасибо авторам памятника, которые придумали ее). Битва началась ранним утром 28 июня 1389 года. Словно сама земля и воздух помогали сербам, и в первые часы сражения успех был явно на их стороне. Этому способствовало одно важное обстоятельство. Молодой сербский воин Милош Обилич, говорится в сербских народных песнях, горя сердцем и душою и желая скорейшей победы, проник в турецкий лагерь, выдавая себя за перебежчика. "Ведите меня к султану, - сказал он туркам, и я расскажу ему важные военные секреты". Обрадованные турки поспешили выполнить его просьбу. "Я принес тебе победу, султан!" - воскликнул Милош, войдя в шатер. Он наклонился к правителю, как будто желая ему что-то сказать, и, неожиданно выхватив кинжал, поразил его в самое сердце. В стане турок возникло замешательство. Казалось, чаша весов военного успеха окончательно склонилась в сторону сербов. Однако турки (надо отдать им должное) быстро пришли в себя. Сын султана Баязид, взяв на себя командование, бросил в бой стоявшую в резерве отборную гвардию, и та значительно потеснила сербов. Интересная деталь: верные люди Баязида сначала убили его брата, как соперника в борьбе за турецкий престол, а потом уже ринулись на противника. Наступил критический момент битвы. Сербы сражались как львы, а турки дрались, как пантеры. Первые призывали на помощь Бога, а вторые надеялись на свою храбрость и острые мечи. Трудно сказать, чем бы закончился этот исторический поединок (скорее всего, православные сербы с Божией помощью одолели бы проклятых басурман), если бы... Если бы не Вук Бранкович.
   - Кто он? - спросил Ваня Бузин.
   - Предатель.
   - И среди сербов есть предатели?
   - Увы, мой мальчик, люди везде одинаковы.
   - Что же он сделал?
   - Он увел с поля боя двенадцать тысяч (!) латников и полностью оголил один из флангов сербского войска. После этого исход битвы был предрешен. Сербское войско было полностью разгромлено, а многие воеводы, в том числе и князь Лазарь, взяты в плен и казнены. Сербия на несколько веков попала под иго мусульман.
   Мы стояли молча, глядя на Косово поле, вновь и вновь перебирая в уме перипетии давней битвы, и легкий ветерок, прилетев с той стороны, где храбро рубился князь Лазарь и его дружина, освежал наши лица, шевелил мальчишеские вихры и косынки на плечах девочек.
   - Ну а теперь кто мне скажет, почему это произошло? Где корни этой трагедии? - Илья Михайлович переводил взгляд с одного детского лица на другое. - С ответом не спешите, подумайте хорошенько. Задам наводящий вопрос: почему господь попустил это бедствие для сербов?
   - Потому что они отказались от Христа, - сказал Митя.
   - Совершенно верно. Это единственно правильное духовное объяснение происшедшей трагедии. Беды для народа (для любого народа - русского, сербского, болгарского) начинаются только тогда, когда он забывает бога. Вот мы только что пересекли исконно сербские земли - Косово и Метохию. Кто там живет?
   - Сербы.
   - Еще кто?
   - Албанцы.
   - А кого больше?
   - Албанцев.
   - Намного?
   - Да сербов там почти и нет.
   - Вот видите, мусульмане вытеснили православных... А как вы считаете почему мы потеряли Прибалтику, Украину, Кавказ, Среднюю Азию?
   - Причина та же.
   - Правильно! Но русский народ до сих пор этого не понял. Он мается, страдает, а почему мается и почему страдает - не ведает. Вот что значит жить без веры. Если так будет продолжаться и дальше, то через какой-нибудь десяток-другой лет в исконно русских землях - Ярославле, Владимире, Костроме, Ростове Великом - будут жить уже не русские, а мусульмане. Те же чеченцы, или азербайджанцы, или турки... Без веры, нашей истинной православной веры, все мы - и взрослые, и дети, и старики - пропадем, исчезнем, сгинем с лица земли, превратимся в рабов, в скот, в пыль, которую будет попирать сапог наглого завоевателя. Запомним это крепко-накрепко и навсегда...
   Мы постояли еще некоторое время на вершине башни, взволнованные увиденным и услышанным, многое как бы заново понявшие и уяснившие, повзрослевшие, кажется, сразу на много лет и ставшие гораздо лучше видеть и свое прошлое, и свое настоящее, а главное, свое будущее, а потом начали медленно спускаться вниз.
   Острог
   Проехав почти всю Черногорию, мы прибыли в город Цетинья, где находилась еще одна духовная семинария. После богослужения мы вошли во двор семинарии, и нестройный шум (гвалт, крики, голоса, усиленные современной аппаратурой), который фоном проникал в здание, обрушился на нас шквалом.
   - Что это? - поинтересовались мы.
   - Политический митинг.
   - Все как у нас.
   - Балаганы везде одинаковы.
   - Может, нам остаться у вас на ночь? - спросили мы у хозяев.
   - Нет-нет, - ответили они, - вам лучше уехать: во-первых, здесь могут быть разного рода беспорядки, а во-вторых, вас уже ждут в монастыре Острог.
   Большого труда стоило выбраться с автомобильной стоянки, так как она была до отказа напичкана транспортом (хорошо, что "балаган" к этому времени подошел к концу, и машины стали разъезжаться).
   Уже стемнело. Мы долго петляли по узким улочкам, пока выбрались за город. Была освещена только неширокая полоска шоссе, а кругом царила темнота, и в небе одна за другой зажигались звезды. Дорога стала подниматься в горы, она была пустынна. Освещения тут не было никакого, и фары выхватывали лишь небольшой кусочек дорожного полотна. Мы ехали таким образом довольно долго. Вдруг автобус остановился: одна дорога вела прямо, другая уходила влево.
   - В чем дело, Миле? - спросили мы у водителя.
   - Не знаю, куда ехать, - ответил он.
   Невдалеке виднелись огоньки, там, скорее всего, находилась крестьянская усадьба. Предраг быстрым шагом направился в ту сторону. Мы вышли из автобуса. Южная теплая ночь полностью вступила в свои права: звезды полыхали так, как полыхают факелы в самый разгар карнавала, воздух был недвижим, и ничто не нарушало тишины.
   Появился Предраг, он шумно дышал.
   - Ну как?
   - Дом на замке, никого нет.
   - Пойдем прямо, - предложил Игорь Анатольевич, - кого-нибудь встретим и все узнаем.
   Они ушли. Прошло минут пять, а может, и больше, наши разведчики вернулись и сказали, что все в порядке и нужно ехать именно по этой дороге.
   Мы проехали всего несколько километров, когда перед нами возник тоннель. Медленно, очень медленно наш автобус стал не въезжать, а, скорее, вползать в него: один метр, другой, третий... Стоп! Дальше нельзя! Как обычная рубашка бывает тесна для геркулеса, так и этот горный тоннель был явно тесен для нашего красивого городского автобуса. Миле осторожно открыл дверцу и внимательно осмотрел тоннель впереди, после этого - позади, обратив особое внимание на верхний свод и на зазор между ним и крышей машины.
   - Дети, - сказал он, - если вы будете сидеть очень тихо, затаив дыхание, и не пророните ни одного слова и ни одного звука, то я попробую миновать этот тоннель. Согласны?
   - Да, конечно!
   Затаили дыхание не только дети, но и мы, взрослые, потому что никто не знал, пройдет ли здесь наш автобус, не застрянет ли он в скале, словно пробка в бутылке шампанского, не станем ли мы пленниками этих гор. Автобус двигался уже не метр за метром, а, скорее, сантиметр за сантиметром. Миле смотрел то в левое боковое зеркало, то в правое, шевеля рулем лишь чуть-чуть, но от этого "чуть-чуть" и зависела сейчас наша судьба. Наш Миле был похож в эту минуту на морского капитана, который с помощью чуткого руля ведет свой корабль между опасными скалами.
   Еще сантиметр, еще... Миле все чаще и чаще поворачивает голову, смотря в зеркала. Господи, помоги! Вот уже конец тоннеля виден; ну еще немножечко, еще! кажется, получается; вот уже нос автобуса вышел из тоннеля - так лиса, нюхая воздух и смотря, не грозит ли ей опасность, вылезает из норы; вот уже треть автобуса миновала тоннель, половина, две трети- мы все еще сидим затаив дыхание; вот Миле уже дал газ, это значит - тоннель позади.
   Узкая дорога вела нас все выше и выше; мы продвигались очень медленно, почти ощупью; в автобусе царила напряженная тишина. Вот дорога круто ушла влево; Миле, часто перебирая руками рулевое колесо, попытался преодолеть этот поворот, но у него ничего не вышло - автобус уперся лбом в каменную стену. Нет, эта дорога явно не для нашей машины!
   Миле стал давать задний ход. Мы в один голос ахнули - ведь там же пропасть! Автобус качнулся - это Миле нажал на тормоз. Вовремя! Еще бы немножко - и... Наш водитель опять, быстро работая руками, двинулся вперед, еще, еще круче - и, слава Богу, миновал поворот! Мы почти все одновременно выдохнули: пронесло!
   Ко второму серпантинному повороту, который вскоре последовал за первым, мы отнеслись более спокойно: ко всему привыкаешь в пути.
   Неожиданно подъем кончился, впереди блеснул свет. Миле прибавил скорость - и...
   Монастырь!
   Наверное, с такой же радостью впередсмотрящий матрос после многомесячного скитания по бескрайним просторам океана произносит: "Земля!"
   Мы поблагодарили святителя Василия Острожского за то, что он помог нам приехать сюда, и отправились в гостиницу. Это было большое двухэтажное здание (позже мы узнали, что здесь раньше располагалась школа).
   - Вас долго не было, и мы очень волновались, - сказала дежурная по гостинице. - Устраивайтесь на отдых и чувствуйте себя как дома.
   Рано утром мы начали подъем в гору, к тому месту, где подвизался святой Василий Острожский. Дорога идет "галсами", как бывает всегда, когда нужно преодолеть крутизну. Асфальт новый - значит, дорога проложена совсем недавно. Один галс, девятый, семнадцатый... скоро мы сбились со счета. В самом начале пути нас обогнала легковая машина. "Надо было проголосовать", - пришла запоздалая мысль. А впрочем, нет, пешком лучше: мы идем к великой святыне - значит, нужно потрудиться.
   Скоро идти по бесконечной асфальтовой ленте надоело, и мы свернули на старую тропинку - более крутую, более трудную, но зато и более короткую; тропинка вьется между соснами, когда-то - в отдельных, особенно крутых местах - она была выложена камнями, но сейчас их осталось уже мало, и, сдвинутые со своих насиженных мест, они только затрудняют путь. Выйдя на асфальтовую дорогу, мы смотрим, где же продолжение старой тропинки, и, найдя ее, снова углубляемся в лес.
   Еще одно усилие, лес расступился, и мы увидели гигантскую отвесную скалу серого цвета. Здесь святитель Василий отыскал глухую пещеру, чтобы в уединении, вдали от людей, предаваться аскетическим подвигам и возносить свои молитвы Господу Богу обо всем грешном мире. Поднимаемся по ступенькам. нас встречает высокий почтенный старец, отец Иоиль; у него мудрые глаза, высокий лоб; движения его неторопливы, размеренны, от него веет тишиной и спокойствием. "Вот человек, который не умеет суетиться", - подумал я.
   Он приглашает нас в пещеру; она небольшая, всем нам здесь не поместиться; у дальней стены стоит рака с мощами святителя; старец открывает ее, и мы один за другим прикладываемся к великой святыне.
   - Святитель Василий для нас - то же самое, что Серафим Саровский для русской земли, - говорит отец Иоиль. - Каждый день сюда прибывают сотни и сотни паломников, и все они получают духовное утешение... А теперь идем дальше, - приглашает нас хозяин. - Вот церковь Святого Креста, где я служу. А вот крест, который для нас дороже всех сокровищ мира, - в нем заключена частичка Животворящего Креста Господня. А вот еще одна великая святыня, которую даровал нам Спаситель, - в этом ковчеге находятся обе десницы мученика Станка, он пострадал от зловредных турок.
   - А что это за цепи? - спросил монах Киприан.
   - С этими цепями связана очень интересная история, - ответил собеседник. - как-то сюда привели одного бесноватого мужчину. Он сам, а также его родственники слезно просили мученика Станка об исцелении, и тот изгнал беса. Цепи, которыми был связан мужчина, стали не нужны, и он оставил их здесь.
   - Можно мне их примерить?
   - Конечно.
   Цепи были тяжелые и массивные, и, когда монах Киприан надел их, они стали похожи на почетные вериги.
   - Если женщина мечтает об ожерелье, - сказал он, - то монах - о цепях, так как цепи для него - наилучшее украшение.
   - Каждому из нас нужны какие-то цепи, чтобы укротить наши страсти, ни к кому не обращаясь, добавил отец Иоиль.
   Продолжая знакомство с монастырем, мы вышли на просторную площадку, очень похожую на балкон, а точнее, на лоджию в современной городской квартире. Отсюда открывался чудесный вид на далекие хребты, покрытые смешанным лесом, на их склоны уже лег первый нежный багрянец осени.
   - Вот чудо из чудес, - сказал хозяин, показывая на виноградную лозу, росшую на небольшом возвышении. - На этом месте, стоя на коленях и творя молитву, отошел ко Господу святой Василий. Его кончина похожа на кончину преподобного Серафима Саровского. Тут выросла виноградная лоза, хотя на такой высоте (девятьсот метров над уровнем моря) виноград нигде не выращивают.
   - Поведайте нам еще о каком-нибудь чуде.
   - Сделать это очень легко, так как чудеса в нашей обители происходят очень часто. Однажды к нам приехала девушка, она была слепая; кроме того, она страдала тяжким неизлечимым недугом, и врачи от нее отказались. Она помолилась святому Василию, приложилась к его мощам и исцелилась.
   ...При спуске с горы подтвердилась старая истина: подниматься всегда легче, чем спускаться. Мы шли по старому пути, где ступенек уже не существовало, а камни лежали как попало, чаще всего острыми гранями вверх, и только по молитвам святителя Василия никто из нас не упал и не вывихнул ногу.
   Ну а теперь еще дальше вниз, только уже вместе с Миле. Мы все, конечно, волновались, как пройдет спуск с этой крутизны. Эти головокружительные повороты, эти бездонные пропасти в полуметре от колес; ну а если встречная машина попадется, как мы разъедемся? Поэтому мы, как только тронулись с места, запели молебен; мы просили святителя Василия Острожского, Николая-угодника и других святых помочь нам благополучно миновать опасный отрезок пути. И они, конечно, помогли нам. Тихонько, метр за метром, не спеша мы возвращались обратно: и повороты миновали успешно, и узкий-преузкий тоннель, и со встречной машиной разминулись каким-то чудесным образом - и вот мы снова внизу, на равнине.
   Автобус мчится на восток; снова хорошая гладкая дорога; слева зеленая живописная долина, а за ней стеной встает угрюмый горный кряж.
   - Вон обитель Василия Острожского! - говорит Предраг, указывая на белое пятно где-то посредине кряжа.
   Ого! Даже не верится, что мы там были и что наши ноги ступали по священным камням этого монастыря.
   Итоги
   Мы проехали по дорогам Сербии и Черногории тысячу четыреста километров. Смена ландшафтов, смена впечатлений, разные лица, разные города и села. Одно было постоянным, верным, надежным, теплым и неизменным на всем нашем пути - радушие и любовь сербов к нам, русским людям, а через нас - ко всей России.
   Протоиерей Владислав Свешников на одной из встреч с нашими сербскими братьями между прочим сказал:
   - Если бы мне пришлось покинуть Россию, я хотел бы жить только в Сербии!
   Тут в самый раз вспомнить об одном сербе, который любил нас, русских, любовью особенно трепетной. Серб этот - святитель Николай (Велемирович), епископ Жичский (память 5/18 марта, скончался в 1956 году). Его называли Новым Златоустом за его проповеди и поучения, а также за духовные писания. Во время Второй мировой войны он был заключен в концлагере Дахау, где духовно укреплял страдальцев. В послевоенной, "титовской" Югославии святитель боролся за сохранение монастырей, но вынужден был эмигрировать в Америку, где и скончался в русском Свято-Тихоновском монастыре. В 1991 году его мощи были перенесены в Сербию, в его родную деревню.
   В 30-х годах угодник Божий жил в городе Битоле, на юге Македонии, и был ректором духовной семинарии. Именно здесь он составил молитву о русском народе, которую мне хочется привести. Эта молитва излилась из сердца сострадающего и любящего, чуткого и неравнодушного.
   О всемудрый Боже, Чьи суды неиспытуемы и пути неисследимы, милостию внемли и услыши молитву нашу за Твой русский православный народ. Ты попустил, чтобы вернейший слуга Твой подвергся тяжким мучениям, как попустил мучения для первых апостол Твоих, пророков и праведников. Весь обнажен и изранен, брошен слуга Твой на гноище, как некогда праведный Иов, на посмеяние сатаны и поругание соседям. Мучения лютые, а человек слаб. Господи, помози! Воздвигни раба Твоего и уврачуй раны его. Знаем, Господи Боже наш, что Ты по всемудрому Промыслу Своему попускаешь страдания избранным Твоим, дабы, как злато на огне, через огнь страданий очистились и еще ярче засияли. Но не попусти, Боже, по милости и любви Своей, чтобы сатана долго посмеивался и лицемеры долго издевались над Твоим крестоносным народом.
   Знаем, что Ты попускаешь испытания на самыя светлыя души для велией славы их и на страх и трепет неправедным и злым. Знаем, что и Твое славное Воскресение, Христе, совершилось после поруганий, Крестных мук и смерти. Посему мы в свете Твоего страдания восприемлем страдание русскогонарода и чаем воскресной его славы. Как для расслабленного при Вифезде не нашлось человека, дабы помог, дондеже Ты не пришел, так и сегодня для великого русского народа нет никого в мире, кто бы помог ему без Тебя, Боже наш и Спаситель наш.
   Не отложи, Господи Благий, Твою милость, Ты, скороспешный на помощь. Не отложи и не откажи, но, как милосердный самарянин, призри на народ русский, подвергнувшийся нападению от разбойников, весь изъязвленный, и подай ему руку и уврачуй ему раны, и возврати ему здравие исияние славы, да самый верный слуга Твой прославит Тя в грядущем еще более, чем славил в минувшем, - Тебя, Спасителя Своего, со Отцем и Духом Святым во веки веков. Аминь.
   * * *
   Россия и Сербия - это единое целое. Можно сказать так: Сербия - это маленькая Россия, а Россия - это большая Сербия.
   В последние годы мировая закулиса ополчилась сначала на сербов, а потом на нас. Почему? Мировое зло всеми силами стремится приблизить приход антихриста. Он уже, можно сказать, у дверей, ему осталось только переступить порог. Однако он не сделает это до тех пор, пока сияет Православие, пока жива активная, действенная вера у наших двух народов; острие всех атак врага поэтому и направлено против Русской и Сербской Православных Церквей, а еще точнее - против Христа.
   Сербия - маленький орешек, но диаволу он не по зубам. Пытаясь разгрызть его, он уже лишился многих зубов. Россия - орех покрепче и побольше, на нем супостат обломал остальные зубы. В бессильной ярости враг рода человеческого раскрывает огнедышащую, зловонную, омерзительную пасть, стремясь поглотить нас. Однако ярость его тщетна и усилия его обречены. Мы со Христом и во Христе, а это значит, что смерть не имеет над нами никакой власти.
   27 марта 1998 года