Колдер Эйлин. А что дальше?

   Подъехало такси, и Клеменси неохотно отстранилась от Ленарда.
 
   Отель, в которомостановились Клеменси и Ленард, поражал роскошью. Фойе первого этажа утопало в яркой сочной зелени декоративных растений. Ненавязчиво журчали миниатюрные водопады, там и сям стояли мягкие глубокие кресла.
   Клеменси и Ленард поднялись на лифте на последний этаж, где для них были приготовлены апартаменты. На одном из столиков стояла ваза с орхидеями. Клеменси подошла полюбоваться цветами и обнаружила рядом с вазой продолговатую бархатную коробочку. Она осторожно взяла ее в руки и в то же мгновение услышала за спиной:
   – Это мой скромный свадебный подарок. Ленард взял коробочку и открыл ее. Перед взором Клеменси предстало необыкновенной красоты ожерелье из жемчуга и изумрудов.
   – Какая прелесть! – прошептала она восхищенно.
   – Оно принадлежало моей маме, – пояснил он. – Я знаю, она хотела, чтобы это украшение перешло к тебе.
   – Спасибо, – растроганно прошептала Клеменси.
   – Я покину тебя на время, чтобы ты пришла в себя с дороги, – сказал Ленард и ушел в другую комнату.
   Через открытую дверь Клеменси увидела большую кровать, и ее сердце тотчас ушло в пятки. Удастся ли ей справиться с обязанностью, которая ляжет на нее после свадебной церемонии?
   Теперь ей нельзя отступать – она подписала контракт. Все ее личные вещи уже перевезены в дом Ленарда. А если их брак не состоится, она потеряет все. Но самое главное – Клеменси любила Ленарда, и прожить с ним даже один год было лучше, чем не жить с ним вообще.
   Однако пора готовиться к свадебному ритуалу. Клеменси сняла трубку внутреннего телефона и попросила гостиничного оператора прислать в номер парикмахера и косметичку. Если уж решила вступать в брак, подумала Клеменси, надо соответствовать столь торжественному событию.
 
   Клеменси едва успела облачиться в свое новое платье, как в номере появился Ленард. В дверях он столкнулся с уходящей косметичкой, которую проводил недоуменным взглядом. Клеменси критически оглядела себя в зеркале и только после этого вышла к Ленарду.
   – Ты выглядишь потрясающе! – восхитился он искренне.
   Она мило покраснела, и ее губы тронула легкая улыбка. Клеменси хотелось сделать Ленарду ответный комплимент, но у нее не хватило на это духу. Помешкав секунду-другую, она обратилась к нему с просьбой:
   – Помоги мне, пожалуйста, надеть ожерелье. – Он бережно обвил им ее шею и защелкнул застежки. От прикосновения его пальцев по телу Клеменси побежали мурашки.
   – Волнуешься? – спросил он, когда она повернулась к нему лицом.
   – Да. – Голубые глаза Клеменси не мигая, смотрели на него.
   – Не волнуйся. Все будет хорошо.
   Он взял ее за руку, и она вдруг сразу и до конца поверила ему.
 
   Церемония бракосочетания заняла всего десять минут. Два свидетеля были им абсолютно незнакомы, но Ленард и Клеменси не придали этому обстоятельству никакого значения. Фотограф сделал несколько снимков, после чего новоиспеченные муж и жена отправились в отель.
   Только в фойе отеля Клеменси почувствовала всю значимость события, которое произошло в этот день в ее жизни.
   – Сегодня мы можем поужинать в «Оазисе». Я заказал там столик. Может быть, пройдем в ресторан сразу, не поднимаясь наверх? – спросил Ленард.
   Она кивнула – не потому, что проголодалась, а потому, что хотела оттянуть момент, когда придется лечь с Ленардом в одну постель.
   Предстоящее исполнение супружеских обязанностей влекло Клеменси, радовало, будоражило и в то же время пугало.
   Ленард повел ее в ресторан, где они заняли столик в самом дальнем уголке зала. Это был их первый семейный ужин, но Клеменси не запомнила даже названий блюд, которыми их потчевали. Все ее мысли занимал Ленард.
   Он попросил официанта принести шампанского и, когда тот, наполнив бокалы, удалился, провозгласил:
   – За вас, миссис Рейнер!
   – За нас, – прошептала Клеменси и пригубила восхитительно холодный игристый напиток.
   Покончив с десертом, они несколько минут посидели за столом, болтая о том, о сем. Затем Ленард ласково спросил:
   – Может быть, поднимемся в номер? – Сердце Клеменси неистово забилось, однако она нашла в себе силы спокойно ответить:
   – Как скажешь.
   Когда они вошли в номер, Ленард взял Клеменси за руку и повел в спальню. Там он развернул ее лицом к себе и, глядя прямо в глаза, стал расстегивать платье Клеменси.
   — Ленард, – едва слышно прошептала она, – я… у меня… никогда не было… мужчины.
   Его рука замерла, и Ленард, как-то странно растягивая слова, спросил:
   – А тот парень, с которым ты встречалась, когда училась в колледже?
   Она отрицательно покачала головой.
   – Ты, оказывается, совсем еще юная. – Ленард нежно провел ладонью по ее щеке.
   – Мне уже двадцать два, я не такая уж и юная.
   – Конечно, но пятнадцатилетняя разница в возрасте между нами беспокоит меня. Мне было бы спокойнее, если бы ты обладала житейской мудростью, была бы более искушенной в жизни.
   Несомненно, он хотел бы, чтобы я была такой же искушенной, как Беатрис! – возмущенно подумала Клеменси и немедленно озвучила свои мысли:
   – Ты хочешь, чтобы я превратилась в наивную девочку-простушку или практичную куртизанку? Да, у меня была тьма поклонников, но ни одного, с которым бы мне захотелось переспать. Полагаю, это дает мне право причислять себя к тем, кто искушен в жизни. Так что для тебя, Ленард Рейнер, я не такая уж и наивная партнерша.
   Он улыбнулся, ничуть не обиженный ее вызывающим тоном.
   – Возможно, ты права. И я вовсе не жалею, что ты оказалась девственницей. Совсем наоборот, поверь.
   Ленард расстегнул последнюю пуговицу, и через секунду платье, шурша, упало на пол. Клеменси осталась только в кружевных трусиках. Она стыдливо прикрыла грудь руками – она стеснялась Ленарда и в то же время страстно хотела принадлежать ему.
   – Знаешь, мне даже приятно, что у тебя никого не было, потому что тебе не с кем будет сравнивать меня. – Он озорно улыбнулся, и Клеменси рассмеялась.
   Но уже в следующую секунду оба вдруг стали очень серьезными. Ленард подхватил Клеменси на руки и отнес на кровать.
   Она лежала на атласных простынях и наблюдала, как он сначала расстегнул рубашку, потом снял брюки, нижнее белье… У него оказалась великолепная фигура: сильная, поджарая, с широкими плечами и узкими бедрами.
   Ленард лег, обнял Клеменси и провел ладонью по ее обнаженному телу. Когда его пальцы коснулись ее груди, она вздрогнула от неимоверного сексуального желания и раскрыла губы навстречу его губам. Их поцелуй был нежным и долгим, Клеменси, казалось, вложила в него душу, чтобы Ленард понял, насколько глубоко и сильно ее чувство к нему.
   Однако он неожиданно отстранился и спросил:
   – Клеменси, прежде чем мы сблизимся еще больше… ты приняла какие-то меры, чтобы избежать беременности?
   Она замерла, услышав эти слова, ее губы, с которых едва не сорвалось любовное признание, задрожали и сомкнулись. И до ее слуха опять донесся голос Ленарда:
   – Мы ведь не должны допускать никаких ошибок, правда? Мы должны проявить ответственность, учитывая условия нашего годичного контракта. Если ты не приняла соответствующих мер предосторожности, я могу…
   – В этом нет необходимости, я все предусмотрела. Перед отлетом в Лас-Вегас я была на приеме у своего врача.
   Клеменси разозлило, что он выбрал столь неподходящий момент, чтобы еще раз напомнить ей о сделке. Но ведь Ленард прежде всего бизнесмен, и именно это руководит всеми его поступками. Он мог желать ее физически, но ему не нужна ее любовь. Что уж говорить о нежелательных последствиях интимной близости?
   – Клеменси, что с тобой? – Ленард внимательно посмотрел на нее, почувствовав, что она ушла в себя, задумалась о чем-то совсем.
   – Ничего.
   В представлении Клеменси близость мужчины и женщины заключала в себе особый, святой смысл, имела особое, возвышенное предназначение. Клеменси сторонилась мужчин, которые видели в женщине лишь объект для удовлетворения своих физических желаний. На первом месте у нее всегда было настоящее чувство, а не похоть.
   Но что же получается теперь, в случае с Ленардом? Она лежит с этим мужчиной в постели и готова отдаться ему, хотя знает, что он не только не любит ее, но даже не делает вида, что любит.
   – И все-таки, Клеменси, чем ты встревожена?
   – Я… я полагаю, одно дело согласиться разделить с кем-то постель теоретически, в рамках какой-то сделки, и совсем другое – осуществить эту идею на практике, – честно призналась Клеменси. В конце концов, ведь он напрямую заговорил с ней о противозачаточных средствах, так почему же она не может столь же открыто объяснить ему свое психологическое состояние? Со словами: – У нас вряд ли что получится, Ленард, – Клеменси встала с кровати, взяла висевший на спинке стула шелковый пеньюар и накинула на себя. – Извини… Я знаю, что согласилась на все, но, наверное, я не такая искушенная в жизни, как хотела думать.
   Клеменси боялась отдаться ему, поскольку Ленард мог понять, как сильно она любит его и что ей не хочется терять его по завершении их годичного контракта. Год – это слишком короткий срок!
   – Я не буду грубым, – заверил ее Ленард. – Не смотри на меня так, пожалуйста.
   – А как я смотрю на тебя?
   – Так, будто я самое страшное чудовище, которое встретилось тебе на пути.
   – Не думаю, что ты чудовище, – сказала она и ласково улыбнулась.
   – Я рад. – Он нежно обнял ее и прошептал: – Ты мне нужна как никто другой, Клеменси. Ты так много значишь для меня!
   – Неужели?
   – Мы уже столько лет знаем друг друга! – Он глубоко вздохнул. – И я уже не могу относиться к тебе иначе. Особенно после того, как узнал, что моя мать души в тебе не чаяла.
   Однако Клеменси было жаль, что Ленард относился к ней совсем не так, как к Беатрис. В отличие от бывшей любовницы она для него просто друг, соседка, партнерша в предвыборном спектакле. Когда же срок их сделки закончится и в распоряжение Клеменси вернется усадьба, Ленард будет удовлетворен, потому что результат их договоренности наверняка доставил бы удовольствие его матери.
   Что ж, пусть так, решила Клеменси. По крайней мере, я не потеряю свой дом… Зато потеряю человека, которого люблю всем сердцем.
   – Тебе не стало лучше? – ласково спросил ее Ленард. – Мне грустно видеть тебя подавленной.
   – Скоро я буду в полном порядке, – заверила Клеменси. – Дай мне несколько минут.
   Зайдя в ванную, она смыла макияж, открыла кран и ополоснула лицо. Прохладная вода помогла ей успокоиться. Клеменси пришла к выводу, что не должна думать о том, как будет жить через двенадцать месяцев: надо наслаждаться каждым днем, не загадывая, что будет завтра.
   В спальню Клеменси возвратилась, уже полностью владея собой и даже слегка стыдясь своей несдержанности. Ведь Ленард был так нежен с ней, так внимателен, а она взяла и все испортила.
   Клеменси уловила во взгляде Ленарда откровенное желание обладать ею, и ее охватила приятная истома при мысли о неизбежной физической близости. Клеменси, чуть помедлив, сняла пеньюар и, совершенно обнаженная, предстала перед восхищенным взглядом Ленарда.
   Странно, но в эту минуту она абсолютно не стеснялась своей наготы, более того – жаждала мужских ласк. Ленард протянул руку, и уже в следующее мгновение Клеменси лежала на спине, чувствуя на себе приятную тяжесть Ленарда. Соприкосновение их обнаженных тел подействовало на Клеменси как удар электрического тока, и она вскрикнула от охватившей ее дикой, неуправляемой чувственности.
   – Скажи, что хочешь меня, – прошептал Ленард. – Пожалуйста… Я не смогу по-настоящему и до конца обладать тобой, если ты сама не попросишь меня об этом.
   Однако Клеменси молчала: она нестерпимо хотела близости с ним, но не могла найти слов, чтобы выразить свое желание. И тогда Ленард начал нежно ласкать ее, его руки и губы виртуозно играли на теле Клеменси прелюдию к симфонии любви.
   Клеменси изнемогала от этой сладкой пытки, ей казалось, что еще немного – и она умрет от блаженства, однако каждый новый поцелуй, каждое новое прикосновение рук Ленарда доставляли ей все большее наслаждение, но не утоляли жажду ее тела, а лишь сильнее разжигали ее. Не в силах дольше терпеть, Клеменси закричала:
   – Возьми меня, Ленард! Я хочу тебя! Пожалуйста!..
 
   Клеменси была измождена до предела, но счастлива. Она прильнула к груди Ленарда и блаженно закрыла глаза. Ей хотелось услышать от него одно коротенькое слово – «люблю». Пусть даже в действительности он и не любил ее.
   Она долго боролась со сном – боялась не услышать заветное слово, но Ленард молчал. И тогда Клеменси смежила веки и вскоре провалилась в глубокий, крепкий сон.
   Ночью Клеменси неожиданно проснулась. В комнате была кромешная тьма, Ленард нежно обнимал ее, и она слышала его глубокое ровное дыхание.
   На минуту Клеменси вспомнила, как дожидалась от него любовного признания, и ей стало смешно и обидно за себя. Да, физической близостью они просто скрепили свою сделку, и Ленард, разумеется, теперь будет чувствовать себя еще увереннее. Что же касается ее, то она, получается, просто сыграла с собой злую шутку, понадеявшись, что «влюбит» Ленарда в себя. Именно об этом она думала, именно на это втайне надеялась, когда ложилась с ним в постель.
   Но, возможно у нее еще есть шанс? Ведь впереди – целый год семейной жизни! Правда, год не такой уж и большой срок.

6

   Хотя полдень уже давно миновал, жара не спадала. Клеменси облачилась в шорты и в тенниску, но все равно ей было жарко.
   Она прошла вдоль столов, которые были расставлены в дальнем конце сада, и еще раз пересчитала бокалы. Сегодня вечером состоится грандиозный благотворительный прием, приглашено почти двести гостей. Несмотря на то, что Ленард настоял пригласить по такому случаю официантов, Клеменси носилась весь день как белка в колесе, проверяя, все ли на месте, все ли детали учтены.
   – Клеменси.
   Как всегда при виде мужа, ее пульс участился. Высокий и красивый, в джинсах и в голубой рубашке, он приблизился к ней и спросил:
   – Все суетишься?
   – Хочу в последний раз убедиться, что у нас все готово, и мы ни о чем не забыли.
   – Ты говорила примерно то же самое еще в половине десятого утра.
   – И где же ты был сегодня?
   – В городе по делам.
   – Вряд ли по официальным, если судить по твоему наряду, – с улыбкой заметила Клеменси.
   Иногда ей трудно было поверить, что ее муж стал мэром. Избрание состоялось уже через полтора месяца после их бракосочетания, но она до сих пор не привыкла видеть его в элегантных деловых костюмах и в официальной обстановке. Пожалуй, Ленард больше нравился ей, когда надевал простые джинсы и отправлялся поработать на свежем воздухе в сад или на виноградник.
   – Да, ты права. Сегодня я был в городе по частному делу. – Он тоже улыбнулся. – По-моему, тебе пора немного отдохнуть перед приемом.
   – Хорошо. Но прежде мне хотелось бы проверить, достаточно ли у нас будет на столах вина.
   Ленард рассмеялся и сказал:
   – Моя дорогая, не забывай, что у нас под боком виноградник! Вино никогда для нас не станет проблемой.
   – Станет, если его температура не такая, при какой оно должно подаваться гостям, – возразила Клеменси. – И поэтому я лучше сама проверю наши запасы в кладовых, чтобы быть спокойной.
   – Да ты, оказывается, педантка?
   – Нет. – Она покачала головой. – Я просто хочу, чтобы все сегодня прошло гладко, без сучка, без задоринки.
   – Все будет хорошо. – Он улыбнулся и обнял ее за плечи. – Но чтобы ты действительно успокоилась и почувствовала себя лучше, мы сходим в кладовые вместе.
   Ленард подхватил ее под руку, и они, миновав бассейн, вышли через небольшие ворота в виноградник.
   – У меня виноград выглядит просто замечательно, – довольным голосом заметила Клеменси. – Я была у себя вчера в полдень и не поверила своим глазам: все так преобразилось!
   – Да, Билл говорил, что в последнее время ты туда зачастила. – Ленард добродушно улыбнулся.
   Она пожала плечами.
   – Потому что мне нравится участвовать во всех восстановительных работах на моей земле. Я понимаю, что руководить этими работами ты назначил Билла, но мне кажется, что он не против моих визитов в собственный дом.
   – А почему он должен быть против? По-моему, ему все равно. Он просто выполняет порученную работу, и ты ему совсем не мешаешь, – сказал Ленард с легким раздражением в голосе.
   Его тон заставил Клеменси насторожиться, и она, нахмурившись, спросила:
   – А как ты сам относишься к этим работам на моем участке?
   Он вскинул брови.
   – Как? Ведь это одно из условий нашей договоренности, не правда ли? Я знаю, как ты дорожишь своей землей, Клеменси, как она много значит для тебя… И мне сдается, ты довольна результатами той работы, которая сейчас на ней ведется.
   – Еще бы! – Она вздохнула. Клеменси не понравилось, что Ленард напомнил об их сделке – его слова нарушили счастливую идиллию, в которой она пребывала, выйдя за него замуж. – Все на моем винограднике выглядит теперь так чудесно!
   – Да уж, по сравнению с тем, как выглядело твое хозяйство восемь месяцев назад, небольшая разница есть.
   Восемь месяцев… Неужели так быстро пролетело время с тех пор, как мы поженились? – удивилась Клеменси. Это были счастливейшие месяцы в моей жизни. И теперь я не могу даже представить, что вскоре расстанусь с Ленардом, что мы будем жить врозь и перед моими глазами уже не будет мелькать каждый день его ласковая улыбка.
   Клеменси хотелось прогнать от себя эти мысли, потому что она вдруг осознала, что до годовщины их брака – а заодно и до окончания срока сделки – осталось совсем немного. Мысль о том, что через четыре месяца они расстанутся, была ей невыносима.
   – Твой отец был бы тоже доволен, если бы увидел свою землю сегодня, – тихо сказал Ленард.
   – Да.
   – Скоро эта земля снова станет полностью твоей, – пробормотал он.
   За восемь месяцев их брака Ленард впервые вспомнил про контракт. Они избегали говорить на эту тему, словно действовало какое-то неписаное правило, которого оба строго придерживались.
   Клеменси испытывала в эту минуту глубокое душевное смятение. Она хотела сказать Ленарду, что не стремилась снова завладеть своей землей и что гораздо важнее для нее любовь к нему, которая разгоралась в ее сердце все сильнее и сильнее… Однако гордость не позволяла ей сделать это признание.
   – Четыре месяца – долгий срок, – тихо сказала она, хотя и знала, что этот срок для нее страшно короткий.
   Ленард посмотрел ей в глаза и, покачав головой, произнес:
   – Если бы это было на самом деле так! Они остановились перед длинным низким строением, где хранилось вино. Ленард достал ключи и открыл дверь. Внутри помещения было холодно, и кожа Клеменси моментально покрылась мурашками. Пока они шли по каменному полу слабо освещенного зала, звук их шагов отдавался глухим эхом где-то вдали. Все помещение от пола до потолка было заставлено огромными бочками.
   – Полагаю, мы обязательно должны поговорить о том, что с нами будет, как нам лучше поступить, после окончания контракта, – сказал вдруг Ленард.
   Клеменси глубоко вздохнула.
   – Только не сейчас.
   Она понимала, что, возможно, поступает неправильно, но не хотела, чтобы дни, которые им оставалось провести вместе, прошли во взаимном отчуждении.
   – Ты вся дрожишь, – заботливо заметил Ленард. – Может, тебе лучше подождать меня на свежем воздухе, а я пока проверю наши винные запасы?
   Она кивнула и быстро направилась к выходу. После холода кладовых несусветная жара дня показалась Клеменси блаженством.
   Я просто трусиха, горько призналась она себе. Как страус прячет голову в песок, так и я уклонилась от разговора на страшную тему. Но мне все равно не избежать этого разговора. Через каких-то четыре месяца, которые промелькнут стрелой, мы выполним обязательства друг перед другом и действие нашего контракта истечет. И что же дальше?
   Этот вопрос мучил ее, а душу терзало горькое осознание того факта, что за все восемь месяцев, прожитых ею с Ленардом, он ни словом не обмолвился о своей любви. Да, был нежен, ласков, внимателен и неизменно страстен в постели, но ни разу не произнес тех трех коротеньких заветных слов, которые ей так хотелось услышать от него.
   Клеменси подошла к аккуратно подвязанной виноградной лозе. Ее глаза неспешно скользили по сочной зелени листьев и пурпуру плодов, купавшихся в ярких лучах солнца. Нет, лучше не думать о будущем, оно не стоит настоящего, твердо решила Клеменси.
   – Да, на земле гораздо теплее, чем под ней, – услышала она голос Ленарда и обернулась.
   – Как там вино?
   – Прекрасно.
   Их диалог прервал Билл Сазерленд, управляющий Ленарда.
   – Извини, что нарушаю вашу беседу, Ленард, но если можно, мне бы хотелось отвлечь тебя на пару минут.
   – Конечно, Билл, я сейчас…
   – Я пойду в дом, мне надо приготовиться к приему. – Клеменси улыбнулась. – Ленард, не задерживайся. Не забывай, что вечером у нас соберутся почти двести человек гостей. – И она легкой походкой направилась к дому.
   Уже давно не было дождя, рассуждала Клеменси. Если бы не разбрызгиватели, мы потеряли бы в этом году не один десяток виноградных кустов. А если бы не Ленард Рейнер, я потеряла бы все. Мне следовало бы сказать ему об этом, но почему-то нужные слова всегда застревают у меня в горле. А все из-за того, что я люблю Ленарда, а он ни разу не признался мне в любви.
   Подойдя к дому, она поднялась на веранду.
   Тут все было погружено в легкую тень, пахло жимолостью; белые стены, зеленые жалюзи на окнах, зеленые стол и стулья из тростника – все это вызывало в ней умиротворенность.
   Поднявшись в спальню, Клеменси разделась и скрылась в ванной комнате. Интересно, что за проблему решает Ленард с управляющим? – подумала она, вставая под душ. Главное, чтобы он не особенно задерживался.
   Через десять минут Клеменси вернулась в спальню и уселась за туалетный столик, чтобы сделать прическу. В этот момент в комнату вошел Ленард и залюбовался шелковисто переливающимися длинными волосами Клеменси. Отложив щетку, она повернулась к нему и спросила:
   – Все в порядке? Решили с Биллом очередную проблему?
   – Да, все в порядке. – Он посмотрел ей в глаза, потом его взгляд скользнул вниз – к тому месту, где полы халата расходились, открывая длинные загорелые ноги. – Когда начнут съезжаться гости?
   – Около семи.
   – Как ты думаешь, у нас есть еще несколько минут, которые мы могли бы посвятить себе?
   Она увидела в его глазах вспыхнувший огонь страсти, и ее сердце бешено заколотилось.
 
   – Ты была великолепна, – с улыбкой шепнул Ленард, когда они, обессиленные бурной близостью, лежали в объятиях друг друга.
   Клеменси было приятно, но все же не эти слова она мечтала услышать. Тех, которых она ждала, Ленард не произнес еще ни разу. Зато с ее губ эти слова могли сорваться в любой момент. Вот сейчас, например, очень хочется сказать: «Ленард, я люблю тебя…»
   – Однако, – пробормотал Ленард, – полагаю, нам пора пошевеливаться. Гости не должны дожидаться хозяев.
   – Да.
   Клеменси вдруг обуяли тревожные сомнения – все ли у нее в порядке с головой? Ибо у нее мелькнула дикая мысль: я оказалась самой глупой женщиной на земле, потому что полюбила человека, которому нужна лишь для удовлетворения примитивных плотских желаний.
   Между тем Ленард встал с кровати и пошел в ванную. Через минуту Клеменси услышала шум воды.
   Почему я все время внушаю себе эти романтические бредни о том, что Ленард может влюбиться в меня? Почему надеюсь услышать от него слова признания? По прошествии восьми месяцев супружеской жизни мне пора бы уже научиться смотреть на вещи реально. Да, я нравлюсь ему, он уважает меня, но вряд ли в нем когда-нибудь проснется любовь ко мне.
   – Милая, тебе следует поторопиться, – сказал Ленард, вернувшись в спальню.
   Его бедра были обмотаны банным полотенцем, капли воды блестели на плечах и на мускулистой груди, зачесанные назад густые черные волосы открывали красивый высокий лоб. При виде его в голове Клеменси мелькнула упрямая мысль: нет, я никогда не откажусь от своей мечты. Не откажусь, по крайней мере, в те месяцы, которые нам осталось прожить вместе.
   – Кстати, забыл сказать тебе! Сегодня утром я встретил в городе Беатрис, – как бы, между прочим, сообщил Ленард.
   Клеменси вздрогнула. У нее появилось какое-то мрачное предчувствие.
   – Я думала, Беатрис живет в Сан-Франциско с тех пор, как стала женой Джима.
   – Да, они живут там, а сюда Беатрис приехала погостить у своих друзей.
   – Понятно… – задумчиво протянула Клеменси.
   – Я сказал Беатрис, что если она захочет, то может заглянуть к нам сегодня вечером. Ты не возражаешь?
   – А почему я должна возражать? – удивилась Клеменси, хотя в душе она возражала, и даже очень. – Она явится на прием с Джимом?
   – Не думаю.
   – Тогда ее визит окажется для тебя своеобразным напоминанием о добрых старых временах, не так ли? – дерзко спросила Клеменси.
   Она старалась казаться равнодушной ко всему, что было связано с именем Беарис, однако ей плохо это удавалось. Мысль о том, что среди других гостей на приеме будет присутствовать бывшая подружка Ленарда, совсем не вызывала в ней энтузиазма.