Страница:
и ринулся к эсминцу. Его дружно встретил огонь восьми крупнокалиберных
пулеметов с торпедных катеров и огонь корабельной артиллерии эсминца.
Разрывы снарядов на курсе самолета и огонь пулеметов заставили ''фрица''
отвернуть с курса на эсминец, и снова уйти за хребты гор.
Ход эсминца все более замедлялся... Видно было, что силы механизмов
вот-вот истощаться, и гибель неминуема...
Но тут, к нему подошли два эсминца. Пришвартовались с разных бортов, и
включили свои отливные средства. Одновременно началась эвакуация раненых с
''Ташкента'' на эсминцы... Укрепив швартовые концы, эсминцы стали
буксировать потрепанный в бою ''Ташкент''... Скорость движения стала
увеличиваться, а корпус ''Ташкента'' стал подниматься из воды...
Торпедные катера шли в охранении эсминцев до входа в Цемесскую бухту.
Эсминцы доставили в порт Новороссийск лидера эсминцев ''Ташкент'', и
пришвартовали его у стенки между 4-м и 5-м причалами. Остаток дня и ночь
команда лидера заделывала пробоины и трещины в корпусе корабля... На утро
насосы уже успевали откачивать воду, поступающую через трещины в корпусе.
Утром, после подъема флага и завтрака, отважный экипаж в полном составе
был отправлен на берег в баню. На судне осталась только вахта у трапа,
дежурный офицер и мотористы, обслуживающие отливные насосы...
Чтобы помочь защитникам Севастополя, командование Черноморского флота
решило 30 июня высадить десант в Крым. Для этого начали накапливать силы...
В портах Темрюк, Тамань и Анапа сосредоточили отряды морской пехоты. Там же,
для высадки десанта, сосредоточились торпедные катера. А на аэродроме Анапы
приземлились несколько десятков истребителей, для прикрытия с воздуха
десанта и катеров.
К большому сожалению, этот план Советской армии и Черноморского флота
стал известен немцам.
Наш отряд торпедных катеров пришвартовался у причалов Анапы. Другие
отряды нашей, 2-й бригады направились в Темрюк и Тамань.
На рассвете 30 июня вахтенные на торпедных катерах, стоящих в Анапе,
услышали рев приближающихся немецких самолетов и подняли по тревоге команды.
Обычно механики всегда в таких случаях готовят к пуску двигатели... Так было
и теперь.
Вместе с рассеивающимися сумерками и улучшающейся видимостью
приближался рев двигателей немецких самолетов... Самолетов налетело на Анапу
более сотни. Они принялись бомбить аэродром. Через десять минут на аэродроме
пылали пожары... Наши истребители не успели подняться в воздух, и были
уничтожены на земле.
В порту находился транспорт ''Эльборус''. Его тоже утопила авиация. Но
торпедные катера успели выйти из порта в открытое море и от бомбежки не
пострадали.
Одновременно с налетом на Анапу, подвергся бомбежке порт Темрюк, где
погибло несколько десятков десантников.
Но более двухсот самолетов нанесли удар по порту Новороссийск. Там были
потоплены у причала: лидер эскадренных миноносцев ''Ташкент'', теплоход
''Украина'' и еще один эсминец, и один теплоход...
Так погиб легендарный лидер эсминцев ''Ташкент''. Его команду списали -
часть на другие эсминцы, часть в морскую пехоту.
План высадки десанта в помощь Севастополю был сорван... И уже 2 июля
город Севастополь был захвачен немцами...
Сентябрь 2000г.
После захвата фашистами Крымского полуострова в 1942 году, перед 2-й
бригадой торпедных катеров была поставлена задача: закрыть для судоходства
Керченский пролив путём минирования.
Совместно с катерами 1-й БТК, мы начали минирование подходов к проливу.
Ночами, порой по тридцать катеров, подходили к проливу... И каждый катер нёс
по шесть мин ''Рыбок''.
''Рыбка'' - мина, к которой на тросе прикреплен груз. Груз - на дно,
мина - в воде, на длину троса. Таким образом устанавливается глубина
минирования.
Однажды ночью, дойдя к заданному району, катера освободились от мин, и
взяли курс на Геленджик.
Надо сказать, что к месту постановки мин катера шли группой, не теряя
друг друга из видимости. А после постановки возвращались самостоятельно, не
придерживаясь строя.
...Та ночь была лунная. На небе ни облачка. Море - 2 балла. Поставив
мины, наш катер взял курс на Геленджик. Мой пулемёт располагался сзади
ходовой рубки катера, и поэтому на переходах моим сектором наблюдения была
корма. Катер шёл средним ходом. Весело пели свою песню двигатели... На душе
хорошее настроение от сознания успешно выполненного боевого задания. Руки
крепко держат рукоятки пулемёта... Ствол из положения ''зенит'' переведён в
горизонтальное положение. Турель снята со стопора и свободно перемещается по
горизонту... Кругом ни огонька, ни соседних катеров, и за нами никто не
следует.
Неожиданно замечаю по корме взрыв, сопровождающийся снопом искр на
расстоянии, примерно, милю от нас. Докладываю о виденном командиру бригады,
капитану 1-го ранга Проценко, находящемуся на нашем катере. Он внимательно
посмотрел в сторону взрыва, где теперь наблюдался горящий предмет, и дал
команду командиру катера лейтенанту Попову: ''Следуйте на видимый огонь!''
...Вот мы подходим к очагу пожара. Видим, что горит торпедный катер 15,
старшего лейтенанта Мастеровича. Пламя вырывается из машинного отделения
через люк, но самой крышки над машинным отделением нет. Она сорвана...
Команда пытается потушить пожар, но безуспешно... Бензин разлился по ходовой
рубке и машинному отделению. Его можно затушить, только изолировав очаг
пожара от доступа воздуха. Но это сделать невозможно, потому что над
машинным отделением крышки-люка нет, она сорвана взрывом и упала в море.
Вижу на ТК 15 радио-электрика Женю Лиор. Он стоит на привальном брусе,
каской черпает воду из-за борта и льёт в машину... Это пустая трата сил. Это
не может погасить пожар. Он продолжается...
В это время с противоположного борта к горящему катеру подошёл ещё один
катер. Позже мы узнали, что это был ТК 54, старшего лейтенанта Куракина. Он,
подходя к горящему катеру, увидел рядом какое-то судно, и решил, что это
стоит ''немец''. Куракин дал команду пулемётчику обстрелять ''немца''. Но на
наше счастье, столб огня, вырвавшийся с горящего катера, осветил наш борт с
номером 75... Обстрел не состоялся.
...Комбриг, посовещавшись с Мастеровичем и Куракиным, решил снять с
горящего катера команду, а катер расстрелять. Но подходить к горящему
опасно. Он может в любой момент взорваться... Мы отошли метров на сто, и
комбриг скомандовал на ТК 15: ''Покинуть катер и вплавь добираться к нашим
катерам!''
Минут десять потребовалось экипажу Мастеровича, чтобы перебраться к
нам. Затем последовала команда комбрига: ''Расстрелять горящий катер!''
Выпустив по одной ленте, мы отправились в базу.
В течении тридцати минут мы наблюдали, как катер продолжал гореть. А
затем он скрылся из видимости, так и не взорвался, и видимо сгорел на плаву.
Обычно катер сгорает так, что остаётся от него лишь подводная часть,
которая уходит на дно моря при любой маленькой волне, которая захлёстывает
остаток корпуса...
Так мы потеряли один торпедный катер в этот раз при постановке мин...
В другой раз немцы устроили ловушку нашим катерам при входе в бухту
Геленджик. Четыре их торпедных катера подошли к берегу и стали поджидать
нашего дозора, возвращающегося с минных постановок у Керченского пролива.
Немецкие торпедные катера S-1 были изготовлены из стали. Имели три
дизеля суммарной мощностью 2850 л/с., скорость хода 35 узлов. S-1 уступали в
скорости и маневренности нашим торпедным катерам. Наши Г-5 имели два
авиационных мотора мощностью 1700 л/с. Моторы работали на
бензиново-спиртовой смеси. Но чаще на одном бензине... Спирт для других
целей важнее... Г-5 изготовлен из дюраль алюминиевого сплава. И это не
спроста - разрабатывали его авиаконструкторы, команда Туполева. Скорость
хода наших Г-5 составляла 50 узлов... Наш катер был легче и маневреннее ещё
потому, что на нём не было никаких удобств для команды. Не было ни камбуза,
ни гальюна, ни кают. На немецких S-1 всё это было. Поэтому наши торпедные
катера были - берегового базирования, а немецкие могли несколько дней ходить
автономно...
Немецкие катера значительно уступали нам в скорости, и это заставило их
сделать засаду. Когда немцы приблизились к кавказскому побережью, наши
артиллеристы, расположенные на мысе Дооб, обнаружили их и запросили пароль.
Естественно, немцы просигналили в ответ непонятными световыми сигналами.
Артиллеристы сообщили в штаб БТК, что под берегом чужие суда. С базы на
наши катера была послана радиограмма: ''Будьте осторожны, при входе в порт
Геленджик подозрительные суда!''...
На торпедном катере, на котором шёл командир отряда старший лейтенант
Рыбаков, радист Николаев не принял этой радиограммы, видимо задремал...
Катер Рыбакова наскочил на эту группу немцев. Будучи уверенным, что это
наши торпедные катера, приблизившись, громко спросил: ''Почему стоите?''
В ответ немцы открыли огонь... Катер получил множество попаданий, и
стал тонуть... Часть команды была ранена. В том числе и старший лейтенант
Рыбаков получил ранение позвоночника и потерял способность двигаться...
Береговая артиллерия теперь уже точно поняла, что это немецкие катера,
и открыла по ним огонь. Немцы немедля покинули место стоянки и скрылись в
море...
Экипаж стал покидать тонущий катер, предварительно перевязав раненых и
погрузив командира отряда Рыбакова на два спасательных пояса.
Подошедшие катера подобрали экипаж и доставили в Геленджик.
А другие наши катера уклонились от боя с немецкими катерами, потому что
шли с задания, почти полностью израсходовав боекомплект. И не смотря на то,
что наши Г-5 быстрей и поворотливей, немецкие катера сильнее вооружены.
...Когда увозили в госпиталь старшего лейтенанта Рыбакова, то он,
превозмогая боль, пообещал комбригу вернуться через полгода. Все расценили
это, как отчаяние. Никто уже в это не верил... Но он сдержал своё обещание.
И уже в конце декабря, опираясь на палочку, прибыл в часть. На катер его уже
не назначили, но до конца войны он был офицером штаба нашей, 2-й БТК.
Июль 2001г.
На черноморском театре военных действий в период 1941 г. - первой
половине 1942 г. торпедные катера по своему прямому назначению не
использовались. По той простой причине, что немцы здесь не имели своего
флота: ни сухогрузов, ни танкеров, ни военных кораблей. Только во второй
половине 1942 года немцы по Дунаю перебросили несколько десятков
быстроходных барж и торпедных катеров.
Поэтому торпедные катера использовались командованием Черноморского
флота как быстроходные корабли для доставки срочных распоряжений и приказов
в отдельные участки фронта на побережье Чёрного и Азовского морей.
Основная масса торпедных катеров была оборудована авторулевыми
устройствами и автоматикой, позволяющей выводить катера без экипажей на
цель. Управление производилось с самолёта по радио. Недостатком этой системы
было воздушное обеспечение. Самолёты марки МБР - самолёты наведения,
способные взлетать и садиться на воду, были неповоротливые в воздухе, имели
небольшую скорость и были обречены на гибель при атаке их
''мессершмидтами''.
Торпедные катера с экипажами забрасывали в тыл к немцам разведчиков,
диверсионные группы, высаживали десанты, проводили минирование пролива и
входов в порты, захваченных немцами.
При отходе из Новороссийска, торпедные катера были поставлены по всему
побережью: от Сульджукской косы и в самом Новороссийске, с целью - собирать
разрозненные группы солдат и доставлять в Геленджик. Выполняя этот приказ,
на водной пристани Новороссийска, погиб один катер из второго дивизиона
нашей бригады. Катер стоял под миномётным огнём у причала, а экипаж созывал
и принимал на борт солдат... Попаданием мины в ходовую рубку было убито
половина экипажа, и катер загорелся... Соседний катер подобрал оставшихся в
живых членов экипажа и солдат, и доставил в Геленджик...
В Цемесской бухте, в каменистой и скалистой её части, по правому
берегу, разместился оперативный отдел Командующего Новороссийской базы. А на
противоположном берегу, у мыса Хако, немцы установили артиллерию.
...Днём на наш катер прибыл офицер связи, и поступило приказание:
доставить его в оперативный отдел базы в Цемесскую бухту. Доставить и
высадить на правом берегу бухты, за один километр до места расположения
оперативного штаба базы, чтобы не демаскировать его.
Погода солнечная, видимость прекрасная.
Взревели моторы, и наш ТК 35 полным ходом устремился на выполнение
задания.
...Как только катер вошёл в Цемесскую бухту, немцы начали его
обстреливать. Командир катера старший лейтенант Подымахин, меняя курс и
скорость, сбивал немецких наводчиков от меткого огня. На ходу в торпедный
катер очень сложно попасть артиллерийским снарядом.
Чтобы было понятно, приведу такой пример из проведённых в 1940 году
учений Черноморского флота. Эскадра Черноморского флота, в которую входил
линкор ''Севастополь'', несколько крейсеров и эсминцев охранения, вышли из
бухты и стояли на внешнем рейде.
А в это время, командир второго дивизиона, нашей, 2-й БТК, капитан 3-го
ранга Местников вывел из Очакова торпедный катер. Команда катера была на
борту, пока не сдала катер на буксир эсминцу. А тот ночью отбуксировал его
до Севастополя, за 15 миль от Севастопольской бухты и отдал буксир...
Подлетевший самолёт МБР доставил капитана 3-го ранга Местникова. Он взял
управление катера на себя. Завёл моторы и направил катер в атаку на стоящие
на рейде корабли эскадры... Вместо торпед на катере были сигнальные
ракетницы.
На кораблях эскадры заметили идущий в атаку катер. Сыграли боевую
тревогу, и артиллеристы получили приказ уничтожить катер боевыми снарядами.
Артиллеристы всех кораблей эскадры открыли огонь...
Подведя катер на дистанцию торпедного залпа, Местников атаковал один
корабль сигнальной ракетой... Затем, изменив курс катера, нанёс удар
сигнальной ракетой по второму кораблю... Катер шёл в сплошных взрывах
снарядов... Затем, Местников повернул катер на обратный курс...
Катер подошёл к эсминцу, где его взяли на буксир и доставили под
Очаков, на остров Березань. Когда на катер зашла команда, то обнаружила в
нём только одну пробоину в корпусе, выше ватерлинии. Она не грозила гибелью
катеру. За эту операцию капитан 3-го ранга Местников был награждён
Командующим Военно-Морскими Силами СССР адмиралом Кузнецовым именными
часами.
Но это было в 40-м году.
А сейчас, мы шли вдоль правого берега Цемесской бухты, и только подошли
на траверз места высадки связного офицера, резко взяли курс на берег. За 20
метров от берега отдали якорь, спустили резиновую шлюпку и усадили в неё
офицера. Я, за 3-4 резких рывка вёслами, доставил его к берегу, где он
вскарабкался на скалу и исчез за вторым скалистым выступом. А я направился к
катеру...
Тут катер был удобной мишенью для немецких артиллеристов. Сразу три
султана выросли около катера... Два по бортам, а один на берегу, по корме
катера... За 2-3 секунды шлюпка была брошена в желоб, а командир
скомандовал: ''Отдать якорный трос!''
Я подбежал к битенгу на носу катера и сбросил якорный трос. Кивнул
командиру, и катер рванул... Мы поняли, что нас обстреливает трех орудийная
батарея. Следующие три снаряда разорвались на том месте, где мы стояли...
Обстрел продолжался до самого выхода из Цемесской бухты.
Времени на выборку якоря у нас не было. Эта процедура занимает 3-4
минуты. Так, ценой потери якоря, мы спасли катер и себя от неминуемой
гибели...
Июль 2001г.
Произошло это в одну из ночей ноября 1943 года у Керченского пролива.
2-я БТК Черноморского флота базировалась в портах Анапа, Тамань, и решала
задачи обеспечения безопасного снабжения десанта морской пехоты в Крыму, у
посёлка Эльтиген. Туда, с подкреплением и боеприпасами, каждую ночь
отправлялись мотоботы от временного причала у посёлка Кратково на Кубани.
Немцы направляли каждую ночь десятки самоходных барж к месту высадки
десанта с целью: помешать нашим мотоботам доставлять подкрепления
десантникам, и одновременно, обстреливать с моря побережье, занятое нашими
десантниками.
Для борьбы с немецкими самоходными баржами в район Эльтигена выходили 3
- 4 торпедных катера и два морских охотника.
В этот раз, в сумерках из порта Тамань вышло четыре торпедных катера.
Старшим в группе был капитан 3-го ранга Туль. Он находился на борту
переднего катера. У Кратково нас ожидали два катера - морских охотника. На
подходе к Кратково передний торпедный катер наскочил на мину. Взрыв... Столб
пламени... На поверхности воды, объятой огнём, торчит таранный отсек катера,
а на нём сгрудилась команда, освещаемая пламенем разлитого на воде бензина.
Подойти и снять их невозможно, поверхность воды горит... Зайти в это
огненное пятно - значит самим загореться. Чем помочь товарищам?
Немцы, увидев с побережья Крыма пожар, открыли артиллерийский огонь.
Снаряды со скрежетом пролетают над нами и взрываются на берегу... В ответ по
немецким батареям открыла огонь наша артиллерия.
Моряки подбитого катера, поняв своё безвыходное положение, что для их
спасения катера не могут войти в огненное пятно, стали прыгать за борт. Их
цель была: пронырнуть горящее кольцо, и уже там добираться к нашим катерам.
Помочь мы не можем, только наблюдаем...
Вдруг слышим голос командира дивизиона Туля: ''Помогите!''
Взрывной волной его отбросило метров на пятнадцать от подорвавшегося
катера, и он оказался вне огненного кольца. Наш радист, старший матрос
Каплунов бросает ему швартовый конец...
В это время я увидел, как два человека вынырнули из под огненного
пятна. Бросаю им бросательный конец. Они его ловят. И я подтягиваю их к
катеру...
Но наш катер уже рядом с огнём, и чтобы не попасть в горящее пятно,
командир даёт команду в машину: ''Задний ход!''
Я не успел закрепить бросательный конец за битенг, и только успеваю
упасть на машинный люк и зацепиться рукой за поручни, чтобы не оказаться
самому за бортом. Сила, с которой две тысячи лошадиных сил потянули катер от
огня, натянула тонкий бросательный конец с держащими его двумя моряками. На
моей руке лопается кожа... Сильная боль... Но бросить конец тоже нельзя.
Пятно огня быстро приближается к моим товарищам и если их не оттянуть, они
снова окажутся под огненным кольцом...
Оттянув метров на двадцать катер и спасаемых членов экипажа, мы подняли
их на борт. Двоих подняли удачно, а третий, старшина 1-й статьи Маевский
никак не может вскарабкаться на борт. Ему в это время было уже больше сорока
лет.
Мы, вместе с радистом Каплуновым и боцманом Кухарёнок, подхватили его
под руки. Но безуспешно. Поднять на борт не можем. И тут он говорит: ''Да,
тяните меня за волосы!''
Мы все рассмеялись... У него на голове волос нет - лысина. Всё-таки
вытащили...
Два соседних катера выловили из огня и воды остальных четырёх членов
экипажа потонувшего судна.
...Командир дивизиона Туль дал команду: ''Давайте ход и идите к
Краткову!''
И только мы дали ход, как послышался удар по корпусу нашего катера... И
возглас Туля: ''Опять придется лететь!''
Но лететь ему не пришлось... Оказалось: катер ударился винтами о
затопленное ранее судно. Винт был повреждён... Машины работают исправно, но
хода нужного нет.
...Малым ходом подходим к причалу Кратково. Когда заглушили двигатели,
услышали басистый голос командира Новороссийской Военно-морской базы
Холостякова: ''Туль, ты живой?''
''Да!'', - ответил он.
''А катер где?'', - спрашивает Холостяков.
''Утонул'', - ответил Туль.
''А зачем ты мне нужен без катера?''
На этом беседа окончилась, и поступила команда: ''Приступайте к
выполнению поставленной задачи!''
Взревели двигатели на всех катерах. И они исчезли, ушли в ночь...
А наш катер отошёл с милю от берега, и остался стоять и наблюдать, как
будет идти бой между катерами и немецкими баржами. Всю ночь шёл бой у берега
Огненной земли... А утром на буксире одного из торпедных катеров,
получившего серьёзные повреждения, мы отправились на ремонт в Туапсе.
Июль 2001г.
Однажды ночью осенью 1942 года мы вышли в море на торпедном катере 35,
имея на борту женщину разведчицу. Обычно экипажу не говорят имени и фамилии
человека, которого предстоит забросить в тыл врага. Уже в открытом море
командир сообщил команде наше задание. А оно заключалось в следующем: нужно
бесшумно подойти к берегу южнее посёлка Южная Озерейка и высадить эту
женщину.
Включили глушители, и рёв моторов стал глуше. Женщина разместилась в
ходовой рубке. Боцман в торпедных желобах готовит к спуску на воду резиновую
шлюпку. Накачивает её воздухом...
Ночь тёмная. Командир ведёт по счислению. Это такой способ, когда знаем
свою собственную скорость, которую не меняем, и знаем точное расстояние до
цели. Когда по расчётному времени должен быть уже берег, к которому мы
направлялись, глушим моторы и вслушиваемся в море... Мы надеялись, что
услышим шум прибойной волны. Его не слышно...
Запускаем один двигатель, и малыми толчками продолжаем движение вперёд.
Так идём... И, наконец, видим очертания береговой линии. Её обрамляет белая
пенная полоска.
Глушим мотор и спускаем на воду резиновую шлюпку. Берег молчит... Шумит
только прибойная волна... Шлюпка с разведкой направляется к берегу. Ею
управляет боцман.
Мы ждём возвращения разведки, вслушиваясь в каждый всплеск воды.
Вслушиваемся внимательно, потому что катер не стоит на месте. Он дрейфует...
Да и шлюпку сносит. А ориентироваться боцману не по чем. Мы, на катере,
периодически включаем клотиковый огонь, чтобы указать своё место. Хотя это
опасно. Обнаружив присутствие корабля у берега, немцы примут усиленные меры
с целью разгадать наши замыслы.
Наконец из темноты подходит к катеру шлюпка. Мы мгновенно поднимаем её
на борт и заводим один двигатель. Удаляемся от берега... Как там дела у
разведчицы не знаем. Но тишина на берегу подтверждает наше желание. Всё идёт
нормально.
Но обратное возвращение разведчицы происходит сложней.
Не всегда в условленное время мы можем подойти к берегу из-за шторма
или лицевой зыби. Она легко может перевернуть резиновую шлюпку или
захлестнуть водой. Но ещё труднее двигаться этому утлому и лёгкому
приспособлению против волны. Усилия гребца оказываются напрасными. Рывок
вёслами продвигает её на пару метров, а очередная волна отбрасывает обратно
на 3-4 метра.
Поэтому, для снятия разведчицы выбирают штилевую погоду, и в
условленном месте и время торпедный катер курсирует вдоль вражеского берега
малыми ходами, на расстоянии полмили... Катер курсирует в ожидании светового
сигнала с берега, который она должна подать условленным миганием фонарика.
Фонарик устроен так, что пучок света от него идёт только вперёд, и не виден
со стороны.
Обнаружив сигнал, катер направляется в его сторону. Готовится шлюпка.
Это опасная работа - можно нарваться на засаду и потерять катер. Если
разведчица провалилась, и немцам стало известно время и условия её
возвращения, то достаточно трёх - четырёх автоматчиков, чтобы в упор
расстрелять катер и его команду. Ведь корпус торпедного катера сделан из
дюраль алюминиевого сплава. Его пули пробьют. Это в теории, но в практике
случаев провала разведчиков у нас не было.
На этот раз разведчицу успешно доставили с берега на катер, а затем и в
базу Геленджик.
Дважды наш ТК 35 выбрасывал диверсионные группы в тыл врага. Оба раза в
районе солёных озёр, расположенных между портом Анапа и Керченским проливом.
Оба раза группы из двадцати человек принимались на борт катера в сумерках.
Катер следовал к месту высадки самостоятельно.
От мыса Хако до Керченского пролива побережье занято противником.
Поэтому шли к месту высадки десанта на расстоянии десяти миль от берега...
Дойдя на траверз места высадки, включили глушители, и малым ходом
направились к берегу...
Задача: подойти к берегу без лишнего шума. Выполнить это, практически,
невозможно. Ведь на катере стоят авиационные двигатели, и их рёв полностью
заглушить нельзя. При приближении к берегу, двигатели работают тихо...
Прекращаются разговоры между десантниками, и даже доклады командиру катера
боцман и радио- электрик произносят шёпотом.
Да, и командир даёт команду приглушённым голосом: ''Колесников,
замеряйте глубину футштоком''.
Я опускаюсь на привальный брус и докладываю каждые десять секунд:
''Проносит!... Проносит!''.
Через некоторое время футшток стал доставать дна. Я докладываю: ''Пять
метров... четыре метра... три метра... два метра''.
И когда глубина достигла полтора метра, катер даёт ''стоп'', и я прыгаю
за борт. На этой глубине десантники тоже покидают катер... Они выстраиваются
в цепочку и направляются к берегу... Берег молчит... Когда последний
десантник отошёл от катера, я влезаю на борт, но перед этим разворачиваю
катер носом в море. Это для того делается, чтобы катер не разворачивался на
мелком месте. При таком развороте можно винтами коснуться дна и их
повредить.
...Малым ходом удаляемся от берега, а удалившись на пару миль, командир
даёт команду в машину: ''Полный вперёд!''
Теперь нужно зорко наблюдать за морем, чтобы первыми обнаружить
немецкие катера. Они тоже ночами ''прогуливаются'' возле своего побережья.
пулеметов с торпедных катеров и огонь корабельной артиллерии эсминца.
Разрывы снарядов на курсе самолета и огонь пулеметов заставили ''фрица''
отвернуть с курса на эсминец, и снова уйти за хребты гор.
Ход эсминца все более замедлялся... Видно было, что силы механизмов
вот-вот истощаться, и гибель неминуема...
Но тут, к нему подошли два эсминца. Пришвартовались с разных бортов, и
включили свои отливные средства. Одновременно началась эвакуация раненых с
''Ташкента'' на эсминцы... Укрепив швартовые концы, эсминцы стали
буксировать потрепанный в бою ''Ташкент''... Скорость движения стала
увеличиваться, а корпус ''Ташкента'' стал подниматься из воды...
Торпедные катера шли в охранении эсминцев до входа в Цемесскую бухту.
Эсминцы доставили в порт Новороссийск лидера эсминцев ''Ташкент'', и
пришвартовали его у стенки между 4-м и 5-м причалами. Остаток дня и ночь
команда лидера заделывала пробоины и трещины в корпусе корабля... На утро
насосы уже успевали откачивать воду, поступающую через трещины в корпусе.
Утром, после подъема флага и завтрака, отважный экипаж в полном составе
был отправлен на берег в баню. На судне осталась только вахта у трапа,
дежурный офицер и мотористы, обслуживающие отливные насосы...
Чтобы помочь защитникам Севастополя, командование Черноморского флота
решило 30 июня высадить десант в Крым. Для этого начали накапливать силы...
В портах Темрюк, Тамань и Анапа сосредоточили отряды морской пехоты. Там же,
для высадки десанта, сосредоточились торпедные катера. А на аэродроме Анапы
приземлились несколько десятков истребителей, для прикрытия с воздуха
десанта и катеров.
К большому сожалению, этот план Советской армии и Черноморского флота
стал известен немцам.
Наш отряд торпедных катеров пришвартовался у причалов Анапы. Другие
отряды нашей, 2-й бригады направились в Темрюк и Тамань.
На рассвете 30 июня вахтенные на торпедных катерах, стоящих в Анапе,
услышали рев приближающихся немецких самолетов и подняли по тревоге команды.
Обычно механики всегда в таких случаях готовят к пуску двигатели... Так было
и теперь.
Вместе с рассеивающимися сумерками и улучшающейся видимостью
приближался рев двигателей немецких самолетов... Самолетов налетело на Анапу
более сотни. Они принялись бомбить аэродром. Через десять минут на аэродроме
пылали пожары... Наши истребители не успели подняться в воздух, и были
уничтожены на земле.
В порту находился транспорт ''Эльборус''. Его тоже утопила авиация. Но
торпедные катера успели выйти из порта в открытое море и от бомбежки не
пострадали.
Одновременно с налетом на Анапу, подвергся бомбежке порт Темрюк, где
погибло несколько десятков десантников.
Но более двухсот самолетов нанесли удар по порту Новороссийск. Там были
потоплены у причала: лидер эскадренных миноносцев ''Ташкент'', теплоход
''Украина'' и еще один эсминец, и один теплоход...
Так погиб легендарный лидер эсминцев ''Ташкент''. Его команду списали -
часть на другие эсминцы, часть в морскую пехоту.
План высадки десанта в помощь Севастополю был сорван... И уже 2 июля
город Севастополь был захвачен немцами...
Сентябрь 2000г.
После захвата фашистами Крымского полуострова в 1942 году, перед 2-й
бригадой торпедных катеров была поставлена задача: закрыть для судоходства
Керченский пролив путём минирования.
Совместно с катерами 1-й БТК, мы начали минирование подходов к проливу.
Ночами, порой по тридцать катеров, подходили к проливу... И каждый катер нёс
по шесть мин ''Рыбок''.
''Рыбка'' - мина, к которой на тросе прикреплен груз. Груз - на дно,
мина - в воде, на длину троса. Таким образом устанавливается глубина
минирования.
Однажды ночью, дойдя к заданному району, катера освободились от мин, и
взяли курс на Геленджик.
Надо сказать, что к месту постановки мин катера шли группой, не теряя
друг друга из видимости. А после постановки возвращались самостоятельно, не
придерживаясь строя.
...Та ночь была лунная. На небе ни облачка. Море - 2 балла. Поставив
мины, наш катер взял курс на Геленджик. Мой пулемёт располагался сзади
ходовой рубки катера, и поэтому на переходах моим сектором наблюдения была
корма. Катер шёл средним ходом. Весело пели свою песню двигатели... На душе
хорошее настроение от сознания успешно выполненного боевого задания. Руки
крепко держат рукоятки пулемёта... Ствол из положения ''зенит'' переведён в
горизонтальное положение. Турель снята со стопора и свободно перемещается по
горизонту... Кругом ни огонька, ни соседних катеров, и за нами никто не
следует.
Неожиданно замечаю по корме взрыв, сопровождающийся снопом искр на
расстоянии, примерно, милю от нас. Докладываю о виденном командиру бригады,
капитану 1-го ранга Проценко, находящемуся на нашем катере. Он внимательно
посмотрел в сторону взрыва, где теперь наблюдался горящий предмет, и дал
команду командиру катера лейтенанту Попову: ''Следуйте на видимый огонь!''
...Вот мы подходим к очагу пожара. Видим, что горит торпедный катер 15,
старшего лейтенанта Мастеровича. Пламя вырывается из машинного отделения
через люк, но самой крышки над машинным отделением нет. Она сорвана...
Команда пытается потушить пожар, но безуспешно... Бензин разлился по ходовой
рубке и машинному отделению. Его можно затушить, только изолировав очаг
пожара от доступа воздуха. Но это сделать невозможно, потому что над
машинным отделением крышки-люка нет, она сорвана взрывом и упала в море.
Вижу на ТК 15 радио-электрика Женю Лиор. Он стоит на привальном брусе,
каской черпает воду из-за борта и льёт в машину... Это пустая трата сил. Это
не может погасить пожар. Он продолжается...
В это время с противоположного борта к горящему катеру подошёл ещё один
катер. Позже мы узнали, что это был ТК 54, старшего лейтенанта Куракина. Он,
подходя к горящему катеру, увидел рядом какое-то судно, и решил, что это
стоит ''немец''. Куракин дал команду пулемётчику обстрелять ''немца''. Но на
наше счастье, столб огня, вырвавшийся с горящего катера, осветил наш борт с
номером 75... Обстрел не состоялся.
...Комбриг, посовещавшись с Мастеровичем и Куракиным, решил снять с
горящего катера команду, а катер расстрелять. Но подходить к горящему
опасно. Он может в любой момент взорваться... Мы отошли метров на сто, и
комбриг скомандовал на ТК 15: ''Покинуть катер и вплавь добираться к нашим
катерам!''
Минут десять потребовалось экипажу Мастеровича, чтобы перебраться к
нам. Затем последовала команда комбрига: ''Расстрелять горящий катер!''
Выпустив по одной ленте, мы отправились в базу.
В течении тридцати минут мы наблюдали, как катер продолжал гореть. А
затем он скрылся из видимости, так и не взорвался, и видимо сгорел на плаву.
Обычно катер сгорает так, что остаётся от него лишь подводная часть,
которая уходит на дно моря при любой маленькой волне, которая захлёстывает
остаток корпуса...
Так мы потеряли один торпедный катер в этот раз при постановке мин...
В другой раз немцы устроили ловушку нашим катерам при входе в бухту
Геленджик. Четыре их торпедных катера подошли к берегу и стали поджидать
нашего дозора, возвращающегося с минных постановок у Керченского пролива.
Немецкие торпедные катера S-1 были изготовлены из стали. Имели три
дизеля суммарной мощностью 2850 л/с., скорость хода 35 узлов. S-1 уступали в
скорости и маневренности нашим торпедным катерам. Наши Г-5 имели два
авиационных мотора мощностью 1700 л/с. Моторы работали на
бензиново-спиртовой смеси. Но чаще на одном бензине... Спирт для других
целей важнее... Г-5 изготовлен из дюраль алюминиевого сплава. И это не
спроста - разрабатывали его авиаконструкторы, команда Туполева. Скорость
хода наших Г-5 составляла 50 узлов... Наш катер был легче и маневреннее ещё
потому, что на нём не было никаких удобств для команды. Не было ни камбуза,
ни гальюна, ни кают. На немецких S-1 всё это было. Поэтому наши торпедные
катера были - берегового базирования, а немецкие могли несколько дней ходить
автономно...
Немецкие катера значительно уступали нам в скорости, и это заставило их
сделать засаду. Когда немцы приблизились к кавказскому побережью, наши
артиллеристы, расположенные на мысе Дооб, обнаружили их и запросили пароль.
Естественно, немцы просигналили в ответ непонятными световыми сигналами.
Артиллеристы сообщили в штаб БТК, что под берегом чужие суда. С базы на
наши катера была послана радиограмма: ''Будьте осторожны, при входе в порт
Геленджик подозрительные суда!''...
На торпедном катере, на котором шёл командир отряда старший лейтенант
Рыбаков, радист Николаев не принял этой радиограммы, видимо задремал...
Катер Рыбакова наскочил на эту группу немцев. Будучи уверенным, что это
наши торпедные катера, приблизившись, громко спросил: ''Почему стоите?''
В ответ немцы открыли огонь... Катер получил множество попаданий, и
стал тонуть... Часть команды была ранена. В том числе и старший лейтенант
Рыбаков получил ранение позвоночника и потерял способность двигаться...
Береговая артиллерия теперь уже точно поняла, что это немецкие катера,
и открыла по ним огонь. Немцы немедля покинули место стоянки и скрылись в
море...
Экипаж стал покидать тонущий катер, предварительно перевязав раненых и
погрузив командира отряда Рыбакова на два спасательных пояса.
Подошедшие катера подобрали экипаж и доставили в Геленджик.
А другие наши катера уклонились от боя с немецкими катерами, потому что
шли с задания, почти полностью израсходовав боекомплект. И не смотря на то,
что наши Г-5 быстрей и поворотливей, немецкие катера сильнее вооружены.
...Когда увозили в госпиталь старшего лейтенанта Рыбакова, то он,
превозмогая боль, пообещал комбригу вернуться через полгода. Все расценили
это, как отчаяние. Никто уже в это не верил... Но он сдержал своё обещание.
И уже в конце декабря, опираясь на палочку, прибыл в часть. На катер его уже
не назначили, но до конца войны он был офицером штаба нашей, 2-й БТК.
Июль 2001г.
На черноморском театре военных действий в период 1941 г. - первой
половине 1942 г. торпедные катера по своему прямому назначению не
использовались. По той простой причине, что немцы здесь не имели своего
флота: ни сухогрузов, ни танкеров, ни военных кораблей. Только во второй
половине 1942 года немцы по Дунаю перебросили несколько десятков
быстроходных барж и торпедных катеров.
Поэтому торпедные катера использовались командованием Черноморского
флота как быстроходные корабли для доставки срочных распоряжений и приказов
в отдельные участки фронта на побережье Чёрного и Азовского морей.
Основная масса торпедных катеров была оборудована авторулевыми
устройствами и автоматикой, позволяющей выводить катера без экипажей на
цель. Управление производилось с самолёта по радио. Недостатком этой системы
было воздушное обеспечение. Самолёты марки МБР - самолёты наведения,
способные взлетать и садиться на воду, были неповоротливые в воздухе, имели
небольшую скорость и были обречены на гибель при атаке их
''мессершмидтами''.
Торпедные катера с экипажами забрасывали в тыл к немцам разведчиков,
диверсионные группы, высаживали десанты, проводили минирование пролива и
входов в порты, захваченных немцами.
При отходе из Новороссийска, торпедные катера были поставлены по всему
побережью: от Сульджукской косы и в самом Новороссийске, с целью - собирать
разрозненные группы солдат и доставлять в Геленджик. Выполняя этот приказ,
на водной пристани Новороссийска, погиб один катер из второго дивизиона
нашей бригады. Катер стоял под миномётным огнём у причала, а экипаж созывал
и принимал на борт солдат... Попаданием мины в ходовую рубку было убито
половина экипажа, и катер загорелся... Соседний катер подобрал оставшихся в
живых членов экипажа и солдат, и доставил в Геленджик...
В Цемесской бухте, в каменистой и скалистой её части, по правому
берегу, разместился оперативный отдел Командующего Новороссийской базы. А на
противоположном берегу, у мыса Хако, немцы установили артиллерию.
...Днём на наш катер прибыл офицер связи, и поступило приказание:
доставить его в оперативный отдел базы в Цемесскую бухту. Доставить и
высадить на правом берегу бухты, за один километр до места расположения
оперативного штаба базы, чтобы не демаскировать его.
Погода солнечная, видимость прекрасная.
Взревели моторы, и наш ТК 35 полным ходом устремился на выполнение
задания.
...Как только катер вошёл в Цемесскую бухту, немцы начали его
обстреливать. Командир катера старший лейтенант Подымахин, меняя курс и
скорость, сбивал немецких наводчиков от меткого огня. На ходу в торпедный
катер очень сложно попасть артиллерийским снарядом.
Чтобы было понятно, приведу такой пример из проведённых в 1940 году
учений Черноморского флота. Эскадра Черноморского флота, в которую входил
линкор ''Севастополь'', несколько крейсеров и эсминцев охранения, вышли из
бухты и стояли на внешнем рейде.
А в это время, командир второго дивизиона, нашей, 2-й БТК, капитан 3-го
ранга Местников вывел из Очакова торпедный катер. Команда катера была на
борту, пока не сдала катер на буксир эсминцу. А тот ночью отбуксировал его
до Севастополя, за 15 миль от Севастопольской бухты и отдал буксир...
Подлетевший самолёт МБР доставил капитана 3-го ранга Местникова. Он взял
управление катера на себя. Завёл моторы и направил катер в атаку на стоящие
на рейде корабли эскадры... Вместо торпед на катере были сигнальные
ракетницы.
На кораблях эскадры заметили идущий в атаку катер. Сыграли боевую
тревогу, и артиллеристы получили приказ уничтожить катер боевыми снарядами.
Артиллеристы всех кораблей эскадры открыли огонь...
Подведя катер на дистанцию торпедного залпа, Местников атаковал один
корабль сигнальной ракетой... Затем, изменив курс катера, нанёс удар
сигнальной ракетой по второму кораблю... Катер шёл в сплошных взрывах
снарядов... Затем, Местников повернул катер на обратный курс...
Катер подошёл к эсминцу, где его взяли на буксир и доставили под
Очаков, на остров Березань. Когда на катер зашла команда, то обнаружила в
нём только одну пробоину в корпусе, выше ватерлинии. Она не грозила гибелью
катеру. За эту операцию капитан 3-го ранга Местников был награждён
Командующим Военно-Морскими Силами СССР адмиралом Кузнецовым именными
часами.
Но это было в 40-м году.
А сейчас, мы шли вдоль правого берега Цемесской бухты, и только подошли
на траверз места высадки связного офицера, резко взяли курс на берег. За 20
метров от берега отдали якорь, спустили резиновую шлюпку и усадили в неё
офицера. Я, за 3-4 резких рывка вёслами, доставил его к берегу, где он
вскарабкался на скалу и исчез за вторым скалистым выступом. А я направился к
катеру...
Тут катер был удобной мишенью для немецких артиллеристов. Сразу три
султана выросли около катера... Два по бортам, а один на берегу, по корме
катера... За 2-3 секунды шлюпка была брошена в желоб, а командир
скомандовал: ''Отдать якорный трос!''
Я подбежал к битенгу на носу катера и сбросил якорный трос. Кивнул
командиру, и катер рванул... Мы поняли, что нас обстреливает трех орудийная
батарея. Следующие три снаряда разорвались на том месте, где мы стояли...
Обстрел продолжался до самого выхода из Цемесской бухты.
Времени на выборку якоря у нас не было. Эта процедура занимает 3-4
минуты. Так, ценой потери якоря, мы спасли катер и себя от неминуемой
гибели...
Июль 2001г.
Произошло это в одну из ночей ноября 1943 года у Керченского пролива.
2-я БТК Черноморского флота базировалась в портах Анапа, Тамань, и решала
задачи обеспечения безопасного снабжения десанта морской пехоты в Крыму, у
посёлка Эльтиген. Туда, с подкреплением и боеприпасами, каждую ночь
отправлялись мотоботы от временного причала у посёлка Кратково на Кубани.
Немцы направляли каждую ночь десятки самоходных барж к месту высадки
десанта с целью: помешать нашим мотоботам доставлять подкрепления
десантникам, и одновременно, обстреливать с моря побережье, занятое нашими
десантниками.
Для борьбы с немецкими самоходными баржами в район Эльтигена выходили 3
- 4 торпедных катера и два морских охотника.
В этот раз, в сумерках из порта Тамань вышло четыре торпедных катера.
Старшим в группе был капитан 3-го ранга Туль. Он находился на борту
переднего катера. У Кратково нас ожидали два катера - морских охотника. На
подходе к Кратково передний торпедный катер наскочил на мину. Взрыв... Столб
пламени... На поверхности воды, объятой огнём, торчит таранный отсек катера,
а на нём сгрудилась команда, освещаемая пламенем разлитого на воде бензина.
Подойти и снять их невозможно, поверхность воды горит... Зайти в это
огненное пятно - значит самим загореться. Чем помочь товарищам?
Немцы, увидев с побережья Крыма пожар, открыли артиллерийский огонь.
Снаряды со скрежетом пролетают над нами и взрываются на берегу... В ответ по
немецким батареям открыла огонь наша артиллерия.
Моряки подбитого катера, поняв своё безвыходное положение, что для их
спасения катера не могут войти в огненное пятно, стали прыгать за борт. Их
цель была: пронырнуть горящее кольцо, и уже там добираться к нашим катерам.
Помочь мы не можем, только наблюдаем...
Вдруг слышим голос командира дивизиона Туля: ''Помогите!''
Взрывной волной его отбросило метров на пятнадцать от подорвавшегося
катера, и он оказался вне огненного кольца. Наш радист, старший матрос
Каплунов бросает ему швартовый конец...
В это время я увидел, как два человека вынырнули из под огненного
пятна. Бросаю им бросательный конец. Они его ловят. И я подтягиваю их к
катеру...
Но наш катер уже рядом с огнём, и чтобы не попасть в горящее пятно,
командир даёт команду в машину: ''Задний ход!''
Я не успел закрепить бросательный конец за битенг, и только успеваю
упасть на машинный люк и зацепиться рукой за поручни, чтобы не оказаться
самому за бортом. Сила, с которой две тысячи лошадиных сил потянули катер от
огня, натянула тонкий бросательный конец с держащими его двумя моряками. На
моей руке лопается кожа... Сильная боль... Но бросить конец тоже нельзя.
Пятно огня быстро приближается к моим товарищам и если их не оттянуть, они
снова окажутся под огненным кольцом...
Оттянув метров на двадцать катер и спасаемых членов экипажа, мы подняли
их на борт. Двоих подняли удачно, а третий, старшина 1-й статьи Маевский
никак не может вскарабкаться на борт. Ему в это время было уже больше сорока
лет.
Мы, вместе с радистом Каплуновым и боцманом Кухарёнок, подхватили его
под руки. Но безуспешно. Поднять на борт не можем. И тут он говорит: ''Да,
тяните меня за волосы!''
Мы все рассмеялись... У него на голове волос нет - лысина. Всё-таки
вытащили...
Два соседних катера выловили из огня и воды остальных четырёх членов
экипажа потонувшего судна.
...Командир дивизиона Туль дал команду: ''Давайте ход и идите к
Краткову!''
И только мы дали ход, как послышался удар по корпусу нашего катера... И
возглас Туля: ''Опять придется лететь!''
Но лететь ему не пришлось... Оказалось: катер ударился винтами о
затопленное ранее судно. Винт был повреждён... Машины работают исправно, но
хода нужного нет.
...Малым ходом подходим к причалу Кратково. Когда заглушили двигатели,
услышали басистый голос командира Новороссийской Военно-морской базы
Холостякова: ''Туль, ты живой?''
''Да!'', - ответил он.
''А катер где?'', - спрашивает Холостяков.
''Утонул'', - ответил Туль.
''А зачем ты мне нужен без катера?''
На этом беседа окончилась, и поступила команда: ''Приступайте к
выполнению поставленной задачи!''
Взревели двигатели на всех катерах. И они исчезли, ушли в ночь...
А наш катер отошёл с милю от берега, и остался стоять и наблюдать, как
будет идти бой между катерами и немецкими баржами. Всю ночь шёл бой у берега
Огненной земли... А утром на буксире одного из торпедных катеров,
получившего серьёзные повреждения, мы отправились на ремонт в Туапсе.
Июль 2001г.
Однажды ночью осенью 1942 года мы вышли в море на торпедном катере 35,
имея на борту женщину разведчицу. Обычно экипажу не говорят имени и фамилии
человека, которого предстоит забросить в тыл врага. Уже в открытом море
командир сообщил команде наше задание. А оно заключалось в следующем: нужно
бесшумно подойти к берегу южнее посёлка Южная Озерейка и высадить эту
женщину.
Включили глушители, и рёв моторов стал глуше. Женщина разместилась в
ходовой рубке. Боцман в торпедных желобах готовит к спуску на воду резиновую
шлюпку. Накачивает её воздухом...
Ночь тёмная. Командир ведёт по счислению. Это такой способ, когда знаем
свою собственную скорость, которую не меняем, и знаем точное расстояние до
цели. Когда по расчётному времени должен быть уже берег, к которому мы
направлялись, глушим моторы и вслушиваемся в море... Мы надеялись, что
услышим шум прибойной волны. Его не слышно...
Запускаем один двигатель, и малыми толчками продолжаем движение вперёд.
Так идём... И, наконец, видим очертания береговой линии. Её обрамляет белая
пенная полоска.
Глушим мотор и спускаем на воду резиновую шлюпку. Берег молчит... Шумит
только прибойная волна... Шлюпка с разведкой направляется к берегу. Ею
управляет боцман.
Мы ждём возвращения разведки, вслушиваясь в каждый всплеск воды.
Вслушиваемся внимательно, потому что катер не стоит на месте. Он дрейфует...
Да и шлюпку сносит. А ориентироваться боцману не по чем. Мы, на катере,
периодически включаем клотиковый огонь, чтобы указать своё место. Хотя это
опасно. Обнаружив присутствие корабля у берега, немцы примут усиленные меры
с целью разгадать наши замыслы.
Наконец из темноты подходит к катеру шлюпка. Мы мгновенно поднимаем её
на борт и заводим один двигатель. Удаляемся от берега... Как там дела у
разведчицы не знаем. Но тишина на берегу подтверждает наше желание. Всё идёт
нормально.
Но обратное возвращение разведчицы происходит сложней.
Не всегда в условленное время мы можем подойти к берегу из-за шторма
или лицевой зыби. Она легко может перевернуть резиновую шлюпку или
захлестнуть водой. Но ещё труднее двигаться этому утлому и лёгкому
приспособлению против волны. Усилия гребца оказываются напрасными. Рывок
вёслами продвигает её на пару метров, а очередная волна отбрасывает обратно
на 3-4 метра.
Поэтому, для снятия разведчицы выбирают штилевую погоду, и в
условленном месте и время торпедный катер курсирует вдоль вражеского берега
малыми ходами, на расстоянии полмили... Катер курсирует в ожидании светового
сигнала с берега, который она должна подать условленным миганием фонарика.
Фонарик устроен так, что пучок света от него идёт только вперёд, и не виден
со стороны.
Обнаружив сигнал, катер направляется в его сторону. Готовится шлюпка.
Это опасная работа - можно нарваться на засаду и потерять катер. Если
разведчица провалилась, и немцам стало известно время и условия её
возвращения, то достаточно трёх - четырёх автоматчиков, чтобы в упор
расстрелять катер и его команду. Ведь корпус торпедного катера сделан из
дюраль алюминиевого сплава. Его пули пробьют. Это в теории, но в практике
случаев провала разведчиков у нас не было.
На этот раз разведчицу успешно доставили с берега на катер, а затем и в
базу Геленджик.
Дважды наш ТК 35 выбрасывал диверсионные группы в тыл врага. Оба раза в
районе солёных озёр, расположенных между портом Анапа и Керченским проливом.
Оба раза группы из двадцати человек принимались на борт катера в сумерках.
Катер следовал к месту высадки самостоятельно.
От мыса Хако до Керченского пролива побережье занято противником.
Поэтому шли к месту высадки десанта на расстоянии десяти миль от берега...
Дойдя на траверз места высадки, включили глушители, и малым ходом
направились к берегу...
Задача: подойти к берегу без лишнего шума. Выполнить это, практически,
невозможно. Ведь на катере стоят авиационные двигатели, и их рёв полностью
заглушить нельзя. При приближении к берегу, двигатели работают тихо...
Прекращаются разговоры между десантниками, и даже доклады командиру катера
боцман и радио- электрик произносят шёпотом.
Да, и командир даёт команду приглушённым голосом: ''Колесников,
замеряйте глубину футштоком''.
Я опускаюсь на привальный брус и докладываю каждые десять секунд:
''Проносит!... Проносит!''.
Через некоторое время футшток стал доставать дна. Я докладываю: ''Пять
метров... четыре метра... три метра... два метра''.
И когда глубина достигла полтора метра, катер даёт ''стоп'', и я прыгаю
за борт. На этой глубине десантники тоже покидают катер... Они выстраиваются
в цепочку и направляются к берегу... Берег молчит... Когда последний
десантник отошёл от катера, я влезаю на борт, но перед этим разворачиваю
катер носом в море. Это для того делается, чтобы катер не разворачивался на
мелком месте. При таком развороте можно винтами коснуться дна и их
повредить.
...Малым ходом удаляемся от берега, а удалившись на пару миль, командир
даёт команду в машину: ''Полный вперёд!''
Теперь нужно зорко наблюдать за морем, чтобы первыми обнаружить
немецкие катера. Они тоже ночами ''прогуливаются'' возле своего побережья.