Коллинз Джеки. Голливудские жены (Том 2)

   Она была довольна, что ей составят компанию. Не сказав больше ни слова, нажала на педаль, и маленькая машина рванула и запетляла по изгибам и поворотам бульвара.
   - Вот сейчас я хотела бы, чтобы у меня был "феррари", - сказала она тихо.
   Он кивнул, занятый мыслью о том, что же все-таки происходит. Нийла Грея на приеме не было. Джины Джермейн на приеме не было. Серебристый "Мазерати", припаркованный у дома белокурой кинозвезды. Не надо быть Коджаком <Герой одного из самых популярных в семидесятых годах американских теледетективов.>, чтобы представить себе, в чем дело.
   Он подался вперед и вогнал в магнитофон кассету. Стиви Уандер. "Та девчонка". Всю дорогу до океана приятная музыка, а они оба погружены в молчание - за компанию.
   Монтана думала, каково это - опять быть свободной. Ей будет не хватать Нийла, но как удивительно приятна сама мысль о свободе!
   Бадди думал об Ангель и о том, что получит роль в фильме, о том, что его примет легендарная Сейди Ласаль. Потом он вспомнил этого типа, Вулфи Швайкера, и лицо его потемнело. Воспоминания, от которых ему никогда не избавиться.
   Она долго вела машину по Тихоокеанскому шоссе и наконец заехала на обрыв, нависавший над черным ревущим океаном.
   - Хочешь пройтись? - спросила она.
   - Почему бы и нет?
   Они вылезли из машины и вниз по склону пошли к пляжу.
   Был прилив, они остановились, она сняла сапоги, а он - ботинки и носки.
   - Я жил раньше на берегу, когда первый раз приехал в Лос-Анджелес, сказал он. - Сейчас самое лучшее время. Кругом ни души.
   Он сделал глубокий вдох.
   - Знаешь, чего мне не хватает? Запаха океана.
   Она улыбалась в темноте.
   - С виду ты как племенной жеребец, но на самом деле совсем не такой, правда? Ты заботливый и милый, и на экране это видно.
   Замечательное сочетание. Смотри, не утрать его.
   В жизни никто и никогда не называл его заботливым и милым. И вот.., а почему бы и нет?
   - Э... - пробормотал он, не зная, что сказать.
   Она тихо засмеялась.
   - Пойдем, Бадди.
   ***
   Золотистый "Корниш" ехал сначала по направлению к Сенчюри-Сити, где у Карен была квартира, но потом круто развернулся и двинулся к дому Сейди Ласаль в Бель-Эйр, а в конце концов остановился у отеля "Беверли-Хиллз" обители кинозвезд.
   Росс без труда получил номер, хотя свободных мест, как обычно, не было.
   - Я приятель госпожи Слаткин, владелицы, - сообщил он ночному портье, дабы не было трудностей с устройством.
   - Нет проблем, мистер Конти. Для вас номер всегда найдется, - заверил ретивый клерк.
   Прекрасно. Элейн хотела его выставить, вот он и не вернется:.
   Она себя проявила сегодня вечером. Показала, какая бесчувственная, бессердечная она сука. Ей-то лучше всех известно, что значат для него "Люди улицы". Она обязана была его поддержать.
   Никогда раньше не чувствовал себя Бадди с женщиной так легко и спокойно. Подсознательно женщины были для него врагами. Ты либо сражаешься с ними, либо пытаешься их перехитрить, либо покоряешь их. Но с Монтаной было иначе. Он и впрямь мог просто с ней поговорить, и он говорил, позабыв о ее трудностях, и впервые в жизни изливал свою душу. И ему это давалось почти с легкостью, пока бродили они по берегу в темноте, под шум прибоя. А стоило ему только начать, остановиться было трудно. Казалось, что жизнь его, хоть и непутевая, и вправду ее заинтересовала.
   Он принялся рассказывать о своем детстве, а как только начал говорить о Сан-Диего, его прорвало. Хотя всего он ей не рассказывал. Он опустил два самых важных события - убийство Тони и ту ночь, когда мать вошла к нему в комнату.
   Он рассказал ей о том, как мальчишкой, без гроша в кармане, приехал в Лос-Анджелес. О днях, проведенных на берегу, и об актерских курсах Джой Байрон. Потом о ночах в Голливуде, о трюках, которые он проделывал, о наркотиках, разочарованиях и о надеждах, которые никогда не сбывались. Он дошел до Гавайев и остановился. Почему-то не хотелось упоминать Ангель. Пусть будет его тайной.
   - И вот я вернулся, - завершил он. - И услышал о твоем фильме, и.., э.., вот так вот.
   Ей понравилось, как он назвал это ее фильмом. Он чуть ли не единственный, кто так сказал. Она знала, что Нийл будет нагонять на него страх, что Джордж Ланкастер будет топтать его ногами, а ей так хочется, чтобы он добился успеха, используя тот шанс, который, наверное, будет и единственным.
   Когда они вернулись к машине, уже начинало светать и на горизонте замаячили одинокие фигуры любителей бега трусцой.
   Теперь, выслушав рассказ о его жизни, она чувствовала себя получше. Слушать других - значит, не надо думать о собственных проблемах.
   Какое-то время они сидели молча в машине, наблюдая, как встает солнце, а потом она спросила:
   - Как рука?
   - Ты знаешь, я и забыл про нее. - Он попробовал ее согнуть. - Ничего не болит. Вот это да!
   - Знаешь, чего я хочу? - хрипло сказала она. - Я хочу предаться с тобой любви.., потому что ты нравишься мне и я, по-моему, тебе нравлюсь.., и это как раз то, что мне сейчас нужно.
   Ничего серьезного - только.., близость.
   Испытующе уставилась на него - дикими глазами тигрицы.
   О сексе с ней он по-настоящему и не думал.
   С тех пор, как они уехали из ее дома, мысль об этом сидела где-то в отдаленных закоулках его мозга.
   ***
   У Оливера был врач, дорогой и неболтливый. Едва взглянув на несчастную парочку, он тут же его и вызвал. Была мысль, что команда из ближайшей больницы приедет быстрее, но сразу и прошла. Газеты развопятся. В этом отношении мозги у них с Джиной работали в одном направлении. В некоторых случаях, хотя и очень редких, прессу даже на пушечный выстрел нельзя подпускать.
   - Я ужасно себя чувствую, - стонала она. - Мне плохо, Оливер. Ты бы лучше помог мне.
   Больной она ему не показалась. Исполинские сиськи и задница. Пышные женщины его никогда не волновали. Он любил, чтобы они знали меру, были складными и очень-очень чистыми.
   Он отвел глаза от Джининых молочных желез и внимательно посмотрел на Нийла. Вот у кого больной вид. Цвет лица зеленоватый, дыхание затруднено.
   Оливер не был докой в вопросах первой помощи. Он понятия не имел, что надо делать. И, разумеется, не хотел до них дотрагиваться - одна мысль об этом вызывала отвращение. Поэтому в ожидании врача он занялся делом, самым для него естественным, - взял пепельницу, что была ближе всех, и принялся ее вычищать.
   ***
   Они лежали на постели с водяным матрасом в мотеле на берегу океана, голые и расслабившиеся. Секс, которым они хотели заняться сразу же, получился скорым, и теперь был черед Монтаны говорить. Она открывала перед ним эпизоды своей жизни. Мысли, взгляды, замыслы. Нийла не упомянула ни разу.
   Потом они снова занимались любовью, на этот раз медленно и размеренно, как если б то была игра двух умелых атлетов.
   У нее были длинные руки и ноги, она была чувственной и к тому же агрессивной, что очень возбудило Бадди - раньше ему не выпадала такая партнерша, и это ему понравилось.
   У нее было изумительное тело, стройное и по-кошачьи гибкое, с широкими плечами, высокой грудью, узкими бедрами и длинными ногами. Оттенком и на ощупь кожа у нее была как темное оливковое масло, в любви она была изумительна. Искусно определяла те точки, которые - если нажать на них по-настоящему его возбуждали, массажировала ему шею, грудь и потом - ниже, ниже, медленно, медленно - и восставшая его плоть оказывалась у нее в руках, губы обхватывали ее, и язык приступал к ласкам.
   Он погрузил руки в ее длинные и черные как смоль волосы и, пока она раздразнивала его, крепко держал ее голову. Хотел кончить прямо ей в рот, но хотелось и ее на вкус попробовать. Он переменил позу и зарыл голову у нее между ног.
   Наслаждение они испытали безмерное, двое искушенных и заботливых игроков, играющих в свое удовольствие.
   Для Монтаны это был акт вожделенного освобождения. Пять лет только с Нийлом. Она почти забыла острое возбуждение, возникающее от нового тела.
   Беззвучно они доиграли сцену.
   Блаженствуя, достигли кульминации.
   Бадди считал, что он единственный в своем роде, потому что никогда не издавал ни звука. Но в Монтане он обрел родственную душу. Всего лишь протяжный вздох, когда, вздрагивая всем телом, она подошла к концу. И почувствовав, как ее сотрясает дрожь, он тоже кончил.
   Было около четырех утра. Они заснули обнявшись. Через несколько часов их разбудили крики играющей на пляже детворы.
   Солнце залило комнату, и Бадди не сразу вспомнил, где он.
   Потом все вернулось на место, и он машинально схватился за часы.
   Восемь сорок девять, а у Сейди Ласаль он должен быть в одиннадцать. Надо пошевеливаться. Он слегка дотронулся до плеча Монтаны.
   Она что-то бормотнула и потянулась, как леопард.
   - Почти девять, - поспешно сказал он. - А мне надо успеть переодеться и потом идти к Сейди Ласаль. Успеем?
   - Ого! По утрам ты у нас прямо романтик.
   Он усмехнулся.
   - Что ты хочешь от меня? Дело есть дело. Мне нужен агент, разве нет?
   Она прикрыла наготу простыней и заявила:
   - Это ты мне говоришь? Я встречу устроила. Иди в ванную, я пока закажу кофе. Не бойся, ты будешь дома еще до десяти.
   - Чудесно.
   Он ринулся в ванную.
   Она сняла трубку.
   - Два кофе и апельсинового сока.
   Она чувствовала себя удивительно хорошо: секс - превосходный лекарь. Может, это и глупость, но в некотором отношении она вроде как поквиталась с Нийлом.
   Включила телевизор и перебирала каналы, пока ее не поприветствовала бодрая физия Дэвида Хартмана.
   - Доброе утро, Америка, - пробормотала она.
   Экран заполнила реклама. Интересно, подумалось ей, что скажет Нийл. Конечно, соврет. Противно, что придется с ним пройти через все это.
   - Анджела Блэк передает последние известия, - объявила красивая дикторша.
   Наверное, бывшая актриса, решила Монтана, не особо вслушиваясь в то, какие новости зачитывала мисс Блэк. Все кругом плохо. Ничего другого все равно не скажут.
   - Кинорежиссер Нийл Грей сегодня рано утром с обширным инфарктом был срочно доставлен в больницу. Представитель больницы "Ливанские кедры" сообщил, что он находится в реанимационном отделении и что состояние его устойчивое. В Нью-Йорке сенатор...
   В полной растерянности Монтана выключила телевизор. Она с трудом соображала... Нийл.., инфаркт.., обширный.., реанимация.
   В оцепенении покачала головой. Потом, заставив себя расшевелиться, начала одеваться и крикнула Бадди.
   - Что случилось? - Он мокрый выскочил из ванной.
   - Чепе, - мрачно сказала она. - Надо ехать. Сейчас.
   Глава 44
   Эрни Томпсон позвонила Леону как раз тогда, когда Милли была рядом, держа в руке "Полароид"; летнее платье и белые сандалии выгодно подчеркивали ее бронзово-темный загар. Они уже собирались выезжать на автобусную экскурсию по Сан-Диего.
   Как хотелось сказать ей, чтобы ехала без него, но ух очень ей было хорошо, и не мог он никак ей все испортить.
   - Диктуй номер. Я перезвоню, так получилось, - с неохотой сказал он Эрни.
   - Кто звонил? - поинтересовалась Милли, когда он повесил трубку.
   - Ничего особенного. По работе.
   Она подняла брови, но смолчала. Леон скажет, когда будет готов сказать. Приставаниями от него ничего не добьешься.
   День они провели, осматривая Сан-Диего - то из автобуса, то выбираясь из него. По крайней мере Милли это доставило удовольствие. Леон же просто тащился сзади, прикидывая, что там за новость у Эрни, и придумывая, как бы ему выкроить время для себя.
   В Сан-Диего они берут напрокат машину и едут в Лос-Анджелес, останавливаясь по дороге в Каталине и на Лонг-Бич. Это их последняя ночь в Сан-Диего, и еще одна пара, с которой они познакомились в автобусе, хотела бы, чтобы все вместе они отправились вечером поужинать в Ла-Джоллу. Он был против. Она настаивала. В Тикуане он подхватил кишечную инфекцию, под этим предлогом убеждал ее пойти без него.
   - И оставить тебя одного? - возражала она. - Я так не могу.
   - Если обещаешь вернуться до одиннадцати, думаю, переживу.
   Соблазн был велик. Ла-Джолла - это (так, во всяком случае, ей сказали) особое курортное местечко на берегу океана, и ехать туда всего двадцать минут. Живописные рестораны на открытом воздухе и занимательные магазинчики. Как не побывать!
   Она колебалась.
   - Ну, если ты и в самом деле не против, что я пойду без тебя...
   Как только она ушла, он позвонил Эрни. За двадцать минут, что они говорили, Леон спрашивал, повторял вопросы, впитывая каждую мелочь из той информации, что получал. Он делал записи в блокноте, но попросил, чтобы донесения, отпечатанные на машинке, ему отправили в Лос-Анджелес, в гостиницу "Холидей Инн", куда он через три дня приедет.
   Итак, Дек Эндрюс всплыл наконец на поверхность. В Питтсбурге и Техасе. Мерзавец сшивается где-то поблизости, оставляя след.
   Попадется в конце концов. А уж когда его начнут ловить, Леон обязательно будет на месте.
   Глава 45
   Беверли-Хиллс гудел, как пчелиный рой, обсуждая новость об инфаркте Нийла Грея. Закупорка сердечных сосудов была в городе темой весьма актуальной, вызывающей ожесточенные споры.
   У каждого было свое мнение, как избежать инфаркта.
   Надо держать себя в форме.
   Сбить уровень холестерина.
   Трескать витамины.
   Бросить наркотики.
   Бегать трусцой, гонять, скакать, прыгать, накачивать мускулы... Надо заниматься физическими упражнениями!
   Ну и.., больше трахаться (этот рецепт дал двадцатитрехлетний сотрудник киностудии, который даже не знал, что такое сердце!).
   Тяжело хранить в тайне пикантные истории, но в Голливуде - Мекке сплетен - особенно.
   - Слышала, что он был с Джиной Джермейн?
   - Знаешь, что их доставили в больницу спаренными, как на собачьей свадьбе?
   - Слышала, они нюхали кокаин?
   -..курили травку...
   -..накачивались кислотой...
   -..глотали снадобья...
   -..впрыскивали героин...
   - Он, конечно, гомик.
   - А она лесбиянка.
   - Устроили оргию.
   Ах, сплетни! Ах, Голливуд!
   Как же все забавлялись слухами, грязными намеками и откровенной похабщиной!
   В джинсах и тенниске - растрепанные черные волосы бешено развеваются примчалась Монтана в больницу. Фотографы уже выстроились в ряд и ждали вместе с пишущей братией, телевидением и радио.
   - Почему вы не были с ним?
   - С кем он был?
   - Где были вы?
   - Почему его не было на приеме в честь Джорджа Ланкастера?
   - Вам есть что сказать?
   - Можете что-нибудь сообщить нашим зрителям?
   Она промчалась мимо и угодила в объятия одного из недоумков, Оливера Истерна, он провел ее наверх к нему самому, к великому человеку.
   - Где ты пропадала? - встретил ее Оливер Истерн.
   Он бросил ходить взад и вперед по больничному коридору и уставился на нее прокурорским взглядом.
   - Как, по-твоему, на это посмотрят газетчики? У человека инфаркт, а жена его неизвестно где обретается.
   - Как он?
   - Господи! Она еще спрашивает. В реанимации, вот он как.
   Борется за жизнь с тех пор, как сюда попал.
   Изо всех сил она пыталась оставаться спокойной.
   - Что случилось?
   Он не знал, сказать ей правду или соврать. Монтана умница.
   Ее не так просто одурачить, да и сам он ей говорил, что Нийл в свое время крутил с Джиной.
   Он схватил ее за руку.
   - Мне дали тут отдельную палату. Пойдем поговорим.
   - Я хочу видеть Нийла.
   ***
   У Элейн с утра зазвонил телефон. Во сне она потянулась к трубке, готовая начать принимать поток комплиментов от благодарных за великолепный прием. Нащупывая телефон, она задела стакан, который с грохотом свалился на пол, и открыла глаза с перепугу. Была она не в своей удобной кровати, как ей думалось, а на диване в гостиной, посреди кавардака, что остался после вечеринки.
   - Росс! - громко позвала она и охнула.
   Ты его выгнала, кроличьи твои мозги.
   Не напоминай, благодарю покорно.
   А телефон звонил. Она встала и с опаской к нему подошла.
   Если Росс, то она должна быть уверена - скажет все как надо. Упрямый, подлец; чтобы заполучить его назад, придется ублажать и задабривать. Она подняла трубку без особого вдохновения, поскольку заметила, что времени было только семь тридцать утра.
   - Алло! - пропела ласково на тот случай, если это Росс.
   - Элейн! - захлебывалась от рыданий Мэрли. - Ужас, что случилось!
   Да. Со мной. Откуда ты знаешь?
   - Что? - рявкнула она. Новость и в самом деле должна быть Просто ужасной, а то Мэрли, разбудившей ее в такую рань, худо будет.
   - Это.., это Нийл.
   - Что Нийл?
   - У него инфаркт. Его умчали в больницу. Я должна к нему сходить. Пойдешь со мной?
   Элейн опешила и не смогла сразу ответить. Кто бы ни заболел, она всегда бывала потрясена. Она почему-то полагала, что люди всегда здоровы и живут вечно.
   - Боже!.. Как жаль.., ужасно!..
   - Можешь со мной пойти? - плача, умоляла Мэрли.
   - Прямо сейчас, нет, не могу. У меня тут.., э.., сложности.
   Чуть слышный разочарованный вздох: "А-а-а..."
   - Но я тебе вот что скажу... - Элейн овладела собой. - Я тебя там увижу попозже.
   - Буду признательна. Не хочется в такое время быть одной.
   С твоими миллионами ты никогда не бываешь одной. Где Рэнди? Как ему нравится эта внезапная любовь к бывшему мужу?
   - Понимаю. Какая больница?
   - "Кедры".
   - Буду.
   Она повесила трубку, увидела себя в зеркале и в ужасе открыла рот. Несвежий грим размазан по всей роже. Вид как у старой карги. Как же она могла лечь спать, не сняв грима? Господи, наверное, и в самом деле была очень расстроена.
   ***
   - А еще кто был, греза моя? - спрашивал Коко. - Чудно было? Потрясающе ты провела время? Разве в тебе все сегодня не поет?
   Ангель с трудом улыбнулась.
   - Миссис Л, была вся в бриллиантах? - взволнованно про-. должал Коко. - Перещеголяла Памелу Лондон? Джордж Ланкастер великолепен? А как Ричард Гир? Он чудно выглядел? Кто еще был там, дорогая моя? Расскажи мне все как было!
   "Был Бадди, - хотелось ей сказать. - Знаю, надо его забыть, но я его так люблю, что даже больно. А ему до меня дела нет. Он ясно дал это понять, не вернувшись за мной".
   - Было дивно, Коко, - сказала она, собравшись с духом, потому что знала, как он разочаруется, если не услышит от нее восторженного отзыва. Просто изумительно.
   ***
   Высадив Монтану у больницы, Бадди погнал машину к Рэнди домой. Монтана одолжила ему на время "Фольксваген", и это придало ему мобильности. Его беспокоила картина. Нийл Грей в больнице, и, значит, съемки отложат. Везет как утопленнику.
   Он ворвался в квартиру и, к своему удивлению, застал дома Рэнди - тот спал, растянувшись поперек кровати. Бадди требовалось только переодеться и быстро убраться. Не годится заставлять Сейди Ласаль ждать. Проблема - что надеть? Лучший пиджак, брюки и рубашка изуродованы. Он открыл стенной шкаф, забитый шмотками. Ничего не было видно, и он поднял штору на окне.
   Рэнди беспокойно заворчал:
   - Опусти чертову штору и отвали. Не мешай спать.
   Это вместо приветствия! Он мигом перерыл свои вещи, сваленные в одном углу шкафа. Схватил другой свой пиджак от Армани. Мятый и грязный, но придется довольствоваться таким.
   Брюки и рубашка в таком же состоянии. Он тихо выругался и стал переодеваться.
   Рэнди сел и свирепо на него уставился.
   - Заведи собственную говенную халупу, Бадди. У меня не богадельня, а ты у меня, мужик, в печенках уже сидишь.
   - Не вышло с Мэрли, а? - сочувственно справился Бадди.
   Рэнди было не до смеха.
   - Отвали, и ноги твоей чтоб здесь больше не было, ключ оставь, а говенные деньги, что мне должен, перешлешь.
   Бадди сгреб вещи и затолкал в чемодан. Рэнди он не винил.
   Не стоит засиживаться дольше, чем приятно хозяевам.
   ***
   Встретиться лицом к лицу с бывшей женой Нийла - не совсем то, чего ждала Монтана. Но она сохранила невозмутимость, представилась с коротким рукопожатием, хотя и почувствовала себя оскорбленной, поскольку пришлось спросить:
   - Вы видели его?
   Мэрли, расположившаяся у реанимационной, потрясла светлыми кудряшками.
   - Никого не пускают, - объяснила она.
   "Я его жена, - подумала Монтана. - И нравится им это или Нет, я зайду к нему".
   Появился врач. Красавец лет сорока с хвостиком, выхоленный до изнеможения. Вид его доверия у Монтаны не вызвал. От туфель "Гуччи" и толстых золотых цепочек под белым накрахмаленным халатом ей стало как-то не по себе.
   - Миссис Грей? - вкрадчиво спросил он, направляясь прямо к Мэрли.
   - Да, - выдохнула Мэрли. Она была из тех женщин, которые, очень нервничая, начинают говорить тоненьким детским голоском с драматическим придыханием.
   - Миссис Грей - это я, - решительно объявила Монтана, вставая между ними.
   Врач взглянул на нее в замешательстве. Она заметила, что брови он выщипывает, а темные круги под глазами скрывает, чуть-чуть их подрумянивая.
   Замешательство сменилось улыбкой, когда он вспомнил, ЧТО это ведь Голливуд.
   - Ах! - понимающе вздохнул он. - Вы обе миссис Грей.
   - Пять за сообразительность, док, - обрезала Монтана. - Можно тут где-нибудь поговорить с глазу на глаз?
   - Вы теперешняя миссис Грей?
   Она хотела съязвить, но удержалась.
   Он провел ее в отдельный кабинет. Мэрли пыталась увязаться за ними, но Монтана остановила ее взглядом.
   - Миссис Грей, - сказал врач, сжимая пальцы и глядя ей прямо в глаза, - ваш муж в очень плохом состоянии.
   - Понимаю, доктор. Мне хотелось бы знать точно, что произошло.
   Он взял со стола какие-то бумаги и принялся их внимательно изучать.
   - Вы еще не говорили с мистером Истерном?
   - Говорила, но он ничего не сказал. Сюда его привез Оливер Истерн?
   Минуту доктор был в нерешительности.
   - Мистер Истерн позвонил мне... Хорошо, что он был с вашим мужем в это время.
   Но Оливер был на банкете. С чего бы ему уходить с банкета и ехать к Нийлу? Она нахмурилась. "Мазерати" Нийла стоял перед домом Джины Джермейн, и, пока она ждала Бадди у ворот, на бешеной скорости подъехала машина. Если подумать, так, может, это и был Оливер.
   Должно быть, у Нийла случился приступ в то время, когда он был с Джиной. Она вызвала Оливера. А Оливер послал за врачом, который, ясное дело, об этом шуметь не должен.
   - Чем был вызван приступ? - холодно спросила она.
   Он пожал плечами.
   - Кто знает? Перегрузки, переедание, стресс...
   - Секс?
   Притворяться он не умел. Красивое лицо омрачилось чувством вины.
   - Может быть, секс. Все что угодно может это вызвать...
   - С Джиной Джермейн? - перебила она.
   Теперь наступил черед доктора хмуриться. Пропади пропадом Оливер Истерн, который затеял делать из всего этого тайну.
   Жена знает, в чем дело. И, вероятно, знает вся больница. Не каждый день в отделение неотложной помощи доставляют сцепленные друг с другом парочки, которых приходится расцеплять хирургическим путем. Особенно если одна половина парочки - кинозвезда.
   Он вздохнул.
   - Видно, что с положением дел вы знакомы, миссис Грей.
   Ситуация печальная, но все мы люди, и я уверен, что для вас главное чтобы мистер Грей поскорее поправился и выписался.
   Он сменил голос отзывчивого друга на деловой тон врача.
   - Он перенес два инфаркта. Первый - до того, как мы привезли его в больницу, а второй - после того, как их с мисс Джермейн.., э.., разделили.
   Ей показалось, что она не правильно расслышала.
   - Что? - переспросила она, чувствуя, что ей холодно и знобит.
   Осторожно подбирая слова, он объяснил, в чем дело:
   - Вагинизм. Резкое сокращение влагалища, что и вызвало у мистера Грея.., э...
   Больше она не слушала. Ее мутило. То, что у Нийла случился инфаркт, ухе плохо. Но при таких обстоятельствах!
   До нее смутно доходило, что бубнил доктор.
   -..истощен и ослаблен.., без сознания.., пульса и давления нет.., искусственное дыхание дало результат.., реанимация.., теперь состояние устойчивое.., сделано все возможное.
   Она чувствовала, как по телу расползается слабость. Ощущение холодное и вязкое. Внезапно она свалилась в обморок.
   ***
   Хлопоты гостиничной прислуги разбудили Росса Конти. Осторожные шорохи за дверью в коридоре, дребезжание посуды, испаноязычный шепот. Он потянулся, откашлялся и подумал, как хорошо спать в одиночестве. Потом вспомнил о сообщении, сделанном Джорджем Ланкастером, и помрачнел. Вот так вот взять и погубить картину. Отдали роль Джорджу Ланкастеру. Да он даже из презерватива выпутаться не может. Все это знают.
   Он нахмурился еще больше, когда снимал трубку и заказывал себе в номер плотный завтрак.
   Элейн захотела его выставить, так? Если это то, что ей нужно, пусть сидит и радуется.
   Элейн, зануда. Элейн, членодробилка. Элейн, магазинная воровка.
   Осточертело слушать: делай это, делай то, сядь на диету, займись физкультурой. Ты жирный. Ты старый. Ты лысеешь.
   Он-то не лысеет. Если на то пошло, так лысеет она. Волосы лезут пучками.., сам видел у нее на щетке. Не забыть бы ей об этом сказать, позлорадствовал он.
   Когда? Ты с ней не увидишься, придурок.
   Он встал и вывалил из чемодана фирмы "Вьюнтон" кое-как брошенные вещи. Хоть в дорогу собрала с приличным багажом.
   Впрочем, ему на это наделать. Ярлыки его не волнуют, никогда не волновали. Это у нее вся жизнь построена на ярлыках.
   Он громко зевнул. "Перестань!" - сказала бы Элейн. Он пернул.., салют трубача. Заныла бы: "Боже, Росс! Ты просто омерзителен". Как будто сама никогда не пердит. А вообще-то, если подумать, то, наверное, и нет. Вот если бы пердеж был предусмотрен дизайном...
   Он оглушительно загоготал. Переживет он все это. Уйти из дома - конец счетам, что утром приносят для оплаты.
   Вкатили столик на колесиках, уставленный всякими вкусными вещами. Свежевыжатый апельсиновый сок, горячий кофе, глазунья из двух яиц с кусочками бекона, гренки из гречихи и гарнир из поджаренных овощей. На еду он набросился как голодный волк.