Алекс ждала меня. Прехорошенькая — зеленый брючный костюмчик очень ей к лицу. Волосы зачесаны наверх и перехвачены лентой. На полу устрашающих размеров чемодан.
Александра заметила мой взгляд и, покраснев, объяснила:
— Я здесь не стираю, а все грязное белье отвожу домой.
Прелесть моя!
— Кофе хочешь? — предложила она.
— Вообще-то нас внизу такси ждет.
— О… Сейчас я подгоню Мэдди — что-то она закопалась.
Мэдди?! Неужто и она едет с нами? Только ее мне там не хватало!
Увы! Из спальни показалась Мэдди в коричневом костюме, в кепи а-ля Джон Леннон, с толстой задницей и бесцветной физиономией.
А я-то предвкушал, как всласть наговорюсь с моей Алекс. Как бы не так — всю дорогу Мэдди трещала как сорока. В основном про шмотки, и еще про какого-то козла по имени Джонатан, и еще про то, что приближающееся Рождество будет совершенно «потрясным». Из ее болтовни я понял, что Алекс собирается справлять Рождество в доме Мадлен. Здорово, да? Попробую отговорить ее.
— А мамочка всегда ездит на Рождество в Сен-Мориц, — сказала, обращаясь ко мне, Алекс — наконец-то и меня вовлекли в беседу. — Там так замечательно — лыжи, снег и все остальное. Это будет первое Рождество, что я не проведу с ней.
— Господи, осталась всего одна неделя, а я так и не закупила подарки! — вскрикнула Мадлен. — И уж совсем не представляю, что купить тебе, Алекс.
Алекс засмеялась.
— Мне ничего не нужно. А где ты проводишь Рождество, Тони?
Где я провожу Рождество? В Элефант-энд-Заднице, должно быть.
— Э-ээ… я еще не решил.
Кстати говоря, Сэйди и Сэм не отмечают Рождество. В том смысле, что не празднуют. Рождественским утром я обычно допоздна валяюсь в постели, потом веду девицу, с которой в данную минуту нахожусь, в «Хилтон», где подают специальный рождественский ленч. Довольно вкусный. Потом возвращаюсь домой, отсыпаюсь и смотрю телик.
Я даже не заметил, как уснул под щебетание девушек. Ничего, Алекс от меня не уйдет, уединюсь с ней попозже.
— Эй, просыпайся, мы приехали!
Я вытряхнулся из поезда, спотыкаясь под тяжестью исполинского чемодана Алекс, двухтонного баула Мадлен и собственной сумки.
Тони-носильщик. Девушки побежали по платформе, а я заковылял вслед за ними. Алекс бросилась на шею белокурой женщине, которая стояла возле фургончика.
Когда я добрел до фургончика, женщина приветливо улыбнулась мне.
— Мамочка, — заговорила Алекс, — я хочу познакомить тебя с Тони Блейком.
Мамочка вновь мило улыбнулась. Вот откуда у Алекс такие прелестные карие глаза. Она показалась мне очень привлекательной — куда симпатичнее подружек Хэла.
— Рада познакомиться, мистер Блейк. Вы уж извините, что дочь заставила вас нести весь багаж — она у меня такая невоспитанная.
Мы все засмеялись. Мамочка мне понравилась.
До дома мы добрались без приключений. Меня немного поводили по комнатам, потом оставили одного в просторной спальне орехового дерева с примыкающей мраморной ванной. Ну и домик! Настоящий дворец. Конюшни, плавательный бассейн — хоть на катере гоняй. Повсюду снует прислуга, в гараже три машины. А я-то думал, что бедная, заброшенная мамочка ютится в маленьком скромном коттедже. Признаться, я не сразу пришел в себя. Я никак не мог взять в толк, почему, имея отца-миллиардера и купающуюся в роскоши мать, Александра служит секретаршей в какой-то задрипанной конторе. В чем дело? Неужто они все такие скупердяи или как?
Вошел дворецкий с моей сумкой. Нос длинный и тонкий, как у дятла.
— — Прикажете распаковать ваши вещи, сэр? — величаво спросил он, глядя на меня сверху вниз.
Охренеть можно! Видел бы это Сэмми! Полный отпад!
— Нет, не надо, я сам, — весело ответил я, вспомнив про свои измятые свитера и застиранные трусики с дыркой на заднице.
— Вы уверены, сэр?
— Да, уверен, — отрезал я, давая понять, что разговор окончен.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, сэр? Сразу бы так!
— Да, мне виски, колу и много льда.
— Виски вместе с кока-колой, сэр?
— Да, вместе с кока-колой.
— Хорошо, сэр.
Вот навязался, старый попугай. Торчит в своей провинции — никакой учтивости.
Я раскрыл единственную сумку и пожалел, что не захватил костюм.
Оставив меня в моей комнате, Алекс и Мадлен упорхнули со словами:
— Мы идем переодеться к ужину — ждем тебя внизу к семи.
Кроме другого свитера, переодеться мне было не во что, да и его я отложил на завтра. У меня вдруг возникло неприятное ощущение, что я захватил не те вещи. И Алекс еще по-настоящему не видел. Где интересно, ее спальня? Придется разведать.
Вернулся Дятел. На подносе, который он держал в руках, я увидел крохотную рюмочку виски, полное ведерко со льдом и бутылочку кока-колы.
Я залпом опрокинул рюмку, потом поменял свитер и отправился на поиски Алекс.
Чертовы хоромы! Надо же такого понастроить. Повсюду коридоры с тяжелыми дубовыми дверями — причем все двери закрыты. Я спустился по лестнице и обнаружил перед жарко растопленным камином мамочку в длинном вечернем платье из голубого шифона. Рядом с ней стоял высоченный краснорожий старикан в смокинге.
— А, мистер Блейк, — улыбнулась мамочка. Черт, дался ей этот «мистер Блейк». — Я хочу представить вас доктору Саттону.
Мы поздоровались с доктором за руку. Похоже, они куда-то собрались, раз так разоделись, — весьма кстати.
— Мистер Блейк — друг Александры из Лондона.
— Очень приятно, — сказал доктор Саттон. — Как же, как же, Лондон… Я сам собираюсь в Лондон через три недели. Значит, друг Александры, да? Очень хорошо. Замечательная девушка, скажу я вам, просто замечательная. Вся в мать пошла. Да, прекрасно, прекрасно…
— Не желаете ли чего выпить, мистер Блейк? — спросила мамочка.
— Ага — в смысле да, спасибо, с удовольствием. И… э-ээ, я был бы признателен, если бы вы звали меня просто Тони.
— Конечно, — улыбнулась мамочка. Точь-в-точь как Александра, если бы не сеточка морщинок по углам рта.
Она вызвала Дятла, который понимающе ухмыльнулся, завидев меня, и промолвил:
— Виски вместе с кока-колой, сэр?
— Да.
— Какой занятный напиток, право, — закудахтал доктор Саттон, который не пропустил ни слова из нашего разговора. — Очень занятно, ведь газированный напиток полностью забивает вкус виски. С таким же успехом вы можете пить одну кока-колу.
Господи, когда же старый козел отвалит и где моя Александра? И тут, словно по мановению волшебной палочки, она влетела вместе с Мэдди, радостно подхихикивая. Обе разодеты как на парад. И тут вдруг до меня дошло, что «переодеться» значило нарядиться к ужину.
Мэдди подтвердила мои подозрения:
— О, ты еще не переоделся, Тони? В эту минуту степенно вплыл Дятел с моим коктейлем.
— Тише, Мадлен, — сказала мамочка. — Мистеру Блейку совсем не обязательно переодеваться.
— О, Бог мой, Тони, — Алекс всплеснула руками, — я совсем забыла сказать тебе, что мы всегда одеваемся к ужину. Я почему-то решила, что ты знаешь… Прости меня, пожалуйста, это моя вина.
Откуда мне знать? Ведь я всего-навсего экс-официант. Я почувствовал себя последним ослом.
— Не беспокойтесь, мистер Блейк. Вы выглядите вполне пристойно, — заверила мамочка.
И я стоял как дурак с мытой шеей, пока они все рассматривали мой полосатый свитер (спасибо хоть от Симпсонов) и обтягивающие черные брюки.
Мадлен подавила хихиканье. Ох, напрашивается она на хороший пинок по заднице.
— Ужин подан, мадам.
Дятел опять был тут как тут Я до сих пор думал, что такие сцены существуют только в фильмах про английскую аристократию.
Мы всей гурьбой двинулись в столовую. Алекс взяла меня за руку и шепнула:
— Извини, пожалуйста.
На столе было столько серебра, что можно было спокойно пустить ко дну небольшое судно. Какая удача, что я раньше работал официантом, — в противном случае мне бы ни за что не догадаться, как использовать те или иные ножи, вилки и прочую дребедень.
Ужин был — закачаешься. Доктор Саттон развлекал нас байкой про своего больного, умиравшего от рака; мамочка излагала планы о том, как приедет в Лондон на январскую распродажу, и подробно перечисляла, что собирается приобрести; Алекс с Мадлен время от времени хихикали.
Я так наелся, что едва отвалился от стола. Потом нам подали кофе в каминном зале, а затем все начали позевывать, и мамочка сказала:
— Поскольку мы решили утром кататься на лошадях, то предлагаю отойти ко сну пораньше.
Я попытался перехватить взгляд Алекс, но она шушукалась с подружкой.
— Вы умеете ездить верхом, мистер Блейк? — поинтересовалась мамочка. Господи, сколько же можно! Еще раз назовет меня «мистер Блейк»— не знаю, что с ней сделаю.
Меня так и подмывало ответить ей:
— Да, сестренка, я умею верхом, но не совсем так, как вы имеете в виду!
Вместо этого я ответил просто:
— Нет.
— Очень жаль. Зато вы сможете как следует выспаться, а к ленчу мы уже вернемся.
Очень весело!
Все пожелали друг другу спокойной ночи. Мы с девушками зашагали наверх, а мамочка пошла провожать доктора Саттона.
— Где твоя комната? — шепнул я на ушко Алекс.
— О! — Мне показалось, что она опешила. — Мы там вместе с Мэдди. Проклятие!
— Тогда ты приходи ко мне.
— Тони, я не могу. Не здесь.
Я взял ее нежную маленькую руку и пожал.
— Я хочу просто поговорить с тобой. Только поговорить, и все, обещаю.
Мое тело уже заговорило, инструмент был как скала.
— Хорошо, попробую.
Я чмокнул ее в щечку — Мадлен таращилась на нас во все глаза.
— Только побыстрее. Она кивнула.
— Постараюсь.
И устремилась следом за Мадлен.
Что за невезуха! И угораздило меня вляпаться. Черт знает что. Я посмотрел на часы. Всего половина десятого. В последний раз я ложился спать в такое время, когда мне было лет десять.
Понурив голову, я направился в свою комнату. Ни телевизора, ни радио, ни даже телефона. Кто-то уже разобрал мою постель и распотрошил сумку. И черт с ним! Мне было глубоко наплевать, что может подумать обо мне какой-то длинноносый дворецкий.
Я улегся на постель и выкурил сигарету. Потом еще одну. И еще.
Это уже просто смешно: прошло полчаса, а Алекс все нет.
Мысль о том, что она не придет, была для меня невыносима. Мое тело покрылось нервной испариной. Сколько ей еще дать? Десять? Пятнадцать минут? Проклятие! Почти час — где же Алекс?
Я не выдержал и выбрался в коридор. Никаких признаков жизни, только горит тусклый свет.
И ведь я по-прежнему понятия не имел, где ее комната. Потрясающий болван! Я заглянул в замочную скважину по соседству с моей опочивальней — темно, ни черта не видно. Следующая замочная скважина — туалет, следующая — кладовая. Да, так я далеко зайду.
Завернув за угол, я увидел, что из-под ближайшей двери пробивается полоска света. Я привычно наклонился к замочной скважине и тут же ошеломленно отпрянул. Ай да мамочка! Во дает старушка! Раскинулась на постели, ноги высоко в воздухе, шлейф голубого шифона вокруг талии, а сверху… Только угадайте, кто этот лихой наездник? Да, да, наш милый, скромный доктор Саттон. Вот ведь шельма!
Я невольно улыбнулся. Сцена — блеск! Доктор Саттон был почти полностью одет — вряд ли ему было очень удобно. Ну надо же, ай да свингеры! Я оторвался от замочной скважины — я люблю действовать сам, а не наблюдать за кем-то.
Но возбудился я, признаться, чертовски. Где же моя малышка?
Я дошел до конца коридора, не пропуская ни одной замочной скважины. Наконец я нашел то, что искал. Алекс спала, свернувшись калачиком, на диване в двух шагах от спящей на кровати Мадлен. Их разделял маленький столик.
Я вошел на цыпочках и немного постоял, любуясь этой сценой. — Я почувствовал себя вором. Алекс дышала тихо, как ребенок. Каштановые волосы волнами рассыпались по подушке. Я стоял, любовался на нее и чувствовал, как меня переполняет ЛЮБОВЬ.
Поглядывая одним глазком на Мадлен, которая то и дело всхрапывала, я осторожно стащил с Алекс одеяло. На ней была только кружевная ночная рубашка. Алекс вздохнула во сне и перевернулась на спину. Я пожирал ее жадным взглядом. Я исходил страстным желанием заключить ее в мои объятия.
Я осторожно погладил ее грудь — мягкую и податливую. Ресницы Алекс затрепетали, и я отдернул руку. Алекс открыла глаза.
— Тони!
— Шшш! — Я боялся разбудить Мадлен. — Что случилось?
Алекс виновато взглянула на меня.
— Я хотела прийти, но, должно быть, заснула. Очень лестно. Но ничего, все-таки хотела…
— Пойдем же, — шепнул я.
— Но ведь уже так поздно, — запротестовала Алекс. — И что делать с Мэдди?
Тем не менее она вылезла из постели и набросила на себя стеганый розовый халатик.
Я взял ее за руку.
— Мэдди крепко спит, а я тебя мигом снова уложу в постель.
Я только не уточнил — в какую.
Мы прокрались в мою комнату, и Алекс уселась в кресло, поджав под себя ноги и глядя на меня огромными карими глазами.
Я выключил верхний свет, оставив только настольную лампу возле кровати.
— Так о чем ты хотел поговорить? — бесхитростно спросила Алекс.
Я остановился за спиной кресла и начал гладить ее по волосам. Я был так возбужден, что мог лопнуть.
— Извини за ужин, — сказала она. — Мне следовало предупредить тебя, что мы всегда одеваемся к столу. Мамочка педантично соблюдает этикет.
Да, малышка!
— Алекс, — произнес я сдавленным голосом, начиная расстегивать пуговицы на ее халатике. Но она оттолкнула мои руки.
— Очень жаль, что ты не ездишь верхом, — тихо сказала она.
Как не езжу — сейчас, сейчас…
Мои руки подобрались к ее прелестной груди, и я начал гладить нежные соски. Алекс стала извиваться, пытаясь отодвинуться подальше.
— Сиди, милая… расслабься, — уговаривал я. Я весь дрожал. Как же мне ее хотелось!
— А если мамочка?.. — пролепетала Алекс.
Я сделал вид, что не расслышал, и наконец ухитрился стащить с нее через голову ночную рубашку. Руки Александры взлетели к груди, и она вдруг стала мелко-мелко дрожать.
— Давай ляжем в постель!
Не мудрствуя лукаво, я подхватил ее на руки и плюхнул прямо на середину кровати. На Алекс оставались еще крохотные трусики, и она быстро перекатилась на живот, так что моему взору открывалась только ее голая спина, розовеющая сквозь прозрачную ткань нежная попочка и изумительные длинные ножки.
Я поспешно сорвал с себя одежду, понимая, что нужно ковать железо, пока горячо. Я лег на Алекс сверху. Теперь не было мочи. Но я изо всей силы сдержался и попытался раздвинуть ее ноги сзади.
— Не надо. Тони, прошу тебя. Я не хочу, ну, пожалуйста, оставь меня…
Эти крошки всегда говорят «нет», когда хотят сказать «да». Но тут Алекс вдруг начала плакать, громко всхлипывая и я вмиг ощутил себя самым последним подонком на свете. Это же не одна из бесчисленных шлюшек, что вьются вокруг «Хобо». Это же самая прекрасная девушка в мире, на которой я собираюсь жениться.
— Эй, — я скатился с нее и прижал к своей груди, — успокойся, милая, если не хочешь, то мы не будем, это все ерунда.
Всхлипывания прекратились.
— Прости меня. Тони.
Она встала, оделась, и я проводил ее до двери и поцеловал на прощание. Она робко улыбнулась. Совсем ребенок.
— Спокойной ночи. Тони. Спасибо.
И вышла.
Да, это настоящая любовь. Если я сумел отказаться от того, от чего я только что отказался, значит, втюрился по самые уши.
Правда, проблему свою я так и не решил, а рядом не было ничего, даже какого-нибудь завалящего «Плейбоя».
Глава 31. АЛЕКСАНДРА
Глава 32. ТОНИ
Глава 33. ФОНТЭН
Глава 34. ТОНИ
Александра заметила мой взгляд и, покраснев, объяснила:
— Я здесь не стираю, а все грязное белье отвожу домой.
Прелесть моя!
— Кофе хочешь? — предложила она.
— Вообще-то нас внизу такси ждет.
— О… Сейчас я подгоню Мэдди — что-то она закопалась.
Мэдди?! Неужто и она едет с нами? Только ее мне там не хватало!
Увы! Из спальни показалась Мэдди в коричневом костюме, в кепи а-ля Джон Леннон, с толстой задницей и бесцветной физиономией.
А я-то предвкушал, как всласть наговорюсь с моей Алекс. Как бы не так — всю дорогу Мэдди трещала как сорока. В основном про шмотки, и еще про какого-то козла по имени Джонатан, и еще про то, что приближающееся Рождество будет совершенно «потрясным». Из ее болтовни я понял, что Алекс собирается справлять Рождество в доме Мадлен. Здорово, да? Попробую отговорить ее.
— А мамочка всегда ездит на Рождество в Сен-Мориц, — сказала, обращаясь ко мне, Алекс — наконец-то и меня вовлекли в беседу. — Там так замечательно — лыжи, снег и все остальное. Это будет первое Рождество, что я не проведу с ней.
— Господи, осталась всего одна неделя, а я так и не закупила подарки! — вскрикнула Мадлен. — И уж совсем не представляю, что купить тебе, Алекс.
Алекс засмеялась.
— Мне ничего не нужно. А где ты проводишь Рождество, Тони?
Где я провожу Рождество? В Элефант-энд-Заднице, должно быть.
— Э-ээ… я еще не решил.
Кстати говоря, Сэйди и Сэм не отмечают Рождество. В том смысле, что не празднуют. Рождественским утром я обычно допоздна валяюсь в постели, потом веду девицу, с которой в данную минуту нахожусь, в «Хилтон», где подают специальный рождественский ленч. Довольно вкусный. Потом возвращаюсь домой, отсыпаюсь и смотрю телик.
Я даже не заметил, как уснул под щебетание девушек. Ничего, Алекс от меня не уйдет, уединюсь с ней попозже.
— Эй, просыпайся, мы приехали!
Я вытряхнулся из поезда, спотыкаясь под тяжестью исполинского чемодана Алекс, двухтонного баула Мадлен и собственной сумки.
Тони-носильщик. Девушки побежали по платформе, а я заковылял вслед за ними. Алекс бросилась на шею белокурой женщине, которая стояла возле фургончика.
Когда я добрел до фургончика, женщина приветливо улыбнулась мне.
— Мамочка, — заговорила Алекс, — я хочу познакомить тебя с Тони Блейком.
Мамочка вновь мило улыбнулась. Вот откуда у Алекс такие прелестные карие глаза. Она показалась мне очень привлекательной — куда симпатичнее подружек Хэла.
— Рада познакомиться, мистер Блейк. Вы уж извините, что дочь заставила вас нести весь багаж — она у меня такая невоспитанная.
Мы все засмеялись. Мамочка мне понравилась.
До дома мы добрались без приключений. Меня немного поводили по комнатам, потом оставили одного в просторной спальне орехового дерева с примыкающей мраморной ванной. Ну и домик! Настоящий дворец. Конюшни, плавательный бассейн — хоть на катере гоняй. Повсюду снует прислуга, в гараже три машины. А я-то думал, что бедная, заброшенная мамочка ютится в маленьком скромном коттедже. Признаться, я не сразу пришел в себя. Я никак не мог взять в толк, почему, имея отца-миллиардера и купающуюся в роскоши мать, Александра служит секретаршей в какой-то задрипанной конторе. В чем дело? Неужто они все такие скупердяи или как?
Вошел дворецкий с моей сумкой. Нос длинный и тонкий, как у дятла.
— — Прикажете распаковать ваши вещи, сэр? — величаво спросил он, глядя на меня сверху вниз.
Охренеть можно! Видел бы это Сэмми! Полный отпад!
— Нет, не надо, я сам, — весело ответил я, вспомнив про свои измятые свитера и застиранные трусики с дыркой на заднице.
— Вы уверены, сэр?
— Да, уверен, — отрезал я, давая понять, что разговор окончен.
— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, сэр? Сразу бы так!
— Да, мне виски, колу и много льда.
— Виски вместе с кока-колой, сэр?
— Да, вместе с кока-колой.
— Хорошо, сэр.
Вот навязался, старый попугай. Торчит в своей провинции — никакой учтивости.
Я раскрыл единственную сумку и пожалел, что не захватил костюм.
Оставив меня в моей комнате, Алекс и Мадлен упорхнули со словами:
— Мы идем переодеться к ужину — ждем тебя внизу к семи.
Кроме другого свитера, переодеться мне было не во что, да и его я отложил на завтра. У меня вдруг возникло неприятное ощущение, что я захватил не те вещи. И Алекс еще по-настоящему не видел. Где интересно, ее спальня? Придется разведать.
Вернулся Дятел. На подносе, который он держал в руках, я увидел крохотную рюмочку виски, полное ведерко со льдом и бутылочку кока-колы.
Я залпом опрокинул рюмку, потом поменял свитер и отправился на поиски Алекс.
Чертовы хоромы! Надо же такого понастроить. Повсюду коридоры с тяжелыми дубовыми дверями — причем все двери закрыты. Я спустился по лестнице и обнаружил перед жарко растопленным камином мамочку в длинном вечернем платье из голубого шифона. Рядом с ней стоял высоченный краснорожий старикан в смокинге.
— А, мистер Блейк, — улыбнулась мамочка. Черт, дался ей этот «мистер Блейк». — Я хочу представить вас доктору Саттону.
Мы поздоровались с доктором за руку. Похоже, они куда-то собрались, раз так разоделись, — весьма кстати.
— Мистер Блейк — друг Александры из Лондона.
— Очень приятно, — сказал доктор Саттон. — Как же, как же, Лондон… Я сам собираюсь в Лондон через три недели. Значит, друг Александры, да? Очень хорошо. Замечательная девушка, скажу я вам, просто замечательная. Вся в мать пошла. Да, прекрасно, прекрасно…
— Не желаете ли чего выпить, мистер Блейк? — спросила мамочка.
— Ага — в смысле да, спасибо, с удовольствием. И… э-ээ, я был бы признателен, если бы вы звали меня просто Тони.
— Конечно, — улыбнулась мамочка. Точь-в-точь как Александра, если бы не сеточка морщинок по углам рта.
Она вызвала Дятла, который понимающе ухмыльнулся, завидев меня, и промолвил:
— Виски вместе с кока-колой, сэр?
— Да.
— Какой занятный напиток, право, — закудахтал доктор Саттон, который не пропустил ни слова из нашего разговора. — Очень занятно, ведь газированный напиток полностью забивает вкус виски. С таким же успехом вы можете пить одну кока-колу.
Господи, когда же старый козел отвалит и где моя Александра? И тут, словно по мановению волшебной палочки, она влетела вместе с Мэдди, радостно подхихикивая. Обе разодеты как на парад. И тут вдруг до меня дошло, что «переодеться» значило нарядиться к ужину.
Мэдди подтвердила мои подозрения:
— О, ты еще не переоделся, Тони? В эту минуту степенно вплыл Дятел с моим коктейлем.
— Тише, Мадлен, — сказала мамочка. — Мистеру Блейку совсем не обязательно переодеваться.
— О, Бог мой, Тони, — Алекс всплеснула руками, — я совсем забыла сказать тебе, что мы всегда одеваемся к ужину. Я почему-то решила, что ты знаешь… Прости меня, пожалуйста, это моя вина.
Откуда мне знать? Ведь я всего-навсего экс-официант. Я почувствовал себя последним ослом.
— Не беспокойтесь, мистер Блейк. Вы выглядите вполне пристойно, — заверила мамочка.
И я стоял как дурак с мытой шеей, пока они все рассматривали мой полосатый свитер (спасибо хоть от Симпсонов) и обтягивающие черные брюки.
Мадлен подавила хихиканье. Ох, напрашивается она на хороший пинок по заднице.
— Ужин подан, мадам.
Дятел опять был тут как тут Я до сих пор думал, что такие сцены существуют только в фильмах про английскую аристократию.
Мы всей гурьбой двинулись в столовую. Алекс взяла меня за руку и шепнула:
— Извини, пожалуйста.
На столе было столько серебра, что можно было спокойно пустить ко дну небольшое судно. Какая удача, что я раньше работал официантом, — в противном случае мне бы ни за что не догадаться, как использовать те или иные ножи, вилки и прочую дребедень.
Ужин был — закачаешься. Доктор Саттон развлекал нас байкой про своего больного, умиравшего от рака; мамочка излагала планы о том, как приедет в Лондон на январскую распродажу, и подробно перечисляла, что собирается приобрести; Алекс с Мадлен время от времени хихикали.
Я так наелся, что едва отвалился от стола. Потом нам подали кофе в каминном зале, а затем все начали позевывать, и мамочка сказала:
— Поскольку мы решили утром кататься на лошадях, то предлагаю отойти ко сну пораньше.
Я попытался перехватить взгляд Алекс, но она шушукалась с подружкой.
— Вы умеете ездить верхом, мистер Блейк? — поинтересовалась мамочка. Господи, сколько же можно! Еще раз назовет меня «мистер Блейк»— не знаю, что с ней сделаю.
Меня так и подмывало ответить ей:
— Да, сестренка, я умею верхом, но не совсем так, как вы имеете в виду!
Вместо этого я ответил просто:
— Нет.
— Очень жаль. Зато вы сможете как следует выспаться, а к ленчу мы уже вернемся.
Очень весело!
Все пожелали друг другу спокойной ночи. Мы с девушками зашагали наверх, а мамочка пошла провожать доктора Саттона.
— Где твоя комната? — шепнул я на ушко Алекс.
— О! — Мне показалось, что она опешила. — Мы там вместе с Мэдди. Проклятие!
— Тогда ты приходи ко мне.
— Тони, я не могу. Не здесь.
Я взял ее нежную маленькую руку и пожал.
— Я хочу просто поговорить с тобой. Только поговорить, и все, обещаю.
Мое тело уже заговорило, инструмент был как скала.
— Хорошо, попробую.
Я чмокнул ее в щечку — Мадлен таращилась на нас во все глаза.
— Только побыстрее. Она кивнула.
— Постараюсь.
И устремилась следом за Мадлен.
Что за невезуха! И угораздило меня вляпаться. Черт знает что. Я посмотрел на часы. Всего половина десятого. В последний раз я ложился спать в такое время, когда мне было лет десять.
Понурив голову, я направился в свою комнату. Ни телевизора, ни радио, ни даже телефона. Кто-то уже разобрал мою постель и распотрошил сумку. И черт с ним! Мне было глубоко наплевать, что может подумать обо мне какой-то длинноносый дворецкий.
Я улегся на постель и выкурил сигарету. Потом еще одну. И еще.
Это уже просто смешно: прошло полчаса, а Алекс все нет.
Мысль о том, что она не придет, была для меня невыносима. Мое тело покрылось нервной испариной. Сколько ей еще дать? Десять? Пятнадцать минут? Проклятие! Почти час — где же Алекс?
Я не выдержал и выбрался в коридор. Никаких признаков жизни, только горит тусклый свет.
И ведь я по-прежнему понятия не имел, где ее комната. Потрясающий болван! Я заглянул в замочную скважину по соседству с моей опочивальней — темно, ни черта не видно. Следующая замочная скважина — туалет, следующая — кладовая. Да, так я далеко зайду.
Завернув за угол, я увидел, что из-под ближайшей двери пробивается полоска света. Я привычно наклонился к замочной скважине и тут же ошеломленно отпрянул. Ай да мамочка! Во дает старушка! Раскинулась на постели, ноги высоко в воздухе, шлейф голубого шифона вокруг талии, а сверху… Только угадайте, кто этот лихой наездник? Да, да, наш милый, скромный доктор Саттон. Вот ведь шельма!
Я невольно улыбнулся. Сцена — блеск! Доктор Саттон был почти полностью одет — вряд ли ему было очень удобно. Ну надо же, ай да свингеры! Я оторвался от замочной скважины — я люблю действовать сам, а не наблюдать за кем-то.
Но возбудился я, признаться, чертовски. Где же моя малышка?
Я дошел до конца коридора, не пропуская ни одной замочной скважины. Наконец я нашел то, что искал. Алекс спала, свернувшись калачиком, на диване в двух шагах от спящей на кровати Мадлен. Их разделял маленький столик.
Я вошел на цыпочках и немного постоял, любуясь этой сценой. — Я почувствовал себя вором. Алекс дышала тихо, как ребенок. Каштановые волосы волнами рассыпались по подушке. Я стоял, любовался на нее и чувствовал, как меня переполняет ЛЮБОВЬ.
Поглядывая одним глазком на Мадлен, которая то и дело всхрапывала, я осторожно стащил с Алекс одеяло. На ней была только кружевная ночная рубашка. Алекс вздохнула во сне и перевернулась на спину. Я пожирал ее жадным взглядом. Я исходил страстным желанием заключить ее в мои объятия.
Я осторожно погладил ее грудь — мягкую и податливую. Ресницы Алекс затрепетали, и я отдернул руку. Алекс открыла глаза.
— Тони!
— Шшш! — Я боялся разбудить Мадлен. — Что случилось?
Алекс виновато взглянула на меня.
— Я хотела прийти, но, должно быть, заснула. Очень лестно. Но ничего, все-таки хотела…
— Пойдем же, — шепнул я.
— Но ведь уже так поздно, — запротестовала Алекс. — И что делать с Мэдди?
Тем не менее она вылезла из постели и набросила на себя стеганый розовый халатик.
Я взял ее за руку.
— Мэдди крепко спит, а я тебя мигом снова уложу в постель.
Я только не уточнил — в какую.
Мы прокрались в мою комнату, и Алекс уселась в кресло, поджав под себя ноги и глядя на меня огромными карими глазами.
Я выключил верхний свет, оставив только настольную лампу возле кровати.
— Так о чем ты хотел поговорить? — бесхитростно спросила Алекс.
Я остановился за спиной кресла и начал гладить ее по волосам. Я был так возбужден, что мог лопнуть.
— Извини за ужин, — сказала она. — Мне следовало предупредить тебя, что мы всегда одеваемся к столу. Мамочка педантично соблюдает этикет.
Да, малышка!
— Алекс, — произнес я сдавленным голосом, начиная расстегивать пуговицы на ее халатике. Но она оттолкнула мои руки.
— Очень жаль, что ты не ездишь верхом, — тихо сказала она.
Как не езжу — сейчас, сейчас…
Мои руки подобрались к ее прелестной груди, и я начал гладить нежные соски. Алекс стала извиваться, пытаясь отодвинуться подальше.
— Сиди, милая… расслабься, — уговаривал я. Я весь дрожал. Как же мне ее хотелось!
— А если мамочка?.. — пролепетала Алекс.
Я сделал вид, что не расслышал, и наконец ухитрился стащить с нее через голову ночную рубашку. Руки Александры взлетели к груди, и она вдруг стала мелко-мелко дрожать.
— Давай ляжем в постель!
Не мудрствуя лукаво, я подхватил ее на руки и плюхнул прямо на середину кровати. На Алекс оставались еще крохотные трусики, и она быстро перекатилась на живот, так что моему взору открывалась только ее голая спина, розовеющая сквозь прозрачную ткань нежная попочка и изумительные длинные ножки.
Я поспешно сорвал с себя одежду, понимая, что нужно ковать железо, пока горячо. Я лег на Алекс сверху. Теперь не было мочи. Но я изо всей силы сдержался и попытался раздвинуть ее ноги сзади.
— Не надо. Тони, прошу тебя. Я не хочу, ну, пожалуйста, оставь меня…
Эти крошки всегда говорят «нет», когда хотят сказать «да». Но тут Алекс вдруг начала плакать, громко всхлипывая и я вмиг ощутил себя самым последним подонком на свете. Это же не одна из бесчисленных шлюшек, что вьются вокруг «Хобо». Это же самая прекрасная девушка в мире, на которой я собираюсь жениться.
— Эй, — я скатился с нее и прижал к своей груди, — успокойся, милая, если не хочешь, то мы не будем, это все ерунда.
Всхлипывания прекратились.
— Прости меня. Тони.
Она встала, оделась, и я проводил ее до двери и поцеловал на прощание. Она робко улыбнулась. Совсем ребенок.
— Спокойной ночи. Тони. Спасибо.
И вышла.
Да, это настоящая любовь. Если я сумел отказаться от того, от чего я только что отказался, значит, втюрился по самые уши.
Правда, проблему свою я так и не решил, а рядом не было ничего, даже какого-нибудь завалящего «Плейбоя».
Глава 31. АЛЕКСАНДРА
Утром я проснулась оттого, что Мэдди барабанила по моей спине. Я с трудом разлепила глаза, потянулась и зевнула.
— Который час?
— Уже семь. А куда ты запропастилась ночью? Я вставала в туалет, и тебя не было. Неужто этот ненасытный Тони уволок тебя в свою пещеру? Я пыталась тебя дождаться, но ты не возвращалась целую вечность.
— Ничего подобного — Да, да, не отпирайся. Он опять терзал твое невинное девичье тело?
— Мэдди, замолчи, как тебе не стыдно? Что за выражения?
— Не нравится? Ну тогда — он тебе всадил?
— Мэдди!
Я удрала в ванную и заперла дверь, пока Мэдди вконец не разошлась. Я приняла холодную ванну — мамочка говорит, что она полезнее, чем горячая.
Я старалась не вспоминать про вчерашний случай с Тони.
Мэдди сидела нахохлившись.
— Ты стала страшно скрытная, — обиженно сказала она.
Мы позавтракали вместе с мамочкой яичницей с ветчиной, а потом отправились кататься верхом. Это было просто замечательно. Мне вывели мою кобылу Пеганку — ох, и обрадовалась она мне Меня мучила совесть за вчерашнее, мне было совестно перед Мэдди, и вообще я чувствовала себя виноватой.
Мы пересекли лес и приближались к ручью, как вдруг Пеганка взбрыкнула, и я слетела на землю.
— Ой!
Мамочка и Мэдди уже успели перебраться через ручей, но на мой крик обернулись и, пришпорив лошадей, поскакали ко мне.
Сначала мне показалось, что у меня все в порядке, но, когда я попыталась встать, левая нога подвернулась, и я почувствовала ужасную боль.
— Боюсь, что у тебя вывих, — сказала мамочка.
— О, Алекс, бедненькая! — всплеснула руками Мэдди.
Они помогли мне забраться на Пеганку, которая виновато жалась рядом, и мы вернулись домой.
— Мамочка послала за доктором Саттоном, который сразу же примчался. Он такой славный и добрый. Он помог мне появиться на свет и с тех пор опекает меня.
— У нее сильное растяжение, — провозгласил доктор Саттон. — Пять или шесть дней не вставать с постели.
— Бедненькая Алекс, — захныкала Мэдди. Только мамочка сохраняла спокойствие и хладнокровие.
— Что же, ничего не поделаешь. Думаю, мистеру Блейку лучше вернуться в Лондон — он успеет на двухчасовой поезд. А как ты, Мадлен? Хочешь остаться с нами или тоже поедешь?
Я застонала. Нога мучительно ныла.
— Мне кажется, тебе лучше уехать, Мэдди. Боюсь, что от меня будет мало толку.
— Как скажешь, Алекс. Но я могу остаться, если хочешь.
— Нет, — я замотала головой. Доктор Саттон дал мне какие-то таблетки, и меня уже стало клонить ко сну.
— Пойдем, Мадлен, милочка, — позвала мамочка. — Пусть поспит, так будет лучше.
Они вышли из комнаты. Боль в ноге не унималась, голова гудела, я почувствовала, что куда-то проваливаюсь…
— Который час?
— Уже семь. А куда ты запропастилась ночью? Я вставала в туалет, и тебя не было. Неужто этот ненасытный Тони уволок тебя в свою пещеру? Я пыталась тебя дождаться, но ты не возвращалась целую вечность.
— Ничего подобного — Да, да, не отпирайся. Он опять терзал твое невинное девичье тело?
— Мэдди, замолчи, как тебе не стыдно? Что за выражения?
— Не нравится? Ну тогда — он тебе всадил?
— Мэдди!
Я удрала в ванную и заперла дверь, пока Мэдди вконец не разошлась. Я приняла холодную ванну — мамочка говорит, что она полезнее, чем горячая.
Я старалась не вспоминать про вчерашний случай с Тони.
Мэдди сидела нахохлившись.
— Ты стала страшно скрытная, — обиженно сказала она.
Мы позавтракали вместе с мамочкой яичницей с ветчиной, а потом отправились кататься верхом. Это было просто замечательно. Мне вывели мою кобылу Пеганку — ох, и обрадовалась она мне Меня мучила совесть за вчерашнее, мне было совестно перед Мэдди, и вообще я чувствовала себя виноватой.
Мы пересекли лес и приближались к ручью, как вдруг Пеганка взбрыкнула, и я слетела на землю.
— Ой!
Мамочка и Мэдди уже успели перебраться через ручей, но на мой крик обернулись и, пришпорив лошадей, поскакали ко мне.
Сначала мне показалось, что у меня все в порядке, но, когда я попыталась встать, левая нога подвернулась, и я почувствовала ужасную боль.
— Боюсь, что у тебя вывих, — сказала мамочка.
— О, Алекс, бедненькая! — всплеснула руками Мэдди.
Они помогли мне забраться на Пеганку, которая виновато жалась рядом, и мы вернулись домой.
— Мамочка послала за доктором Саттоном, который сразу же примчался. Он такой славный и добрый. Он помог мне появиться на свет и с тех пор опекает меня.
— У нее сильное растяжение, — провозгласил доктор Саттон. — Пять или шесть дней не вставать с постели.
— Бедненькая Алекс, — захныкала Мэдди. Только мамочка сохраняла спокойствие и хладнокровие.
— Что же, ничего не поделаешь. Думаю, мистеру Блейку лучше вернуться в Лондон — он успеет на двухчасовой поезд. А как ты, Мадлен? Хочешь остаться с нами или тоже поедешь?
Я застонала. Нога мучительно ныла.
— Мне кажется, тебе лучше уехать, Мэдди. Боюсь, что от меня будет мало толку.
— Как скажешь, Алекс. Но я могу остаться, если хочешь.
— Нет, — я замотала головой. Доктор Саттон дал мне какие-то таблетки, и меня уже стало клонить ко сну.
— Пойдем, Мадлен, милочка, — позвала мамочка. — Пусть поспит, так будет лучше.
Они вышли из комнаты. Боль в ноге не унималась, голова гудела, я почувствовала, что куда-то проваливаюсь…
Глава 32. ТОНИ
Ну вы представляете, а? Сижу снова в поезде рядом с лучшей подружкой моей Алекс, верной и мудрой Мадлен. Даже не вышло поцеловать на прощание мою милую малышку. Мне просто-напросто не дали взглянуть на нее.
— Не повезло, да? — спросила Мадлен уже, наверное, в шестой раз.
Похоже, она получает странное удовольствие, глядя на мою унылую рожу.
— Да, — буркнул я, желая, чтобы она проглотила язык.
— А что ты будешь делать сегодня вечером?
— Как всегда. В клуб пойду.
— О, везет же тебе. А я вот совсем одна осталась. Джонатан уехал, а в квартире мне одной страшно. Неужели она рассчитывает на мое сочувствие? Минут пять благословенного молчания, потом:
— Послушай, Тони, а нельзя мне пойти с тобой в клуб? Меня никто не заметит, я тихонечко сяду где-нибудь и не буду тебе мешать.
Я нахмурился. На кой черт она мне сдалась?
— Нет, Мэдди, тебе будет трудно — тебя без конца будут куда-то пересаживать, дергать. Субботняя ночь для нас — сумасшедший дом.
— Ну, пожалуйста, Тони, я на все согласна. Алекс сама попросила бы тебя провести меня, я уверена. Она ведь говорила, что нам с тобой нужно держаться вместе.
Держаться вместе? Это еще что такое? И почему мою бедную малышку угораздило свалиться с какой-то идиотской клячи?
— Так мы договорились, да?
Черт побери, да заткнется она когда-нибудь или нет? Боюсь, бедолаге, которому доведется с ней спутаться, придется то и дело затыкать ей пасть кляпом, чтобы перевести дух.
— Ну, хорошо, — неохотно согласился я. Не то она все уши прожужжит Алекс о том, как я отказался провести ее в «Хобо». Господи, как она мне надоела! Трещит без умолку про все на свете, выставляя напоказ толстые ноги в узорчатых чулках.
Наконец-то долгожданный Кингз-Кросс!
— Ты меня подбросишь. Тони? Опять влип. В такси всю дорогу до Челси она не закрывала рта ни на секунду. На прощание спросила:
— Ты не сможешь за мной заехать часов в восемь? Нет, только не это!
— Извини, Мэдди, но мне нужно навестить своих предков. Если хочешь прийти в клуб, то я буду там после полуночи.
Морда сразу вытянулась. Поделом ей.
— Ах, как жалко. А я думала, мы успеем поужинать вместе.
— Извини, радость моя, долг зовет.
— О, Алекс так расстроится, когда я ей расскажу. Можно подумать, что я отшиваю Алекс!
— Сама видишь, ничего не выходит. Может, как-нибудь в другой раз.
Я вскочил в такси и велел водителю трогать.
— Тогда до встречи, — помахала мне Мадлен.
Похоже, сдаваться она не собиралась, хотя я сомневаюсь, что у нее хватит духу заявиться в клуб после полуночи в одиночку.
Чувствовал я себя препаршиво. Еще вчера я был на седьмом небе от счастья, а сегодня на душе скребли кошки. Бедная малышка лежит там в постели с вывихнутой ножкой, а мне даже проститься с ней не позволили. Проклятие! Я так хотел поделиться с ней своими планами на будущее и, уж конечно, остался бы рядом с ней до полного выздоровления, но мамочка с Мадлен в два счета выдворили меня вон.
Моя конура показалась мне особенно неуютной. Как я мог мечтать о том, чтобы поселить здесь Алекс! Вот если бы удалось избавиться от Мадлен, я мог бы переехать к Алекс. Да, прекрасная мысль — для начала это нас вполне устроит.
Сочетаться браком мы могли бы в Кикстон-холле, причем как можно быстрее, чтобы никто и опомниться не успел. Надо предупредить Алекс. Только когда это теперь случится? Ведь лечит ее похотливый зануда доктор Саттон.
Ладно, с самого утра в понедельник начну присматривать подходящее местечко для нового клуба. Пока Алекс нет, надо покончить хотя бы с этим.
— Не повезло, да? — спросила Мадлен уже, наверное, в шестой раз.
Похоже, она получает странное удовольствие, глядя на мою унылую рожу.
— Да, — буркнул я, желая, чтобы она проглотила язык.
— А что ты будешь делать сегодня вечером?
— Как всегда. В клуб пойду.
— О, везет же тебе. А я вот совсем одна осталась. Джонатан уехал, а в квартире мне одной страшно. Неужели она рассчитывает на мое сочувствие? Минут пять благословенного молчания, потом:
— Послушай, Тони, а нельзя мне пойти с тобой в клуб? Меня никто не заметит, я тихонечко сяду где-нибудь и не буду тебе мешать.
Я нахмурился. На кой черт она мне сдалась?
— Нет, Мэдди, тебе будет трудно — тебя без конца будут куда-то пересаживать, дергать. Субботняя ночь для нас — сумасшедший дом.
— Ну, пожалуйста, Тони, я на все согласна. Алекс сама попросила бы тебя провести меня, я уверена. Она ведь говорила, что нам с тобой нужно держаться вместе.
Держаться вместе? Это еще что такое? И почему мою бедную малышку угораздило свалиться с какой-то идиотской клячи?
— Так мы договорились, да?
Черт побери, да заткнется она когда-нибудь или нет? Боюсь, бедолаге, которому доведется с ней спутаться, придется то и дело затыкать ей пасть кляпом, чтобы перевести дух.
— Ну, хорошо, — неохотно согласился я. Не то она все уши прожужжит Алекс о том, как я отказался провести ее в «Хобо». Господи, как она мне надоела! Трещит без умолку про все на свете, выставляя напоказ толстые ноги в узорчатых чулках.
Наконец-то долгожданный Кингз-Кросс!
— Ты меня подбросишь. Тони? Опять влип. В такси всю дорогу до Челси она не закрывала рта ни на секунду. На прощание спросила:
— Ты не сможешь за мной заехать часов в восемь? Нет, только не это!
— Извини, Мэдди, но мне нужно навестить своих предков. Если хочешь прийти в клуб, то я буду там после полуночи.
Морда сразу вытянулась. Поделом ей.
— Ах, как жалко. А я думала, мы успеем поужинать вместе.
— Извини, радость моя, долг зовет.
— О, Алекс так расстроится, когда я ей расскажу. Можно подумать, что я отшиваю Алекс!
— Сама видишь, ничего не выходит. Может, как-нибудь в другой раз.
Я вскочил в такси и велел водителю трогать.
— Тогда до встречи, — помахала мне Мадлен.
Похоже, сдаваться она не собиралась, хотя я сомневаюсь, что у нее хватит духу заявиться в клуб после полуночи в одиночку.
Чувствовал я себя препаршиво. Еще вчера я был на седьмом небе от счастья, а сегодня на душе скребли кошки. Бедная малышка лежит там в постели с вывихнутой ножкой, а мне даже проститься с ней не позволили. Проклятие! Я так хотел поделиться с ней своими планами на будущее и, уж конечно, остался бы рядом с ней до полного выздоровления, но мамочка с Мадлен в два счета выдворили меня вон.
Моя конура показалась мне особенно неуютной. Как я мог мечтать о том, чтобы поселить здесь Алекс! Вот если бы удалось избавиться от Мадлен, я мог бы переехать к Алекс. Да, прекрасная мысль — для начала это нас вполне устроит.
Сочетаться браком мы могли бы в Кикстон-холле, причем как можно быстрее, чтобы никто и опомниться не успел. Надо предупредить Алекс. Только когда это теперь случится? Ведь лечит ее похотливый зануда доктор Саттон.
Ладно, с самого утра в понедельник начну присматривать подходящее местечко для нового клуба. Пока Алекс нет, надо покончить хотя бы с этим.
Глава 33. ФОНТЭН
В течение всего полета от Нью-Йорка до Лондона мы с Бенджамином не разговаривали.
Собственно, молчать мы начали сразу по окончании этого гнусного вечера в обществе Бена Кретина-младшего.
Когда самолет пошел на посадку, Бенджамин вдруг повернулся ко мне — в лице ни кровинки, весь дрожит — и прошипел:
— Я хочу, чтобы мы развелись, Фонтэн. Меня как громом поразило!
— Что ты хочешь?
Он откашлялся, пока я изучала его испещренную бесчисленными бороздками морщин физиономию.
— Я настаиваю на разводе, — сказал он. Я уставилась в окно, не зная, что ответить. У меня просто язык отнялся. Старый идиот сам требует развода! Что за насмешка? Так унизить меня! Да как он смеет!
Я холодно улыбнулась:
— Извини, старичок, но я не в восторге от твоего предложения.
Внутри у меня все бушевало от ярости.
— У тебя нет выбора, — хмуро сказал Бенджамин. — Я организовал за тобой слежку.
Он вытащил из портфеля толстую кипу бумаг.
— Здесь все отчеты про тебя с Алленом Грантом и Тони Блейком. У меня даже фотографии есть.
Он протянул мне снимок размером десять на восемь дюймов, изображающий нас с Тони в постели в нью-йоркских апартаментах.
Господи, как я плохо получилась! А Тони такой волосатый, словно орангутан, — фу!
— Где ты это взял? — спокойно спросила я.
— Адаме.
— О! — только и выдавила я. Вот плюгавый уродец! Все мысли у меня смешались. Нужно срочно связаться с адвокатом.
— В аэропорту нас встречают две машины, — сказал Бенджамин. — Я остановлюсь в «Кларидже», а ты можешь жить в доме, пока его не продадут.
Голова у меня шла кругом. Что я сделала этому старику, что он так со мной обращается?
— Я, конечно, выплачу тебе приличные отступные, хотя и не обязан это делать, а соболью шубку можешь считать моим прощальным подарком.
Он засунул уличающие меня документы в портфель, и в ту же секунду самолет плавно сел на посадочную полосу.
По какой-то совершенно неведомой дурацкой причине мои глаза наполнились слезами, и я сказала:
— А я-то думала, что ты меня любишь. Бенджамин грустно посмотрел на меня.
— Я тоже думал, что ты меня любишь. Он отстегнул ремень и встал.
— До свидания, Фонтэн. Желаю тебе счастья.
Собственно, молчать мы начали сразу по окончании этого гнусного вечера в обществе Бена Кретина-младшего.
Когда самолет пошел на посадку, Бенджамин вдруг повернулся ко мне — в лице ни кровинки, весь дрожит — и прошипел:
— Я хочу, чтобы мы развелись, Фонтэн. Меня как громом поразило!
— Что ты хочешь?
Он откашлялся, пока я изучала его испещренную бесчисленными бороздками морщин физиономию.
— Я настаиваю на разводе, — сказал он. Я уставилась в окно, не зная, что ответить. У меня просто язык отнялся. Старый идиот сам требует развода! Что за насмешка? Так унизить меня! Да как он смеет!
Я холодно улыбнулась:
— Извини, старичок, но я не в восторге от твоего предложения.
Внутри у меня все бушевало от ярости.
— У тебя нет выбора, — хмуро сказал Бенджамин. — Я организовал за тобой слежку.
Он вытащил из портфеля толстую кипу бумаг.
— Здесь все отчеты про тебя с Алленом Грантом и Тони Блейком. У меня даже фотографии есть.
Он протянул мне снимок размером десять на восемь дюймов, изображающий нас с Тони в постели в нью-йоркских апартаментах.
Господи, как я плохо получилась! А Тони такой волосатый, словно орангутан, — фу!
— Где ты это взял? — спокойно спросила я.
— Адаме.
— О! — только и выдавила я. Вот плюгавый уродец! Все мысли у меня смешались. Нужно срочно связаться с адвокатом.
— В аэропорту нас встречают две машины, — сказал Бенджамин. — Я остановлюсь в «Кларидже», а ты можешь жить в доме, пока его не продадут.
Голова у меня шла кругом. Что я сделала этому старику, что он так со мной обращается?
— Я, конечно, выплачу тебе приличные отступные, хотя и не обязан это делать, а соболью шубку можешь считать моим прощальным подарком.
Он засунул уличающие меня документы в портфель, и в ту же секунду самолет плавно сел на посадочную полосу.
По какой-то совершенно неведомой дурацкой причине мои глаза наполнились слезами, и я сказала:
— А я-то думала, что ты меня любишь. Бенджамин грустно посмотрел на меня.
— Я тоже думал, что ты меня любишь. Он отстегнул ремень и встал.
— До свидания, Фонтэн. Желаю тебе счастья.
Глава 34. ТОНИ
Я выспался всласть. Видеть никого не хотелось, поэтому я сходил в кино и завалил в клуб совсем рано. Посетителей еще не было. Я велел Франко заказать для меня шеф-повару сочный бифштекс с чипсами. Пришел Цветик, подсел ко мне. Вид у него был мрачный и унылый.
— Как дела? — спросил я. Цветик хмуро пожал плечами.
— Плохо, старик, никуда не годится.
У Цветика идиотская привычка обкусывать ногти — именно этим он сейчас и занимался.
— А что случилось-то?
Я прекрасно знал, что он попросит у меня взаймы, но хотел держать его на крючке. Я надеялся переманить Цветика и Тину в свою новую дискотеку.
— Мне надо срочно добыть пятьдесят фунтов. Это для Тины. У нее большие неприятности.
Однако! Пятьдесят — это круто, где же их взять? Цветик усиленно вгрызся в свои ногти, а я быстро пораскинул мозгами. Цветик зарабатывал двадцатку в неделю. Значит, если я дам ему пятьдесят фунтов и стану вычитать по половине жалованья, мне придется ждать пять недель, чтобы вернуть свои денежки. С другой стороны, я нуждался в его поддержке, а как ею заручиться, если не одолжить ему бабки? К тому же Тина мне тоже нравилась, да и работала она на совесть.
— Как дела? — спросил я. Цветик хмуро пожал плечами.
— Плохо, старик, никуда не годится.
У Цветика идиотская привычка обкусывать ногти — именно этим он сейчас и занимался.
— А что случилось-то?
Я прекрасно знал, что он попросит у меня взаймы, но хотел держать его на крючке. Я надеялся переманить Цветика и Тину в свою новую дискотеку.
— Мне надо срочно добыть пятьдесят фунтов. Это для Тины. У нее большие неприятности.
Однако! Пятьдесят — это круто, где же их взять? Цветик усиленно вгрызся в свои ногти, а я быстро пораскинул мозгами. Цветик зарабатывал двадцатку в неделю. Значит, если я дам ему пятьдесят фунтов и стану вычитать по половине жалованья, мне придется ждать пять недель, чтобы вернуть свои денежки. С другой стороны, я нуждался в его поддержке, а как ею заручиться, если не одолжить ему бабки? К тому же Тина мне тоже нравилась, да и работала она на совесть.