Коллинз Эдгар. Где таится дьявол

   - А вы?
   - Да, - тихо ответила Сандра.
   - И потому остались у него на два дня?
   - Мне пришлось остаться у него. Вначале я была под его влиянием, а потом Амелотти заинтересовал меня по чисто личным причинам. Его вопросы насчет Джулио были так настойчивы...
   - Что его интересовало?
   - Последние слова Джулио, когда он прощался со мной, - ответила Сандра. - Он спрашивал несколько раз, и мне приходилось их повторять...
   - Можете повторить ещё раз?
   - В ту последнюю ночь, уходя с Элмером Хантом, Джулио мне сказал: "Если я не вернусь, напиши отцу Буоначчини в Италию, в Бри, что его сын мертв".
   2.
   - Кому?! - воскликнул комиссар, внезапно вспомнив о розыске человека е такой же фамилией. - Джулио был знаком с Буоначчини?
   - Не знаю, я этого итальянца не знаю. Но если Джулио так сказал, наверное...
   - Вы сообщили о смерти, как он просил?
   - Да, по позднее, поскольку я об этом просто забыла. Напомнил мне только Амелотти своими расспросами.
   - А почему Амелотти хотел это знать? Что он сказал, услышав о последних словах Джулио?
   - Он надолго задумался. Не знаю, почему для него так важны оказались последние слова моего несчастного мужа.
   Разговор с Сандрой ответил на многие вопросы, но осталось ещё немало таких, ответов на которые он пока не знал. Нужно было выяснить, в каких отношениях Буоначчини находился с Джулио. Очевидно, произошла трагедия, о которой комиссар вообще не знал: Буоначчини, которою искала итальянская полиция, судя по словам Кампонари, исчез где-то между озером Бьянко и рекой Флотц.
   Несомненно, тем же интересовался и Амелотти, раз так настойчиво расспрашивал Сандру. Значит, гробовщик знал о связях Джулио с итальянцем? И тут Сандра вряд ли могла помочь комиссару. Напротив, она наградила его новой тайной, с которой он теперь не знал что делать.
   - Амелотти не сказал ни слова? А как он воспринял ответ о последних словах Джулио? - настаивал Кристен, но Сандра только трясла головой.
   - Я уже вам сказала, Кристен, он молчал, только все лицо вдруг стало, словно... отпотевший валун.
   - То есть все его лицо покрылось потом?
   - Даже не знаю, почему вдруг вырвалось такое сравнение. - Сандра на миг умолкла, потом добавила: - Потом у нас уже не было случая поговорить, ведь он ушел и больше я его не видела. Я же говорила...
   - Да-да, знаю. Я должен найти Амелотти.
   - Найдете. Чувствую, именно он сгубил мою семью.
   - Что навело вас на эту мысль?
   - Много лет назад появился Исмей, потом - Амелотти. И к ним обоим я испытывала одно и то же чувство. Вы понимаете? Ведь каждый человек вызывает разные чувства...
   Кристен улыбнулся: Сандра пришла к тем же выводам, что и он, но своим путем, своими собственными наблюдениями.
   - И вы это рассказали Кемпу?
   - Да, я думала, что он передаст вам и это как-то поможет.
   - Могло бы помочь, Сандра, жаль. Но почему же вы ничего не сказали мне в то утро у ледника или позднее?
   - Я передумала. Не хватило уверенности. Ведь все, о чем я вам говорила, только мои догадки. Я боялась последней возможной ошибки.
   Тем временем стемнело настолько, что комиссар уже не видел лица Сандры, а только чувствовал её близость. Вечерний ветерок доносил до него аромат её волос, и Кристена охватила странная неловкость. Стараясь успокоиться, он заглянул на небо. Звезд он не знал, кроме одной, самой большой и яркой. Она была похожа на огонь на шпиле отеля "Белый крест", почти такой же величины и такая же сверкающая, но огонек "Белого креста" был близко - подать рукой, а звезда наверху бесконечно далека, но ближе к сердцу.
   Все отдаленное манило Кристена, и полицейским он оставался только потому, что битва за справедливость доставляла ему ощущение победы над отделявшей от неё бесконечностью.
   Звезды, спустившись вниз, осели над Понтрезиной. Светились "Сириус", "Розовый глетчер" и "Рим", маленьким созвездием Плеяд казались окна отеля "Рекс".
   Вдруг все исчезло. Это Сандра остановилась перед комиссаром.
   - Кристен, я так боюсь, боюсь этой ночи...
   - Думайте о завтрашнем дне. Я приду.
   - До завтра так далеко, Кристен! И жизнь так бесконечна...
   - А вы доживите пока до завтра. Соберите все силы и доживите, Сандра. Потом наступит день, взойдет солнце, приду я, и все будет в порядке.
   - День кончится, и тьма поглотит солнце, и будут лишь тьма и холод, ужас, страх и мертвая тишина... - простонала женщина.
   - В мире всегда происходит круговорот, Сандра. Красота чередуется с мудростью, борьба с покоем, тяжелые времена с мгновениями отдыха. Не поддавайтесь слабости.
   Ее ледяные пальцы дрожали. В темноте он различил её лицо, лицо страдающей женщины, на котором запечатлелись девятнадцать лет тяжких испытаний и в итоге застыло безграничное смирение. Два черных провала - это не глаза, это боль и смятение утраченной молодости. Может ли человек потерять свою молодость?..
   Из тьмы вынырнула чья-то тень, и Кристен отпустил холодные пальцы Сандры. Это был Кампонари.
   Маленький "остин" комиссара, пронзая туман, мчался в темной ночи. Все это время Кристен не снимал ногу с акселератора. Он бежал от ночи, и ночь его гнала вперед. Его рука все еще, чувствовала прикосновение Сандры, и это вызывало у него восторг и гордость, которые семнадцатилетняя дочь знаменитого Грози вызывала у каждого, кому улыбалась.
   По дороге он перегрел мотор, но не расстроился, был спокоен, главным образом потому, что под окном бывшей Александры Грози сидел Кампонари с пистолетом в руке.
   3.
   Странное чувство гнало его вперед. Чтобы найти Амелотти, избавить всех от угрозы, надо было не терять ни минуты. Энрико Амелотти - в нем было и начало, и конец грозного дьявола Молчащих скал. Обе цепочки: Сандра - Элмер - Джулио - лопнувший трос - Исмей - Нино и Исмей - Амелотти - так далее в эту ночь соединились воедино.
   Редко когда случалось Кристену так себя чувствовать. Казалось, обнаженные нервы покрывали все тело, и от малейшего прикосновения напрягались все сразу. По телефону он вызвал четверых коллег покрепче. Город был тих, как обычно, но в ночной тишине приказы Кристена звучали как пистолетные выстрелы.
   Еще до их прихода был готов ордер на арест Энрико Амелотти. Собственноручно прикрепив его к черной доске в холле комиссариата, Кристен велел своим четверым помощникам отправляться.
   - Без Амелотти не возвращайтесь, это приказ, его невыполнение недопустимо, - закончил Кристен.
   Потом он позвонил судье Бюргену, который ложился спать поздно. Бюрген тут же снял трубку и пообещал прибыть через пять минут.
   - Бюрген, - встретил его комиссар, - сегодня мы сотрем с карты несколько белых пятен. Полагаю, что могу вполне обоснованно утверждать: Кристиан Исмей и Энрико Амелотти - одно и то же лицо. У меня есть доказательства, вы можете думать о них что угодно. Я лично убежден. То, что я никогда не видел Исмея и Амелотти вместе, - это не довод, но опыт, который я проделал с фигуркой Исмея, обработав её под Амелотти, - уже другое дело. Исмей не погиб. Бегство его было организовано уникально. Кто бы ещё набрался наглости носиться с угрожающими письмами, напечатанными на его машинке, его бумаге и его рукой? Человеку всегда легче поверить красивому вымыслу, чем голой правде. Исмей сам написал известные вам письма и заставил меня поверить в них. И я попался, подставив заодно добряка Кемпа, который, видимо, заметил торопливое превращение Исмея в Амелотти и поплатился за это жизнью. Ведь Кемп кричал: "Я узнал..."
   Слушайте дальше. Исмей убил Кемпа, потому что тот его узнал. Выскочив на край ледника, он скользнул вниз, где, укрывшись за валунами, превратился в Амелотти. Для человека с его способностями - в этом нет ничего сложного. Он держит в кулаке свою волю, владеет телом и даже чертами лица. Каждый, кто наделен такой силой воли, в своем роде небезопасен, если будет её использовать во вред другим. Такой человек может стать прекрасным актером и ему нет нужды в сложном гриме. Вам никогда не приходилось читать, что нервное напряжение меняет черты до неузнаваемости? Иногда такое бывает непроизвольно, но если достанет воли и ума, этому можно научиться.
   Итак, за валуном Исмей превратился в Амелотти. Потом он глотнул спиртного и вылил остатки на отвороты вывернутой куртки, чтобы произвести впечатление мертвецки пьяного. Нанес себе удар по голове, нарочно или случайно - значения не имеет. Знаю одно: способность притворяться подвела его только на миг, когда он был без сознания. Наутро, когда рассвело, я вгляделся в его лицо - лицо Амелотти. Смотрел я с любопытством, хотя уже был сыт по горло его унылой физиономией. Но нет, лицо его, хотя и испитое, похмельное, не было лицом безумца с искаженными чертами. Ведь у людей с нарушенной психикой даже во время сна лицо несет печать их болезни. А это, посиневшее от холода до неузнаваемости, источало спокойствие, и губы, казалось, сложились даже в довольную усмешку. Я не мог оторваться от созерцания его лица. Кампонари спросил меня, что случилось. Такую перемену заметил даже он. Это лицо было знакомо ему совсем иным...
   Комиссар Кристен помолчал, чтобы перевести дыхание. Потом продолжил:
   - Тогда я не заметил, что на леднике у него в руках была суковатая трость, без которой никто никогда не видел гробовщика Амелотти. Если мы найдем трость и покажем её одному жителю нашего города, он по кольцу на ней может узнать свою работу. Так вот, эта трость пустотелая, внутри неё стилет, тонкий острый кинжал, которым были убиты Нино и Кемп. У сорвавшегося в пропасть Элмера Ханта сердце тоже было пробито стилетом. Но за этим стоит кое-что еще, к чему я вернусь позднее. Это слишком важно, а у меня лишь догадки, так что рано утверждать, что я прав. Только будущее покажет все в истинном свете. А теперь я хотел бы вернуться на несколько дней назад. То, что Исмей вдруг появился во время слушания по делу сорвавшихся альпинистов, было не случайным. Это первая ошибка, которую совершил Амелотти. Слишком быстро он вышел на сцену, чтобы отстаивать свои интересы.
   - Вы говорите, "свои интересы", Кристен? - переспросил судья. - Я полагал, он защищает скорее интересен своего друга Генри Ханта.
   - Еще немного терпения, Бюрген, сейчас мы до этого доберемся. Мне удалось кое-что выяснить в отеле, где жил Исмей. Вот, например, письмо, которое пришло три дня назад в Самадену. Если бы чиновник, выдававший письмо, занимался делом, а не разведением рыбок в своих шести аквариумах, то и Кемп бы не погиб, и Исмей не исчез. Ведь имя Ханта достаточно известно, нужно было только позвонить мне, и с Исмеем пошли бы совсем другие разговоры. Прочтите.
   "Нотариус С. Д. Пэрдью, Лондон.
   Мистеру Генри Ханту. Самадена, до востребования.
   Копии Ваших документов мы получили и сообщаем, что не предвидим никаких проблем с получением наследства. Формальности, однако, займут не менее трех недель. По мере готовности сообщим дату Вашего приезда.
   С уважением..."
   Б.Т.А.
   Телеграмма
   Кристиан Исмей разыскивается течение десяти лет качестве свидетеля убийства неизвестного мужчины острове Сицилия тчк
   12121
   Департамент криминальной полиции
   Лондон
   Б.Т.А.
   Телеграмма
   Местопребывание Генри Ханта неизвестно тчк Разыскивался запросу его брата Элмера Ханта девятнадцать лет назад тчк Полагают утонул тчк Последний раз видели Бари зпт Италия тчк
   12301
   Департамент криминальной полиции
   Лондон
   4.
   Судья Бюрген ни о чем не расспрашивал, казалось, ему все ясно.
   - Исмей уже давно жил здесь, - сказал он, - только не понимаю, с какой целью?
   Кристен задумался, потом ответил:
   - Ждал подходящего момента и случая избавиться от Элмера Ханта. Исмей - авантюрист мирового масштаба. Не сомневаюсь, его план заполучить наследство Элмера удался бы, не произойди неожиданных осложнений. Например, не оказалось документов Ханта, личность его пока установлена только свидетельскими показаниями. Разыскивая документы, я выяснил, что Хант был убит и только потом сброшен на железнодорожные пути. И лишние осложнения произошли с убийством Нино. Не знаю, о чем думал Исмей, совершая его.
   Судья покачал головой, словно не понимая.
   - Он же знал, что тем самым возбудит подозрения. Ведь он публично выступил против Сандры и Нино. причем угрожал им обоим. Преступник такого масштаба, как Исмей, не должен совершать подобные ошибки. Ведь понимал же он, что спустит на себя всех собак, - пояснил судье комиссар, усиленно скребя небритый подбородок. Жесткая щетина скрежетала как проволока. И тут он вспомнил о стальной игле от шприца.
   - Вчера утром я попытался узнать кое-что, задумчиво продолжал Кристен. - С самого начала при допросе носильщиков Ханта выяснилось, что когда они отдыхали перед хижиной Джулио Секки, одного из них вызвали в дом. Второй в это время спал перед ночным походом к стене. Вызвали носильщика по ошибке, которую, судя по описанию, данному им, совершил не кто иной, как Амелотти, он же Исмей. Послушайте, Бюрген, насколько я знаю, у вас миленькие дочки близнецы?
   Судья машинально кивнул, не понимая, что может быть общего у его почти не различимых между собой дочерей с преступлением на скалах, но промолчал.
   - Они обе блондинки, но у одной волосы как лен, а у другой, я бы сказал, вроде конопли. Не знаете, отчего это? - спросил Кристен. Бюрген проворчал что-то о косметике, которая стоит кучу денег.
   - Ну да, конечно, жидкость для обесцвечивания волос. Например, пятидесятипроцентная перекись водорода, которой у нашего убийцы был полный флакон. Вы когда-нибудь видели, как такой раствор в пыль разъедает пробку? Так что впрысните шприцем между волокон троса несколько капель пятидесятипроцентного раствора этой жидкости, и даже болонская конопля истлеет и при малейшем натяжении лопнет. При этом на концах волокон не останется никаких следов...
   - Это ваша гипотеза или... - Судья прищурился.
   - Это истина, Бюрген. По описанию я заключил, что это сделал Амелотти, он же Исмей; к тому же у него я нашел перекись и шприц с подходящей иглой. А то, что в концы волокон впиталась перекись, обнаружить нетрудно. И. времени было достаточно, чтобы разъело волокна, так что трос лопнул мгновенно. Ну, а столкнуть альпинистов для Амелотти труда не составило. Вот только я не понимаю мотива убийства Джулио Секки. Не вписывается он в мою теорию, - закончил комиссар Кристен, надеясь, что Кампонари в зубах принесет Амелотти к его ногам. - Итак, Бюрген, мы с вами убедились, что Амелотти был весьма разносторонним преступником. Он знал, на чем можно заработать. Полагаю, мы на верном пути, утверждая, что речь шла о контрабанде бриллиантов. Голову даю на отсечение, что камни, найденные мной в статуэтке, из сейфов здешнего банка. Завтра уточним.
   Крепкий черный кофе, заваренный Кристеном, уже перестал действовать. Казалось, никто из посланных за Амелотти уже не вернется. Поэтому Кристен простился с Бюргеном и в одиночестве нерешительно потоптался у гаража. Может быть выгнать "остин", поехать в Понтрезину и вместе с Кампонари усесться под окном спящей Сандры Секки?
   Но потом он все же решил лечь спать - наступающий день обещал уйму серьезной работы. Комиссар отправился домой, но, подойдя к калитке, заметил стоявшую возле неё темную фигуру. Кристен насторожился. Сойдя с песчаной дорожки, он осторожно зашагал по траве и остановился за спиной незнакомца в тот момент, когда тот, подойдя к дому, пытался достать окно его спальни. Недолго думая, Кристен в два счета заломил ему руки за спину.
   - Господи, шеф, это же я! - Только услышав это, комиссар узнал одного из своих сотрудников.
   - Это вы, Мотто? В чем дело?
   - Амелотти сбежал. Вчера его видели на станции в Самадене с небольшим чемоданчиком...
   Когда Кристен услышал это, сон у него как рукой сняло. Он примчался в комиссариат, и телефонные провода раскалились от его приказаний. Были подняты по тревоге все полицейские посты на трассах Самадена - Шульц Тарасп и Самадена - Давос.
   Потом ом устало сел за стол, следя за восходом солнца и ожидая докладов. Завтрак не лез в горло, потому что докладов не было. Только к вечеру пришел первый рапорт - безрезультатный, потом и остальные - не лучше. Разыскиваемый Амелотти, он же Исмей, не покупал билетов, не проходил контроля и вообще не появлялся.
   Вернувшийся Кампонари сообщил, что ночь прошла спокойно, "без происшествий", как он выразился. Сандру он видел в окно, и, судя по всему, ночь для неё тоже была спокойной. Кристен, правда не понял, с чего Кампонари это взял, но ему достаточно было знать, что Сандра жива.
   Оставалось рассчитывать, что рано или поздно Амелотти себя обнаружит. Тщательно изучая расписание поездов, комиссар пытался понять ход его мыслей. Но надежда, что Кампонари доставит преступника к его ногам, оказалась тщетной.
   Кампонари покинул Сент - Мориц ещё утром, но только к вечеру раздался его звонок.
   - Алло, шеф, я нашел Амелотти у него дома. Мертв уже часа два, и в спине у него дыра - кто-то пырнул его ножом.
   5.
   Кристен словно окаменел в кресле. Он не шелохнулся даже тогда, когда взмыленный Кампонари выложил все, что сумел раскопать. Напряженно размышляя о несовершенстве своей версии, комиссар ругал себя растяпой и идиотом. Тут явно вмешалась какая-то сила, о которой он не имел понятия и которой не в состоянии был помешать.
   У чуткого Кампонари глаза искрились радостью - ведь у него для Кристена была ещё одна новость, которая, пожалуй, могла поставить того на ноги.
   - Мне не поручали, - заметил Кампонари, - заняться Амелотти, но раз с обеда я был свободен, то решил зайти к толстяку Лючиано.
   Лючиано держал под Монтпарсом маленькую, уютную харчевню. Ее посещали туристы и местные крестьяне, да ещё персонал метеостанции. Кампонари был вне себя, когда хозяин харчевни сообщил ему, что видел Амелотти в бинокль по ту сторону ущелья. Искал-то он носильщиков, а увидел могильщика. Тот нес маленький чемоданчик и торопился наверх.
   Кампонари не поленился перебраться через ущелье и взобраться по тропе к хижине Амелотти. Честно говоря, он и сам не верил, что застанет хозяина дома. Лючиано вполне мог ошибиться.
   Хижина Амелотти стояла открытая настежь, но ничего странного в этом не было. Большинство местных жителей не знало замков - любой гость от Бога.
   В прихожей было темно. Кампонари и сам не знал, почему не подумал о самозащите и не вытащил пистолет. Амелотти он нашел на полу в маленькой комнатушке. Вокруг царил ужасный беспорядок. Несколько картин валялось на полу, стекла их были разбиты, рамы расколоты. Умывальник перевернут, мыльная вода смешалась с кровью.
   - Они здорово схватились, шеф, - закончил Кампонари свой рассказ. Тот, второй, должно быть, силен, как медведь.
   - Почему вы так думаете? - спросил Кристен, наконец, обретя дар речи.
   - По-моему, это было так, - продолжал Кампонари. - Видимо, Амелотти заметил своего врага в окно, успел вбежать в комнату и там забаррикадироваться. Это был кто-то, кого он очень боялся. - не иначе сам дьявол Молчащих скал.
   Кристен не улыбнулся, напротив, слушал с серьезным видом, лишь заметив, что это не исключено.
   - Во всяком случае, засов на двери, в руку толщиной, лопнул, как спичка...
   - Вы нигде не заметили чемоданчика Амелотти или его трости?
   - Трости не видел и чемоданчика тоже, шеф. Выложив из кармана пачку сигарет, Кампонари спросил разрешения закурить. Он осторожно выпускал клубы дыма в потолок, так как знал, что сам Кристен курил только дорогие тонкие сигареты; временами даже принимался разгонять дым рукой.
   - Оставьте, Кампонари, - с досадой бросил комиссар. - В последнее время я успел привыкнуть к крепкому табаку. - Взяв одну из темных сигарет Кампонари, он тоже закурил. - Итак, мы там же, откуда начали, что вы на это скажете? - спросил он после паузы, взглянув на своего щуплого сотрудника, который с размаха плюхнулся на хлипкий стул, так что тот заходил ходуном.
   - Ну, я не думаю, шеф. Куда ходил Сальяри?
   - Сальяри? Его я посылал к трактирщику Каботти, который подтвердил алиби Амелотти. А что с ним?
   - Сальяри ждет за дверью вместе с Каботти. По дороге он узнал от трактирщика все, что мог. И знаете, где он его обнаружил? В десяти минутах ходьбы от жилища Амелотти.
   Наблюдая за лицом комиссара, Кампонари с удовлетворением отметил, что эта последняя новость совершила с ним просто чудо.
   - Вы думаете, что...
   - Да, комиссар, вполне возможно. Ну что, позвать Сальяри и Каботти?
   Трактирщик Каботти был маленьким толстяком, необычайно быстрым в движениях. Глаза его испуганно бегали из стороны в сторону; заметно было, что он долго оставался с Сальяри наедине. Сальяри был невелик ростом и узок в кости, но кулаком забивал гвоздь в доску и пальцем мог разорвать жесть, словно бумагу.
   - Комиссар, я должен доложить, - просипел Сальяри, - арестованный вам будет жаловаться, что я хотел применить силу или что я даже якобы его бил, но вы ему не верьте.
   Комиссар Кристен окинул взглядом толстяка и усмехнулся. У того было разорвано ухо, на подбородке красовался синяк, а правую руку он подозрительно придерживал левой.
   - Ну, кое-что было, - виновато признал полицейский, разглядывая носки своих подкованных ботинок, знаете, я такой неловкий...
   - Вижу, вижу, - поддакнул Кристен, незаметно изучая покрасневшие косточки его правого кулака.
   Глубоко вздохнув, комиссар закурил ещё одну темную сигарету, чтобы притерпеться к крепкому табаку, усадил Каботти напротив себя и приступил к допросу. Но уже после нескольких вопросов понял, что перед ним человек, переправлявший через границу ценности итальянских фашистов, хранившиеся в Швейцарии. О том, что Амелотти мертв, тот вообще ничего не знал. Кристен понял это, увидев, как посерело у него лицо при этом известии.
   6.
   С Каботти дело оказалось несложным. Достаточно было пригрозить, что им займется Сальяри, и толстяк выложил все, что знал. Все было очень просто. Амелотти получал бриллианты от одного из жителей Сент-Морица и передавал их Каботти, который и переправлял их через границу. Амелотти прятал драгоценности в мешочек с солью, где они становились незаметны среди кристаллов. Чтобы не возбуждать подозрений, он твердил каждому встречному, что несет жертву дьяволу Молчащих скал. Комиссар это помнил. Иногда могильщик прихватывал и пакетик с шафраном где прятал золотые и платиновые украшения. На вопрос комиссара, что он делал возле хижины Амелотти, Каботти ответил: "Искал могильщика". У него, было на три миллиона бриллиантов, и хозяева в Италии уже теряли терпение из-за задержки с доставкой.
   Комиссар тут же вспомнил о маленьком чемоданчике в руках Амелотти и о пустотелых деревянных фигурках, вырезанных Вантером. Одна из них осталась у него, и Амелотти лишился её содержимого. Фигурка Нино.
   Перед глазами комиссара проплывали фигуры... Фигуры, окруженные мраком смерти, овеянные дыханием Азраиловым. Фигуры людей, настигнутых злым роком, который доводил их до отчаяния. Фигуры, проходившие мимо, не обращая внимания на черные цветы Энгадина. Цепь людей, соединенных причастностью к преступлению.
   Элмер, Джулио, его сыновья Антонио и Нино, Сандра, Амелотти, он же Исмей, Паолини - тот невзрачный человечек, который никогда в жизни ничего не добился и был так горд, что первым принес весть об Элмере Ханте, осмотрительный судья Бюрген. Джузеппе Верди с его неудержимым порывом Кристен грохнул кулаком по столу, - который каким-то чудом одолел стену Малого Дьявола. Кемп, доктор Бисс с его скептическим отношением к дьяволу Молчащих скал. Каботти - заурядная пешка в руках своих преступных хозяев. Кантор, Буоначчини и, наконец, "приятель Дж.". Этот последний, видимо, так и останется тайной, разве что им был Исмей. Кристен снова вернулся к оставшимся после Элмера Ханта письмам и перечитал их. Он снова обратил внимание - это была не переписка а вызов, призыв к восхождению-поединку. Только Исмею нужно было избавиться от Элмера Ханта, чтобы овладеть его наследством.
   Значит, надо сделать все, чтобы разобраться в этом окончательно.
   Видно, Кристену на роду было написано к счастью и радости идти через провалы, пропасти и непроходимую чащобу проблем. Продирался вперед он тяжело, одолеваемый сомнениями и томимый предчувствиями. Силы его были на исходе.
   Допрос Каботти не дал результатов, которые позволили бы поставить в деле точку, разве что подтвердил теорию, которой Кристен поделился с Бюргеном. Но радости это не доставило - он и раньше был уверен в своей правоте. И когда Сальяри увел арестованного, комиссар снова остался наедине сам с собой, во власти противоречивых чувств и ощущений.
   Не выдержав, он вскочил н нервно заходил по комнате. Сейчас ему нужно было действие, что угодно, лишь бы отвлечься, переключить свои мысли. Кристен взглянул на часы. Да, ходить по гостям уже поздно, пора собираться домой. Ночь будет унылая и тоскливая, и тем тягостнее, чем ниже звезды.
   Как лунатик расхаживая взад-вперед по кабинету, он вдруг вздрогнул и окаменел. Как же ему это раньше в голову не пришло! Подскочив к столу, Кристен растерянно замер, не зная, что делать. Он вспомнил о судье Бюргене, добродушном здоровяке, которому никогда ещё не пришлось встречаться с настоящим, серьезным преступлением. Упрекнуть его не в чем, во всем виноват только он, Кристен.
   Примчавшись в гараж, комиссар торопливо уселся за руль своего "остина". Перебирая звенья цепи, он вдруг нащупал имя Буоначчини, от которого кровь его закипела в жилах.
   "Остин" рванулся с места, словно за ним гналась сама смерть, промчался через Сент - Мориц, крутой поворот взял на двух колесах, пролетел Целлерину с включенной сиреной, а мимо костела Сан-Джанино с разбитой крышей пронесся со стокилометровой скоростью. Железнодорожный переезд за полями самаденского гольф-клуба машина перескочила, как кузнечик, и только чудом в Понтрезине никого не задавила. Все уже издали, услышав её сирену, прижимались к стенам, с тревогой ожидая, что случится. Но ничего не случилось, просто мимо них пронеслось какое-то чудовище, яростно светя глазищами и оставляя за собой бензиновую вонь.