Колтер Кара. Мой герой

   Эти уверенные и циничные мужчины все время так поступают. Заставляют всех вокруг сомневаться в себе, своих надеждах и мечтах. Что ж, она не предоставит свои мечты и надежды на попечение еще какому-либо мужчине. Майкл Талбот уже преподал ей урок. Когда до нее дошли слухи о романе между ее женихом Майклом, главным редактором журнала «Ребенок сегодня», и кокетливой Триной, фрилансером, Сара отказалась верить в это. Но потом она увидела их в кафе. Как-то уж слишком мило и не по-деловому они жались друг к другу. Ее мечты о маленьком уютном домике, полном детишек, развеялись в пыль.
   Без каких-либо обвинений она просто сказала Майклу, что видела его и Трину. На его лице появилось виноватое выражение, которое сказало все за него.
   Теперь у Сары была другая мечта, более надежная и реальная. Просто вернуть город к жизни.
   – Нет, это имеет к вам отношение!
   – Я не понимаю, какое именно.
   – Меня поставили ответственной за Праздник лета. Мне дали всего один шанс, чтобы возродить его, доказать, как он полезен для этого города, – объяснила она.
   – Удачи вам в этом.
   – Мне не выделили бюджет на раскрутку. Но я готова поспорить, что с тех пор, как эту запись показали в вечерних новостях, ваш телефон без конца трезвонит. – Она прочла ответ на его лице. – Вам звонили со всевозможных ток-шоу, не так ли?
   Он скрестил руки на груди, внимательно глядя на нее.
   – Они умоляют вас об интервью? – угадала она.
   – Вы будете рады узнать, что на их звонки я тоже не отвечаю, – сухо ответил он.
   – Я не рада этому! Если бы вы могли согласиться на несколько интервью и упомянуть в них город и Праздник лета! Если бы вы только сказали, насколько прекрасен Кеттлбэнд, и пригласили всех приехать первого июля. Вы могли бы сказать, что будете главным церемониймейстером парада!
   Она выпалила это разом.
   – Главным церемониймейстером парада? – пораженно повторил он. – Нет.
   Она понеслась дальше, как будто он ничего и не говорил:
   – Я не надеюсь, что смогу достучаться до миллионов людей без бюджета. Но, Олив… мистер, офицер Салливан, вы можете. Вы сможете легко вернуть Праздник лета в Кеттлбэнд!
   – Нет, – снова, уже тверже, сказал он.
   – Быть копом в маленьком городке – это все-таки немного больше, чем арестовать какую-нибудь бедную старушку за воровство губной помады в супермаркете!
   – Да, арест старушек в супермаркетах, – сухо сказал он, – примерно так можно охарактеризовать то, чем я сейчас с большим успехом занимаюсь. Раньше я занимался несколько другим.
   Несмотря на каменное выражение его лица, Сара позволила себе легкую надежду. Ему не чуждо чувство юмора, и он, наконец, рассказал что-то о себе.
   Она улыбнулась. Он попятился назад.
   – Позвольте мне подумать над этим, – сказал Салливан настолько сухо, что она чуть не расплакалась.
   Сара поняла, что это маневр отступления. Он пытался ускользнуть от нее. Все время, пока она преследовала его звонками, Сара была уверена, что стоит только объяснить ему, ради чего все затевается, и он согласится на ее просьбу.
   – Нет времени на размышления, – сказала она. – Вы на пике популярности сейчас. – Она чуть помедлила. – Офицер Салливан, я умоляю вас.
   – Мне не нравится спонтанность.
   Его тон показал, что ему претило быть на пике популярности и его не трогали мольбы.
   – Но вы же прыгнули в реку за той собакой. Что может быть более спонтанным?
   – Кратковременное отступление от принципов, – резко ответил он. – Я же сказал, что подумаю над этим.
   – Это означает – нет, – сказала она расстроенно.
   – Ладно, значит, нет.
   Что-то в его фигуре, во взгляде говорило о том, что он принял окончательное решение. Он никогда не будет размышлять много об этом, никогда не передумает. Она могла до посинения говорить с ним, оставлять ему на автоответчике тысячи сообщений, ходить к его боссу. Но он уже все решил.
   – Извините меня, – сказала она натянуто.
   Она наклонилась, подняла ревень, будто он мог защитить ее, и направилась к задней двери своего дома. Перед таким бессердечным мужчиной, как он, не было смысла плакать.
   Когда она оглянулась назад, ей показалось, что он понял, как раздосадовал ее.
   – Вам стоит попробовать джем из дички, – бросила она через плечо. – Он варится из диких яблок. Моя бабушка клялась, что он помогает от нервов.
   Она открыла заднюю дверь и позволила ей захлопнуться. Эта дверь вела в небольшую прихожую, а потом на кухню. Ее встретил острый запах джема из ревеня, что она приготовила вчера. Все столешницы были завалены ревенем, ей нужно было сварить еще партию джема сегодня.
   В это время года бабушка всегда делала свой весенний джем, который, как она говорила, придавал игривое настроение, лечил от старых душевных ран и вселял надежду. Но из-за разговора, который только что был, посмотрев на липкие лужицы, что остались после вчерашней готовки, и на кучи ревеня, с которым нужно было расправиться сегодня, Сара почувствовала далеко не надежду. Скорее, ужасную усталость.
   Не найдя свободного места для растения, она бросила его на пол и осмотрела свою кухню. Нужно было перемыть весь ревень. Какая-то часть растений уже начала твердеть, и ее придется почистить. Ревень нужно было порубить и приготовить вместе со всеми остальными ингредиентами в такой огромной кастрюле, что Саре казалось, бабушка купила ее у каннибалов. Потом нужно было подготовить банки и этикетки. И в конце концов, доставить готовый продукт всем постоянным клиентам.
   Она почувствовала усталость от одной мысли об этом. Вдруг в голову прокралось сомнение. Действительно ли это та жизнь, о которой она мечтала?
   Ее бабушка занималась этим маленьким бизнесом до восьмидесяти семи лет. Она никогда не казалась задавленной им или уставшей. Сара поняла, что у нее сейчас переломный момент в жизни. Это заставляло размышлять о том, какое занятие или идея могли бы заполнить пустоту в душе.
   Недовольная собой, Сара переступила через связку ревеня и подошла к шкафчику, в котором хранила телефонную книгу. Ладно. Он не собирается помогать ей. Наверное, это к лучшему. Ее жизнь была бы слишком связана с его, если бы он согласился использовать свою славу на пользу городу.
   Она и сама может это сделать.
   – Радиостанция Ви-джи-ай-ви, с кем вас соединить?
   – Тэлли Хаскас, пожалуйста.
   После разговора с Тэлли Сара почему-то почувствовала себя немного виноватой. Но защищать офицера Оливера Салливана от его же собственной вредности не входило в ее планы.
   «Так что, – вещал голос Сары делано радостным тоном, – если у вас есть немного свободного времени, чтобы помочь сделать наш Праздник лета самым лучшим, позвоните мне. И помните, Кеттлбэнд нуждается в вас!»
   Салливан резко выключил радио. Он был абсолютно прав в своих выводах по поводу Сары Макдугалл: она сложная, и с ней будет много проблем. В этот раз она не обратилась к его боссу. О нет, она обратилась ко всему городу через местную радиостанцию на программе Тэлли Хаскас. И долго она не медлила. Он ведь только вчера был у нее дома.
   Несмотря на свой безобидный вид, Сара не задумываясь толкнула его под поезд, провозгласив всему городу, что у нее появилась такая прекрасная идея – разрекламировать летний фестиваль, привлекая к этому его, а он, мол, отказался.
   Ну что ж, единственное, чего она не учла, так это то, что ему наплевать, будет ли он городским злодеем или нет. Ему на самом деле в этой роли будет более комфортно, нежели в той, которую она для него выбрала. Чего он не мог понять, так это того, почему так долго думал о ней, когда покинул ее дом. Если он не ошибался, то у Сары Макдугалл глаза были на мокром месте, когда она проходила мимо него. Но ей стоило учитывать последствия, когда она пыталась найти местного героя: не пробиваемый слезами мужчина – не самый удачный выбор. По долгу службы он насмотрелся на слезы достаточно. Если не ожесточить свое сердце, то утонешь в горе других людей.
   Ему пришлось обидеть Сару. Не было другого выхода. Это был единственный способ заставить такого человека, как она, отступить. Тем не менее, услышав ее голос по радио, он попытался накрутить себя до раздражения. Он с неохотой должен был признать, что ее голос вызвал в нем еще и реакцию другого характера. Смутную тоску. Ту же тоску он почувствовал на веранде ее дома и когда запах из ее кухни защекотал нос. Что это было? Желание отдохнуть, успокоиться?
   Он был копом в крошечном городке. Куда еще спокойнее? Кроме того, по его опыту, отношения с женщинами – далеко не спокойное занятие. Они были какими угодно, только не спокойными.
   Салливан был женат недолго. Брак не выдержал суровых испытаний его первого года в убойном отделе. Последней каплей стало то обстоятельство, что кто-то неудачно позволил себя убить, в то время как Салливан должен был присутствовать на свадьбе сестры его жены.
   Он вернулся в квартиру, освобожденную от всех ее вещей и от доброй доли его. Что он почувствовал в этот момент? Облегчение. Чувство, что теперь он сможет выкладываться на все сто процентов ради службы, которая была чем-то бóльшим, чем просто работой. Скорее – одержимостью. Идея выловить плохого парня владела им. Он работал не ради графика или зарплаты. Это была жизненная миссия.
   Салливан вздрогнул, внезапно осознав, что все эти мысли об отношениях были вызваны этой маленькой смутьянкой. Он обрадовался, когда у него зазвонил телефон, так как это отвлекло его от подобных размышлений. К тому же о его дисциплине ходили легенды, как и о его одиноком образе жизни. Он взглянул на определитель номера.
   Его босс. Много времени не понадобилось. Салливан подумал было не поднимать трубку, но решил, что откладывать неизбежное нет смысла. Он держал телефон на приличном расстоянии от уха, чтобы не оглохнуть от негодования шефа.
   – Да, сэр, понял. Я мою все машины. – Он снова убрал телефон от уха. – Да, я понял. Да, сэр. – Он снова начал слушать. – Я уверен, что вы позвоните мне снова, как только придумаете еще что-нибудь. Я буду ждать с нетерпением. Нет, сэр, это не было сарказмом. Вытрезвитель тоже. Понял.
   Салливан повесил трубку, а то шеф придумал бы еще много разных способов сделать его жизнь несносной.
   Он вышел из машины. Сквозь раскрытую переднюю дверь дома Деллы Салливан услышал, как его племянники, четырехлетний Джет и полуторагодовалый Ральф, шумят. Он поднялся по ступенькам и дернул дверь. Не заперто.
   Он вошел, переступив через корзину, полную белья, и трехколесный велосипед. Раньше его сестра была просто помешана на чистоте, ее одержимость порядком, как и его одержимость контролем, была вызвана смертью их родителей.
   Он подумал, что беспорядок, наверное, к лучшему, и был рад за нее, что она продолжает жить дальше, несмотря ни на что.
   Салливан обнаружил свою сестру на кухне. Мальчики пронеслись мимо него, сначала похрюкивающий от смеха Джет на полной скорости. Он изводил Ральфа, держа его медвежонка на вытянутой руке, до которой тот не мог дотянуться. Ральф решительно семенил за ним, не понимая, что его настойчивость только подпитывала ликование брата.
   Делла оторвалась от противня с печеньем и, увидев Салливана в дверном проеме кухни, вздрогнула.
   – Ты напугал меня.
   – Ты сказала приходить к пяти. На ужин.
   – Я потеряла счет времени.
   – Тебе повезло, что это я. Тебе следует закрывать дверь, – сказал он ей.
   Она посмотрела на него с явным неодобрением. Но ее взгляд не оставил ему сомнений, что она слушала радиопередачу Тэлли Хаскас.
   – Сара Макдугалл пытается помочь городу, – осуждающе сказала Делла.
   Джет пронесся мимо, гогоча, высоко подняв игрушку. Салливан выхватил ее из его рук и отдал Ральфу. К счастью, уровень шума мгновенно снизился. Салливан заметил аккуратно упакованный пакет печенья с шоколадной крошкой на столешнице. После ужина в кругу семьи его сестра, как правило, отправляла его домой с пакетиком сладостей.
   – Это мне? – спросил он, также надеясь, что она поймет его нежелание разговаривать о Саре Макдугалл.
   Но его сестра никогда не понимала намеков.
   – Нет, не тебе, – резко ответила она.
   – Ну ладно, Делла. Меня шеф и так уже наказал, – заворчал он.
   – Как? – скептически спросила она, вероятно сомневаясь, что шеф может придумать наказание достаточно справедливое.
   – Скажем так, в моем будущем будет много блевоты.
   – Хм.
   Ей приходилось встречаться с блевотой почти каждый день. Это ее не впечатлило. Она убрала запакованные печеньки.
   – Я отдам их на благотворительную продажу выпечки в поддержку Праздника лета.
   – Ну, перестань, Делла.
   – Нет, это ты престань. Кеттлбэнд теперь твой новый дом. Сара права. Нужно что-то сделать. Нужно, чтобы людям было небезразлично, что происходит вокруг. Все такие эгоистичные, а на внешний мир наплевать. Кеннеди говорил: думай не о том, что страна может сделать для тебя, а о том, что ты можешь сделать для страны!
   – Речь идет о Празднике лета, а не будущем нашей нации, – напомнил он ей, но при этом почувствовал укол. Это было чувство вины.
   – Речь идет об отношении! Перемены начинаются с малого!
   Его сестра так напыщенно разглагольствовала сейчас, потому что у нее были дети, и она чувствовала себя ответственной за воспитание добропорядочных членов общества. Он взглянул на племянников. Джет сладкими речами пытался завоевать обратно доверие брата, чтобы завладеть игрушкой. Салливан понял, что его сестра взяла на себя грандиозную задачу. Если она тоже решила обработать Салливана, ее ждет неудача.
   – Почему ты не хочешь дать пару интервью, если это может помочь городу? – давила на него Делла.
   – Я не уверен, что четыре дня летнего веселья помогут городу, – терпеливо ответил он. – Я здесь не долго, но мне кажется: что уж действительно нужно Кеттлбэнду, так это рабочие места.
   – По крайней мере, Праздник лета – это попытка, – упрямо сказала Делла. – Он привлечет людей и деньги.
   – Временно.
   – Это лучше, чем ничего. И один человек, ратующий за идею, может повести за собой людей.
   Салливан принял во внимание ее слова и серьезное выражение лица. Может, он поторопился с отказом? Странно, даже нагоняй шефа не изменил его мнения. Но неодобрительный взгляд сестры заставил его смутиться. Он опять некстати вспомнил слезы, наворачивающиеся на прекрасные глаза Сары Макдугалл.
   – Мне не нравится связываться с прессой, – наконец сказал он. – Они постоянно умудряются переиначить то, что ты говоришь. После дела Алгардов я не знаю, что может заставить меня согласиться на интервью.
   Что-то поменялось в выражении лица Деллы после того, как он вспомнил это дело. Оно убило в нем детектива. Может быть, и человека тоже. В любое другое время он воспользовался бы ее симпатией к нему, чтобы завладеть печеньем. Но внезапно все то зло, что он повидал, вдруг встало между ними и отделило Салливана от ее мира, мира сладостей и детского смеха.
   Ранее им приходилось противостоять злу вместе. Их родителей убили по ошибке, перепутав с кем-то. Делла сберегла то, что осталось от их семьи.
   Именно она не давала ему свернуть с правильного пути, когда намного проще было бы пустить все на самотек.
   Только после того, как он окончил школу, она предпочла сбежать от своей прошлой жизни, из большого города.
   А что сделал он? Он погрузился в эту жизнь полностью.
   – Как они смогут исказить твои слова о спасении собаки? – спросила она смягчившимся голосом.
   – Я плохо получаюсь в интервью, – сказал он. – Меня воспринимают как холодного и бессердечного.
   – Ничего подобного, – сказала она неуверенно.
   – Обязательно выплывет наружу то, что я даже не люблю собак.
   – А так тебя будут воспринимать как типа, который думает только о себе.
   – Потрясающе.
   – Стопроцентный, натуральный эгоист.
   Она засмеялась, неохотно, но смягчаясь. Но не настолько, чтобы достать печенье из шкафа. Он поспорил сам с собой, что он прихватит себе это печенье до того, как уйдет отсюда.
   Как бы удивило эту смутьянку Сару Макдугалл его умение быть очаровашкой, когда ему этого захочется. Он снова думал о ней. И ему это не нравилось.
   – Тебе стоит обдумать это, – упорствовала его сестра.
   Ему пришла мысль, что, если он будет иметь дело с прессой, его жизнь осложнится всего на несколько минут. Если же он не пойдет навстречу сестре и боссу, то его жизнь осложнится на более длительный срок.
   – Я думаю, – сказала Делла, предоставив ему десять секунд на размышления, – что тебе стоит сказать «да».
   – Ради блага города, – кисло ответил он.
   – И ради своего блага тоже.
   Что-то в его сестре всегда заставляло его быть лучше. Только она знала всю правду о нем. Для нее он сделает что угодно. Тем не менее она никогда не пользовалась этим. Она редко просила его о чем-либо. Салливан тяжело вздохнул. Он чувствовал, что его подталкивали туда, куда ему не хотелось идти. Совсем.

Глава 3

   Телефон зазвонил в самый неподходящий момент. Сара пыталась разлить новую партию джема из ревеня по банкам. Как у ее бабушки получалось это сделать, не пролив его повсюду? Он стекал по стенкам банок, портя этикетки. Она умудрилась оставить липкие капли везде, включая свои волосы! Сара чувствовала себя полностью выжатой.
   Из-за вчерашней радиопередачи Тэлли Хаскас ее телефон звонил чаще обычного. При каждом звонке у нее возникала одна и та же мысль, с тех пор как она переехала сюда. Она надеялась, что звонит Майкл. Она надеялась, что он хочет молить ее о прощении. Она надеялась, что он звонит, чтобы умолять ее вернуться!
   – Я не могу дождаться, когда скажу ему «нет», – сказала Сара, стерев желе со своей руки, прежде чем поднять трубку.
   Мольбы ее бывшего о прощении отлично помогут справиться с душевными ранами!
   – Мисс Макдугалл?
   Это точно был не ее бывший жених, Сара узнала бы этот голос. Она замерла и слизнула джем с запястья. У нее почему-то колотилось сердце.
   Джем показался слишком резким.
   – Оливер? – спросила она.
   Она специально обратилась к нему по имени, надеясь вывести его из себя. Без сомнений, он звонил не по своей воле. Он был вынужден сделать это из-за дурной славы, которую получил после вчерашней передачи. Ей понравилось ощущение собственного превосходства.
   Но ей также нравилось произносить его имя. Ей нравилось оно с того самого момента, как она впервые посмотрела видео.
   – Новое фантастическое видео с Оливером Салливаном из Кеттлбэнда, штат Висконсин…
   Его молчание удовлетворило ее. Как вдруг оно было нарушено криком младенца. На долю секунды она предположила, что Оливер Салливан женат. У него не было обручального кольца. Но многие мужчины не носят кольцо. Особенно если по долгу службы ношение кольца может представлять опасность. У нее екнуло в груди.
   – У меня критическое положение, – сказал он немного погодя. – Я уже испробовал все. Я не могу успокоить ребенка.
   – Какого ребенка?
   – Мой племянник, Ральф. Моя сестра жалеет меня за то, что я веду холостяцкий образ жизни…
   Почему-то ей показалось, что ее мир вновь озарился светом. Но ее мир – это джем и Праздник лета, строго напомнила она себе.
   – …и приглашает меня на ужин, когда у меня выходной день. Вчера ее муж попал в аварию по дороге домой. Ей пришлось срочно уехать. Я не хочу звонить ей в больницу и говорить, что малыш плачет без умолку. У нее достаточно проблем и так.
   Сара знала, что за этим суровым обликом прячется такой мужчина. Мужчина, который спасет собаку, оградит свою сестру от больших переживаний.
   – Как ваш зять?
   – Джонатан в порядке. Его травма не опасна для жизни. Это сложный перелом, требующий операции, и он достаточно серьезный, раз она не уезжает от него. Поэтому я здесь, – сказал он.
   Сара подумала, что это тоже характерно для него, и легкая дрожь пробежала по телу. Невероятно преданный, если кто-то или что-то попадало под его опеку. Это казалось маловероятным. Как и этот звонок. Его голос показался ей сексуальным.
   – Джет, слезь оттуда! Я с четырехлетним племянником, который висит на шторах и напрашивается на порку. И младенцем, который не прекращает плакать. Не знаю, кому позвонить.
   Сара была удивлена, услышав нотку беспокойства в его голосе. Паника?
   – А почему вы позвонили мне? – мягко спросила она.
   Она представила себе, что он скажет ей: «Я не могу забыть твое лицо. С такой женщиной, как ты, мужчина мечтает завести детей. Ты знала, что в твоих глазах теплится нежная красота?»
   – Ваша передняя дверь была открыта, когда я заходил к вам. Я увидел обложки журналов на стене. Я подумал, что вы эксперт по детям. Правда, Ральф не совсем сегодняшний ребенок. Ему полтора года. И еще я подумал, что у меня есть преимущество перед вами.
   – Преимущество?
   – Вы хотите, чтобы я дал несколько интервью. У вас есть удостоверение эксперта по детям. Мы можем договориться.
   Это не была мольба в прямом смысле этого слова, зато это было потрясающее отступление. Но настолько далеко от того, что она себе представляла, что она рассмеялась.
   – Я должна предупредить вас, что мои познания в детях чисто теоретические.
   – Так вы не эксперт по детям?
   – Я работала в этом журнале четыре года. Я была писателем. Я брала интервью у новоиспеченных мам и писала статьи.
   Она почувствовала себя так, будто устраивается на новую работу. И что самое странное, она почувствовала, что хотела бы получить ее! Она специально не сказала ему, сколько очерков она сделала на тему ремонта детских комнат, решив, что он посчитает это несерьезным. Она также не упомянула, что знает по крайней мере двенадцать способов излечить сыпь от подгузников, подумав, что это просто вынудит его повесить трубку.
   – Какие-нибудь из этих статей были на тему плачущих младенцев? – спросил он. Она была права. В его голосе слышалось отчаяние и паника.
   Сара подавила смешок. Младенец мог поставить на колени этого здоровенного мужчину!
   – Дюжины, – ответила она. – Я написала множество статей на тему орущих младенцев.
   – Он уже два часа плачет.
   – Младенцы очень чутко реагируют на напряжение, – сказала она.
   – Мое? – скептически спросил он.
   – Возможно, какая-то интонация в голосе его мамы, когда она уходила, изменения в режиме, теперь ее отсутствие, а еще и папа домой не возвращается. Он понимает, что что-то не так.
   – Вы точно эксперт! Вы можете выручить меня, Сара?
   Вместо того чтобы злорадствовать, она сфокусировала свое внимание на другом. Не мисс Макдугалл. Сара. У нее было ощущение, будто ее сердце начало таять, и это должно было ее насторожить. Но он сказал, что даст интервью! Во благо города она должна была это сделать.
   – Что вы хотите, чтобы я сделала?
   – Приезжайте сюда.
   Внезапно она почувствовала, что играет с огнем. Она была слишком рада разговору с ним, и это было не только из-за его согласия.
   «Не ходи туда», – предупреждала она себя. Она могла бы дать советы по телефону. Она могла обезопасить себя.
   Сара заметила свое отражение в зеркале над кухонной раковиной. Она сильно разрумянилась, будто девочка-подросток, которой впервые позвонил мальчик. Ей нужно было думать о новой себе – независимой, невосприимчивой к слабостям сердца.
   Вдруг она услышал грохот и рев.
   – Что это было?
   – Только что свалились шторы в гостиной. И мой племянник вместе с ними.
   – Я выезжаю.
   – Правда?
   – Правда.
   Он назвал адрес.
   – Возьмите с собой немного того джема, – посоветовал он. – Дичка, верно? Который, как говорила ваша бабушка, лечит нервы. Еще никому он так не был нужен.
   – Вам или ребенку?
   – Обоим, – сказал он печально.
   Казалось, будто он помнит все, что она говорила ему. Сара понимала, что не стоит так этому радоваться.
   – Поспешите, пожалуйста.
   Если бы она не спешила, то могла бы произвести на Оливера Салливана лучшее впечатление. Она могла сделать прическу и накраситься. Можно было бы надеть что-нибудь кокетливое и соблазнительное. Но ребенок уже охрип и икал. Это создавало ощущение срочности. И еще она не хотела суетиться, пытаясь понравиться Салливану. Ситуация и так была сложной, без их влечения друг к другу.
   Пятью минутами позже она закрывала дверь, стараясь не допустить мысли о том, как она рада на самом деле сбежать от этих липких банок. Через некоторое время Сара прибыла к очаровательному маленькому домику, почти такому же, как и ее.
   Когда Салливан открыл дверь, она поняла, что попытка удержать влечение будет подобна попыткам задержать прилив.
   Он был просто восхитительный. Несколько дней назад он весь был холодное спокойствие. Сегодня ей открыл дверь неотразимый мужчина, как и тот, которого она видела в ролике. Его темные волосы были растрепаны. Щетина оттеняла лицо. В его глазах читалась усталость. Его футболка взмокла от слез. А на руках он держал ребенка. Было что-то захватывающее в контрасте между таким сильным мужчиной и младенцем на его руках. Он держал ребенка, крепко прижав его к широкой груди. Несмотря на то что он был измотан, поза Салливана говорила сама за себя. Этот хрупкий младенец был в безопасности с ним.
   Маленький мальчик протиснулся у ног Салливана и толкнул сетчатую дверь. Когда она открылась, он вскрикнул и побежал на свободу, но его дядя, освободив руку, схватил мальчика за воротник и вернул обратно в дом. Ребенок, подобно заводной игрушке, наткнувшейся на препятствие, поменял направление и побежал вниз по коридору.
   – Заходите, – сквозь крики младенца и визг своего второго племянника предложил он.
   Сара понимала, что входит в опасную зону, незнакомую ей доселе. Вид Оливера Салливана, стоящего здесь с ребенком на руках, только подтверждал это. Он по-прежнему выглядел как воин, сильный, внушительный. Но она подозревала о его усталости. Его внезапное погружение в баталию, к которой он был, очевидно, плохо подготовлен, почти довело его до капитуляции.
   «Беги», – сказала она себе.
   Но бегство выглядело бы глупо, а она не хотела выглядеть глупо перед ним. Возможно, ей стоит смотреть на это как на испытание ее смелости. Глубоко вздохнув, Сара вошла в раскрытую дверь. Будто сам дьявол старался, создавая идеальную западню, чтобы соблазнить ее от той жизни, которую она сама выбрала для себя. Младенец был частью этой западни. Очаровательный, несмотря на свои крики. Его лицо покрылось красными пятнами от плача.