Страница:
Глава 2
Мирные поединки (Hastiludia pacifica) представляли собой спортивные состязания, военные тренировки и упражнения в этикете, тогда как смертельные поединки (Joûtes à Outrance, или Justes Martelels et à Champ), по определению Фруассара, были схватками до смерти одного из единоборцев. Правда, проводились они под строгим контролем судьи и тот мог мановением своего жезла предотвратить серьезное ранение или смерть. Термин à outrance («до конца»), однако, часто использовался и в правилах единоборств, при которых не предусматривался смертельный исход. Поединки эти были преисполнены проявлениями любезности, хотя их участники и применяли боевые топоры, отточенные мечи и острые копья.
Описание в хрониках единоборств и турниров ранних веков содержит мало сведений относительно техники сражений, а правила их проведения зачастую противоречат друг другу. Надо заметить, что эта неразбериха продолжалась и в более поздние времена, поэтому делать какие-либо точные выводы об условиях поединков чрезвычайно затруднительно.
Информацию о турнирах XII и XIII столетий мы получаем в основном из средневековых хроник на латинском языке, записанных англо-норманнскими монахами. Однако использовать сведения, которые они сообщают, следует с осторожностью из-за отсутствия у летописцев профессиональных знаний и принятой ими манеры смешивать события полувековой или еще более поздней давности со случившимися совсем недавно. Среди хронистов того периода, который мы рассматриваем, необходимо упомянуть Уильяма из Мальмсбери, чья «История королей Англии» оканчивается 1142 годом; Васа, написавшего Roman de Rou о Ролло и последующих герцогах Норманнских в 1160 году; Уильяма из Ньюбери с его хроникой до 1197 года; Роджера из Ховедена, доведшего свои записи до 1201 года[8], Уильяма Фицстефена, который был свидетелем событий, им описанных. Следует назвать также плодовитого летописца Матвея Парижского, доведшего свои записи до 1259 года, Роберта из Глочестера, умершего в 1290 году, и Мэтью из Вестминстера, скончавшегося в 1307 году.
Много информации относительно доспехов XII и XIII столетий содержали изображения на печатях, в частности английских королей, а также иллюстрации в хрониках, изображения на гобеленах и на резных поделках по слоновой кости. Ценными источниками в этом плане оказались также портреты военных деятелей и медали в их честь, поскольку они дали возможность заполнить многие умолчания авторов хроник и предоставили в наше распоряжение ценную информацию о боевом рыцарском снаряжении и оружии. В Англии, как нигде больше, сохранилось очень много подобных свидетельств былых времен. К сожалению, медали, относящиеся к XIII веку, весьма немногочисленны, тогда как портретов полководцев сохранилось довольно много. Можно только пожалеть, что большое количество этих бесценных свидетельств былого было утрачено или бездумно повреждено, так как их значение для ориентировки в исторических реалиях было осознано не ранее начала XIX века. Многие из них были выброшены в мусор, чтобы дать место банальным и зачастую безвкусным поделкам, или же утеряны, когда прекраснейшие из наших храмов были изуродованы в ходе того, что неправомерно называлось реставрацией. Увы, даже многие дошедшие до нас портреты оказались беззащитными перед процессом их «подновления» руками бездумных ремесленников. Не одна ценнейшая деталь исчезла на этих дошедших до наших времен памятниках, на что указывают сохранившиеся местами первоначальные краски.
Уильям из Ньюбери указывает, что турниры впервые появились в Англии в беспокойные годы царствования короля Стефана (1135–1154). Тот факт, что они были привнесены из Франции знатными норманнами, следует из термина, употребляемого Матвеем Парижским: он называет их «conflictus Gallicus» или «batailles françaises», «французскими схватками». Ломбар утверждает, что «короли этого государства, правившие до короля Стефана, не так уж часто позволяли себе покидать свою страну, чтобы испытать себя в этой воинской потехе за морями, но начиная со времен после короля Стефана они позволяли себе делать это». Обычай преломлять копья на турнирах в Англии был внедрен именно норманнскими рыцарями. От тех времен до нас дошло примечательное описание этой воинской забавы в Лондоне, сделанное Уильямом Фицстефеном. Он сообщает, что «каждое воскресенье Великого поста, сразу после обеда, вошло в обычай большому числу лондонцев собираться верхом на боевых конях, хорошо выученных разным маневрам под седлом, разбиваться на отряды и, вооружившись щитами и тупыми копьями, изображать нечто вроде сражения, а также предаваться различным воинским потехам. В то же самое время многие юноши из благородных семейств, не удостоившиеся пока звания рыцаря, приходили сюда со двора короля и из домов знати, чтобы отточить свое умение владеть оружием, всеми помыслами желая прославиться. Молодые люди разбивались на противоборствующие группы и вступали в сражение, где-то одна группа отступала, а вторая преследовала ее, не в силах одолеть; в другом месте одна из групп одерживала верх над другой».
Странствующие рыцари XII столетия и даже более поздних времен на закате своих дней становились отшельниками, исполняя наложенные самими на себя различные епитимьи, умерщвляя свою плоть постами и бичеванием, дабы искупить этим жестокости и насилие, свершенные ими в расцвете своей жизни.
Турниры XII и XIII столетий отличались присутствием в них романтического духа странствующего рыцарства, хотя зачастую они были достаточно жестокими и неупорядоченными, а порой попросту превращались в беспорядочную схватку или выливались в настоящие поединки, в которых многие из их участников бывали серьезно ранены или даже убиты. Так, во время турнира, состоявшегося в 1240 году в Нейссе (sic!), неподалеку от Кельна, погибли шестьдесят его участников. В Англии граф Солсбери умер от полученных во время турнира ран; его внук, сэр Уильям Монтегю, был убит в ходе поединка со своим собственным отцом. Во время того же турнира многие знаменитые рыцари и знатные люди получили столь тяжелые раны, что так от них до конца и не оправились. С течением времени правила турниров стали приобретать тенденцию к смягчению; принимались различные предписания и ограничения, регулирующие их ход, но лишь с правления короля Эдуарда I появилась сколько-нибудь регулярная система их контроля.
После эпохи правления короля Стефана эти военные состязания были запрещены как церковью, так и государством; церковь даже грозила нарушителям отлучением и отказом в христианском погребении павших. Папа Григорий в 1228 году издал буллу против подобных состязаний, за ней последовали и другие буллы. Король Генрих II, также не одобрявший их, выпустил запрещающий эдикт. Уильям из Ньюбери повествует, что многие молодые рыцари покинули Англию, чтобы предаваться своему любимому времяпрепровождению в других странах, особенно во Франции. Возродились турниры в Англии, как сообщает нам Жослен из Брейклонда, после возвращения из Святой земли короля Ричарда Львиное Сердце, который стал давать свое согласие на их проведение. С этого времени несанкционированная организация турнира стала рассматриваться как преступление против короля. Роджер из Ховедена в своих «Анналах» за 1194 год пишет: «Король Ричард повелел проводить турниры в Англии, что и подтвердил своей хартией; но все, кто желал принять в них участие, должны были платить за эту честь согласно своему званию: граф вносил 20 марок серебра, барон – 10 марок, рыцарь, владеющий поместьем, – 4 марки, а безземельный рыцарь – 2 марки; и никому не было позволено стать участником турнира, не заплатив предварительно этих сумм». Надзор за раздачей этих прав был поручен заботам Уильяма, графа Солсбери, а Губерт Фицуолтер, верховный королевский судья, назначил своего брата Теодора Фицуолтера сборщиком этих платежей.
Проведение турниров было упорядочено королевскими указами, и за любое нарушение этих правил, допущенное в ходе их проведения, следовало наказание в виде конфискации коня и доспеха, заключения под стражу и других санкций; хотя, как водится, правила эти трактовались весьма неопределенно или же вообще игнорировались. Такое принятие на себя государством контроля над турнирами было вызвано различными происшествиями по причине зачастую бурного характера подобных встреч, не говоря уже о большом количестве происходящих при этом несчастных случаев, хотя они и были, возможно, лишь благовидным предлогом для запрещения всех несанкционированных встреч подобного рода. Многое, однако, зависело от характера и темперамента правившего монарха, а также от состояния порядка в государстве и нравах, царивших в стране. В ходе турниров, проводимых в соответствии с королевским разрешением или без оного, участвующие в них рыцари делились на два лагеря, или партии. Предстоящее состязание вызывало приток большого количества зрителей, склонных поддержать ту или другую партию. Не пользовавшуюся популярностью партию порой забрасывали градом камней, часть из которых выпускалась из рогаток. Такие эксцессы не пользовались благосклонностью властей, а в неспокойные времена запрещались. К тому же сосредоточение в одном месте столь многих влиятельных рыцарей и влиятельных магнатов, сопровождаемых вассалами, а также прибывших из всех частей королевства, представляло собой опасность для государства, будучи чревато интригами, мятежом и другими беспорядками. Надо сказать, что опасения эти не были беспочвенными – и подобные беспорядки на самом деле иногда случались. Турниры были весьма популярны во Франции во времена правления Филиппа Августа. Отец Даниэль упоминает об инциденте, представляющем собой разительный пример того, к чему может привести скопление большого числа народа. Город Алансон подвергся внезапному нападению неприятеля, и король смог призвать ему на помощь значительные силы, обратившись к участникам турнира, происходившего в это время в его окрестностях. Вместе с тем единоборства рыцарей в то время и в течение всего XIII века во Франции были не особенно популярны, знать этой страны предпочитала mêleé – схватки.
В 1196 году король Филипп Август «отправил королю Ричарду послание, прося того назвать пятерых поединщиков, с тем чтобы и он выставил пятерых со своей стороны, дабы они сразились между собой по очереди и определили победителя, тем самым избежав пролития излишней крови. Король Ричард согласился принять это предложение при условии, что сам французский король будет одним из этих пятерых с французской стороны, и король Ричард тогда будет одним из пятерых с английской стороны. Однако такое условие принято не было».
В 1250 году «был изрядный турнир в Брекли, когда граф Глочестер (несмотря на свои изысканные манеры) одержал верх над несколькими чужестранцами, хотя тех и было больше. Также и Уильям де Уолен одолел некоего сэра Уильяма де Одинжеса и был признан победителем».
В 1251 году король Генрих III запретил проведение Круглого стола, наряду с еще целым рядом подобных запретов. И все же, несмотря на подобные меры, сборища рыцарей в Англии были довольно часты, поскольку молодые люди из знатных семейств, побуждаемые рыцарским духом времени, не желали предавать забвению свое любимое времяпрепровождение и были готовы идти на риск наказания за него. В царствование Генриха III король увещевал своих подданных «не грешить турнирами» и грозил «по совету парламента издать указ, что у всех тех, кто (невзирая на лица) дерзнет провести турнир, будут конфискованы имения, а их потомство лишено наследства». Во времена правления короля Эдуарда II был издан эдикт против обычая организации турниров. Издавались эдикты, запрещающие турниры, и в 1220, 1234, 1255, 1299 годах. В спокойные времена, однако, проведение турниров даже поощрялось сувереном, который порой руководил ими и даже принимал в них участие вместе со своими наследниками. Мэтью из Вестминстера утверждает, что для свежеиспеченного рыцаря вошло в обычай отправиться на континент, чтобы продемонстрировать там свою отвагу в ходе воинских забав. По его же словам, король Генрих III однажды по какому-то случаю возвел в рыцарское достоинство сразу восемьдесят дворян, и все они тут же отправились в качестве свиты принца Эдуарда за границу, чтобы принять участие в турнире.
На заре возникновения обычая турниров в Англии существовало всего только пять узаконенных мест их проведения (champs clos – фр. огороженные поля), и все они располагались к югу от реки Трент. В более поздние времена подобные огороженные пространства обычно находились в окрестностях больших городов, в которых имелось здание достаточно просторное, чтобы там можно было устроить банкет и танцы. Размеры поля для турниров зависели от количества принимающих в нем участие рыцарей. Пространство для ристалища в XII столетии было открыто с торцов, в каждом торце находилось по барьеру. Позднее поля приобрели прямоугольную форму, их длина превышала ширину на одну четверть. Ограждались они обычно двойным частоколом такой высоты, чтобы его не могла перепрыгнуть лошадь. Пространство между рядами частоколов предназначалось для укрытия оруженосцев или служителей. Роль последних состояла в том, чтобы быстро выскочить на поле и помочь своему хозяину удержаться в седле после сшибки; либо, если он окажется выбитым из седла, вытащить его из-под коня и оттащить, если удастся, подальше от лошадиных копыт. Задача эта была в равной мере трудна и опасна, но сделать это было необходимо, потому что оказавшийся на земле рыцарь в своих тяжелых латах был беспомощен. В частоколе с торцов поля имелись проходы для въезда и выезда, при необходимости они перекрывались передвижными загородками. Земля на ристалище посыпалась толстым слоем песка или покрывалась перемешанными с соломой очесами, образуя смягчающую поверхность в случае падения всадников. Все пространство ристалища празднично расцвечивалось гобеленами, флагами и геральдическими гербами; возводились трибуны для судей, ставились скамьи для зрителей, а также отгораживались особые галереи для дам, богато украшенные тканями, вышитыми серебром и золотом. Возводились также два отдельных легких строения для предводителей противоборствующих сторон, которые и пребывали в них до начала турнира. Все это представляло собой зрелище исключительное по напряженности; а чувство присутствия опасности лишь возбуждало восторг и интерес зрителей. Маршалы турнира, распорядители схваток, герольды и глашатаи располагались на огороженном пространстве поля с тем, чтобы следить за всеми перипетиями схваток и отмечать различные инциденты, происходящие между сражающимися; маршалам вменялось в обязанность следить за строжайшим соблюдением правил рыцарства и общих правил проведения турниров. О появлении на поле каждого из участников турнира возглашали трубы, в перерывах между схватками для развлечения зрителей звучала музыка, которой отмечались также и особые состязания в галантности. Каждый рыцарь обычно имел при себе какой-либо символ своей возлюбленной, который был прикреплен на его шлеме, копье или щите. Доспехи и конь побежденного переходили в качестве добычи к победителю, если только побежденный не вносил за них выкуп в звонкой монете. Впрочем, здесь победитель мог продемонстрировать свое великодушие. Единоборство на турнире обычно заканчивалось le coup ou la lance des Dames («ударом копьем дамы»), шутливым указанием на благосклонность прекрасного пола.
Мы уже упоминали, что тупые копья были в ходу в 1252 году, но к этому времени мы не находим никаких сведений о корончатых наконечниках копий, выполненных в виду уплощенной короны (откуда и название). Сведения о них появляются лишь в самом начале XIV века; подобный наконечник изображен на рукописи, хранящейся в Британском музее. Рыцари, часто одерживавшие победы на турнирах, увеличивали свое состояние за счет переходивших к ним коней и доспехов побежденных.
Обычный порядок проведения самых первых турниров описан в «Кодексе 69» (Харлеанская библиотека)[9]. В нем впервые провозглашается, что подобные мероприятия проводятся на обширном пространстве, и упоминается, что рыцари, участвующие в состязаниях верхом на конях, разбиваются на два отряда, или эскадрона, – на зачинщиков и вызываемых. Каждая из этих групп обычно насчитывает от двенадцати до двадцати человек и возглавляется предводителем; рыцари вооружены мечами без острия и с затупленными лезвиями. Две группы сражающихся затем занимают места в каждом из торцов огороженного пространства; звучит сигнал к атаке, и сражение начинается и ведется вплоть до сигнала к его окончанию. Главе геральдической палаты региона к северу от Трента предоставлялись различные привилегии, ему и его герольдам покрывались все их расходы и выплачивалось шесть крон наличными за вывешивание cote-armour[10] предводителей перед предназначенными для них павильонами. Иллюстрация из рукописи XIII столетия, хранящейся в Королевской библиотеке, приведена в разделе «Спорт и развлечения». Она изображает въезд на пространство ристалища двух верховых предводителей рыцарских отрядов, одетых в кольчуги и нагрудники, но без оружия. Они останавливают своих лошадей, а глава геральдической палаты стоит между ними, держа их стяги, по одному в каждой руке. В глубине сцены видны горнисты.
Присутствие дам украшало турнир, к ним относились с большим почтением: до их сведения доводили имена и деяния удачливых победителей, и именно они вручали подготовленные призы. День состязания обычно завершался банкетом и танцами. Турниры с самого начала были предназначены для мужчин благородного происхождения, хотя в Англии это правило соблюдалось не так строго, как в Германии и Франции, где все, не относившиеся к привилегированному классу, к ним не допускались.
Призы, вручаемые на турнирах, впервые упоминаются в 1279 году, когда, во время Круглого стола, состоявшегося в Кенилворте, приз – золотой лев – был вручен сэру Роджеру Мортимеру. Но в обычай вручение призов вошло много позже.
Генрих III во время празднеств по поводу своего бракосочетания с Элеонорой Прованской организовал турнир, длившийся в течение восьми дней. Согласно хроникам Матвея Парижского, другой турнир был созван в Нортхэмптоне в 1247 году, еще один – в 1248 году в Небридже. Турниры, созываемые на протяжении царствования Ричарда I, часто запрещались церковью по причине достаточно жестокого характера многих из них. Хронист Жослен из Брейклонда повествует нам о нескольких рыцарях, которые все же приняли участие в некоем турнире, проведенном где-то между Тетфордом и гробницей святого Эдмунда, несмотря на запрещение турнира местным аббатом. Вскоре после этого состоялся другой подобный турнир, который также был запрещен церковными властями, а все, кто принял в нем участие, были отлучены от церкви. Матвей Парижский описывает турнир, состоявшийся в Рочестере в 1251 году, на котором прибывшие иностранцы состязались с английскими рыцарями. В те времена многие англичане испытывали горькие чувства по поводу весьма грубого приема, оказываемого некоторым английским рыцарям за границей; поэтому на турнире в Рочестере все правила и обычаи были отброшены начисто и состязание перетекло в обычную битву без всяких правил. Группа англичан набросилась на иностранцев с палками, жестоко их избила и гнала до стен города, за которыми те нашли спасение. Другой случай подобного же рода описывает Мэтью из Вестминстера в 1253 году. Тогда граф Рочестер с группой приближенных принял участие в турнире за границей, в ходе которого с ними обошлись так грубо, что им пришлось лечиться припарками и пропариться в бане, прежде чем они оправились настолько, чтобы вернуться в Англию. Триве повествует о другом знаменательном примере – беззаконном и грубом по своей сути, получившем в истории название «Небольшая битва при Шалоне». Английский король Эдуард I в 1247 году возвращался домой из Святой земли, чтобы принять корону, когда он был приглашен графом Шалонским принять участие в турнире, устроенном на поле неподалеку от Шалона. Короля сопровождала группа спутников. Вскоре после начала состязания граф, рыцарь недюжинной силы, пробился к королю и яростно накинулся на него. Бросив свое оружие, он схватил короля за шею, намереваясь стащить его с коня на землю. Однако король, будучи тоже крупным и сильным мужчиной, удержался в седле и, улучив момент, нанес столь сильный удар напавшему на него графу, что тот вылетел из седла и грохнулся оземь. При виде повергнутого на землю своего предводителя французских рыцарей обуял такой гнев, что в одно мгновение разгорелась настоящая битва, в которой приняли участие и зрители, приверженцы и одной и другой партии. Англичане уже были готовы пустить в ход свои ужасные луки, но пришедший в себя граф спас положение и восстановил некое подобие порядка тем, что явился с повинной к королю и признал того победителем. После этого турнира было категорически запрещено прикасаться к сопернику руками. Живое описание этого же турнира мы встречаем и в хронике Томаса Уолсингема.
В день Святой Троицы в 1256 году был проведен большой турнир в Блуа, во время которого лорд Эдуард, будущий король Эдуард I, «впервые продемонстрировал доказательства своего рыцарства». В ходе одной из схваток его соперник Уильям Длинное Копье был ранен столь тяжело, что так и не смог полностью оправиться от этой раны.
На девятом году правления короля Эдуарда в Уор-вике с пышным триумфом было проведено празднество Круглого стола. Мы уже упоминали Круглый стол, собранный в Кенилворте сэром Роджером Мортимером. Хардинг в своей «Хронике» описывает его в таких строках:
Копье, применительно к которому часто употреблялось слово glaive, в XI и XII веках было совершенно прямым и гладким; в XIV же на нем появляется конусообразная чашка для защиты правой руки, сначала небольшая, но с течением времени увеличивающаяся. Копье для единоборства делалось из мягкой древесины, чтобы оно легко расщеплялось.
Рукопись, хранящаяся в Государственном архиве, куда она была передана из Тауэра примерно в 1855 году, и озаглавленная: «Свиток с перечнем покупок, сделанных для турнира, состоявшегося в Виндзорском парке в 1278 году», была опубликована в журнале «Археология» в 1814 году. Она является редким по своей ценности источником, дающим сведения о деталях снаряжения, которым пользовались во время турниров рыцари последней четверти XIII века, да к тому же сообщает и о многих других интересных обстоятельствах. В турнире, состоявшемся в Виндзорском парке, принимали участие тридцать восемь рыцарей, причем двенадцать из них – самого высокого звания. Среди них были графы Корнуолльский, Глочестерский, Уоррен, Линкольн, Пемброк и Ричмонд; присутствовало также несколько иностранных рыцарей. Многие из рыцарей, чьи имена упоминаются в рукописи, были вместе с королем Эдуардом в Святой земле. По этому случаю для всех рыцарей, принявших участие в турнире, были приобретены оружие и доспехи. Тридцать семь комплектов вооружения стоили от 7 до 25 шиллингов каждый; при этом комплект для графа Линкольна, бывшего много крупнее остальных, обошелся в целых 33 шиллинга. Из этого следует, что снаряжение значительно разнилось качеством и отделкой. Доспехи были сделаны из позолоченной кожи, каждый комплект состоял из кожаной кирасы, наручей из тонкого полотна, верхней накидки с гербом (материалом для большинства которых служило плотное полотно, но для четырех графов – затканный золотой нитью шелк), пары крылышек[11] из кожи и полотна, двух плюмажей (один для рыцаря, другой для его коня), деревянного щита с геральдическим гербом, кожаного шлема и меча из посеребренной китовой кости и пергамента. Деревянный щит обходился казне в 5 денье каждый без геральдической росписи, мечи стоили по 7 денье, да еще 25 денье за серебрение клинков, а также по 3 шиллинга и 6 денье за золочение эфесов. Шлемы для «знатных персон» были вызолочены, что стоило 12 шиллингов, остальным приходилось довольствоваться серебреными шлемами. Каждый шлем стоил 2 шиллинга, а крылышки – 8 денье за пару. Было заказано восемьсот маленьких колокольчиков для конских сбруй, шестнадцать шкур для изготовления упряжи, двенадцать дюжин шелковых шнурков для крепления крылышек, а также семьдесят шесть телячьих шкур для плюмажей. Кирасы и шлемы были изготовлены кожевником Мило, а стоимость перевозки одного заказанного снаряжения из Лондона составила 3 шиллинга. Всего в Англии было заказано снаряжения на 80 фунтов стерлингов, 11 шиллингов и 8 денье; но некоторые предметы снаряжения пришлось закупать во Франции – в списке упоминаются закупленные седла и лошадиная сбруя. Совершенно не упоминаются там копья, а многие предметы в списке оценены только предположительно. Сэр Роджер из Трампингтона, портрет которого висел в церкви города Трампингтона, что в графстве Кембриджшир, был в числе тех рыцарей, которые принимали участие в этом турнире. Если представить себе это состязание и его участников, вооруженных мечами из китовой кости и пергамента, облаченных в доспехи с наручами из полотна, то можно понять, что оно не представляло особой опасности, хотя и было достаточно жестким спортом.
Описание в хрониках единоборств и турниров ранних веков содержит мало сведений относительно техники сражений, а правила их проведения зачастую противоречат друг другу. Надо заметить, что эта неразбериха продолжалась и в более поздние времена, поэтому делать какие-либо точные выводы об условиях поединков чрезвычайно затруднительно.
Информацию о турнирах XII и XIII столетий мы получаем в основном из средневековых хроник на латинском языке, записанных англо-норманнскими монахами. Однако использовать сведения, которые они сообщают, следует с осторожностью из-за отсутствия у летописцев профессиональных знаний и принятой ими манеры смешивать события полувековой или еще более поздней давности со случившимися совсем недавно. Среди хронистов того периода, который мы рассматриваем, необходимо упомянуть Уильяма из Мальмсбери, чья «История королей Англии» оканчивается 1142 годом; Васа, написавшего Roman de Rou о Ролло и последующих герцогах Норманнских в 1160 году; Уильяма из Ньюбери с его хроникой до 1197 года; Роджера из Ховедена, доведшего свои записи до 1201 года[8], Уильяма Фицстефена, который был свидетелем событий, им описанных. Следует назвать также плодовитого летописца Матвея Парижского, доведшего свои записи до 1259 года, Роберта из Глочестера, умершего в 1290 году, и Мэтью из Вестминстера, скончавшегося в 1307 году.
Много информации относительно доспехов XII и XIII столетий содержали изображения на печатях, в частности английских королей, а также иллюстрации в хрониках, изображения на гобеленах и на резных поделках по слоновой кости. Ценными источниками в этом плане оказались также портреты военных деятелей и медали в их честь, поскольку они дали возможность заполнить многие умолчания авторов хроник и предоставили в наше распоряжение ценную информацию о боевом рыцарском снаряжении и оружии. В Англии, как нигде больше, сохранилось очень много подобных свидетельств былых времен. К сожалению, медали, относящиеся к XIII веку, весьма немногочисленны, тогда как портретов полководцев сохранилось довольно много. Можно только пожалеть, что большое количество этих бесценных свидетельств былого было утрачено или бездумно повреждено, так как их значение для ориентировки в исторических реалиях было осознано не ранее начала XIX века. Многие из них были выброшены в мусор, чтобы дать место банальным и зачастую безвкусным поделкам, или же утеряны, когда прекраснейшие из наших храмов были изуродованы в ходе того, что неправомерно называлось реставрацией. Увы, даже многие дошедшие до нас портреты оказались беззащитными перед процессом их «подновления» руками бездумных ремесленников. Не одна ценнейшая деталь исчезла на этих дошедших до наших времен памятниках, на что указывают сохранившиеся местами первоначальные краски.
Уильям из Ньюбери указывает, что турниры впервые появились в Англии в беспокойные годы царствования короля Стефана (1135–1154). Тот факт, что они были привнесены из Франции знатными норманнами, следует из термина, употребляемого Матвеем Парижским: он называет их «conflictus Gallicus» или «batailles françaises», «французскими схватками». Ломбар утверждает, что «короли этого государства, правившие до короля Стефана, не так уж часто позволяли себе покидать свою страну, чтобы испытать себя в этой воинской потехе за морями, но начиная со времен после короля Стефана они позволяли себе делать это». Обычай преломлять копья на турнирах в Англии был внедрен именно норманнскими рыцарями. От тех времен до нас дошло примечательное описание этой воинской забавы в Лондоне, сделанное Уильямом Фицстефеном. Он сообщает, что «каждое воскресенье Великого поста, сразу после обеда, вошло в обычай большому числу лондонцев собираться верхом на боевых конях, хорошо выученных разным маневрам под седлом, разбиваться на отряды и, вооружившись щитами и тупыми копьями, изображать нечто вроде сражения, а также предаваться различным воинским потехам. В то же самое время многие юноши из благородных семейств, не удостоившиеся пока звания рыцаря, приходили сюда со двора короля и из домов знати, чтобы отточить свое умение владеть оружием, всеми помыслами желая прославиться. Молодые люди разбивались на противоборствующие группы и вступали в сражение, где-то одна группа отступала, а вторая преследовала ее, не в силах одолеть; в другом месте одна из групп одерживала верх над другой».
Странствующие рыцари XII столетия и даже более поздних времен на закате своих дней становились отшельниками, исполняя наложенные самими на себя различные епитимьи, умерщвляя свою плоть постами и бичеванием, дабы искупить этим жестокости и насилие, свершенные ими в расцвете своей жизни.
Турниры XII и XIII столетий отличались присутствием в них романтического духа странствующего рыцарства, хотя зачастую они были достаточно жестокими и неупорядоченными, а порой попросту превращались в беспорядочную схватку или выливались в настоящие поединки, в которых многие из их участников бывали серьезно ранены или даже убиты. Так, во время турнира, состоявшегося в 1240 году в Нейссе (sic!), неподалеку от Кельна, погибли шестьдесят его участников. В Англии граф Солсбери умер от полученных во время турнира ран; его внук, сэр Уильям Монтегю, был убит в ходе поединка со своим собственным отцом. Во время того же турнира многие знаменитые рыцари и знатные люди получили столь тяжелые раны, что так от них до конца и не оправились. С течением времени правила турниров стали приобретать тенденцию к смягчению; принимались различные предписания и ограничения, регулирующие их ход, но лишь с правления короля Эдуарда I появилась сколько-нибудь регулярная система их контроля.
После эпохи правления короля Стефана эти военные состязания были запрещены как церковью, так и государством; церковь даже грозила нарушителям отлучением и отказом в христианском погребении павших. Папа Григорий в 1228 году издал буллу против подобных состязаний, за ней последовали и другие буллы. Король Генрих II, также не одобрявший их, выпустил запрещающий эдикт. Уильям из Ньюбери повествует, что многие молодые рыцари покинули Англию, чтобы предаваться своему любимому времяпрепровождению в других странах, особенно во Франции. Возродились турниры в Англии, как сообщает нам Жослен из Брейклонда, после возвращения из Святой земли короля Ричарда Львиное Сердце, который стал давать свое согласие на их проведение. С этого времени несанкционированная организация турнира стала рассматриваться как преступление против короля. Роджер из Ховедена в своих «Анналах» за 1194 год пишет: «Король Ричард повелел проводить турниры в Англии, что и подтвердил своей хартией; но все, кто желал принять в них участие, должны были платить за эту честь согласно своему званию: граф вносил 20 марок серебра, барон – 10 марок, рыцарь, владеющий поместьем, – 4 марки, а безземельный рыцарь – 2 марки; и никому не было позволено стать участником турнира, не заплатив предварительно этих сумм». Надзор за раздачей этих прав был поручен заботам Уильяма, графа Солсбери, а Губерт Фицуолтер, верховный королевский судья, назначил своего брата Теодора Фицуолтера сборщиком этих платежей.
Проведение турниров было упорядочено королевскими указами, и за любое нарушение этих правил, допущенное в ходе их проведения, следовало наказание в виде конфискации коня и доспеха, заключения под стражу и других санкций; хотя, как водится, правила эти трактовались весьма неопределенно или же вообще игнорировались. Такое принятие на себя государством контроля над турнирами было вызвано различными происшествиями по причине зачастую бурного характера подобных встреч, не говоря уже о большом количестве происходящих при этом несчастных случаев, хотя они и были, возможно, лишь благовидным предлогом для запрещения всех несанкционированных встреч подобного рода. Многое, однако, зависело от характера и темперамента правившего монарха, а также от состояния порядка в государстве и нравах, царивших в стране. В ходе турниров, проводимых в соответствии с королевским разрешением или без оного, участвующие в них рыцари делились на два лагеря, или партии. Предстоящее состязание вызывало приток большого количества зрителей, склонных поддержать ту или другую партию. Не пользовавшуюся популярностью партию порой забрасывали градом камней, часть из которых выпускалась из рогаток. Такие эксцессы не пользовались благосклонностью властей, а в неспокойные времена запрещались. К тому же сосредоточение в одном месте столь многих влиятельных рыцарей и влиятельных магнатов, сопровождаемых вассалами, а также прибывших из всех частей королевства, представляло собой опасность для государства, будучи чревато интригами, мятежом и другими беспорядками. Надо сказать, что опасения эти не были беспочвенными – и подобные беспорядки на самом деле иногда случались. Турниры были весьма популярны во Франции во времена правления Филиппа Августа. Отец Даниэль упоминает об инциденте, представляющем собой разительный пример того, к чему может привести скопление большого числа народа. Город Алансон подвергся внезапному нападению неприятеля, и король смог призвать ему на помощь значительные силы, обратившись к участникам турнира, происходившего в это время в его окрестностях. Вместе с тем единоборства рыцарей в то время и в течение всего XIII века во Франции были не особенно популярны, знать этой страны предпочитала mêleé – схватки.
В 1196 году король Филипп Август «отправил королю Ричарду послание, прося того назвать пятерых поединщиков, с тем чтобы и он выставил пятерых со своей стороны, дабы они сразились между собой по очереди и определили победителя, тем самым избежав пролития излишней крови. Король Ричард согласился принять это предложение при условии, что сам французский король будет одним из этих пятерых с французской стороны, и король Ричард тогда будет одним из пятерых с английской стороны. Однако такое условие принято не было».
В 1250 году «был изрядный турнир в Брекли, когда граф Глочестер (несмотря на свои изысканные манеры) одержал верх над несколькими чужестранцами, хотя тех и было больше. Также и Уильям де Уолен одолел некоего сэра Уильяма де Одинжеса и был признан победителем».
В 1251 году король Генрих III запретил проведение Круглого стола, наряду с еще целым рядом подобных запретов. И все же, несмотря на подобные меры, сборища рыцарей в Англии были довольно часты, поскольку молодые люди из знатных семейств, побуждаемые рыцарским духом времени, не желали предавать забвению свое любимое времяпрепровождение и были готовы идти на риск наказания за него. В царствование Генриха III король увещевал своих подданных «не грешить турнирами» и грозил «по совету парламента издать указ, что у всех тех, кто (невзирая на лица) дерзнет провести турнир, будут конфискованы имения, а их потомство лишено наследства». Во времена правления короля Эдуарда II был издан эдикт против обычая организации турниров. Издавались эдикты, запрещающие турниры, и в 1220, 1234, 1255, 1299 годах. В спокойные времена, однако, проведение турниров даже поощрялось сувереном, который порой руководил ими и даже принимал в них участие вместе со своими наследниками. Мэтью из Вестминстера утверждает, что для свежеиспеченного рыцаря вошло в обычай отправиться на континент, чтобы продемонстрировать там свою отвагу в ходе воинских забав. По его же словам, король Генрих III однажды по какому-то случаю возвел в рыцарское достоинство сразу восемьдесят дворян, и все они тут же отправились в качестве свиты принца Эдуарда за границу, чтобы принять участие в турнире.
На заре возникновения обычая турниров в Англии существовало всего только пять узаконенных мест их проведения (champs clos – фр. огороженные поля), и все они располагались к югу от реки Трент. В более поздние времена подобные огороженные пространства обычно находились в окрестностях больших городов, в которых имелось здание достаточно просторное, чтобы там можно было устроить банкет и танцы. Размеры поля для турниров зависели от количества принимающих в нем участие рыцарей. Пространство для ристалища в XII столетии было открыто с торцов, в каждом торце находилось по барьеру. Позднее поля приобрели прямоугольную форму, их длина превышала ширину на одну четверть. Ограждались они обычно двойным частоколом такой высоты, чтобы его не могла перепрыгнуть лошадь. Пространство между рядами частоколов предназначалось для укрытия оруженосцев или служителей. Роль последних состояла в том, чтобы быстро выскочить на поле и помочь своему хозяину удержаться в седле после сшибки; либо, если он окажется выбитым из седла, вытащить его из-под коня и оттащить, если удастся, подальше от лошадиных копыт. Задача эта была в равной мере трудна и опасна, но сделать это было необходимо, потому что оказавшийся на земле рыцарь в своих тяжелых латах был беспомощен. В частоколе с торцов поля имелись проходы для въезда и выезда, при необходимости они перекрывались передвижными загородками. Земля на ристалище посыпалась толстым слоем песка или покрывалась перемешанными с соломой очесами, образуя смягчающую поверхность в случае падения всадников. Все пространство ристалища празднично расцвечивалось гобеленами, флагами и геральдическими гербами; возводились трибуны для судей, ставились скамьи для зрителей, а также отгораживались особые галереи для дам, богато украшенные тканями, вышитыми серебром и золотом. Возводились также два отдельных легких строения для предводителей противоборствующих сторон, которые и пребывали в них до начала турнира. Все это представляло собой зрелище исключительное по напряженности; а чувство присутствия опасности лишь возбуждало восторг и интерес зрителей. Маршалы турнира, распорядители схваток, герольды и глашатаи располагались на огороженном пространстве поля с тем, чтобы следить за всеми перипетиями схваток и отмечать различные инциденты, происходящие между сражающимися; маршалам вменялось в обязанность следить за строжайшим соблюдением правил рыцарства и общих правил проведения турниров. О появлении на поле каждого из участников турнира возглашали трубы, в перерывах между схватками для развлечения зрителей звучала музыка, которой отмечались также и особые состязания в галантности. Каждый рыцарь обычно имел при себе какой-либо символ своей возлюбленной, который был прикреплен на его шлеме, копье или щите. Доспехи и конь побежденного переходили в качестве добычи к победителю, если только побежденный не вносил за них выкуп в звонкой монете. Впрочем, здесь победитель мог продемонстрировать свое великодушие. Единоборство на турнире обычно заканчивалось le coup ou la lance des Dames («ударом копьем дамы»), шутливым указанием на благосклонность прекрасного пола.
Мы уже упоминали, что тупые копья были в ходу в 1252 году, но к этому времени мы не находим никаких сведений о корончатых наконечниках копий, выполненных в виду уплощенной короны (откуда и название). Сведения о них появляются лишь в самом начале XIV века; подобный наконечник изображен на рукописи, хранящейся в Британском музее. Рыцари, часто одерживавшие победы на турнирах, увеличивали свое состояние за счет переходивших к ним коней и доспехов побежденных.
Обычный порядок проведения самых первых турниров описан в «Кодексе 69» (Харлеанская библиотека)[9]. В нем впервые провозглашается, что подобные мероприятия проводятся на обширном пространстве, и упоминается, что рыцари, участвующие в состязаниях верхом на конях, разбиваются на два отряда, или эскадрона, – на зачинщиков и вызываемых. Каждая из этих групп обычно насчитывает от двенадцати до двадцати человек и возглавляется предводителем; рыцари вооружены мечами без острия и с затупленными лезвиями. Две группы сражающихся затем занимают места в каждом из торцов огороженного пространства; звучит сигнал к атаке, и сражение начинается и ведется вплоть до сигнала к его окончанию. Главе геральдической палаты региона к северу от Трента предоставлялись различные привилегии, ему и его герольдам покрывались все их расходы и выплачивалось шесть крон наличными за вывешивание cote-armour[10] предводителей перед предназначенными для них павильонами. Иллюстрация из рукописи XIII столетия, хранящейся в Королевской библиотеке, приведена в разделе «Спорт и развлечения». Она изображает въезд на пространство ристалища двух верховых предводителей рыцарских отрядов, одетых в кольчуги и нагрудники, но без оружия. Они останавливают своих лошадей, а глава геральдической палаты стоит между ними, держа их стяги, по одному в каждой руке. В глубине сцены видны горнисты.
Присутствие дам украшало турнир, к ним относились с большим почтением: до их сведения доводили имена и деяния удачливых победителей, и именно они вручали подготовленные призы. День состязания обычно завершался банкетом и танцами. Турниры с самого начала были предназначены для мужчин благородного происхождения, хотя в Англии это правило соблюдалось не так строго, как в Германии и Франции, где все, не относившиеся к привилегированному классу, к ним не допускались.
Призы, вручаемые на турнирах, впервые упоминаются в 1279 году, когда, во время Круглого стола, состоявшегося в Кенилворте, приз – золотой лев – был вручен сэру Роджеру Мортимеру. Но в обычай вручение призов вошло много позже.
Генрих III во время празднеств по поводу своего бракосочетания с Элеонорой Прованской организовал турнир, длившийся в течение восьми дней. Согласно хроникам Матвея Парижского, другой турнир был созван в Нортхэмптоне в 1247 году, еще один – в 1248 году в Небридже. Турниры, созываемые на протяжении царствования Ричарда I, часто запрещались церковью по причине достаточно жестокого характера многих из них. Хронист Жослен из Брейклонда повествует нам о нескольких рыцарях, которые все же приняли участие в некоем турнире, проведенном где-то между Тетфордом и гробницей святого Эдмунда, несмотря на запрещение турнира местным аббатом. Вскоре после этого состоялся другой подобный турнир, который также был запрещен церковными властями, а все, кто принял в нем участие, были отлучены от церкви. Матвей Парижский описывает турнир, состоявшийся в Рочестере в 1251 году, на котором прибывшие иностранцы состязались с английскими рыцарями. В те времена многие англичане испытывали горькие чувства по поводу весьма грубого приема, оказываемого некоторым английским рыцарям за границей; поэтому на турнире в Рочестере все правила и обычаи были отброшены начисто и состязание перетекло в обычную битву без всяких правил. Группа англичан набросилась на иностранцев с палками, жестоко их избила и гнала до стен города, за которыми те нашли спасение. Другой случай подобного же рода описывает Мэтью из Вестминстера в 1253 году. Тогда граф Рочестер с группой приближенных принял участие в турнире за границей, в ходе которого с ними обошлись так грубо, что им пришлось лечиться припарками и пропариться в бане, прежде чем они оправились настолько, чтобы вернуться в Англию. Триве повествует о другом знаменательном примере – беззаконном и грубом по своей сути, получившем в истории название «Небольшая битва при Шалоне». Английский король Эдуард I в 1247 году возвращался домой из Святой земли, чтобы принять корону, когда он был приглашен графом Шалонским принять участие в турнире, устроенном на поле неподалеку от Шалона. Короля сопровождала группа спутников. Вскоре после начала состязания граф, рыцарь недюжинной силы, пробился к королю и яростно накинулся на него. Бросив свое оружие, он схватил короля за шею, намереваясь стащить его с коня на землю. Однако король, будучи тоже крупным и сильным мужчиной, удержался в седле и, улучив момент, нанес столь сильный удар напавшему на него графу, что тот вылетел из седла и грохнулся оземь. При виде повергнутого на землю своего предводителя французских рыцарей обуял такой гнев, что в одно мгновение разгорелась настоящая битва, в которой приняли участие и зрители, приверженцы и одной и другой партии. Англичане уже были готовы пустить в ход свои ужасные луки, но пришедший в себя граф спас положение и восстановил некое подобие порядка тем, что явился с повинной к королю и признал того победителем. После этого турнира было категорически запрещено прикасаться к сопернику руками. Живое описание этого же турнира мы встречаем и в хронике Томаса Уолсингема.
В день Святой Троицы в 1256 году был проведен большой турнир в Блуа, во время которого лорд Эдуард, будущий король Эдуард I, «впервые продемонстрировал доказательства своего рыцарства». В ходе одной из схваток его соперник Уильям Длинное Копье был ранен столь тяжело, что так и не смог полностью оправиться от этой раны.
На девятом году правления короля Эдуарда в Уор-вике с пышным триумфом было проведено празднество Круглого стола. Мы уже упоминали Круглый стол, собранный в Кенилворте сэром Роджером Мортимером. Хардинг в своей «Хронике» описывает его в таких строках:
Хардинг умер около 1465 года, спустя примерно два столетия после события, которое он столь красочно описал.
Стоял год одна тысяча и еще двести и
Шестьдесят, да к тому же девятнадцать,
Когда сэр Роджер Мортимер начал
Собирать в Кенилворте Круглый стол.
И почтили его тысяча рыцарей строгих правил,
И молодые люди – будущие рыцари,
Дабы блеснуть своею доблестью на турнире
И проявить справедливость.
Тысяча дам признанной красы была там тоже,
Сидевших на возвышении под навесом;
И судьи, что могли все видеть кругом и решить,
Кто же из рыцарей лучший там будет.
Рыцарь сей, весь оружный, пред
Королевой красоты предстал,
Которая и увенчала его.
Копье, применительно к которому часто употреблялось слово glaive, в XI и XII веках было совершенно прямым и гладким; в XIV же на нем появляется конусообразная чашка для защиты правой руки, сначала небольшая, но с течением времени увеличивающаяся. Копье для единоборства делалось из мягкой древесины, чтобы оно легко расщеплялось.
Рукопись, хранящаяся в Государственном архиве, куда она была передана из Тауэра примерно в 1855 году, и озаглавленная: «Свиток с перечнем покупок, сделанных для турнира, состоявшегося в Виндзорском парке в 1278 году», была опубликована в журнале «Археология» в 1814 году. Она является редким по своей ценности источником, дающим сведения о деталях снаряжения, которым пользовались во время турниров рыцари последней четверти XIII века, да к тому же сообщает и о многих других интересных обстоятельствах. В турнире, состоявшемся в Виндзорском парке, принимали участие тридцать восемь рыцарей, причем двенадцать из них – самого высокого звания. Среди них были графы Корнуолльский, Глочестерский, Уоррен, Линкольн, Пемброк и Ричмонд; присутствовало также несколько иностранных рыцарей. Многие из рыцарей, чьи имена упоминаются в рукописи, были вместе с королем Эдуардом в Святой земле. По этому случаю для всех рыцарей, принявших участие в турнире, были приобретены оружие и доспехи. Тридцать семь комплектов вооружения стоили от 7 до 25 шиллингов каждый; при этом комплект для графа Линкольна, бывшего много крупнее остальных, обошелся в целых 33 шиллинга. Из этого следует, что снаряжение значительно разнилось качеством и отделкой. Доспехи были сделаны из позолоченной кожи, каждый комплект состоял из кожаной кирасы, наручей из тонкого полотна, верхней накидки с гербом (материалом для большинства которых служило плотное полотно, но для четырех графов – затканный золотой нитью шелк), пары крылышек[11] из кожи и полотна, двух плюмажей (один для рыцаря, другой для его коня), деревянного щита с геральдическим гербом, кожаного шлема и меча из посеребренной китовой кости и пергамента. Деревянный щит обходился казне в 5 денье каждый без геральдической росписи, мечи стоили по 7 денье, да еще 25 денье за серебрение клинков, а также по 3 шиллинга и 6 денье за золочение эфесов. Шлемы для «знатных персон» были вызолочены, что стоило 12 шиллингов, остальным приходилось довольствоваться серебреными шлемами. Каждый шлем стоил 2 шиллинга, а крылышки – 8 денье за пару. Было заказано восемьсот маленьких колокольчиков для конских сбруй, шестнадцать шкур для изготовления упряжи, двенадцать дюжин шелковых шнурков для крепления крылышек, а также семьдесят шесть телячьих шкур для плюмажей. Кирасы и шлемы были изготовлены кожевником Мило, а стоимость перевозки одного заказанного снаряжения из Лондона составила 3 шиллинга. Всего в Англии было заказано снаряжения на 80 фунтов стерлингов, 11 шиллингов и 8 денье; но некоторые предметы снаряжения пришлось закупать во Франции – в списке упоминаются закупленные седла и лошадиная сбруя. Совершенно не упоминаются там копья, а многие предметы в списке оценены только предположительно. Сэр Роджер из Трампингтона, портрет которого висел в церкви города Трампингтона, что в графстве Кембриджшир, был в числе тех рыцарей, которые принимали участие в этом турнире. Если представить себе это состязание и его участников, вооруженных мечами из китовой кости и пергамента, облаченных в доспехи с наручами из полотна, то можно понять, что оно не представляло особой опасности, хотя и было достаточно жестким спортом.