Колычев Владимир. Без суда и следствия

   – Мы хотим, чтобы восторжествовала справедливость.
   – Ой, только не надо лапши... Скажите, что хотите использовать меня против компании «Дженерал».
   – Ну, допустим...
   – Не «допустим», а так оно и есть. Думаете, я не поняла, зачем вы ко мне пожаловали. Сколько?..
   – Что – сколько?
   – Сколько вы готовы мне предложить за содействие? Или вы думаете, я буду помогать вам из чувства оскорбленной невинности? И не надейтесь...
   – Вам так нужны деньги?
   – А вы думаете, почему я терпела этого подонка Проклова? Из-за денег. Из-за них, проклятых!..
   – Вы не хотите отомстить Проклову? – провоцировал женщину Кирилл.
   – Если честно, я бы этого ублюдка своими бы руками придушила... Но мне сейчас не до него. У меня на руках больной муж. Мне его поднимать надо... В общем, давайте так: вы называете сумму, которую вы готовы мне заплатить, а я думаю, буду я выступать против Проклова или нет... Ну, чего вы молчите?
   – А ваш муж сейчас где?
   – В больнице. На процедурах. Он скоро будет... Но при чем здесь мой муж? Он ничего не знает. И знать ничего не должен!
   – Он точно ничего не знает?
   – Ничего. Предупреждаю, он ничего не должен знать!..
   Оксана Скворцова напоминала сейчас нахохлившуюся курицу-несушку, защищающую свой выводок.
   – Нет, нет, он ничего не узнает, – поспешил заверить ее Кирилл. – А насчет суммы денег я сказать вам ничего не могу. Надо обговорить все с начальством... – Он поднялся со своего места. И как бы невзначай спросил: – Скажите, а разве вы не знаете, что Проклова убили?
   – Проклова убили? – сначала автоматически переспросила она. И только затем до нее дошел весь смысл сказанного. – Убили Проклова?!
   Удивление неподдельное. Тут два варианта – или Скворцова ничего не знает, или она по природе своей талантливая актриса.
   – Да. Заказное убийство...
   – Так ему, скоту, и надо! – Это была первая эмоция, за которой последовала другая, противоположная. – Ой, что это я такое говорю? Нельзя так говорить...
   Она испуганно смотрела на Кирилла. Она боялась его. Боялась, что он осудит ее, как человек человека.
   – Ну почему же нельзя? Можно. Если он в самом деле был подонком... – подыграл он.
   – Да я не знаю, был он подонком или нет. Ну, со мной-то он по-скотски обошелся. Но ведь это не повод, чтобы его убивать...
   – А вы думаете, что его убили из-за вас?
   – Ну что вы! Я-то здесь при чем!.. Просто подумала...
   – О чем вы подумали?
   – Я имела в виду не себя. А всех женщин, с которыми он был... Послушайте, а почему вы цепляетесь за слова?
   – Оксана Сергеевна, вы меня, конечно, извините, что я действую незаконно. Дело в том, что заказные убийства – это очень серьезно. Их расследование требует особого подхода... В общем, я ввел вас в заблуждение. Нет никакой компании «Мебель-Сигма». Зато есть отдел по расследованию заказных убийств, который я представляю. Капитан Астафьев, любить и жаловать не прошу. А прошу извинить за то, что ввел вас в заблуждение...
   Какое-то время Скворцова ошеломленно смотрела на него. Затем расслабилась, простецки махнула рукой:
   – Да ладно, чего уж там. Думаете, я не понимаю? А что, Проклова в самом деле убили?
   Она не играла, поэтому не фальшивила. А может, это все-таки игра?
   – Да. Позавчера утром.
   – А я... Я здесь при чем?.. Неужели вы думаете, что это я?
   – Оксана Сергеевна, что вы так разволновались?
   – Я знаю, знаю, вы подозреваете меня...
   – Почему вы так думаете? – удивленно посмотрел на нее Кирилл.
   Если она так разволновалась, значит, есть чего бояться. Значит, что-то нечисто.
   – Почему? Да потому...
   – Это не ответ.
   – Сама знаю, что не ответ... Дело в том, что мой муж... Мой муж в прошлом состоял в бандитской группировке...
   – Это интересно.
   – Я не должна была вам это говорить, – сокрушенно продолжала Оксана. – Но я скажу. Чтобы сразу расставить все точки над «i»... А потом, вы и сами все узнаете...
   – Логично.
   – Я знаю, что рано или поздно вы во всем обвините Савелия!.. Только он ни в чем не виноват, так и знайте. Он Проклова не убивал!
   – А кто убивал?
   – Откуда я знаю?.. Я знаю только, что мы с Савелием здесь ни при чем.
   – Вы спешите оправдаться.
   – Вот именно, я спешу оправдаться. Чтобы вы не вздумали допрашивать Савелия. Он ни в коем случае не должен знать, что было между мной и Прокловым. Вы меня понимаете?
   Все правильно, есть вещи, о которых мужу знать нельзя. В логике Оксане не откажешь... А если это изощренная логика? Что, если Оксана пытается выкрутиться?
   – Я вас очень хорошо понимаю, – кивнул Кирилл. – Но и вы меня поймите. Мы занимаемся расследованием заказного убийства. И должны отработать все версии... Вы говорите, что у вашего мужа криминальное прошлое. Расскажите мне об этом...
   О прошлом своего мужа Оксана знала мало, и все в общих чертах. Это естественно. Нужно быть полным идиотом, чтобы посвящать жену в подробности бандитских дел.
   Заслуживало внимания то обстоятельство, что Савелий по своему желанию сошел с бандитской тропы. Как с ним после этого поступили – это уже частности. Хотя последствия этого безобразия он и его жена будут расхлебывать долго, возможно, до конца своих дней...
   Кирилл верил Оксане. Но на заметку ее все же взял. Доверяй, но проверяй – непреложный принцип ментовской работы. Можно не доверять, но не проверять нельзя...

* * *

   Юра Смоляев был чем-то взбудоражен. Глаза блестят, как у собаки, держащей в зубах сахарную кость.
   – Знаешь, кто муж у нашей Оксаны? – спросил он у Кирилла.
   – Знаю. Савва Скворец, в прошлом активный член группировки Коли Когалымского. Ныне бандит в отставке. К тому же больной человек. Постоянные головные боли. Как их там, гипертензивные...
   – Ага, он сам как головная боль. Ты знаешь, чем он у Коли занимался? Похоже, заказными убийствами... Возможно, он профи по этой части, понял?
   – Откуда такая информация?
   – Ну, источник не очень надежный. Но выводы делать можно... Да ты сам подумай, этот скот Проклов трахал Оксану, трахал, а потом раз – и уволил. Представь, какой всплеск чувств. А дома муж. Что случилось, спрашивает. А она – так, мол, и так. И все, приговор Проклову подписан. Савва берет ствол – и на дело. Ну и жена с ним. Вспомни, кто был за рулем оранжевых «Жигулей»?
   – В принципе все сходится. Только срастется ли?..
   – Будем работать. Выясним... Надо брать разрешение на обыск.
   – Обыскать квартиру Скворцова? И что это даст? Неужели ты надеешься найти ствол?
   – А чем черт не шутит?.. А потом, что ты предлагаешь? Взять Скворцова в разработку, приставить к нему наружку? И что это даст? А ничего не даст. Он же ни с кем не связан. Он сам по себе. И Проклова уже забыл...
   – Вопросов нет, разработка ничего не даст... Обыск так обыск...
   К Скворцовым они нагрянули с ордером на обыск. Их встретила Оксана. Она смотрела на Кирилла без удивления, но с упреком. «Знала, что придете», – читалось в ее глазах. Она знала. И муж знал. Значит, ствол искать бесполезно.
   Савва Скворец тоже был дома. Крепкий мужик, но вид у него болезненный. В глазах хроническое страдание. Это что ж за жизнь такая, когда голову рвут на части постоянные боли!
   – Какие проблемы? – тихо спросил он. – Что вам надо?
   – Вы находитесь в числе подозреваемых в убийстве гражданина Проклова, – не стал щадить его Смоляев.
   Он пристально смотрел ему в глаза. Наблюдал за его реакцией.
   – Какой Проклов? Что за чешуя?.. Когда его убили?
   – Три дня назад...
   – А-а, – с заметным облегчением вздохнул Скворцов.
   Он сел в кресло, откинул голову на спинку, рукой закрыл глаза.
   Что такое кайф по-бандитски? Это когда к братку домой врываются менты, тыкают его мордой в пол, а потом: «Гражданин Иванов, вы арестованы!» А браток так счастливо: «А я не Иванов, я Сидоров».
   Так что сейчас Савва мог испытывать кайф. Он думал, его хотели взять по старым делам, а на него вешают «свежачок», к которому он не имеет никакого отношения... Хотя этот вопрос очень спорный – имеет или нет...
   – Ищите что хотите, – тихо сказал Скворцов. – Только не шумите...
   Искать долго не пришлось. Пистолет был спрятан хорошо, но в «стандартном» месте – в тайнике за ванной. Дима Якушев раскусил его на ноте «ре».
   Пистолет «ТТ» изъяли в присутствии понятых, аккуратно сунули его в прозрачный полиэтиленовый пакет.
   – Этого не может быть! – всплеснула руками Оксана.
   Она была бледная, как сама смерть.
   – Может, гражданка, как видите, может, – усмехнулся Смоляев.
   И вместе с Кириллом поспешил в комнату, где находился Савва. От него сейчас можно было ожидать чего угодно.
   – Плохо прячете оружие, гражданин Скворцов, – сказал Юра, демонстрируя найденный пистолет.
   – Я не понял! Где вы взяли этот ствол? – всполошился Савва.
   – У вас за ванной.
   – Бред какой-то... Не было там ствола.
   – Не было. Пока вы его туда не положили... Что-то мне подсказывает, что это именно тот ствол, который нам нужен...
   – Слушай, мент! – вскипел Скворец. – Ты кого на понт берешь? Ты чо, думаешь, я не знаю ваши гнилые ментовские штучки?.. Да вы подбросили мне этот ствол!..
   – Ага, ты эти сказки для сокамерников оставь, – хмыкнул Якушев.
   Он внимательно наблюдал за Саввой, был в готовности пресечь попытку сопротивления.
   – Какие сокамерники? Ты о чем, начальник?
   – А может, это не твой ствол? – спросил Смоляев.
   – Конечно, не мой!
   – Значит, это жены твоей ствол.
   – При чем здесь моя жена?
   – Ты лучше спроси, кто такой Проклов. Или ты знаешь это и без меня?
   – Какой Проклов? Чо ты меня каким-то Прокловым все лечишь?.. Не знаю я никакого Проклова...
   В комнату тихо вошла Оксана, подошла к мужу, села на пол рядом с его креслом.
   – Савва, ты все равно все узнаешь, – с упреком глядя на Кирилла, сказала она. – Проклов – это мой бывший начальник. Ты же знаешь, я работала... Савва, Проклов изнасиловал меня...
   – Что?! – ошеломленно протянул он. – Он?! Тебя?!. Да я его, падлу!!!
   – Браво! Браво! – зааплодировал Якушев. – Сцена удалась!..
   – Короче, дело к ночи. Давайте собирайтесь, – велел Смоляев. – В управление поедем. Там будем разговаривать...
   – Какое управление?! – недоуменно выставился на него Скворцов. – Я что, арестован?!
   – Вы задержаны. Пока что только по факту незаконного хранения оружия. А там посмотрим, что экспертиза покажет...
   А экспертиза показала, что это именно из этого пистолета был убит Проклов. Отпечатков пальцев Скворцова на нем не обнаружили. Но это не оправдание. Отпечатки стираются очень легко.
   Пистолет обнаружили у него дома. Изъяли его в присутствии понятых. Протокол составлен, законность соблюдена – так что Скворцову теперь не отвертеться...
   Разговаривал с ним следователь. Но Кирилл присутствовал на допросе. Хотел услышать признание из уст убийцы.
   – Да не убивал я никакого Проклова, – сквозь зубы процедил Савва.
   У него снова очень сильно болела голова. Но это вовсе не основание для того, чтобы изменить ему меру пресечения.
   – Конечно, не убивал, – усмехнулся глазами Пал Иваныч.
   Это был кряжистый мужик крестьянской закваски. Но его внешняя простота была обманчива. Хватка у него железная. И объегорить практически невозможно.
   – Да говорю, не убивал я его.
   – Вы хотите сказать, что гражданина Проклова застрелила ваша жена? Она убила его, принесла пистолет домой и спрятала его за ванной, так?
   – Да жена моя здесь ни при чем! Не могла она убить...
   – А вы могли... Скажу вам прямо: следствие располагает данными, что в свое время вы убивали людей за деньги...
   – У вас есть доказательства? – насмешливо посмотрел на Иваныча Скворец.
   – По вашему прошлому – нет. Но у следствия есть неопровержимые доказательства вашей вины в настоящем...
   – Да я понимаю, паленый ствол – это железно... Только я не знаю, как он оказался за ванной... Только не говорите, что это сделала Оксана. Она здесь ни при чем...
   – А вы знаете, что убийцу ждала машина, за рулем которой находилась женщина...
   – О, е! Вы хотите сказать, что убийца – это я, а за рулем была Оксана?..
   – Мы хотим, чтобы вы это подтвердили.
   – Да не убивал я вашего Проклова! И Оксана здесь ни при чем... Е-мое, блин, попал... Подставили меня, понимаете, подставили!
   – Кто?
   – Да мало ли кто...
   – Коля Когалымский, например?
   – Да элементарно... Один раз он меня подставил. До нитки обчистил. И на инвалидность перевел... Не могу, бляха, башка раскалывается...
   – А вы чистосердечно во всем признайтесь. Мы вам облегчим режим содержания. Переведем в изолятор номер один, устроим в тюремную больницу...
   – Знаю я, чем на больничке лечат. «Антигриппин» из мела... Мне дорогие лекарства нужны.
   – Да это понятно. Но, как говорится, увы, ничем помочь не можем...
   – Да я и не прошу у вас помощи... Хотя... – Скворцов посмотрел на Кирилла: – Хоть ты поверь мне, начальник. Не убивал я никакого Проклова... Только, вижу, со всех сторон меня обложили. Я бы и сам разобрался, какая паскуда меня подставила. Да руки связаны... Слышь, начальник, будь человеком, докопайся до истины!..
   – А чего копать? – усмехнулся Пал Иваныч. – В вашем случае истина вышла на поверхность. Пистолет, из которого застрелили Проклова, найден у вас дома, а значит...
   – Э-эх, гражданин начальник, вам бы человека за решетку отправить. А виноват он или нет, вам фиолетово... – тяжко вздохнул Скворец. – Ладно, понял я, что не отвертеться мне... Ты мне скажи, начальник, что с Оксаной моей будет?
   – Она проходит как соучастник преступления, – пояснил Иваныч.
   – Понятно... И где она?
   – Ждет перевода в следственный изолятор номер шесть... Ваша жена, между прочим, во всем созналась...
   – Гонишь, начальник! – вспылил Савва. – Не могла она ни в чем сознаться...
   – Не могла, но созналась... Созналась в том, что наняла киллера, который и убил Проклова...
   – Ага, киллер завалил Проклова, а затем пришел к нам домой и спрятал ствол под ванну... Смешно...
   – Вот именно. Поэтому мы вашей жене и не поверили... Она вас выгораживает, Скворцов. Выгораживает!..
   – Да Оксана у меня золото! Я за нее любому глотку порву... Да, начальник, любому! Хоть сейчас... Я тебе положа руку на сердце скажу: если б я знал про этого гада Проклова, я бы его сам лично порешил... Можешь записать, что от своих слов я не отказываюсь... Короче, порожняки все это, – обреченно махнул рукой Савва. – Дело надо говорить. Бери ручку, начальник, пиши. Это я завалил Проклова. Подход, отход, все такое... Только это, Оксанку мою не тронь. Она ни в чем не виновата. Ни в чем, понял!..
   – А кто за рулем оранжевых «Жигулей» сидел?
   – «Жигулей», да? Оранжевых?.. А фиг его знает, смотрю, машина стоит, подошел, сел. Тетка там была за рулем. Точно, тетка. Только я плохо помню. Не в себе был...
   – А куртку куда дел?
   – А-а, куртку... Какую куртку? В которой на дело ходил?.. Так это, выбросил...
   – Какого цвета куртка была?
   – Да хрен его знает... А какого?
   – Светло-серого, – подсказал Иваныч.
   – Во, точно, светло-серого!.. Начальник, ты вола не води. Я Проклова не убивал. Но я во всем сознаюсь. Во всем! Только Оксанку не тронь! Ничего за ней нет, отвечаю... Я все сам сделал, сам!..
   – А все-таки, кто тебя в машине ждал?
   – Да епрст! Не Оксанка то была, не она!.. Слушай, начальник, а хочешь, я сознаюсь, что Листьева убил, а? Я тебе говорю, сознаюсь!.. Только Оксану не тронь!..
   – Дурак ты! На пожизненное же пойдешь!..
   – Ну и хрен с ним. Все равно подыхать... А Оксанка пусть живет. Пусть живет, говорю!..
   Скворцов готов был пожертвовать собой ради жены. Что это – искренний порыв души? Или спектакль для слабонервных?..
   – Давай договоримся, начальник! – взывал к Иванычу Савва. – Ты отпускаешь Оксанку, а я все беру на себя. Ты только научи меня, как на следственном эксперименте себя вести, я все сделаю как надо...
   Признательные показания должны подтверждаться следственным экспериментом. Если Скворцов не убивал Проклова, то он будет путаться в своих действиях. Но ведь это можно делать нарочно, чтобы сбить следствие с толку...
   Кирилл лично присутствовал на следственном эксперименте. Скворцов показал, где ждал Проклова, когда и как подходил к нему, стрелял. Показал путь отступления. Все сходилось... Или он в самом деле был виновен, или они договорились с Пал Иванычем.
   Листьева на него списывать не стали. Но убийством Проклова его захомутали намертво.
   Скворцова отправили в тюремную больницу, а Пал Иваныч начал готовить дело для передачи в суд. Начальство бодро отрапортовало об очередной победе на фронте заказных убийств. Поскольку Кирилл принимал в этом деле самое непосредственное участие, Толстопят наконец-то отправил в кадры документы на Кирилла. Если представление не зарубят, то через пару-тройку месяцев можно будет обмывать очередное звание. Все-таки майором быть почетней, чем капитаном. Хотя Кирилл неплохо чувствовал себя и в нынешнем звании...

Глава вторая

   1
   Дела на фабрике шли из рук вон плохо. Склады готовой продукции переполнены, товар девать некуда. Мало желающих брать одежду отечественного производства. Торгашам только импорт подавай...
   – Эдуард Александрович, – послышался по селектору голос секретарши. – Тут к вам посетитель. Говорит, что готов закупить крупную партию товара...
   – Есть же отдел сбыта.
   – Господин Чаев хочет встретиться лично с директором.
   – Конечно, пусть заходит.
   Заезжие купцы нынче на вес золота.
   В кабинет вошел представительный мужчина средних лет. Степенные движения, вежливая улыбка. Только глаза его Плотницкому не понравились. Хитрые, бегающие глаза... Нет, не за партией товара прибыл к нему этот тип.
   Интуиция не подвела. Заводская продукция Чаева не интересовала.
   – Тогда в чем же заключается цель вашего визита? – стараясь спрятать неприязнь, спросил Плотницкий.
   – Меня интересует ваше место, – нехорошо улыбнулся Чаев.
   – Не понял...
   – Что ж тут непонятного. Я всю жизнь мечтал стать директором вашей фабрики.
   – Простите, а Наполеоном вы быть не мечтали?
   Надо вызывать охрану и выставлять этого ненормального за порог. Или вернуть обратно в психушку.
   – Нет, Наполеоном я быть не хочу. Мой профиль – бизнес, а не война. Хотя и воевать я умею... В общем, я бы хотел занять ваше место... Кабинет у вас не очень. Но я сделаю ремонт, завезу новую мебель, офисную технику...
   – Вы сумасшедший?
   – Нет, я реалист... В общем, давайте обойдемся без предисловий. И сразу перейдем к сути вопроса...
   – Одну секундочку, – оборвал его Плотницкий. Он нажал на клавишу селектора. – Екатерина Павловна, Евгений с Александром там далеко? Пришлите их сюда...
   – Охрану вызываете, – усмехнулся Чаев. – Зря вы так, Эдуард Александрович. Я, может, вас своим замом оставил бы. А так... Придется увольнять...
   – Уволите. И главврача психушки тоже уволите. Когда там окажетесь...
   В ответ Чаев промолчал. Просто выложил на стол кожаную папку, раскрыл ее. Протянул Плотницкому бумаги. Тот их не взял. Но спросил:
   – Что это?
   – Реестр вашей фабрики...
   Внутри у Плотницкого все опустилось. В животе похолодело, зато в груди стало жарко. Он взял бумаги, просмотрел их. И снова нажал на клавишу селектора.
   – Екатерина Павловна, отставить Евгения с Александром. Пусть в приемной ждут...
   – Что-то вы побледнели, Эдуард Александрович, – ехидно заметил Чаев. Он явно наслаждался произведенным впечатлением.
   – Где вы это взяли? – Голос директора дрогнул.
   – Я представляю частное предприятие «Рико». Мы выкупили эти бумаги у вашего реестродержателя. Теперь реестр – наш. Так что вам придется подвинуться...
   – Некуда двигаться, – мрачно изрек директор. – Кресло одно, и вдвоем нам не уместиться...
   – Тогда вам придется уступить мне свое место.
   – Вон.
   – Простите, что вы сказали?
   – Я сказал, пшел вон!..
   – Зря вы так, Эдуард Александрович. Мы бы могли договориться...
   – Вон!!!
   Плотницкого сотрясал приступ ярости. Он не стал звать охранников. Поднялся со своего места, самолично схватил Чаева за шкирку и вышвырнул его из кабинета.
   Если у этого проходимца реестр фабрики – это еще ничего не значит. Он – никто!..
   Чаев объявился ровно через два месяца. На этот раз его не пустили дальше проходной. Но это не помешало ему потребовать, чтобы его включили в список акционеров швейной фабрики. И надо сказать, на это у него были серьезные основания. В активе его фирмы имелся довольно приличный пакет акций фабрики. Как они к нему попали – вопрос. Но они были. Поэтому пришлось включать в список акционеров.
   Плотницкий выяснил, что Чаев провел большую работу среди рабочих и служащих фабрики. И втайне от всех скупил у них акции предприятия. Две «Волги» за одну акцию он предложить не мог. Но цену давал реальную и довольно-таки приличную.
   Директор фабрики решил подать жалобу в суд. Но юристы посоветовали ему обратиться сразу в прокуратуру. Так он и поступил. На Чаева завели уголовное дело по факту незаконного предпринимательства. Основания для этого были. Но, увы, дело закрыли. Тогда Плотницкий обратился в Генеральную прокуратуру. Но и там получил от ворот поворот.
   Чаев тоже не сидел сложа руки. В один прекрасный день он лично позвонил «дорогому» Эдуарду Александровичу и пригласил его на внеочередное заседание акционеров. Плотницкий вежливо послал его в пешее эротическое путешествие. Тогда Чаев заявил, что Плотницкого пора снимать с должности. И подал на него в суд.
   Проходимец бил на то, что директор фабрики незаконно занимает свою должность. Суд потребовал финансовую документацию с завода, чтобы приобщить ее к делу. Но Плотницкий документацию не отдал.
   Тогда судебные приставы попытались забрать документацию силой. Но им даже не удалось проникнуть на территорию фабрики.
   Это были цветочки. Скоро появились ягодки – в виде крепких парней в кожаных куртках. Они попытались взять фабрику штурмом. Но Плотницкий лично возглавил оборону. Завязалась нешуточная драка. К месту событий подтянулся ОМОН и наряды милиции. Досталось всем: и правым, и левым. И все же документация фабрики осталась в целости и сохранности.
   Этот беспрецедентный случай получил огласку. Прокуратура Южного округа Москвы возбудила уголовное дело по факту превышения служебных полномочий со стороны сотрудников Минюста. Дело это спустили на тормозах. Но так же было замято судебное разбирательство в отношении фабрики...
   Плотницкий праздновал победу. В прямом смысле. В банкетном зале ресторана. За большим столом собрались все, кто помог ему отстоять фабрику.
   Людей было много. Среди них мелькали незнакомые лица. И Эдуард Александрович не особо удивился, когда в один прекрасный момент рядом с ним оказалась незнакомая девушка. Он удивился ее красоте. Он выпил много водки, в таком состоянии все женщины – красотки. Но эта была красива по-настоящему. Белые волосы, искушающий взгляд красивых глаз, идеальная фигура... Он просто не мог устоять перед ее чарами. И домой уезжал вместе с ней.
   Только на полпути он вспомнил, что дома у него жена... Надо же было так нажраться.
   Но девушка с необычным именем Лика нашла выход из ситуации. Она предложила отправиться домой к ней. Жила она где-то в районе Останкина. Лика объясняла его водителю, как и куда ехать. Но это Эдуард Александрович помнил смутно. Зря он перебрал со спиртным...
   Они подъехали к ее дому. Плотницкий отпустил водителя, а сам вошел с ней в подъезд. Затем – в лифт. Лика нажала на кнопку.
   Лифт поднялся на последний этаж. Остановился. Плотницкий хотел пропустить Лику вперед. Но она взяла его за руку и с неожиданной силой вытолкнула на лестничную площадку. Сама же осталась в кабине.
   – Лика, что ж ты делаешь? – разворачиваясь к ней, спросил он. – Что ж ты...
   Слова застряли в горле. Руки-ноги вмиг онемели.
   Девушка смотрела на него немигающим взглядом. В руке у нее пистолет.
   – Эдуард Александрович, что ж вы так неосторожны? – с презрением в голосе спросила она. – Вы стали легкой добычей...
   Он понял, что это значит. Лика – киллер. И сейчас она исполнит заказ Чаева. Этот подонок заказал его...
   – Я бы на вашем месте очень сильно задумалась над своим поведением, – сказала она и свободной рукой нажала на кнопку.
   Дверцы лифта закрылись, послышался шум работающего мотора. Плотницкий остался на лестничной площадке. Живой и невредимый. Но ведь эта бестия запросто могла застрелить его.
   В следующий раз она не станет щадить его. А следующий раз будет. В этом можно не сомневаться...

* * *

   Кирилл вышел из магазина, направился к своей машине. Ему навстречу шла молодая женщина. На нее просто нельзя было не обратить внимания. Во-первых, красивая. А во-вторых, он ее знал.
   Это была Оксана Скворцова. Она что делает в этих краях?
   Оксана увидела его, узнала.
   – Капитан Астафьев? – вполне доброжелательно спросила она.
   – Он самый, – кивнул Кирилл.
   Он испытывал неловкость перед этой женщиной. Хотя и вины никакой за собой не находил.
   – Надо же, какая встреча!
   Она явно фальшивила. Актриса из нее никудышная.
   – Давайте играть по-честному, Оксана Сергеевна. Вы же не случайно здесь оказались?