Страница:
– Да, да, конечно… – закивала мать. – И за домом присмотр будет…
Дела житейские, дела насущные.
Татьяна сидела за столом прямо напротив Никиты. Глазки опущены – боится их поднять, на щеках румянец. Такое ощущение, будто она в него влюбилась.
Нет, нет, только не это. Девчонка она очень красивая. И душа у нее дай бог каждому, характер мягкий, нрав кроткий. О такой жене только мечтать…
Но Никита женат. И очень любит свою Марту. Даже если бы сам в Татьяну до смерти влюбился, все равно не променял бы жену на нее. Не из той он породы…
– Татьяна, ты куда?…
– Никуда…
Мать спрашивает, дочь отвечает. Никита стал невольным свидетелем их разговора.
Конец дня. Вечереет. Возле дома остановилась белая «шестерка». Татьяна увидела ее в окно. И к двери.
– Опять Кирилл?…
– Да ну его…
Татьяна глянула на Никиту и покраснела. Как будто он ее в чем-то нехорошем уличил.
– "Ну его, ну его", – передразнила ее мать. – А на дискотеку вместе ходите… И сейчас намыливаешься?
– Не знаю…
– Не знает она… Траур у людей, а она на дискотеку, совесть бы поимела.
С улицы донесся автомобильный сигнал.
– Сходи, скажи ему, чтобы уезжал, – потребовала мать.
– И схожу…
– Да ладно вам, Софья Николаевна, – вмешался в разговор Никита. – Девчонке семнадцать. Дело молодое. Чего ей дома сидеть?
В конце концов, не у нее же траур…
– Ну если ты, Никита, так считаешь, тогда пусть идет… Иди, доченька, собирайся…
Татьяна посмотрела на Никиту больше с укоризной, чем с благодарностью.
Как будто не очень хочется ей уезжать от него со своим парнем.
– Хороший парень? – спросил Никита, когда девушка скрылась в своей комнате.
– Кто, Кирилл?
– Ну да…
– Хороший, – кивнула Софья Николаевна. – Интеллигентный мальчик, умный, в Черноморске в институте учится. Из хорошей семьи…
Она тяжко вздохнула:
– И ты, Никита, хороший… Помню, как ты за Альбиной моей ухаживал…
Давно это было. Человеком ты стал. Добрый, порядочный. Миллионер… Жаль, что у вас с Альбиной не сложилось… Где она сейчас, моя Альбина?…
На глаза у нее навернулись слезы. Она всхлипнула:
– Сама виновата в том, что Альбина дикой росла. Не следила я за ней.
Все Паша да Таня… А Альбина… Я ей была плохая мать… Не вернется она.
Никогда не вернется…
Софья Николаевна всхлипнула, закрыла лицо руками и пошла в свою комнату.
Появилась Татьяна. Уже принарядиться успела, накрасилась.
Огонь-девчонка. Кирилл, наверное, в восторге от такой подружки.
– Счастливо, – улыбнулся Никита.
– Счастливо оставаться! – не осталась она в долгу. В дверях остановилась. Повернулась к нему. В глазах упрек и надежда.
– Может, вы с нами?
– Нет, – покачал он головой. – Стар я уже для дискотек. Да и мешать вам не хочу.
– Мешать? – возмутилась Татьяна. – А чему мешать? Мы с Кириллом даже ни разу не целовались…
– У вас еще все впереди.
– Ах так!…
Она обиженно повернулась к нему спиной, гордо вскинула голову. И так же гордо удалилась.
Никита не хотел обидеть ее. Но так получилось…
Он сидел на диване с книжкой в руках. В доме траур, телевизор включать нельзя. Да ему и не хочется пялиться в «ящик» – книга интересней…
От чтива его отвлек звук автомобильного сигнала. А затем кто-то забарабанил в ворота.
Кого там принесла нелегкая?…
Внутри шевельнулось недоброе предчувствие. Не хотелось Никите выходить во двор. Но, видно, придется. Что это за мужик, который от каждого шороха шарахается?
Он подошел к воротам.
– Кто там?
– Да это я, Кирилл…
Никита открыл калитку. Точно, безусый юнец. Длиннополая кожаная куртка с меховым воротником, непокрытая голова. Белая «шестерка» в двух шагах.
– Таня не приходила? – первым делом спросил он.
– А что, должна была прийти?
– Не знаю… – замялся парень.
– Та-ак, а ну заходи…
Если бы парень замешкался, он бы схватил его за хибот и силой втащил во двор. Но тот не заставил себя долго ждать. Никита провел его в дом.
– А вы кто, Никита? – спросил тот.
– Как ты угадал?
– Да Таня говорила… Она от вас в полном восторге…
– Это что, имеет отношение к делу?
– Да нет… Так пришла она домой?
– Нет, я бы знал.
– Так я и думал, – обреченно вздохнул Кирилл.
– Что ты думал?
Недоброе предчувствие усилилось. У Никиты даже под ложечкой засосало.
– Мы с ней на дискотеке повздорили, – начал рассказывать Кирилл. – Так, по мелочи… Она ушла. Я бы за ней пошел. Да гордость заела… Но долго не продержался. Все же пошел. Вышел из клуба, через площадь к дороге.
Смотрю, а ее в джип затаскивают… Я в машину – и за джипом. На хвост сел.
Смотрю, он за город выезжает, в сторону «Привала» идет… Ну, дальше я ехать не решился. Знаю я, кто в «Привале» по ночам гуляет.
– Кто?
– Да братва местная… А с ними связываться, ну его в пень.
– А почему ты решил, что Татьяна дома?
– А вдруг это не она была?… Темно было, я не рассмотрел. Может, это какую-то лярву в джип затаскивали. Их на дискотеке как грязи…
– Значит, в «Привал» ее повезли?
Никита знал это кафе. Еще с детских лет наслышан о нем. Его и в прежние времена шпана всякая жаловала. И сейчас крутых там хватает.
– Думаю, что да…
– Значит, братва, говоришь…
Можно в милицию заявить. Но местные менты, как правило, с мафией повязаны. Крепко или не очень – это уже детали. Пока они заявление примут, пока расчухаются, с Тани семь шкур спустят…
Почему-то перед глазами возник образ Клима. Его холодные глаза убийцы… Точно! Это его рук дело!… Он уже вчера пытался увезти с собой Таню. Вчера не получилось, зато сегодня он на ней отыграется.
Вот уж ублюдок. Альбину загубил, до сестры добрался. А если он убьет Таню?…
– Так. так, – задумчиво проговорил Никита. И пытливо посмотрел на Кирилла.
– Татьяне помочь хочешь?
– Да, конечно, – закивал тот.
– Тогда дуй в машину, прогревай мотор…
– Так он и без того прогрет…
– Я сказал – в машину. Там меня и жди. Я сейчас…
Парень вышел, Никита достал дедовское охотничье ружье. Хватит ему без дела пылиться.
В комоде нашел коробку с патронами. Внимательно осмотрел их.
Распотрошил один. Капсюли, гильзы в порядке, порох сухой, картечь…
Нормально!…
Никита оделся. Джинсы, свитер. В прихожей висел армейский камуфлированный бушлат дяди Паши. Сейчас это куда лучше, чем дорогое, сшитое по индивидуальному заказу пальто.
С ружьем он отправился в сарай.
– Сынок, ты куда? – донесся голос матери.
– Я сейчас…
В сарае он зажег свет, нашел ножовку по металлу. Укоротил «стволы», спилил приклад. Все, обрез готов. Он обмотал его мешковиной и вышел на улицу, сел в машину.
Кирилл тронул машину с места.
– А что это? – показал он на сверток.
– Просто мешок…
– Зачем?…
– Головы козлам рубить будем, сюда складывать…
– Вы шутите?
– Так, давай договоримся без всяких «вы». Утомляет…
– К «Привалу»? – робко спросил Кирилл.
– Если не боишься.
– Если честно, боюсь.
– Я не трус, но я боюсь…
– Что-то в этом роде… Просто я Таню люблю. Очень люблю.
– Ничего, мы за твою Таню повоюем.
Они выехали из города. Но только машина двинулась к «Привалу», как лопнуло колесо. «Шестерку» повело в сторону, она съехала в кювет.
– Елки-палки! – занервничал Кирилл.
– Запаска есть?
– Так в том-то и дело, что нет. Тогда нет никакого смысла вытаскивать машину из кювета.
– Ничего, пешком можно пройти. Тут всего ничего, километра два…
Совсем ничего. Если учитывать, что скоро начнется крутой подъем.
Никита сунул обрез под бушлат и вышел из машины.
– Ты здесь оставайся.
Кирилл ему больше не нужен. Но нет, парень увязался за ним.
– Вы, наверное, меня не поняли. Я очень люблю Таню. Вы думаете, она поймет меня, если я останусь в стороне…
– Идиот! – рыкнул на него Никита. – Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?…
– Может, и не понимаю… Но я не могу быть в стороне.
– Пойми, тебя могут убить.
– Могут, – кивнул Кирилл. – Но я все равно пойду…
– А ну пошел отсюда!
Кирилл покачал головой.
Пришлось развернуть его и дать пинка под зад. Но его упертости позавидовал бы самый упрямый ишак. Никита двинулся вверх по дороге. А Кирилл тенью шел за ним… Ну не стрелять же в него…
Глава пятая
Глава шестая
Дела житейские, дела насущные.
Татьяна сидела за столом прямо напротив Никиты. Глазки опущены – боится их поднять, на щеках румянец. Такое ощущение, будто она в него влюбилась.
Нет, нет, только не это. Девчонка она очень красивая. И душа у нее дай бог каждому, характер мягкий, нрав кроткий. О такой жене только мечтать…
Но Никита женат. И очень любит свою Марту. Даже если бы сам в Татьяну до смерти влюбился, все равно не променял бы жену на нее. Не из той он породы…
***
– Татьяна, ты куда?…
– Никуда…
Мать спрашивает, дочь отвечает. Никита стал невольным свидетелем их разговора.
Конец дня. Вечереет. Возле дома остановилась белая «шестерка». Татьяна увидела ее в окно. И к двери.
– Опять Кирилл?…
– Да ну его…
Татьяна глянула на Никиту и покраснела. Как будто он ее в чем-то нехорошем уличил.
– "Ну его, ну его", – передразнила ее мать. – А на дискотеку вместе ходите… И сейчас намыливаешься?
– Не знаю…
– Не знает она… Траур у людей, а она на дискотеку, совесть бы поимела.
С улицы донесся автомобильный сигнал.
– Сходи, скажи ему, чтобы уезжал, – потребовала мать.
– И схожу…
– Да ладно вам, Софья Николаевна, – вмешался в разговор Никита. – Девчонке семнадцать. Дело молодое. Чего ей дома сидеть?
В конце концов, не у нее же траур…
– Ну если ты, Никита, так считаешь, тогда пусть идет… Иди, доченька, собирайся…
Татьяна посмотрела на Никиту больше с укоризной, чем с благодарностью.
Как будто не очень хочется ей уезжать от него со своим парнем.
– Хороший парень? – спросил Никита, когда девушка скрылась в своей комнате.
– Кто, Кирилл?
– Ну да…
– Хороший, – кивнула Софья Николаевна. – Интеллигентный мальчик, умный, в Черноморске в институте учится. Из хорошей семьи…
Она тяжко вздохнула:
– И ты, Никита, хороший… Помню, как ты за Альбиной моей ухаживал…
Давно это было. Человеком ты стал. Добрый, порядочный. Миллионер… Жаль, что у вас с Альбиной не сложилось… Где она сейчас, моя Альбина?…
На глаза у нее навернулись слезы. Она всхлипнула:
– Сама виновата в том, что Альбина дикой росла. Не следила я за ней.
Все Паша да Таня… А Альбина… Я ей была плохая мать… Не вернется она.
Никогда не вернется…
Софья Николаевна всхлипнула, закрыла лицо руками и пошла в свою комнату.
Появилась Татьяна. Уже принарядиться успела, накрасилась.
Огонь-девчонка. Кирилл, наверное, в восторге от такой подружки.
– Счастливо, – улыбнулся Никита.
– Счастливо оставаться! – не осталась она в долгу. В дверях остановилась. Повернулась к нему. В глазах упрек и надежда.
– Может, вы с нами?
– Нет, – покачал он головой. – Стар я уже для дискотек. Да и мешать вам не хочу.
– Мешать? – возмутилась Татьяна. – А чему мешать? Мы с Кириллом даже ни разу не целовались…
– У вас еще все впереди.
– Ах так!…
Она обиженно повернулась к нему спиной, гордо вскинула голову. И так же гордо удалилась.
Никита не хотел обидеть ее. Но так получилось…
***
Он сидел на диване с книжкой в руках. В доме траур, телевизор включать нельзя. Да ему и не хочется пялиться в «ящик» – книга интересней…
От чтива его отвлек звук автомобильного сигнала. А затем кто-то забарабанил в ворота.
Кого там принесла нелегкая?…
Внутри шевельнулось недоброе предчувствие. Не хотелось Никите выходить во двор. Но, видно, придется. Что это за мужик, который от каждого шороха шарахается?
Он подошел к воротам.
– Кто там?
– Да это я, Кирилл…
Никита открыл калитку. Точно, безусый юнец. Длиннополая кожаная куртка с меховым воротником, непокрытая голова. Белая «шестерка» в двух шагах.
– Таня не приходила? – первым делом спросил он.
– А что, должна была прийти?
– Не знаю… – замялся парень.
– Та-ак, а ну заходи…
Если бы парень замешкался, он бы схватил его за хибот и силой втащил во двор. Но тот не заставил себя долго ждать. Никита провел его в дом.
– А вы кто, Никита? – спросил тот.
– Как ты угадал?
– Да Таня говорила… Она от вас в полном восторге…
– Это что, имеет отношение к делу?
– Да нет… Так пришла она домой?
– Нет, я бы знал.
– Так я и думал, – обреченно вздохнул Кирилл.
– Что ты думал?
Недоброе предчувствие усилилось. У Никиты даже под ложечкой засосало.
– Мы с ней на дискотеке повздорили, – начал рассказывать Кирилл. – Так, по мелочи… Она ушла. Я бы за ней пошел. Да гордость заела… Но долго не продержался. Все же пошел. Вышел из клуба, через площадь к дороге.
Смотрю, а ее в джип затаскивают… Я в машину – и за джипом. На хвост сел.
Смотрю, он за город выезжает, в сторону «Привала» идет… Ну, дальше я ехать не решился. Знаю я, кто в «Привале» по ночам гуляет.
– Кто?
– Да братва местная… А с ними связываться, ну его в пень.
– А почему ты решил, что Татьяна дома?
– А вдруг это не она была?… Темно было, я не рассмотрел. Может, это какую-то лярву в джип затаскивали. Их на дискотеке как грязи…
– Значит, в «Привал» ее повезли?
Никита знал это кафе. Еще с детских лет наслышан о нем. Его и в прежние времена шпана всякая жаловала. И сейчас крутых там хватает.
– Думаю, что да…
– Значит, братва, говоришь…
Можно в милицию заявить. Но местные менты, как правило, с мафией повязаны. Крепко или не очень – это уже детали. Пока они заявление примут, пока расчухаются, с Тани семь шкур спустят…
Почему-то перед глазами возник образ Клима. Его холодные глаза убийцы… Точно! Это его рук дело!… Он уже вчера пытался увезти с собой Таню. Вчера не получилось, зато сегодня он на ней отыграется.
Вот уж ублюдок. Альбину загубил, до сестры добрался. А если он убьет Таню?…
– Так. так, – задумчиво проговорил Никита. И пытливо посмотрел на Кирилла.
– Татьяне помочь хочешь?
– Да, конечно, – закивал тот.
– Тогда дуй в машину, прогревай мотор…
– Так он и без того прогрет…
– Я сказал – в машину. Там меня и жди. Я сейчас…
Парень вышел, Никита достал дедовское охотничье ружье. Хватит ему без дела пылиться.
В комоде нашел коробку с патронами. Внимательно осмотрел их.
Распотрошил один. Капсюли, гильзы в порядке, порох сухой, картечь…
Нормально!…
Никита оделся. Джинсы, свитер. В прихожей висел армейский камуфлированный бушлат дяди Паши. Сейчас это куда лучше, чем дорогое, сшитое по индивидуальному заказу пальто.
С ружьем он отправился в сарай.
– Сынок, ты куда? – донесся голос матери.
– Я сейчас…
В сарае он зажег свет, нашел ножовку по металлу. Укоротил «стволы», спилил приклад. Все, обрез готов. Он обмотал его мешковиной и вышел на улицу, сел в машину.
Кирилл тронул машину с места.
– А что это? – показал он на сверток.
– Просто мешок…
– Зачем?…
– Головы козлам рубить будем, сюда складывать…
– Вы шутите?
– Так, давай договоримся без всяких «вы». Утомляет…
– К «Привалу»? – робко спросил Кирилл.
– Если не боишься.
– Если честно, боюсь.
– Я не трус, но я боюсь…
– Что-то в этом роде… Просто я Таню люблю. Очень люблю.
– Ничего, мы за твою Таню повоюем.
Они выехали из города. Но только машина двинулась к «Привалу», как лопнуло колесо. «Шестерку» повело в сторону, она съехала в кювет.
– Елки-палки! – занервничал Кирилл.
– Запаска есть?
– Так в том-то и дело, что нет. Тогда нет никакого смысла вытаскивать машину из кювета.
– Ничего, пешком можно пройти. Тут всего ничего, километра два…
Совсем ничего. Если учитывать, что скоро начнется крутой подъем.
Никита сунул обрез под бушлат и вышел из машины.
– Ты здесь оставайся.
Кирилл ему больше не нужен. Но нет, парень увязался за ним.
– Вы, наверное, меня не поняли. Я очень люблю Таню. Вы думаете, она поймет меня, если я останусь в стороне…
– Идиот! – рыкнул на него Никита. – Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься?…
– Может, и не понимаю… Но я не могу быть в стороне.
– Пойми, тебя могут убить.
– Могут, – кивнул Кирилл. – Но я все равно пойду…
– А ну пошел отсюда!
Кирилл покачал головой.
Пришлось развернуть его и дать пинка под зад. Но его упертости позавидовал бы самый упрямый ишак. Никита двинулся вверх по дороге. А Кирилл тенью шел за ним… Ну не стрелять же в него…
Глава пятая
– А-а, привезли малышку! – загоготал Грек. И ткнул пальцем в Таню.
– Клим, заказ выполнен…
– Да вижу, – криво усмехнулся Клим.
Красивая девчонка. Плевать, что волосы всклокочены, тушь на глазах размазана. Прикид у нее конкретный. Кожаный длиннополый пиджак нараспашку, под ним короткая юбка. Ноги длинные, стройные – глаза прилипают.
– Отпустите меня, пожалуйста… – заскулила она. – Ну отпустите…
В глазах страх, отчаяние. Бледная как смерть, губы дрожат. Ничего, Клим и утешит, и успокоит…
Планка возбуждения достигла верхнего предела. Сейчас он сгребет эту сучку в охапку, разденет, раздвинет ноги… И трахнет ее прямо в трапезной, на глазах у всех…
– Опустить? – переспросил Клим. Братва с хохотом приняла его прикол.
– Сейчас…
Он распахнул простыню, обнажил своего «богатыря». Девка стала красной как рак. Это она от возбуждения…
– Отпустите меня, ну, пожалуйста…
– Как скажешь…
Клим поднялся. Подошел к ней.
– Я Никите все расскажу, – сказала она.
– Никите?… – презрительно усмехнулся он. – Какому Никите?… А-а, этому чмырю…
– Он вас накажет…
– Ну ты, коза, нашла, кем пугать… Ты свою сестру-то хоть помнишь?
В глазах жертвы вспыхнул невыразимый ужас.
– Да-да, это я увез твою сестру… Это я трахал ее… А знаешь как?…
Клим был возбужден сверх меры, чтобы контролировать себя. Да и не тот случай, чтобы держать себя в узде. Он имеет полное право сделать с этой девкой все, что угодно. Откуда у него это право, он не знал. Но оно есть – это точно.
Он рывком стянул с нее пиджак. Но только до половины – так, чтобы он сдерживал ее руки. Затем с силой ударил раскрытой ладонью по лицу. Схватил за волосы – не дал ей упасть. Подтащил к столу, свободной рукой снес на пол посуду, освободил место.
Братва возбужденно загудела. Намечалось грандиозное шоу. Пусть потешатся перед смертью…
Девка пробовала брыкаться. Но еще одна хлесткая пощечина вразумила ее.
Или сознание она потеряла, или прикидывается. Так или иначе, Клим сумел стащить с нее юбку, колготки. Навалился на нее…
Это невероятно! Эта девка оказалась целкой. Кстати, и у ее сестры Альбины он тоже был первый… А так и должно было быть. Только так и никак иначе…
Громкий стон жертвы еще сильней возбудил Клима. Девчонка забарахталась…
Еще, еще, еще… Ритм движений становился все быстрей, резче…
Клим не мог в это поверить. И десяти минут не прошло с тех пор, как он начал. И все, он уже кончил. Так быстро… Видно, слишком сильно хотел он эту девку.
Но так и вымотался он конкретно. Как спринтер на Олимпийских играх – не участия ради старался, а победы для. И ведь победил…
Красный, потный, едва живой от усталости и опустошения он отвалился от девки.
Кайф невероятной силы… Но только он уже не хочет эту сучку. Да и кому она нужна такая?…
Татьяна лежала на столе без признаков жизни. Вся в крови, голова безвольно повернута набок…
– А ты ее не того?… – осторожно спросил Грек. Взял за руку, нащупал пульс.
– Живая… Можно дальше драть!
– Давай… Я не жадный…
Клим не стал смотреть, как братва выстраивается в очередь. Он пошел в душ, постоял под ледяными струями, пришел в себя. И в раздевалку. Оделся, обулся.
– Эй, ты куда?…
В дверях появился Грек. Рожа довольная, мудя все в крови. Видно, только от Таньки оторвался.
– А ты куда? – вопросом на вопрос ответил Клим.
– Я в душ…
– Подмываться?…
– А то…
– А я на воздух. Что-то в груди давит…
– Мотор типа отказывает?… Слушай, я, в натуре, думал, что ты на ней сдохнешь. Так старался, как будто она у тебя чисто первая…
– Еще не сдохла?…
– Да вроде нет…
– Живой ее отсюда отпускать нельзя…
– Понятное дело…
Клим вышел на воздух. Ночь, тишина, звезды в небе сияют. А где-то рядом телку до смерти затрахивают…
Надо будет наказать насильников. Клим усмехнулся и направился к машине. За рулем Чингиз. Он сегодня вообще в бане не был. Отговоркой фирменной отмазался. Мол, мама не разрешает ему больше чем раз в неделю мыться…
Врет Чингиз. Он баню любит. Но сегодня они с Климом должны провернуть одно важное дело.
Джип выехал со двора кафе, пошел вниз, к городу. Но далеко не проехал.
Чингиз свернул при первой удобной возможности.
Он притормозил, взмахнул руками – в ладони легли пистолеты. И Клим обнажил «стволы». «Берет-та» – отличная система, он уже давно привык к ней. Иногда даже кажется, что его мама с этим пистолетом родила. Он и «беретта» – близнецы.
– Пошли? – спросил он.
– Пошли, – кивнул Клим.
Они вышли из машины и по едва заметной тропинке двинулись к «Привалу».
План был прост, как все гениальное. Сейчас все пацаны, которые занимались оружием, в бане. И Грек во главе. Ничто не мешает Климу перебить их. Дело свое они сделали, а лишние свидетели ему не нужны…
Клим и Чингиз легко перемахнули через низкий забор, подобрались к дверям бани, укрылись за мусорным баком.
Можно начинать. Но в самый неподходящий момент появился истопник. В тусклом свете фонаря Клим видел, как он насыпает в ведра уголь.
Мужик сейчас свалит. Поэтому нет нужды мочить его. Лишние трупы ни к чему…
Только исчез истопник, как во дворе появились еще двое. Парень в армейской куртке. И с ним какой-то щегол…
Клим узнал парня. Это Никита. Тот самый Никита… Какого хрена здесь делает этот урод?…
Стоп! Да он же свою Танечку выручать идет. И «ствол» у него есть. Клим видел, как он вынимает из-под куртки «лупару» – обрез охотничьего ружья.
Этот недоносок сейчас все испортит!… Клим вскинул автомат. Но не выстрелил. Никиту спасло то, что ни на секунду не остановился перед дверью.
Распахнул ее и смело рванул вперед. Щегол остался у дверей. Типа на шухер встал.
А вдруг Никита сам сможет перестрелять всю братву?…
Это казалось невероятным. Даже если Никита – друг Рэмбо, он ничего не сможет поделать с одним обрезом…
Надо будет его подстраховать.
– Чингиз, надо этого козла по-тихому снять, – показал Клим на щегла. – Только не на глушняк. Пока без крови…
– Надо – сделаем… – кивнул Чингиз.
И бесшумной тенью двинулся вдоль забора.
Никита ворвался в сауну. И в предбаннике напоролся на крепыша. Бедняга сидел в кресле. И дремал. Охранник хренов…
– Эй-эй, просыпайся… – тронул его за плечо Никита.
Парень вздрогнул, открыл глаза. И тут же мощный удар в переносицу опрокинул его на пол. Можно не сомневаться, парень в полном отрубе. Час в отключке проваляется, не меньше.
Никита двинулся дальше. В раздевалке никого. Зато в следующей комнате натуральный бедлам. Толпа пьяных братков. И на столе Татьяна. Без признаков жизни, низ живота в крови. А над ней какой-то ублюдок.
– Ставлю сто баксов, что она еще не сдохла? – весело заорал один браток.
Какая-то жуть. Какой-то кошмар. Девчонку в очередь трахают. И еще ставки на нее делают. Беспредел полнейший…
– Я тоже ставлю, – сказал Никита. И нажал на спусковой крючок.
Ружейная картечь разорвала весельчаку живот.
– Первая ставка сделана… Вторая…
Вторым выстрелом он снес голову главному трахарю. Совсем неважно, кончил этот урод или нет…
Оставшиеся двое испуганно загудели, вжались в дальний угол.
– Эй, братуха, ты чего?… – руками пытаются отгородиться от него.
Никита быстро переломил «ствол», вставил патроны. Резким взмахом руки выпрямил «ствол».
– Тамбовский волк вам братуха!
И снова нажал на спусковой крючок.
Он стрелял в головы. Чтобы не зацепить Таню. Уложил на пол одного, второго. Хотя бы чуть-чуть жалость в душе шевельнулась. Но нет, ни малейшего движения. Эти нелюди не достойны ни жалости, ни пощады…
Никита перезарядил ружье, повернулся на девяносто градусов и двинулся по коридору. Следующая комната. Бильярд. В углу жмется насмерть перепуганный браток. В руках кий.
– Ну что, загнал шар? – спросил Никита. Коз-зел!… Девку трахнул, теперь можно и шары погонять…
– Д-да, – кивнул тот.
– Ну и молодец…
Палец сам нажал на спусковой крючок. И этому кирдык…
В душевой он нашел еще одного. Помыться после девочки парниша пожелал.
Только не отмыться ему от ее крови…
Никита снова выстрелил. Браток получил свою порцию свинца, поскользнулся на мокром полу и плюхнулся в бассейн. Никита не стал дожидаться, когда вода станет красной от крови. Рванул в парилку. Там на полке еще один ублюдок. Забился в дальний верхний угол и дрожит.
– Ты телевизор смотришь? – спросил его Никита.
– С-смотрю…
– Значит, умный… Только глупый… Говорят же вам, уродам, не ходите в бандиты…
– Я больше не буду…
– Не будешь. И я о том же… Обрез снова дернулся в его руках.
– Ну вот и все… – выдохнул он.
Или еще нет, пронеслось у него в мозгу.
Ему вдруг показалось, что к нему кто-то бесшумно подкрался со спины.
Он начал оборачиваться. И тут же что-то тяжелое опустилось ему на голову.
Свет померк, черная бездна с гулом втянула его в себя…
Никита лежал на кафельном полу в луже крови. Чингиз постарался. Со всей дури рукоятью пистолета по голове саданул.
Клим склонился над телом. Нащупал пульс. Вроде жив. Затем полез в карман куртки, забрал все ружейные патроны. Вырвал из руки обрез.
На руках у Клима тонкие перчатки из высококачественной некрашеной кожи. Ни пальчиков на оружии не останется, ни микрочастиц краски…
Он перезарядил «лупару», с демонической улыбкой прошел в закусочный зал. Горы трупов. Этот Никита не просто друг Рэмбо. Он его старший братан.
Конкретное мочилово устроил.
Только не знал он, что на любого крутого пацана есть Чингиз. Против этого шайтана еще никто не смог устоять.
Девчонка лежала на столе в окружении свежескошенных братков. Возможно, еще жива…
Клим прицелился, выстрелил. Раз, два…
Была жива…
Клим перезарядил ружье, двинулся дальше. В предбаннике его ждали двое.
Вырубленный браток и щегол, которого привел за собой Никита. Чингиз легко снял его с поста, втащил в баню. Щегол тоже без чувств.
Снова выстрел, второй… Скончались, не приходя в сознание…
Он опять перезарядил ружье. И тотчас распахнулась дверь. На пороге появился насмерть перепуганный истопник. Вот урод! Спрятался бы за свою печку да сидел бы молча. Нет, ему все знать надо…
Два выстрела громыхнули как один. Картечь врезалась истопнику в живот, смешала внутренности в кровавую кашу. Фаршированных мужиков не заказывали?…
Клим прошел в душевой зал. Снова склонился над Никитой. Нащупал пульс на шее. Живой. Только с этих пор жизнь для него адом станет…
Он сунул ему в руку обрез. Ну вот, картина завершена…
– Ну, что скажешь, Чингиз? – демонически усмехнулся Клим.
– Делаем ноги, да?…
– И умываем руки…
Вдвоем они спокойно вышли из бани. Прошли через двор. Добрались до машины. И преспокойно поехали в сторону Краснодара. В Тепломорске им больше нечего делать…
Клим завершил свою миссию в России. Партия оружия ушла по назначению.
Свидетели устранены. Документы у них с Чингизом в полном порядке. От оружия они избавятся по пути в Москву. Шереметьево-2. Затем Вашингтон. Конечная станция Нью-Йорк, Бруклин. Там его ждет Кощей – босс и пахан русской «семьи».
Кощей будет доволен. Только Климу наплевать на его похвалы. Он уже вышел из того возраста, чтобы пресмыкаться перед этим чахоточным старикашкой. «Семья» уже давно нуждается в новом крестном отце. И Клим нашел подходящую замену…
– Клим, заказ выполнен…
– Да вижу, – криво усмехнулся Клим.
Красивая девчонка. Плевать, что волосы всклокочены, тушь на глазах размазана. Прикид у нее конкретный. Кожаный длиннополый пиджак нараспашку, под ним короткая юбка. Ноги длинные, стройные – глаза прилипают.
– Отпустите меня, пожалуйста… – заскулила она. – Ну отпустите…
В глазах страх, отчаяние. Бледная как смерть, губы дрожат. Ничего, Клим и утешит, и успокоит…
Планка возбуждения достигла верхнего предела. Сейчас он сгребет эту сучку в охапку, разденет, раздвинет ноги… И трахнет ее прямо в трапезной, на глазах у всех…
– Опустить? – переспросил Клим. Братва с хохотом приняла его прикол.
– Сейчас…
Он распахнул простыню, обнажил своего «богатыря». Девка стала красной как рак. Это она от возбуждения…
– Отпустите меня, ну, пожалуйста…
– Как скажешь…
Клим поднялся. Подошел к ней.
– Я Никите все расскажу, – сказала она.
– Никите?… – презрительно усмехнулся он. – Какому Никите?… А-а, этому чмырю…
– Он вас накажет…
– Ну ты, коза, нашла, кем пугать… Ты свою сестру-то хоть помнишь?
В глазах жертвы вспыхнул невыразимый ужас.
– Да-да, это я увез твою сестру… Это я трахал ее… А знаешь как?…
Клим был возбужден сверх меры, чтобы контролировать себя. Да и не тот случай, чтобы держать себя в узде. Он имеет полное право сделать с этой девкой все, что угодно. Откуда у него это право, он не знал. Но оно есть – это точно.
Он рывком стянул с нее пиджак. Но только до половины – так, чтобы он сдерживал ее руки. Затем с силой ударил раскрытой ладонью по лицу. Схватил за волосы – не дал ей упасть. Подтащил к столу, свободной рукой снес на пол посуду, освободил место.
Братва возбужденно загудела. Намечалось грандиозное шоу. Пусть потешатся перед смертью…
Девка пробовала брыкаться. Но еще одна хлесткая пощечина вразумила ее.
Или сознание она потеряла, или прикидывается. Так или иначе, Клим сумел стащить с нее юбку, колготки. Навалился на нее…
Это невероятно! Эта девка оказалась целкой. Кстати, и у ее сестры Альбины он тоже был первый… А так и должно было быть. Только так и никак иначе…
Громкий стон жертвы еще сильней возбудил Клима. Девчонка забарахталась…
Еще, еще, еще… Ритм движений становился все быстрей, резче…
***
Клим не мог в это поверить. И десяти минут не прошло с тех пор, как он начал. И все, он уже кончил. Так быстро… Видно, слишком сильно хотел он эту девку.
Но так и вымотался он конкретно. Как спринтер на Олимпийских играх – не участия ради старался, а победы для. И ведь победил…
Красный, потный, едва живой от усталости и опустошения он отвалился от девки.
Кайф невероятной силы… Но только он уже не хочет эту сучку. Да и кому она нужна такая?…
Татьяна лежала на столе без признаков жизни. Вся в крови, голова безвольно повернута набок…
– А ты ее не того?… – осторожно спросил Грек. Взял за руку, нащупал пульс.
– Живая… Можно дальше драть!
– Давай… Я не жадный…
Клим не стал смотреть, как братва выстраивается в очередь. Он пошел в душ, постоял под ледяными струями, пришел в себя. И в раздевалку. Оделся, обулся.
– Эй, ты куда?…
В дверях появился Грек. Рожа довольная, мудя все в крови. Видно, только от Таньки оторвался.
– А ты куда? – вопросом на вопрос ответил Клим.
– Я в душ…
– Подмываться?…
– А то…
– А я на воздух. Что-то в груди давит…
– Мотор типа отказывает?… Слушай, я, в натуре, думал, что ты на ней сдохнешь. Так старался, как будто она у тебя чисто первая…
– Еще не сдохла?…
– Да вроде нет…
– Живой ее отсюда отпускать нельзя…
– Понятное дело…
Клим вышел на воздух. Ночь, тишина, звезды в небе сияют. А где-то рядом телку до смерти затрахивают…
Надо будет наказать насильников. Клим усмехнулся и направился к машине. За рулем Чингиз. Он сегодня вообще в бане не был. Отговоркой фирменной отмазался. Мол, мама не разрешает ему больше чем раз в неделю мыться…
Врет Чингиз. Он баню любит. Но сегодня они с Климом должны провернуть одно важное дело.
Джип выехал со двора кафе, пошел вниз, к городу. Но далеко не проехал.
Чингиз свернул при первой удобной возможности.
Он притормозил, взмахнул руками – в ладони легли пистолеты. И Клим обнажил «стволы». «Берет-та» – отличная система, он уже давно привык к ней. Иногда даже кажется, что его мама с этим пистолетом родила. Он и «беретта» – близнецы.
– Пошли? – спросил он.
– Пошли, – кивнул Клим.
Они вышли из машины и по едва заметной тропинке двинулись к «Привалу».
План был прост, как все гениальное. Сейчас все пацаны, которые занимались оружием, в бане. И Грек во главе. Ничто не мешает Климу перебить их. Дело свое они сделали, а лишние свидетели ему не нужны…
Клим и Чингиз легко перемахнули через низкий забор, подобрались к дверям бани, укрылись за мусорным баком.
Можно начинать. Но в самый неподходящий момент появился истопник. В тусклом свете фонаря Клим видел, как он насыпает в ведра уголь.
Мужик сейчас свалит. Поэтому нет нужды мочить его. Лишние трупы ни к чему…
Только исчез истопник, как во дворе появились еще двое. Парень в армейской куртке. И с ним какой-то щегол…
Клим узнал парня. Это Никита. Тот самый Никита… Какого хрена здесь делает этот урод?…
Стоп! Да он же свою Танечку выручать идет. И «ствол» у него есть. Клим видел, как он вынимает из-под куртки «лупару» – обрез охотничьего ружья.
Этот недоносок сейчас все испортит!… Клим вскинул автомат. Но не выстрелил. Никиту спасло то, что ни на секунду не остановился перед дверью.
Распахнул ее и смело рванул вперед. Щегол остался у дверей. Типа на шухер встал.
А вдруг Никита сам сможет перестрелять всю братву?…
Это казалось невероятным. Даже если Никита – друг Рэмбо, он ничего не сможет поделать с одним обрезом…
Надо будет его подстраховать.
– Чингиз, надо этого козла по-тихому снять, – показал Клим на щегла. – Только не на глушняк. Пока без крови…
– Надо – сделаем… – кивнул Чингиз.
И бесшумной тенью двинулся вдоль забора.
***
Никита ворвался в сауну. И в предбаннике напоролся на крепыша. Бедняга сидел в кресле. И дремал. Охранник хренов…
– Эй-эй, просыпайся… – тронул его за плечо Никита.
Парень вздрогнул, открыл глаза. И тут же мощный удар в переносицу опрокинул его на пол. Можно не сомневаться, парень в полном отрубе. Час в отключке проваляется, не меньше.
Никита двинулся дальше. В раздевалке никого. Зато в следующей комнате натуральный бедлам. Толпа пьяных братков. И на столе Татьяна. Без признаков жизни, низ живота в крови. А над ней какой-то ублюдок.
– Ставлю сто баксов, что она еще не сдохла? – весело заорал один браток.
Какая-то жуть. Какой-то кошмар. Девчонку в очередь трахают. И еще ставки на нее делают. Беспредел полнейший…
– Я тоже ставлю, – сказал Никита. И нажал на спусковой крючок.
Ружейная картечь разорвала весельчаку живот.
– Первая ставка сделана… Вторая…
Вторым выстрелом он снес голову главному трахарю. Совсем неважно, кончил этот урод или нет…
Оставшиеся двое испуганно загудели, вжались в дальний угол.
– Эй, братуха, ты чего?… – руками пытаются отгородиться от него.
Никита быстро переломил «ствол», вставил патроны. Резким взмахом руки выпрямил «ствол».
– Тамбовский волк вам братуха!
И снова нажал на спусковой крючок.
Он стрелял в головы. Чтобы не зацепить Таню. Уложил на пол одного, второго. Хотя бы чуть-чуть жалость в душе шевельнулась. Но нет, ни малейшего движения. Эти нелюди не достойны ни жалости, ни пощады…
Никита перезарядил ружье, повернулся на девяносто градусов и двинулся по коридору. Следующая комната. Бильярд. В углу жмется насмерть перепуганный браток. В руках кий.
– Ну что, загнал шар? – спросил Никита. Коз-зел!… Девку трахнул, теперь можно и шары погонять…
– Д-да, – кивнул тот.
– Ну и молодец…
Палец сам нажал на спусковой крючок. И этому кирдык…
В душевой он нашел еще одного. Помыться после девочки парниша пожелал.
Только не отмыться ему от ее крови…
Никита снова выстрелил. Браток получил свою порцию свинца, поскользнулся на мокром полу и плюхнулся в бассейн. Никита не стал дожидаться, когда вода станет красной от крови. Рванул в парилку. Там на полке еще один ублюдок. Забился в дальний верхний угол и дрожит.
– Ты телевизор смотришь? – спросил его Никита.
– С-смотрю…
– Значит, умный… Только глупый… Говорят же вам, уродам, не ходите в бандиты…
– Я больше не буду…
– Не будешь. И я о том же… Обрез снова дернулся в его руках.
– Ну вот и все… – выдохнул он.
Или еще нет, пронеслось у него в мозгу.
Ему вдруг показалось, что к нему кто-то бесшумно подкрался со спины.
Он начал оборачиваться. И тут же что-то тяжелое опустилось ему на голову.
Свет померк, черная бездна с гулом втянула его в себя…
***
Никита лежал на кафельном полу в луже крови. Чингиз постарался. Со всей дури рукоятью пистолета по голове саданул.
Клим склонился над телом. Нащупал пульс. Вроде жив. Затем полез в карман куртки, забрал все ружейные патроны. Вырвал из руки обрез.
На руках у Клима тонкие перчатки из высококачественной некрашеной кожи. Ни пальчиков на оружии не останется, ни микрочастиц краски…
Он перезарядил «лупару», с демонической улыбкой прошел в закусочный зал. Горы трупов. Этот Никита не просто друг Рэмбо. Он его старший братан.
Конкретное мочилово устроил.
Только не знал он, что на любого крутого пацана есть Чингиз. Против этого шайтана еще никто не смог устоять.
Девчонка лежала на столе в окружении свежескошенных братков. Возможно, еще жива…
Клим прицелился, выстрелил. Раз, два…
Была жива…
Клим перезарядил ружье, двинулся дальше. В предбаннике его ждали двое.
Вырубленный браток и щегол, которого привел за собой Никита. Чингиз легко снял его с поста, втащил в баню. Щегол тоже без чувств.
Снова выстрел, второй… Скончались, не приходя в сознание…
Он опять перезарядил ружье. И тотчас распахнулась дверь. На пороге появился насмерть перепуганный истопник. Вот урод! Спрятался бы за свою печку да сидел бы молча. Нет, ему все знать надо…
Два выстрела громыхнули как один. Картечь врезалась истопнику в живот, смешала внутренности в кровавую кашу. Фаршированных мужиков не заказывали?…
Клим прошел в душевой зал. Снова склонился над Никитой. Нащупал пульс на шее. Живой. Только с этих пор жизнь для него адом станет…
Он сунул ему в руку обрез. Ну вот, картина завершена…
– Ну, что скажешь, Чингиз? – демонически усмехнулся Клим.
– Делаем ноги, да?…
– И умываем руки…
Вдвоем они спокойно вышли из бани. Прошли через двор. Добрались до машины. И преспокойно поехали в сторону Краснодара. В Тепломорске им больше нечего делать…
Клим завершил свою миссию в России. Партия оружия ушла по назначению.
Свидетели устранены. Документы у них с Чингизом в полном порядке. От оружия они избавятся по пути в Москву. Шереметьево-2. Затем Вашингтон. Конечная станция Нью-Йорк, Бруклин. Там его ждет Кощей – босс и пахан русской «семьи».
Кощей будет доволен. Только Климу наплевать на его похвалы. Он уже вышел из того возраста, чтобы пресмыкаться перед этим чахоточным старикашкой. «Семья» уже давно нуждается в новом крестном отце. И Клим нашел подходящую замену…
Глава шестая
Никита очнулся от боли или от холода. Он не понял. Но то, что ему больно, – это факт. Ощущение такое, как будто кто-то колотушкой лупит по башке, вот-вот череп на две части расколется. И холодно…
Странно, в бане-то было тепло…
Он еще не открыл глаза, но уже вспомнил все. Татьяна, Кирилл, «Привал», обрез, кровь, трупы… А потом этот (страшный удар по голове…
Неужели?… Никита боялся поверить в это. Он открыл глаза. И застонал.
Не столько от боли, сколько от навалившейся действительности.
Тесная больничная палата, серые стены, серые потолки, серые оконные рамы. И прочная железная решетка…
Это не просто больница. Это тюрьма…
Никита лежал на скрипучей панцирной койке. Снова все серое. Белье, пижама. Он не видел, какого цвета бинты у него на голове. Но ему казалось, что они тоже серые…
Почему-то вcпомнилось встревоженное лицо Марты. Они расставались в Афинском аэропорту. Как она не хотела, чтобы он уезжал.
Кто ударил его там, в бане?… Он же вроде всех братков перебил…
Кирилл стоял на шухере… А может, это он его ударил? Покинул свой пост, незаметно подкрался к нему и ударил. Зачем?…
Никита задумался. Боль в голове усилилась, перед глазами все поплыло, тошнота подступила к горлу… Нет, разгадку ребусов придется отложить на потом…
А скорее всего, ему в этом помогут. Следователь прокуратуры, например.
Ведь не зря же он доставлен сюда, в тюремную больницу.
Его вырубили ударом по голове. Но не добили. Оставили на месте преступления, как виновника… Почему? Как?… Ведь он на самом деле убивал.
А ментам неважно, кого и за что. Перед законом все равны…
Вот влип, так влип…
Никита не ошибся. Он действительно находился в тюремной больнице с черепно-мозговой травмой. Он пролежал здесь не час и не два. Ровно пять дней провалялся без сознания. Врачи пустили дело на самотек. Выживет – хорошо, не выживет – похоронят. Следователи тоже не суетились. Убийство раскрыто, преступник установлен. Если помрет – меньше проблем. Уголовное дело все равно закроют как раскрытое…
Но Никита выжил. Могучий организм выдюжил, одолел недуг. До полного выздоровления еще далеко. Но жизнь на его стороне…
Не ошибался Никита и в другом. Все точки над "i" в его деле расставил следователь. Он появился на следующий день.
Высокий, плоский как доска мужчина с лицом, рыхлым после фурункулеза.
Серый костюм, светло-серая рубаха… Снова все серое… Никита тяжело вздохнул.
– Грустно? – спросил следователь.
Он присел на стул, положил на тумбочку папку с бумагами.
– Грустно… – кивнул Никита.
– Моя фамилия Скориков, зовут Борис Матвеевич. Я назначен следователем по вашему делу… Вы, конечно, знаете, по какому…
– У меня нет дела. Все дела я сдал… – Никита прикинулся дураком.
Но следователь сделал вид, что ничего не услышал.
– Ваша фамилия, имя, отчество?…
Следователь демонстративно достал из внутреннего кармана пиджака его паспорт. Раскрыл его.
Никита не брал с собой паспорт. Оставил его дома. Значит, следствие уже установило его личность. Родители в курсе дела. И Марта тоже… Скорее всего, она уже в Тепломорске.
– А вы не знаете?…
– Здесь вопросы задаю я…
– Брат Никита Германович…
– Правильно…
А еще его личность они могли установить по отпечаткам пальцев. Ведь это уже не первая его встреча с ментами…
Отпечатки пальцев… Ведь они остались и на оружии, из которого он стрелял… Не догадался перчатки надеть. Вот что значит спешка. Поспешишь – ментов насмешишь…
Скориков извлек из папки несколько листов бумаги.
– Вы знаете, что это такое? – спросил он.
– Никак постановление?…
– Вы, я вижу, человек опытный, – недобро усмехнулся следователь. – Я уже успел связаться с Москвой, навести о вас справки. Оказывается, вы и в столице не очень хорошо себя вели. Только вам все сошло с рук. Суд оправдал вас по всем статьям… Боюсь, что на этот раз вам не поможет и сам господь бог.
– Короче, в чем меня обвиняют?…
– Вопрос по существу… Вы обвиняетесь в убийстве гражданки Таманцевой Татьяны Павловны…
– Как вы сказали?…
Никита не мог поверить своим ушам. Он убил Татьяну. Бред какой-то…
Не мог он попасть в нее. Разве что рикошетом?…
– Вы обвиняетесь в убийстве…
Дальше шло перечисление фамилий, имен, ничего не значащих для Никиты.
Про братков разговор. Этих он убивал, против этого никаких возражений…
– А теперь я хочу знать, признаете ли вы себя виновным в совершении этих преступлений?…
– Нет…
Ответ однозначный. Никита убивал, да. Но он не преступник. Он чистильщик, который очищает землю от всякой нечисти…
– Напрасно, напрасно, – устало посмотрел на него Скориков. – На вашем месте я бы уже просил у меня лист бумаги, чтобы чистосердечно признаться во всем. Явку с повинной я вам, конечно, оформить не могу. Но если вы чистосердечно во всем признаетесь, я лично буду ходатайствовать перед прокурором о смягчении наказания…
– Слова, слова…
– Напрасно иронизируете… Вас застали на месте преступления. При вас нашли обрез охотничьего ружья… Кстати, стреляете вы отлично…
Да, конечно, Никита ждет не дождется похвалы. Горит желанием похвастаться перед следователем.
Только напрасно он иронизирует. Следователь прав на все сто. Положение действительно наисерьезнейшее. На оружии отпечатки его пальцев. В этом не может быть никаких сомнений.
Странно, в бане-то было тепло…
Он еще не открыл глаза, но уже вспомнил все. Татьяна, Кирилл, «Привал», обрез, кровь, трупы… А потом этот (страшный удар по голове…
Неужели?… Никита боялся поверить в это. Он открыл глаза. И застонал.
Не столько от боли, сколько от навалившейся действительности.
Тесная больничная палата, серые стены, серые потолки, серые оконные рамы. И прочная железная решетка…
Это не просто больница. Это тюрьма…
Никита лежал на скрипучей панцирной койке. Снова все серое. Белье, пижама. Он не видел, какого цвета бинты у него на голове. Но ему казалось, что они тоже серые…
Почему-то вcпомнилось встревоженное лицо Марты. Они расставались в Афинском аэропорту. Как она не хотела, чтобы он уезжал.
Кто ударил его там, в бане?… Он же вроде всех братков перебил…
Кирилл стоял на шухере… А может, это он его ударил? Покинул свой пост, незаметно подкрался к нему и ударил. Зачем?…
Никита задумался. Боль в голове усилилась, перед глазами все поплыло, тошнота подступила к горлу… Нет, разгадку ребусов придется отложить на потом…
А скорее всего, ему в этом помогут. Следователь прокуратуры, например.
Ведь не зря же он доставлен сюда, в тюремную больницу.
Его вырубили ударом по голове. Но не добили. Оставили на месте преступления, как виновника… Почему? Как?… Ведь он на самом деле убивал.
А ментам неважно, кого и за что. Перед законом все равны…
Вот влип, так влип…
Никита не ошибся. Он действительно находился в тюремной больнице с черепно-мозговой травмой. Он пролежал здесь не час и не два. Ровно пять дней провалялся без сознания. Врачи пустили дело на самотек. Выживет – хорошо, не выживет – похоронят. Следователи тоже не суетились. Убийство раскрыто, преступник установлен. Если помрет – меньше проблем. Уголовное дело все равно закроют как раскрытое…
Но Никита выжил. Могучий организм выдюжил, одолел недуг. До полного выздоровления еще далеко. Но жизнь на его стороне…
Не ошибался Никита и в другом. Все точки над "i" в его деле расставил следователь. Он появился на следующий день.
Высокий, плоский как доска мужчина с лицом, рыхлым после фурункулеза.
Серый костюм, светло-серая рубаха… Снова все серое… Никита тяжело вздохнул.
– Грустно? – спросил следователь.
Он присел на стул, положил на тумбочку папку с бумагами.
– Грустно… – кивнул Никита.
– Моя фамилия Скориков, зовут Борис Матвеевич. Я назначен следователем по вашему делу… Вы, конечно, знаете, по какому…
– У меня нет дела. Все дела я сдал… – Никита прикинулся дураком.
Но следователь сделал вид, что ничего не услышал.
– Ваша фамилия, имя, отчество?…
Следователь демонстративно достал из внутреннего кармана пиджака его паспорт. Раскрыл его.
Никита не брал с собой паспорт. Оставил его дома. Значит, следствие уже установило его личность. Родители в курсе дела. И Марта тоже… Скорее всего, она уже в Тепломорске.
– А вы не знаете?…
– Здесь вопросы задаю я…
– Брат Никита Германович…
– Правильно…
А еще его личность они могли установить по отпечаткам пальцев. Ведь это уже не первая его встреча с ментами…
Отпечатки пальцев… Ведь они остались и на оружии, из которого он стрелял… Не догадался перчатки надеть. Вот что значит спешка. Поспешишь – ментов насмешишь…
Скориков извлек из папки несколько листов бумаги.
– Вы знаете, что это такое? – спросил он.
– Никак постановление?…
– Вы, я вижу, человек опытный, – недобро усмехнулся следователь. – Я уже успел связаться с Москвой, навести о вас справки. Оказывается, вы и в столице не очень хорошо себя вели. Только вам все сошло с рук. Суд оправдал вас по всем статьям… Боюсь, что на этот раз вам не поможет и сам господь бог.
– Короче, в чем меня обвиняют?…
– Вопрос по существу… Вы обвиняетесь в убийстве гражданки Таманцевой Татьяны Павловны…
– Как вы сказали?…
Никита не мог поверить своим ушам. Он убил Татьяну. Бред какой-то…
Не мог он попасть в нее. Разве что рикошетом?…
– Вы обвиняетесь в убийстве…
Дальше шло перечисление фамилий, имен, ничего не значащих для Никиты.
Про братков разговор. Этих он убивал, против этого никаких возражений…
– А теперь я хочу знать, признаете ли вы себя виновным в совершении этих преступлений?…
– Нет…
Ответ однозначный. Никита убивал, да. Но он не преступник. Он чистильщик, который очищает землю от всякой нечисти…
– Напрасно, напрасно, – устало посмотрел на него Скориков. – На вашем месте я бы уже просил у меня лист бумаги, чтобы чистосердечно признаться во всем. Явку с повинной я вам, конечно, оформить не могу. Но если вы чистосердечно во всем признаетесь, я лично буду ходатайствовать перед прокурором о смягчении наказания…
– Слова, слова…
– Напрасно иронизируете… Вас застали на месте преступления. При вас нашли обрез охотничьего ружья… Кстати, стреляете вы отлично…
Да, конечно, Никита ждет не дождется похвалы. Горит желанием похвастаться перед следователем.
Только напрасно он иронизирует. Следователь прав на все сто. Положение действительно наисерьезнейшее. На оружии отпечатки его пальцев. В этом не может быть никаких сомнений.