Капитану хватило всего трех ударов, чтобы отправить в глубокий нокаут обоих бандитов. Один удар на Толика, два других — на его дружка. Оба на земле. Оба лежат бездвижно. Зато Вадим в сознании…
Он даже попытался встать, но голова кружилась так, что он снова упал на землю.
Корбут склонился над ним, поводил перед глазами пальцем.
— Э-э, парень, да ты совсем никакой… Анжела, вызывай «Скорую», ему в больницу надо…
— Бегу, бегу!
— Эй, парень, ты меня слышишь?
Корбут смотрел на него, но Вадим не сразу понял, что вопрос обращен именно к нему.
Сказать он в ответ не смог ничего: язык совершенно не слушался его. Зато смог кивнуть в ответ.
— Крепкая у тебя башка, если слышишь…
Да, голова у него крепкая. Только почему-то отказывается соображать. И тьма застилает глаза…
2
3
Он даже попытался встать, но голова кружилась так, что он снова упал на землю.
Корбут склонился над ним, поводил перед глазами пальцем.
— Э-э, парень, да ты совсем никакой… Анжела, вызывай «Скорую», ему в больницу надо…
— Бегу, бегу!
— Эй, парень, ты меня слышишь?
Корбут смотрел на него, но Вадим не сразу понял, что вопрос обращен именно к нему.
Сказать он в ответ не смог ничего: язык совершенно не слушался его. Зато смог кивнуть в ответ.
— Крепкая у тебя башка, если слышишь…
Да, голова у него крепкая. Только почему-то отказывается соображать. И тьма застилает глаза…
2
Вадим не думал, что Анжела придет к нему в больницу. Но она была первая, кого он увидел после того, как пришел в себя. За исключением врачей…
— Ты пришла, — вяло улыбнулся он.
Голова гудела так, как будто по ней только что ударили кувалдой. Болели скулы, челюсть. А вот носа он не чувствовал. Потому что после операции область вокруг него обкололи обезболивающим… Сильно ударил его Толик. Сломанный нос, сотрясение мозга… Врач говорит, что угрозы для жизни нет, но все равно приятного мало.
— Пришла, — нежно улыбнулась Анжела. — А куда я от тебя денусь?
— А ухажер?
— Кто, Максим?.. Между нами ничего нет. И быть не могло…
— Но я же видел…
— Что ты видел? Как я под ручку с ним шла?.. Так это всего лишь игра. Это я нарочно так сделала. Он мимо проезжал, а я его остановила. Я же знала, что ты вчера дежурил. Решила тебя позлить… Скажи, ты разозлился? — с надеждой спросила Анжела.
— Да, было…
— Значит, ты ко мне неравнодушен! — обрадовалась она.
— Нет.
— Поверь, никто не будет тебя любить так, как я!.. — в порыве чувств воскликнула Анжела. И осеклась. Решила, что переборщила с эмоциями. — Лимка тебя так любить не будет, — после паузы сокрушенно сказала она.
Вадим промолчал. Откуда ей знать, как будет любить или уже любит Лима?..
— Где она? — спросил он.
— Дома… Она ничего не знает, — призналась Анжела. — Я твою маму попросила, чтобы она ей ничего не говорила…
— И мама не сказала?
— Не знаю, может, и сказала… Но где она, твоя Лима? — сглатывая горький комок, спросила девушка.
Операцию закончили к полуночи. Остаток ночи Вадим провел в реанимации, а утром был переведен в общую палату. Скоро уже полдень, а Лимы все нет… Должна была прийти. Если любит. Если знает, что Вадим здесь. Но ведь она не знает. Спасибо Анжеле, удружила.
— Мама ей ничего не сказала…
С мамой понятно. Она сейчас на дежурстве вместо него. Прийти не может… А отец — какой с мужика спрос? В лучшем случае вечером заглянет.
— Не сказала… Сама должна была догадаться, — Анжела и не пыталась скрыть ехидство. — Я же догадалась… Я еще Максиму говорю: смотри, какая-то машина странная. А что в той машине было странного? Машина как машина, ну иномарка, и что… А в ней эти скоты приехали. Они же убить тебя могли… А я Максима за руку схватила, на стоянку потащила. Потому что почувствовала… И ведь не ошиблась…
— Хорошая ты моя, — поощрительно улыбнулся Вадим.
— Хорошая, да… И твоя…
Анжела взяла его руку, поднесла ладонь к губам и вдруг порывисто принялась ее целовать.
— Я люблю тебя, понимаешь… Никого никогда не полюблю, тебя всю жизнь любить буду…
Вадиму стало неудобно. Да и люди вокруг, смотрят на Анжелу как на ненормальную. Он убрал руки под одеяло.
— Извини… — Она поняла, что ей не следовало столь бурно проявлять свои чувства. — Я, наверное, ненормальная?
— Ты хорошая…
— Но не любимая, — горько усмехнулась она.
— Ты мне очень дорога, но…
— Я тебя понимаю. Олимпиада очень красивая. Трудно устоять перед ней. Ты не устоял…
Трудно было не согласиться с очевидным фактом.
— Не устоял…
— Ты из-за нее дрался?
— Дрался?.. Да нет, меня били… Да, из-за нее… Максиму передай спасибо от меня…
— Как я ему передам, если мы не встречаемся?
— А ты встреться.
— Ты хочешь, чтобы я с ним встречалась?
— Нет…
— Вот и не проси меня об этом… Не нужен он мне. Никто не нужен, кроме тебя… Вот увидишь, твоя Лима тебя скоро бросит…
— Зачем ты это говоришь? — поморщился Вадим.
— Затем, чтобы ты знал, что я всегда тебя буду ждать…
— Лима меня не бросит.
— Это тебе так кажется… Это она с тобой потому, что ей некуда деваться. Да и квартира у вас хорошая, вот она и клюнула… Пойми, рано или поздно она встретит новую любовь, ту, которая побогаче…
— Я не хочу это слышать! — раздраженно бросил Вадим.
— Все, все… Знаешь, что Максим говорил?
Ему и самому хотелось сменить тему.
— Что?
— Сказал, что голова у тебя крепкая.
— Это я слышал…
— А еще он сказал, что ты физически хорошо развит. Я ему сказала, что ты спортом много занимаешься. Он сказал, что ему нужны такие солдаты…
— Чего? — возмущенно спросил Вадим. — Ты хочешь, чтобы меня в армию забрили?
— Представь себе, хочу! — без обиняков заявила Анжела.
— Не представляю…
— А ты представь. Ты будешь служить, а я буду тебя ждать… Лима твоя тебя ждать не будет, а я буду!
— Надеюсь, Максим еще не зачислил меня в свой батальон?
— Он не батальоном командует, а ротой. Рота спецназа. Он в Чечне был, орден у него… А он может тебя к себе взять. Там у них элитный спецназ, какие-то приоритеты в каких-то наборах. Он тебя к себе может взять, а потом уже документы из военкомата забрать. С этим у них очень просто…
— Документы еще в военкомате? — ухмыльнулся Вадим.
— Да, конечно…
— Пусть там и остаются… У меня институт, у меня отсрочка от призыва…
— Но ведь после института все равно в армию.
— Ну так не на два же года, а на год… И вообще что это за блажь на тебя нашла? Не собираюсь я ни в какую армию. И не надо меня туда гнать…
— Да нет, я не гоню, я просто говорю…
— Нет, гонишь ты… Натурально гонишь…
— Я могу и уйти! — Анжела обиженно поджала губки.
— Неплохая идея, между прочим. Тем более что у меня башка от шума раскалывается…
— Что ж, я пошла.
Она медленно поднялась. Так же медленно направилась к двери в надежде, что он ее остановит. Но Вадим не остановил.
— Всего хорошего! — бросил он ей вслед. И закрыл глаза. У него действительно разболелась голова.
— Ты пришла, — вяло улыбнулся он.
Голова гудела так, как будто по ней только что ударили кувалдой. Болели скулы, челюсть. А вот носа он не чувствовал. Потому что после операции область вокруг него обкололи обезболивающим… Сильно ударил его Толик. Сломанный нос, сотрясение мозга… Врач говорит, что угрозы для жизни нет, но все равно приятного мало.
— Пришла, — нежно улыбнулась Анжела. — А куда я от тебя денусь?
— А ухажер?
— Кто, Максим?.. Между нами ничего нет. И быть не могло…
— Но я же видел…
— Что ты видел? Как я под ручку с ним шла?.. Так это всего лишь игра. Это я нарочно так сделала. Он мимо проезжал, а я его остановила. Я же знала, что ты вчера дежурил. Решила тебя позлить… Скажи, ты разозлился? — с надеждой спросила Анжела.
— Да, было…
— Значит, ты ко мне неравнодушен! — обрадовалась она.
— Нет.
— Поверь, никто не будет тебя любить так, как я!.. — в порыве чувств воскликнула Анжела. И осеклась. Решила, что переборщила с эмоциями. — Лимка тебя так любить не будет, — после паузы сокрушенно сказала она.
Вадим промолчал. Откуда ей знать, как будет любить или уже любит Лима?..
— Где она? — спросил он.
— Дома… Она ничего не знает, — призналась Анжела. — Я твою маму попросила, чтобы она ей ничего не говорила…
— И мама не сказала?
— Не знаю, может, и сказала… Но где она, твоя Лима? — сглатывая горький комок, спросила девушка.
Операцию закончили к полуночи. Остаток ночи Вадим провел в реанимации, а утром был переведен в общую палату. Скоро уже полдень, а Лимы все нет… Должна была прийти. Если любит. Если знает, что Вадим здесь. Но ведь она не знает. Спасибо Анжеле, удружила.
— Мама ей ничего не сказала…
С мамой понятно. Она сейчас на дежурстве вместо него. Прийти не может… А отец — какой с мужика спрос? В лучшем случае вечером заглянет.
— Не сказала… Сама должна была догадаться, — Анжела и не пыталась скрыть ехидство. — Я же догадалась… Я еще Максиму говорю: смотри, какая-то машина странная. А что в той машине было странного? Машина как машина, ну иномарка, и что… А в ней эти скоты приехали. Они же убить тебя могли… А я Максима за руку схватила, на стоянку потащила. Потому что почувствовала… И ведь не ошиблась…
— Хорошая ты моя, — поощрительно улыбнулся Вадим.
— Хорошая, да… И твоя…
Анжела взяла его руку, поднесла ладонь к губам и вдруг порывисто принялась ее целовать.
— Я люблю тебя, понимаешь… Никого никогда не полюблю, тебя всю жизнь любить буду…
Вадиму стало неудобно. Да и люди вокруг, смотрят на Анжелу как на ненормальную. Он убрал руки под одеяло.
— Извини… — Она поняла, что ей не следовало столь бурно проявлять свои чувства. — Я, наверное, ненормальная?
— Ты хорошая…
— Но не любимая, — горько усмехнулась она.
— Ты мне очень дорога, но…
— Я тебя понимаю. Олимпиада очень красивая. Трудно устоять перед ней. Ты не устоял…
Трудно было не согласиться с очевидным фактом.
— Не устоял…
— Ты из-за нее дрался?
— Дрался?.. Да нет, меня били… Да, из-за нее… Максиму передай спасибо от меня…
— Как я ему передам, если мы не встречаемся?
— А ты встреться.
— Ты хочешь, чтобы я с ним встречалась?
— Нет…
— Вот и не проси меня об этом… Не нужен он мне. Никто не нужен, кроме тебя… Вот увидишь, твоя Лима тебя скоро бросит…
— Зачем ты это говоришь? — поморщился Вадим.
— Затем, чтобы ты знал, что я всегда тебя буду ждать…
— Лима меня не бросит.
— Это тебе так кажется… Это она с тобой потому, что ей некуда деваться. Да и квартира у вас хорошая, вот она и клюнула… Пойми, рано или поздно она встретит новую любовь, ту, которая побогаче…
— Я не хочу это слышать! — раздраженно бросил Вадим.
— Все, все… Знаешь, что Максим говорил?
Ему и самому хотелось сменить тему.
— Что?
— Сказал, что голова у тебя крепкая.
— Это я слышал…
— А еще он сказал, что ты физически хорошо развит. Я ему сказала, что ты спортом много занимаешься. Он сказал, что ему нужны такие солдаты…
— Чего? — возмущенно спросил Вадим. — Ты хочешь, чтобы меня в армию забрили?
— Представь себе, хочу! — без обиняков заявила Анжела.
— Не представляю…
— А ты представь. Ты будешь служить, а я буду тебя ждать… Лима твоя тебя ждать не будет, а я буду!
— Надеюсь, Максим еще не зачислил меня в свой батальон?
— Он не батальоном командует, а ротой. Рота спецназа. Он в Чечне был, орден у него… А он может тебя к себе взять. Там у них элитный спецназ, какие-то приоритеты в каких-то наборах. Он тебя к себе может взять, а потом уже документы из военкомата забрать. С этим у них очень просто…
— Документы еще в военкомате? — ухмыльнулся Вадим.
— Да, конечно…
— Пусть там и остаются… У меня институт, у меня отсрочка от призыва…
— Но ведь после института все равно в армию.
— Ну так не на два же года, а на год… И вообще что это за блажь на тебя нашла? Не собираюсь я ни в какую армию. И не надо меня туда гнать…
— Да нет, я не гоню, я просто говорю…
— Нет, гонишь ты… Натурально гонишь…
— Я могу и уйти! — Анжела обиженно поджала губки.
— Неплохая идея, между прочим. Тем более что у меня башка от шума раскалывается…
— Что ж, я пошла.
Она медленно поднялась. Так же медленно направилась к двери в надежде, что он ее остановит. Но Вадим не остановил.
— Всего хорошего! — бросил он ей вслед. И закрыл глаза. У него действительно разболелась голова.
3
Толик пил ямайский ром. Мирон с ним. И Жора тоже заливал за воротник — чисто за компанию: вчера у него свои дела были, поэтому он и не ездил оборзевшего студента гасить. Поэтому и не попал под раздачу. А Толика с Мироном отоварили по пятое число…
— Я этому сосунку по башке бац! А тут какой-то черт сзади! На-на! — осоловело разглядывая Жору, рассказывал Толик.
Вчера они с Мироном гудели в кабаке до утра. В его же собственном кабаке, в отдельном кабинете. Пили, пили, малость проспались и снова за бутылку. Эта песня запоем зовется… И некому прервать его. Нет Олимпии. Пока нет. Но будет. Толик еще вчера передумал ее убивать. Он привезет ее домой, будет жить с ней, как раньше. И никаких больше разгульных попоек. Надо будет, даже курить бросит. Лишь бы только Олимпию обратно заполучить.
— Да вояка какой-то… — скривился Мирон. — Со спины зашел. Сначала Толяна двинул, потом меня… Конкретный спец, не вопрос…
— Вопрос в том, с каких это перцев он за пацана мазу держит? — угрюмо буркнул Толик.
— Да левый какой-то… Типа пионер всем ребятам пример, — ухмыльнулся Мирон. — Увидал, что пацана гасят, решил подписаться, да…
— А может, он тоже стоянку сторожит, — предположил Жора. — Типа в паре с пацаном…
— Да все может быть, — кивнул Толик.
Студента он вычислил без проблем. Достаточно было подъехать к стоянке, где ставила свою машину Олимпия. Подъехал, увидел смазливого парня. И сразу на рога его поднял… Только разговора не получилось. О тылах, блин, не позаботились. Ничего, в следующий раз умней будут.
— Это, парни, беспредел, — с умным видом сказал Жора. — Чтобы какой-то сапог правильных пацанов и мордой в землю… Спросить с этого козла надо. Конкретно спросить…
— Не вопрос, — пьяно мотнул головой Толик. — Вояку завалим… И со студентом, бляха, разобраться… Всех в землю… В землю! — озлобленно повторил он и со всей силы опустил кулак на стол. Зазвенела посуда.
В таком состоянии он и в самом деле мог убить. Попадись ему сейчас под руку вчерашний вояка, из волыны пальнул бы в него, не задумываясь… А волына есть. Вчера с собой на дело не взял. Но в следующий раз без ствола не пойдет…
Толик представил, как под покровом ночи со своими корешами вломится в сторожевую будку и сделает из нее могилу для студента. И для вояки тоже, если он обнаружится там… Месть его будет жестокой.
Дверь в кабинет распахнулась без предупреждения.
— Какого черта! — осатанело взвыл Толик.
Он терпеть не мог, когда к нему в кабинет входили без стука. Да еще на глазах у приятелей.
Он думал увидеть распорядителя ресторана или на худой конец официанта с очередной порцией спиртного. Эти люди зависели от него, поэтому он мог орать на них сколько угодно. Но в кабинет вошли крепкие поджарые парни в черных костюмах. Пиджаки расстегнуты, а под ними наверняка пушки. Правые руки у всех напряжены. Верный признак того, что парни в любой момент могут показать черные жерла своих стволов.
Грозного вида молодчики организованно остановились — застыли как безмолвные мумии. Вперед вышел среднего роста мужик устрашающего вида. Тот же черный костюм. Черная водолазка под горло. Глаза как у инопланетянина — ледяной холод и космическая пустота в них. Толик чувствовал, как от волнения у него немеют колени. Давно такого с ним не бывало…
— Э-э, чего надо? — дрожащим голосом спросил он.
— Моя фамилия Лукьянов, — тихо сказал мужик.
— А-а, проходите, присаживайтесь… — засуетился Толик.
Ему приходилось слышать про Лукьянова. В прошлом — гэбист, спец по проблемам организованной преступности. Сколько крови братве попортил… Правда, сам Толик с ним дел не имел. Но пацаны рассказывали. Крутой, говорили, мужик. А сейчас он стал еще круче. У самого Вани Алтынова в замах по безопасности ходит. Алтынов, тот вообще — круче не бывает. Всю металлургию в городе и во всей области подмял под себя. На Москву давно вышел. Сталь за бугор эшелонами гонит. И на «общак» за это не отстегивает. Потому что никто не просит. Всех просителей в расход пустили… Такая бойня за железо шла, люди пачками за металл гибли. Верх взял Алтынов. Сейчас он на белом коне. Но до сих пор шашкой машет. А шашка — это Лукьянов. У него в команде такие монстры, что даже думать о них страшно…
— Некогда мне, — едва заметно покачал головой Лукьянов.
— А-а, чем обязан? — запаниковал Толик.
Вроде бы он не переходил дорогу господину Алтынову. Но ведь проблема есть, иначе бы Лукьянов не пришел к нему. А Толик знал, каким образом служба безопасности концерна «Сталь-Вест» решает наболевшие вопросы. Нет человека — нет проблемы…
Лукьянов показал фотоснимок, на котором был изображен тот самый студент-разлучник…
— Ты его знаешь? — тихо, но хлестко спросил он.
— А-а… Знаю… — в предчувствии чего-то страшного пробормотал Толик.
— Вчера ты отправил этого парня на больничную койку… — сверкнул взглядом Лукьянов.
— Э-э… Это не я… То есть я, но случайно вышло…
— Чтобы впредь никаких случайностей. Парня оставишь в покое. И думать о нем забудь. Если с ним что-то случится, ответишь по всей строгости… Вопросы?
— А-а… Он с моей девкой живет…
— Если он с ней живет, значит, это его девка. А ты, Анатолий Васильевич, в пролете… Мой тебе совет, и про девку забудь. Без нее тебе спокойней спать будет… Еще вопросы?
— Нет, ну я вообще-то думаю, если он живет с ней, то пусть живет. Я не против…
Толик убеждал Лукьянова в своей лояльности, но тот его не слушал. В сопровождении своих спецов он вышел из кабинета. А Толик продолжал говорить, обращаясь к своим дружкам.
— Не, пусть живут, мне-то что… Если любят друг друга, да, чего ж не жить, а, пацаны?
— Я этому сосунку по башке бац! А тут какой-то черт сзади! На-на! — осоловело разглядывая Жору, рассказывал Толик.
Вчера они с Мироном гудели в кабаке до утра. В его же собственном кабаке, в отдельном кабинете. Пили, пили, малость проспались и снова за бутылку. Эта песня запоем зовется… И некому прервать его. Нет Олимпии. Пока нет. Но будет. Толик еще вчера передумал ее убивать. Он привезет ее домой, будет жить с ней, как раньше. И никаких больше разгульных попоек. Надо будет, даже курить бросит. Лишь бы только Олимпию обратно заполучить.
— Да вояка какой-то… — скривился Мирон. — Со спины зашел. Сначала Толяна двинул, потом меня… Конкретный спец, не вопрос…
— Вопрос в том, с каких это перцев он за пацана мазу держит? — угрюмо буркнул Толик.
— Да левый какой-то… Типа пионер всем ребятам пример, — ухмыльнулся Мирон. — Увидал, что пацана гасят, решил подписаться, да…
— А может, он тоже стоянку сторожит, — предположил Жора. — Типа в паре с пацаном…
— Да все может быть, — кивнул Толик.
Студента он вычислил без проблем. Достаточно было подъехать к стоянке, где ставила свою машину Олимпия. Подъехал, увидел смазливого парня. И сразу на рога его поднял… Только разговора не получилось. О тылах, блин, не позаботились. Ничего, в следующий раз умней будут.
— Это, парни, беспредел, — с умным видом сказал Жора. — Чтобы какой-то сапог правильных пацанов и мордой в землю… Спросить с этого козла надо. Конкретно спросить…
— Не вопрос, — пьяно мотнул головой Толик. — Вояку завалим… И со студентом, бляха, разобраться… Всех в землю… В землю! — озлобленно повторил он и со всей силы опустил кулак на стол. Зазвенела посуда.
В таком состоянии он и в самом деле мог убить. Попадись ему сейчас под руку вчерашний вояка, из волыны пальнул бы в него, не задумываясь… А волына есть. Вчера с собой на дело не взял. Но в следующий раз без ствола не пойдет…
Толик представил, как под покровом ночи со своими корешами вломится в сторожевую будку и сделает из нее могилу для студента. И для вояки тоже, если он обнаружится там… Месть его будет жестокой.
Дверь в кабинет распахнулась без предупреждения.
— Какого черта! — осатанело взвыл Толик.
Он терпеть не мог, когда к нему в кабинет входили без стука. Да еще на глазах у приятелей.
Он думал увидеть распорядителя ресторана или на худой конец официанта с очередной порцией спиртного. Эти люди зависели от него, поэтому он мог орать на них сколько угодно. Но в кабинет вошли крепкие поджарые парни в черных костюмах. Пиджаки расстегнуты, а под ними наверняка пушки. Правые руки у всех напряжены. Верный признак того, что парни в любой момент могут показать черные жерла своих стволов.
Грозного вида молодчики организованно остановились — застыли как безмолвные мумии. Вперед вышел среднего роста мужик устрашающего вида. Тот же черный костюм. Черная водолазка под горло. Глаза как у инопланетянина — ледяной холод и космическая пустота в них. Толик чувствовал, как от волнения у него немеют колени. Давно такого с ним не бывало…
— Э-э, чего надо? — дрожащим голосом спросил он.
— Моя фамилия Лукьянов, — тихо сказал мужик.
— А-а, проходите, присаживайтесь… — засуетился Толик.
Ему приходилось слышать про Лукьянова. В прошлом — гэбист, спец по проблемам организованной преступности. Сколько крови братве попортил… Правда, сам Толик с ним дел не имел. Но пацаны рассказывали. Крутой, говорили, мужик. А сейчас он стал еще круче. У самого Вани Алтынова в замах по безопасности ходит. Алтынов, тот вообще — круче не бывает. Всю металлургию в городе и во всей области подмял под себя. На Москву давно вышел. Сталь за бугор эшелонами гонит. И на «общак» за это не отстегивает. Потому что никто не просит. Всех просителей в расход пустили… Такая бойня за железо шла, люди пачками за металл гибли. Верх взял Алтынов. Сейчас он на белом коне. Но до сих пор шашкой машет. А шашка — это Лукьянов. У него в команде такие монстры, что даже думать о них страшно…
— Некогда мне, — едва заметно покачал головой Лукьянов.
— А-а, чем обязан? — запаниковал Толик.
Вроде бы он не переходил дорогу господину Алтынову. Но ведь проблема есть, иначе бы Лукьянов не пришел к нему. А Толик знал, каким образом служба безопасности концерна «Сталь-Вест» решает наболевшие вопросы. Нет человека — нет проблемы…
Лукьянов показал фотоснимок, на котором был изображен тот самый студент-разлучник…
— Ты его знаешь? — тихо, но хлестко спросил он.
— А-а… Знаю… — в предчувствии чего-то страшного пробормотал Толик.
— Вчера ты отправил этого парня на больничную койку… — сверкнул взглядом Лукьянов.
— Э-э… Это не я… То есть я, но случайно вышло…
— Чтобы впредь никаких случайностей. Парня оставишь в покое. И думать о нем забудь. Если с ним что-то случится, ответишь по всей строгости… Вопросы?
— А-а… Он с моей девкой живет…
— Если он с ней живет, значит, это его девка. А ты, Анатолий Васильевич, в пролете… Мой тебе совет, и про девку забудь. Без нее тебе спокойней спать будет… Еще вопросы?
— Нет, ну я вообще-то думаю, если он живет с ней, то пусть живет. Я не против…
Толик убеждал Лукьянова в своей лояльности, но тот его не слушал. В сопровождении своих спецов он вышел из кабинета. А Толик продолжал говорить, обращаясь к своим дружкам.
— Не, пусть живут, мне-то что… Если любят друг друга, да, чего ж не жить, а, пацаны?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента