Колычев Владимир. Хуже не будет

   – Сядь на место! – задыхаясь от возмущения, потребовала «англичанка».
   Она обращалась к Инге, но та переадресовала все Усатовой:
   – Лена, ты слышала? Сядь на место… А вы, Анжела Евгеньева, не стесняйтесь. Так и скажите, нравится мне Мускатов, спать сегодня не лягу, пока не прочту Сочинение о нем. Пусть он выйдет на середину класса, а мы все дружно напишем его портрет – ну, как художники, только словами, на английском, разумеется…
   Усатова подавленно убралась на свое место, и на этом можно было заканчивать концерт по заявкам трудящихся, как выразился бы отец Инги.
   – Я тоже хочу, чтобы меня описали! – подал голос Хмелев.
   – Пожалуйста! – вальяжно-неторопливым движением руки пригласила его к доске Инга. – Только разденься.
   – Зачем?.. – спросил Юра. Сам же и ответил: – А, ну да, натурщики голышом позируют.
   – Вот-вот… И еще чтобы одежду не сушить, если сильно вдруг описают…
   Вася заржал, как вставший на дыбы жеребец, но Юра сунул ему кулак под нос, и тот вмиг замолк.
   – Все сказала? – остервенело спросила учительница, исподлобья глядя на Ингу.
   – Ну, типа того.
   – Тогда выйди из класса.
   – Пожалуйста!
   Но из класса выходить не пришлось, потому что прозвенел звонок.
   – После перемены продолжаем писать сочинение, – стараясь не смотреть на Ингу, красная как роза, сказала Анжела Евгеньевна и сама покинула кабинет.
   Делая над собой усилие, чтобы не расплыться в дурацкой улыбке, Инга повернулась к Кириллу. И с видимой небрежностью сказала:
   – Ну вот, Мускатов, видишь, какие у нас тут из-за тебя английские страсти. Но на русском…
   – Веселый у вас класс, мне нравится, – излучая уверенность в себе, поощрительно улыбнулся ей Кирилл.
   – У нас. А у вас?.. Откуда ты такой взялся?
   – Откуда я взялся, там меня уже нет.
   – Что ж, одним придурком там стало меньше, – презрительно хмыкнула Инга и, повернувшись к Кириллу спиной, с гордо поднятой головой вышла из класса.
   Она думала, что и все остальные последуют за ней, оставив Кирилла в одиночестве. Но за ней пошел только Костя. Верный, но такой надоевший хвостик.
   – А он правда на придурка похож, – сказал он, чтобы угодить ей.
   Но Инга с ним не согласилась. Потому что Кирилл не мог быть придурком. Скорее, она дура…
   – Ты куда идешь? – осадила она Костю.
   – Ну, с тобой!
   – Ты что, девочка? Я в женский туалет иду.
   Она вздохнула с облегчением, когда Костя исчез. Не до него ей. Кошки на душе скребут. Не надо было оскорблять Кирилла. Но при этом она не сожалела о своем поступке. Она должна была нагрубить ему, чтобы он не зазнавался и знал свое место. Есть такой неписаный закон: чем жестче женщина с мужчиной, тем он мягче с ней. Если, конечно, не переборщить.
   Вернувшись в класс, она увидела Кирилла на прежнем месте. Вокруг него столпились все ребята; он что-то говорил им в расслабленно-небрежной своей манере, а они внимательно его слушали. Даже Хмелев заглядывал ему в рот. Костя стоял в сторонке, демонстрируя свою солидарность с Ингой, но тоже слушал Кирилла.
   Инга обогнула толпу, не останавливаясь, села на свое место, попыталась сосредоточиться на сочинении, чтобы хоть как-то отвлечься от Кирилла. Взяла ручку и еще до того, как прозвенел звонок, составила первое предложение.
   А потом появилась Анжела Евгеньевна, и Кирилл остался один. Усатова так и не решилась подсесть к нему, как будто чувствовала, что Инга этого не хочет…
   Но, добившись полной тишины, «англичанка» сама села рядом с Кириллом. И снова как бы невзначай коснулась его плечом. Вроде как уровень его знаний выясняет, а сама, наверное, изнывает… Но Инга решила не обращать на нее внимания. И без того наговорила кучу гадостей и ей, и Кириллу. Пусть пока переваривают то, что есть, а там видно будет…
   После английского была математика, и, надо сказать, Кирилл в этом предмете разбирался не в пример лучше, чем в английском.
   На переменах Ингу так и подмывало подойти к нему, извиниться за грубость, поговорить с ним, но она, стиснув зубы, держалась на холодной дистанции. Может, потому после уроков он сам подошел к ней.
   Она возвращалась пешком вместе с Костей. Ему было совсем не по пути, но все-таки он увязался за ней. И она не прогоняла его. Пусть Кирилл видит, что место возле нее занято, пусть ревнует. Хотелось бы, чтобы ревновал…
   Костя шел рядом с опущенной головой. Казалось, он собирался, но не решался сказать ей что-то важное. Инга не удивилась бы, если он признался бы ей в любви. Но лучше обойтись без этого, потому что его поезд ушел. Если бы он сделал ей признание в десятом классе, она бы, может, и ответила ему взаимностью или что-то вроде того. А сейчас у него никаких шансов. Ни с Игорем его не сравнить, ни уж тем более с Кириллом.
   Они прошли сквер, первый маленький этап на пути к ее дому, когда вдруг рядом с ними, будто из ниоткуда, вырос Мускатов. Инга как раз думала о нем, поэтому вздрогнула от неожиданности, когда он появился и встал между ней и Костей.
   – Ты хотя бы предупреждал, – с трудом скрывая нахлынувшую радость, сказала она. – У вас там все такие неожиданные?
   – Где там? – мягко, сквозь ироничный прищур спросил он.
   – Там, где на одного придурка стало меньше, – неосмотрительно ляпнул Костя, опять же для того, чтобы угодить Инге.
   Кирилл не изменился в лице, но развернулся к нему так резко, что Инга опять невольно вздрогнула.
   Он встал спиной к Инге, и она не могла видеть, какими глазами он посмотрел на Костю. Но судя по тому, как Солодков побледнел, взгляд у Кирилла был кинжальным.
   – Я тебя, наверное, не так понял?
   Но голос его при этом звучал совсем не жестко, хотя и слышались в нем хищно-ласкающие нотки.
   – Э-э… Да, наверное… – подавленно кивнул Костя.
   Увы, но это было не первое его поражение на сегодня. Инга не хотела его обижать, но ей нужно было избавиться от него.
   – Костя, ты, наверное, не знаешь, что Кирилл мой большой друг, – сказала она.
   – Друг?! – оторопел парень.
   – Скорее, товарищ… Товарищ по счастью, – язвительно глянув на Кирилла, сказала она. – Только он сам не догадывается почему. Так я вам обоим и объясню. Кирилл встречается с девушкой, которая бросила моего парня. Пока Вика с Кириллом, Антон принадлежит только мне…
   – Антон?! Какой Антон?
   На Костю жалко было смотреть, но Инга его не щадила.
   – Антон – мой парень. И я его очень люблю… И если бы Кирилл не увел у него Вику, я бы сейчас была очень несчастной…
   – А так – она вместе с Антоном, – пояснил за нее Мускатов. И легонько, с полуулыбкой ткнув Костю в грудь пальцем, заключил: – Так что ты отдыхаешь, парень.
   – Ну зачем ему отдыхать? – продолжала играть Инга. – Мы с Костей просто друзья… Да, Костя?
   – Э-э…
   – Ты бы не мог оставить нас с глазу на глаз? У нас, я так думаю, намечается интимный разговор…
   Костя обреченно кивнул и, вжав голову в плечи, повернулся к Инге спиной.
   – Не хотел бы я оказаться на его месте, – глядя ему вслед, сказал Кирилл.
   – Тогда не вздумай влюбиться в меня.
   – Да нет, это вряд ли, – покачал головой Кирилл.
   Инге пришлось взять себя в кулак, чтобы не выдать свою досаду. Кирилл не собирался влюбляться в нее. Так ведь и до истерики недалеко.
   – Вот и правильно, – через силу выдавила она снисходительную улыбку. – А то вдруг, если влюбишься, сам окажешься на его месте…
   – Что, с Антоном все так серьезно?
   – Серьезней не бывает. А тебе какое дело?
   – Ну как это какое? Чем крепче ты его к себе привяжешь, тем нам с Викой будет легче, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Кирилл. – Он же тебя не просто так в «Гелию» привел…
   – Издеваешься? – чувствуя себя уязвленной, разозлилась Инга. – Хочешь сказать, что я хуже твоей Вики? Что Антон за ней бегает, а не за мной?.. Тебе сказать, каким лесом идти? Или сам направление знаешь?
   – Резкая ты штучка… одноклассница…
   – А может, ты сам не случайно к нам в класс попал? – с видимым ехидством и со скрытой надеждой спросила она.
   – Да, узнал, где ты учишься, и напросился к вам в класс, – совершенно серьезно сказал он.
   – Правда? – просияла она.
   Кирилл еще не ответил, а Инга уже себя возненавидела за то, что повелась, как последняя дура.
   – Нет, конечно…
   Она чувствовала себя так, будто Кирилл влепил ей пощечину. И сама едва удержалась, чтобы не врезать ему в ответ, но уже реально.
   – Просто я живу здесь рядом. Куда определили, туда и пошел…
   – Пошел? Ну, иди себе дальше! – психанула она.
   И, повернувшись к нему спиной, широким шагом пошла прочь. Кирилл должен был последовать за ней. Не барышня он кисейная, чтобы впитывать обиды. Обтечет и не расклеится… Но Кирилл не пошел за ней. И когда она, не выдержав напряжения, остановилась, обернулась к нему, его нигде уже не было. Как будто сквозь землю провалился.

Глава 4

   Солнце за окном, день обещал быть по-летнему теплым, сейчас бы на пляж, к морю, раздеться бы до купальника, распластаться на песке… Но нет никакого моря. Есть только школа. И только одно радует, что Кирилл уже в классе. Правда, на Ингу он совсем не обращает внимания. Сидит за своей партой спиной к ней, в раскрытый учебник уставился. Смотреть противно, какой прилежный ученик.
   Вася в своем репертуаре. Его дружок Мишка в коридоре стоит, физика высматривает, а он ткань на учительском стуле подрезает, подушку-пердушку под нее вкладывает. Веселый он парень, только репертуар у него не смешной уже и ограниченный.
   Костя сидел рядом с Ингой, смотрел на Васю, но, казалось, не видел его. Угрюмый, нахмуренный, губы поджаты. И вчера весь день на нее дулся, и сегодня будет играть в молчанку, и завтра. Как будто сговорились они с Кириллом. Тот вчера тоже игнорировал Ингу, только это у него натуральней получалось. И гораздо больней…
   И сегодня Кирилл тоже не смотрит в ее сторону. И плевать ему, что он делает ей больно. Так больно, что хочется сделать ему какую-нибудь пакость. И ему, и его Вике…
   – Ты чего как индюк надутый? – спросила Инга, толкнув Костю в бок.
   – Ничего, – буркнул он, даже не глянув на нее.
   – Ты что, правда, поверил, что у меня есть какой-то Антон?
   – А разве нет? – обнадеженно встрепенулся парень.
   – Антон есть, только он мой брат. Двоюродный, – тихо сказала она. – А Кирилл у него девушку отбил. Теперь Антон перед ней вид делает, что роман со мной крутит. Чтобы она ревновала. Понимаешь?
   – Чтобы ревновала? Понимаю!.. Но ведь он твой брат.
   – Поэтому между нами ничего нет и быть не может. Только если ты Кириллу об этом скажешь, я тебя возненавижу, понял?
   – Да нет, могила! – воодушевленно заверил ее Костя.
   И куда только вся его угрюмость делась. Расцвел парень, ожил. И даже жаль, что надеяться ему не на что.
   – Антон – мой брат. И я не хочу его потерять. А он такой, что из-за Вики в петлю может влезть! – разошлась Инга. – Ты меня понимаешь?
   – А-а, да…
   – Поэтому Карфаген должен быть уничтожен.
   – Это ты про Кирилла?
   – Костя, ты меня радуешь. Да, это про него.
   – Его нужно… убить?
   – А теперь ты меня огорчаешь. Его просто нужно вывести из игры.
   – Как?
   – Не знаю… Ты с ним разговаривал, сколько ему лет?
   – Говорит, что двадцать.
   – Надо же, как я угадала… А почему он в школе, если ему двадцать лет?
   – Ну, говорит, что на второй год оставался…
   – Сколько, три раза?
   – Ну, я не знаю…
   – А надо узнать, Костя. Что-то не то с ним, Костя, что-то не то…
   В женщине должна быть загадка, а в мужчине – тайна. И, похоже, этого добра в Кирилле было с избытком. Взрослый парень, умудренный житейским опытом, чрезмерно уверенный в себе – как и почему он попал в один с Ингой класс? Откуда он вообще взялся? Ведь он так и не ответил на этот вопрос.
   Тайна могла оказаться страшной, но Ингу это почему-то не пугало, поэтому она бралась «расшторить» ее. Вдруг всплывет что-нибудь такое, что может отвадить Вику от Кирилла?
   – Да я и сам вижу, что дело темное, – сказал Костя, понизив голос до шепота. – Юрка и так с ним, и этак, а все же ничего про него и не узнал… Я с Олегом поговорю, он секретарше новой с компьютером сейчас помогает. А там, в компьютере, вся школьная база и Мускатов тоже забит… Если он, конечно, не агент ФСБ.
   – Ну, это вряд ли.
   – Да кто его знает… Знаешь, взгляд у него какой! Помнишь, я его придурком назвал. Ну, не назвал, но все равно… Так знаешь, как он на меня посмотрел! Сам улыбается, а взгляд парализующий, как у гипнотизера. Мне потом ночью кошмар приснился. Мускатов на меня смотрит, и рога растут, как у черта…
   – У кого растут, у тебя?
   – Нет, у него!
   – Хорошо, если этот сон в руку. Рога бы ему сейчас не помешали…
   – А-а, ты насчет брата своего.
   – Ну да, ну да… Ты же мне поможешь?
   – Да, прямо на перемене к Олегу и схожу.
   В класс вошел физик Иван Германович, сорокалетний мужчина с чахлым телом и рахитной головой. Еще в прошлом году Инга сама возглавляла охоту на него, а если точней, то травлю. Ох, и натерпелся же он… Но сейчас у нее не было никакого желания издеваться над ним. Может, повзрослела потому что, поумнела. Все-таки семнадцать лет уже. И вся жизнь впереди. Чего не скажешь об Иване Германовиче. Болезненный он, тоска в глазах и застывшие слезы, с ногами проблемы – ходит медленно, с трудом разгибая их в колене. Грешно его, убогого, обижать; и думала так Инга всерьез, а не с коварным сарказмом.
   Учитель собирался сесть за стол, когда Инга его остановила:
   – Иван Германович, подождите.
   Она поднялась без разрешения, подошла к нему, склонилась над стулом, вытащила резиновую подушечку и через весь класс швырнула ее Долголесу.
   – Людьми надо быть, – бросила она, возвращаясь на свое место.
   Кирилл посмотрел на нее с интересом и даже с одобрением. А может, и с завистью. Сам он, похоже, вышел из того возраста, когда человеку в радость глумиться над теми, кто не может за себя постоять. Но все же он не посмел избавить несчастного физика от подушки-пердушки, побоялся настроить против себя класс… Ну, может, и не боялся, но против правил не пошел, не так воспитан. А Инге было все равно, потому что в классе она сама устанавливала правила…
   Она оказалась права, Кирилл был из тех, кто умеет плыть против течения. Чувствовала, что права. Хоть он и не противопоставлял себя классу, но все-таки держался особняком. Не пытался навязать кому-то свою волю, но и чужого влияния избегал. Сам Юрка Хмель, гроза и беда школы, набивался к нему в друзья, Кирилл его не отвергал, но и близко к себе не подпускал. Еще он упрямо продолжал занимать место возле учительского стола, как будто демонстрируя свою независимость от общего мнения. И он действительно был независим от него, потому что не было никого в классе, кто мог бы открыто посмеяться над ним. Право на свое мнение он завоевал не кулаками, а внутренним обаянием настоящего мужчины. Обаянием, которое сводило Ингу с ума…
   Показательная расправа над Васиным репертуаром подействовала на всех, и урок физики прошел в непривычной для Ивана Германовича тишине. Вася нарочно зевал во весь рот, изображая скуку, но ни разу даже не хихикнул учителю в спину. Кирилл ничего не изображал, он просто внимательно и увлеченно слушал физика, даже вызывался решить задачу из программы десятого класса. И надо сказать, это у него неплохо получилось…
   После физики был английский. В этот раз Анжела Евгеньевна не заостряла внимания на Кирилле. Но Инга чувствовала, что это было демонстративное безразличие. И совсем не удивилась, когда она предложила Мускатову остаться после уроков на дополнительное занятие. Вне себя от возмущения Инга подняла руку, но, спохватившись, опустила ее еще до того, как «англичанка» заметила этот жест. Хотелось узнать, не возьмет ли Анжела ее на дополнительное занятие, но в самый последний момент Инга решила, что это лишнее.
   От дополнительного занятия Кирилл не отказался. Чувствовалось, что парень не желал плестись в числе отстающих. И на остальных предметах он не скучал. Даже на химии он внимательно слушал учительницу, чем заслужил ее симпатию.
   А вот с физкультуры Кирилл просто-напросто сачканул. Инга нарочно надела футболку с коротким низом и короткие облегающие шорты, чтобы Мускатов изошел слюной. Но слюнки пускали все, кто угодно, даже физрук, но только не Кирилл. Он появился на последнем уроке алгебры. Как ни в чем не бывало вошел в класс, выложил на стол учебник, тетрадку. Как оказалось, у него было сделано даже домашнее задание.
   С внеклассной работой справился и Костя. В класс он вошел с озадаченно-взбудораженным видом. Сначала приблизил вытянутые губы к Инге, к самому ее уху, и только тогда, ничего не говоря, сел.
   – Ты хочешь меня поцеловать? – насмешливо спросила она. – Или у тебя в клюве какая-то тайна?
   – И то, и другое, – сказал он, пытаясь изобразить страстный шепот, что, надо сказать, выходило у него неуклюже.
   Вот Игорь умел шептать на ушко так, что душа млела. И Кирилл наверняка бы смог. Но один в прошлом, а другой в будущем, и то, если повезет…
   Инга не хотела, чтобы Костя ее целовал. Но Мускатов как будто почувствовал, что Солодков раскрыл его тайну, повернулся к ним.
   – Ну, поцелуй, – шепнула Инга.
   Костя легонько коснулся губами мочки ее уха. Сердце у нее расширялось во всю грудь, когда это делал Игорь, и душа изнывала от ожидания. Но поцелуй Солодкова ничего, кроме раздражения, не вызвал. Губы у него мокрые, неприятно холодные… Но, может, жертва ее не напрасна? Неспроста же Кирилл так быстро отвернулся. Вдруг это ревность в нем заговорила?
   – Можно еще? – обалдело спросил Костя.
   – Да, взасос и у доски, но только когда урок начнется… Давай, дело говори, мечтатель.
   – Кирилл прибыл к нам из Черноземска.
   – Адрес его нашел?
   – Где, в Черноземске?
   – Нет, в городе-герое Москве…
   – Да, он тут недалеко живет, я записал… Мать у него инвалид, отца нет.
   – Инвалид чего – войны, детства?
   – Да я откуда знаю… Да и не это важно.
   – А что?
   – Кирилл срок мотал. Два года в колонии… За что – не знаю, там номер статьи был… Вот, тут все записано, – Костя протянул Инге сложенный вчетверо лист бумаги.
   – Интересно. Это очень интересно…
   Тайна, может, и не самая страшная, но все-таки достаточно темная, чтобы отвратить от Кирилла Вику… Известно же, что бывших уголовников, как и бывших наркоманов, не бывает. Рано или поздно преступная сущность Кирилла всплывет наружу и взорвется, уничтожая все живое вокруг. Именно поэтому Инга и сама не ощущала внутреннего восторга. Даже для нее уголовник – это слишком. Хотя в принципе она готова переступить через эту жирную кляксу в биографии Кирилла. В принципе готова…
   – И давно он в Москве?
   – Не знаю, но зарегистрирован по месту жительства весной этого года… Олег сказал, что Ботаныч не хотел его брать в школу. И судимость не снята, и возраст – так из РОНО позвонили, сказали, что Ботаныч много на себя берет. Дескать, гражданских прав Мускатова не лишали, одиннадцатилетка сейчас обязательна, так что хочешь не хочешь, а доучить придется…
   – Да, дела, – в раздумье покачала головой Инга.
   – Я и сам понял, что Мускатов – темная лошадка…
   – Хорошо, что ты сам до этого дошел. Только давай договоримся: никому ни слова.
   – Само собой, – заговорщицки улыбнулся Костя.
   – А то, если Мускатов узнает, что ты в его деле рылся, он тебя убьет.
   – Убьет?! – дернулся он. – Да нет, не убьет…
   – А вдруг?
   Костя низко опустил голову и подтянул плечи к ушам. Страшно ему стало, по-настоящему страшно. Он помнил взгляд, которым парализовал его Кирилл, поэтому испугался не на шутку.
   – Ты же сама никому не скажешь? – еле слышно спросил он.
   – Можешь на меня положиться… Ну, не в буквальном, конечно, смысле.
   Она улыбнулась, но только чтобы приободрить себя. Не смешно было от собственной шутки. Зато страх когтистой лапой царапал горло. Что, если Кирилл какой-нибудь маньяк и ему ничего не стоит вырезать весь класс или даже всю школу…
   Домой после уроков Инга возвращалась быстрым шагом. Костя шел рядом и даже не спрашивал, почему она так торопится. Он и сам рад был поскорее убраться из школы, чтобы Кирилл не перехватил их на пути к дому, как это было позавчера.
   Но Кирилл так и не появился. Зато вечером к Инге заехал Антон. Она как раз вернулась домой после тренировки, приняла душ, собралась сесть за уроки, когда он позвонил в дверь. Родители еще не вернулись с работы, Вероника сидела за компьютером в своей комнате, и ничто не мешало ему начать разговор без всяких предисловий.
   Судя по его сияющей физиономии, дела у него шли неплохо. Инга провела его на кухню, поставила на плиту турку с водой.
   – Я Вике машину купил! – восторженно сообщил он.
   – Нашел, чем обрадовать, – буркнула она. – Если бы ты мне купил…
   – Э-э, ну-у…
   – Вот только оправдываться не надо, я же не претендую… А радоваться за Вику не хочу, и не жди.
   – Да нет, я не поэтому. Просто ты сказала, что ей «Фольксваген Джетта» понравится, ну, я и купил. Ей понравилось…
   – А Кириллу?
   – Так она ж ему ничего и не скажет. Если, конечно, согласится…
   – На что согласится?
   – Ну, пока переехать ко мне. Она в принципе не против, от меня до ее института ближе…
   – Дело же не только в институте?
   – Ну да… У меня квартира большая, машина у нее своя будет. Только она не знает, как ей с Кириллом быть, – загрустил Антон. – У них там, я так понимаю, типа любовь…
   – Да, но ей и рыбку съесть охота. И на любовь сесть, и рыбку…
   – Она говорит, что я ей тоже очень нравлюсь.
   – Ну вот, это уже признак потепления. Вот что значит – горячий автомобильный мотор… Но и любовь тоже греет, да? Не хочется с нее соскакивать?
   – Не надо так говорить, – умоляюще посмотрел на Ингу Антон. – Все-таки это Вика…
   – А ничего, что я за люстру переживала, когда ты на кухню вошел? Думала, что ты ее рогами заденешь… Ладно, извини, это я со злости. И за тебя переживаю, и за своего одноклассника. Обидно будет, если она и ему рога наставит…
   – Рога? Твоему однокласснику? Вика?! – Антон оторопело уставился на Ингу.
   – А разве я тебе не говорила, что мы с Кириллом в одном классе учимся?.. Представь себе, второго сентября заявился. Хочу, говорит, с тобой в одном классе учиться.
   – Кому говорит, тебе?
   – Если честно, никому… Не хочет и не говорит. Он на своей Вике помешан, никто его больше не интересует.
   – Даже ты?
   – Даже я?!. Ну вот, в кои-то веки комплимент от тебя… – насмешливо сказала Инга. – Я, может, и заинтересовала его, но ведь он же не совсем гад, чтобы тебе вторую пару рогов навесить. Он же знает, что я – твоя девушка. А он тебя боится, если ты не забыл…
   – Боится?.. Ну да, мы с ним в ресторане крепко поговорили…
   – Да, но Вика ушла с ним. Может, он все-таки не испугался… Что он тебе тогда сказал? – Инга смотрела на брата пристально и в упор. – Только честно. Ты мне честно, и я тебе честно.
   – Что ты мне честно?
   – Я одну его тайну раскопала; не думаю, что это Вике понравится… Только честно, что он тебе тогда сказал?
   – Ну, если честно… Мы с ним к туалету подошли, он ко мне вдруг развернулся. Улыбается, а в глазах такой лед, что меня оторопь взяла. А он говорит, что жизнь человеку один раз дается…
   – Он угрожал тебя убить? – разволновалась Инга.
   Кирилл не из тех людей, кто сотрясает воздух пустыми угрозами. Во всяком случае, так ей казалось, и она в это верила. И если он пригрозил Антону смертью, то ему ничего не стоило убить человека. А это страшно. Очень страшно, если не на словах, а на деле.
   – Нет, напрямую не угрожал. Но дал понять… Жизнь, говорит, один раз дается – а глаза холодые-холодные, как у замороженной рыбы. Человек с таким глазами способен на все…
   – Да, но Вика его не боится.
   – Он же на нее так не смотрит.
   – Разве что в постели.
   – При чем здесь постель? – нервно отреагировал Антон.
   – А что, если Кирилл – маньяк? Что, если ей это нравится?
   – С тобой все в порядке?
   – Со мной да, а с Кириллом нет… Он два года отсидел. В колонии для несовершеннолетних…
   – За что?
   – Статья двести двадцать восемь… Вот я и говорю, может, он маньяк какой-нибудь, сексуальный извращенец?
   – Да нет, это здесь ни при чем. Это хранение и сбыт наркотических средств… Постой, ты хочешь сказать, что Кирилл за наркоту сидел? – воодушевленно встрепенулся Антон.
   – Ну, про наркоту я впервые от тебя слышу… – ошарашенно покачала головой Инга. – Лучше бы он маньяком был, чем такое…
   Наркотики – это страшно. Инга многое могла себе позволить, но только не это. И родители страх ей внушили к этому делу, и одна ее знакомая на иглу два года назад подсела; сейчас и смотреть на нее тошно, настолько ужасно выглядит. И жить Ритке недолго осталось…
   – А я думаю, чего это он на физкультуру не пошел, – вслух размышляла она. – А он колоться пошел…
   – Это ты о ком?
   – Ну, о Кирилле… Хотя он вроде бы и не похож на наркошу, – пожала она плечами.
   – А мне показалось, что у него зрачки расширены, – неторопливо почесал у себя за ухом Антон. – Да и улыбка у него какая-то неестественная, как будто он под кайфом…
   – Улыбка? Ну да, улыбка, есть такое… Только мне кажется, что естественная у него улыбка. А может, и не совсем естественная… Слушай, у него же футболка с длинным рукавом, – вспомнила она. – Сегодня тепло было, вчера тоже, а все равно рукав длинный. Там у него, наверное, все истыкано…
   – А я у Вики спрошу! – предвкушая близкую победу над соперником, вдохновленно протянул Антон.