Колычев Владимир. Сгори дотла, моя звезда!

   – И что, ее разыграли?
   – Нет… Не знаю… Может быть… Маше сначала эта затея понравилась, а потом она испугалась. Даже хотела отказаться… Может, потому она взяла и уехала. Девушка она свободная, лето на носу, курортное настроение… В прошлом году она улетела на Пальму и мне ничего не сказала. Я решил, что и в этом тоже… Ждал, когда она позвонит, беспокоился. Потом все же решил в милицию обратиться. Вдруг, думаю, что-то не так…
   – А что могло быть не так?
   – Говорю же, страх перед розыгрышем…
   – Да вы успокойтесь, Евгений Валерьянович. А то, не ровен час, из товарища Крякина сделаете страх божий…
   – А я… я спокоен, – сделав глотательное движение, сказал Щеколдин.
   – А мне кажется, волнуетесь. Потому что нитка в иголку не попадает… Три месяца прошло, а вы не знаете, разыграли Машу Светлову или нет. Если вы договаривались, то вам из Останкина позвонить должны были, спросить, где она. Вам так не кажется?
   – Кажется. И звонили мне. Но я сказал, что не знаю… Я так понял, они не сильно расстроились. Главное, сценарий, а кого разыграть – этого пруд пруди…
   – А что, сценарий розыгрыша был?
   – Не знаю, мне не сказали. Сказали только, что за Машей бегать не будут…
   – Так разыграли ее или нет?
   – Выходит, что нет…
   – А почему говорите, что не знаете?
   – Ну, может, и разыграли. Да так разыграли, что кожа да кости от нее остались…
   – Вы думаете, ее могли поместить в стационар лечебного голодания?
   – Нет, я хотел сказать, что от нее могли остаться рожки да ножки… Ну, может, изобразили сцену, будто террористы в заложники ее взяли, а она возьми да склейся ненароком. Ну, разрыв сердца, все такое. А кому охота из-за нее в тюрьму садиться? Тело спрятали, историю засекретили…
   – Я знаю, что такое программа «Розыгрыш». Там всегда есть провокатор, друг «звезды», который и подкладывает ей всю эту свинью… Если это дело шло через вас, с вами должны были связаться, назначить срок…
   – Мне звонили, сказали, что все случится не сегодня завтра… Но подъехать не просили, сценарий не объяснили. Я так понял, что от меня всего лишь отделались. Или чтобы Машу в напряжении держать…
   – Ладно, с этим мы разберемся. Вы мне про Пашу Финика подробней расскажите. Что он за человек, как относился к Маше Светловой?
   – Ну как относился? Заходил иногда. Ну, грусть-тоску развеять… Совместный бизнес, опять же. Деловое партнерство, деньги…
   – Если с Машей, тьфу-тьфу, что-то случится, кому достанутся ее рестораны?
   – Этого я не знаю. Детей у нее нет, родители только, где-то под Воронежем, сестра вроде бы есть. Но я не знаю, на кого завещание составлено.
   – А оно есть, завещание?
   – Не знаю, может быть. Но со мной на эту тему она не разговаривала… А должна была бы сказать, если б что-то было…
   – А если завещание есть, оно могло быть составлено в пользу Финика? Э-э… в пользу Павла Финковского…
   – Вы бы это у него и спросили.
   – Да, наверное, вы правы… Когда она исчезла?
   – Не знаю…
   – Хорошо, когда вы видели ее в последний раз?
   – Я к ней заходил… В конце мая… Я даже число скажу… – Щеколдин полез в свою сумку с фигурными застежками, достал оттуда блокнотик в «леопардовой» обложке, полистал его. – Ну вот, у меня как раз встреча была… Не важно с кем… В общем, это было двадцать третьего мая. У Маши в тот день Финковский был, это я точно знаю. Я его не видел, после него пришел. Я ей тогда и сказал, что ею «Розыгрыш» интересуется. Она сначала обрадовалась, потом запаниковала… На следующий день я позвонил на программу, узнал, что не сегодня завтра. Может, меня самого разыграли, не знаю, но Маше я сказал, чтобы она готова была… Знаю, нельзя говорить, но она такая впечатлительная. И эмоциональная. Могла такого нагородить!..
   – Какого такого?
   – Ну, скандал там поднять. Знаете, как это у «звезд» бывает, чуть что не так, сразу в крик, звездная мишура фонтаном…
   – С ней это случалось?
   – Все мы не без греха! – Сначала Щеколдин пригладил свою крашеную челку рукой, затем дунул на нее.
   – Значит, двадцать четвертого мая вы ей сообщили, что попасть она может в любой момент.
   – Куда попасть? Ах да, просто попасть! Извините, не понял… Да, да, я ей позвонил и сказал… Кстати, это был наш последний телефонный разговор… Я ей в тот же день позвонил, вечером. Полная тишина в эфире. И домашний телефон не отвечал… Может, в тот день она и рванула на курорт… Она еще в тот день в магазин собиралась, что-нибудь к лету прикупить. Меня звала с собой, но у меня в тот день забот был полон рот…
   – В какой магазин она ходила?
   – Она не сказала… Но я знаю, в каких бутиках она обычно обновляется. Если хотите, составлю список…
   – Если не затруднит… А если она не собиралась никуда уезжать?
   – Тогда она должна была заехать в супермаркет. Она говорила, что у нее продукты закончились…
   – В какой супермаркет?
   – У нее возле дома есть. Может, в какой другой заскочила, ну, по дороге, все может быть… Да это, наверное, и не важно…
   – Не знаю, не знаю…
   Артем понял, что устал. Не такое уж простое это дело – допрос. Особенно если имеешь дело с нетрадиционной ориентацией. К тому же он должен был дать слово и своему временному начальнику, которого, как ему казалось, сейчас больше интересовал друг Маши Светлова, нежели она сама.
   Он оставил Щеколдина на Крякина, вышел из салона и с чувством исполненного долга вдохнул ноздрями нагретый на солнце смог большого города. Направился к своей машине. Дело еще не сдвинулось с мертвой точки, но уже появились первые подозреваемые. Или стилист знал точно, что Маши больше нет, или это всего лишь плохое предчувствие. И с Пашей Фиником, возможно, не все чисто. Не так уж много было у Светловой-Черновой родных и близких, если некому было обратиться в милицию, заявить ее в розыск. Но даже если не было завещания в его пользу, все равно ее смерть была выгодна Финковскому. Может, он и не владел ее ресторанами, но управлял ими на свое усмотрение… А может, Машу действительно разыграли с таким перебором, что довели до летального исхода…
   Работа ума слегка утомила Артема. Двигатель приятно шелестел под капотом, климат-контроль охлаждал и освежал воздух – хорошо в машине, комфортно. И хотя убаюкивающие волны здесь были не так сильны, как в голосе Варвары Карловны, но Артем все же клюнул носом.
   Разбудила его дива из салона красоты. С елейной улыбкой она сообщила, что Евгений Валерьянович просит его подписать какую-то бумагу.
   «Какой-то бумагой» оказался счет за предоставленные услуги. Тридцать четыре тысячи сто тридцать семь рублей ноль восемь копеек.
   – А не многовато? – с сомнением посмотрел на стилиста Артем.
   – Зато какой результат!
   Щеколдин поднял вверх обе руки, оставив их согнутыми в локтях. Он сделал это столь впечатляюще, что Артем приготовился услышать фееричное «алле-оп!». Помпезная фраза не прозвучала, но шторы в дверном проеме раздвинулись, и появился капитан Крякин в новом своем обличье.
   Надо было отдать должное и компьютеру, и Щеколдину – они оба угадали прическу. У Крякина был вислый нос, вялые щеки также сползали вниз, сливаясь с жировой прослойкой зарождающегося второго подбородка. Чтобы компенсировать это провисание, нужно было что-то стремящееся вверх, поэтому стилист взметнул ввысь его волосы, зафиксировав их по вертикали. И в одежде полный тренд – даже не тенденция, а резкая смена стилевых показателей. Что до этого носил Крякин? Отстойный трэш – хламная рубашка из секонд-хенда, мятые брюки непонятно откуда, сбитые кроссовки с Черкизовского рынка. А сейчас! Батник в мелкую светло-серую клеточку и с едва обозначенной «стойкой» идеально подходил к его типу лица, сглаживал расплывчатые контуры его живота. Летняя куртка в стиле Харрингтон с капюшоном и длинными тесемками – такое же точное попадание в цель. Мягкие велюровые джинсы темно-синего цвета, легкие туфли комфорт-спорт… Стильно, брутально, и никакой голубизны. Более того, Артем и сам бы не отказался от такого прикида.
   – Ну да, результат ничего себе! – одобрительно кивнул он и полез в карман за бумажником.
   Кассового терминала в салоне не было, поэтому пришлось расстаться с наличностью. Семь оранжевых купюр зажгли перед Крякиным зеленый свет.
   – Сколько ты ему отдал? – уже на улице тоскливо спросил он.
   – Если по тысяче в месяц, то через три года как раз рассчитаешься. Я сегодня добрый, поэтому кредит почти беспроцентный…
   – Спасибо, конечно. Но я лучше с зарплаты рассчитаюсь… Ну, не с одной…
   – Тебе видней.
   Фары «БМВ» моргнули весело и с радостным писком, приглашая водителя и пассажира занять свои места.
   – Женя что-то про богатого наследника говорил, – забравшись в машину, неуверенно сказал Крякин.
   – Где-то он был прав. А где-то нет, – нажал на кнопку навигатора Артем. – Знаешь, как в сказке. Было у отца три сына, двое умных, а младший… У меня сестра старшая, за ней брат, ну а я после них. Они оба в совете директоров, а я… В общем, как в той сказке, двое умных, а третий – милиционер…
   – Зачем тебе это нужно?
   – Знаешь, сначала я должен объяснить это себе. Пока не получается. А как получится, попробую объяснить тебе… Что ты узнал про Светлову?
   – Как что? – удивился Крякин. – Ты же сам про нее спрашивал, сам все узнал…
   – Что, прибалдел под мягкой рукой стилиста? – усмехнулся Артем.
   – Ну, нет!.. Просто мне было страшно… А вдруг он меня испортит?
   – Он что, мог это сделать у людей на глазах?
   – Да не в том смысле, – зарделся Крякин. – Он мог сделать из меня чучело. А вроде ничего вышло… Что делать будем?
   – Ну, если Женя тебя не испортил, будем работать дальше. На Ленинградку поедем, в центральную диспетчерскую службу. Надо поднять пассажирскую базу с двадцать четвертого мая, найти в списках пассажиров Машу Светлову, пардон, Марину Чернову. Откуда и куда вылетела…
   – А если нет ничего?
   – Тогда для большей вероятности по аэропортам прошвырнемся, может, у них списки поточней…
   – Все-то ты знаешь.
   – Чисто теоретически, кое-что. А практикой тебе заниматься. И в диспетчерскую пойдешь, и по аэропортам. Я сегодня за водителя… Давай, начальник, запрягай!
   Ездить пришлось до ночи, но сведений о Марине Черновой так и не нашли. Не пользовалась она услугами «Росавиа», не было ее в списке пассажиров международных или хотя бы внутренних линий. Артем пробовал отыскать ее по электронной базе «Российских железных дорог», правдами-неправдами получил доступ к ней, но так ничего и не выяснил…
   – Отсутствие результата тоже результат, – сказал он, глянув на часы.
   Половина третьего ночи. Состояние интересное – тело усталое, а дух бодрый. Куда приятней мотаться по ночному городу в поисках пропавшего человека, нежели пропивать свое время и здоровье в злачных заведениях.
   – Сделали все, что могли, – уныло зевнул Крякин. – По домам пора. Мне на Курский…
   – Да нам по пути.
   – Разве ты не на Рублевке живешь?
   – Не, в Барвихе родители живут. Я к ним иногда заезжаю, а так я на Курском обитаю… Подвалы там, переходы, зимой – теплотрассы… Ты думаешь, меня это смущает? Нисколько!
   На самом деле у Артема была своя квартира в элитном доме в районе Курского вокзала. Он с юных лет привык к роскоши, но его действительно не очень пугала перспектива какое-то время провести среди бомжей. Если это, конечно, потребуется для пользы дела. Но лучше, если до этого не дойдет…
   Дом ему нравился. Тихий озелененный закуток в квартале от шумного Садового кольца, охрана, подземный паркинг, откуда можно было подняться на лифте к своей квартире. Круглый, стильно иллюминированный холл, просторная кухня-столовая, внушительных габаритов комната-студия, тренажерная и две спальни. Хай-тек, арт-декор, модерн – все в полной гармонии. Словом, сюда не стыдно было привести дорогую модель и уже тем более – своего мини-начальника…
   – Хотел бы я в таких переходах жить, – завистливо протянул Крякин.
   – Живи. Спален всего две, одна твоя…
   – Вместе бомжевать будем?
   – Такова наша доля.
   – Да-а.
   – Увы, родителей не выбирают.
   – У тебя и бар есть…
   Крякин подошел к стойке в углу студии, провел рукой по стеклу витража, за которым выстроились в ряд «кувшины» с пагубными «зелеными джиннами». Водка, коньяк, виски, ром. Вино хранилось в темному шкафу на специальных стеллажах.
   – Зачем тебе столько?
   – Чтобы волю тренировать.
   – Я серьезно спрашиваю.
   – А я серьезно отвечаю… Выпить хочешь?
   – Не откажусь.
   – И я хочу. Но я откажусь. Потому что воля есть… А ты можешь начинать. Только не увлекайся: завтра нам к Финковскому ехать…
   – А ты?
   – «Карамазовых» на ночь полистаю.
   – Шутишь?
   – Сам знаю, что скучно, – развел руками Артем. – Но хочешь, верь, хочешь, не верь, а животное мало-мало вытравливает…
   – Какое животное?
   – Которое внутри нас… Человек по природе своей – животное. Но на то он и человек, чтобы с ним бороться. Вся наша цивилизация – история борьбы с первобытными инстинктами. Мы научились загонять животное внутрь себя, но мало кто смог задушить его окончательно. Культура – сущность скучная и неопределенная, но чем ее больше, тем крепче клетка для животного… Жаль, засну быстро…
   Артем принял душ, лег в постель, взял с тумбочки книгу. Как чувствовал он, что сегодня общение с Достоевским не состоится. Только он нащупал глазами строчку, на которой остановился вчера, как она расплылась и черной типографской краской стекла под веки, склеила их. Спать, спать…

Глава 7

   Иногда двух зайцев можно убить одним… кроликом. Артем надеялся, что сегодня ему это удастся. Первый заяц – он сытно пообедал в ресторане «Лимпопо». Второй – ему нужен был владелец этого заведения. Поэтому он и атаковал официанта.
   – Спасибо, ваш барсик, тушенный в сметане, был очень вкусным, – промокнув губы салфеткой, невозмутимо сказал он.
   – Простите, кто тушенный в сметане?
   – Кот. Барсик. Или это какая-то породистая кошка? Британская, абиссинская?!
   – Это был кролик!
   – Зачем вы мне это говорите? – нахмурился Артем. – Если бы вы сказали правду, я бы не обиделся. Скажите, что это была кошка, и я прибавлю к счету чаевые!
   – Но это был кролик! – настаивал официант.
   – Ну что ж!
   Артем возмущенно поджал губы, поднялся со своего места, вынул из кармана три тысячные купюры, нарочно примял их и бросил на стол.
   – Ведите меня к директору ресторана!
   – Григория Николаевича сегодня нет.
   – Тогда к Павлу Родионовичу!
   – Он директор всей сети!
   – Тем хуже для вас!
   Артем не стал ждать, когда официант покажет ему путь. Сам устремился к двери в подсобное помещение, через которое нужно было пройти, чтобы попасть в административную пристройку. Сам нашел кабинет генерального директора, весело подмигнув обомлевшей от его наглости секретарше, скрылся за дверью.