Колычев Владимир. Убить Беллу

   С окнами на втором этаже все в порядке. Легкие тюлевые шторы, в комнатах светло.
   – Я так думаю, что Белла на втором этаже обитает, – сказал Денис. – Белла – это его жена.
   – Вы что, с ней знакомы?
   – Ну не то что бы знаком, – усмехнулся хозяин. – У нее как-то машина сломалась. А я ее к дому подвез. Ну разговорились, я ей свою визитку оставил, она мне имя свое назвала...
   – Это была ваша единственная встреча?
   – Тебя это так волнует?
   – А может, я ревную?
   – Только не надо говорить, что ты в меня влюбилась.
   – При чем здесь ты? Я, может быть, в Беллу влюбилась. Красивая женщина... Я, между прочим, тоже не последняя. Может, у нас что-то получится, как ты думаешь?
   Лариса шутила. И всем своим видом давала это понять. Но Денис почему-то не понимал. И смотрел на нее как на человека, отобравшего у него в пустыне последнюю бутылку холодного пива.
   – Да расслабься ты, – покровительственно усмехнулась Лариса. – Не нужна мне твоя Белла. А вот с ее муженьком я бы, пожалуй, встретилась...
   – Как ты с ним встретишься? С ордером к нему заявишься?
   – Ну зачем же с ордером?
   – А без ордера тебя на порог не пустят.
   – Ты что, уже пробовал в гости к соседу сходить?
   – Да было дело. Так мне дверь даже не открыли. И это при том, что мы с Беллой были уже немного знакомы... Говорю тебе, ее муженек что-то скрывает.
   – Что он может скрывать?
   – Да хотя бы самого себя. Я ж его даже ни разу не видел. Разве что только ночью. Да в темноте разве что разглядишь...
   – А может, и нет у Беллы никакого мужа?
   – Ну как это нет, если есть! Да она и сама мне говорила... Я ее, это, на конную прогулку пригласил, да. А она говорит, что у нее муж, и он ее никуда не отпустит. А без спросу она никуда... Видела бы ты, какие у нее при этом были глаза. Одно слово, тоска зеленая. Жаль бабу, такая красавица, а с каким-то уродом пропадает...
   – Почему с уродом? Может, он красивый интересный мужчина?.. Ты ж его ни разу не видел, а называешь уродом...
   – Да что в нем интересного? Днем и ночью прячется, света потому что боится. Прислуги у него в доме нет. Я так думаю, что Белла сама по дому вкалывает. А хозяйство, сама видишь, не маленькое... Да ты прикинь, как можно без света жить, а? Так только вампиры жить могут...
   – Ну почему только вампиры?
   – Да потому что они все порфирией болеют.
   – Ты про эту болезнь откуда знаешь?
   – Да слышал...
   – Откуда?
   – Да разговор один был. Типа, все вампиры болели порфирией. Светобоязнь, нехватка крови... Ну, я не знаю... Да я и не настаиваю особо... Может, и не вампир у меня сосед... Но все равно странно...
   – Вся жизнь состоит из странностей... Ладно, некогда мне тут байки про вампиров слушать. Пойду я. Спасибо за гостеприимство!
   – А может, коньячку по пять капель? – без особой настойчивости предложил Денис.
   – Нет, мне пить нельзя. А то я с женщин на мужчин переключаюсь.
   – Так это ж хорошо.
   – Хорошо? Ну если ты считаешь, что Костику твоему сегодня было хорошо, то я могу предложить тебе сеанс садомазохизма. Сначала по кокам, а потом в наручники... Только вряд ли это тебе понравится...
   – Не понравится.
   – Ну тогда я ухожу.
   – Жаль, приятно было познакомиться.
   Похоже, Денис не сомневался, что она из милиции. Поэтому и отпускал так легко. За охранников своих извинился.
   Лариса отправилась в Лавкино. А там сюрприз. В доме Федотыча ее ждал капитан Фокин собственной персоной.
   Он сидел на стуле, облокотившись о стол, и чуть насмешливо смотрел на Ларису.
   – Привет калекам! – усаживаясь на свободный стул, с той же примерно насмешкой поздоровалась она.
   – Не слышу радостного повизгивания.
   – А надо было на завалинке меня ждать. Тогда бы ты видел, с каким восторгом я терлась о бок твоей машины... Кстати, мне показалось, что я немного содрала краску. Совсем немного. Три или четыре царапины...
   – Ты так не шути больше, – нахмурился Стас. – Машина – это святое...
   – Напарник – это, кстати, тоже кое-что значит. А ты, между прочим, бросил меня на произвол судьбы... Тебя что, уже прооперировали?
   – Пытались. Да я не дался. А если серьезно, то не было никакого аппендицита. Желчный пузырь взбунтовался...
   – Значит, желчный ты человек.
   – Угадала. Человек я желчный. Боюсь, что у тебя есть возможность в этом убедиться... Что за цирк ты здесь устроила? – выговаривающим тоном спросил он.
   – Какой цирк? О чем ты?
   – Ты сюда зачем приехала? Убийство Граковой расследовать?
   – Как ты угадал?
   – Интуиция, – мрачно усмехнулся Фокин. – Ты – официальное лицо, а сама Катиной подругой прикинулась. Зачем?
   – А в неофициальной обстановке легче людей к себе расположить.
   – Может быть... А вот скажи, труп ты осматривала?
   – Нет.
   – А почему? Ты должна была произвести осмотр трупа, добиться проведения тщательной судмедэкспертизы. Вместо всего этого ты принимаешь участие в поминальной пьянке...
   – Ты и это знаешь?
   – Да с участковым разговаривал. Он-то не совсем дурак, как его тут рисуют. И, между прочим, догадался, что ты здесь появилась неспроста. Мент мента видит издалека...
   – Если он такой умный, что ж он тебе еще интересного рассказал?
   – Да так, тешил байками о вампирах.
   – А если это не байки?
   – Ну вот, и ты туда же.
   – А если в самом деле существуют люди, которые пьют человеческую кровь...
   Недолго думая, Лариса рассказала о своих разговорах с врачом.
   – Занятно, – не стал скрывать своей заинтересованности Фокин. – Кровопотеря, порфирия, полнолуние... Знаешь, в этом что-то есть. Можно поработать в этом направлении.
   – Тем более что есть объект для разработки.
   – Кто?
   – Да есть тут один тип. Как зовут, не знаю. Но живет он небедно. И главное, что не переносит солнечного света. Живет в темном доме, днем его никто никогда не видел, гуляет исключительно по ночам. Кстати, сосед его видел в ту злополучную ночь, когда убили Гракову. Возможно, он выходил на охоту...
   – А что, запросто! Скучно ему дома одному сидеть. Да и кровушки попить охота. А тут окрест девчонки одинокие бродят. Двойное удовольствие в одном наборе. Одно сливается, другое забирается...
   – Все может быть, – кивнула Лариса. – Только вряд ли наш чудик скучает. У него жена красивая...
   – Э-э, да он не просто чудик. Он чудовище... Знаешь семнадцатый закон Эйнштейна?
   – Впервые о таком слышу.
   – Это особый, секретный закон. Но все о нем знают. На красавицу всегда найдется чудовище. Такая вот относительность... Значит, говоришь, красивая у него жена...
   – Красивая. Думаю, может, влюбиться, а?
   – А как же я?
   – Ты отпадаешь. Видишь ли, неохота мне попасть под семнадцатый закон Эйнштейна. Не хочу, чтобы на такую красавицу, как я, приходилось такое чудовище, как ты.
   – Ну спасибо тебе, напарница... Только я не к тебе клеиться собираюсь. Я про восемнадцатый закон вспомнил. Это когда на каждое чудовище приходится один герой-освободитель...
   – Неужели это про тебя?
   – А ты как думала! Я освобождаю красавицу от чудовища и забираю ее себе...
   – А у тебя ничего не треснет?
   – Даже не хрустнет... Ну так что, едем освобождать красавицу от чудовища?
   – А копье у тебя есть?
   – Какое копье ты имеешь в виду?
   – А, например, ордер прокурора, господин похабник.
   – Вот именно такое копье нам и нужно...
   – Хотелось бы знать, как ты его получишь?
   – А у меня друг в областной прокуратуре.
   – Этого мало. Нужны основания.
   – Наш подозреваемый ведет странный образ жизни. Есть свидетель, который видел, как он выходил из дома в ночь, когда произошло убийство...
   – Его видели во дворе дома, но никто не видел, как он куда-то выходил...
   – Да, но у нас есть право достраивать версии.
   – У нас есть право собирать веские доказательства его вины.
   – И что ты предлагаешь? Ловить этого хмыря на живца?
   – Можно и так. В роли живца буду я.
   – Понятно, что ты. Только мы не можем ждать следующего полнолуния. Извини, но у меня нет времени. Зато есть интуиция. И эта интуиция подсказывает мне, что скелет нужно искать в шкафу нашего порфирика...
   – Интуиция бывает ложной.
   – Тогда я просто извинюсь перед ним.
   – И все же я бы не стала торопиться.
   – Ты можешь не торопиться. А я потороплюсь...
   Лариса считала, что не стоит форсировать события. Но переубедить своего напарника не смогла.

2

   Фокин развил бурную деятельность. И уже на следующий день появился в Лавкине с ордером на обыск. Он прибыл не один, а вместе с Ариной Викторовной.
   У Ларисы возникло такое ощущение, будто «огонь-баба» приехала посмотреть на какое-то представление. Вампир-шоу в реальном времени. Мистический интерес.
   Званцевой не терпелось побывать в гостях у вампира. Фокин раздобыл прокурорское «приглашение» и взял начальницу с собой. Лучше бы с ним прибыл кто-нибудь из крепких ребят-оперативников. Кто его знает, может, таинственный незнакомец обладает чудовищной силой или ему ничего не стоит встретить незваных гостей с оружием в руках. Видимо, до Званцевой дошло, что есть опасность попасть в отнюдь не виртуальное шоу и жизнь у нее всего одна. Если ей перережут горло, перезагрузки не будет и воскрешения тоже. Поэтому Ларисе также пришлось подключиться к делу.
   Фокин, Званцева, Лариса и местный участковый Подберезкин. Вот и вся оперативно-розыскная бригада. А дом у подозреваемого немаленький. Попробуй обыщи его такими силами. Но Вадима нисколько не смущал объем предстоящих работ. На его лице, как нотная тетрадь на пюпитре, лежала уверенность в успехе предпринятого дела.
   Для начала Фокин встретился с ближайшим соседом подозреваемого. Денис Антонович Елагин не захотел быть понятым при обыске. Зато не поскупился своими охранниками. Лексей и Костик не возражали. Во-первых, хозяйское слово. А во-вторых, они робели перед Ларисой. Им уже было известно, что она является сотрудником милиции. И Костику очень не хотелось, чтобы недавний конфликт между ними стал достоянием хроники происшествий.
   Ворота «вампирского замка» открылись не сразу. Сначала Фокин потрясал ордером и ксивой перед лицом видеокамеры внешнего слежения. Затем сделал голосовое предупреждение. Проклятиями не сыпал, но роту спецназа пообещал.
   Хозяйка дома встретила незваных гостей на пороге дома. Статная гордая красавица. Лицо невозмутимо-спокойное, но взгляд выдавал тревогу. Этой женщиной можно было любоваться и любоваться. Чем бесстыжий Фокин и занимался.
   Было видно, что Белла нравится ему. Но вел он себя скорее развязно, чем благородно. Нахальная улыбка прочно приклеилась к его губам. Ларису так и подмывало треснуть его по затылку.
   – Белла Захаровна, нам бы вашего мужа повидать!
   – Зачем? – мягко спросила женщина.
   – Ну, ясное дело, не только для того, чтобы водицы напиться.
   – А если мужа нет дома?
   – А это точно, что вашего мужа нет дома? – пристально глянул ей в глаза Стас. – Мы же не просто к вам пришли. Как вы заметили, у нас постановление на обыск. Поверьте, мы можем найти иголку в стоге сена. А уж вашего мужа нам найти как два пальца... э-э... я хотел сказать, что в два счета...
   – Я поняла, что вы хотели сказать. Но не поняла, что вы собираетесь искать в моем доме? И зачем вам нужен мой муж?
   – Так уж повелось на этом свете, что жизнь состоит из неприятностей. Вопрос только в том, большие эти неприятности или так себе. У вас пока что неприятность так себе. Ваш муж пока что всего лишь подозревается в совершении преступления.
   – Какого преступления? – непонимающе смотрела на него женщина.
   – Тяжкого. К сожалению, тяжкого... Вы меня, конечно, извините, но я не привык разговаривать на пороге. Вы не могли бы пригласить нас в дом? Или там трупы еще не убрали?
   – Трупы? – растерялась Белла.
   – Да это у меня шутки такие, – усмехнулся Фокин.
   – Странные у вас шутки.
   – А с какими людьми имеем дело, такие и шутки... Ну так что, мы дождемся приглашения в дом?
   – Да, конечно, – кивнула женщина. – Но сначала дождемся адвоката. Извините, но без него после ваших шуточек я не могу впустить вас в дом.
   Званцева метнула на Фокина испепеляющий взгляд. Но тот и ухом не повел.
   – Боюсь, что мы имеем право начать обыск и без адвоката.
   С этими словами он вошел в дом, и Белла не посмела его задержать. И Ларисе она не преградила путь. Она помнила их вчерашнюю встречу. Но виду не подала.
   В холле было необыкновенно темно. Дальняя дверь едва угадывалась. Темнота давила на воображение, и казалось, что это стоит приставленный к стене гроб.
   – А нельзя ли включить свет? – спросила Званцева.
   Ее голос едва заметно дрожал от суеверного возбуждения.
   – Если вы хотите поговорить с моим мужем, то нельзя.
   – Почему?
   – Потому что он болен. Есть такая болезнь. Фотодерматоз. Говоря проще, это аллергия на свет...
   – Фотодерматоз, говорите? – хмыкнул Фокин. – А какое другое название у этой болезни? Порфирия?
   – В принципе это одно и то же, – кивнула женщина.
   – Что и требовалось доказать.
   – Что-то я не пойму, с каких это пор болезнь у нас считается преступлением?
   – Не болезнь, а ее последствия. Кстати, о последствиях я бы хотел поговорить с вашим мужем.
   – Я вас слушаю, – как будто откуда-то из преисподней донесся глубокий хриплый голос.
   Лариса повернула голову на звук, и в кромешной темноте скорее интуитивно, чем визуально увидела человеческую фигуру. На всякий случай она привела к бою пистолет. На звук она стрелять умеет – не промажет, если что.
   – Даниил Валерьевич? – спросил Фокин.
   Прежде чем просить у прокурора ордер на обыск, Фокин узнал точный адрес дома, где проживал подозреваемый, установил личность его владельцев.
   Лариса физически ощущала возникшую между ними разность потенциалов. Высоковольтное напряжение, как бы молния не вспыхнула.
   – Он самый.
   – Может, вы подойдете к нам ближе? Мы посмотрим на вас.
   – Вы стоите на свету, а мне, извините, свет противопоказан...
   – Мы, на свету? – удивленно протянул Стас. – Да тут как у негра в... э-э... я хотел сказать, что здесь очень темно.
   – Это для вас темно. А для меня светло.
   – А в лунную ночь по улице гулять не светло?
   – В лунную ночь я на улицу не выхожу. Мне больно...
   – А вот кое-кто видел вас в лунную ночь. Того числа, когда была убита некая Екатерина Гракова. Ее изнасиловали, а затем задушили...
   – И вы считаете, что это моих рук дело? – задыхаясь от возмущения, спросил Бакатин.
   – Ну, врать не буду, есть основания так считать.
   – Но я никого не убивал. Это ошибка. Это чудовищная ошибка.
   Голос из темноты потерял былую твердость. Казалось, еще немного, и хозяин дома расплачется.
   – Даниил, успокойся! – устремилась к нему Белла.
   Она скрылась в темноте, но ненадолго. Фокин нашел тумблер выключателя, и в холле зажегся свет. В глубине помещения находился невысокого роста смертельно-бледный человек. Он мгновенно среагировал на вспышку света, закрыл лицо и юркнул в темный проем следующей комнаты. Но Лариса все же успела разглядеть его лицо. Бледное, изможденное.
   Фокин не растерялся, догнал беззащитного беглеца, водворил его в темную комнату и заблокировал дверь.
   – Вы не имеете права так обращаться с моим мужем! – чуть ли не с ненавистью смотрела на него Белла.
   – Вы хотите, чтобы я принес вам свои извинения? Пожалуйста!
   – Ваши извинения мне не нужны.
   – А мне не нужно, чтобы ваш муж уничтожил улики.
   – Какие улики?
   – Не знаю. Пока не знаю. Но что-нибудь мы обязательно найдем...
   Фокин как в воду глядел. В результате долгих и нудных поисков он извлек из холодильника в гараже поллитровую бутылку с жидкостью, напоминающей человеческую кровь.
   – Ну и что это такое? – спросил он.
   Лариса думала, что вопрос обращен к Белле. Но Фокин спрашивал у нее.
   – Ну, сразу не скажешь, – пожала она плечами.
   – А если навскидку, то это кровь, – с одобрением глядя на Фокина, сказала Званцева.
   – А вы уверены, что эта кровь человеческая? – спросила Лариса. – Может, это кровь какого-то животного. Если больной нуждается в крови, то это не обязательно человеческая кровь...
   – Черкашина, я, конечно, понимаю, что ты завидуешь Фокину... – насмешливо посмотрела на нее Званцева.
   – Я ему завидую? – оторопела от удивления Лариса. – Почему я должна ему завидовать?
   – Ну ведь это же была его идея обыскать дом... Я бы на твоем месте ему не завидовала. И тем более не ставила бы палки в колеса. Вы же вместе вывели преступника на чистую воду, это ваша общая заслуга...
   – Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – истерически-взбудораженно спросила Бакатина. – Скажите, откуда у нас могла взяться человеческая кровь?
   – Ее мог принести ваш муж, – сочувствующе посмотрела на нее Званцева.
   – Зачем? Зачем ему нужна человеческая кровь?
   – У больных порфирией развивается тяжелая форма анемии. И чтобы восполнить уровень гемоглобина, они пьют человеческую кровь. С вашим мужем примерно такая же история. Чтобы жить, ему приходится убивать. Вот он и убил невинную девушку...
   – Вы хотите сказать, что мой муж вампир?
   – Следствие покажет, кто есть кто, – уклонилась от прямого ответа Званцева.
   – Но мой муж не вампир. И ему не требуется человеческая кровь. Вы же современные люди, а верите в какую-то чертовщину...
   – Я верю вот в это! – показывая на бутыль, с торжествующим видом отрезал Фокин. – Между прочим, и в науку я тоже верю. А наука доказала, что вампиры существовали и существуют на самом деле...
   – Это лженаука... Ну вы сами подумайте, какой смысл пить кровь, если она не усваивается. В желудке она переваривается как обычный белок...
   – Да? Может быть. Но ведь ваш муж мог вводить себе кровь через вену.
   – А группа крови? Как он мог знать, какая группа крови у той девушки, которую он якобы убил?
   – Вот вы в своем уме, поэтому рассуждаете логически. А у вашего мужа может быть сдвиг на почве собственной неполноценности. А потом, полнолуние. Это фаза, когда Луна меньше всего зависит от Солнца, а рассудок от человека...
   – Вы хотите сказать, что мой муж сумасшедший?
   – Я ничего не говорю. За меня скажут эксперты, – похоже, Званцева нисколько не сомневалась в том, что Даниил Бакатин – преступник.
   Лариса ее понимала. Странная болезнь подозреваемого, комплекс неполноценности на грани помешательства, запас крови, найденный в холодильнике. И все же у нее оставались кое-какие сомнения.
   – Не мог мой муж убить человека, не мог, – упорствовала Белла. – Поверьте, он хоть и болен, но находится в здравом уме. Он очень хороший, добрый. Он не мог убить человека...
   – А никто и не утверждает, что он – убийца, – покачала головой Арина Викторовна.
   – Назвать человека преступником можно только после приговора суда, – язвительно усмехнулся Фокин.
   – Где вы нашли это? – показывая на бутылку, спросила Бакатина.
   – В гараже. В холодильнике... Ваш муж не глупый человек. Понимает, что кровь нужно хранить в холодильнике.
   – Но в гараже старый холодильник. Он же отключен.
   – Значит, ваш муж его включил.
   – Он не мог его включить. Он не ходит в гараж.
   – Хотите сказать, что это ваша работа?
   – Что вы такое говорите? – возмутилась Белла.
   – Кроме вас и вашего мужа, некому больше включить холодильник. Или у вас в доме есть прислуга?
   – Нет. Мы живем одни. Это я настояла, чтобы в доме не было слуги. Даниилу так комфортней...
   – А вам?
   – А что мне? Я сильная. И работа по дому меня не смущает.
   – Вы любите своего мужа? – напрямую спросила Званцева.
   – Да, очень.
   Это было сказано спокойно, без пафоса, но с таким чувством, что невозможно было усомниться в искренности сказанного.
   – Но это сейчас не имеет значения, – добавила Белла.
   Она выпрямила спину, расправила плечи, высоко подняла голову.
   – Мой муж не мог убить человека. Я не знаю, кто включил холодильник. Не знаю, откуда взялась эта жидкость. Но я уверена, что скоро все прояснится. Уверена, что вы избавите нас от своих нелепых подозрений...
   – Может быть, – усмехнулся Фокин. – А пока мы вынуждены взять вашего мужа под стражу.
   – Зачем? – возмущенно протянула женщина.
   – Чтобы он не сбежал.
   – Он не сбежит. Во-первых, он болен. А во-вторых, он не виновен...
   – На вашем месте его невиновность я бы поставил на первое место, – усмехнулся Стас.
   – Фокин, не надо придираться к словам, – одернула его Званцева. И сочувствующе посмотрела на Бакатину: – Боюсь, что у нас нет выбора. Мы должны забрать вашего мужа с собой.
   – Но ведь он не может находиться в тюрьме. Он будет мучиться, страдать.
   – От света? Так за это не беспокойтесь, – сказал Фокин. – Темницы на то и темницы, чтобы в них было темно. Не переживайте, обеспечим вашему мужу самую темную камеру.
   – Прошу вас, не забирайте Даниила! Он ни в чем не виноват... Вы сами это поймете и сами будете потом каяться, когда убедитесь в его невиновности.
   – Покаемся и принесем извинения.
   – А если с ним что-то случится? Если он умрет? Даниил очень болен, у него уже было два инфаркта. Третьего он не перенесет...
   Званцева взяла тайм-аут.
   – Хорошо, мы оставим вашего мужа под домашним арестом, – после напряженной паузы решила она. – К сожалению, у нас нет свободных сотрудников, которые могли бы за ним присматривать. Поэтому я очень буду надеяться на вашу честность...
   Даниила Бакатина выпустили из ванной, Белла тут же утащила его в самую темную комнату. Затем любезно выпроводила незваных гостей. На прощание клятвенно заверила, что муж ее никуда не убежит.
   Лексей и Костик убрались к своему боссу еще раньше, как только поставили свои подписи под протоколом обыска. Участковый собирался в свое Лавкино. Лариса вместе со своим начальством отправлялась в Москву. Вернее, так думала она. Но Званцева внесла в ее планы существенные коррективы.
   – Я возвращаюсь в Москву, – сказала она. – А ты, Черкашина, вместе с Фокиным остаешься здесь. Стас, введешь лейтенанта в курс дела...
   Арина Викторовна забрала бутыль с вещдоком и на служебной машине отправилась в столицу. Фокин и Лариса остались в засаде.
   Оказывается, Званцева только сделала вид, что оставляет Бакатина дома скрепя сердце. На самом же деле она и не собиралась его забирать. Она решила спровоцировать его на бегство. Если «мистер гвоздевский Дракула» чувствует за собой вину, он попытается удрать из-под домашнего ареста. Фокин и Лариса должны будут его задержать.
   И это было еще не все.
   – Век живи – век учись, – с видом великого знатока сказал Стас. – Не знаю, живут ли в доме у вампира тараканы, но «клопов» у него хватает...
   Он времени не терял – установил в доме Бакатиных скрытые микрофоны, поставил на прослушку телефонную линию. В машине у него находился приемный блок прослушивающей аппаратуры. Оставалось только поставить машину поближе к дому Бакатиных, и можно мотать их разговоры и на уши, и на магнитофонную пленку.
   Фокин не торопился.
   – Посветлу он не уйдет, – рассуждал он. – Через пару часиков стемнеет. Тогда и поедет. Но мы-то не дадим. Правда, Лар?
   – Поживем – увидим.
   Если честно, ей не очень хотелось разговаривать с напарником. Ей не нравилось, как он разговаривал с Беллой. Как будто она какая-то преступница. Осуждать за это Лариса его не могла, но неприятный осадок на душе остался.
   – Смурная ты какая-то. Может, злишься на меня?
   – Много чести.
   – Да вижу я, что ты злишься. Ты же так ловко все задумала. На живца вампира взять собиралась. А тут я со своими сокрушающими планами...
   – А если бы мы не нашли кровь. Что тогда? Лег бы Бакатин на дно, и все... Да еще неизвестно, та ли это кровь или нет...
   – Та, Лариса, та. В этом ты можешь не сомневаться.
   – Ну ты уж точно не сомневаешься. Любишь ты рубить сплеча, Стас.
   – Натура у меня гусарская, ничего не могу с собой поделать... Или нет, могу. Ты сидишь тут возле меня такая красивая, такая сексуальная, мне так хочется погладить твою коленку. Но я держу себя в руках. Потому что я не могу позволить себе такую вольность...
   – Гусары уехали, а поручики Ржевские остались...
   – Лейтенант Черкашина, прекратите безобразничать.
   – Слушаюсь, господин поручик... Что-то не верится мне, что Бакатин убил Гракову.