В итоге — мне очень захотелось тут же перейти на новый формат отображения, повысить, так сказать, качество собственной жизни. Но эта вот звуковая параллель навела меня на довольно грустные мысли: уж на что Philips и Sony — мощные компании (взять к примеру хотя бы взрывное распространение их формата CD), уж на что не жалели денег на продвижение нового звукового (SACD) формата — и демпфировали цены на проигрыватели, и снабжали их демо-дисками, и снижали на диски цены до уровня CD, — однако уже больше пяти лет пролетело, а формат в массы так и не пошел, о чем можно судить хотя бы по отсутствию SACD-пиратки: эдак вяло тащится где-то на обочине звуковой индустрии. Впрочем, и количество выпускаемых CD перестало расти, и некоторые, некогда могучие фирмы, вроде, например, «Дойче граммофона», находятся буквально на грани закрытия. Ибо народу, главному на сегодня инвестору в промышленность, как выяснилось, качество — по барабану, и «легкий» MP3 удовлетворяет его сверх головы. Что касается фильмов, в Москве сегодня, кроме специальных мест, уже невозможно найти DVD-ларька, где продавались бы иные, чем 2 в 1, 4 в 1, 8 в 1 и т. п., DVD-диски. Кто кроме редких эстетов и распальцованных пацанов, хотелось бы мне знать, востребует формат Высокого Видео? Кто подтолкнет промышленность к быстрому продвижению этого формата? Тот же Блохнин имел на прошлом CeBIT’е разговор с одним немецким телевизионщиком. «Когда же вы перейдете на HDTV?» «Боюсь, очень не скоро…» «???» «Расходы большие, а за HDTV рекламодатели нам ни копейки лишней не доплатят!» Разумеется, не все так грустно: рано или поздно те же самые рекламодатели поймут, что HDTV смотрит совершенно особый класс, и ту или иную рекламу захотят адресовать в первую очередь ему, — но уж, конечно, не колготок и не зубной пасты. Некоторые мелкие каналы, кабельные и спутниковые, уже вещают в HDTV-формате, а крупные рано или поздно все равно перейдут, поскольку почти вся новая телевизионная аппаратура HDV уже поддерживает, и после нескольких апгрейдов большинство телевизионных корпораций вдруг неожиданно для себя обнаружат, что практически стали «HDTV ready». Но вот когда конкретно все это произойдет…
Ладно, не станем гадать на кофейной гуще. Поживем — увидим. Общественные потребности порою идут совершенно загадочными путями… Вернемся, собственно, к камере.
Она очень похожа на привычные miniDV-модели, коей — хоть и с расширенными возможностями — в самой своей глубине и сути и является: пишет ровно на те же miniDV-кассетки, а что касается размера матрицы, — так редко кто в последние годы не увеличивал ее до двух-четырех мегапикселов и безо всякого HDV: для фотографирования и маркетинга. Правда, Sony в этой модели применила не привычную CCD-матрицу, а CMOS, что само по себе можно считать заметным нововведением. Прежде CMOS-матрицы считались менее качественными и более шумными, — хотя и имели свои достоинства: низкое энергопотребление, возможность считывания информации сразу, а не построчно, — и употреблялись в самых недорогих фотоаппаратах. Однако несколько лет назад Canon выпустила зеркалку на CMOS с хитрой нейтрализацией присущих ей шумов: темным предснимком и вычитанием оного из снимка. Как проблему решила Sony, я пока не разобрался. То ли матрицы получшали, то ли так разогнали аппарат, что он способен даже в кинорежиме делать предсъемку и вычитание, — по результатам, на первый взгляд, матрица шумновата при съемках в не лучших световых условиях, — однако в пределах привычного. Единственное, что явно не идеально, — это автоматический баланс белого. Как ни верти, при съемке под светом лампочек накаливания любой, даже пышущий здоровьем, человек предстает больным гепатитом (желтухой) в легкой стадии. Но можно выставить баланс и вручную, по белому листу: утомительно, но не смертельно. И еще можно надеяться на исправление этого дефекта с помощью новых прошивок…
Итак, одна трехмегапиксельная (2,97) матрица, чего хватает не только на HDV-кадр, но и на его софтовую стабилизацию. Естественно — поддержка формата 16:9, но, как обычно, — анаморфная, то есть рабочая область матрицы физически — 4:3 (1440x1080). Зато и в видоискателе, и на небольшом дисплее, — в отличие, например, от моего Canon’а, — формат правильный, продолговатый. Ни кнопочки вызова меню, ни джойстика: все настройки производятся путем тыканья пальцем в экран. Решение, наверное, не однозначное, но, во всяком случае, — прикольное: пункты меню расположены на виртуальном барабане, поворачиваемом стрелочками. На ярком солнце, конечно, трудно все эти красоты на экранчике разглядеть, что в Sony понимают, поскольку сделали даже опцию его уярчения, однако… А вот что мне очень понравилось: на экранной рамочке есть дополнительные кнопки съемки и трансфокации, дублирующие основные. И впрямь: когда снимаешь не с помощью глазка-видоискателя, а визируясь по экрану, удаленные органы управления нелогичны и не физиологичны. (О фотовозможностях камеры с записью на Memory Stick не пишу, ибо считаю, что фотографировать должны фотоаппараты.)
Снимать можно как в Высоком Разрешении (камера поддерживает спецификацию HDV1080i, то есть дает по горизонтали 1080 интерлейсных строк), так и в стандартном, телевизионном, выбор чего производится через меню. Но более того: снятое в HDV-видео можно перегнать на компьютер по i-Link’у (как Sony называет FireWire) не только в том же формате, но и преобразовав его в стандартный формат DV. Поскольку в DV нет динамического сжатия, а в HDV — наличествует, на одну и ту же кассетку умещается тот же самый час видео, а его поток (согласно руководству) равен тем же самым 25 Мбит/с, то есть динамическое сжатие получается примерно четырехкратным. (Впрочем, как я уже написал, PowerDVD осознал его как 20 Мбит/с.)
Отдельно хочется немного порассуждать об устройствах отображения HDV-картинок. Про ЭЛТ-телевизоры не скажу, не видел, но предполагаю, что ничто не должно мешать им (при должной начинке) выдавать на люминофоре честные 1080 горизонтальных строк, — ну, кроме лени и стремления к экономии их производителей. Когда же речь заходит о дисплеях цифровых: проекторах, плазменных и жидкокристаллических панелях (которые поголовно декларируют поддержку HDV), — дело несколько усложняется. Ибо редкие проекторные матрицы или ЖК-панели имеют на сегодня реальное пиксельное разрешение 1920х1080, а из плазменных, кажется, не имеет ни одна. Таким образом, HDV-картинка все равно интерполируется под всегда меньшее разрешение дисплея, — с тем или иным успехом. Например, при демонстрации в Sony консультант сказал мне, что на «плазме» с реальным разрешением по горизонтали 1024 линии картинки смотрятся гораздо лучше из-за прямоугольной формы пикселов. Еще одна тонкость: поскольку фактических пикселов по горизонтали на камере 1440, а 1920 получаются при «анаморфном» расширении, то даже на мониторе с реальным разрешением 1920х1080 (сейчас такие уже есть, и не слишком дорогие, до 2000 баксов, хоть пока и небольших диагоналей), скорее всего, «точки в точку» не получится, и, стало быть, налицо будет легкий размыв, неидеальность картинки. Можно, конечно, крутить и вертеть картинку на разных устройствах, находить разницу качества в плюс или в минус и, в конце концов, счесть его… приемлемым, но очевидно, что идеальное решение проблемы на сегодня предоставят разве что очень хорошо, честно сделанные ЭЛТ-телевизоры, а завтра — цифровые дисплеи с разрешением, вчетверо превышающим HDV-разрешение.
Камера уже лежит в большом количестве на price.ru по цене, начинающейся от 1622 долларов, что очень близко к цене обычной трехматричной miniDV-камеры приличного класса. Так что, если б передо мной сегодня стояла проблема покупки (апгрейда) цифровой видеокамеры, я бы, пожалуй, остановился именно на камере HDV. И снимал бы ею либо в DV-формате, либо — что запасливее — сразу в HDV, — и только сливал бы его на компьютер в DV-формате.
До тех самых пор, пока HDV-инфраструктура не устаканилась бы более или менее окончательно.
Кстати, очень интересной — коль уж камера предоставляет такой выбор — мне показалась задача сравнения результатов съемки одного и того же объекта в DV-формате и в формате HDV, но с последующим аппаратным преобразованием в DV, — и я не поленился ее решить. Незначительная разница место имела, но я так и затруднился сказать, в чью пользу. Во всяком случае, привести кадры для сравнения в журнале я даже не предложил, ибо после полиграфической обработки разницу между ними не заметил бы ни один человек на свете. Впрочем, народ уже проводил эксперименты — правда, с более крутой моделью FX1 — и пришел к выводу, что так называемый Downscale камеры делают плохо: кадр, отскалированный из HDV в DV Photoshop’ом, был заметно лучше, чем тот же кадр, отскалированный самой камерой.
А вот разницу между одной и той же картинкой, снятой в HDV— и DV-режимах, приведенной к одинаковому размеру, надеюсь, не сотрет даже полиграфия.
ФМ-ВЕЩАНИЕ: Пиринг на грани фола
ГОЛУБЯТНЯ: Край пистолетов и молчаливых мобил
ОПЫТЫ: He’s alive… He’s ALIVE!!!
Ладно, не станем гадать на кофейной гуще. Поживем — увидим. Общественные потребности порою идут совершенно загадочными путями… Вернемся, собственно, к камере.
***
Итак, одна трехмегапиксельная (2,97) матрица, чего хватает не только на HDV-кадр, но и на его софтовую стабилизацию. Естественно — поддержка формата 16:9, но, как обычно, — анаморфная, то есть рабочая область матрицы физически — 4:3 (1440x1080). Зато и в видоискателе, и на небольшом дисплее, — в отличие, например, от моего Canon’а, — формат правильный, продолговатый. Ни кнопочки вызова меню, ни джойстика: все настройки производятся путем тыканья пальцем в экран. Решение, наверное, не однозначное, но, во всяком случае, — прикольное: пункты меню расположены на виртуальном барабане, поворачиваемом стрелочками. На ярком солнце, конечно, трудно все эти красоты на экранчике разглядеть, что в Sony понимают, поскольку сделали даже опцию его уярчения, однако… А вот что мне очень понравилось: на экранной рамочке есть дополнительные кнопки съемки и трансфокации, дублирующие основные. И впрямь: когда снимаешь не с помощью глазка-видоискателя, а визируясь по экрану, удаленные органы управления нелогичны и не физиологичны. (О фотовозможностях камеры с записью на Memory Stick не пишу, ибо считаю, что фотографировать должны фотоаппараты.)
Снимать можно как в Высоком Разрешении (камера поддерживает спецификацию HDV1080i, то есть дает по горизонтали 1080 интерлейсных строк), так и в стандартном, телевизионном, выбор чего производится через меню. Но более того: снятое в HDV-видео можно перегнать на компьютер по i-Link’у (как Sony называет FireWire) не только в том же формате, но и преобразовав его в стандартный формат DV. Поскольку в DV нет динамического сжатия, а в HDV — наличествует, на одну и ту же кассетку умещается тот же самый час видео, а его поток (согласно руководству) равен тем же самым 25 Мбит/с, то есть динамическое сжатие получается примерно четырехкратным. (Впрочем, как я уже написал, PowerDVD осознал его как 20 Мбит/с.)
Камера уже лежит в большом количестве на price.ru по цене, начинающейся от 1622 долларов, что очень близко к цене обычной трехматричной miniDV-камеры приличного класса. Так что, если б передо мной сегодня стояла проблема покупки (апгрейда) цифровой видеокамеры, я бы, пожалуй, остановился именно на камере HDV. И снимал бы ею либо в DV-формате, либо — что запасливее — сразу в HDV, — и только сливал бы его на компьютер в DV-формате.
До тех самых пор, пока HDV-инфраструктура не устаканилась бы более или менее окончательно.
Кстати, очень интересной — коль уж камера предоставляет такой выбор — мне показалась задача сравнения результатов съемки одного и того же объекта в DV-формате и в формате HDV, но с последующим аппаратным преобразованием в DV, — и я не поленился ее решить. Незначительная разница место имела, но я так и затруднился сказать, в чью пользу. Во всяком случае, привести кадры для сравнения в журнале я даже не предложил, ибо после полиграфической обработки разницу между ними не заметил бы ни один человек на свете. Впрочем, народ уже проводил эксперименты — правда, с более крутой моделью FX1 — и пришел к выводу, что так называемый Downscale камеры делают плохо: кадр, отскалированный из HDV в DV Photoshop’ом, был заметно лучше, чем тот же кадр, отскалированный самой камерой.
А вот разницу между одной и той же картинкой, снятой в HDV— и DV-режимах, приведенной к одинаковому размеру, надеюсь, не сотрет даже полиграфия.
ФМ-ВЕЩАНИЕ: Пиринг на грани фола
Остап Бендер очень хотел стать миллионером, поэтому все время пытался строить стартапы. Но со строительством у него получалось плохо, так что ему пришлось переквалифицироваться в управдомы. Для тех, кто не в курсе (для особо продвинутых SMS— и ICQ-пользователей, к примеру), — это герой романов «Золотой Теленок» и «Двенадцать стульев», написанных Ильфопетровым по мотивам одноименных фильмов. В чем же кроется коренная ошибка Остапа Ибрагимовича? Почему у некоторых его американских коллег по стартапному строительству получается исполнить сокровенное желание обладать миллионом зеленых бумажек, а у Остапа не получилось?
С месяц назад на сайте BBC News появилось интервью с Брэдом Дьюи (Brad Duea), президентом Napster, под характерным названием «О жизни после пиратства». Новости о других файлообменниках сыпятся, как из рога изобилия. То в одной стране в суд на них подадут, то в другой. Так почему же Napster и прочие — с миллионами и в белых штанах, а Остап — нет?
Разберем, к примеру, историю с командорским стартапом под названием «Вход в провал». Вроде и идея была правильная. Есть никем не занятая ниша, то бишь — провал в ущелье. Вид красивый. Народ мимо ездит. Почему бы народу не остановиться на минуточку и не посмотреть на небо, горы, сосны? Помедитируют, расслабятся, семейство на фоне большого камня сфотографируют и поедут себе дальше по своим делам. Но, несмотря на желание получить когда-нибудь, в абстрактном будущем, миллион, сегодня, именно сегодня, Остап очень хотел кушать! И поэтому деньги ему были нужны сразу. Пусть маленькие, но сейчас. И вот она, стратегическая ошибка — назначена плата за вход. Небольшая, но назначена. Конечно, были жалкие рекламные потуги дать скидку милиционерам, детям и членам профсоюза. Но стартап они уже не спасли.
А ведь кто мешал сделать вход бесплатным? Рядом с входом ставим линейку ресторанов — фастфуд для бедных, суши-бар и мексиканский ресторан для среднего класса, итальянский и французский рестораны с запредельными ценами для богатых провальщиков. Автостоянка, естественно, бесплатная. Опять же, гостиницу можно построить для тех посетителей, кому Провал очень понравился. Деньги на рекламную кампанию тратить не нужно, проще возбудить на самого себя уголовное дело по пиратскому использованию исторического памятника. Вот уже и пиар пошел. В результате появляются деньги на превращение стартапа в бизнес.
Дальше создаем сообщество «Друзей Входов в Провалы» и сайт этого сообщества. Всем посетителям даем неограниченное пространство для почты и разрешаем выкладывать на общий сайт рассказы о посещении Провалов и фотографии об этом историческом событии. Делаем специальный софт для обмена этими файлами напрямую (то есть строим сеть P2P). Людям надо летать к Провалу? — надо, добавляем сервис по продаже авиабилетов и бронированию гостиниц. Добавляем поисковик по текстам рассказов и названиям фоток. С неподдельным удивлением обнаруживаем, что в этой сетке меняются не только фотками, но и музыкой, фильмами, крэками к программам и — ой, надо же! — порнухой. Подбавим пиару — создадим Ассоциацию борьбы с сообществами Друзей. От ее имени опять возбудим на себя кучу уголовных дел по нарушению авторских прав и распространению порнографии. Сделаем доступ к сайту платным под предлогом проверки контента. Сделаем вид, что проверили контент. Ну вот, теперь пиринговая сеть, как и Остап Бендер, чтит уголовный кодекс. На весь контент заключены договора с авторами. Скачивать контент можно только за деньги. Все расстроились, надо оттянуть момент полного разочарования. Предоставим новый бесплатный сервис — беседы с друзьями по интернет-телефону. На счету деньги быстро закончились, говорите? Так это вы с внешним миром поговорили. Это уже за деньги.
Бесплатные клиенты окончательно расстроились, но зато этих клиентов — десятки миллионов. Выпускаем акции компании «Вход в Провал» на продажу. И вот он — миг исполнения желаний. Можно, поглаживая пузо и чемоданчик с хрустящими купюрами, удаляться отдыхать на Карибы. Правда, при этом любители «либертарианской» философии, или, по-простому, любители халявы, остаются в очередной раз на бобах. Они так защищали этот рассадник свободы, они собирались у ночного костра рядом с Провалом и воспевали друг другу блоги, они верили в будущую светлую победу свободы от ненавистных монстров, берущих деньги за фильмы, программы и прочую умственную лабуду. Что же делать-то теперь? Откуда выкачивать терабайты «свободной» информации, пользуясь халявным выделенным каналом на работе? «Вы же обещали нам все бесплатно», — жалобно блогируют они.
И в ответ, откуда-нибудь с далеких Гавайев или Бали, доносится: «Бизнес есть бизнес…»
С месяц назад на сайте BBC News появилось интервью с Брэдом Дьюи (Brad Duea), президентом Napster, под характерным названием «О жизни после пиратства». Новости о других файлообменниках сыпятся, как из рога изобилия. То в одной стране в суд на них подадут, то в другой. Так почему же Napster и прочие — с миллионами и в белых штанах, а Остап — нет?
Разберем, к примеру, историю с командорским стартапом под названием «Вход в провал». Вроде и идея была правильная. Есть никем не занятая ниша, то бишь — провал в ущелье. Вид красивый. Народ мимо ездит. Почему бы народу не остановиться на минуточку и не посмотреть на небо, горы, сосны? Помедитируют, расслабятся, семейство на фоне большого камня сфотографируют и поедут себе дальше по своим делам. Но, несмотря на желание получить когда-нибудь, в абстрактном будущем, миллион, сегодня, именно сегодня, Остап очень хотел кушать! И поэтому деньги ему были нужны сразу. Пусть маленькие, но сейчас. И вот она, стратегическая ошибка — назначена плата за вход. Небольшая, но назначена. Конечно, были жалкие рекламные потуги дать скидку милиционерам, детям и членам профсоюза. Но стартап они уже не спасли.
А ведь кто мешал сделать вход бесплатным? Рядом с входом ставим линейку ресторанов — фастфуд для бедных, суши-бар и мексиканский ресторан для среднего класса, итальянский и французский рестораны с запредельными ценами для богатых провальщиков. Автостоянка, естественно, бесплатная. Опять же, гостиницу можно построить для тех посетителей, кому Провал очень понравился. Деньги на рекламную кампанию тратить не нужно, проще возбудить на самого себя уголовное дело по пиратскому использованию исторического памятника. Вот уже и пиар пошел. В результате появляются деньги на превращение стартапа в бизнес.
Дальше создаем сообщество «Друзей Входов в Провалы» и сайт этого сообщества. Всем посетителям даем неограниченное пространство для почты и разрешаем выкладывать на общий сайт рассказы о посещении Провалов и фотографии об этом историческом событии. Делаем специальный софт для обмена этими файлами напрямую (то есть строим сеть P2P). Людям надо летать к Провалу? — надо, добавляем сервис по продаже авиабилетов и бронированию гостиниц. Добавляем поисковик по текстам рассказов и названиям фоток. С неподдельным удивлением обнаруживаем, что в этой сетке меняются не только фотками, но и музыкой, фильмами, крэками к программам и — ой, надо же! — порнухой. Подбавим пиару — создадим Ассоциацию борьбы с сообществами Друзей. От ее имени опять возбудим на себя кучу уголовных дел по нарушению авторских прав и распространению порнографии. Сделаем доступ к сайту платным под предлогом проверки контента. Сделаем вид, что проверили контент. Ну вот, теперь пиринговая сеть, как и Остап Бендер, чтит уголовный кодекс. На весь контент заключены договора с авторами. Скачивать контент можно только за деньги. Все расстроились, надо оттянуть момент полного разочарования. Предоставим новый бесплатный сервис — беседы с друзьями по интернет-телефону. На счету деньги быстро закончились, говорите? Так это вы с внешним миром поговорили. Это уже за деньги.
Бесплатные клиенты окончательно расстроились, но зато этих клиентов — десятки миллионов. Выпускаем акции компании «Вход в Провал» на продажу. И вот он — миг исполнения желаний. Можно, поглаживая пузо и чемоданчик с хрустящими купюрами, удаляться отдыхать на Карибы. Правда, при этом любители «либертарианской» философии, или, по-простому, любители халявы, остаются в очередной раз на бобах. Они так защищали этот рассадник свободы, они собирались у ночного костра рядом с Провалом и воспевали друг другу блоги, они верили в будущую светлую победу свободы от ненавистных монстров, берущих деньги за фильмы, программы и прочую умственную лабуду. Что же делать-то теперь? Откуда выкачивать терабайты «свободной» информации, пользуясь халявным выделенным каналом на работе? «Вы же обещали нам все бесплатно», — жалобно блогируют они.
И в ответ, откуда-нибудь с далеких Гавайев или Бали, доносится: «Бизнес есть бизнес…»
ГОЛУБЯТНЯ: Край пистолетов и молчаливых мобил
Одну из курсовых работ на филфаке я посвятил средневековой балладе «Миорица». 150 лет назад румынский писатель Василе Александри записал устную версию этого уникального творения народной поэтической культуры, и с тех пор вся Румыния и Молдавия полагает «Миорицу» чем-то вроде главной вербализации своего национального raffinierter Geist[Утонченный дух (нем.)].
Сюжет «Миорицы» поразителен даже для православной цивилизации: трое пастухов — молдаванин, венгр и врынчанин[Вранча (и ее жители врынчане) — территория в Трансильвании (родина графа Дракулы)] — пасут вместе свои стада, и венгр с врынчанином замышляют убийство своего товарища, «потому что он зажиточный и у него больше овец». Любимая овечка молдаванина Миорица подслушивает их разговор и предупреждает хозяина: «Милый пастух, уведи отару к черному пруду… потому что на закате солнца задумали тебя убить». Молдавский пастух благодарит заботливую душу, однако категорически отказывается и от бегства, и от сопротивления, произнося феноменальный монолог такого содержания: «Если случится мне умереть в поле с терновником, ты попроси врынчанина и венгра, чтоб они похоронили меня здесь неподалеку, среди овечьей отары». Далее следует подробнейшая инструкция, которая, собственно, и составляет большую часть содержания баллады: о том, как следует провести обряд похорон и что сказать убитой горем матери.
Навскидку даже затрудняюсь назвать фольклорный аналог столь последовательной иллюстрации Евангелия от Матфея 5:39["А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую"]. Обычно в творчестве народов мира доминируют несколько иные мотивы, что-нибудь типа: «…и десятерых сыновей Амановых повесили на дереве»[Книга Есфири 10:13] или «…гибкий язык сокрушительной медью при корне отсекло и, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке»[Гомер «Илиада», Песнь 5, 292]. Как бы то ни было, но «Миорица» превратилась для меня в одну из самых мучительных загадок: приезжая в Молдавию, всегда напряженно вглядываюсь в лица людей и жадно впитываю события, пытаясь соотнести поэтический образ пастуха из средневековой баллады с вибрациями души современного народа.
Поверхностные впечатления от посещения Молдавии в этом году удручают: если за два месяца интенсивных перемещений по Украине гаишники (по-местному «даишники») не остановили меня ни единожды, то за первый же час путешествия по земле «Миорицы» мою машину отсылали на обочину небрежным подрыгиванием полосатой палочки-кормушки семь раз: «А есть ли у вас страховка? А что везете в багажнике? А что в боксе на крыше автомобиля? А почему у пассажира на переднем сиденье на коленях сумка? А почему вас так много, да еще и кошка с собакой?» И главный козырь: «Почему передние стекла тонированные?» Эти стекла стоили мне уже десяток нервочасов, проведенных в бессмысленных препирательствах, ведущих, разумеется, в никуда.
Дальше больше: такого числа скрывающихся в засадах и замеряющих исподтишка скорость людей с пистолетами, что перевидал за неделю пребывания на родине смиренного пастушка (и моей тоже), я не встречал за пятнадцать лет личного автомобилизма! Полное впечатление, что молдавская дорожная полиция лично мстит за украинских коллег, коих Ющенко разогнал два месяца назад именно за такое вот подкустное сафари.
Испытание миоритического духа продолжилось в ОВИРе. По новым правилам все иностранцы обязаны зарегистрироваться в течение трех суток после приезда. Замечательно. Считаю: пятница, понедельник, вторник и являюсь. Молодуха в окошке:
— Я не имею права вас регистрировать, потому что вы нарушили сроки.
— Это как же?
— Сегодня четвертый день.
— Третий.
— Нет четвертый, в субботу мы работаем!
— Так это ваши проблемы, что работаете: во всем цивилизованном мире суббота и воскресенье считаются нерабочими днями.
— Я вас не могу зарегистрировать.
— И что теперь?
— Обращайтесь в суд, и если будет вынесено положительное решение, вы сможете получить регистрацию. (!!!)
Молдавская вампука мобильной связи разыгрывается по тому же универсальному дихотомичному сценарию, что и везде: в красном углу ринга мы видим неповоротливого, консервативного и царственного пахана-первопроходца, делающего ставку на солидного клиента, по имени Voxtel (аналог российской МТС и украинского «Киевстара»), в синем углу — шустрого, прогрессивного и вечно «тыкающего» парвеню, заигрывающего с молодежью, по имени Moldcell (братка «Билайна» и UMC).
По тому же универсальному сценарию новомодные штуки-дрюки первым непременно реализует «прогрессивный парвеню»: подобно «Билайну» и UMC, GPRS хоть и с опозданием (лишь весной 2005 года!), но таки отпионерил Moldcell. Надо сказать, что GPRS в Молдавии не роскошь, а единственно вменяемая форма сетевой коммуникации, поскольку расценки на традиционный мобильный дайлап запредельны: в прошлом году они составляли 15 долларов в час у обоих операторов, в этом — 8 долларов у Moldcell и 9,6 доллара у Voxtel. Классический образец prohibitive prices[Запретительные цены (англ.)].
В первый же день я прокатился до ближайшего офиса Moldcell и приобрел так называемый пакет Alocard, который обещал более или менее терпимый тариф: 50 центов за мегабайт GPRS-Интернета. Негаданный апперкот нарисовался сразу же по возвращении на дачу, расположенную в живописнейшей долине у самых врат могучего лесного массива, растянувшегося на десятки километров, — так называемых Кодр: как ни пыжился мой Sony Ericsson, сигнала Moldcell он не улавливал. Часов шесть я провел в дотошливом прочесывании близлежащих окрестностей, пока не обнаружил то ли кочку, то ли пригорок, на котором появилось одно деление сигнальной шкалы.
Забегая вперед, хочу дать ценную техническую наводку читателям: это только в зоне так называемого «уверенного приема сигнала» все современные мобильники одинаковы. Для подобного феномена «объективные тестовые лаборатории» давно уже придумали никого не обижающую сакраментальную фразу — дословно: «Качество связи у модели такой-то типично для современного городского телефона, и он надежно держит связь в пределах плотного GSM-покрытия». Что случается вне зоны «плотного покрытия», скрывается за семью политкорректными печатями. Ну да я вам расскажу, что там случается: ваш мобильный телефон начинает eat shit! В условиях «неуверенного приема» разница в чувствительности и мощности чудовищна! Все эти «Нокии», «Семёны», «Филипсы», «Сони-Эрики» и новомодные корейцы мгновенно превращаются в беспомощные декорации, пригодные разве что для колки орехов (как раз сезон!). Результаты личного тестирования в условиях молдавских холмов и долин продемонстрировали грандиозный отрыв по чувствительности и по мощности двух трубок — «Моторолы» и «Сажан». Уже после внимательного изучения темы выносных антенн для усиления сигнала (не выбрасывать же свой SE Z600!) с удовольствием узнал, что мои выводы не только подтвердились, но и дополнились именем третьего производителя высокочувствительных и мощных мобил — Alcatel.
Возвращаюсь к спасательной кочке: находилась она всего ничего — метрах в двухстах от дома, так что я уже собрался бежать за ноутбуком, однако вовремя остановился: сигнал GSM был, а вот GPRS и не ночевал! Остаток дня я провел в игрищах с настройками, которые все увенчались дыркой бублика. Утром поехал в город и со словами «Сдаюсь!» вручил свой мобильный телефон одному из операторов центрального офиса. Очаровательный юноша сотворил чудо: сорок минут ковыряния, полный ресет трубки и удаление всех активных профилей (и «Билайн», и МТС, и «Киевстар», и UMC) таки вывели на дисплей победную полоску сигнала GPRS! Наивный дурачок: дрожащими руками я быстренько извлек из кармана iPAQ 4700 и попытался получить почту — куда там: отказ соединения! С ужасом представив, что придется ковыряться с наладонником еще сорок минут, операторный юнош отыграл в лузу: «Знаете, я не очень разбираюсь в компьютерах, зато в понедельник придет мой коллега — настоящий спец! — и все вам непременно настроит!».
По дороге домой, матёро укрываясь от пистолетного сафари, я анализировал создавшийся catch-22: «На кой черт мне что-то настраивать у Moldcell в понедельник, если все равно нет сигнала?! Бегать каждый час за двести метров и аистом стоять на кочке с трехкилограммовым ноутбуком? Не лучше ли купить усилительную антенну?» Дурное дело нехитрое: подумаешь, лишний день шопинга — три рынка, десяток магазинов. Антенн нигде не оказалось в помине.
И тут господь сжалился надо мной: 15 сентября, будто по спецзаказу, с большой помпой и рекламным плюмажем разродился собственным GPRS пахан-первопроходец Voxtel! Забавно, что я чуть было не прошел мимо столь эпохального события, поскольку по тому же универсальному сценарию простые и прозрачные сервисы мобильные операторы непременно именуют перректально: вот и у Voxtel речь шла не о GPRS, а о каком-то бредовом Internet Mobil Online. Но я догадался и сразу же помчался в город — покупать SIM-карту второго оператора.
Не буду утомлять читателя чуть ли не зеркальным повторением дурного сна: сигнал GSM в моей сказочной долине пробивается исключительно на той же кочке, что и у Moldcell, правда, в отличие от прогрессивного парвеню сразу же закрепился и сигнал GPRS. Только проку от него никакого: ни с ноутбуком, ни с КПК мобила никак не взаимодействует. В какой-то миг меня осенило: может, у приобретенного пакета — «молодежного» Tempo — просто нет нормального GPRS-Интернета (аналогичную историю я описывал летом, когда рассказывал о молодежных пакетах UMC), а только WAP GPRS? Увы, но и эта спасительная версия не подтвердилась: попытки соединиться с wap-сайтом прямо с мобильника выводили на экране браузера загадочное слово «Sorry…».
Такая вот полная безнадега. Совершая ежедневные, влетающие в хорошую копеечку восьмидесятикилометровые вояжи, утешаю себя лишь мыслью, что являюсь счастливым обладателем пакетов сразу двух молдавских операторов мобильной связи: глядишь, через год разберутся с настройками GPRS, воткнут еще пару-тройку базовых станций, и все устаканится. Главное — получил однозначный ответ на вопрос о соответствии миоритического духа вибрациям современного народа: еще как соответствует! При таком долготерпении иначе и быть не может.
Заключительный мазок: прослезившись от сочувствия, визуальное сопровождение «Голубятни» обеспечил художник Никифор Свиристухин.
Сюжет «Миорицы» поразителен даже для православной цивилизации: трое пастухов — молдаванин, венгр и врынчанин[Вранча (и ее жители врынчане) — территория в Трансильвании (родина графа Дракулы)] — пасут вместе свои стада, и венгр с врынчанином замышляют убийство своего товарища, «потому что он зажиточный и у него больше овец». Любимая овечка молдаванина Миорица подслушивает их разговор и предупреждает хозяина: «Милый пастух, уведи отару к черному пруду… потому что на закате солнца задумали тебя убить». Молдавский пастух благодарит заботливую душу, однако категорически отказывается и от бегства, и от сопротивления, произнося феноменальный монолог такого содержания: «Если случится мне умереть в поле с терновником, ты попроси врынчанина и венгра, чтоб они похоронили меня здесь неподалеку, среди овечьей отары». Далее следует подробнейшая инструкция, которая, собственно, и составляет большую часть содержания баллады: о том, как следует провести обряд похорон и что сказать убитой горем матери.
Навскидку даже затрудняюсь назвать фольклорный аналог столь последовательной иллюстрации Евангелия от Матфея 5:39["А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую"]. Обычно в творчестве народов мира доминируют несколько иные мотивы, что-нибудь типа: «…и десятерых сыновей Амановых повесили на дереве»[Книга Есфири 10:13] или «…гибкий язык сокрушительной медью при корне отсекло и, острием просверкнувши насквозь, замерло в подбородке»[Гомер «Илиада», Песнь 5, 292]. Как бы то ни было, но «Миорица» превратилась для меня в одну из самых мучительных загадок: приезжая в Молдавию, всегда напряженно вглядываюсь в лица людей и жадно впитываю события, пытаясь соотнести поэтический образ пастуха из средневековой баллады с вибрациями души современного народа.
Поверхностные впечатления от посещения Молдавии в этом году удручают: если за два месяца интенсивных перемещений по Украине гаишники (по-местному «даишники») не остановили меня ни единожды, то за первый же час путешествия по земле «Миорицы» мою машину отсылали на обочину небрежным подрыгиванием полосатой палочки-кормушки семь раз: «А есть ли у вас страховка? А что везете в багажнике? А что в боксе на крыше автомобиля? А почему у пассажира на переднем сиденье на коленях сумка? А почему вас так много, да еще и кошка с собакой?» И главный козырь: «Почему передние стекла тонированные?» Эти стекла стоили мне уже десяток нервочасов, проведенных в бессмысленных препирательствах, ведущих, разумеется, в никуда.
Дальше больше: такого числа скрывающихся в засадах и замеряющих исподтишка скорость людей с пистолетами, что перевидал за неделю пребывания на родине смиренного пастушка (и моей тоже), я не встречал за пятнадцать лет личного автомобилизма! Полное впечатление, что молдавская дорожная полиция лично мстит за украинских коллег, коих Ющенко разогнал два месяца назад именно за такое вот подкустное сафари.
Испытание миоритического духа продолжилось в ОВИРе. По новым правилам все иностранцы обязаны зарегистрироваться в течение трех суток после приезда. Замечательно. Считаю: пятница, понедельник, вторник и являюсь. Молодуха в окошке:
— Я не имею права вас регистрировать, потому что вы нарушили сроки.
— Это как же?
— Сегодня четвертый день.
— Третий.
— Нет четвертый, в субботу мы работаем!
— Так это ваши проблемы, что работаете: во всем цивилизованном мире суббота и воскресенье считаются нерабочими днями.
— Я вас не могу зарегистрировать.
— И что теперь?
— Обращайтесь в суд, и если будет вынесено положительное решение, вы сможете получить регистрацию. (!!!)
Макабрическая зарисовка на тему «Есть такое понятие, сынок, — Родина».
И все же бытовые искушения миоритического духа меркнут на фоне удара, который нанесла мне местная мобильная телефония, из-за которой, собственно, я и затеял этот филологический дискурс. Единственное слово, способное описать переход от беспримерного комфорта неограниченной телефонии и GPRS «Киевстара» к молдавским аналогам, — это катастрофа. Полная бесповоротная катастрофа, которая заставила меня в течение трех недель ежедневно отматывать 80 километров — от дачи до Кишинева и обратно — в условиях самого дорогого бензина в СНГ (в пересчете: 26 рублей за литр!). Вот как это выглядело в деталях.Молдавская вампука мобильной связи разыгрывается по тому же универсальному дихотомичному сценарию, что и везде: в красном углу ринга мы видим неповоротливого, консервативного и царственного пахана-первопроходца, делающего ставку на солидного клиента, по имени Voxtel (аналог российской МТС и украинского «Киевстара»), в синем углу — шустрого, прогрессивного и вечно «тыкающего» парвеню, заигрывающего с молодежью, по имени Moldcell (братка «Билайна» и UMC).
По тому же универсальному сценарию новомодные штуки-дрюки первым непременно реализует «прогрессивный парвеню»: подобно «Билайну» и UMC, GPRS хоть и с опозданием (лишь весной 2005 года!), но таки отпионерил Moldcell. Надо сказать, что GPRS в Молдавии не роскошь, а единственно вменяемая форма сетевой коммуникации, поскольку расценки на традиционный мобильный дайлап запредельны: в прошлом году они составляли 15 долларов в час у обоих операторов, в этом — 8 долларов у Moldcell и 9,6 доллара у Voxtel. Классический образец prohibitive prices[Запретительные цены (англ.)].
В первый же день я прокатился до ближайшего офиса Moldcell и приобрел так называемый пакет Alocard, который обещал более или менее терпимый тариф: 50 центов за мегабайт GPRS-Интернета. Негаданный апперкот нарисовался сразу же по возвращении на дачу, расположенную в живописнейшей долине у самых врат могучего лесного массива, растянувшегося на десятки километров, — так называемых Кодр: как ни пыжился мой Sony Ericsson, сигнала Moldcell он не улавливал. Часов шесть я провел в дотошливом прочесывании близлежащих окрестностей, пока не обнаружил то ли кочку, то ли пригорок, на котором появилось одно деление сигнальной шкалы.
Забегая вперед, хочу дать ценную техническую наводку читателям: это только в зоне так называемого «уверенного приема сигнала» все современные мобильники одинаковы. Для подобного феномена «объективные тестовые лаборатории» давно уже придумали никого не обижающую сакраментальную фразу — дословно: «Качество связи у модели такой-то типично для современного городского телефона, и он надежно держит связь в пределах плотного GSM-покрытия». Что случается вне зоны «плотного покрытия», скрывается за семью политкорректными печатями. Ну да я вам расскажу, что там случается: ваш мобильный телефон начинает eat shit! В условиях «неуверенного приема» разница в чувствительности и мощности чудовищна! Все эти «Нокии», «Семёны», «Филипсы», «Сони-Эрики» и новомодные корейцы мгновенно превращаются в беспомощные декорации, пригодные разве что для колки орехов (как раз сезон!). Результаты личного тестирования в условиях молдавских холмов и долин продемонстрировали грандиозный отрыв по чувствительности и по мощности двух трубок — «Моторолы» и «Сажан». Уже после внимательного изучения темы выносных антенн для усиления сигнала (не выбрасывать же свой SE Z600!) с удовольствием узнал, что мои выводы не только подтвердились, но и дополнились именем третьего производителя высокочувствительных и мощных мобил — Alcatel.
Возвращаюсь к спасательной кочке: находилась она всего ничего — метрах в двухстах от дома, так что я уже собрался бежать за ноутбуком, однако вовремя остановился: сигнал GSM был, а вот GPRS и не ночевал! Остаток дня я провел в игрищах с настройками, которые все увенчались дыркой бублика. Утром поехал в город и со словами «Сдаюсь!» вручил свой мобильный телефон одному из операторов центрального офиса. Очаровательный юноша сотворил чудо: сорок минут ковыряния, полный ресет трубки и удаление всех активных профилей (и «Билайн», и МТС, и «Киевстар», и UMC) таки вывели на дисплей победную полоску сигнала GPRS! Наивный дурачок: дрожащими руками я быстренько извлек из кармана iPAQ 4700 и попытался получить почту — куда там: отказ соединения! С ужасом представив, что придется ковыряться с наладонником еще сорок минут, операторный юнош отыграл в лузу: «Знаете, я не очень разбираюсь в компьютерах, зато в понедельник придет мой коллега — настоящий спец! — и все вам непременно настроит!».
По дороге домой, матёро укрываясь от пистолетного сафари, я анализировал создавшийся catch-22: «На кой черт мне что-то настраивать у Moldcell в понедельник, если все равно нет сигнала?! Бегать каждый час за двести метров и аистом стоять на кочке с трехкилограммовым ноутбуком? Не лучше ли купить усилительную антенну?» Дурное дело нехитрое: подумаешь, лишний день шопинга — три рынка, десяток магазинов. Антенн нигде не оказалось в помине.
И тут господь сжалился надо мной: 15 сентября, будто по спецзаказу, с большой помпой и рекламным плюмажем разродился собственным GPRS пахан-первопроходец Voxtel! Забавно, что я чуть было не прошел мимо столь эпохального события, поскольку по тому же универсальному сценарию простые и прозрачные сервисы мобильные операторы непременно именуют перректально: вот и у Voxtel речь шла не о GPRS, а о каком-то бредовом Internet Mobil Online. Но я догадался и сразу же помчался в город — покупать SIM-карту второго оператора.
Не буду утомлять читателя чуть ли не зеркальным повторением дурного сна: сигнал GSM в моей сказочной долине пробивается исключительно на той же кочке, что и у Moldcell, правда, в отличие от прогрессивного парвеню сразу же закрепился и сигнал GPRS. Только проку от него никакого: ни с ноутбуком, ни с КПК мобила никак не взаимодействует. В какой-то миг меня осенило: может, у приобретенного пакета — «молодежного» Tempo — просто нет нормального GPRS-Интернета (аналогичную историю я описывал летом, когда рассказывал о молодежных пакетах UMC), а только WAP GPRS? Увы, но и эта спасительная версия не подтвердилась: попытки соединиться с wap-сайтом прямо с мобильника выводили на экране браузера загадочное слово «Sorry…».
Такая вот полная безнадега. Совершая ежедневные, влетающие в хорошую копеечку восьмидесятикилометровые вояжи, утешаю себя лишь мыслью, что являюсь счастливым обладателем пакетов сразу двух молдавских операторов мобильной связи: глядишь, через год разберутся с настройками GPRS, воткнут еще пару-тройку базовых станций, и все устаканится. Главное — получил однозначный ответ на вопрос о соответствии миоритического духа вибрациям современного народа: еще как соответствует! При таком долготерпении иначе и быть не может.
Заключительный мазок: прослезившись от сочувствия, визуальное сопровождение «Голубятни» обеспечил художник Никифор Свиристухин.
ОПЫТЫ: He’s alive… He’s ALIVE!!!
Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Примерно по такому принципу работают 99% пользователей ПК. Разговоры друзей о том, как «у меня жесткий диск полетел», воспринимаются с некоторым страхом, но сделать резервную копию данных нам недосуг. Приводит это к разным по тяжести, но одинаково неприятным последствиям. Однажды ваш жесткий диск перестает нормально работать. Среди гор данных не представляющих ценности всегда найдется пара папок или файлов, восстановить которые из других источников будет невозможно, а если на жестком диске хранятся результаты вашей работы, то их утрата имеет вдобавок и конкретную цену.