Страница:
Судьбу же единоразово «впрыснутых» в технологическую или научную организацию денег при отсутствии стимулов «более долгоиграющих», предсказать нетрудно…
Как ни странно, стимулы, напрямую не связанные с «денежным довольствием», зачастую оказываются гораздо сильнее, если речь идет о действиях, которые работник должен выполнять в течение длительного времени - как показывает статистика, от года до пяти-семи лет. Основным из этих стимулов можно считать возможность карьерного роста, перспективу перехода на вышестоящую ступеньку иерархии подчинения в коллективе. Какие же это действия?
Во-первых, профессиональная учеба, все формы повышения квалификации, знакомство с передовым опытом, регулярное чтение специальной литературы.
Во-вторых, участие в длительных проектах либо работа в составе больших коллективов или подразделений.
В-третьих, подготовка материалов и исходных данных для бизнес-планирования, текущая проработка вариантов планов и мониторинг состояния своего предприятия и фирм-конкурентов. Есть еще и «в-четвертых», «в-пятых» и т. д.
Конечно, более высокие должности, как правило, предполагают более высокую зарплату, но главная привлекательность их в другом - в повышении оценочного статуса члена коллектива. Многочисленные исследования показали, что в определенные периоды жизни положение в коллективе становится определяющим мотивом деятельности. Более того, зачастую сотрудник готов получать меньшие деньги при условии повышения по должности. Это удивительно лишь на первый взгляд. На самом деле, более высокая должность предполагает бо,льшие возможности - для самореализации, самостоятельности в принятии решений, общения и наконец - бо,льшую личную свободу.
Если вернуться к упомянутым выше «определенным периодам жизни», то зависимость силы мотивации здесь - кривая со многими максимумами. Эти пики приходятся на следующие отрезки жизни: 25-35 лет (уровень мотивации до 75%), 45-50 лет (уровень мотивации 45-55%), потом следуют два «острых» пика заинтересованности в карьере - 52 года (40%) и 57 лет (30-40%).
Процесс реализации тех или иных корпоративных возможностей, естественно, предполагает некоторую конкуренцию в коллективе. Эта конкуренция или, в более мягкой форме, соперничество, будучи умело «срежиссирована», создает целый спектр сравнительно долговременных и очень сильных стимулов внутри коллектива.
Стремление быть впереди, быть лучшим, иметь - пусть даже протокольное - право на уважение - вот типичный набор такого рода мотивов, которые реализуются при помощи разнообразных конкурсов, корпоративных соревнований, рейтингов и т. п. Применительно к сфере «высоких технологий» эта методика стимулирования, в частности, может выражаться во временном наделении должностными привилегиями на основании текущих результатов работы.
Ну что ж, обратимся к самому высокому мотиву человеческой деятельности. К мотиву, способному не на годы - на всю жизнь определять приоритеты и многие десятилетия служить стимулом для интенсивной, плодотворной работы в самых изощренно-сложных областях деятельности и подвигать на приобретение отсутствующих опыта и знаний.
Этот сильнейший мотив - общественное признание.
Человек - коллективистское существо, и тут уж ничего не поделать… В практическом плане это означает, что личная самооценка индивидуума в значительной степени, если не полностью, определяется отношением к нему членов коллектива, в который он входит через систему коммуникаций (общение, работа, взаимные обязанности и т. п.)
Самооценка - вещь чрезвычайно важная. По большому счету, она определяет субъективные ощущения комфорта, уверенности в завтрашнем дне, успешности складывающейся жизни, радости от выполняемой работы и принятия ответственности за трудные решения. В практическом плане все это означает, что чем бы человек ни занимался, в глубине сознания будет шевелиться мысль (часто даже невысказанная): «кому всё это нужно, чем я занимаюсь?!»
Этот мотив, «сокращенный» до масштабов предприятия, служит основой всех тех внутрикорпоративных процессов, о которых мы говорили в предыдущем разделе.
Этот же мотив, «расширенный» до масштабов страны, способен в стратегическом плане определять деятельность десятков и сотен миллионов жителей страны, объединяя их силы, творческие и производительные возможности вокруг провозгласителя, глашатая «общественного мнения», в качестве которого, как правило, выступает лидер государства.
И, наконец, этот мотив, «взятый на вооружение» руководителями «философских» мировоззренческих и религиозных сект, способен подменить собой все прочие мотивы личной деятельности, подвигая членов общин на самые высокие - в одних случаях, и на самые страшные - в других, действия. И все это ради признания членами общественной формации своей нужности, ценности и целесообразности затраченных усилий.
В основе партийного строительства лежат, как правило, те же принципы…
Когда употребляют термин «национальная идея», почти всегда имеют в виду именно этот мотив коллективной, в масштабах страны, деятельности.
Наши исследования показали, что для каждого возраста существует своя доступная пониманию и - главное! - реализации «национальная идея», поэтому для практического внедрения этого типа мотивации совершенно необходимо провести возрастную фрагментацию общества, обеспечив в каждом фрагменте возможность названному только что мотиву «заработать на всю катушку». Сейчас самое время вспомнить систему «октябрята» - «пионерская организация» - «комсомол» - «партия» и присущие ей механизмы реализации самооценки через «мнение коллектива». В данном случае я не иронизирую, совсем нет! Перед нами - один из самых совершенных механизмов практической реализации общественной мотивации, наглядно и не раз продемонстрировавший свои колоссальные возможности в масштабах планеты!
Подобная система, будучи сформирована с целью развития научно-технологического потенциала государства, способна «на одном дыхании» одолеть множество препятствий, которые нынче считаются непреодолимыми. Главное, чтобы добыча научного знания, разработка технологий, осуществление небывалых научно-технических проектов получило сильную внутреннюю общественную мотивацию (а не внешнюю - как, например, угроза ракетно-ядерного удара. Такого рода мотивация недолговременна - мы это уже проходили в эпоху холодной войны. Хотя для науки и техники, скажем прямо, времена были замечательные!).
Целенаправленное создание таких мотиваций - работа не для дилетантов. Этой деятельности нужно учить. С учетом огромной социальной опасности неудачных экспериментов в этой области внедрению тех или иных мероприятий должно предшествовать математическое моделирование возможных экономических и политических последствий.
Учитель, ученик и шанс для России
Какие же войны могут быть в XXI веке? Войны цивилизаций. По концепции известного геополитика С. Хантингтона[Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М.: АСТ, 2003. - 608 с.], чьи идеи оказали большое влияние на несколько последних администраций США, XXI век станет эпохой беспощадной борьбы сложившихся в мире цивилизаций за ресурсы. Нашу цивилизацию - мир России - он считает расколотой, наиболее слабой, имеющей большую вероятность окончательного схода с исторической арены.
У каждой цивилизации, по Хантингтону, свои смыслы и ценности, несовместимые с таковыми других цивилизаций. Речь идет не о том, какие ценности лучше или хуже. Они разные. Например, отношение к человеческой жизни. «Права человека, интересы личности превыше общества и государства» - это европейский вариант. Его прямое следствие - отсутствие смертной казни. «Мнение большинства, то есть воля народа, выше интересов личности» - это американский вариант. В США, как известно, 32 вида преступлений могут караться высшей мерой. Каковы ценности самобытной и самодостаточной цивилизации - мира России? «Духовное выше материального», «общее выше личного», «справедливость выше закона». И несколько других. А вот «общечеловеческие ценности» - термин, родившийся в эпоху ранней горбачевщины, - в нынешней реальности - полная чушь.
Наверно, тем, кто взирает на российскую систему образования со стороны, она кажется одним гигантским парадоксом, «невозможной фигурой». В самом деле, студенты учатся во многих вузах, получая специальности, которые уже лет десять не требуются и еще лет десять востребованы не будут! Почему профессора не оставляют свое место, хотя за впятеро большую зарплату могли бы водить трамваи, а за в пятьдесят раз большую - преподавать в западных университетах? Почему в сотнях институтов и тысячах школ России только имитируют образовательную деятельность, в то время как другие учебные заведения находятся на мировом уровне? Почему одни ректоры и преподаватели озабочены покупкой очередных «Мерседесов» и элитного жилья, а другие не знают, как свести концы с концами? Да и вообще, как что-то могло уцелеть в нашем образовании после пятнадцати лет жесточайших реформ, «бессмысленных и беспощадных»?!
Вопросы не праздные - от ответов на них во многом зависит наше будущее. Попытки обратиться к зарубежному опыту дают немного - мы находимся в уникальной ситуации. Поэтому обсудить эти вопросы стоит.
Начнем с временных масштабов, имеющих отношение к системе образования. Пусть есть некоторый вектор, характеризующий состояние страны. Тут и состояние умов - общественное мнение, и уровень безопасности, и доходы населения, и здоровье граждан и многое другое[Очень удачно, что в гуманитарных науках появилось множество индикаторов, позволяющих оценивать все это количественно]. Вектор этот зависит от текущего состояния экономики, системы управления, армии, спецслужб, оперативной деятельности правительства. Как научил нас дефолт 1998 года и перипетии избирательных кампаний, здесь можно многое поменять за месяцы или даже дни. Непосредственного влияния образования на этот вектор нет.
Первая производная вектора - изменения состояния страны, связанные с экономическим подъемом, улучшением жизни людей, с конструктивными реформами. Характерные времена процессов здесь - годы. Тут многое зависит от политики, взаимодействия социальных структур, от самоорганизации в обществе. Здесь определяющую роль играют стратегии, планы, цели. Непосредственного влияния образования и здесь нет.
Наука, высокие технологии, инновационная деятельность, смыслы и ценности, а с ними и образование определяют уже вторую производную вектора состояния общества. И характерные сроки здесь - около десятка лет. Наши оценки[Большая работа по исследованию и математическому моделированию этих общественных процессов проводится в Институте прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН] показывают, что если мы начнем учить школьников и студентов гораздо лучше, чем сейчас, то экономика начнет это «чувствовать» через пять лет, а в полной мере - через десять[Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего/3-е издание. - М.: Эдиториал УРСС, 2003. - 288 с. (www.iph.ras.ru/~mifs/kkm/Vved.htm)]. Вот она - отрада для реформаторов науки и образования: истинные очертания и масштабы того, что они творят сегодня, проявятся лет через пятнадцать. Реформируй - не хочу.
Но если «завалить» вторую производную, то скоро и с первой начнутся проблемы, а там и характер самой функции станет трудноопределим. Вот как все непросто с наукой и образованием.
В чем была сила советского образования и по чему наносился главный удар?
Системность, целостность, ориентация на формирование мировоззрения.
Взаимосвязь предметов, восхождение от простого к сложному, развитие основных идей на разных уровнях, стремление научить самостоятельно решать задачи и размышлять. Отсюда огромное количество существовавших в те времена олимпиад, конкурсов, центров детского творчества.
Западный стандарт массового образования иной - мозаичность, клиповое мышление, эклектика, ориентация на социализацию учеников и преувеличенное внимание к выработке простейших навыков - умения заполнить заявление о приеме на работу, налоговую декларацию и т. п. Результат очевиден - эксперты Конгресса США утверждают, что 30% американцев функционально неграмотны, то есть не могут извлечь информацию из прочитанного. Правительство США предпринимает чрезвычайные меры, чтобы научить школьников младших классов читать и писать![Образование, которое мы можем потерять/ Ред. В.А. Садовничий. - М.: РХД, 2003. - 368 с.]
Руководители российского образования уже пятнадцать лет пытаются отбросить свое и скопировать чужое - то, от чего пытаются уйти американцы. И отбрасывают не без успеха. Например, ранняя специализация и невежество в предметах, которые «не надо сдавать», перешли критический уровень. Приходится латать дыры - вводить, например, для гуманитариев курс «Концепции современного естествознания», чтобы дать им элементарные представления о картине мира, истории и достижениях физики, химии, биологии.
Научность.
Стремление использовать в образовании фундаментальные основы наук, дать представление об известных законах и применяемых технологиях.
Это прямое следование традициям российского образования. «Геометрия» А. П. Киселева, по которой учились еще до революции, переиздавалась девятнадцать раз. И теоремы в советской школе доказывали. В учебных курсах большинства английских и американских школ, а сейчас и во многих российских, доказательств нет. Если учительница говорит, что «пифагоровы штаны во все стороны равны», значит, так оно и есть. Одна знакомая сотрудница банка долго воевала с математичкой за то, чтобы детям преподавали доказательства. Потерпела поражение и теперь по субботам доказывает сыну сама. Вначале дела шли совсем плохо, но в конце концов парня удалось убедить, что «доказывать - это круто».
Роль науки и образования в СССР была очень велика. Научно-популярные журналы издавались гигантскими тиражами. «Наука и жизнь» - 3 миллиона, «Знание - сила» - 1 миллион. Или вот журнал «Квант» - более 350 тысяч. Судя по его нынешнему тиражу, в России сегодня всего около тысячи школьников, желающих глубоко знать физику и математику и способных выписывать этот журнал. Какая уж тут «инновационная экономика», о которой толкует президент.
Массовость.
В Советском Союзе был реализован фантастический по масштабам и значению социальный эксперимент - попытка всех учить так, как в мире учат только элиту. И по содержанию, и по объему, и по серьезности требований. Во многом именно с этим связаны и победа в войне, и технологический взлет нашей страны. Были тут и издержки. «В солдатском ранце должен лежать маршальский жезл», - гласит известная мудрость. Но маршальских должностей-то не хватает на всех талантливых и подготовленных людей. И тут возникает синдром российской интеллигенции - «не поняли», «не оценили», «не выдвинули» и «все сделали не так».
Бесплатность.
В СССР образование было бесплатное, как ныне в Германии или во Франции. Помню, наша группа получала стипендию аж 40 рублей в месяц (умножив на коэффициент перевода «тех» рублей в «эти» - 100, получим 4000), комплексный обед стоил полтинник, а на 90 копеек можно было наесться до отвала.
Сейчас 54% студентов России платят за образование. Плата эта достаточно велика. Давайте сравним с США, где образование тоже платное. На многих факультетах МГУ, в ряде других высших заведений плата превышает $300 в месяц при средней зарплате по Москве около $300. То есть, плата за образование примерно равна средней зарплате в одном из самых дорогих городов мира (в США средняя зарплата около $3000 в месяц).
Есть ли у «них» вузы, где за обучение берут столько же? Есть. Гарвард, Принстон и еще несколько. У нас же учебных заведений с таким отношением плата/зарплата больше сотни. Поэтому образование в России дорого даже по мировым меркам.
Не будем идеализировать советский образовательный проект - его воплощение далеко не всегда соответствовало замыслу. Однако признаем, что это был проект мирового класса, который стоял на много голов выше всего, что мы имеем в образовательной системе России сейчас.
Нынешнее российское образование - это система, находящаяся в условиях катастрофы. И сценарий катастрофы такой же, как во многих других сложных системах, изучаемых синергетикой. Сначала нарушаются пропорции (вспомните бум «юристов» и «экономистов» в течение многих недавних лет). Потом рвутся функциональные связи элементов (лежащей «на боку» промышленности инженеры не нужны, а если и нужны, то немногие предприятия могут им платить зарплату, имеющую сходство с прожиточным минимумом… Поэтому большинство вузов России готовит специалистов в «никуда»). И, наконец, рушатся сами элементы - вузы, школы, терпит крах трудовая этика как основа социальных коммуникаций…
«Неформальные отношения» во многих вузах стали нужны и для того, чтобы в них поступить, и для того, чтобы там учиться. Все чаще случается немыслимое прежде - ректор матом отчитывает деканов на ректорате, а в туалетах под ногами хрустят шприцы… Колониальное образование. Или «как бы образование». Нет, сохранились еще прекрасные вузы. Но непрерывность утрачена - открывая дверь школы или института, часто не знаешь, в какой реальности окажешься.
Общество больно, «социальным аутизмом» - оно не замечает катастрофу российского образования и происходящую утрату перспективы и надежд.
Мне довелось участвовать в нескольких проектах, направленных на защиту отечественного образования[Напомню, например, известное «письмо четырехсот» (www.keldysh.ru/departments/dpt_17/1c.html) Президенту РФ с требованием немедленно прекратить разорительный и разрушительный эксперимент по введению единого государственного экзамена (ЕГЭ) до того, как подведены и обнародованы итоги того, что уже получилось с ЕГЭ. Президент пока не ответил]. И для многих моих коллег, понимающих трагичность ситуации, характерна переоценка роли персон, наделенных полномочиями, или вера в «доброго царя и плохих бояр». «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Не буду утверждать, что Фурсенко, Греф, Кудрин, от которых исходили инициативы по последнему акту реформ, и Джохан Поллыева, которая присматривает за российской наукой и образованием в Администрации Президента, - ни при чем. Пусть каждому воздастся по делам его. Однако катастрофа российского образования объективна в нынешней России.
Законов исторического материализма никто не отменял. Производительные силы определяют производственные отношения, а последние - социальные институты, людей и судьбы, которые типичны для данного общества. Это - на языке синергетики - означает, что в данной среде может устойчиво существовать и развиваться конечный набор структур. Если хочется чего-то иного, нужно либо жесткое управление, либо изменение среды.
Страна, миновав капитализм, имеет все шансы стремительно двинуться в феодализм. А там все эти вузы, школы, высокие технологии - или роскошь, или блажь, или досадная помеха. Там царство знахарей, экстрасенсов, попов. И естественно, что в откатывающейся назад стране хиреет и образование.
Тем большего уважения и восхищения заслуживают люди, благодаря которым фрагменты Российской Школы живы до сих пор.
В 1994 году по заказу Министерства образования РФ сотрудники Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН и Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова занялись прогнозированием развития высшей школы России. Были рассмотрены разные сценарии. Анализ показал большую вероятность распада системы высшего образования, утраты ценностей без сверхусилий со стороны общества и государства. Прогнозировалось резкое сокращение времени, которое студенты будут уделять учебе. Почти вдвое. В те годы сетовали на дефицит «сильных доцентов». Мы предсказывали возникновение проблемы «сильного профессора» через пять-семь лет. Тогда нам не верили…
К сожалению, прогнозы оправдались. Во многих технических вузах сейчас не хватает профессоров, чтобы читать потоковые лекции, а специализирующиеся кафедры закрываются потому, что ими некому заведовать.
Произошло старение профессорско-преподавательского корпуса России. И сейчас то же самое происходит в средней школе. Это «Инерциальный сценарий», когда процессы идут так, как сейчас. Видно, что почти все будет переложено на плечи бабушек, а потом детей будет учить некому.
Вернемся к высшей школе. Сегодня она очень разнообразна. Есть разные категории преподавателей, у них свои мотивы, стимулы и свои проблемы. Полезно выделить несколько категорий.
Классики.
Это выдающиеся ученые, которые чувствуют призвание к преподавательскому труду; как правило, авторы классических учебников.
Стимул здесь - самореализация. А проблемы… В нынешней России почти не пишутся учебники. Ждут своих классиков компьютерные науки, новая криптография, нанотехнологии, квантовые вычисления и т. д.
Яркие таланты.
Есть люди, темперамент и логика которых поразительно подходят для преподавания. У нас на физическом факультете в свое время читал, нет! - вдохновенно пел лекции профессор Юрий Николаевич Днестровский, передавая ощущение силы и красоты предмета. И на каждой лекции был пример, в котором фигурировало число 27. На 27-й лекции наш курс его поздравил и вручил свиток, подписанный всеми студентами потока… Или блестящий знаток геометрии Игорь Федорович Шарыгин. На его лекции можно было идти как на концерт - поразительные красота и ясность. Полагаю, их стимулы - удовольствие от педагогического творчества и восхищение студентов.
У нас недопонимали смысл, значение и необходимость поддержки талантов. Все как-то вспоминается лесковский Левша… А нам бы относиться к талантам, как Поль Мориа: «У меня в оркестре заменимых нет!»
«Гвардии рядовой состав».
Это люди, которые серьезно и квалифицированно делают свою работу. Сегодня на них-то все и держится. На Физтехе тридцать лет назад задания по матанализу принимали раз по семь-девять. Редким талантам удавалось сдать со второй-третьей попытки. Сидели допоздна, без дополнительной оплаты, до результатов, до появления ясности у студента. Поэтому Физтех и был Физтехом. Сейчас этой возможности у преподавателей нет, и, чтобы свести концы с концами, им надо заниматься многим-многим другим[К сожалению, преподавательский труд у нас в стране всегда недооценивался, а ведь блестящий лектор, который может привить любовь к предмету, - это национальное достояние. И не надо приговаривать, что он еще «и наукой должен заниматься», и «общественную работу вести»… Хорошо делать одно дело - это нормально и достойно. В новой российской реальности такая возможность есть у немногих]. Проблема здесь в том, чтобы зарплата по основному месту работы имела хоть какое-то отношение к прожиточному минимуму и чтобы эту работу ценили. Мне, например, грустно, когда думаю, что МГУ не в состоянии обеспечить аудитории микрофонами и многих лекторов слышно лишь на первых рядах. Грустно, что их выживание требует репетиторства или «гастролей» в Астане не протяжении семестра.
Племя молодое незнакомое.
«Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». И молодежь это постепенно осознает. Старшие преподают младшим. Яркий пример - Заочная физико-техническая школа при МФТИ, существующая больше тридцати лет. Добровольными и бесплатными преподавателями для будущих абитуриентов являются студенты-физтеховцы. Очень любопытна инициатива нынешних аспирантов Физтеха - издавать журнал для школьников и учителей «Потенциал». На свои деньги, без государственной поддержки. Для начала - тиражом 10 тысяч. Да и многие другие инициативы поколения двадцати-тридцатилетних вызывают радостное удивление. Удачи им.
Те, кому некуда податься.
К сожалению, сегодня у нас в стране много людей больных, усталых, утративших надежду на изменение дел к лучшему. Хватает их и в системе образования. Многие из них не могут полноценно работать, кое-кто и не хочет, не считает нужным. Но пенсии, на которую можно жить, пожилые сотрудники этой категории не имеют, а молодежи на их места нет…
Вопрос перспективы
"Меня - на планету, где не знают,
кто перед кем должен приседать?!
х/ф «Кин-дза-дза»
Как ни странно, стимулы, напрямую не связанные с «денежным довольствием», зачастую оказываются гораздо сильнее, если речь идет о действиях, которые работник должен выполнять в течение длительного времени - как показывает статистика, от года до пяти-семи лет. Основным из этих стимулов можно считать возможность карьерного роста, перспективу перехода на вышестоящую ступеньку иерархии подчинения в коллективе. Какие же это действия?
Во-первых, профессиональная учеба, все формы повышения квалификации, знакомство с передовым опытом, регулярное чтение специальной литературы.
Во-вторых, участие в длительных проектах либо работа в составе больших коллективов или подразделений.
В-третьих, подготовка материалов и исходных данных для бизнес-планирования, текущая проработка вариантов планов и мониторинг состояния своего предприятия и фирм-конкурентов. Есть еще и «в-четвертых», «в-пятых» и т. д.
Конечно, более высокие должности, как правило, предполагают более высокую зарплату, но главная привлекательность их в другом - в повышении оценочного статуса члена коллектива. Многочисленные исследования показали, что в определенные периоды жизни положение в коллективе становится определяющим мотивом деятельности. Более того, зачастую сотрудник готов получать меньшие деньги при условии повышения по должности. Это удивительно лишь на первый взгляд. На самом деле, более высокая должность предполагает бо,льшие возможности - для самореализации, самостоятельности в принятии решений, общения и наконец - бо,льшую личную свободу.
Если вернуться к упомянутым выше «определенным периодам жизни», то зависимость силы мотивации здесь - кривая со многими максимумами. Эти пики приходятся на следующие отрезки жизни: 25-35 лет (уровень мотивации до 75%), 45-50 лет (уровень мотивации 45-55%), потом следуют два «острых» пика заинтересованности в карьере - 52 года (40%) и 57 лет (30-40%).
Процесс реализации тех или иных корпоративных возможностей, естественно, предполагает некоторую конкуренцию в коллективе. Эта конкуренция или, в более мягкой форме, соперничество, будучи умело «срежиссирована», создает целый спектр сравнительно долговременных и очень сильных стимулов внутри коллектива.
Стремление быть впереди, быть лучшим, иметь - пусть даже протокольное - право на уважение - вот типичный набор такого рода мотивов, которые реализуются при помощи разнообразных конкурсов, корпоративных соревнований, рейтингов и т. п. Применительно к сфере «высоких технологий» эта методика стимулирования, в частности, может выражаться во временном наделении должностными привилегиями на основании текущих результатов работы.
Искусство невозможного
«Когда в обществе нет цветовой дифференциации штанов, то нет цели, а когда нет цели…»
х/ф «Кин-дза-дза»
Ну что ж, обратимся к самому высокому мотиву человеческой деятельности. К мотиву, способному не на годы - на всю жизнь определять приоритеты и многие десятилетия служить стимулом для интенсивной, плодотворной работы в самых изощренно-сложных областях деятельности и подвигать на приобретение отсутствующих опыта и знаний.
Этот сильнейший мотив - общественное признание.
Человек - коллективистское существо, и тут уж ничего не поделать… В практическом плане это означает, что личная самооценка индивидуума в значительной степени, если не полностью, определяется отношением к нему членов коллектива, в который он входит через систему коммуникаций (общение, работа, взаимные обязанности и т. п.)
Самооценка - вещь чрезвычайно важная. По большому счету, она определяет субъективные ощущения комфорта, уверенности в завтрашнем дне, успешности складывающейся жизни, радости от выполняемой работы и принятия ответственности за трудные решения. В практическом плане все это означает, что чем бы человек ни занимался, в глубине сознания будет шевелиться мысль (часто даже невысказанная): «кому всё это нужно, чем я занимаюсь?!»
Этот мотив, «сокращенный» до масштабов предприятия, служит основой всех тех внутрикорпоративных процессов, о которых мы говорили в предыдущем разделе.
Этот же мотив, «расширенный» до масштабов страны, способен в стратегическом плане определять деятельность десятков и сотен миллионов жителей страны, объединяя их силы, творческие и производительные возможности вокруг провозгласителя, глашатая «общественного мнения», в качестве которого, как правило, выступает лидер государства.
И, наконец, этот мотив, «взятый на вооружение» руководителями «философских» мировоззренческих и религиозных сект, способен подменить собой все прочие мотивы личной деятельности, подвигая членов общин на самые высокие - в одних случаях, и на самые страшные - в других, действия. И все это ради признания членами общественной формации своей нужности, ценности и целесообразности затраченных усилий.
В основе партийного строительства лежат, как правило, те же принципы…
Когда употребляют термин «национальная идея», почти всегда имеют в виду именно этот мотив коллективной, в масштабах страны, деятельности.
Наши исследования показали, что для каждого возраста существует своя доступная пониманию и - главное! - реализации «национальная идея», поэтому для практического внедрения этого типа мотивации совершенно необходимо провести возрастную фрагментацию общества, обеспечив в каждом фрагменте возможность названному только что мотиву «заработать на всю катушку». Сейчас самое время вспомнить систему «октябрята» - «пионерская организация» - «комсомол» - «партия» и присущие ей механизмы реализации самооценки через «мнение коллектива». В данном случае я не иронизирую, совсем нет! Перед нами - один из самых совершенных механизмов практической реализации общественной мотивации, наглядно и не раз продемонстрировавший свои колоссальные возможности в масштабах планеты!
Подобная система, будучи сформирована с целью развития научно-технологического потенциала государства, способна «на одном дыхании» одолеть множество препятствий, которые нынче считаются непреодолимыми. Главное, чтобы добыча научного знания, разработка технологий, осуществление небывалых научно-технических проектов получило сильную внутреннюю общественную мотивацию (а не внешнюю - как, например, угроза ракетно-ядерного удара. Такого рода мотивация недолговременна - мы это уже проходили в эпоху холодной войны. Хотя для науки и техники, скажем прямо, времена были замечательные!).
Целенаправленное создание таких мотиваций - работа не для дилетантов. Этой деятельности нужно учить. С учетом огромной социальной опасности неудачных экспериментов в этой области внедрению тех или иных мероприятий должно предшествовать математическое моделирование возможных экономических и политических последствий.
Учитель, ученик и шанс для России
Какие же войны могут быть в XXI веке? Войны цивилизаций. По концепции известного геополитика С. Хантингтона[Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М.: АСТ, 2003. - 608 с.], чьи идеи оказали большое влияние на несколько последних администраций США, XXI век станет эпохой беспощадной борьбы сложившихся в мире цивилизаций за ресурсы. Нашу цивилизацию - мир России - он считает расколотой, наиболее слабой, имеющей большую вероятность окончательного схода с исторической арены.
У каждой цивилизации, по Хантингтону, свои смыслы и ценности, несовместимые с таковыми других цивилизаций. Речь идет не о том, какие ценности лучше или хуже. Они разные. Например, отношение к человеческой жизни. «Права человека, интересы личности превыше общества и государства» - это европейский вариант. Его прямое следствие - отсутствие смертной казни. «Мнение большинства, то есть воля народа, выше интересов личности» - это американский вариант. В США, как известно, 32 вида преступлений могут караться высшей мерой. Каковы ценности самобытной и самодостаточной цивилизации - мира России? «Духовное выше материального», «общее выше личного», «справедливость выше закона». И несколько других. А вот «общечеловеческие ценности» - термин, родившийся в эпоху ранней горбачевщины, - в нынешней реальности - полная чушь.
Наверно, тем, кто взирает на российскую систему образования со стороны, она кажется одним гигантским парадоксом, «невозможной фигурой». В самом деле, студенты учатся во многих вузах, получая специальности, которые уже лет десять не требуются и еще лет десять востребованы не будут! Почему профессора не оставляют свое место, хотя за впятеро большую зарплату могли бы водить трамваи, а за в пятьдесят раз большую - преподавать в западных университетах? Почему в сотнях институтов и тысячах школ России только имитируют образовательную деятельность, в то время как другие учебные заведения находятся на мировом уровне? Почему одни ректоры и преподаватели озабочены покупкой очередных «Мерседесов» и элитного жилья, а другие не знают, как свести концы с концами? Да и вообще, как что-то могло уцелеть в нашем образовании после пятнадцати лет жесточайших реформ, «бессмысленных и беспощадных»?!
Вопросы не праздные - от ответов на них во многом зависит наше будущее. Попытки обратиться к зарубежному опыту дают немного - мы находимся в уникальной ситуации. Поэтому обсудить эти вопросы стоит.
Цивилизационный контекст российского образования
Я понимал, что есть что-то еще. Потому что знал: Черная Дорога уходит дальше того, что кажется пределом. Она тянется через безумие к хаосу и еще дальше.
Р. Желязны
Начнем с временных масштабов, имеющих отношение к системе образования. Пусть есть некоторый вектор, характеризующий состояние страны. Тут и состояние умов - общественное мнение, и уровень безопасности, и доходы населения, и здоровье граждан и многое другое[Очень удачно, что в гуманитарных науках появилось множество индикаторов, позволяющих оценивать все это количественно]. Вектор этот зависит от текущего состояния экономики, системы управления, армии, спецслужб, оперативной деятельности правительства. Как научил нас дефолт 1998 года и перипетии избирательных кампаний, здесь можно многое поменять за месяцы или даже дни. Непосредственного влияния образования на этот вектор нет.
Первая производная вектора - изменения состояния страны, связанные с экономическим подъемом, улучшением жизни людей, с конструктивными реформами. Характерные времена процессов здесь - годы. Тут многое зависит от политики, взаимодействия социальных структур, от самоорганизации в обществе. Здесь определяющую роль играют стратегии, планы, цели. Непосредственного влияния образования и здесь нет.
Наука, высокие технологии, инновационная деятельность, смыслы и ценности, а с ними и образование определяют уже вторую производную вектора состояния общества. И характерные сроки здесь - около десятка лет. Наши оценки[Большая работа по исследованию и математическому моделированию этих общественных процессов проводится в Институте прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН] показывают, что если мы начнем учить школьников и студентов гораздо лучше, чем сейчас, то экономика начнет это «чувствовать» через пять лет, а в полной мере - через десять[Капица С. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего/3-е издание. - М.: Эдиториал УРСС, 2003. - 288 с. (www.iph.ras.ru/~mifs/kkm/Vved.htm)]. Вот она - отрада для реформаторов науки и образования: истинные очертания и масштабы того, что они творят сегодня, проявятся лет через пятнадцать. Реформируй - не хочу.
Но если «завалить» вторую производную, то скоро и с первой начнутся проблемы, а там и характер самой функции станет трудноопределим. Вот как все непросто с наукой и образованием.
Особенности национального образования
Не спрашивай, по ком звонит колокол - он звонит по тебе.
Э. Хемингуэй
В чем была сила советского образования и по чему наносился главный удар?
Системность, целостность, ориентация на формирование мировоззрения.
Взаимосвязь предметов, восхождение от простого к сложному, развитие основных идей на разных уровнях, стремление научить самостоятельно решать задачи и размышлять. Отсюда огромное количество существовавших в те времена олимпиад, конкурсов, центров детского творчества.
Западный стандарт массового образования иной - мозаичность, клиповое мышление, эклектика, ориентация на социализацию учеников и преувеличенное внимание к выработке простейших навыков - умения заполнить заявление о приеме на работу, налоговую декларацию и т. п. Результат очевиден - эксперты Конгресса США утверждают, что 30% американцев функционально неграмотны, то есть не могут извлечь информацию из прочитанного. Правительство США предпринимает чрезвычайные меры, чтобы научить школьников младших классов читать и писать![Образование, которое мы можем потерять/ Ред. В.А. Садовничий. - М.: РХД, 2003. - 368 с.]
Руководители российского образования уже пятнадцать лет пытаются отбросить свое и скопировать чужое - то, от чего пытаются уйти американцы. И отбрасывают не без успеха. Например, ранняя специализация и невежество в предметах, которые «не надо сдавать», перешли критический уровень. Приходится латать дыры - вводить, например, для гуманитариев курс «Концепции современного естествознания», чтобы дать им элементарные представления о картине мира, истории и достижениях физики, химии, биологии.
Научность.
Стремление использовать в образовании фундаментальные основы наук, дать представление об известных законах и применяемых технологиях.
Это прямое следование традициям российского образования. «Геометрия» А. П. Киселева, по которой учились еще до революции, переиздавалась девятнадцать раз. И теоремы в советской школе доказывали. В учебных курсах большинства английских и американских школ, а сейчас и во многих российских, доказательств нет. Если учительница говорит, что «пифагоровы штаны во все стороны равны», значит, так оно и есть. Одна знакомая сотрудница банка долго воевала с математичкой за то, чтобы детям преподавали доказательства. Потерпела поражение и теперь по субботам доказывает сыну сама. Вначале дела шли совсем плохо, но в конце концов парня удалось убедить, что «доказывать - это круто».
Роль науки и образования в СССР была очень велика. Научно-популярные журналы издавались гигантскими тиражами. «Наука и жизнь» - 3 миллиона, «Знание - сила» - 1 миллион. Или вот журнал «Квант» - более 350 тысяч. Судя по его нынешнему тиражу, в России сегодня всего около тысячи школьников, желающих глубоко знать физику и математику и способных выписывать этот журнал. Какая уж тут «инновационная экономика», о которой толкует президент.
Массовость.
В Советском Союзе был реализован фантастический по масштабам и значению социальный эксперимент - попытка всех учить так, как в мире учат только элиту. И по содержанию, и по объему, и по серьезности требований. Во многом именно с этим связаны и победа в войне, и технологический взлет нашей страны. Были тут и издержки. «В солдатском ранце должен лежать маршальский жезл», - гласит известная мудрость. Но маршальских должностей-то не хватает на всех талантливых и подготовленных людей. И тут возникает синдром российской интеллигенции - «не поняли», «не оценили», «не выдвинули» и «все сделали не так».
Бесплатность.
В СССР образование было бесплатное, как ныне в Германии или во Франции. Помню, наша группа получала стипендию аж 40 рублей в месяц (умножив на коэффициент перевода «тех» рублей в «эти» - 100, получим 4000), комплексный обед стоил полтинник, а на 90 копеек можно было наесться до отвала.
Сейчас 54% студентов России платят за образование. Плата эта достаточно велика. Давайте сравним с США, где образование тоже платное. На многих факультетах МГУ, в ряде других высших заведений плата превышает $300 в месяц при средней зарплате по Москве около $300. То есть, плата за образование примерно равна средней зарплате в одном из самых дорогих городов мира (в США средняя зарплата около $3000 в месяц).
Есть ли у «них» вузы, где за обучение берут столько же? Есть. Гарвард, Принстон и еще несколько. У нас же учебных заведений с таким отношением плата/зарплата больше сотни. Поэтому образование в России дорого даже по мировым меркам.
Не будем идеализировать советский образовательный проект - его воплощение далеко не всегда соответствовало замыслу. Однако признаем, что это был проект мирового класса, который стоял на много голов выше всего, что мы имеем в образовательной системе России сейчас.
Нынешнее российское образование - это система, находящаяся в условиях катастрофы. И сценарий катастрофы такой же, как во многих других сложных системах, изучаемых синергетикой. Сначала нарушаются пропорции (вспомните бум «юристов» и «экономистов» в течение многих недавних лет). Потом рвутся функциональные связи элементов (лежащей «на боку» промышленности инженеры не нужны, а если и нужны, то немногие предприятия могут им платить зарплату, имеющую сходство с прожиточным минимумом… Поэтому большинство вузов России готовит специалистов в «никуда»). И, наконец, рушатся сами элементы - вузы, школы, терпит крах трудовая этика как основа социальных коммуникаций…
«Неформальные отношения» во многих вузах стали нужны и для того, чтобы в них поступить, и для того, чтобы там учиться. Все чаще случается немыслимое прежде - ректор матом отчитывает деканов на ректорате, а в туалетах под ногами хрустят шприцы… Колониальное образование. Или «как бы образование». Нет, сохранились еще прекрасные вузы. Но непрерывность утрачена - открывая дверь школы или института, часто не знаешь, в какой реальности окажешься.
Общество больно, «социальным аутизмом» - оно не замечает катастрофу российского образования и происходящую утрату перспективы и надежд.
Мне довелось участвовать в нескольких проектах, направленных на защиту отечественного образования[Напомню, например, известное «письмо четырехсот» (www.keldysh.ru/departments/dpt_17/1c.html) Президенту РФ с требованием немедленно прекратить разорительный и разрушительный эксперимент по введению единого государственного экзамена (ЕГЭ) до того, как подведены и обнародованы итоги того, что уже получилось с ЕГЭ. Президент пока не ответил]. И для многих моих коллег, понимающих трагичность ситуации, характерна переоценка роли персон, наделенных полномочиями, или вера в «доброго царя и плохих бояр». «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Не буду утверждать, что Фурсенко, Греф, Кудрин, от которых исходили инициативы по последнему акту реформ, и Джохан Поллыева, которая присматривает за российской наукой и образованием в Администрации Президента, - ни при чем. Пусть каждому воздастся по делам его. Однако катастрофа российского образования объективна в нынешней России.
Законов исторического материализма никто не отменял. Производительные силы определяют производственные отношения, а последние - социальные институты, людей и судьбы, которые типичны для данного общества. Это - на языке синергетики - означает, что в данной среде может устойчиво существовать и развиваться конечный набор структур. Если хочется чего-то иного, нужно либо жесткое управление, либо изменение среды.
Страна, миновав капитализм, имеет все шансы стремительно двинуться в феодализм. А там все эти вузы, школы, высокие технологии - или роскошь, или блажь, или досадная помеха. Там царство знахарей, экстрасенсов, попов. И естественно, что в откатывающейся назад стране хиреет и образование.
Тем большего уважения и восхищения заслуживают люди, благодаря которым фрагменты Российской Школы живы до сих пор.
Как и почему в России учат
Кадры решают все.
И. В. Сталин
В 1994 году по заказу Министерства образования РФ сотрудники Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН и Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова занялись прогнозированием развития высшей школы России. Были рассмотрены разные сценарии. Анализ показал большую вероятность распада системы высшего образования, утраты ценностей без сверхусилий со стороны общества и государства. Прогнозировалось резкое сокращение времени, которое студенты будут уделять учебе. Почти вдвое. В те годы сетовали на дефицит «сильных доцентов». Мы предсказывали возникновение проблемы «сильного профессора» через пять-семь лет. Тогда нам не верили…
К сожалению, прогнозы оправдались. Во многих технических вузах сейчас не хватает профессоров, чтобы читать потоковые лекции, а специализирующиеся кафедры закрываются потому, что ими некому заведовать.
Произошло старение профессорско-преподавательского корпуса России. И сейчас то же самое происходит в средней школе. Это «Инерциальный сценарий», когда процессы идут так, как сейчас. Видно, что почти все будет переложено на плечи бабушек, а потом детей будет учить некому.
Вернемся к высшей школе. Сегодня она очень разнообразна. Есть разные категории преподавателей, у них свои мотивы, стимулы и свои проблемы. Полезно выделить несколько категорий.
Классики.
Это выдающиеся ученые, которые чувствуют призвание к преподавательскому труду; как правило, авторы классических учебников.
Стимул здесь - самореализация. А проблемы… В нынешней России почти не пишутся учебники. Ждут своих классиков компьютерные науки, новая криптография, нанотехнологии, квантовые вычисления и т. д.
Яркие таланты.
Есть люди, темперамент и логика которых поразительно подходят для преподавания. У нас на физическом факультете в свое время читал, нет! - вдохновенно пел лекции профессор Юрий Николаевич Днестровский, передавая ощущение силы и красоты предмета. И на каждой лекции был пример, в котором фигурировало число 27. На 27-й лекции наш курс его поздравил и вручил свиток, подписанный всеми студентами потока… Или блестящий знаток геометрии Игорь Федорович Шарыгин. На его лекции можно было идти как на концерт - поразительные красота и ясность. Полагаю, их стимулы - удовольствие от педагогического творчества и восхищение студентов.
У нас недопонимали смысл, значение и необходимость поддержки талантов. Все как-то вспоминается лесковский Левша… А нам бы относиться к талантам, как Поль Мориа: «У меня в оркестре заменимых нет!»
«Гвардии рядовой состав».
Это люди, которые серьезно и квалифицированно делают свою работу. Сегодня на них-то все и держится. На Физтехе тридцать лет назад задания по матанализу принимали раз по семь-девять. Редким талантам удавалось сдать со второй-третьей попытки. Сидели допоздна, без дополнительной оплаты, до результатов, до появления ясности у студента. Поэтому Физтех и был Физтехом. Сейчас этой возможности у преподавателей нет, и, чтобы свести концы с концами, им надо заниматься многим-многим другим[К сожалению, преподавательский труд у нас в стране всегда недооценивался, а ведь блестящий лектор, который может привить любовь к предмету, - это национальное достояние. И не надо приговаривать, что он еще «и наукой должен заниматься», и «общественную работу вести»… Хорошо делать одно дело - это нормально и достойно. В новой российской реальности такая возможность есть у немногих]. Проблема здесь в том, чтобы зарплата по основному месту работы имела хоть какое-то отношение к прожиточному минимуму и чтобы эту работу ценили. Мне, например, грустно, когда думаю, что МГУ не в состоянии обеспечить аудитории микрофонами и многих лекторов слышно лишь на первых рядах. Грустно, что их выживание требует репетиторства или «гастролей» в Астане не протяжении семестра.
Племя молодое незнакомое.
«Спасение утопающих - дело рук самих утопающих». И молодежь это постепенно осознает. Старшие преподают младшим. Яркий пример - Заочная физико-техническая школа при МФТИ, существующая больше тридцати лет. Добровольными и бесплатными преподавателями для будущих абитуриентов являются студенты-физтеховцы. Очень любопытна инициатива нынешних аспирантов Физтеха - издавать журнал для школьников и учителей «Потенциал». На свои деньги, без государственной поддержки. Для начала - тиражом 10 тысяч. Да и многие другие инициативы поколения двадцати-тридцатилетних вызывают радостное удивление. Удачи им.
Те, кому некуда податься.
К сожалению, сегодня у нас в стране много людей больных, усталых, утративших надежду на изменение дел к лучшему. Хватает их и в системе образования. Многие из них не могут полноценно работать, кое-кто и не хочет, не считает нужным. Но пенсии, на которую можно жить, пожилые сотрудники этой категории не имеют, а молодежи на их места нет…