Страница:
Дом выглядел одним из наиболее изысканных в Уэст-Энде. Лакей, словно некий механизм, принял наши визитные карточки и скоро вернулся сообщить, что леди нет дома.
— Мы ее подождем, — бодро ответил Холмс.
Отлаженный механизм не выдержал.
— Нет дома — означает: нет для вас, — произнес он.
— Отлично! — сказал мой друг. — Следовательно, нам не придется тратить время на ожидание. Будьте любезны передать хозяйке эту записку.
Он черкнул несколько слов на листке из своего блокнота, свернул и отдал слуге.
— Что вы написали, Холмс? — поинтересовался я.
— Единственную фразу: «Неужели вы предпочитаете полицию?» Думаю, это поможет нам пройти в дом.
Так и случилось. Минуту спустя мы были уже в гостиной, напоминающей сказку «Тысячи и одной ночи», — огромной и великолепной. Немногочисленные розоватые светильники оставляли комнату в полумраке. Чувствовалось, что леди Кляйн уже достигла той поры жизни, когда даже самая надменная красота начинает отдавать предпочтение умеренному освещению.
С небольшого дивана поднялась высокая величественная женщина с прекрасной фигурой и милым неподвижным лицом. Удивительные глаза испанки глядели на нас, словно хотели испепелить.
— Как понимать ваше вторжение и оскорбительные намеки? — воскликнула Айседора Кляйн, протягивая записку.
— Разве объяснения необходимы, мадам? Я достаточно уважаю ваш ум, чтобы снизойти до них. Правда, последние дни дали мне право несколько усомниться…
— Отчего же?
— Оттого, мадам, что вы решили запугать меня наемными громилами и тем самым отстранить от дела. Однако не учли вы одного — человек выбирает себе подобный род занятий, если его привлекают именно опасности. Таким образом вы сами заставили меня заняться расследованием дела Мейберли.
— Не имею понятия, о чем вы говорите. Какое отношение я имею к бандитам?
— Да, я действительно переоценил вашу сообразительность. Прощайте.
— Постойте! Куда же вы?
— В Скотленд-Ярд.
Мы не успели пройти и половины пути к двери — Айседора Кляйн догнала нас и взяла моего друга за руку. В одно мгновение стальная твердость сменилась мягкостью бархата.
— Господа, давайте обсудим ситуацию. Чувствую, что могу говорить с вами откровенно, мистер Холмс. Вы создаете впечатление истинного джентльмена. Инстинкт женщины безошибочен: я вижу в вас друзей.
— Не стану пока утверждать подобное о себе, мадам. Хотя я и не олицетворяю закон, но, насколько мне позволяют ограниченные мои полномочия, я являюсь представителем правосудия. Готов вас выслушать, после чего смогу сообщить, как намерен поступить дальше.
— О, конечно же, попытка запугать столь храброго человека была просто глупостью с моей стороны.
— Но еще неосмотрительней с вашей стороны было то, что вы, мадам, попали в зависимость от шайки злодеев, способных вас шантажировать и даже выдать полиции.
— Ну нет! Я не так проста. Раз уж пообещала быть искренней, то скажу все. Кроме Барни Стокдейла и его жены Сьюзен, никто не имел ни малейшего представления, на кого работал. А что касается тех двоих, им не впервой…
Айседора Кляйн улыбнулась с очаровательным кокетством, словно близкому знакомому.
— Понятно! Они уже испытаны вами.
— Да, это верные псы…
— Напрасно вы так верите им. Подобные создания могут и укусить руку, кормящую их. Стокдейлов непременно арестуют за участие в ограблении. Полиция охотится за ними.
— Они готовы принять наказание. За то им и платят. Мое же имя в деле упоминаться не будет.
— Если только я не сочту необходимым…
— О нет. Джентльмены не обходятся так с секретами, принадлежащими даме.
— Вам следует вернуть рукопись.
Айседора Кляйн рассмеялась и подошла к камину, где возвышалась обугленная черная масса.
— Неужели вот это вам может понадобиться? — осведомилась она.
Женщина, стоявшая перед нами с вызывающей усмешкой, выглядела дерзкой и одновременно изящной и привлекательной. Однако Холмс не пошел на поводу у сентиментальности.
— Тем самым вы решили свою участь, мадам, — холодно произнес он. — Ваши действия отличались быстротой и точностью, но теперь вы зашли слишком далеко.
— Не будьте так безжалостны, мистер Холмс. Я расскажу вам всю историю…
— Думаю, я теперь уже и сам способен сделать это.
— Но попытайтесь взглянуть на все моими глазами, мистер Холмс. Постарайтесь понять ситуацию, в какую попала женщина, чьи честолюбивые устремления должны внезапно, в самый последний момент, рухнуть. Справедливо ли винить ее за попытку защититься? Да, Дуглас был славным юношей, но совсем не подходил для моих планов. Он хотел на мне жениться. Я не могла позволить себе вступить в брак с человеком без титула и денег. Поскольку сначала я была несколько уступчива, Дуглас вообразил, что может предъявлять мне претензии. Теперь это оказалось невыносимым, и в конце концов пришлось развеять его иллюзии…
— …наняв хулиганов, избивших его прямо у ваших дверей?
— О, вы и в самом деле производите впечатление человека информированного. Да, это правда, мистер Холмс. Барни и его ребята обошлись с Дугласом, готова признать, достаточно грубо. Но что же Дуглас придумал в отместку? Могла ли я ожидать подобного от джентльмена? Он написал книгу, в которой изобразил собственную историю. И, конечно же, мне отвел в ней роль хищника, а себе — ягненка. Там рассказывалось обо всем, только имена, естественно, были вымышленными. Но разве хоть для одного лондонца истина осталась бы тайной? Как вы считаете, мистер Холмс?
— Он имел на это полное право.
— Воздух Италии словно вскружил ему голову и придал безжалостности. Дуглас написал мне письмо и одновременно прислал экземпляр своего творения. По его словам, один из двух экземпляров предназначен для меня, другой — для издателя.
— Откуда вам известно, что Дуглас Мейберли еще не привел свою угрозу в исполнение?
— Установить имя издателя не составило труда. Как удалось выяснить, из Италии ему пока не поступало ничего. И тут вдруг скоропостижная смерть Дугласа. Я не могла чувствовать себя в безопасности, пока где-то существовал еще один экземпляр рукописи. Скорее всего, рукопись должна была находиться среди его вещей, которые вернули матери, подумала я. И мои люди принялись за работу. Сьюзен устроилась служанкой в дом миссис Мейберли. Я намеревалась действовать по справедливости. Поверьте, это так! Попыталась купить дом со всеми вещами. Была готова уплатить любую цену, названную хозяйкой. Но когда сделка сорвалась, пришлось обратиться к иным средствам. Поступить иначе оказалось невозможным, мистер Холмс. На карте стояло мое будущее.
— Ладно, — сказал Холмс. — Думаю, в данном случае придется отказаться от судебного преследования и потребовать компенсации. Во сколько обойдется кругосветное путешествие в каюте первого класса?
Айседора Кляйн взглянула на моего друга с удивлением.
— Пяти тысяч фунтов достаточно?
— Вполне, мадам, — ответил я.
А Холмс добавил:
— Хорошо, вы подпишете чек на такую сумму, и я сам позабочусь, чтобы миссис Мейберли получила деньги. Она заслужила того, чтобы на некоторое время переменить обстановку. Но вот что еще, мадам: будьте осторожнее. Нельзя постоянно играть острыми предметами, не порезав при этом свои нежные ручки.
— Мы ее подождем, — бодро ответил Холмс.
Отлаженный механизм не выдержал.
— Нет дома — означает: нет для вас, — произнес он.
— Отлично! — сказал мой друг. — Следовательно, нам не придется тратить время на ожидание. Будьте любезны передать хозяйке эту записку.
Он черкнул несколько слов на листке из своего блокнота, свернул и отдал слуге.
— Что вы написали, Холмс? — поинтересовался я.
— Единственную фразу: «Неужели вы предпочитаете полицию?» Думаю, это поможет нам пройти в дом.
Так и случилось. Минуту спустя мы были уже в гостиной, напоминающей сказку «Тысячи и одной ночи», — огромной и великолепной. Немногочисленные розоватые светильники оставляли комнату в полумраке. Чувствовалось, что леди Кляйн уже достигла той поры жизни, когда даже самая надменная красота начинает отдавать предпочтение умеренному освещению.
С небольшого дивана поднялась высокая величественная женщина с прекрасной фигурой и милым неподвижным лицом. Удивительные глаза испанки глядели на нас, словно хотели испепелить.
— Как понимать ваше вторжение и оскорбительные намеки? — воскликнула Айседора Кляйн, протягивая записку.
— Разве объяснения необходимы, мадам? Я достаточно уважаю ваш ум, чтобы снизойти до них. Правда, последние дни дали мне право несколько усомниться…
— Отчего же?
— Оттого, мадам, что вы решили запугать меня наемными громилами и тем самым отстранить от дела. Однако не учли вы одного — человек выбирает себе подобный род занятий, если его привлекают именно опасности. Таким образом вы сами заставили меня заняться расследованием дела Мейберли.
— Не имею понятия, о чем вы говорите. Какое отношение я имею к бандитам?
— Да, я действительно переоценил вашу сообразительность. Прощайте.
— Постойте! Куда же вы?
— В Скотленд-Ярд.
Мы не успели пройти и половины пути к двери — Айседора Кляйн догнала нас и взяла моего друга за руку. В одно мгновение стальная твердость сменилась мягкостью бархата.
— Господа, давайте обсудим ситуацию. Чувствую, что могу говорить с вами откровенно, мистер Холмс. Вы создаете впечатление истинного джентльмена. Инстинкт женщины безошибочен: я вижу в вас друзей.
— Не стану пока утверждать подобное о себе, мадам. Хотя я и не олицетворяю закон, но, насколько мне позволяют ограниченные мои полномочия, я являюсь представителем правосудия. Готов вас выслушать, после чего смогу сообщить, как намерен поступить дальше.
— О, конечно же, попытка запугать столь храброго человека была просто глупостью с моей стороны.
— Но еще неосмотрительней с вашей стороны было то, что вы, мадам, попали в зависимость от шайки злодеев, способных вас шантажировать и даже выдать полиции.
— Ну нет! Я не так проста. Раз уж пообещала быть искренней, то скажу все. Кроме Барни Стокдейла и его жены Сьюзен, никто не имел ни малейшего представления, на кого работал. А что касается тех двоих, им не впервой…
Айседора Кляйн улыбнулась с очаровательным кокетством, словно близкому знакомому.
— Понятно! Они уже испытаны вами.
— Да, это верные псы…
— Напрасно вы так верите им. Подобные создания могут и укусить руку, кормящую их. Стокдейлов непременно арестуют за участие в ограблении. Полиция охотится за ними.
— Они готовы принять наказание. За то им и платят. Мое же имя в деле упоминаться не будет.
— Если только я не сочту необходимым…
— О нет. Джентльмены не обходятся так с секретами, принадлежащими даме.
— Вам следует вернуть рукопись.
Айседора Кляйн рассмеялась и подошла к камину, где возвышалась обугленная черная масса.
— Неужели вот это вам может понадобиться? — осведомилась она.
Женщина, стоявшая перед нами с вызывающей усмешкой, выглядела дерзкой и одновременно изящной и привлекательной. Однако Холмс не пошел на поводу у сентиментальности.
— Тем самым вы решили свою участь, мадам, — холодно произнес он. — Ваши действия отличались быстротой и точностью, но теперь вы зашли слишком далеко.
— Не будьте так безжалостны, мистер Холмс. Я расскажу вам всю историю…
— Думаю, я теперь уже и сам способен сделать это.
— Но попытайтесь взглянуть на все моими глазами, мистер Холмс. Постарайтесь понять ситуацию, в какую попала женщина, чьи честолюбивые устремления должны внезапно, в самый последний момент, рухнуть. Справедливо ли винить ее за попытку защититься? Да, Дуглас был славным юношей, но совсем не подходил для моих планов. Он хотел на мне жениться. Я не могла позволить себе вступить в брак с человеком без титула и денег. Поскольку сначала я была несколько уступчива, Дуглас вообразил, что может предъявлять мне претензии. Теперь это оказалось невыносимым, и в конце концов пришлось развеять его иллюзии…
— …наняв хулиганов, избивших его прямо у ваших дверей?
— О, вы и в самом деле производите впечатление человека информированного. Да, это правда, мистер Холмс. Барни и его ребята обошлись с Дугласом, готова признать, достаточно грубо. Но что же Дуглас придумал в отместку? Могла ли я ожидать подобного от джентльмена? Он написал книгу, в которой изобразил собственную историю. И, конечно же, мне отвел в ней роль хищника, а себе — ягненка. Там рассказывалось обо всем, только имена, естественно, были вымышленными. Но разве хоть для одного лондонца истина осталась бы тайной? Как вы считаете, мистер Холмс?
— Он имел на это полное право.
— Воздух Италии словно вскружил ему голову и придал безжалостности. Дуглас написал мне письмо и одновременно прислал экземпляр своего творения. По его словам, один из двух экземпляров предназначен для меня, другой — для издателя.
— Откуда вам известно, что Дуглас Мейберли еще не привел свою угрозу в исполнение?
— Установить имя издателя не составило труда. Как удалось выяснить, из Италии ему пока не поступало ничего. И тут вдруг скоропостижная смерть Дугласа. Я не могла чувствовать себя в безопасности, пока где-то существовал еще один экземпляр рукописи. Скорее всего, рукопись должна была находиться среди его вещей, которые вернули матери, подумала я. И мои люди принялись за работу. Сьюзен устроилась служанкой в дом миссис Мейберли. Я намеревалась действовать по справедливости. Поверьте, это так! Попыталась купить дом со всеми вещами. Была готова уплатить любую цену, названную хозяйкой. Но когда сделка сорвалась, пришлось обратиться к иным средствам. Поступить иначе оказалось невозможным, мистер Холмс. На карте стояло мое будущее.
— Ладно, — сказал Холмс. — Думаю, в данном случае придется отказаться от судебного преследования и потребовать компенсации. Во сколько обойдется кругосветное путешествие в каюте первого класса?
Айседора Кляйн взглянула на моего друга с удивлением.
— Пяти тысяч фунтов достаточно?
— Вполне, мадам, — ответил я.
А Холмс добавил:
— Хорошо, вы подпишете чек на такую сумму, и я сам позабочусь, чтобы миссис Мейберли получила деньги. Она заслужила того, чтобы на некоторое время переменить обстановку. Но вот что еще, мадам: будьте осторожнее. Нельзя постоянно играть острыми предметами, не порезав при этом свои нежные ручки.