Александр Михайлович Кондратов
 
ТАЙНЫ ТРЁХ ОКЕАНОВ

    Научные редакторы:
   д-р геол. — минерал. наук Г. С. ГАНЕШИН
   д-р хим. наук Н. Ф. ЖИРОВ
    Консультанты:
   д-р истор. наук Р. Ф. ИТС
   д-р геогр. наук О. К. ЛЕОНТЬЕВ
   д-р филол. наук В. В. ШЕВОРОШКИН

Предисловие

   В научном исследовании любого объекта одна из наиболее трудных задач состоит в выяснении происхождения и путей развития этого объекта, ибо начало вещей и особенности их движения к современному их состоянию скрыты от нас обычно в глубине веков и тысячелетий. Исключительно велики трудности такого изучения в отношении человека и человеческого общества — наиболее, пожалуй, сложных явлений во Вселенной.
   Человек появился на Земле около миллиона лет назад, но в каком месте земного шара — мы и до сих пор твердо не знаем. Человек затем размножился и расселился по всем материкам. В ходе освоения новых земных пространств формировались племена и народы, возникала и угасала цивилизация, но и эти процессы чаще всего продолжают быть загадкой для ученых. Письменные источники охватывают ничтожно малые промежутки времени, а предшествующие им периоды истории освещаются лишь косвенными, обрывочными и не всегда ясными материалами. В этом случае приобретают известное значение даже мифы и легенды, потому что во многих сказаниях есть и элементы отраженной ими действительности. Интересные данные можно получить подчас из сравнения языков разных народов, а также из анализа значений географических названий. Но наиболее надежной помощницей историка служит археология: она имеет дело с материальными вещами, т. е. с документами в высокой степени объективными.
   До сих пор наибольшие услуги в раскрытии судеб древних народов и культур оказывала «наземная» археология. Но следы дел человеческих обнаруживаются не только под слоями земными, но и под водою. Там находят отдельные предметы, затонувшие корабли и даже развалины целых поселений и городов, подчас на глубинах до 2 километров.
   Археологические находки на дне озер или в прибрежных областях морей обычно выполняют подсобные функции: они служат дополнением к находкам на соседней суше. Однако постепенно наметились и такие вопросы, в решении которых «подводная» археология призвана играть самостоятельную и притом решающую роль. И в самом деле: как объяснить, почему местообитания экваториальной расы (например, тропическая Африка и Австралия) разорваны просторами Индийского океана? Почему сходные монументальные сооружения древности найдены в таких удаленных друг от друга местах, как остров Пасхи и остров Питкерн? Невольно рождаются предположения о былом существовании «мостов» — цепочек островов или участков суши, соединявших эти разбросанные точки, но затем опустившихся под уровень моря. Тут археология тесно соприкасается с геологией: первая отыскивает на дне моря археологические свидетельства и определяет их возраст, вторая отыскивает доказательства погружений земной коры и устанавливает геологические даты событий. Совпадение выводов обеих наук придает историческим заключениям высокую надежность.
   Книга А. Кондратова посвящена рассмотрению именно тех больших проблем, окончательное прояснение которых должно быть связано с дальнейшими достижениями подводной археологии. К загадкам Тихого океана он относит, например, культуру о. Пасхи, происхождение индейцев Америки, прародину полинезийцев, заселение Австралии. Индийский океан хранит, вероятно, наряду с другими загадками, и тайну распространения древней дравидийской цивилизации.
   К загадкам Атлантики принадлежат теплые и холодные легендарные острова Брандана, Антилия, Туле, вымершие племена Канарских островов, волнующая и породившая огромную литературу проблема Атлантиды. Автор знакомит читателя не только с перечнем вопросов, но и с главнейшими вариантами их решения, разбирая степень их достоверности с точки зрения этнографии, лингвистики, геологии и других наук. Ни одна из гипотез при этом не навязывается, выводы предельно осторожны, а при недостатке фактов вопрос оставляется открытым. Материал изложен доступно и увлекательно.
   Книга несомненно будет иметь широкий круг читателей, тем более, что каждый образованный человек не может не интересоваться тем, что имеет прямое отношение к роду человеческому.
    Академик С. В. Калесник

Пролог

   Опуститься могут:
   1) отдельные вулканы; 2) группы вулканов; 3) вулканические районы; 4) вулканические районы и отдельные крупные поднятия дна; 5) вся площадь морского дна. Кроме того, необходимо учитывать колебания уровня океана при стабильном дне.
   Следует заметить, что все эти случаи опускания и поднятия в той или иной степени реальны, но не назван еще один случай — постоянное поднятие уровня океана при неподвижном дне. Однако автор вынужден исключить его, ибо при таком поднятии были бы затоплены все материки вместе с автором и читателями и необходимость в дискуссии отпала бы.
Г. У. Менард. «Геология дна Тихого океана»

   В незапамятные времена человек заселил свою планету — и это было первое открытие Земли. Прошли века и тысячелетия. Испанские, португальские, английские, французские, русские мореплаватели и путешественники нанесли на карту мира неведомые страны, моря, острова, хребты и пустыни. XV–XVIII века были эпохой второго открытия планеты, эпохой Великих географических открытий. Прошлый век и век нынешний — это эпоха третьего открытия планеты, которая по справедливости заслуживает названия «эпоха Великих исторических открытий».
   Чем была история для лучших умов XVIII века? Собранием великих деяний героев и царей, занимательных происшествий и курьезов. В XIX веке Гегель и Маркс начинают рассматривать историю как процесс,а не как сумму отдельных деяний и злодеяний, процесс, развивающийся в силу определенных закономерностей, которые могут быть постигнуты человечеством. А отсюда следует, что люди могут управлять этим процессом.
   Библия и свидетельства античных историков — вот и все документы о древней истории, которыми оперировали историки и философы Европы вплоть до XIX века. А начиная с дешифровки египетских иероглифов и клинописи Двуречья поток этих исторических документов стал расти лавинообразно — современным ученым буквально не хватает времени, чтобы только лишь прочесть все имеющиеся в наличии документы, дошедшие от далеких эпох. В средние века свидетельствам Библии верили беспрекословно. Скептический XVШ век признал библейские рассказы «сказками». Ныне ученые-востоковеды считают священную книгу христиан и иудеев превосходным историческим документом, только очень своеобразным: каждое библейское имя, географическое название, событие, дата требуют своеобразной «дешифровки», ибо реальные происшествия, люди, народы, города преломились в тексте Библии сквозь специфическую «призму мифа», облеклись в фантастические или поэтические одежды.
   Библия создавалась творчеством — и мифотворчеством — иудейских проповедников, жрецов и поэтов в течение нескольких столетий, начиная с XIII века до нашей эры. Она впитала в себя мифы и предания более древней культуры Двуречья, отразила реальные события, происходившие в это время на Ближнем Востоке, и, как это и полагается любому священному писанию, дала обобщающую картину мира от его возникновения и до грядущей кончины.
   «Дешифровка» показаний Библии помогла ученым установить многие исторические события. В распоряжении современных историков находится ныне не только священная книга христиан и иудеев, но и другие священные книги, которые являются столь же ценными источниками (впрочем, как и Библия, требующими тщательной и вдумчивой «дешифровки»). Таковы «Веды», священные книги индуистов, в особенности самая древняя, самая длинная и самая интересная из них — так называемая «Ригведа». Такова «Авеста», священная книга огнепоклонников-парсов, такова «Пополь-Вух», или «Книга народов», эпос индейцев киче, и таковы многочисленные мифы, легенды, предания, а порой и сказки самых разных народов мира. Если делать поправку на особую «призму мифа», сквозь которую отразились реальные события, все они будут великолепными историческими документами, позволяющими проникать сквозь тьму тысячелетий.
   Чтобы читать древние письмена и священные книги, ученым пришлось ознакомиться со множеством различных языков. Изучая тексты «Ригведы» и «Авесты», филологи с изумлением обнаружили поразительное сходство древнеиндийских и древнеиранских слов… со словами греческого, латинского, французского, испанского, литовского, русского — короче, почти всех языков Европы, включая Швецию, Норвегию и даже далекую Исландию! Сходство слов и корней оказалось не случайным — оно свидетельствовало о древнем родстве языков, которые получили название «индоевропейские». Открытие это послужило фундаментом для новой науки — сравнительно-исторического языкознания, которое в свою очередь легло в основу современной лингвистики. Но не менее значительной была роль этого открытия и для исторической науки — оказывается, не только тексты,но и сам язык,его грамматика и в особенности словарь могут служить превосходным историческим источником, причем таким, которого не коснулась «редакторская работа» правителей, жрецов, чиновников и писцов.
   Больше того: данные языка позволяют историку проникать в такую глубь времен, когда искусства письма еще не существовало, никаких других вещественных доказательств не сохранилось — здесь словари могут заменить лопаты археологов и сообщения древних хронистов!
   Где была родина индоевропейских языков, а следовательно, и племен, говоривших на едином «праиндоевропейском языке» (или, как полагают многие исследователи, на родственных диалектах)? Каков был их культурный уровень, чем занимались индоевропейцы? Распад общеиндоевропейского единства произошел очень давно, в те времена, когда письмо не было еще изобретено. Археологическая наука здесь тоже пока что бессильна; ни одна из культур, находимых на огромных пространствах Евразии, не может быть достоверно «привязана» к индоевропейцам. Остаются лишь данные языка. Сопоставляя словари различных индоевропейских языков и отыскивая в них древнейший слой общей лексики, лингвисты о многом смогли рассказать историкам.
   Возьмем слово «отец», звучащее по-английски как «фаде», по-немецки как «фатер», по-латыни и по-гречески как «патер», по-французски — «пер», по-испански — «падре», на древнеиндийском и древнеиранском — «питар», в кельтских языках (древний галльский, современные бретонский, ирландский, валлийский языки) — как «атер» и «атар». Все эти слова восходят к общему индоевропейскому корню, имеющему значение «хозяин». А это говорит о том, что отец был хозяином в семье. Иными словами — индоевропейцы прошли стадию матриархата, и у них был патриархальный строй.
   Точно так же «археология языка» показала, что индоевропейцы знали основы земледелия (сравните русское «зерно», немецкое и английское «корн», латинское «гранум» или старославянское название пахоты — «орать», латинское «арат», греческое «арои»). А сходство названий домашних животных, причем дифференцированных названий — отдельно для коровы, теленка, овцы, ягненка, лошади, жеребенка, вола и т. д., — свидетельствует о том, что основным занятием индоевропейцев было все-таки не земледелие, а скотоводство.
   Открытие этого факта позволило значительно сузить район поисков индоевропейской прародины: ею никак не могли быть леса Литвы или остров Ирландия (как считали некоторые ученые). Естественнее всего было поместить эту прародину в степях Причерноморья или Центральной Азии. Впрочем, последние исследования лингвистов заставляют нас предположить, что самым «точным адресом» является Малая Азия. Ибо оказалось, что в некоторых языках Кавказа и в семитских языках имеются общие слова, которые никак не могли быть заимствованы, ибо относятся к основному фонду лексики. Это говорит о глубоком родстве вышеназванных языков и о том, что наиболее подходящей территорией для «совместного проживания» является Малая Азия.
   Язык меняется со временем; понятно, что чем на более ранней стадии развития мы застаем тот или иной язык, тем больше ценной информации может получить историк. Благодаря раскрытию тайны древних письмен ученые получили возможность изучать греческий язык на протяжении более чем тридцати столетий (ибо греческий язык запечатлен на глиняных табличках, написанных за тысячу лет до Гомера!). Не меньший промежуток времени охватывает история египетского и аккадского языков; были открыты целые «ветви» индоевропейских языков, бесследно исчезнувшие с лица Земли, и новые семьи языков, вроде хурри-урартской, на которых говорили в могущественных державах Древнего Востока — Миттанни и Урарту. «Раскрытие древних письменностей и языков, осуществленное в течение девятнадцатого и двадцатого веков, относится к числу самых великих подвигов человеческого духа, — справедливо пишет известный немецкий ученый Иоганнес Фридрих. — …это позволило отодвинуть линию исторического горизонта далеко в глубь веков. К двум с половиной тысячелетиям истории человечества, которые были уже доступны знанию, теперь прибавилось по крайней мере еще столько же. Перед нашим взором предстали не только политические события отдаленных эпох, но и материальная и духовная культура древних народов; мы познакомились с их жилищем, одеждой и образом жизни, с их религиозным, правовым и научным мышлением. Расширившиеся пространственные и временные перспективы позволяют нам с большим правом судить о развитии жизни и мышления человека».
   Историк широко использует древние тексты, привлекает данные словарей родственных языков… Ну а если у него нет ни текстов, ни словарей? Оказывается, и здесь исторической науке может оказать существенную помощь наука лингвистическая, точней, наука, родившаяся на «стыке» истории, языкознания и географии, — топонимика. Названия городов, поселений, гор и в особенности рек переживают государства, народы, языки — недаром же их называют иногда «историей на плоскости карты»! Названия рек Дон, Днепр, Дунай, Днестр, Донец говорят о том, что когда-то на территории Южной Европы и Причерноморья жили скифы, ибо в скифском языке слово «дон» означало «вода» или «река», в то время как для современных жителей названия перечисленных рек — «звук пустой».
   С помощью топонимики современные ученые делают открытия в таких, казалось бы, целиком и полностью изученных областях, как история античного мира. Оказалось, что древнейшими жителями Греции и островов Эгейского моря были народы (или один народ), говорившие на языке, который не имеет родства с индоевропейскими языками. Язык этот условно назван «эгейским». Затем с востока в Эгеиду проникли хетты и другие родственные им народы. Вслед за ними (а может, одновременно с ними) на территорию Греции с севера пришли пеласги, язык которых родствен ныне исчезнувшему фракийскому языку (он был родным для знаменитого Спартака). И только лишь на рубеже III и II тысячелетий до нашей эры в Эгеиде появились первые греки. Таким образом, анализ географических названий позволил выделить здесь четыре «слоя», принадлежащие четырем разным культурам и народам: «эгейцам», хеттам, пеласгам и грекам.
   Правда, эти «слои» выделяются не только на основании анализа географических названий. Топонимика позволяет историкам лишь определить, к какому этносу относились те или иные обитатели Эгеиды, — а за многие столетия раскопок, ведущихся на древней земле Эллады, ученые собрали сотни и тысячи вещественных памятников, оставленных обитателями Греции и Эгейских островов.
   Раскопки в Элладе начались еще во времена античности, когда горячка коллекционирования охватила богатых людей эллинистических царств и Римской империи. Впрочем, это трудно назвать раскопками в обычном понимании этого слова, скорее это было ограбление древнегреческих храмов, гробниц, склепов. В эпоху средневековья все материальные памятники, относящиеся к античности, считались «языческими» и варварски уничтожались. Зато в эпоху Возрождения интерес к античной культуре вспыхивает с необычайной силой. Вновь начинаются раскопки. К сожалению, главной целью этих «раскопок» были произведения искусства, статуи и барельефы, в лучшем случае — монеты и надписи; все остальное не интересовало коллекционеров и любителей античных древностей.
   В начале XVIII столетия были обнаружены руины римского города Геркуланума, погребенного под пеплом Везувия; в середине того же столетия найден еще один город, погребенный тем же извержением Везувия, — Помпеи. Раскопки этих городов, происходившие в течение многих лет, заставили ученых внимательно относиться к каждой детали, к каждому, казалось бы, незначительному предмету — и это послужило толчком к созданию современных методов археологических раскопок. А блестящий знаток античной культуры Винкельман сумел во второй половине XVIII века перекинуть «мост» между свидетельствами античных авторов и памятниками искусства, найденными археологами, показать историю развития стилей в искусстве в неразрывной связи с общим развитием культуры античности (вот почему Винкельмана называют иногда «отцом археологии» и «отцом истории искусств»).
   Начиная со второй половины прошлого века археологи проводят серию раскопок на территории Эллады и «эллинизированной» Малой Азии, восстанавливают Олимпию, священное место, где происходили знаменитые олимпийские игры (открыв при этом 130 мраморных статуй и барельефов, 1000 надписей, 6000 монет, 13 тысяч бронзовых предметов и много тысяч различных изделий из терракоты). Ведутся раскопки в Афинах, Дельфах; в Пергаме открывают знаменитый Пергамский алтарь, а в Галикарнасе — одно из семи чудес света, мавзолей, сооруженный карийским царем Мавзолом (или, правильнее, Мавсоллом).
   И вот в то время, когда ученые-археологи в содружестве с филологами и историками реконструируют мир классической древности, энтузиаст и романтик, археолог-любитель Генрих Шлиман, купец-миллионер и восторженный поклонник Гомера, открывает совершенно новую культуру, которая предшествовала «классической античности» и была старше ее на много столетий!
   Шлиман умер в полной уверенности, что это именно та культура, которую воспел Гомер. Но прошло совсем немного времени — и английский археолог Артур Эванс своими раскопками на острове Крит показал, что на самом деле «классической» культуре античного мира предшествовала более древняя цивилизация, центром которой был Крит и которая, говоря словами самого Эванса, была действительно «исключительным явлением», ибо в ней не имелось «ничего греческого, ничего римского».
   Открытие памятников этой цивилизации, названной минойской (по имени легендарного царя Миноса), продолжается и по сей день. Каждая новая археологическая экспедиция приносит неожиданные результаты, заставляя по-новому пересматривать историю Эгеиды. А ведь именно этот район казался наиболее изученным! И вполне естественно, что в других странах историки и археологи смогли сделать еще более неожиданные открытия.
   Египетские пирамиды уже древним авторам были известны как «первое чудо света». После того как в 1822 году гениальный французский ученый Франсуа Шампольон нашел ключ к таинственным иероглифам страны пирамид, родилась новая наука — египтология, сумевшая воскресить своеобразную, древнюю и величественную цивилизацию Египта. Разукрашенные вымыслом свидетельства Геродота, еще более сказочные сочинения «халдейского жреца Бероса» и не уступающие им в полете фантазии показания Библии — вот и все, что знали ученые прошлых веков о «матери городов» — Вавилоне и «логове львов» — Ассирии. Но вот археологи начинают раскопки в «библейских странах» Ближнего Востока — и перед изумленным человечеством предстают руины огромных храмов и дворцов, во главе с пресловутой «Вавилонской башней». Дешифровщики начинают кропотливо исследовать тысячи клинописных табличек, и когда им удается прочесть их — рождается новая наука, ассириология, изучающая древние культуры Двуречья. А затем от ассириологии отделяется шумерология — ибо оказывается, что «библейским» культурам Вавилона и Ассирии предшествовала еще более древняя цивилизация, созданная шумерами, говорившими на своем особом языке и пользовавшимися рисуночным письмом (из него впоследствии развилась клинопись Двуречья).
   В начале XX века становится ясным, что на территории древнего Востока наряду с Египтом и Двуречьем существовала третья великая цивилизация — хеттская. В годы первой мировой войны выдающемуся чешскому ученому Бедржиху Грозноллу удается найти «ключ» к таинственному языку хеттов. Он оказывается индоевропейским, родственным греческому, русскому и другим языкам (сравните русское «небо» и хеттское «небис», русское «вода» и хеттское «вадар», русское «кость» и хеттское «хаста» и т. д.). Так рождается еще одна область исторической науки — хеттология.
   В двадцатых — тридцатых годах нашего столетия английские и индийские археологи открывают совершенно неведомую дотоле культуру, названную ими «протоиндийской» (то есть «первоиндийской»). Оказывается, воинственные племена арьев, о которых повествует уже упоминавшаяся нами священная «Ригведа», вторгшись в Индостан, пришли не в дикую страну — напротив, сами кочевники-арьи заимствовали у создателей протоиндийской цивилизации основные элементы той великой культуры, которая процветала в древней Индии.
   Еще в прошлом веке американский путешественник и дипломат Стивене поведал миру об удивительных скульптурах и храмах, затерянных в джунглях Центральной Америки. За истекшее столетие археологи сумели найти здесь десятки древних городов, откопать сотни статуй, храмов, памятных стел с календарными и иероглифическими надписями. Испанские хронисты повествуют о том, как были разрушены и разграблены города астеков в долине Мехико и города индейцев майя на полуострове Юкатан. Оказалось, что и астеки, и юкатанские майя — лишь наследники более древних и более высоких цивилизаций, существовавших в Центральной Америке. И не только в Центральной — ибо на территории Колумбии, Перу, Боливии, Эквадора также найдены многочисленные произведения искусства, памятники письменности, храмы и статуи, созданные индейцами за много сотен лет до того, как на землю Нового Света ступила нога европейца.
   Культуры доколумбовой Америки изучает американистика, еще одна «ветвь» исторической науки. Древние и средневековые культуры Африки начинает воскрешать другая молодая наука — африканистика. Долгое время Черный континент считался «лишенным истории», ибо африканцам было отказано в способности создать самобытную культуру и свою государственность. В настоящее время этот расистский миф можно считать полностью развенчанным. Великолепные фрески Тассили и не менее прекрасные, хотя и не столь широко известные наскальные росписи Феццана, Танганьики, Южной Африки; удивительный комплекс сооружений Зимбабве, где когда-то пробовали отыскать копи царя Соломона, и не менее грандиозный комплекс в горах Иньянга, на создание которого было затрачено труда не менее, чем на постройку египетских пирамид; бронзовые шедевры Бенина и еще более древние и прекрасные изваяния Ифэ; загадочные руины на берегах Восточной Африки и не менее загадочные рисунки Южной Африки; великое царство Аксум в Эфиопии и еще более великое и древнее царство Мероэ, простиравшее свою власть от Центральной Африки до устья Нила, — все это лишь фрагменты многовековой истории Черного континента, лишь отдельные страницы огромного тома.
   Вплоть до середины нашего века Австралия и Океания оставались «terrae incognitae»— неведомыми землями — для археологов, ибо случайные находки геологов, золотоискателей, фермеров в счет не идут. В наши дни и эти отдаленные уголки Земли начинают привлекать внимание археологии. Раскопки в Австралии позволили отодвинуть дату заселения пятого континента на много тысяч лет в прошлое. Раскопки в Океании — на островах Фиджи и в Микронезии, на Гавайях и Маркизских островах, на острове Пасхи и в Новой Зеландии — это лишь начало исследований, лишь первые шаги еще одной молодой дисциплины — океанистики.
   «Археология произвела переворот в исторической науке. Она расширила пространственный горизонт истории почти в той же степени, в какой телескоп расширил поле зрения астрономии. Она в сотни раз увеличила для истории перспективу в прошлое, точно так же, как микроскоп открыл для биологии, что за внешним обликом больших организмов скрывается жизнь мельчайших клеток. Наконец, она внесла такие же изменения в объем и содержание исторической науки, какие радиоактивность внесла в химию. Прежде всего, археология имеет дело преимущественно с повседневными предметами практического применения, приспособлениями и изобретениями, такими, как дома, осушительные канавы, топоры и т. д., которые сами по себе оказали значительно более глубокое влияние на жизнь гораздо большего числа людей, чем любое сражение или заговор, но заниматься которыми ученые-историки прежде считали ниже собственного достоинства», — так оценивает вклад своей науки английский археолог Гордон Чайлд.