Страница:
Тут же на карточке «миреос» появилась надпись «господин». Перевод слова намертво отпечатался в мозгу. И сам Димка никогда не жаловался на забывчивость, а уж у нынешнего тела память и вовсе была слоновья.
Надо попробовать, произнести новое слово. Итак…
«Господин».
– Хырррррр!
Перепуганный Димка решил, что способность к внятной речи опять пропала, и выкрикнул второе из возможных слов:
«Деньги!»
– Мануок!
Нет, речь не исчезла. А вот старик понял ситуацию по своему.
Огромный яггай грозно рычит, а затем сердито выкрикивает: «Деньги!» Как это может объяснить бедный крестьянин? Только неправильно. Ему же и в голову не придет, что выкрик был не сердитым, а испуганным. Кого может бояться такой громила?
Димка, естественно, и не заподозрил, что его приняли за грабителя, поэтому навернувшиеся на глаза мальчонки слезы и последующая пламенная речь старика оказались для него неожиданными.
– Тррр господин яггай, – старик сам чуть не плакал, – тр дать тррр тррр трр деньги, тррр тр не мочь трр делать. Трррр тр (я?) тррр мой трррррррр трр трррр трррр тррррр тррр город, тррррр я трррр мою трррррр, трр тррр трр трррр лес трррррррр трррр трр тррррррр. Трррр тррр тррр тррр трррр не убить трр, тррр трррр трр деньги, трр трррр мы трррр тррр трррр. Трррррр, не убить трр (нас?), – дед окинул Димку оценивающим взглядом, – тррр не есть. Мой трррррррр тррр маленький тррр я тррр тррррр. Трр тррр трррр, есть тррррррр. Трррр трррррррр трррр тррр там. – Палкой старик указал Димке за спину. – Трррр трррр трррр, трррр трррр трррр трррррр – трррр трррррр тррр трррр ножи. Тррррр не мочь трр тррр тррррррр. Пожалуйста, – дед еще раз махнул палкой – там…
Из всего сказанного Димка понял немного, несколько слов подсказала интуиция. Правда, как показал опыт со словом «господин», слова, о значении которых Димка догадался, он правильно произнести все равно не сможет. Почему-то. Общая же суть спича (как уяснил Димка) следующая: дед принял его за разбойника. Со стариком и внуком в этом лесу уже что-то приключилось, поэтому они очень сильно просят не грабить, не убивать и не есть их. Наоборот, старик говорит, что поесть можно там, откуда они пришли. Правда, непонятно, при чем тут ножи. Разве что там дальше ресторан, где кушают только ножом и вилкой?
В общем, больше от первых контактеров ничего не добьешься, надо откланиваться. Сделаю вид, что последовал их совету и пошел покушать. Туда.
– Хыррррррр, – церемонно поклонился Димка. «Спасибо» в смысле.
После чего представитель человечества на этой планете в образе мини-Кинг-Конга начал медленно отступать, потом повернулся и двинулся по дороге, навстречу еде (желудок радостно хлопал бы в ладоши, будь они у него).
Инопланетяне, то есть местные жители, смотрели ему вслед, пока Димка не скрылся за поворотом. Потом мальчишка подергал деда за рукав:
– Тррррррррррр, тррр яггая не убьют?
– Нет, трррррррр. Трррррр тррр трррр яггая. Трррр их тррррр тррррррр.
Димка этого не слышал. А услышал бы – не понял.
Вместо того чтобы прислушиваться к заспинным разговорам (слух вполне позволил бы), Димка шлепал ступнями по дороге, размахивая дубинкой. Настроение немного приподнялось. Первый контакт был похож на сказку «Хорошо, да не очень – плохо, да не очень».
Хорошо: его не испугались и, похоже, узнали. Судя по всему, «яггай» – видовое название для соплеменников Димки. «Понял, Димитрий, отныне ты не человек. Ты – яггай!» Значит, такие, как он, – не редкость.
Плохо: дед просил не есть его. Добрую и милую зверушку так не попросят. Уж не грешат ли новые родственники-яггаи людоедством? И не гоняют ли их, как тигров-людоедов, по всему лесу? Деду-то убежать бы не удалось, только и осталось, что уговаривать…
Хорошо: яггаи все же умеют говорить.
Плохо: говорить они почему-то могут не все слова, и словарный запас крайне ограничен. Деньги, привет, есть, убить, лес, мой… Пожалуй, все.
Хорошо: говорить получается с трудом, зато постепенно, в процессе разговорной практики можно будет выучить местный язык и хотя бы понимать, о чем говорят другие.
Плохо: объяснить, что тебе нужно вернуться на родную планету, будет ой как трудно…
Хорошо: по крайней мере, некоторые местные жители готовы к общению.
Плохо: ЖРАТЬ ОХОТА!
Желудок заурчал, подтверждая.
Интересно, что там дальше. Деревня?
Как бы отвечая на вопрос, впереди раздались истошные крики.
Димка остановился. Что делать? Бежать на помощь? А если там жгут на костре ведьму или толпой бьют конокрада? Встрянешь в чужую разборку. А если там реально человеку нужна помощь?
Вопли повторились. Девичьи.
Да ну к черту. Вперед, там разберемся. В крайнем случае, убежим.
В этот раз ноги не стали заплетаться, как будто тоже хотели помочь неизвестной.
Глава 4
Глава 5
Надо попробовать, произнести новое слово. Итак…
«Господин».
– Хырррррр!
Перепуганный Димка решил, что способность к внятной речи опять пропала, и выкрикнул второе из возможных слов:
«Деньги!»
– Мануок!
Нет, речь не исчезла. А вот старик понял ситуацию по своему.
Огромный яггай грозно рычит, а затем сердито выкрикивает: «Деньги!» Как это может объяснить бедный крестьянин? Только неправильно. Ему же и в голову не придет, что выкрик был не сердитым, а испуганным. Кого может бояться такой громила?
Димка, естественно, и не заподозрил, что его приняли за грабителя, поэтому навернувшиеся на глаза мальчонки слезы и последующая пламенная речь старика оказались для него неожиданными.
– Тррр господин яггай, – старик сам чуть не плакал, – тр дать тррр тррр трр деньги, тррр тр не мочь трр делать. Трррр тр (я?) тррр мой трррррррр трр трррр трррр тррррр тррр город, тррррр я трррр мою трррррр, трр тррр трр трррр лес трррррррр трррр трр тррррррр. Трррр тррр тррр тррр трррр не убить трр, тррр трррр трр деньги, трр трррр мы трррр тррр трррр. Трррррр, не убить трр (нас?), – дед окинул Димку оценивающим взглядом, – тррр не есть. Мой трррррррр тррр маленький тррр я тррр тррррр. Трр тррр трррр, есть тррррррр. Трррр трррррррр трррр тррр там. – Палкой старик указал Димке за спину. – Трррр трррр трррр, трррр трррр трррр трррррр – трррр трррррр тррр трррр ножи. Тррррр не мочь трр тррр тррррррр. Пожалуйста, – дед еще раз махнул палкой – там…
Из всего сказанного Димка понял немного, несколько слов подсказала интуиция. Правда, как показал опыт со словом «господин», слова, о значении которых Димка догадался, он правильно произнести все равно не сможет. Почему-то. Общая же суть спича (как уяснил Димка) следующая: дед принял его за разбойника. Со стариком и внуком в этом лесу уже что-то приключилось, поэтому они очень сильно просят не грабить, не убивать и не есть их. Наоборот, старик говорит, что поесть можно там, откуда они пришли. Правда, непонятно, при чем тут ножи. Разве что там дальше ресторан, где кушают только ножом и вилкой?
В общем, больше от первых контактеров ничего не добьешься, надо откланиваться. Сделаю вид, что последовал их совету и пошел покушать. Туда.
– Хыррррррр, – церемонно поклонился Димка. «Спасибо» в смысле.
После чего представитель человечества на этой планете в образе мини-Кинг-Конга начал медленно отступать, потом повернулся и двинулся по дороге, навстречу еде (желудок радостно хлопал бы в ладоши, будь они у него).
Инопланетяне, то есть местные жители, смотрели ему вслед, пока Димка не скрылся за поворотом. Потом мальчишка подергал деда за рукав:
– Тррррррррррр, тррр яггая не убьют?
– Нет, трррррррр. Трррррр тррр трррр яггая. Трррр их тррррр тррррррр.
Димка этого не слышал. А услышал бы – не понял.
Вместо того чтобы прислушиваться к заспинным разговорам (слух вполне позволил бы), Димка шлепал ступнями по дороге, размахивая дубинкой. Настроение немного приподнялось. Первый контакт был похож на сказку «Хорошо, да не очень – плохо, да не очень».
Хорошо: его не испугались и, похоже, узнали. Судя по всему, «яггай» – видовое название для соплеменников Димки. «Понял, Димитрий, отныне ты не человек. Ты – яггай!» Значит, такие, как он, – не редкость.
Плохо: дед просил не есть его. Добрую и милую зверушку так не попросят. Уж не грешат ли новые родственники-яггаи людоедством? И не гоняют ли их, как тигров-людоедов, по всему лесу? Деду-то убежать бы не удалось, только и осталось, что уговаривать…
Хорошо: яггаи все же умеют говорить.
Плохо: говорить они почему-то могут не все слова, и словарный запас крайне ограничен. Деньги, привет, есть, убить, лес, мой… Пожалуй, все.
Хорошо: говорить получается с трудом, зато постепенно, в процессе разговорной практики можно будет выучить местный язык и хотя бы понимать, о чем говорят другие.
Плохо: объяснить, что тебе нужно вернуться на родную планету, будет ой как трудно…
Хорошо: по крайней мере, некоторые местные жители готовы к общению.
Плохо: ЖРАТЬ ОХОТА!
Желудок заурчал, подтверждая.
Интересно, что там дальше. Деревня?
Как бы отвечая на вопрос, впереди раздались истошные крики.
Димка остановился. Что делать? Бежать на помощь? А если там жгут на костре ведьму или толпой бьют конокрада? Встрянешь в чужую разборку. А если там реально человеку нужна помощь?
Вопли повторились. Девичьи.
Да ну к черту. Вперед, там разберемся. В крайнем случае, убежим.
В этот раз ноги не стали заплетаться, как будто тоже хотели помочь неизвестной.
Глава 4
Ступни шлепали по дороге, поднимались клубы пыли, хрустели растоптанные ветки. Шлеп-шлеп-шлеп… Поворот… Шлеп-шлеп-шлеп… Изгиб… Шлеп-шлеп… Ага.
Отчаянные крики доносились уже из леса. Впереди оседала пыль. Суду все ясно: схватили девчонку, сломили сопротивление и потащили в чащу для употребления. Может быть, даже в пищу…
Несколько длинных (пусть и слегка раскоординированных) прыжков, и Димка ворвался на небольшую полянку, где его встретили набросившееся дерево (еле успел увернуться) и шесть отвисших челюстей.
Пять однозначно криминальных личностей в неописуемых лохмотьях и прижатая ими к земле пухленькая девушка в крестьянской одежде, основательно разорванной. Нет, ее явно не есть собирались…
До Димки дошло, что за неприятность случилась с дедом, почему у него не было денег и кого он предлагал съесть. Ага, вот и ножи…
Три куска железа, больше похожих на обломки кос, чем на оружие, направлены в Димкину сторону. Димка перехватил поудобнее дубину… Ну что, ребята, справитесь?
– Тррр (Ух ты?), яггай! – выпучил глаза самый крупный, то ли вожак, то ли совсем тупой. – Тррр я тррррр трррр трррр!
По сравнению с разбойниками Димка выглядел гигантом. Шансов у них не было. Но он на нервах решил усилить впечатление и оскалил замечательные клыки:
– ХЫРРРРР!
Зря…
Испуганный разбойник вытащил из-под одежды пистолет.
«Не-а, не Средневековье, – машинально определил Димка, – век восемнадцатый, начало девятнадцатого».
По внешнему виду – не фитильный, ударно-кремневый…
БАХ!!!
Пистолет выплюнул густое облако дыма, в бок Димки ударила сильная боль.
– Трррр трр яггай! – завопил кто-то из бандитов.
– А-а-а-а! – вполне по-человечески выкрикнул стрелок и запустил в Димку разряженным оружием.
Рука опять подвела, промахнулась мимо летящего пистолета, и тот врезался Димке в лоб. Что дружелюбия ему не прибавило. Да еще вооруженная ножами троица бросилась на него.
Проклятье! Я великан-людоед или кто?! Почему эти меня не боятся??
Дубина описала свистящий полукруг и смахнула нападающих, как кегли. Страйк! А что, в Димкином городке был кегельбан…
Димка сменил игру и запустил дубиной в остолбеневшего вожака, оставшегося без оружия и без людей. Пролетев городошной битой, та сшибла главаря и отбросила на ствол дерева. Только пятки в разные стороны…
Последний разбойник, державший девчонку, понял, кто будет следующим, и нырнул в кусты. Только треск пошел.
Поле боя осталось за яггаем.
Димка осмотрел поверженных противников, валявшихся изломанными куклами…
«Не убил ли случайно? Припишут превышение самообороны… А ладно, разберемся. Что с девчонкой?»
Спасенная жертва, хныкая, натягивала сдернутую юбку… Оп-па. А спасенная-то – не человек.
Круглое лицо, розовые щечки… Аккуратный пятачок и свиные ушки.
Хрюн.
Вернее, хрюнка… или хрюшка, как там называть женскую разновидность? А, бог с ней, будет хрюнкой, все равно произнести это Димка сможет только мысленно.
Девчушка-свинка наконец справилась с юбкой и схватилась за разорванный ворот рубашки.
«Да расслабься ты, не смотрю я на твои прелести!»
А хвоста у нее нет…
Димка шагнул вперед, хрюнка захныкала и попыталась уползти. Вот почему разбойникам по барабану его жуткий вид, а нормальные люди… и свинки… обязательно пугаются?
Димка протянул руку, помогая встать…
– А-а-а! – Свинка забила ногами по земле. – Пожалуйста, не ешьте меня!
«Ух ты! Все понял… Что? Не есть? Да чтоб вас!»
– Не есть!
«Ух ты! И сказать получилось! Пусть коряво, но все же»
– Не будете есть? – с надеждой захлопала ресничками хрюнка. – Тррр трррр говорят, яггаи трррр трррр трр есть трррр?
– Яггай не есть хыррр.
«Черт, почему слово «тебя» упорно не произносится?»
Хрюнке лингвистические затруднения Димки не были близки. Поняв, что сегодня она шашлыком не станет, радостная девчонка запрыгала вокруг него, оживленно тарахтя нечто совершенно невразумительное. По внешнему виду свинки не очень понятен ее возраст, но ведет она себя как девочка-подросток… Хотя болтовня, возможно, следствие перенесенного стресса.
Стараясь не вслушиваться в бесконечные «трррр, трррр, трррр», Димка обследовал поверженные тела противников.
По виду – типичные бродяги, судя по наглому поведению – не местные. Пришли, нашкодили и откочевали еще куда-нибудь. Одежда – сплошные лохмотья, даже сложно понять, что это раньше было. А уж пахло от бандитов…
Первые трое оказались вполне живы, а один из них даже пришел в себя. Только, увидев приближающуюся образину, прикинулся мертвым. Посчитал, что яггай не медведь, мертвечину есть не будет.
Ножи ржавые, корявые. Димка, поморщившись, выкинул их в кусты, прежде распоров котомку, одну на всех бандитов.
Ломти черствого хлеба, облепленный крошками кусок мяса, приличный полукруг сыра, пустая пузатая бутылка из темно-зеленого стекла… Одна еда, ничего ценного.
Любопытно подпрыгивающая рядом хрюнка радостным тарахтением соглашалась с тем, что разбойники брали с жертв продуктами. Или что, день у них был неудачный? Погодите…
То есть как неудачный? А старик? Наверняка у него отобрали деньги. И где они?
Либо отнесли в логово, либо…
Димка выпрямился, сунул котомку ошалевшей девчонке и подошел к лежащему под деревом вожаку. Толкнул его ногой…
Голова человека безжизненно моталась, как у дохлого цыпленка.
Убил…
То ли организм яггаев более спокойно реагирует на такие вещи, то ли Димка уже устал, но к смерти, да еще устроенной собственными руками, отнесся спокойно. Ну убил, ну и что?
На боку имелась плоская сумка из потертой кожи. Внутри – порох, пули, шомпол… Подсумок. Ташка. А где деньги?
Димка наклонился к телу и охлопал одежду. Звякнуло. Он расстегнул пуговицы грязного, засаленного мундира (если судить по когда-то блестящим металлическим пуговицам).
На груди висел кожаный мешочек.
Димка высыпал содержимое на ладонь. Деньги.
На широкой лопате ладони кучка монет смотрелась особенно жалко. Одна медь, несколько совсем маленьких серебрушек.
«А ты что ожидал увидеть у зачуханных бродяг? Золотые россыпи?»
Вместе с монетами на ладонь упали тонкое серебряное колечко, что-то вроде медали – круглая серебряная блямба с ушком сверху, гладкая, покрытая еле различимыми надписями, и совсем скромная сережка, которую тут же выхватила любопытная свинка. Она опять затарахтела, показывая на сережку и на окровавленный край левого уха.
«Да, понял, понял, твоя она. Забирай».
Хрюнка запрыгала, размышляя, как вставить сережку в разорванное ухо, Димка рассматривал монеты.
В целом похожи на земные трехсотлетней давности. С одной стороны – мужская голова, вроде бы человеческая, с другой – странная закорючка и не менее понятные надписи вокруг. Димка ожидал увидеть знакомую латиницу, но буквы были ему незнакомы. Ну разве что напоминали птичьи следы на песке.
«Интересно, это много или мало? Что можно купить на эту горсточку?»
Димка выпрямился, потер лоб, ушибленный пистолетом, и тут вспомнил…
«А что у меня с боком? Ведь в него попали».
Димка осторожно ощупал почти и не болевший бок, наткнулся на какой-то желвак. Ковырнул его пальцами, желвак отклеился от кожи и упал в руку. Димка поднес его к глазам…
Пуля. Типичный свинцовый шарик крупного калибра. Вернее, уже не шарик…
Пуля смялась в полусферу, как будто отскочила от брони.
Извернувшись, Димка взглянул на место ранения. Никаких следов. Темно-красное пятно. Кожа даже не поцарапана…
Монеты из ладони высыпались на траву.
Как это возможно?
Ладно бы пуля осталась целой, можно было бы подумать, что бестолковый стрелок засыпал мало пороха или намочил его. Но пуля смялась!
Димка ущипнул себя за бок и внимательно осмотрел кожу. Ничего сверхъестественного, кожа как кожа, несколько толще человеческой…
Что за?..
За набедренную повязку подергали. Димка отвлекся от новой загадки здешней планеты и посмотрел вниз. Из-под локтя выглядывала хрюнка, застенчиво протягивающая ему мешочек с монетами. Собрала, не поленилась…
Димка оглядел поле боя. Главарь лежал мертвым. Все три разбойника уже очнулись, осторожно улеглись поудобнее и притворились мертвецами. Только глаза посверкивали…
Хрюнка потянула еще раз:
– Пойдем, пойдем!
Правда, чего здесь ждать.
Димка подобрал пистолет, повесил через плечо снятый с главаря подсумок, опустил в него мешочек с деньгами… Готов к походу.
Оставив на поляне ограбленных бандитов, Димка и хрюнка двинулись в путь.
Солнце светит сквозь ветви деревьев, на дороге лежит ажурная тень, птицы поют негромко, хрюнка тарахтит что-то…
Хорошо!
Деревня хрюнки (новое слово в лексиконе – «деревня»), как понял Димка, совсем недалеко, но путешествие пока задерживается. От нечего делать Димка разбирает пистолет.
Очень странная конструкция.
На первый взгляд – обычный, кремневый. Изогнутая рукоять темного дерева, изгиб курка, толстый ствол со стершимся воронением, крупный калибр. Навскидку – двадцать – двадцать два миллиметра. Никаких узоров, украшений – скромное рядовое оружие.
А где кремень?
А вот его-то и нет.
Вместо кремня и пороховой полки к курку присоединена треугольная пластина: одним концом на шарнире крепится к раме пистолета, другим, тоже на шарнире, – к курку, к третьему прикреплена толстая игла, которая при выстреле должна войти внутрь казенной части ствола через соответствующее отверстие.
Димка оттянул курок и щелкнул спусковым крючком. Ну да, все правильно: игла нырнула внутрь ствола. По идее она должна либо поджечь порох, либо разбить капсюль. Но игла холодная, а капсюлей в снаряжении нет!
Для верности порылся в подсумке, шугнув любопытную хрюнку, которая не преминула сунуть туда пятачок. Он прав: капсюлей нет, нет даже отсека для них. Вот пороховница, вот отделение для пуль, вот торчит шомпол. Капсюлей нет.
Как же тогда этот карамультук стреляет?
Димка зарядил бы пистолет и провел испытание, но тут лес закончился, открыв взору колышущиеся пшеничные поля. Хрюнка радостно завопила, показывая на виднеющиеся крыши домов. Красные, черепичные. Наверное, ее родное село.
«Как бы там опять не решили, что я пришел перекусить».
Желудок булькнул, напоминая, что перекусить очень даже неплохо. И что хозяин совершенно напрасно побрезговал разбойничьими припасами.
«Может, хотя бы за спасение девчонки покормят? Как бы успеть крикнуть, что я – хороший? А то соберут толпу с вилами и косами, окажешься на костре – глазом моргнуть не успеешь. Кстати, а не примут ли меня за демона? Как тут вообще относятся к незнакомым волосатым великанам?»
Вот и деревушка. Димка шел по центральной улице, чувствуя себя цирковым медведем. Народ – все сплошь хрюны и хрюнки – глядел из-за заборов, попадался навстречу, высовывался из окон. Всем было интересно. Ни страха, ни ненависти не чувствовалось. Ощущение, что все они, как и встречный старик, относятся к нему как к редкому, но вовсе не невозможному зрелищу.
– Папа, папа! – запрыгала девушка-хрюнка и потащила Димку к вышедшему на крыльцо одного из домов пожилому хрюну. Из-за его плеча выглядывала обеспокоенная хрюнка, вытирающая руки фартуком.
Димкина хрюнка кинулась к родителям, радостно тараторя. Он же улавливал только: «папа, мама, яггай, убить, съесть, я, нож», но суть и так была ясна: делится переживаниями и рассказывает о приключении.
Папа-хрюн услышал достаточно, отстранил дочь к охающей маме и подошел к Димке.
Приложил руку к груди (пальцы толстые, короткие) и слегка поклонился:
– Тррррр тррр, господин яггай, тррр трррр нашей Женевьев трррр тррррррррр трррр. Могу я трррр (узнать?) ваше трррр имя, трррр знать тррр трррр трррррр трррррр тррррр?
Может, имя хрюнки было вовсе и не Женевьев, но Димка для себя запомнил его именно так. Произнести он его все равно не сможет.
«Так, отец просит представиться, это-то я понял. А вот как? Ладно, попробуем…»
Димка скрутил язык замысловатым узлом, чтобы произнести свое имя хоть сколько-нибудь близко к истинному…
«Д-м-и-т-р-и-й».
– Гхыкрыр.
Папа-хрюн и глазом не моргнул:
– Мое имя – Жак Трррррр. Тррррррр тррр тррр трррррр моей тррррр и тррррр трр мой дом, трррр господин Гхыкрыр.
Черт…
Отчаянные крики доносились уже из леса. Впереди оседала пыль. Суду все ясно: схватили девчонку, сломили сопротивление и потащили в чащу для употребления. Может быть, даже в пищу…
Несколько длинных (пусть и слегка раскоординированных) прыжков, и Димка ворвался на небольшую полянку, где его встретили набросившееся дерево (еле успел увернуться) и шесть отвисших челюстей.
Пять однозначно криминальных личностей в неописуемых лохмотьях и прижатая ими к земле пухленькая девушка в крестьянской одежде, основательно разорванной. Нет, ее явно не есть собирались…
До Димки дошло, что за неприятность случилась с дедом, почему у него не было денег и кого он предлагал съесть. Ага, вот и ножи…
Три куска железа, больше похожих на обломки кос, чем на оружие, направлены в Димкину сторону. Димка перехватил поудобнее дубину… Ну что, ребята, справитесь?
– Тррр (Ух ты?), яггай! – выпучил глаза самый крупный, то ли вожак, то ли совсем тупой. – Тррр я тррррр трррр трррр!
По сравнению с разбойниками Димка выглядел гигантом. Шансов у них не было. Но он на нервах решил усилить впечатление и оскалил замечательные клыки:
– ХЫРРРРР!
Зря…
Испуганный разбойник вытащил из-под одежды пистолет.
«Не-а, не Средневековье, – машинально определил Димка, – век восемнадцатый, начало девятнадцатого».
По внешнему виду – не фитильный, ударно-кремневый…
БАХ!!!
Пистолет выплюнул густое облако дыма, в бок Димки ударила сильная боль.
– Трррр трр яггай! – завопил кто-то из бандитов.
– А-а-а-а! – вполне по-человечески выкрикнул стрелок и запустил в Димку разряженным оружием.
Рука опять подвела, промахнулась мимо летящего пистолета, и тот врезался Димке в лоб. Что дружелюбия ему не прибавило. Да еще вооруженная ножами троица бросилась на него.
Проклятье! Я великан-людоед или кто?! Почему эти меня не боятся??
Дубина описала свистящий полукруг и смахнула нападающих, как кегли. Страйк! А что, в Димкином городке был кегельбан…
Димка сменил игру и запустил дубиной в остолбеневшего вожака, оставшегося без оружия и без людей. Пролетев городошной битой, та сшибла главаря и отбросила на ствол дерева. Только пятки в разные стороны…
Последний разбойник, державший девчонку, понял, кто будет следующим, и нырнул в кусты. Только треск пошел.
Поле боя осталось за яггаем.
Димка осмотрел поверженных противников, валявшихся изломанными куклами…
«Не убил ли случайно? Припишут превышение самообороны… А ладно, разберемся. Что с девчонкой?»
Спасенная жертва, хныкая, натягивала сдернутую юбку… Оп-па. А спасенная-то – не человек.
Круглое лицо, розовые щечки… Аккуратный пятачок и свиные ушки.
Хрюн.
Вернее, хрюнка… или хрюшка, как там называть женскую разновидность? А, бог с ней, будет хрюнкой, все равно произнести это Димка сможет только мысленно.
Девчушка-свинка наконец справилась с юбкой и схватилась за разорванный ворот рубашки.
«Да расслабься ты, не смотрю я на твои прелести!»
А хвоста у нее нет…
Димка шагнул вперед, хрюнка захныкала и попыталась уползти. Вот почему разбойникам по барабану его жуткий вид, а нормальные люди… и свинки… обязательно пугаются?
Димка протянул руку, помогая встать…
– А-а-а! – Свинка забила ногами по земле. – Пожалуйста, не ешьте меня!
«Ух ты! Все понял… Что? Не есть? Да чтоб вас!»
– Не есть!
«Ух ты! И сказать получилось! Пусть коряво, но все же»
– Не будете есть? – с надеждой захлопала ресничками хрюнка. – Тррр трррр говорят, яггаи трррр трррр трр есть трррр?
– Яггай не есть хыррр.
«Черт, почему слово «тебя» упорно не произносится?»
Хрюнке лингвистические затруднения Димки не были близки. Поняв, что сегодня она шашлыком не станет, радостная девчонка запрыгала вокруг него, оживленно тарахтя нечто совершенно невразумительное. По внешнему виду свинки не очень понятен ее возраст, но ведет она себя как девочка-подросток… Хотя болтовня, возможно, следствие перенесенного стресса.
Стараясь не вслушиваться в бесконечные «трррр, трррр, трррр», Димка обследовал поверженные тела противников.
По виду – типичные бродяги, судя по наглому поведению – не местные. Пришли, нашкодили и откочевали еще куда-нибудь. Одежда – сплошные лохмотья, даже сложно понять, что это раньше было. А уж пахло от бандитов…
Первые трое оказались вполне живы, а один из них даже пришел в себя. Только, увидев приближающуюся образину, прикинулся мертвым. Посчитал, что яггай не медведь, мертвечину есть не будет.
Ножи ржавые, корявые. Димка, поморщившись, выкинул их в кусты, прежде распоров котомку, одну на всех бандитов.
Ломти черствого хлеба, облепленный крошками кусок мяса, приличный полукруг сыра, пустая пузатая бутылка из темно-зеленого стекла… Одна еда, ничего ценного.
Любопытно подпрыгивающая рядом хрюнка радостным тарахтением соглашалась с тем, что разбойники брали с жертв продуктами. Или что, день у них был неудачный? Погодите…
То есть как неудачный? А старик? Наверняка у него отобрали деньги. И где они?
Либо отнесли в логово, либо…
Димка выпрямился, сунул котомку ошалевшей девчонке и подошел к лежащему под деревом вожаку. Толкнул его ногой…
Голова человека безжизненно моталась, как у дохлого цыпленка.
Убил…
То ли организм яггаев более спокойно реагирует на такие вещи, то ли Димка уже устал, но к смерти, да еще устроенной собственными руками, отнесся спокойно. Ну убил, ну и что?
На боку имелась плоская сумка из потертой кожи. Внутри – порох, пули, шомпол… Подсумок. Ташка. А где деньги?
Димка наклонился к телу и охлопал одежду. Звякнуло. Он расстегнул пуговицы грязного, засаленного мундира (если судить по когда-то блестящим металлическим пуговицам).
На груди висел кожаный мешочек.
Димка высыпал содержимое на ладонь. Деньги.
На широкой лопате ладони кучка монет смотрелась особенно жалко. Одна медь, несколько совсем маленьких серебрушек.
«А ты что ожидал увидеть у зачуханных бродяг? Золотые россыпи?»
Вместе с монетами на ладонь упали тонкое серебряное колечко, что-то вроде медали – круглая серебряная блямба с ушком сверху, гладкая, покрытая еле различимыми надписями, и совсем скромная сережка, которую тут же выхватила любопытная свинка. Она опять затарахтела, показывая на сережку и на окровавленный край левого уха.
«Да, понял, понял, твоя она. Забирай».
Хрюнка запрыгала, размышляя, как вставить сережку в разорванное ухо, Димка рассматривал монеты.
В целом похожи на земные трехсотлетней давности. С одной стороны – мужская голова, вроде бы человеческая, с другой – странная закорючка и не менее понятные надписи вокруг. Димка ожидал увидеть знакомую латиницу, но буквы были ему незнакомы. Ну разве что напоминали птичьи следы на песке.
«Интересно, это много или мало? Что можно купить на эту горсточку?»
Димка выпрямился, потер лоб, ушибленный пистолетом, и тут вспомнил…
«А что у меня с боком? Ведь в него попали».
Димка осторожно ощупал почти и не болевший бок, наткнулся на какой-то желвак. Ковырнул его пальцами, желвак отклеился от кожи и упал в руку. Димка поднес его к глазам…
Пуля. Типичный свинцовый шарик крупного калибра. Вернее, уже не шарик…
Пуля смялась в полусферу, как будто отскочила от брони.
Извернувшись, Димка взглянул на место ранения. Никаких следов. Темно-красное пятно. Кожа даже не поцарапана…
Монеты из ладони высыпались на траву.
Как это возможно?
Ладно бы пуля осталась целой, можно было бы подумать, что бестолковый стрелок засыпал мало пороха или намочил его. Но пуля смялась!
Димка ущипнул себя за бок и внимательно осмотрел кожу. Ничего сверхъестественного, кожа как кожа, несколько толще человеческой…
Что за?..
За набедренную повязку подергали. Димка отвлекся от новой загадки здешней планеты и посмотрел вниз. Из-под локтя выглядывала хрюнка, застенчиво протягивающая ему мешочек с монетами. Собрала, не поленилась…
Димка оглядел поле боя. Главарь лежал мертвым. Все три разбойника уже очнулись, осторожно улеглись поудобнее и притворились мертвецами. Только глаза посверкивали…
Хрюнка потянула еще раз:
– Пойдем, пойдем!
Правда, чего здесь ждать.
Димка подобрал пистолет, повесил через плечо снятый с главаря подсумок, опустил в него мешочек с деньгами… Готов к походу.
Оставив на поляне ограбленных бандитов, Димка и хрюнка двинулись в путь.
Солнце светит сквозь ветви деревьев, на дороге лежит ажурная тень, птицы поют негромко, хрюнка тарахтит что-то…
Хорошо!
Деревня хрюнки (новое слово в лексиконе – «деревня»), как понял Димка, совсем недалеко, но путешествие пока задерживается. От нечего делать Димка разбирает пистолет.
Очень странная конструкция.
На первый взгляд – обычный, кремневый. Изогнутая рукоять темного дерева, изгиб курка, толстый ствол со стершимся воронением, крупный калибр. Навскидку – двадцать – двадцать два миллиметра. Никаких узоров, украшений – скромное рядовое оружие.
А где кремень?
А вот его-то и нет.
Вместо кремня и пороховой полки к курку присоединена треугольная пластина: одним концом на шарнире крепится к раме пистолета, другим, тоже на шарнире, – к курку, к третьему прикреплена толстая игла, которая при выстреле должна войти внутрь казенной части ствола через соответствующее отверстие.
Димка оттянул курок и щелкнул спусковым крючком. Ну да, все правильно: игла нырнула внутрь ствола. По идее она должна либо поджечь порох, либо разбить капсюль. Но игла холодная, а капсюлей в снаряжении нет!
Для верности порылся в подсумке, шугнув любопытную хрюнку, которая не преминула сунуть туда пятачок. Он прав: капсюлей нет, нет даже отсека для них. Вот пороховница, вот отделение для пуль, вот торчит шомпол. Капсюлей нет.
Как же тогда этот карамультук стреляет?
Димка зарядил бы пистолет и провел испытание, но тут лес закончился, открыв взору колышущиеся пшеничные поля. Хрюнка радостно завопила, показывая на виднеющиеся крыши домов. Красные, черепичные. Наверное, ее родное село.
«Как бы там опять не решили, что я пришел перекусить».
Желудок булькнул, напоминая, что перекусить очень даже неплохо. И что хозяин совершенно напрасно побрезговал разбойничьими припасами.
«Может, хотя бы за спасение девчонки покормят? Как бы успеть крикнуть, что я – хороший? А то соберут толпу с вилами и косами, окажешься на костре – глазом моргнуть не успеешь. Кстати, а не примут ли меня за демона? Как тут вообще относятся к незнакомым волосатым великанам?»
Вот и деревушка. Димка шел по центральной улице, чувствуя себя цирковым медведем. Народ – все сплошь хрюны и хрюнки – глядел из-за заборов, попадался навстречу, высовывался из окон. Всем было интересно. Ни страха, ни ненависти не чувствовалось. Ощущение, что все они, как и встречный старик, относятся к нему как к редкому, но вовсе не невозможному зрелищу.
– Папа, папа! – запрыгала девушка-хрюнка и потащила Димку к вышедшему на крыльцо одного из домов пожилому хрюну. Из-за его плеча выглядывала обеспокоенная хрюнка, вытирающая руки фартуком.
Димкина хрюнка кинулась к родителям, радостно тараторя. Он же улавливал только: «папа, мама, яггай, убить, съесть, я, нож», но суть и так была ясна: делится переживаниями и рассказывает о приключении.
Папа-хрюн услышал достаточно, отстранил дочь к охающей маме и подошел к Димке.
Приложил руку к груди (пальцы толстые, короткие) и слегка поклонился:
– Тррррр тррр, господин яггай, тррр трррр нашей Женевьев трррр тррррррррр трррр. Могу я трррр (узнать?) ваше трррр имя, трррр знать тррр трррр трррррр трррррр тррррр?
Может, имя хрюнки было вовсе и не Женевьев, но Димка для себя запомнил его именно так. Произнести он его все равно не сможет.
«Так, отец просит представиться, это-то я понял. А вот как? Ладно, попробуем…»
Димка скрутил язык замысловатым узлом, чтобы произнести свое имя хоть сколько-нибудь близко к истинному…
«Д-м-и-т-р-и-й».
– Гхыкрыр.
Папа-хрюн и глазом не моргнул:
– Мое имя – Жак Трррррр. Тррррррр тррр тррр трррррр моей тррррр и тррррр трр мой дом, трррр господин Гхыкрыр.
Черт…
Глава 5
Приглашение в гости оказалось чистой формальностью: в низеньком домике даже сами хрюны наверняка цепляли ушами за потолок, а уж новонареченный Гхыкрыр и вовсе смог бы поместиться, только сложившись втрое. Впрочем, папа-хрюн по имени Жак не пасовал перед трудностями. Измерив Димку взглядом и что-то прикинув, он целеустремленно двинулся прочь от дома, попутно взмахом руки пригласив с собой жену, невезучую дочурку и спасителя. Спаситель повернулся вокруг… Ой, мама…
За спиной Димки уже собралась если и не вся деревня, то добрая ее половина. Старые и молодые хрюны, пухленькие хрюнки в белоснежных фартуках, молоденькие свинки, совсем мелкие поросятки. Все они с интересом Моськи разглядывали чудо-юдо, приблудившееся к ним в деревушку.
Папа-хрюн, неразборчиво ворча, раздвинул, как ледокол, толпу и направился вдоль по улице. За ним семенили жена и дочка, позади вышагивал недоумевающий Димка, следом увязалась шлейфом любопытная толпа.
Димка машинально отметил, что одежда на всех такая же, как и на предыдущих встречных: мужчины в штанах, рубахах со шнуровкой и жилетах, женщины – в длинных юбках, блузах с пышными рукавами, корсажах и фартучках. Похоже немного на одежду французских крестьян, разве что на ногах вместо деревянных сабо кожаные калиги. И Димка не помнил, что носили крестьяне на голове, на здешних хрюнах (и мужчинах, и женщинах) были надеты этакие беретики, смахивающие на шапочки советских медсестер, с завязочками на затылке. У мужчин – синие, у женщин – красные. Наверное, сказки про Красную Шапочку здесь нет…
Процессия приблизилась к дому, немного отличавшемуся от всех. Та же черепичная крыша, такая же беленая стена, как у украинских мазанок, сверкавшая на солнце, маленькие окошки с аккуратными красными ставнями, длинная труба… Вот разве что дом был гораздо выше остальных. Либо здесь живет очень крупный хрюн…
На крыльцо вышел хозяин. Человек.
Высокий, пожалуй, всего на голову ниже нынешнего Димки, тощий, в обычной крестьянской одежде. В синем берете. Очень удивленный.
– Трррр тррррррррр (добрый день?), господин Жак. – Человек озадаченно оглядывал гиганта, приведенного соседями. – Что трррррррр (привело?) вас ко мне?
– Добрый день, господин Луи, – наклонил голову папа-хрюн. – Трррр трр тррррррррррр требуют от меня тррррррр этого тррррррр (человека?). Сегодня моя дочь трррр трррр домой с трррррр и в Трррррр лесу тррр трррррррррр тррррррррррр трррррр трррррр, но, Тррр трррр, была тррррр этим яггаем по имени Гхыкрыр. Он трррррр тррррррр и, не трррррр Женевьев, привел ее домой. Трррррр мой дом не тррррррр для него. Не разрешишь ль тррррррррррр (воспользоваться?) твоим?
– Моим? – смерил Димку взглядом человек. – Да, мой дом тррррррр велик. Прошу вас, проходите.
– Моя жена тррр тррррррр еду для гостя.
– Еду? А трррррр (разве?) яггаи не тррррррррррррр?
…Трррр, не тррррр… Или кормите, или дайте спокойно пойти дальше. Водите по деревне, как цирковую лошадь…
– Как видите, нет, не трррррррррррр.
Из дома выглянула женщина, скорее всего, жена хозяина. Такой же расовый тип: светлые пшеничные волосы, голубые глаза, бронзовый загар на коже. Характерный римский нос с заметной горбинкой.
Тут женщина увидела Димку:
– Ой, яггай!! А разве они не трррррр?
«Нет, не тррррр!»
Муж по имени Луи повернулся к ней, вполголоса объясняя ситуацию. Женщина всплеснула руками и заспорила с мамой-хрюнкой. Как понял Димка, за право накормить дорогого гостя. Черт…
Вскоре все утряслось, Димку торжественно втащили в дом, где он незамедлительно врезался лбом в потолочную балку. Потолок и так был низкий, да тут еще всякие выступы…
Лбу ничего не сделалось, балка не пострадала, Димку воткнули за стол на лавку. Та даже не взвизгнула под его тяжестью. Надежная мебель.
Тут же выяснилось, что набедренная повязка – не штаны и не стоит в ней сидеть, расставив колени. Ну или поправить ее надо, чтобы не показывать лишнего. А то хозяйка уже залилась краской, как помидорина.
На стол (без скатерти) хрюны водрузили огромную глиняную миску с непонятно пахнущим месивом. Пахнет вкусно, но совершенно не опознаваемо. Каждому из гостей, то есть папе, маме, дочке, а также хозяину и хозяйке досталось по деревянной ложке. Димке же вручили целый половник.
Димка сидел, как просватанный, держа ложку. Здешних порядков он не знал, может, начать есть вперед хозяина – жуткое не комильфо, а может, вообще сейчас подадут тарелки.
Хозяин, характерно потерев ладони, поместил на стол бочонок из потемневшего дерева на двух досках-ножках. Снял с полки гроздь больших, по виду пивных кружек и подставил под бочоночный кран.
Из-за бочонка и размера кружек Димке показалось, что разольют пиво, вот только жидкость была темно-красного цвета. Вино? У крестьян?
Может быть, они считают Димку людоедом и решили угостить его кровью? Да нет, и себе наливают… А может… Местные обычаи неизвестны, вдруг хрюны – сами людоеды? Пьют человеческую кровушку по праздникам? Страшновато как-то.
«А тебе чего бояться? Ты же теперь не человек».
Перед Димкой поставили кружку. Похоже на кровь… Стараясь не наклоняться, Димка осторожно раздул ноздри своего чудо-носа и принюхался. Запах сильный, приятный. Совершенно незнакомый.
«Какая кровь, балда? Она бы давно свернулась, да и льется совершенно не так».
Ладно, рискнем…
Рука внезапно оказалась не там, где надо, и Димка чуть не сшиб кружку, еле успел поймать. Вот еще тело капризничает… Попытка номер два…
Он поднял кружку, видя, что все уже отпили по глотку и теперь смотрят на него. Пригубил с опаской.
Вкус незнакомый, но очень приятный. Ощущения в глотке, на языке и нёбе… Тьфу ты, да это же вино! Обычное красное вино! Вот только неизвестное. Димка вино и пил, и нюхал и мог бы поклясться, что на запах и вкус оно совершенно другое. Или здесь делают вино не из винограда, или… Причина всему – тело яггая.
Тело-то другое, другие рецепторы в носу и на языке. Мозг никак не может охарактеризовать ощущения, вот и выдает: «Неизвестно». Надо привыкать, а то наешься какой-нибудь дряни, которая покажется тебе съедобной.
Димка допил кружку и запустил ложку в миску. Все уже понемногу отъели. Что у нас здесь? На вид – овощи с мясом. Приступим…
Хозяева ели мало и быстро закончили, жестами показывая Димке: мол, ешь, ешь, не стесняйся.
«Где-то на востоке съесть все, что тебе предложили, – нарушение этикета… А где-то еще наоборот, не доесть – обидеть хозяев. Что делать? А-а, к бесу! Я дикий яггай, правила поведения за столом соблюдать не обязан!»
Все-таки Димка постарался не идти на поводу у требовательно пищащего желудка и ел медленно, не торопясь. Крестьяне как-никак. Может, у них тут вообще голод, последнее собрали.
Последнее не последнее, но скоро еда подошла к концу. Димка приготовился к тому, что его выпнут из дома. Как говорится, поели-попили, пора и честь знать. Не пора: хозяева и хрюны смотрели на него ждущими глазами. Что?
«Чего они так смотрят? Ответный жест? А какой? Денег дать? Или что?»
– Господин Гхыкрыр, не расскажете ли вы нам о яггаях? Мы думали, ваш трррррр (народ?) давно трррррррр, но видим, что это тррррр…
«А, им любопытно, откуда я взялся… Я бы рассказал, да как, если у меня в лексиконе полтора слова?»
– Хыр…
«Вот как рассказывать, если у меня даже слово «я» не произносится?! Попробовать окольно?»
– Моя…
«Надо же, получилось. Вот так и придется вести беседу: «Моя Тарзан, твоя Джейн».
– Моя… ударить… голова…
«Ух ты, целая фраза!»
– Моя не помнить.
На лицах женщин (все-таки у хрюнов лица, а не морды) появилось особенное выражение: «Ах, бедняжка!» Они уже забыли, что «бедняжка» в три раза их выше, в пять раз тяжелее и вообще потенциальный людоед. Что нужно, чтобы оказаться объектом жалости женщин? Огромный, неуклюжий, говорит косноязычно, да еще и калека. Что получается в итоге?
Убогий. Юродивый. Деревенский дурачок.
Да и черт с ним!
Пусть хоть дауном считают, только накормят и дадут поспать! А то организм теперь настоятельно требует постели.
За спиной Димки уже собралась если и не вся деревня, то добрая ее половина. Старые и молодые хрюны, пухленькие хрюнки в белоснежных фартуках, молоденькие свинки, совсем мелкие поросятки. Все они с интересом Моськи разглядывали чудо-юдо, приблудившееся к ним в деревушку.
Папа-хрюн, неразборчиво ворча, раздвинул, как ледокол, толпу и направился вдоль по улице. За ним семенили жена и дочка, позади вышагивал недоумевающий Димка, следом увязалась шлейфом любопытная толпа.
Димка машинально отметил, что одежда на всех такая же, как и на предыдущих встречных: мужчины в штанах, рубахах со шнуровкой и жилетах, женщины – в длинных юбках, блузах с пышными рукавами, корсажах и фартучках. Похоже немного на одежду французских крестьян, разве что на ногах вместо деревянных сабо кожаные калиги. И Димка не помнил, что носили крестьяне на голове, на здешних хрюнах (и мужчинах, и женщинах) были надеты этакие беретики, смахивающие на шапочки советских медсестер, с завязочками на затылке. У мужчин – синие, у женщин – красные. Наверное, сказки про Красную Шапочку здесь нет…
Процессия приблизилась к дому, немного отличавшемуся от всех. Та же черепичная крыша, такая же беленая стена, как у украинских мазанок, сверкавшая на солнце, маленькие окошки с аккуратными красными ставнями, длинная труба… Вот разве что дом был гораздо выше остальных. Либо здесь живет очень крупный хрюн…
На крыльцо вышел хозяин. Человек.
Высокий, пожалуй, всего на голову ниже нынешнего Димки, тощий, в обычной крестьянской одежде. В синем берете. Очень удивленный.
– Трррр тррррррррр (добрый день?), господин Жак. – Человек озадаченно оглядывал гиганта, приведенного соседями. – Что трррррррр (привело?) вас ко мне?
– Добрый день, господин Луи, – наклонил голову папа-хрюн. – Трррр трр тррррррррррр требуют от меня тррррррр этого тррррррр (человека?). Сегодня моя дочь трррр трррр домой с трррррр и в Трррррр лесу тррр трррррррррр тррррррррррр трррррр трррррр, но, Тррр трррр, была тррррр этим яггаем по имени Гхыкрыр. Он трррррр тррррррр и, не трррррр Женевьев, привел ее домой. Трррррр мой дом не тррррррр для него. Не разрешишь ль тррррррррррр (воспользоваться?) твоим?
– Моим? – смерил Димку взглядом человек. – Да, мой дом тррррррр велик. Прошу вас, проходите.
– Моя жена тррр тррррррр еду для гостя.
– Еду? А трррррр (разве?) яггаи не тррррррррррррр?
…Трррр, не тррррр… Или кормите, или дайте спокойно пойти дальше. Водите по деревне, как цирковую лошадь…
– Как видите, нет, не трррррррррррр.
Из дома выглянула женщина, скорее всего, жена хозяина. Такой же расовый тип: светлые пшеничные волосы, голубые глаза, бронзовый загар на коже. Характерный римский нос с заметной горбинкой.
Тут женщина увидела Димку:
– Ой, яггай!! А разве они не трррррр?
«Нет, не тррррр!»
Муж по имени Луи повернулся к ней, вполголоса объясняя ситуацию. Женщина всплеснула руками и заспорила с мамой-хрюнкой. Как понял Димка, за право накормить дорогого гостя. Черт…
Вскоре все утряслось, Димку торжественно втащили в дом, где он незамедлительно врезался лбом в потолочную балку. Потолок и так был низкий, да тут еще всякие выступы…
Лбу ничего не сделалось, балка не пострадала, Димку воткнули за стол на лавку. Та даже не взвизгнула под его тяжестью. Надежная мебель.
Тут же выяснилось, что набедренная повязка – не штаны и не стоит в ней сидеть, расставив колени. Ну или поправить ее надо, чтобы не показывать лишнего. А то хозяйка уже залилась краской, как помидорина.
На стол (без скатерти) хрюны водрузили огромную глиняную миску с непонятно пахнущим месивом. Пахнет вкусно, но совершенно не опознаваемо. Каждому из гостей, то есть папе, маме, дочке, а также хозяину и хозяйке досталось по деревянной ложке. Димке же вручили целый половник.
Димка сидел, как просватанный, держа ложку. Здешних порядков он не знал, может, начать есть вперед хозяина – жуткое не комильфо, а может, вообще сейчас подадут тарелки.
Хозяин, характерно потерев ладони, поместил на стол бочонок из потемневшего дерева на двух досках-ножках. Снял с полки гроздь больших, по виду пивных кружек и подставил под бочоночный кран.
Из-за бочонка и размера кружек Димке показалось, что разольют пиво, вот только жидкость была темно-красного цвета. Вино? У крестьян?
Может быть, они считают Димку людоедом и решили угостить его кровью? Да нет, и себе наливают… А может… Местные обычаи неизвестны, вдруг хрюны – сами людоеды? Пьют человеческую кровушку по праздникам? Страшновато как-то.
«А тебе чего бояться? Ты же теперь не человек».
Перед Димкой поставили кружку. Похоже на кровь… Стараясь не наклоняться, Димка осторожно раздул ноздри своего чудо-носа и принюхался. Запах сильный, приятный. Совершенно незнакомый.
«Какая кровь, балда? Она бы давно свернулась, да и льется совершенно не так».
Ладно, рискнем…
Рука внезапно оказалась не там, где надо, и Димка чуть не сшиб кружку, еле успел поймать. Вот еще тело капризничает… Попытка номер два…
Он поднял кружку, видя, что все уже отпили по глотку и теперь смотрят на него. Пригубил с опаской.
Вкус незнакомый, но очень приятный. Ощущения в глотке, на языке и нёбе… Тьфу ты, да это же вино! Обычное красное вино! Вот только неизвестное. Димка вино и пил, и нюхал и мог бы поклясться, что на запах и вкус оно совершенно другое. Или здесь делают вино не из винограда, или… Причина всему – тело яггая.
Тело-то другое, другие рецепторы в носу и на языке. Мозг никак не может охарактеризовать ощущения, вот и выдает: «Неизвестно». Надо привыкать, а то наешься какой-нибудь дряни, которая покажется тебе съедобной.
Димка допил кружку и запустил ложку в миску. Все уже понемногу отъели. Что у нас здесь? На вид – овощи с мясом. Приступим…
Хозяева ели мало и быстро закончили, жестами показывая Димке: мол, ешь, ешь, не стесняйся.
«Где-то на востоке съесть все, что тебе предложили, – нарушение этикета… А где-то еще наоборот, не доесть – обидеть хозяев. Что делать? А-а, к бесу! Я дикий яггай, правила поведения за столом соблюдать не обязан!»
Все-таки Димка постарался не идти на поводу у требовательно пищащего желудка и ел медленно, не торопясь. Крестьяне как-никак. Может, у них тут вообще голод, последнее собрали.
Последнее не последнее, но скоро еда подошла к концу. Димка приготовился к тому, что его выпнут из дома. Как говорится, поели-попили, пора и честь знать. Не пора: хозяева и хрюны смотрели на него ждущими глазами. Что?
«Чего они так смотрят? Ответный жест? А какой? Денег дать? Или что?»
– Господин Гхыкрыр, не расскажете ли вы нам о яггаях? Мы думали, ваш трррррр (народ?) давно трррррррр, но видим, что это тррррр…
«А, им любопытно, откуда я взялся… Я бы рассказал, да как, если у меня в лексиконе полтора слова?»
– Хыр…
«Вот как рассказывать, если у меня даже слово «я» не произносится?! Попробовать окольно?»
– Моя…
«Надо же, получилось. Вот так и придется вести беседу: «Моя Тарзан, твоя Джейн».
– Моя… ударить… голова…
«Ух ты, целая фраза!»
– Моя не помнить.
На лицах женщин (все-таки у хрюнов лица, а не морды) появилось особенное выражение: «Ах, бедняжка!» Они уже забыли, что «бедняжка» в три раза их выше, в пять раз тяжелее и вообще потенциальный людоед. Что нужно, чтобы оказаться объектом жалости женщин? Огромный, неуклюжий, говорит косноязычно, да еще и калека. Что получается в итоге?
Убогий. Юродивый. Деревенский дурачок.
Да и черт с ним!
Пусть хоть дауном считают, только накормят и дадут поспать! А то организм теперь настоятельно требует постели.