В 1552 г. Иван выступил в поход на располагавшееся в Среднем Поволжье Казанское ханство, представлявшее собой один из крупных и сильных осколков прежней Золотой Орды. Казань, защищенную только деревянными стенами, обороняло 30 тыс. татар. И христиане и мусульмане были настроены очень решительно. Осадные работы шли безостановочно: ставили туры, снабжали их пушками, где нельзя было ставить тур, там ставили тын, так что Казань со всех сторон окружена была русскими укреплениями. Казанцы беспрестанно делали вылазки, бились отчаянно с защитниками тур, но были постоянно втаптываемы в город. От беспрерывной пальбы по городу в нем гибло много людей; стрельцы и казаки, закопавшись во рвах перед турами, также не давали казанцам входить на стены, снимали их оттуда меткими выстрелами. Таким образом, все было подготовлено к генеральному штурму. Он начался 2 октября, после того как мощным взрывом была снесена значительная часть стены. Татары оказывали отчаянное сопротивление; несколько часов русские не могли сделать ни шага вперед, несмотря на то, что царь подъехал к самым стенам города и воодушевлял их. Наконец христиане ворвались в город по крышам домов. Самая жаркая сеча разгорелась у мечети. Видя свое поражение, 6000 татар попробовали прорваться из города, но были почти полностью истреблены. Лишь немногим удалось добежать до леса. В самом городе не осталось в живых ни одного из защитников, потому что Иван велел всех вооруженных побивать, а в плен брать только женщин и детей. Взятие Казани отдало под власть русского царя все Поволжье. В 1556 г. московское войско захватило Астрахань. Территория Астраханского ханства и волжские степи до самого Каспийского моря были включены в состав России.
Сразу вслед затем завязалась большая война в Прибалтике с Ливонским рыцарским орденом меченосцев. Успех, который сопутствовал русским в ее начале, превзошел все ожидания. В мае 1558 г. была взята Нарва. В следующем месяце – Нейгауз. В июле капитулировал Дерпт. К осени в русское подданство перешло более 20 городов. Одни ревельцы продолжали обороняться и в 1559 г. обратились к датскому королю с просьбой принять их в свое подданство. Ливонский магистр Кетлер последовал их примеру и осенью 1559 г. заключил союз с польским королем Сигизмундом-Августом. Ливонцы отдали Польше 9 волостей с условием, что король окажет им помощь против России. К 1560 г. ясно обозначилось, что вместо слабой Ливонии России предстоит война с Данией, Польшей, а возможно, и Швецией.
Все это сулило Грозному большие внешнеполитические осложнения. Ситуация внутри государства тоже становилась напряженной. В августе 1560 г. умерла горячо любимая жена Ивана Анастасия Романовна. Образ жизни царя сразу разительно изменился. В нем неожиданно открылась любовь к пирам и веселью, сначала носившим вполне пристойный характер.
Но постепенно новые любимцы все более и более брали на них тон, веселье обратилось в буйство, выходки стали непристойными. Непременным условием было напиваться до бесчувствия, тем, кто пил мало, вино лили на голову. Самый разнузданный разврат стал обыкновенным делом. В августе 1561 г. Иван женился на черкесской княжне Марии Темрюковне. По свидетельству современников, так же как Анастасия, Мария имела на царя большое влияние, но совсем в другом роде. От природы наделенная диким нравом и жестокой душой, она еще более разжигала в сердце Ивана ненависть и подозрительность.
К прежним своим соратникам и к старой родовой знати царь испытывал все большее недоверие. Оно возрастало с каждым годом, превратилось в какую-то маниакальную болезнь и в конце концов вылилось в чреду диких и безумных поступков. В конце 1564 г. царь приказал собрать из городов в Москву с женами и детьми дворян, детей боярских и приказных людей, выбрав их поименно. Разнесся слух, что царь собирается ехать неизвестно куда. Своим окружающим Иван объявил: ему сделалось известно, что многие не терпят его, не желают, чтобы царствовал он и его наследники, злоумышляют на его жизнь; поэтому он намерен отказаться от престола и передать управление всей земле. Говорят, что с этими словами Иван сложил с себя свою корону, жезл и царскую одежду. Оставив столицу, он поселился в Александровской слободе. Его отъезд породил в Москве всеобщую растерянность. В начале 1565 г. духовенство и бояре явились в Александровскую слободу и объявили Ивану общую мольбу: пусть правит, как ему угодно, только бы принял снова в руки правление. Иван согласился на их просьбу, но с тем условием, что ему на всех изменников и ослушников опалы класть, именье их брать в казну и утвердить себе на своем государстве опричнину (так стала называться та часть русского царства, которая перешла под самовластное управление Грозного; другая его половина, где формально правила боярская дума, именовалась земщиной).
Для всей России началось тяжкое и лихое время. Царь поселился в Александровской слободе и жил тут в окружении своих любимцев-опричников, число которых достигало до 6000. Им раздавались в пределах опричнины поместья и вотчины, отнимаемые у прежних владельцев, долженствующих терпеть разорение и переселяться со своих пепелищ на территорию земщины. Опричники давали царю особую присягу, которой обязывались не только доносить обо все, что они услышат дурного о царе, но не иметь никакого дружеского сообщения, не есть и не пить с земскими людьми. Им даже вменялось в долг, как говорят летописцы, насиловать, предавать смерти земских людей и грабить их дома. Современники-иноземцы пишут, что символом опричников было изображение собачей головы и метла в знак того, что они кусаются как собаки, оберегая царское здравие, и выметают всех лиходеев.
Иван завел у себя в Александровской слободе подобие монастыря, сам сочинил для опричников монашеский устав и сам лично с сыновьями ходил звонить на колокольню. В четыре часа утра ежедневно по царскому звону вся братия (в число которой входило 300 ближайших к царю опричников) собиралась к заутрене на богослужение. Оно длилось от четырех до семи часов. Сам Грозный так усердно клал поклоны, что у него на лбу образовались шишки. В восемь часов шли к обедне. Все наедались и напивались досыта. Нередко после обеда Иван ездил пытать опальных. Современники говорят, что он постоянно дико смеялся, глядя на мучения своих жертв. В назначенное время отправлялась вечерня, затем братия собиралась на вечернюю трапезу, отправлялось повечерие, и царь ложился в постель. Гванини передает мрачные слухи, ходившие о разврате царя. Говорили, что опричники похищали для него девиц и замужних женщин, и муж должен был еще радоваться, если жену возвращали живой. Рассказывали, что отняв у одного дьяка жену и узнав, что тот воспринял это как обиду, Грозный приказал повесить изнасилованную над порогом его дома. У другого дьяка жена была повешена над его столом.
Вскоре жестокий нрав царя почувствовали на себе и более отдаленные области. Летом 1569 г. Грозному явился какой-то Петр, родом волынец, и донес, что новгородцы хотят предаться польскому королю, что у них уже написана и грамота об этом и положена в Софийском соборе за образом Богоматери. Иван отправил в Новгород вместе с волынцем доверенного человека, который действительно отыскал грамоту за образом (большинство современников считали ее подложной) и привез к царю. В Новгороде со страхом ждали кары, все знали, как страшен царь в гневе, но то, что случилось, превзошло все ожидания. 6 января 1570 г. Грозный прибыл в опальный город. На другой день дано было повеление перебить дубинами до смерти всех игуменов и монахов, которые стояли на правеже, и развезти тела их на кладбище, каждого в свой монастырь. 8 января опричники схватили архиепископа Пимена и бросились грабить его владычную казну, а также все городские церкви. Сам Иван поехал на Городище и начал там суд над владычными боярами, детьми боярскими, выборными людьми и знатнейшими купцами. С ними вместе были приведены их жены и дети. Собравши всю эту толпу перед собою, Иван приказал опричникам раздевать их и терзать «неисповедимыми», как говорит современник, муками, между прочим, поджигать их каким-то изобретенным им составом, который у него назывался «пожар». Потом он велел измученных, опаленных привязывать сзади к саням, шибко вести за собою в Новгород, волоча по замерзшей земле, и метать в Волхов с моста. За ними везли их жен и детей; женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов; по реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, которые всплывали. Так делалось каждый день в продолжении пяти недель. Однако последствия произведенного погрома сказывались в Новгороде и много позже. Истребление хлебных запасов и домашнего скота произвело страшный голод и болезни не только в городе, но и в окрестностях его; доходило до того, что люди поедали друг друга и вырывали мертвых из могил. Все лето 1570 г. свозили умерших кучами к церкви Рождества в Поле и погребали вместе с телами утопленных и всплывших на поверхность. По возвращении в Москву розыск по новгородскому делу продолжился. К следствию было привлечено множество людей, в том числе прежние любимцы царя. Схватили около 300 человек, пытали их всех и приговорили к смерти. В день казни, 25 июля, Грозный простил из них 180 человек, остальных казнил мучительным образом.
Тем временем успех, сопутствовавший Ивану во внешних предприятиях, стал постепенно изменять ему. Весной 1571 г. неожиданно явился под Москвой крымский хан со 120-тысячным войском. Иван бежал, бросив столицу на произвол судьбы. 24 мая татары зажгли предместья. Сильный ветер быстро разнес огонь. В один день сгорел весь город за исключением Кремля. Количество погибших жителей невозможно определить, но оно простиралось до нескольких сотен тысяч, так как в Москву сбежалось много народа из окрестностей. До 150 тыс. татары увели в полон. Возвратившись в Москву, Иван, по свидетельству Флетчера, отменил опричнину. С этого года видно также некоторое ослабление террора, хотя до конца его было еще далеко. Ситуация на западном театре военных действий также становилась для России все более тяжелой. Шведы напали на Нарву, а поляки явились в Южной Ливонии и брали здесь один город за другим. В 1578 г. русские потерпели серьезное поражение под Венденом. В 1579–1580 гг. поляки взяли Полоцк, Великие Луки, Велиж, Невель, Озерище, Заволосье, Торопец. Тогда же шведы захватили Карелию, Ижорскую землю и Везенберг. В 1581 г. поляки приступили к Пскову, а шведы взяли Нарву, Ям и Копорье. Ливонские города были отняты у русских почти все. На этом враги выдохлись. Многолетняя война, истощившая силы всех трех государств, должна была наконец закончиться. Начались мирные переговоры.
Терпя неудачу во внешних делах, Грозный в ноябре 1581 г. испытал также сильное личное потрясение – смерть старшего сына Ивана. Виною всему была необузданная ярость царя. В гневе Иван ударил царевича жезлом в голову, тот упал без чувств, обливаясь кровью. В ту же секунду царь опомнился, стать рвать на себе волосы и звать на помощь. Призвали медиков, но все было напрасно – царевич умер на пятый день. Царь ужасно мучился, не спал ночи, метался как в горячке. Потом стал посылать богатые милости по монастырям. Возможно, в это время в нем пробудилось некоторое сожаление о содеянном в прежние годы.
Три месяца спустя после убийства, в начале 1582 г., было заключено перемирие с Польшей. По его условию Грозный отказался от Ливонии, вернул Полоцк и Велиж. В мае 1583 года заключили перемирие со Швецией. Кроме Эстонии шведы удержали за собой русские города Ям и Копорье. Грозный ненадолго пережил свое поражение. В начале 1584 г. у него открылась болезнь – какое-то внутреннее гниение. Здоровье его быстро разрушалось. Еще совсем не старый человек, он вскоре стал выглядеть дряхлым старцем. Тело его покрылось зловонными язвами. Ноги отказывались служить. Иван уже не мог ходить, и его носили в креслах. 17 марта Грозный уселся играть в шахматы со своим последним любимцем князем Богданом Бельским, но, не успев кончить игры, упал и умер.
После этого царица-вдова Наталья Нарышкина должна была вместе с сыном уехать из Москвы и уединиться в Преображенском селе. С 1683 г., никем не руководимый, Петр начал здесь продолжительную игру, которую сам себе устроил и которая стала для него школой самообразования. Из спальников, дворовых конюхов, а потом сокольников и кречетников Петр образовал две потешные роты, которые вскоре прибором охотников из дворян и других чинов развелись в два батальона. С этими потешными Петр поднял в Преображенском неугомонную возню, построил потешный двор, потешную съезжую избу для управления командой, потешную конюшню, забрал из Конюшенного приказа упряжь под свою артиллерию. Словом, игра обратилась в целое учреждение с особым штатом, бюджетом, с «потешной казной». По соседству с Преображенским находилась Немецкая слобода, населенная в основном военным людом. Из них Петр стал брать в свою армию офицеров. В начале 1690-х гг. потешные батальоны развернулись в два регулярных полка, поселенных в селах Преображенском и Семеновском.
К этим забавам вскоре прибавилась новая. Осматривая в селе Измайлове амбары деда Никиты Ивановича Романова, Петр нашел завалявшийся английский бот. По его настоянию, один голландский мастер починил бот, приделал мачту и паруса, и в присутствии Петра лавировал на нем по реке Яузе. Увиденное произвело на царя огромное впечатление. С этого времени началась горячая любовь Петра к кораблестроению и кораблевождению. Вскоре он отправился на Переславское озеро, заложил верфь при устье реки Трубеж и стал строить здесь суда.
Занятый этим делом, он, кажется, не помышлял о приобретении реальной верховной власти. Софья первая открыла против брата враждебные действия. В августе 1689 г. пришло известие, что царевна собрала в Москве войска, чтобы напасть и убить Петра в Преображенском. Однако на этот раз мятеж не удался. Большинство полков остались верны царю. После долгих переговоров Софье пришлось отречься от власти и удалиться в Новодевичий монастырь. Избавившись от соперницы, Петр не сразу взял управление в свои руки. Некоторое время продолжались еще его шумные потехи, буйные пиры и строительство кораблей. Наконец в 1695 г. усилия царя обратились к действительно важному предприятию: был объявлен поход на турецкую крепость в устье Дона – город Азов. Первая осада его окончилась неудачей, так как у русских не было своего флота. Она, впрочем, не повергла Петра в уныние, а напротив, только усилила в нем желание во что бы то ни стало проложить себе путь к Черному морю. Под Воронежем была основана верфь, началось спешное строительство кораблей. Весной 1696 г. Азов вновь был осажден, на этот раз с суши и моря. В июле турки сдались. Весь Дон до самого устья перешел под контроль России.
В марте 1697 г. в Европу отправилось посольство для поиска союзников в войне с Турцией. При послах состояло около сотни волонтеров и дворян, назначенных для изучения корабельного искусства. Сам царь был записан в свиту под именем Петра Михайлова. Заграничная поездка была использована им для усиленного самообразования. В Кенигсберге Петр усердно занимался артиллерийским делом, затем он поспешил в Голландию, поселился в Саардаме, нанялся на верфь и работал там плотником. В августе царь перебрался в Амстердам, определился простым рабочим на ост-индскую верфь и с чрезвычайным увлечением трудился над постройкой специально для него заложенного фрегата. В январе 1698 г. он отправился в Англию и поселился в городке Дептфорде на королевской верфи, где прилежно изучал теорию кораблестроения. Летом 1698 г. Петр был уже в Вене. Австрийцы считались традиционными врагами турок, и Петр сильно рассчитывал на союз с ними. Но, увы, склонить императора Леопольда к войне с Османской империей Петру так и не удалось. Та же неудача постигла посольство еще раньше в Голландии и Англии. Петр собирался ехать в Венецию, но тут пришло известие о новом бунте стрельцов в пользу царевны Софьи, подавленном тотчас после его начала воеводой Шеином. Встревоженный царь поспешил в Россию. По пути состоялась встреча Петра с новым польским королем Августом II. За пирами и веселыми забавами венценосцы договорились о дружбе и союзе против Швеции. Таким образом, вместо продолжения прежней войны на Черном море решено было начать новую – на этот раз в Прибалтике.
25 августа 1698 г. Петр возвратился в Москву. Утром 26-го Преображенский дворец наполнила толпа людей всякого звания. Тут, разговаривая с вельможами, царь собственноручно обрезал им всем бороды. Когда слух об этом пошел по Москве, служилые люди, бояре и дворяне сами стали бриться. Пришедшие с бородами 1 сентября на празднование Нового года попали уже в руки шута. Всем близким ко двору людям велено было одеться в европейские кафтаны. С 17 сентября начались пытки мятежных стрельцов, отличавшиеся неслыханной жестокостью. Петр не только присутствовал на допросах, но, кажется, и сам пытал несчастных. 30 сентября были казнены первые 200 стрельцов. Казни продолжались и дальше. 17 октября царь распорядился, чтобы головы стрельцам рубили вместо палачей его приближенные. Сам он смотрел на это зрелище, сидя на лошади, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными руками. Около 200 стрельцов на глазах Софьи было повешено вокруг Новодевичьего монастыря, и трупы их не убирали в течение пяти месяцев.
Петр вырос, возмужал и взял в свои руки управление государством. К этому времени вполне определились его характер и нравственная физиономия, а также привычки, которым он следовал потом до конца жизни. Царь был великан двух с небольшим метров росту, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. От природы он был большой силач. Постоянное обращение с топором и молотком еще более развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. Многолетнее безустанное движение развило в Петре подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Он был обычным и веселым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал.
Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-то строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли. С летами он приобрел необъятную массу технических познаний, так что позже повсюду, где побывал государь, были рассеяны вещицы его собственного изготовления: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и тому подобное. Но выше всего Петр ставил мастерство корабельное. Никакое государственное дело не могло удержать его на месте, когда представлялся случай поработать топором на верфи. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали царя лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Будучи любителем живого и невзыскательного времяпровождения, Петр слыл заклятым врагом всякого церемониала. Он всегда конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом.
Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых в свете, часто видали в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми. Дома, встав с постели, он принимал в простом стареньком халате из китайской нанки, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил менять часто. Ездил он обыкновенно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать.
На другой год по возвращении царя из Европы началась Северная война. 23 августа 1700 г. русские войска уже приступили к осаде Нарвы. Надеялись, что город долго не продержится, но гарнизон оборонялся с большим мужеством. Между тем наступила осень. 17 ноября пришло известие о приближении шведской армии, возглавляемой самим королем. В ту же ночь Петр оставил лагерь и уехал в Новгород. Здесь его догнало известие о полном поражении русских под Нарвой. Было потеряно большое количество солдат и почти вся артиллерия. Практически Петру пришлось вновь воссоздавать свою армию. Ввиду неблагоприятных обстоятельств он велел снимать с колоколен колокола и переливать их в пушки. Для пополнения убыли в полках было велено сгонять и записывать в солдаты кабальных, брать в армию дворовых людей, клирошан и монашеских детей, ямщиков и даже воров, содержащихся под судом. (Эти опустошительные рекрутские наборы продолжались потом чуть ли не ежегодно до конца петровского царствования. При наборе рекрут происходили страшные злоупотребления: несчастных отрывали от семей, приводили в города скованными и держали долгое время по тюрьмам и острогам, изнуряя теснотой и скверной пищей, не давали им одежды и обуви и гнали пешком, не обращая внимания ни на дальность пути, ни на плохие дороги. Болезни косили людей как траву, так что лишь небольшая часть призванных добиралась до своих полков.)
Между тем, одержав победу над русскими, Карл XII не стал наступать в глубь России, а обернул свои войска против Польши. В этой стране он увяз на многие годы. Тем временем, благодаря энергичным мерам, Россия быстро восстановила свои силы после нарвского поражения. В сентябре 1702 г. Петр подступил к стоявшему у истоков Невы древнерусскому Орешку, который шведы переименовали в Нотебург. То была маленькая крепость, обнесенная высокими каменными стенами. Шведского гарнизона в ней оказалось не более 450 человек, но зато они имели около полутораста орудий. У осаждавших было 10 тыс. человек. 1 октября Петр с тысячью гвардейцев переправился на судах на остров. Крепость была осаждена со всех сторон.
Петр предложил коменданту сдаться на честных условиях. Комендант просил четыре дня сроку и дозволения дать знать о том нарвскому обер-коменданту. Вместо ответа загремела русская артиллерия и полетели в город бомбы. Кольцо осады каждый день сжималось, в стене русскими ядрами было сделано три пролома. 11 октября приведенный в крайность Нотебург капитулировал. Петр позволил всему гарнизону выйти с воинскими почестями и со всем имуществом. Крепость была переименована в Шлиссельбург (то есть ключ-город ко всей Лифляндии). Царь писал Виниусу: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако ж, слава Богу, счастливо разгрызен».
В апреле 1703 г. русское войско под командованием Шереметева выступило из Шлиссельбурга вниз по правому берегу Невы и 25 апреля вышло к небольшому земляному городку Ниеншанцу, сторожившему устье реки. Вечером 30 апреля началось бомбардирование, а утром 1 мая Ниеншанц сдался. 16 мая на острове, называвшемся прежде Янни-Саари и переименованном Петром в Люст-Эйланд (Веселый остров) был заложен город Санкт-Петербург. Первою постройкой его стала деревянная крепость с шестью бастионами. В крепости была поставлена деревянная церковь во имя Петра и Павла. Определено было место для гостиного двора, пристани, государева дворца, сада и домов знатных вельмож. Строительство этого города, которому суждено было вскоре стать новой столицей России, послужило поводом к такому отягощению народа, с каким едва ли могли сравниться прежние времена. Со всей страны ежегодно сгонялись на болотистые берега Невы десятки тысяч работников, которые умирали здесь без числа от голода и болезней. На их место вели новых, так что вопреки всему город вырастал со сказочной быстротой. Людям разного звания под угрозой огромных штрафов и отнятия имения было приказано переселяться в Петербург и строить здесь дома.
Война тем временем продолжалась. В июле 1704 г., не выдержав русской осады, капитулировал Дерпт. 9 августа начался штурм Нарвы. Шведы осыпали русских бревнами, бочками и камнями. Но те, не смущаясь этим, в три четверти часа со всех сторон взошли на стены и погнали шведов до самого Старого города. Комендант Горн должен был выбросить белый флаг. В последующие годы боевые действия велись не так интенсивно. Карл XII сумел наконец победить Августа и заставил его отречься от престола. Из Польши шведы двинулись в Белоруссию. В июле 1708 г. Карл занял Могилев и стал дожидаться здесь прихода из Лифляндии генерала Левенгаупта с 16 тыс. войска, артиллерией и провиантом. Однако генерал продвигался чрезвычайно медленно. Зато король получил весть от украинского гетмана Мазепы о том, что вся Малороссия готова восстать против царя при первом появлении шведского войска. Карл был так увлечен этой вестью, что в начале августа, не дождавшись Левенгаупта, выступил из Могилева на Украину. Поход по опустошенной стране был крайне тяжел для голодного войска. Чтобы не умереть, его солдатам приходилось снимать с поля колосья и молоть их между камнями.
Сразу вслед затем завязалась большая война в Прибалтике с Ливонским рыцарским орденом меченосцев. Успех, который сопутствовал русским в ее начале, превзошел все ожидания. В мае 1558 г. была взята Нарва. В следующем месяце – Нейгауз. В июле капитулировал Дерпт. К осени в русское подданство перешло более 20 городов. Одни ревельцы продолжали обороняться и в 1559 г. обратились к датскому королю с просьбой принять их в свое подданство. Ливонский магистр Кетлер последовал их примеру и осенью 1559 г. заключил союз с польским королем Сигизмундом-Августом. Ливонцы отдали Польше 9 волостей с условием, что король окажет им помощь против России. К 1560 г. ясно обозначилось, что вместо слабой Ливонии России предстоит война с Данией, Польшей, а возможно, и Швецией.
Все это сулило Грозному большие внешнеполитические осложнения. Ситуация внутри государства тоже становилась напряженной. В августе 1560 г. умерла горячо любимая жена Ивана Анастасия Романовна. Образ жизни царя сразу разительно изменился. В нем неожиданно открылась любовь к пирам и веселью, сначала носившим вполне пристойный характер.
Но постепенно новые любимцы все более и более брали на них тон, веселье обратилось в буйство, выходки стали непристойными. Непременным условием было напиваться до бесчувствия, тем, кто пил мало, вино лили на голову. Самый разнузданный разврат стал обыкновенным делом. В августе 1561 г. Иван женился на черкесской княжне Марии Темрюковне. По свидетельству современников, так же как Анастасия, Мария имела на царя большое влияние, но совсем в другом роде. От природы наделенная диким нравом и жестокой душой, она еще более разжигала в сердце Ивана ненависть и подозрительность.
К прежним своим соратникам и к старой родовой знати царь испытывал все большее недоверие. Оно возрастало с каждым годом, превратилось в какую-то маниакальную болезнь и в конце концов вылилось в чреду диких и безумных поступков. В конце 1564 г. царь приказал собрать из городов в Москву с женами и детьми дворян, детей боярских и приказных людей, выбрав их поименно. Разнесся слух, что царь собирается ехать неизвестно куда. Своим окружающим Иван объявил: ему сделалось известно, что многие не терпят его, не желают, чтобы царствовал он и его наследники, злоумышляют на его жизнь; поэтому он намерен отказаться от престола и передать управление всей земле. Говорят, что с этими словами Иван сложил с себя свою корону, жезл и царскую одежду. Оставив столицу, он поселился в Александровской слободе. Его отъезд породил в Москве всеобщую растерянность. В начале 1565 г. духовенство и бояре явились в Александровскую слободу и объявили Ивану общую мольбу: пусть правит, как ему угодно, только бы принял снова в руки правление. Иван согласился на их просьбу, но с тем условием, что ему на всех изменников и ослушников опалы класть, именье их брать в казну и утвердить себе на своем государстве опричнину (так стала называться та часть русского царства, которая перешла под самовластное управление Грозного; другая его половина, где формально правила боярская дума, именовалась земщиной).
Для всей России началось тяжкое и лихое время. Царь поселился в Александровской слободе и жил тут в окружении своих любимцев-опричников, число которых достигало до 6000. Им раздавались в пределах опричнины поместья и вотчины, отнимаемые у прежних владельцев, долженствующих терпеть разорение и переселяться со своих пепелищ на территорию земщины. Опричники давали царю особую присягу, которой обязывались не только доносить обо все, что они услышат дурного о царе, но не иметь никакого дружеского сообщения, не есть и не пить с земскими людьми. Им даже вменялось в долг, как говорят летописцы, насиловать, предавать смерти земских людей и грабить их дома. Современники-иноземцы пишут, что символом опричников было изображение собачей головы и метла в знак того, что они кусаются как собаки, оберегая царское здравие, и выметают всех лиходеев.
Иван завел у себя в Александровской слободе подобие монастыря, сам сочинил для опричников монашеский устав и сам лично с сыновьями ходил звонить на колокольню. В четыре часа утра ежедневно по царскому звону вся братия (в число которой входило 300 ближайших к царю опричников) собиралась к заутрене на богослужение. Оно длилось от четырех до семи часов. Сам Грозный так усердно клал поклоны, что у него на лбу образовались шишки. В восемь часов шли к обедне. Все наедались и напивались досыта. Нередко после обеда Иван ездил пытать опальных. Современники говорят, что он постоянно дико смеялся, глядя на мучения своих жертв. В назначенное время отправлялась вечерня, затем братия собиралась на вечернюю трапезу, отправлялось повечерие, и царь ложился в постель. Гванини передает мрачные слухи, ходившие о разврате царя. Говорили, что опричники похищали для него девиц и замужних женщин, и муж должен был еще радоваться, если жену возвращали живой. Рассказывали, что отняв у одного дьяка жену и узнав, что тот воспринял это как обиду, Грозный приказал повесить изнасилованную над порогом его дома. У другого дьяка жена была повешена над его столом.
Вскоре жестокий нрав царя почувствовали на себе и более отдаленные области. Летом 1569 г. Грозному явился какой-то Петр, родом волынец, и донес, что новгородцы хотят предаться польскому королю, что у них уже написана и грамота об этом и положена в Софийском соборе за образом Богоматери. Иван отправил в Новгород вместе с волынцем доверенного человека, который действительно отыскал грамоту за образом (большинство современников считали ее подложной) и привез к царю. В Новгороде со страхом ждали кары, все знали, как страшен царь в гневе, но то, что случилось, превзошло все ожидания. 6 января 1570 г. Грозный прибыл в опальный город. На другой день дано было повеление перебить дубинами до смерти всех игуменов и монахов, которые стояли на правеже, и развезти тела их на кладбище, каждого в свой монастырь. 8 января опричники схватили архиепископа Пимена и бросились грабить его владычную казну, а также все городские церкви. Сам Иван поехал на Городище и начал там суд над владычными боярами, детьми боярскими, выборными людьми и знатнейшими купцами. С ними вместе были приведены их жены и дети. Собравши всю эту толпу перед собою, Иван приказал опричникам раздевать их и терзать «неисповедимыми», как говорит современник, муками, между прочим, поджигать их каким-то изобретенным им составом, который у него назывался «пожар». Потом он велел измученных, опаленных привязывать сзади к саням, шибко вести за собою в Новгород, волоча по замерзшей земле, и метать в Волхов с моста. За ними везли их жен и детей; женщинам связывали назад руки с ногами, привязывали к ним младенцев и в таком виде бросали в Волхов; по реке ездили царские слуги с баграми и топорами и добивали тех, которые всплывали. Так делалось каждый день в продолжении пяти недель. Однако последствия произведенного погрома сказывались в Новгороде и много позже. Истребление хлебных запасов и домашнего скота произвело страшный голод и болезни не только в городе, но и в окрестностях его; доходило до того, что люди поедали друг друга и вырывали мертвых из могил. Все лето 1570 г. свозили умерших кучами к церкви Рождества в Поле и погребали вместе с телами утопленных и всплывших на поверхность. По возвращении в Москву розыск по новгородскому делу продолжился. К следствию было привлечено множество людей, в том числе прежние любимцы царя. Схватили около 300 человек, пытали их всех и приговорили к смерти. В день казни, 25 июля, Грозный простил из них 180 человек, остальных казнил мучительным образом.
Тем временем успех, сопутствовавший Ивану во внешних предприятиях, стал постепенно изменять ему. Весной 1571 г. неожиданно явился под Москвой крымский хан со 120-тысячным войском. Иван бежал, бросив столицу на произвол судьбы. 24 мая татары зажгли предместья. Сильный ветер быстро разнес огонь. В один день сгорел весь город за исключением Кремля. Количество погибших жителей невозможно определить, но оно простиралось до нескольких сотен тысяч, так как в Москву сбежалось много народа из окрестностей. До 150 тыс. татары увели в полон. Возвратившись в Москву, Иван, по свидетельству Флетчера, отменил опричнину. С этого года видно также некоторое ослабление террора, хотя до конца его было еще далеко. Ситуация на западном театре военных действий также становилась для России все более тяжелой. Шведы напали на Нарву, а поляки явились в Южной Ливонии и брали здесь один город за другим. В 1578 г. русские потерпели серьезное поражение под Венденом. В 1579–1580 гг. поляки взяли Полоцк, Великие Луки, Велиж, Невель, Озерище, Заволосье, Торопец. Тогда же шведы захватили Карелию, Ижорскую землю и Везенберг. В 1581 г. поляки приступили к Пскову, а шведы взяли Нарву, Ям и Копорье. Ливонские города были отняты у русских почти все. На этом враги выдохлись. Многолетняя война, истощившая силы всех трех государств, должна была наконец закончиться. Начались мирные переговоры.
Терпя неудачу во внешних делах, Грозный в ноябре 1581 г. испытал также сильное личное потрясение – смерть старшего сына Ивана. Виною всему была необузданная ярость царя. В гневе Иван ударил царевича жезлом в голову, тот упал без чувств, обливаясь кровью. В ту же секунду царь опомнился, стать рвать на себе волосы и звать на помощь. Призвали медиков, но все было напрасно – царевич умер на пятый день. Царь ужасно мучился, не спал ночи, метался как в горячке. Потом стал посылать богатые милости по монастырям. Возможно, в это время в нем пробудилось некоторое сожаление о содеянном в прежние годы.
Три месяца спустя после убийства, в начале 1582 г., было заключено перемирие с Польшей. По его условию Грозный отказался от Ливонии, вернул Полоцк и Велиж. В мае 1583 года заключили перемирие со Швецией. Кроме Эстонии шведы удержали за собой русские города Ям и Копорье. Грозный ненадолго пережил свое поражение. В начале 1584 г. у него открылась болезнь – какое-то внутреннее гниение. Здоровье его быстро разрушалось. Еще совсем не старый человек, он вскоре стал выглядеть дряхлым старцем. Тело его покрылось зловонными язвами. Ноги отказывались служить. Иван уже не мог ходить, и его носили в креслах. 17 марта Грозный уселся играть в шахматы со своим последним любимцем князем Богданом Бельским, но, не успев кончить игры, упал и умер.
ПЕТР ПЕРВЫЙ
Бойкость, восприимчивость, живость и склонность к забавам, носившим военный характер, проявились в Петре с раннего детства. Любимые игрушки его были потешные знамена, топоры, пистолеты и барабаны. Когда мальчику было десять лет, в апреле 1682 г., умер его старший брат царь Федор. За смертью его последовали бурные события: провозглашение Петра царем мимо старшего брата Ивана V, интриги их сестры царевны Софьи, вызвавшие страшный стрелецкий мятеж в мае того года, избиение бояр, потом установление двоевластия и провозглашение Софьи правительницей государства.К этим забавам вскоре прибавилась новая. Осматривая в селе Измайлове амбары деда Никиты Ивановича Романова, Петр нашел завалявшийся английский бот. По его настоянию, один голландский мастер починил бот, приделал мачту и паруса, и в присутствии Петра лавировал на нем по реке Яузе. Увиденное произвело на царя огромное впечатление. С этого времени началась горячая любовь Петра к кораблестроению и кораблевождению. Вскоре он отправился на Переславское озеро, заложил верфь при устье реки Трубеж и стал строить здесь суда.
Занятый этим делом, он, кажется, не помышлял о приобретении реальной верховной власти. Софья первая открыла против брата враждебные действия. В августе 1689 г. пришло известие, что царевна собрала в Москве войска, чтобы напасть и убить Петра в Преображенском. Однако на этот раз мятеж не удался. Большинство полков остались верны царю. После долгих переговоров Софье пришлось отречься от власти и удалиться в Новодевичий монастырь. Избавившись от соперницы, Петр не сразу взял управление в свои руки. Некоторое время продолжались еще его шумные потехи, буйные пиры и строительство кораблей. Наконец в 1695 г. усилия царя обратились к действительно важному предприятию: был объявлен поход на турецкую крепость в устье Дона – город Азов. Первая осада его окончилась неудачей, так как у русских не было своего флота. Она, впрочем, не повергла Петра в уныние, а напротив, только усилила в нем желание во что бы то ни стало проложить себе путь к Черному морю. Под Воронежем была основана верфь, началось спешное строительство кораблей. Весной 1696 г. Азов вновь был осажден, на этот раз с суши и моря. В июле турки сдались. Весь Дон до самого устья перешел под контроль России.
В марте 1697 г. в Европу отправилось посольство для поиска союзников в войне с Турцией. При послах состояло около сотни волонтеров и дворян, назначенных для изучения корабельного искусства. Сам царь был записан в свиту под именем Петра Михайлова. Заграничная поездка была использована им для усиленного самообразования. В Кенигсберге Петр усердно занимался артиллерийским делом, затем он поспешил в Голландию, поселился в Саардаме, нанялся на верфь и работал там плотником. В августе царь перебрался в Амстердам, определился простым рабочим на ост-индскую верфь и с чрезвычайным увлечением трудился над постройкой специально для него заложенного фрегата. В январе 1698 г. он отправился в Англию и поселился в городке Дептфорде на королевской верфи, где прилежно изучал теорию кораблестроения. Летом 1698 г. Петр был уже в Вене. Австрийцы считались традиционными врагами турок, и Петр сильно рассчитывал на союз с ними. Но, увы, склонить императора Леопольда к войне с Османской империей Петру так и не удалось. Та же неудача постигла посольство еще раньше в Голландии и Англии. Петр собирался ехать в Венецию, но тут пришло известие о новом бунте стрельцов в пользу царевны Софьи, подавленном тотчас после его начала воеводой Шеином. Встревоженный царь поспешил в Россию. По пути состоялась встреча Петра с новым польским королем Августом II. За пирами и веселыми забавами венценосцы договорились о дружбе и союзе против Швеции. Таким образом, вместо продолжения прежней войны на Черном море решено было начать новую – на этот раз в Прибалтике.
25 августа 1698 г. Петр возвратился в Москву. Утром 26-го Преображенский дворец наполнила толпа людей всякого звания. Тут, разговаривая с вельможами, царь собственноручно обрезал им всем бороды. Когда слух об этом пошел по Москве, служилые люди, бояре и дворяне сами стали бриться. Пришедшие с бородами 1 сентября на празднование Нового года попали уже в руки шута. Всем близким ко двору людям велено было одеться в европейские кафтаны. С 17 сентября начались пытки мятежных стрельцов, отличавшиеся неслыханной жестокостью. Петр не только присутствовал на допросах, но, кажется, и сам пытал несчастных. 30 сентября были казнены первые 200 стрельцов. Казни продолжались и дальше. 17 октября царь распорядился, чтобы головы стрельцам рубили вместо палачей его приближенные. Сам он смотрел на это зрелище, сидя на лошади, и сердился, что некоторые бояре принимались за дело трепетными руками. Около 200 стрельцов на глазах Софьи было повешено вокруг Новодевичьего монастыря, и трупы их не убирали в течение пяти месяцев.
Петр вырос, возмужал и взял в свои руки управление государством. К этому времени вполне определились его характер и нравственная физиономия, а также привычки, которым он следовал потом до конца жизни. Царь был великан двух с небольшим метров росту, целой головой выше любой толпы, среди которой ему приходилось когда-либо стоять. От природы он был большой силач. Постоянное обращение с топором и молотком еще более развило его мускульную силу и сноровку. Он мог не только свернуть в трубку серебряную тарелку, но и перерезать ножом кусок сукна на лету. Многолетнее безустанное движение развило в Петре подвижность, потребность в постоянной перемене мест, в быстрой смене впечатлений. Он был обычным и веселым гостем на домашних праздниках вельмож, купцов, мастеров, много и недурно танцевал.
Если Петр не спал, не ехал, не пировал или не осматривал чего-нибудь, он непременно что-то строил. Руки его были вечно в работе, и с них не сходили мозоли. С летами он приобрел необъятную массу технических познаний, так что позже повсюду, где побывал государь, были рассеяны вещицы его собственного изготовления: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и тому подобное. Но выше всего Петр ставил мастерство корабельное. Никакое государственное дело не могло удержать его на месте, когда представлялся случай поработать топором на верфи. И он достиг большого искусства в этом деле; современники считали царя лучшим корабельным мастером в России. Он был не только зорким наблюдателем и опытным руководителем при постройке корабля: он сам мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки. Будучи любителем живого и невзыскательного времяпровождения, Петр слыл заклятым врагом всякого церемониала. Он всегда конфузился и терялся среди торжественной обстановки, тяжело дышал, краснел и обливался потом.
Будничную жизнь свою он старался устроить возможно проще и дешевле. Монарха, которого в Европе считали одним из самых могущественных и богатых в свете, часто видали в стоптанных башмаках и чулках, заштопанных собственной женой или дочерьми. Дома, встав с постели, он принимал в простом стареньком халате из китайской нанки, выезжал или выходил в незатейливом кафтане из толстого сукна, который не любил менять часто. Ездил он обыкновенно на одноколке или на плохой паре и в таком кабриолете, в каком, по замечанию иноземца-очевидца, не всякий московский купец решился бы выехать.
На другой год по возвращении царя из Европы началась Северная война. 23 августа 1700 г. русские войска уже приступили к осаде Нарвы. Надеялись, что город долго не продержится, но гарнизон оборонялся с большим мужеством. Между тем наступила осень. 17 ноября пришло известие о приближении шведской армии, возглавляемой самим королем. В ту же ночь Петр оставил лагерь и уехал в Новгород. Здесь его догнало известие о полном поражении русских под Нарвой. Было потеряно большое количество солдат и почти вся артиллерия. Практически Петру пришлось вновь воссоздавать свою армию. Ввиду неблагоприятных обстоятельств он велел снимать с колоколен колокола и переливать их в пушки. Для пополнения убыли в полках было велено сгонять и записывать в солдаты кабальных, брать в армию дворовых людей, клирошан и монашеских детей, ямщиков и даже воров, содержащихся под судом. (Эти опустошительные рекрутские наборы продолжались потом чуть ли не ежегодно до конца петровского царствования. При наборе рекрут происходили страшные злоупотребления: несчастных отрывали от семей, приводили в города скованными и держали долгое время по тюрьмам и острогам, изнуряя теснотой и скверной пищей, не давали им одежды и обуви и гнали пешком, не обращая внимания ни на дальность пути, ни на плохие дороги. Болезни косили людей как траву, так что лишь небольшая часть призванных добиралась до своих полков.)
Между тем, одержав победу над русскими, Карл XII не стал наступать в глубь России, а обернул свои войска против Польши. В этой стране он увяз на многие годы. Тем временем, благодаря энергичным мерам, Россия быстро восстановила свои силы после нарвского поражения. В сентябре 1702 г. Петр подступил к стоявшему у истоков Невы древнерусскому Орешку, который шведы переименовали в Нотебург. То была маленькая крепость, обнесенная высокими каменными стенами. Шведского гарнизона в ней оказалось не более 450 человек, но зато они имели около полутораста орудий. У осаждавших было 10 тыс. человек. 1 октября Петр с тысячью гвардейцев переправился на судах на остров. Крепость была осаждена со всех сторон.
Петр предложил коменданту сдаться на честных условиях. Комендант просил четыре дня сроку и дозволения дать знать о том нарвскому обер-коменданту. Вместо ответа загремела русская артиллерия и полетели в город бомбы. Кольцо осады каждый день сжималось, в стене русскими ядрами было сделано три пролома. 11 октября приведенный в крайность Нотебург капитулировал. Петр позволил всему гарнизону выйти с воинскими почестями и со всем имуществом. Крепость была переименована в Шлиссельбург (то есть ключ-город ко всей Лифляндии). Царь писал Виниусу: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако ж, слава Богу, счастливо разгрызен».
В апреле 1703 г. русское войско под командованием Шереметева выступило из Шлиссельбурга вниз по правому берегу Невы и 25 апреля вышло к небольшому земляному городку Ниеншанцу, сторожившему устье реки. Вечером 30 апреля началось бомбардирование, а утром 1 мая Ниеншанц сдался. 16 мая на острове, называвшемся прежде Янни-Саари и переименованном Петром в Люст-Эйланд (Веселый остров) был заложен город Санкт-Петербург. Первою постройкой его стала деревянная крепость с шестью бастионами. В крепости была поставлена деревянная церковь во имя Петра и Павла. Определено было место для гостиного двора, пристани, государева дворца, сада и домов знатных вельмож. Строительство этого города, которому суждено было вскоре стать новой столицей России, послужило поводом к такому отягощению народа, с каким едва ли могли сравниться прежние времена. Со всей страны ежегодно сгонялись на болотистые берега Невы десятки тысяч работников, которые умирали здесь без числа от голода и болезней. На их место вели новых, так что вопреки всему город вырастал со сказочной быстротой. Людям разного звания под угрозой огромных штрафов и отнятия имения было приказано переселяться в Петербург и строить здесь дома.
Война тем временем продолжалась. В июле 1704 г., не выдержав русской осады, капитулировал Дерпт. 9 августа начался штурм Нарвы. Шведы осыпали русских бревнами, бочками и камнями. Но те, не смущаясь этим, в три четверти часа со всех сторон взошли на стены и погнали шведов до самого Старого города. Комендант Горн должен был выбросить белый флаг. В последующие годы боевые действия велись не так интенсивно. Карл XII сумел наконец победить Августа и заставил его отречься от престола. Из Польши шведы двинулись в Белоруссию. В июле 1708 г. Карл занял Могилев и стал дожидаться здесь прихода из Лифляндии генерала Левенгаупта с 16 тыс. войска, артиллерией и провиантом. Однако генерал продвигался чрезвычайно медленно. Зато король получил весть от украинского гетмана Мазепы о том, что вся Малороссия готова восстать против царя при первом появлении шведского войска. Карл был так увлечен этой вестью, что в начале августа, не дождавшись Левенгаупта, выступил из Могилева на Украину. Поход по опустошенной стране был крайне тяжел для голодного войска. Чтобы не умереть, его солдатам приходилось снимать с поля колосья и молоть их между камнями.