— Жизнь.
— Мне такой ценник не нравится.
— Здесь, в «Красном озере», есть только два человека, которым эти бумаженции могли стоить жизни. Деревенев и Старцев.
— Старцев? — переспросила Света.
— Ты его знаешь? — Я подался вперед, схватил ее за руку.
— Не то чтобы очень хорошо…
— Не тяни, Света. Рассказывай!
— А нечего рассказывать. Нас Аркаша познакомил. На закрытой тусовке в закрытом клубе. Старцев был уже порядком пьян и пытался меня «склеить». Ну, пару раз мы встречались. У него. Он специально себе квартиру завел в центре города. Для интимных и деловых встреч. Это было месяцев семь назад.
Я с опаской посмотрел на Свету.
Мне всегда казалось, что мужчин и ощущения она коллекционирует. Но чтобы так: от репортера к вице-президенту. Или еще как-нибудь. Кто будет следующим? Обнорский? Какой-нибудь из вице-губернаторов? Или ты уже не интересуешься местными товарищами? Вот ведь… стерва.
Все это я подумал, но вслух ничего не сказал. Закурил сигарету. Потом еще одну.
Итак, что мы имеем?
На руках документы, которые уже стоили жизни одному человеку.
В «Красном озере» находятся два человека, которые могли это убийство организовать. Деревенев и Старцев. Разумеется, они не сами застрелили Иру.
Ни Деревенев, ни тем более Старцев такими делами не занимаются. И вряд ли когда-нибудь занимались.
Старцев приехал сюда не один. Как там Ира сказала? «Он приехал… незадолго до полуночи. Для него… зарезервирован четырехкомнатный коттедж». — «В одной комнате ему тесно?» — «Старцев приехал не один. С ним еще человек семь-восемь».
Вряд ли вице-президент крупного холдинга ездит без силового сопровождения. Наверняка среди его спутников хотя бы один имеет отношение к «мокрым» делам.
Весь вопрос: кто принял решение и отдал приказ? Деревенев? Вряд ли. Его первого «трясти» начнут. Как только в милиции узнают об убийстве. А если один отпадает, значит, приказал второй. Старцев…
Голова шла кругом.
Я закурил еще одну сигарету. В потайном кармане своей дорожной сумки нашел фляжку с виски. Отвернул крышку и предложил Свете:
— «Jim Beam». Будешь?
— Нет. — Света накинула халат и забралась в изголовье кровати, подобрала под себя ноги.
Я понял, что ей страшно.
Я отхлебнул виски, прислушался к своим ощущениям, а потом подмигнул Свете:
— Не боись — прорвемся, — и нервно рассмеялся.
Деревенева я перехватил у дверей столовой, перед завтраком.
Он сильно изменился с первого вечера: лицо стало землисто-бледным. Глаза запали.
— Василий Александрович…
— Доброе утро. — Он холодно поздоровался и попытался проскочить мимо меня.
Я придержал его за рукав.
Нам нужно поговорить.
— О чем?
— Об Ирине Дягиной.
— Что с ней?
— Не здесь, Василий Александрович.
Он еще мгновение колебался, а потом обреченно кивнул:
— Идемте.
Мы вышли на веранду главного корпуса.
— Вам лучше присесть, — сказал я, указывая на скамейку.
— Я постою… У вас нет сигареты? — спросил он. Я протянул ему пачку. Он жадно, как человек, который недавно бросил курить, затянулся. — И что случилось?
— Ирину Дягину убили сегодня ночью.
— Что? — Сигарета в пальцах Деревенева задрожала.
— Ее застрелили прямо в номере.
— Нет. — Он со стоном опустился на скамью. — И… Кто это сделал?
— У меня есть одно предположение.
Не знаю, понравится ли оно вам.
— Говорите. — Деревеневу удалось взять себя в руки.
— Я не знаю, кто именно стрелял в Ирину. Но «заказать» ее мог Старцев.
Василий Александрович дернулся как от удара.
— Этого не может быть. Он не настолько… — Деревенев осекся и испуганно посмотрел на что-то за моей спиной.
Я резко обернулся и столкнулся взглядом с тем самым мужчиной, который прошлым утром разглядывал меня в столовой. Он стоял метрах в двадцати от нас и любовался видом на озеро.
— Кто это?
— Паша Самарин, личный советник Старцева. Он же телохранитель.
О нем толком ничего не известно. Говорят, что раньше он служил в спецназе КГБ… — Деревенев схватил меня за руку. — А если это он? Застрелил Иру?
— Не знаю.
Мне очень не понравился взгляд Самарина. Так охотник смотрит на привязанную дичь, которой бежать уже некуда.
Что— то подсказывало мне: времени уже не осталось.
Я разыскал Лернера.
Похоже Миша не прекращал пить с той минуты, как мы расстались. От него разило перегаром, и, против обыкновения, он не побрился с утра.
— Телефон починили? — спросил я.
— Нет еще. Ик!… Я послал… ик!… человека в Коробицыно. Он еще… ик!… не вернулся.
— А ретранслятор? — спросил я.
— Сейчас… ик!… проверим. — Он набрал номер на своей трубке. — Не-а. Не фурычит.
Ты можешь что-нибудь сделать?
— А на х… — Миша вцепился мне в руку. — Вот ты, всегда такой правильный, ты мне скажи: на х… мне что-нибудь делать. Все само образуется.
Я сбросил с себя руки Лернера:
— Щи проспись, Миша.
— Нет! Я лучше еще выпью! — Он повернулся и неровной походкой направился к своему кабинету.
Что я могу сделать? Нужно связаться с ребятами в Агентстве. Они смогут помочь.
Если здесь телефон не работает, то…
Деревня Красноозерное! Примерно три километра по озеру. Нужно отправить туда Свету. На лодке?
Водный мотоцикл!
Завгородняя была в номере. Она сидела в кресле у окна и смотрела на озеро.
— Ты на водном мотоцикле ездила?
— В Турции, когда мы с Аркашей там отдыхали. А что?
— Придется прокатиться.
— Сейчас?
— Да. Одевайся. Быстро.
Пока Света натягивала джинсы, кроссовки и куртку, я просмотрел бумаги.
Вот это мы оставим. И вот это.
Я отложил четыре страницы и пару фотографий. Остальное сунул в пластиковый пакет.
— Это ты возьмешь с собой. Из Красноозерного позвонишь в Агентство…
— Сегодня выходной, Шах!
— Позвонишь на мобильник. Обнорскому, Повзло, Скрипке — кому угодно.
Объяснишь ситуацию.
— Все так серьезно?
До этого я еще сдерживался, но тут сорвался:
— Мы влипли! Понимаешь — влипли в настоящее дерьмо! Нужно из него выбираться!
Света отшатнулась от меня и вся сжалась. От этого по-детски беззащитного движения я разом остыл.
— Все очень серьезно. Очень. И нам надо выбираться. Ты готова?
Она кивнула, засунула пакет во внутренний карман куртки.
— Пойдем.
Мы спустились по пожарной лестнице. Из багажника своей «лохматки» я забрал канистру с бензином — на всякий случай.
Лернер окликнул нас, когда мы уже были на главной аллее:
— Витя! Шаховский!
Я оглянулся. Миша стоял на веранде главного корпуса. Он был не один.
Рядом с ним стояли Самарин и еще двое парней.
— Бежим! — Я дернул Свету вперед.
От неожиданности она едва устояла на ногах. — Бежим!
Когда мы были у лестницы, «мальчики» Самарина только двинулись с места.
Их босс остался на месте, рядом с Лернером.
Я перепрыгнул через поручни лестницы, помог перебраться Свете, и потащил ее к деревьям. Нам нужно было выиграть немного времени, чтобы вывести мотоцикл из лодочного сарая.
Двери сарая были заперты.
— Черт! — Я сунул в руки Свете канистру, подхватил с земли камень. Ударил по новенькому замку. Еще раз. И еще…
Не выдержали скобы: они вылетели из деревянных дверей. Ногой я распахнул створки.
— Идем!
Мотоциклы были на месте. А рядом, у стены, стояли канистры с бензином.
Я сорвал крышку бака с одного из мотоциклов, схватил канистру и, расплескивая топливо, начал лить его в горловину. Оглянулся на Свету:
— Тележка! Здесь должна быть тележка!
Света словно очнулась от забытья.
Огляделась по сторонам. Шагнула куда-то в сторону. И через пару минут вернулась с двухколесной тележкой.
— Подойдет?
— Да!
Я затащил мотоцикл на тележку, вытолкал ее на улицу. От дверей сарая к озеру вела узкая дорожка. Маленькие колеса тележки задевали за корни, пробуксовывали. Я напрягал все силы, чтобы толкать ее вперед.
Десять метров… Пять… Три…
На берегу тележка пошла легче. Я с разгона влетел в озеро. Мотоцикл соскользнул на воду и плавно закачался на небольшой волне.
— Садись! — Я придерживал мотоцикл, пока Света садилась.
— Эй! Стой! — Громилы заметили нас. Они были на лестнице. Похоже, они нас потеряли из виду, когда мы свернули с лестницы в лес. Чтобы добраться до нас, им нужно было пробежать кругом метров сто. Пара минут форы еще оставалось. Я не думал, что они начнут стрелять здесь, в курорте. Слишком много свидетелей.
Я подтолкнул мотоцикл:
— Заводи!
Света повернула зажигание. Двигатель мотоцикла чихнул, но не завелся.
— Еще раз! Давай, Света!
Мотор чихнул и — заработал. Уже отплывая от меня, Света обернулась:
— А ты? Как же ты?
— Выкручусь! Главное, доберись до телефона!
Она еще раз оглянулась и прибавила газу. Я посмотрел на лестницу. Парни уже добрались до нижних ступеней.
У меня оставалось еще одно дело.
Я бросился в сарай. На пороге схватил камень, которым сбивал замок. С размаху опустил его на блок зажигания одного из двух оставшихся мотоциклов. «Приложил» еще раз. Камень выскальзывал из пальцев.
По второму мотоциклу я ударил только один раз.
— Стой, гаденыш! — Мне на затылок опустилось что-то тяжелое.
На ногах я устоял, выронил камень.
Второй удар сбил меня с ног, а третий погасил сознание.
— Обыщите его, — скомандовал властный мужской голос.
Сознание медленно возвращалось.
Я лежал на боку, мои руки были завернуты за спину и скованы наручниками.
Кто— то наклонился надо мной, резко перевернул на спину. Разбитый затылок отозвался вспышкой боли, и я застонал.
— Он уже очухался, — произнес кто-то у меня над ухом.
— Крепкий парень, — без восхищения сказал властный голос. — Посади его и проверь карманы.
Меня резко подняли с пола и толкнули в кресло. Я открыл глаза.
В комнате было пятеро мужчин. Надо мной колдовал один из «мальчиков»
Самарина. Сам экс-комитетчик стоял у входа; обманчиво-расслабленный, он курил сигарету и наблюдал за мной с легкой усмешкой. У стены пристроился Деревенев, рядом с ним — Лернер.
Во втором кресле сидел мужчина лет пятидесяти в светлых брюках и спортивной рубашке. На его левой руке поблескивали дорогие часы. В пальцах правой он сжимал «Кэмел» без фильтра.
— Приятно познакомиться, Виктор.
— Здравствуйте, Юрий Викторович.
Старцев удивленно вскинул брови:
— Мы уже встречались?
— Нет. Просто догадался.
— Весьма похвально. — Старцев кивнул своему «мальчику». — Обыщи его.
Парень проверил карман моей рубашки, вытряхнул из джинсов ключи от машины, пригоршню мелочи, брезгливо отбросил в сторону не совсем свежий платок. Из заднего кармана достал конверт Иры Дягиной.
— Дай сюда, — скомандовал Старцев. Парень протянул ему конверт.
— Это вы искали? — в первый раз подал голос Деревенев.
Старцев словно и не слышал своего партнера. Просмотрел бумаги и фотографии.
— Где остальное? — рявкнул он на меня.
Я только блаженно улыбнулся.
— Зачем задавать дурацкие вопросы? — произнес Самарин. — Документы он своей телке отдал.
— Догоните ее?
— Мотоциклы он уже раздолбал.
Я двоих на лодке отправил. Они уже часа на два от нее отстали.
Два часа! Только бы в деревне работал телефон! В том, что Света сможет позвонить, я не сомневался. И невольно улыбнулся, представив себе, как двое телохранителей Старцева — в костюмах и при галстуках — машут веслами посреди озера.
— Ты чего смеешься? — спросил Старцев. С него разом слетел тонкий слой изящного аристократизма. Он был самим собой: «бык» он и в Африке «бык», даже если стал вице-президентом холдинга «Хоре». Или какого другого.
— Вы не поймете.
— Где остальные бумаги?
— Не было никаких «остальных».
— Врешь! — Старцев взял себя в руки. — Паша, объясни господину Шаховскому, что он не прав.
Самарин оторвался от стены; проходя мимо пепельницы, потушил сигарету. Чуть наклонился надо мной:
— Извини, Витек. Работа такая.
— Чего уж там, — отозвался я. Самарин занес руку для удара. — Только я бы на твоем месте валил отсюда сломя голову и не оглядываясь.
— Объясни?
— Что будет, когда Жора Армавирский узнает о проделках твоего шефа?
Не надо. Не отвечай. Вижу, что догадался. Тебя же вместе со Старцевым положат. В общей могиле закопают.
— Не слушай его! Жора в тюрьме.
И не скоро оттуда выйдет… — Старцев изо всех сил сам старался поверить в свои слова.
— Бумаги только Жоре нужны.
Остальные долго думать не будут. Им виновник нужен. Тот, кто Жору ментам сдал.
— Заткнись! — Старцев вскочил, в два шага добрался до моего кресла и наотмашь ударил меня по лицу. Голова взорвалась болью, перед глазами заплясали цветные круги.
— Сегодня-завтра по городу пустят слух, что Старцев Юрий Викторович сдал Жору Армавирского ментам. Как думаешь, Паша, сколько часов после этого твой шеф проживет? День? Два? Неделю?
— Сука! — Старцев ударил еще раз, замахнулся.
Самарин схватил его за руку:
— Не торопись, Юра. Парень дело говорит.
Время! Я решил сблефовать.
— Хорошо, если тебя, Паша, только за грешки Старцева «завалят». Тебе еще Иру Дягину вспомнят.
— Не понял?
— Ты же не просто бабу положил.
Ты же подружку младшего брата Жоры завалил. Бывшую, правда, но все-таки…
— Откуда знаешь? — тихо спросил Самарин.
— Она мне сама сказала.
— Ты об этом знал?! — Старцев резко повернулся к Деревеневу.
— Нет. Ты сам мне ее представил. Помнишь?
— Громче!
— Ты же ко мне ее направил.
— Заткнитесь, оба! Какая Дягина, Витек? О чем ты?
Похоже, я промазал. Самарин был удивлен искренне. Играть сейчас он бы не смог.
— Разве Старцев не приказывал тебе барышню в четыреста седьмом номере «успокоить»?
— Не было такого, — спокойно сказал Самарин.
Старцев расхохотался:
— Ошибочка, Витек, вышла. Не трогали мы Иру.
— А документы зачем искали?
— Нам Миша сказал, что у тебя какие-то бумажки есть.
— Миша? — Я посмотрел на Лернера. — С чего ты взял, что бумаги у меня?
О документах в «Красном озере» знали, по крайней мере, два человека: Ира и я. Значит…
— Ты был в ее номере? До того, как пойти за мной? — посмотрел я на Мишу.
Он отвел глаза. Мог и не отвечать: был Миша в номере Иры. Но не потому, что постоялец пожаловался на музыку.
Музыка… В номере у Иры не было магнитофона!
— Это ты Иру убил! — Я попытался вскочить, но Самарин толкнул меня в кресло. — Музыка громкая! Сука! Там даже магнитофона не было!
Лернер молчал. Все смотрели на него.
— Да, я убил, — наконец глухо сказал Миша. Повторил, уже громче:
— Да!
Жора на этот курорт давно засматривался. Братцу своему хотел «Красное озеро» отдать. Со мной несколько раз говорили. Просили помочь. Я отказывался. А тут эта Дягина приехала. Мы с ней на тех переговорах виделись. Она с братаном Жоры приезжала, все советовала, как лучше сделать. А уже сейчас я случайно услышал, как она по сотовому с братом Жоры про какие-то бумаги говорила. Сказала, что будет ждать здесь, в «Красном озере». Что так Жора велел.
— Чего ты испугался?
— На последних переговорах они мне сказали: мол, кое-что нашли на тебя. Либо поможешь, либо твои об этом узнают.
— Что нашли? — спросил я.
— Мало ли что! Она отказалась мне это отдать!
— И ты ее убил?
— Да! Да! Да!
Миша вдруг рванул из-за спины пистолет.
— Ты чего это? — удивился Старцев.
И ему досталась первая пуля.
Я рухнул на пол, пополз в укрытие.
Лернера застрелил Самарин.
Уже смертельно раненный, Паша сумел достать пистолет. Он успел выстрелить только один раз: пуля попала Мише в голову, отбросила его к стене. Лернер выронил пистолет и сполз вдоль стены.
Самарин умер через несколько минут.
Последнее, что он слышал в своей жизни, — вопли Деревенева, которому пуля раздробила локоть.
Старцев и телохранитель умерли сразу.
Я собрался с силами, поднялся на колени. С трудом добрался до телохранителя, обыскал его карманы.
— Помогите! Ой, больно! Мать! — Деревенев катался по полу, заливая все вокруг своей кровью.
Ключ от наручников я нашел в нагрудном кармане телохранителя. Извернулся и расстегнул «браслеты». Размял руки. С трудом поднялся на ноги. Доплелся до ванной, забрал оттуда полотенца и вернулся в комнату, к Деревеневу.
— Заткнись, сука. — Я прижал его к полу. Наложил жгут на руку. Примотал ее к телу.
Шок понемногу отпускал Деревенева. Он попытался встать и потерял сознание. Так лучше.
В дверь коттеджа барабанили:
— Откройте! Откройте!
Я отпер дверь. Трое мужиков из персонала курорта долго не решались войти в коттедж. Одному из них — молодому, лет двадцати парню — стало плохо, когда он увидел побоище в комнате.
— Помогите ему. — Я ткнул пальцем в Деревенева.
И медленно побрел по аллее к озеру.
Сделать я больше ничего не мог. Оставалось только ждать.
Я спустился на берег, сел у кромки пляжа, прислонившись спиной к дереву. И провалился в темноту.
— Витя! Проснись!
Кто— то тряс меня за плечо. Я с трудом приоткрыл глаза:
— Уже утро?
— Вечер, — услышал я голос Обнорского.
Света без приключений добралась до деревни Красноозерное. Разыскала контору одноименного совхоза.
Сторож долго не соглашался пустить ее к телефону. Но наконец сломался. То ли чары Светы подействовали, то ли красные «корочки» Агентства.
Ей повезло: она застала в городе и Обнорского, и Повзло. Уже Коля потом разыскал Каширина. Через час после звонка Светы все трое уже были в пути.
Когда они приехали в Красноозерную, Света уже договорилась насчет моторки.
Они высадились на пляж «Красного озера» и нашли меня, спящего.
— Ты говорить можешь? — спросил Обнорский.
Мы остались на берегу вдвоем. Каширин, Повзло и Света ушли наверх, к коттеджу.
— Да, могу. — Я пошарил по карманам в поисках сигарет.
Андрей молча протянул мне свои, помог прикурить.
— Что здесь произошло?
— Лернер сначала застрелил Иру Дягану. А сегодня у него сдали нервы. И он убил Старцева, Пашу Самарина, еще одного охранника и ранил Деревенева. Его застрелил Самарин.
— Все?
— Да.
Обнорский посмотрел на озеро.
— Часа через два здесь будет милиция. Скорее всего, дело заберет РУБОП.
У них будет много вопросов.
— Не проблема.
— Кто такая Ира Дягина?
— Авантюристка.
— Что? — не понял шеф.
— Искательница приключений. Раньше такие дамы отправлялись на Эверест или в кругосветки. А сейчас они играют в мужские игры. История с портовой темой была для нее только игрой. Но ставка оказалась высоковата.
ДЕЛО О ВИЗИТЕ К ГАДАЛКЕ
"Алмазов Алексей Юрьевич, 23 года. Стажер репортерского отдела. В 1999-2001 гг. работал в милиции (ППСМ МОЕ ГУВД).
Опыта журналистской работы не имеет. Замечен в употреблении спиртных напитков. По итогам стажировки в репортерском отделе руководству Агентства рекомендовано не заключать контракт с Алмазовым А. Ю."
Из служебной характеристики
Будильник вытащил меня из цепких объятий сна. Голова раскалывалась на части, а противное пиканье сводило с ума. Ужасно хотелось пить. Я пошарил рукой по тумбочке в поисках этой не прекращающей пищать сволочи, но тщетно. Будильник надрывался где-то за пределами моей досягаемости. Пришлось слегка приоткрыть один глаз и оглядеться. Глаз, правда, тут же захлопнулся, но выяснить, что я нахожусь у себя дома, мне все-таки удалось. Я даже разглядел лежащий на полу будильник.
Добраться до него, однако, не представлялось возможным.
Боже, как болит голова! Я сполз на пол и из последних сил дотянулся до будильника. Он продолжал пищать. Какая же все-таки сволочь! Никакого, даже самого элементарного, сочувствия!
Я безжалостно размахнулся и ударил будильник об пол: искать нужный рычажок сил не было. Видел бы меня сейчас Обнорский — уволил бы.
Будильник заткнулся только после третьего удара, и я в полном изнеможении прижался щекой к паласу. Тяжело-то как! Минут пять я лежал и не шевелился, пытаясь в то же время восстановить в памяти вчерашние события, однако быстро сообразил, что без посторонней помощи это занятие ровным счетом ни к чему не приведет. Ладно, раз в год можно и оторваться. Все-таки не каждый день лучшему другу четверть века исполняется. Дата! Но Обнорский все равно уволил бы.
Все, пора вставать и собираться в Агентство. Хорошо, что рабочий день начинается не рано утром, а в промежутке от десяти до одиннадцати. К такому графику привыкать только в радость. Придешь раньше — хорошо, позже — никто трагедии делать не станет (за исключением Скрипки, конечно).
Я поднялся на четвереньки, прислушался к себе и пришел к выводу, что уже можно принять более пристойное, то есть вертикальное, положение. Голова, конечно, трещала по швам, но в общем и целом мое состояние особых опасений не вызывало. Значит, буду жить, подумал я и трижды прошептал «ура!».
Когда с кухни раздался сначала звон посуды, а потом и свист закипающего чайника (моей гордости, такого я больше ни у кого из знакомых не видел!), я насторожился. Родители должны быть на работе, сестра в институте. Неувязочка. Мне не оставалось ничего, кроме как пройти на кухню и узнать, чего ради кто-то из них остался дома.
Действительность разрушила все построенные мной логические цепочки: посреди кухни стояла совершенно незнакомая мне девушка. Стояла и смущенно улыбалась. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! По идее смущенным должен был выглядеть я, ведь это я стоял перед ней в трусах и с жуткого перепоя, пусть даже у себя дома, но… Выяснять подробности ее появления в моей квартире я не стал, так как полным ходом устремился к крану с холодной водой.
Я выпил два стакана ледяной воды, и тут мне пришло в голову, что у девушки неудобно даже имя спрашивать, не то что выяснять обстоятельства ее появления. Спас телефонный звонок.
Звонил Димка. Его звонок я безошибочно отличаю от всех остальных, хотя и не могу объяснить, почему так получается. Наверное, потому, что дружим мы с самого рождения. Моего. Он ведь старше меня на два года, и в детстве мы с ним говорили всем, будто Димка мой старший брат. Наши матери вместе росли, вместе учились, вместе приехали в Питер на практику и вместе вышли замуж. Даже жили вместе в одной коммуналке семь лет. Потом, правда, дом расселили, Димкин отец занялся бизнесом, и наши родители стали собираться гораздо реже, чем раньше. Только для нас это ровным счетом ничего не изменило, мы с Димкой учились в одной школе и после нее всегда гуляли вместе. Сейчас он у отца в фирме крутится. Менеджером, что ли. Лучшего друга у меня никогда не было и, уверен, не будет.
Димка сразу же начал с того, что интересовало меня на данный момент больше всего:
— Слушай внимательно: девочку зовут Юля, ты с ней вчера в баре познакомился, во втором или в третьем, не помню. Девчонка ничего — присмотрись, если в состоянии. Домой мы тебя привезли на такси, а ее я попросил у тебя остаться, чтобы за тобой, алкашом, присмотрела. Да, и телефон бабушки запиши, адреса ее я не нашел.
Ошеломленный неожиданно обрушившимся на меня потоком информации, я бессильно оглядывался по сторонам, вспоминая, где в квартире можно найти ручку. Наконец заметил лежащий на холодильнике карандаш, взял его и приготовился записывать.
— Готов? Пиши…
Я записал на телефонном справочнике какой-то номер и только тогда сообразил, что понятия не имею, о какой бабушке идет речь.
— Дим, а чьей бабушки телефон-то?
— Так ты и этого не помнишь? Мы же с тобой полночи про нее трепались.
Вспоминай.
Вспоминать ничего не хотелось.
— Не буду. Давай рассказывай, что за бабушка и что тебе от нее надо.
В трубке раздался смешок. Вот человек, вроде тоже вчера пил, а еще в состоянии смеяться!
— Мне-то от нее как раз ничего и не надо!
Дальнейший разговор больше походил на монолог: Димка рассказывал о том, что происходило вчера вечером (тут я хоть что-то помнил) и сегодня ночью (полный мрак!), а я лишь хватался за голову и произносил: «Ой, ё…» Выяснилось, что вчера, находясь под воздействием изрядной доли алкоголя, я имел неосторожность пожаловаться Димке на свою незавидную долю стажера. Мол, никто ничего серьезного мне не доверяют, только мелочевку всякую, а очень хотелось бы. Ну, в общем, обычный пьяный треп. Тогда-то Димка и ляпнул про бабку-гадалку, или провидицу, к которой его мать ходит в последнее время, и вот тут я завелся. Сказал, что сделаю классный материал для «Явки с повинной», как эти бабки-лжегадалки людей облапошивают, ну и так далее. Вот Димка для меня телефончик и раздобыл.
— Ты извини, Леха, но у матери только телефон ее записан, без адреса.
— Да мне и телефона за глаза хватит. Я ребят знакомых попрошу, они адрес пробьют. Спасибо, конечно, вот только не знаю, что мне теперь делать.
— Ты о девочке?
— И о ней тоже.
Димка снова рассмеялся.
Я прикрыл рукой трубку и шепотом спросил:
— А я с ней не того?… Ну, ты понял.
— Мне такой ценник не нравится.
— Здесь, в «Красном озере», есть только два человека, которым эти бумаженции могли стоить жизни. Деревенев и Старцев.
— Старцев? — переспросила Света.
— Ты его знаешь? — Я подался вперед, схватил ее за руку.
— Не то чтобы очень хорошо…
— Не тяни, Света. Рассказывай!
— А нечего рассказывать. Нас Аркаша познакомил. На закрытой тусовке в закрытом клубе. Старцев был уже порядком пьян и пытался меня «склеить». Ну, пару раз мы встречались. У него. Он специально себе квартиру завел в центре города. Для интимных и деловых встреч. Это было месяцев семь назад.
Я с опаской посмотрел на Свету.
Мне всегда казалось, что мужчин и ощущения она коллекционирует. Но чтобы так: от репортера к вице-президенту. Или еще как-нибудь. Кто будет следующим? Обнорский? Какой-нибудь из вице-губернаторов? Или ты уже не интересуешься местными товарищами? Вот ведь… стерва.
Все это я подумал, но вслух ничего не сказал. Закурил сигарету. Потом еще одну.
***
Итак, что мы имеем?
На руках документы, которые уже стоили жизни одному человеку.
В «Красном озере» находятся два человека, которые могли это убийство организовать. Деревенев и Старцев. Разумеется, они не сами застрелили Иру.
Ни Деревенев, ни тем более Старцев такими делами не занимаются. И вряд ли когда-нибудь занимались.
Старцев приехал сюда не один. Как там Ира сказала? «Он приехал… незадолго до полуночи. Для него… зарезервирован четырехкомнатный коттедж». — «В одной комнате ему тесно?» — «Старцев приехал не один. С ним еще человек семь-восемь».
Вряд ли вице-президент крупного холдинга ездит без силового сопровождения. Наверняка среди его спутников хотя бы один имеет отношение к «мокрым» делам.
Весь вопрос: кто принял решение и отдал приказ? Деревенев? Вряд ли. Его первого «трясти» начнут. Как только в милиции узнают об убийстве. А если один отпадает, значит, приказал второй. Старцев…
Голова шла кругом.
Я закурил еще одну сигарету. В потайном кармане своей дорожной сумки нашел фляжку с виски. Отвернул крышку и предложил Свете:
— «Jim Beam». Будешь?
— Нет. — Света накинула халат и забралась в изголовье кровати, подобрала под себя ноги.
Я понял, что ей страшно.
Я отхлебнул виски, прислушался к своим ощущениям, а потом подмигнул Свете:
— Не боись — прорвемся, — и нервно рассмеялся.
8
Деревенева я перехватил у дверей столовой, перед завтраком.
Он сильно изменился с первого вечера: лицо стало землисто-бледным. Глаза запали.
— Василий Александрович…
— Доброе утро. — Он холодно поздоровался и попытался проскочить мимо меня.
Я придержал его за рукав.
Нам нужно поговорить.
— О чем?
— Об Ирине Дягиной.
— Что с ней?
— Не здесь, Василий Александрович.
Он еще мгновение колебался, а потом обреченно кивнул:
— Идемте.
Мы вышли на веранду главного корпуса.
— Вам лучше присесть, — сказал я, указывая на скамейку.
— Я постою… У вас нет сигареты? — спросил он. Я протянул ему пачку. Он жадно, как человек, который недавно бросил курить, затянулся. — И что случилось?
— Ирину Дягину убили сегодня ночью.
— Что? — Сигарета в пальцах Деревенева задрожала.
— Ее застрелили прямо в номере.
— Нет. — Он со стоном опустился на скамью. — И… Кто это сделал?
— У меня есть одно предположение.
Не знаю, понравится ли оно вам.
— Говорите. — Деревеневу удалось взять себя в руки.
— Я не знаю, кто именно стрелял в Ирину. Но «заказать» ее мог Старцев.
Василий Александрович дернулся как от удара.
— Этого не может быть. Он не настолько… — Деревенев осекся и испуганно посмотрел на что-то за моей спиной.
Я резко обернулся и столкнулся взглядом с тем самым мужчиной, который прошлым утром разглядывал меня в столовой. Он стоял метрах в двадцати от нас и любовался видом на озеро.
— Кто это?
— Паша Самарин, личный советник Старцева. Он же телохранитель.
О нем толком ничего не известно. Говорят, что раньше он служил в спецназе КГБ… — Деревенев схватил меня за руку. — А если это он? Застрелил Иру?
— Не знаю.
Мне очень не понравился взгляд Самарина. Так охотник смотрит на привязанную дичь, которой бежать уже некуда.
Что— то подсказывало мне: времени уже не осталось.
***
Я разыскал Лернера.
Похоже Миша не прекращал пить с той минуты, как мы расстались. От него разило перегаром, и, против обыкновения, он не побрился с утра.
— Телефон починили? — спросил я.
— Нет еще. Ик!… Я послал… ик!… человека в Коробицыно. Он еще… ик!… не вернулся.
— А ретранслятор? — спросил я.
— Сейчас… ик!… проверим. — Он набрал номер на своей трубке. — Не-а. Не фурычит.
Ты можешь что-нибудь сделать?
— А на х… — Миша вцепился мне в руку. — Вот ты, всегда такой правильный, ты мне скажи: на х… мне что-нибудь делать. Все само образуется.
Я сбросил с себя руки Лернера:
— Щи проспись, Миша.
— Нет! Я лучше еще выпью! — Он повернулся и неровной походкой направился к своему кабинету.
***
Что я могу сделать? Нужно связаться с ребятами в Агентстве. Они смогут помочь.
Если здесь телефон не работает, то…
Деревня Красноозерное! Примерно три километра по озеру. Нужно отправить туда Свету. На лодке?
Водный мотоцикл!
Завгородняя была в номере. Она сидела в кресле у окна и смотрела на озеро.
— Ты на водном мотоцикле ездила?
— В Турции, когда мы с Аркашей там отдыхали. А что?
— Придется прокатиться.
— Сейчас?
— Да. Одевайся. Быстро.
Пока Света натягивала джинсы, кроссовки и куртку, я просмотрел бумаги.
Вот это мы оставим. И вот это.
Я отложил четыре страницы и пару фотографий. Остальное сунул в пластиковый пакет.
— Это ты возьмешь с собой. Из Красноозерного позвонишь в Агентство…
— Сегодня выходной, Шах!
— Позвонишь на мобильник. Обнорскому, Повзло, Скрипке — кому угодно.
Объяснишь ситуацию.
— Все так серьезно?
До этого я еще сдерживался, но тут сорвался:
— Мы влипли! Понимаешь — влипли в настоящее дерьмо! Нужно из него выбираться!
Света отшатнулась от меня и вся сжалась. От этого по-детски беззащитного движения я разом остыл.
— Все очень серьезно. Очень. И нам надо выбираться. Ты готова?
Она кивнула, засунула пакет во внутренний карман куртки.
— Пойдем.
Мы спустились по пожарной лестнице. Из багажника своей «лохматки» я забрал канистру с бензином — на всякий случай.
Лернер окликнул нас, когда мы уже были на главной аллее:
— Витя! Шаховский!
Я оглянулся. Миша стоял на веранде главного корпуса. Он был не один.
Рядом с ним стояли Самарин и еще двое парней.
— Бежим! — Я дернул Свету вперед.
От неожиданности она едва устояла на ногах. — Бежим!
Когда мы были у лестницы, «мальчики» Самарина только двинулись с места.
Их босс остался на месте, рядом с Лернером.
Я перепрыгнул через поручни лестницы, помог перебраться Свете, и потащил ее к деревьям. Нам нужно было выиграть немного времени, чтобы вывести мотоцикл из лодочного сарая.
Двери сарая были заперты.
— Черт! — Я сунул в руки Свете канистру, подхватил с земли камень. Ударил по новенькому замку. Еще раз. И еще…
Не выдержали скобы: они вылетели из деревянных дверей. Ногой я распахнул створки.
— Идем!
Мотоциклы были на месте. А рядом, у стены, стояли канистры с бензином.
Я сорвал крышку бака с одного из мотоциклов, схватил канистру и, расплескивая топливо, начал лить его в горловину. Оглянулся на Свету:
— Тележка! Здесь должна быть тележка!
Света словно очнулась от забытья.
Огляделась по сторонам. Шагнула куда-то в сторону. И через пару минут вернулась с двухколесной тележкой.
— Подойдет?
— Да!
Я затащил мотоцикл на тележку, вытолкал ее на улицу. От дверей сарая к озеру вела узкая дорожка. Маленькие колеса тележки задевали за корни, пробуксовывали. Я напрягал все силы, чтобы толкать ее вперед.
Десять метров… Пять… Три…
На берегу тележка пошла легче. Я с разгона влетел в озеро. Мотоцикл соскользнул на воду и плавно закачался на небольшой волне.
— Садись! — Я придерживал мотоцикл, пока Света садилась.
— Эй! Стой! — Громилы заметили нас. Они были на лестнице. Похоже, они нас потеряли из виду, когда мы свернули с лестницы в лес. Чтобы добраться до нас, им нужно было пробежать кругом метров сто. Пара минут форы еще оставалось. Я не думал, что они начнут стрелять здесь, в курорте. Слишком много свидетелей.
Я подтолкнул мотоцикл:
— Заводи!
Света повернула зажигание. Двигатель мотоцикла чихнул, но не завелся.
— Еще раз! Давай, Света!
Мотор чихнул и — заработал. Уже отплывая от меня, Света обернулась:
— А ты? Как же ты?
— Выкручусь! Главное, доберись до телефона!
Она еще раз оглянулась и прибавила газу. Я посмотрел на лестницу. Парни уже добрались до нижних ступеней.
У меня оставалось еще одно дело.
Я бросился в сарай. На пороге схватил камень, которым сбивал замок. С размаху опустил его на блок зажигания одного из двух оставшихся мотоциклов. «Приложил» еще раз. Камень выскальзывал из пальцев.
По второму мотоциклу я ударил только один раз.
— Стой, гаденыш! — Мне на затылок опустилось что-то тяжелое.
На ногах я устоял, выронил камень.
Второй удар сбил меня с ног, а третий погасил сознание.
9
— Обыщите его, — скомандовал властный мужской голос.
Сознание медленно возвращалось.
Я лежал на боку, мои руки были завернуты за спину и скованы наручниками.
Кто— то наклонился надо мной, резко перевернул на спину. Разбитый затылок отозвался вспышкой боли, и я застонал.
— Он уже очухался, — произнес кто-то у меня над ухом.
— Крепкий парень, — без восхищения сказал властный голос. — Посади его и проверь карманы.
Меня резко подняли с пола и толкнули в кресло. Я открыл глаза.
В комнате было пятеро мужчин. Надо мной колдовал один из «мальчиков»
Самарина. Сам экс-комитетчик стоял у входа; обманчиво-расслабленный, он курил сигарету и наблюдал за мной с легкой усмешкой. У стены пристроился Деревенев, рядом с ним — Лернер.
Во втором кресле сидел мужчина лет пятидесяти в светлых брюках и спортивной рубашке. На его левой руке поблескивали дорогие часы. В пальцах правой он сжимал «Кэмел» без фильтра.
— Приятно познакомиться, Виктор.
— Здравствуйте, Юрий Викторович.
Старцев удивленно вскинул брови:
— Мы уже встречались?
— Нет. Просто догадался.
— Весьма похвально. — Старцев кивнул своему «мальчику». — Обыщи его.
Парень проверил карман моей рубашки, вытряхнул из джинсов ключи от машины, пригоршню мелочи, брезгливо отбросил в сторону не совсем свежий платок. Из заднего кармана достал конверт Иры Дягиной.
— Дай сюда, — скомандовал Старцев. Парень протянул ему конверт.
— Это вы искали? — в первый раз подал голос Деревенев.
Старцев словно и не слышал своего партнера. Просмотрел бумаги и фотографии.
— Где остальное? — рявкнул он на меня.
Я только блаженно улыбнулся.
— Зачем задавать дурацкие вопросы? — произнес Самарин. — Документы он своей телке отдал.
— Догоните ее?
— Мотоциклы он уже раздолбал.
Я двоих на лодке отправил. Они уже часа на два от нее отстали.
Два часа! Только бы в деревне работал телефон! В том, что Света сможет позвонить, я не сомневался. И невольно улыбнулся, представив себе, как двое телохранителей Старцева — в костюмах и при галстуках — машут веслами посреди озера.
— Ты чего смеешься? — спросил Старцев. С него разом слетел тонкий слой изящного аристократизма. Он был самим собой: «бык» он и в Африке «бык», даже если стал вице-президентом холдинга «Хоре». Или какого другого.
— Вы не поймете.
— Где остальные бумаги?
— Не было никаких «остальных».
— Врешь! — Старцев взял себя в руки. — Паша, объясни господину Шаховскому, что он не прав.
Самарин оторвался от стены; проходя мимо пепельницы, потушил сигарету. Чуть наклонился надо мной:
— Извини, Витек. Работа такая.
— Чего уж там, — отозвался я. Самарин занес руку для удара. — Только я бы на твоем месте валил отсюда сломя голову и не оглядываясь.
— Объясни?
— Что будет, когда Жора Армавирский узнает о проделках твоего шефа?
Не надо. Не отвечай. Вижу, что догадался. Тебя же вместе со Старцевым положат. В общей могиле закопают.
— Не слушай его! Жора в тюрьме.
И не скоро оттуда выйдет… — Старцев изо всех сил сам старался поверить в свои слова.
— Бумаги только Жоре нужны.
Остальные долго думать не будут. Им виновник нужен. Тот, кто Жору ментам сдал.
— Заткнись! — Старцев вскочил, в два шага добрался до моего кресла и наотмашь ударил меня по лицу. Голова взорвалась болью, перед глазами заплясали цветные круги.
— Сегодня-завтра по городу пустят слух, что Старцев Юрий Викторович сдал Жору Армавирского ментам. Как думаешь, Паша, сколько часов после этого твой шеф проживет? День? Два? Неделю?
— Сука! — Старцев ударил еще раз, замахнулся.
Самарин схватил его за руку:
— Не торопись, Юра. Парень дело говорит.
Время! Я решил сблефовать.
— Хорошо, если тебя, Паша, только за грешки Старцева «завалят». Тебе еще Иру Дягину вспомнят.
— Не понял?
— Ты же не просто бабу положил.
Ты же подружку младшего брата Жоры завалил. Бывшую, правда, но все-таки…
— Откуда знаешь? — тихо спросил Самарин.
— Она мне сама сказала.
— Ты об этом знал?! — Старцев резко повернулся к Деревеневу.
— Нет. Ты сам мне ее представил. Помнишь?
— Громче!
— Ты же ко мне ее направил.
— Заткнитесь, оба! Какая Дягина, Витек? О чем ты?
Похоже, я промазал. Самарин был удивлен искренне. Играть сейчас он бы не смог.
— Разве Старцев не приказывал тебе барышню в четыреста седьмом номере «успокоить»?
— Не было такого, — спокойно сказал Самарин.
Старцев расхохотался:
— Ошибочка, Витек, вышла. Не трогали мы Иру.
— А документы зачем искали?
— Нам Миша сказал, что у тебя какие-то бумажки есть.
— Миша? — Я посмотрел на Лернера. — С чего ты взял, что бумаги у меня?
О документах в «Красном озере» знали, по крайней мере, два человека: Ира и я. Значит…
— Ты был в ее номере? До того, как пойти за мной? — посмотрел я на Мишу.
Он отвел глаза. Мог и не отвечать: был Миша в номере Иры. Но не потому, что постоялец пожаловался на музыку.
Музыка… В номере у Иры не было магнитофона!
— Это ты Иру убил! — Я попытался вскочить, но Самарин толкнул меня в кресло. — Музыка громкая! Сука! Там даже магнитофона не было!
Лернер молчал. Все смотрели на него.
***
— Да, я убил, — наконец глухо сказал Миша. Повторил, уже громче:
— Да!
Жора на этот курорт давно засматривался. Братцу своему хотел «Красное озеро» отдать. Со мной несколько раз говорили. Просили помочь. Я отказывался. А тут эта Дягина приехала. Мы с ней на тех переговорах виделись. Она с братаном Жоры приезжала, все советовала, как лучше сделать. А уже сейчас я случайно услышал, как она по сотовому с братом Жоры про какие-то бумаги говорила. Сказала, что будет ждать здесь, в «Красном озере». Что так Жора велел.
— Чего ты испугался?
— На последних переговорах они мне сказали: мол, кое-что нашли на тебя. Либо поможешь, либо твои об этом узнают.
— Что нашли? — спросил я.
— Мало ли что! Она отказалась мне это отдать!
— И ты ее убил?
— Да! Да! Да!
Миша вдруг рванул из-за спины пистолет.
— Ты чего это? — удивился Старцев.
И ему досталась первая пуля.
Я рухнул на пол, пополз в укрытие.
10
Лернера застрелил Самарин.
Уже смертельно раненный, Паша сумел достать пистолет. Он успел выстрелить только один раз: пуля попала Мише в голову, отбросила его к стене. Лернер выронил пистолет и сполз вдоль стены.
Самарин умер через несколько минут.
Последнее, что он слышал в своей жизни, — вопли Деревенева, которому пуля раздробила локоть.
Старцев и телохранитель умерли сразу.
***
Я собрался с силами, поднялся на колени. С трудом добрался до телохранителя, обыскал его карманы.
— Помогите! Ой, больно! Мать! — Деревенев катался по полу, заливая все вокруг своей кровью.
Ключ от наручников я нашел в нагрудном кармане телохранителя. Извернулся и расстегнул «браслеты». Размял руки. С трудом поднялся на ноги. Доплелся до ванной, забрал оттуда полотенца и вернулся в комнату, к Деревеневу.
— Заткнись, сука. — Я прижал его к полу. Наложил жгут на руку. Примотал ее к телу.
Шок понемногу отпускал Деревенева. Он попытался встать и потерял сознание. Так лучше.
В дверь коттеджа барабанили:
— Откройте! Откройте!
Я отпер дверь. Трое мужиков из персонала курорта долго не решались войти в коттедж. Одному из них — молодому, лет двадцати парню — стало плохо, когда он увидел побоище в комнате.
— Помогите ему. — Я ткнул пальцем в Деревенева.
И медленно побрел по аллее к озеру.
Сделать я больше ничего не мог. Оставалось только ждать.
Я спустился на берег, сел у кромки пляжа, прислонившись спиной к дереву. И провалился в темноту.
***
— Витя! Проснись!
Кто— то тряс меня за плечо. Я с трудом приоткрыл глаза:
— Уже утро?
— Вечер, — услышал я голос Обнорского.
11
Света без приключений добралась до деревни Красноозерное. Разыскала контору одноименного совхоза.
Сторож долго не соглашался пустить ее к телефону. Но наконец сломался. То ли чары Светы подействовали, то ли красные «корочки» Агентства.
Ей повезло: она застала в городе и Обнорского, и Повзло. Уже Коля потом разыскал Каширина. Через час после звонка Светы все трое уже были в пути.
Когда они приехали в Красноозерную, Света уже договорилась насчет моторки.
Они высадились на пляж «Красного озера» и нашли меня, спящего.
***
— Ты говорить можешь? — спросил Обнорский.
Мы остались на берегу вдвоем. Каширин, Повзло и Света ушли наверх, к коттеджу.
— Да, могу. — Я пошарил по карманам в поисках сигарет.
Андрей молча протянул мне свои, помог прикурить.
— Что здесь произошло?
— Лернер сначала застрелил Иру Дягану. А сегодня у него сдали нервы. И он убил Старцева, Пашу Самарина, еще одного охранника и ранил Деревенева. Его застрелил Самарин.
— Все?
— Да.
Обнорский посмотрел на озеро.
— Часа через два здесь будет милиция. Скорее всего, дело заберет РУБОП.
У них будет много вопросов.
— Не проблема.
— Кто такая Ира Дягина?
— Авантюристка.
— Что? — не понял шеф.
— Искательница приключений. Раньше такие дамы отправлялись на Эверест или в кругосветки. А сейчас они играют в мужские игры. История с портовой темой была для нее только игрой. Но ставка оказалась высоковата.
ДЕЛО О ВИЗИТЕ К ГАДАЛКЕ
Рассказывает Алексей Алмазов
"Алмазов Алексей Юрьевич, 23 года. Стажер репортерского отдела. В 1999-2001 гг. работал в милиции (ППСМ МОЕ ГУВД).
Опыта журналистской работы не имеет. Замечен в употреблении спиртных напитков. По итогам стажировки в репортерском отделе руководству Агентства рекомендовано не заключать контракт с Алмазовым А. Ю."
Из служебной характеристики
Будильник вытащил меня из цепких объятий сна. Голова раскалывалась на части, а противное пиканье сводило с ума. Ужасно хотелось пить. Я пошарил рукой по тумбочке в поисках этой не прекращающей пищать сволочи, но тщетно. Будильник надрывался где-то за пределами моей досягаемости. Пришлось слегка приоткрыть один глаз и оглядеться. Глаз, правда, тут же захлопнулся, но выяснить, что я нахожусь у себя дома, мне все-таки удалось. Я даже разглядел лежащий на полу будильник.
Добраться до него, однако, не представлялось возможным.
Боже, как болит голова! Я сполз на пол и из последних сил дотянулся до будильника. Он продолжал пищать. Какая же все-таки сволочь! Никакого, даже самого элементарного, сочувствия!
Я безжалостно размахнулся и ударил будильник об пол: искать нужный рычажок сил не было. Видел бы меня сейчас Обнорский — уволил бы.
Будильник заткнулся только после третьего удара, и я в полном изнеможении прижался щекой к паласу. Тяжело-то как! Минут пять я лежал и не шевелился, пытаясь в то же время восстановить в памяти вчерашние события, однако быстро сообразил, что без посторонней помощи это занятие ровным счетом ни к чему не приведет. Ладно, раз в год можно и оторваться. Все-таки не каждый день лучшему другу четверть века исполняется. Дата! Но Обнорский все равно уволил бы.
Все, пора вставать и собираться в Агентство. Хорошо, что рабочий день начинается не рано утром, а в промежутке от десяти до одиннадцати. К такому графику привыкать только в радость. Придешь раньше — хорошо, позже — никто трагедии делать не станет (за исключением Скрипки, конечно).
Я поднялся на четвереньки, прислушался к себе и пришел к выводу, что уже можно принять более пристойное, то есть вертикальное, положение. Голова, конечно, трещала по швам, но в общем и целом мое состояние особых опасений не вызывало. Значит, буду жить, подумал я и трижды прошептал «ура!».
***
Когда с кухни раздался сначала звон посуды, а потом и свист закипающего чайника (моей гордости, такого я больше ни у кого из знакомых не видел!), я насторожился. Родители должны быть на работе, сестра в институте. Неувязочка. Мне не оставалось ничего, кроме как пройти на кухню и узнать, чего ради кто-то из них остался дома.
Действительность разрушила все построенные мной логические цепочки: посреди кухни стояла совершенно незнакомая мне девушка. Стояла и смущенно улыбалась. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! По идее смущенным должен был выглядеть я, ведь это я стоял перед ней в трусах и с жуткого перепоя, пусть даже у себя дома, но… Выяснять подробности ее появления в моей квартире я не стал, так как полным ходом устремился к крану с холодной водой.
Я выпил два стакана ледяной воды, и тут мне пришло в голову, что у девушки неудобно даже имя спрашивать, не то что выяснять обстоятельства ее появления. Спас телефонный звонок.
Звонил Димка. Его звонок я безошибочно отличаю от всех остальных, хотя и не могу объяснить, почему так получается. Наверное, потому, что дружим мы с самого рождения. Моего. Он ведь старше меня на два года, и в детстве мы с ним говорили всем, будто Димка мой старший брат. Наши матери вместе росли, вместе учились, вместе приехали в Питер на практику и вместе вышли замуж. Даже жили вместе в одной коммуналке семь лет. Потом, правда, дом расселили, Димкин отец занялся бизнесом, и наши родители стали собираться гораздо реже, чем раньше. Только для нас это ровным счетом ничего не изменило, мы с Димкой учились в одной школе и после нее всегда гуляли вместе. Сейчас он у отца в фирме крутится. Менеджером, что ли. Лучшего друга у меня никогда не было и, уверен, не будет.
Димка сразу же начал с того, что интересовало меня на данный момент больше всего:
— Слушай внимательно: девочку зовут Юля, ты с ней вчера в баре познакомился, во втором или в третьем, не помню. Девчонка ничего — присмотрись, если в состоянии. Домой мы тебя привезли на такси, а ее я попросил у тебя остаться, чтобы за тобой, алкашом, присмотрела. Да, и телефон бабушки запиши, адреса ее я не нашел.
Ошеломленный неожиданно обрушившимся на меня потоком информации, я бессильно оглядывался по сторонам, вспоминая, где в квартире можно найти ручку. Наконец заметил лежащий на холодильнике карандаш, взял его и приготовился записывать.
— Готов? Пиши…
Я записал на телефонном справочнике какой-то номер и только тогда сообразил, что понятия не имею, о какой бабушке идет речь.
— Дим, а чьей бабушки телефон-то?
— Так ты и этого не помнишь? Мы же с тобой полночи про нее трепались.
Вспоминай.
Вспоминать ничего не хотелось.
— Не буду. Давай рассказывай, что за бабушка и что тебе от нее надо.
В трубке раздался смешок. Вот человек, вроде тоже вчера пил, а еще в состоянии смеяться!
— Мне-то от нее как раз ничего и не надо!
Дальнейший разговор больше походил на монолог: Димка рассказывал о том, что происходило вчера вечером (тут я хоть что-то помнил) и сегодня ночью (полный мрак!), а я лишь хватался за голову и произносил: «Ой, ё…» Выяснилось, что вчера, находясь под воздействием изрядной доли алкоголя, я имел неосторожность пожаловаться Димке на свою незавидную долю стажера. Мол, никто ничего серьезного мне не доверяют, только мелочевку всякую, а очень хотелось бы. Ну, в общем, обычный пьяный треп. Тогда-то Димка и ляпнул про бабку-гадалку, или провидицу, к которой его мать ходит в последнее время, и вот тут я завелся. Сказал, что сделаю классный материал для «Явки с повинной», как эти бабки-лжегадалки людей облапошивают, ну и так далее. Вот Димка для меня телефончик и раздобыл.
— Ты извини, Леха, но у матери только телефон ее записан, без адреса.
— Да мне и телефона за глаза хватит. Я ребят знакомых попрошу, они адрес пробьют. Спасибо, конечно, вот только не знаю, что мне теперь делать.
— Ты о девочке?
— И о ней тоже.
Димка снова рассмеялся.
Я прикрыл рукой трубку и шепотом спросил:
— А я с ней не того?… Ну, ты понял.