Страница:
Собственно говоря, его, наверное, и подвело чувство полной неуязвимости – когда близко знавшие его люди пытались как-то урезонить Фиму, намекая на то, что «все под Богом ходим, ты смотри, осторожно, есть ведь все-таки и РУОП», Александр Евгеньевич энергично отвечал: «Хуеп! Они у меня с рук кушают!» Сложно сказать, насколько реально были сильны позиции Ефима в питерском РУОПе, но ведь умудрился он узнать как-то о своем готовящемся задержании… А как только узнал – ударился в бега. По одним слухам, он переместился в Италию, чтобы отсидеться там, по другой информации – он действительно готовился было пересечь границу России, но в последний момент вернулся, получив некий сигнал, что бояться в Питере ему нечего…
Это, конечно, скорее всего просто «бандитская мифология», но ведь Ефимов действительно очень богатый человек, а стало быть разговоры о том, что из «общака» выделена сумма, превышающая сто тысяч долларов для развала «дела», не так уж безосновательны. Многие эксперты связывают предъявление Ефимову обвинения по статье 148 часть 5 (вымогательство в составе группы) с конфликтной ситуацией, возникшей в серьезной питерской организации «Ленрыбпром». Нового, только что избранного директора этой организации взорвали летом 1996-го. Любопытно, что уголовное дело по факту подрыва г-на Сергеева было возбуждено далеко не сразу и по особому распоряжению…
Как бы ни развивалось «Дело Ефимова» и сколько бы он не пробыл в бегах, одно совершенно очевидно уже сейчас – пожалуй, никто не сделал столько для развращения питерской милиции, сколько он. Не случайно знающие люди иногда называли его Королем коррупции. И кто знает, как сложится его дальнейшая судьба, даже если он и предстанет перед судом. Очень необычные традиции складываются в последнее время у нашего правосудия…
24 апреля неподалеку от «Крестов» в собственном автомобиле сотрудниками ГАИ был задержан адвокат Владимир Терновский. Водитель ехал, нарушая правила, не глядя на дорожные знаки. При осмотре автомобиля в чемоданчике были обнаружены 80 тысяч долларов. Терновского доставили в РУВД, где задержанный адвокат пояснил, что «деньги ему передали от Якубовского под судью Холодова». От самого Дмитрия Олеговича Якубовского было получено заявление о том, что сотню тысяч «зеленых» вымогали у него «для благополучного разрешения его дела». Двадцать тысяч разошлись по посредникам.
Пока сложно судить, имел ли Федор Иванович Холодов шанс председательствовать на процессе Якубовского – открытой информации по этому делу практически не существует. Как бы то ни было, на момент задержания Терновского дело Якубовского уже было отдано судье Реммеру (итог этого процесса уже известен).
Некоторые издания высказали предположение, что «наезд» на пожилого судью со стороны правоохранительных органов мог быть связан с вынесенным им осенью 1995 года приговором по делу Малышева. Большая часть оказавшихся на скамье подсудимых «представителей малышевского преступного сообщества» была освобождена в зале суда. Часть из них отделалась сравнительно небольшими сроками, в счет которых зачлось предварительное заключение. Другие (в том числе и небезызвестный Кирпичев – он же «Кирпич», которого, кстати, защищал именно Терновский) оправданы за отсутствием состава преступления. Следствие вменяло им бандитизм, однако во время прений на процессе прокурор Сергей Яковлев снял это обвинение.
– Что же оставалось судье, если сам представитель государственного обвинения пересмотрел свою позицию, – так тогда ответил Федор Иванович на вопрос о причинах достаточно бесславного окончания этого громкого дела.
На то, чтобы засадить Малышева за решетку, многие милиционеры положили немало сил и средств. Триумфальный выход Александра Ивановича на свободу стал для всех большим разочарованием.
Чтобы попытаться понять оперативников, стоит присмотреться к личности Федора Ивановича. В деятельности старейшего из судей петербургского городского суда с начала 1990-х прослеживаются некоторые закономерности.
В феврале 1993 года судебная коллегия под председательством Холодова судила пятерых молодых людей (всем им было немногим больше двадцати пяти лет). На скамье подсудимых они оказались по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах со склада Петербургского морского торгового порта.
Суд установил (далее мы прибегнем к языку протокола), что в марте 1992 года Валерий Берензон – в то время работник Морского порта – договорился с двумя своими коллегами о том, чтобы украсть металл с территории порта. Берензон подыскал нескольких водителей: Сергея Мошуру, Михаила Морозова и Сергея Астахова (для вывоза похищенного требовались два грузовика). Ночь 30 марта 1992 года для реализации задуманного выбрана была не случайно: именно в эту ночь несли трудовую вахту Морозов с Астаховым, да и на посту стоял знакомый им вохровец – Александр Добыш. Грузовики подогнали к складам 9-10 порта, где в них загрузили две пачки катодной меди в пластинах. С Добышем они договорились, что вохровец пропустит их автомобили без досмотра, пообещав не оставить его услугу без вознаграждения.
Почти четыре тонны похищенной меди стоимостью 75 тысяч 230 рублей вывезли за ворота, а поутру доставили на территорию кооператива «Ресурсосбережение». Оттуда медь ушла одному эстонцу по имени Андреас, он собирался перепродать украденное в Голландии. За участие в вывозе металла Берензон передал Астахову и Морозову по четыреста пятьдесят, Мошуре – сто, а Добышу – пятьдесят долларов. Однако медь вывезти из России не удалось – спустя месяц вся партия была задержана, а затем возвращена в Петербургский порт.
Оценивая действия Берензона и его соседей по скамье подсудимых, Холодов признал, что они квалифицируются как хищение государственного имущества в особо крупных размерах. И все пятеро были приговорены к восьми годам лишения свободы… условно, с испытательным сроком в три года. Должно быть, Федор Иванович полагал, что подсудимые искренне раскаялись и никогда больше не встанут на путь нарушения закона.
Ныне (а мы ведем речь о начале 1997 года) г-н Берензон – помощник арестованного депутата Законодательного собрания Левашова. Ждет за решеткой суда по обвинению в содействии некрасивым поступкам сам Левашев, сидит его помощник Терехин. В августе 1994-го против Берензона и еще двух граждан было возбуждено уголовное дело «по факту открытого хищения юридического лица» у одного бизнесмена. Поначалу действия нынешнего помощника депутата рассматривались как «грабеж, совершенный повторно группой лиц». Затем в ходе следствия деяния Берензона были переквалифицированы на самоуправство, а затем следователь Центрального РУВД вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Берензона, поскольку последнего взял на поруки трудовой коллектив.
Казалось бы, дело следовало закрыть. АН нет, 3 декабря 1996 года городская прокуратура отменила это решение как незаконное на основании того, что Берензон имел непогашенную судимость, а таких людей на поруки не передают.
Затем в руки Холодова попало дело полковника УБЭП Букаева, обвинявшегося в получении взяток квартирами и машинами, подделке документов и изготовлении порнографии. Дело оказалось очень непростым: были затронуты интересы и авторитет не только противоборствующих группировок в УБЭП, руководителей ряда крупных предприятий легкой промышленности, некоторых городских чиновников и, возможно, кое-каких преступных группировок (ходили туманные слухи, не подтвержденные документально, что Букаев был каким-то образом связан с «казанцами»). Свидетели путались в показаниях, исчезали, а некоторые и погибали при странных обстоятельствах. Федор Иванович поступил мудро и рисковать не стал – дело было отправлено им на доследование, во время которого окончательно развалилось. После возвращения его уже другому судье из всех обвинений осталось лишь злоупотребление служебным положением. А Федор Иванович спокойно умыл руки и остался в стороне.
С делом Малышева умывание рук по аналогичному сценарию не получилось – слишком серьезен был главный фигурант. Сам Александр Иванович, которому городские средства массовой информации создали неувядающую славу «короля петербургского преступного мира – лидера одной из крупнейших бандитских группировок». Да и большинство остальных подсудимых по этому делу пользовались немалым авторитетом в определенных кругах (вспомнить хотя бы того же «дядю Славу» Кирпичева – вора-рецидивиста и одного из ближайших подручных Малышева). При задержании верхушки «малышевской» группировки было задействовано большое количество оперативников самых различных правоохранительных органов: ОРБ (так в то время назывался РУОП), ГУВД и ФСК (теперешнее ФСБ). Операция проводилась одновременно в разных районах города, некоторые задержания осуществлялись непосредственно во время передвижения «объектов» по улицам. В дальнейших следственных действиях принимало участие также немалое число следователей и оперов.
Подготовка к слушаниям и сам процесс сопровождались большим вниманием прессы, Малышева еще на стадии предварительного следствия активно пытались освободить из «Крестов». Кто только не ходатайствовал о его освобождении под подписку о невыезде. Приводился аргумент о том, что он серьезно болен. В тюрьме у Александра Ивановича обострилась грыжа межпозвоночных дисков, одна нога стала усыхать и сделалась на несколько сантиметров короче другой. За Малышева хлопотали и депутаты Государственной Думы, включая неистового Александра Невзорова. На волю Малышев до суда не вышел.
На процессе начались «странности», к которым многие уже успели притерпеться за несколько лет «бандитских» процессов – свидетели не являлись, а если и приходили, то вдруг начинали отказываться от своих показаний, данных на предварительном следствии, ссылались на плохую память. Да и как им было вести себя по-иному, если ни о какой защите свидетелей и речи не шло! Достаточно вспомнить о том, как, дав весьма путаные показания, один из главных свидетелей обвинения – Николай Дадонов – несколько часов просидел в помещении суда уже после окончания заседания, боясь выглянуть на набережную Фонтанки, всю уставленную навороченными иномарками малышевской «братвы». Охраны милицейской он так и не дождался. Каких показаний можно было ожидать от свидетелей, если их доставку в суд и оплату дорожных расходов обеспечивал лично Кирпичев?
Во время прений прокурор отказался от обвинения подсудимых в бандитизме. После этого приговор уже не казался странным. Часть подсудимых оправдали вчистую – кроме 77-й статьи УК, то есть «бандитизма», им ничего другого не вменялось. Остальных осудили кого за самоуправство, кого за хранение оружия. Почти все подсудимые (а их было почти два десятка человек) были освобождены в зале суда, поскольку им было зачтено в срок отбытого пребывание в предварительном заключении.
Сам Александр Иванович отделался двумя годами и восемью месяцами за хранение и ношение револьвера. От остальных обвинений не осталось и камня на камне. С триумфом покинув зал суда, Малышев укатил в сопровождении колонны иномарок на праздничный банкет.
Правда, империи его все же был нанесен серьезный удар. Она уже не смогла оправиться и постепенно была поделена между другими группировками. Ныне Александр Иванович, по слухам, проживает за границей, поправляя пошатнувшееся здоровье…
Прошло немного времени, и Холодов приступил к рассмотрению очередного «бандитского» дела. На сей раз на скамью подсудимых засадили нескольких «тамбовцев» во главе с молодым, но уже авторитетным Валерием Дедовских, известным в своих кругах по кличке «Бабуин». Группе «тамбовских товарищей» вменялось вымогательство крупных денежных сумм у некоего бизнесмена, торговавшего с заграницей полярными перепелками. Предприниматель не сумел разобраться с «воркутинцами», стал искать от них защиту у «тамбовцев» и влез в результате в серьезные неприятности – его то похищали, то били о его голову ресторанную посуду…
Помимо этого за Дедовских и его командой числилось убийство в ресторане «Океан» одно время тесно дружившего с ними коммерсанта из нефтяного бизнеса Сергея Бейнишева. Отношения испортились, и Бейнишеву разворотили голову из нескольких пистолетов, когда он приехал на «стрелку» со вчерашними друзьями.
С «тамбовцами» повторилась та же ситуация, что и с Букаевым. Сперва свидетели впали в странную амнезию, адвокаты ловко поставили под сомнение некоторые процессуальные моменты следствия, а затем Федор Иванович со спокойным сердцем отправил дело разваливаться на доследовании…
Время от времени оперативникам начала встречаться фамилия старого судьи в весьма неожиданном контексте. Казалось бы, чего проще: возьми да и проведи оперативные мероприятия и убедись в справедливости или неверности своих подозрений! Но тут почти неодолимой преградой встал Закон Российской Федерации «О статусе судей».
Согласно этому Закону, неприкосновенными являются не только личность самого судьи, но и его жилище, служебный кабинет, автомобиль, используемые им средства связи, его корреспонденция, имущество и документы. Соответственно и все оперативные действия – обыски, досмотры, выемки корреспонденции, прослушивание телефонных и обычных разговоров, слежка, – выполненные без согласия на то Квалификационной коллегии судей, не имеют законной силы, а санкцию на подобные действия может дать лишь Генеральный прокурор России. Такой защищенности судейского сословия могут позавидовать даже депутаты. Оперативники же считают, что будь у них возможность контролировать судей еще до возбуждения уголовного дела, то имелась ба возможность получения более четких доказательств.
Сразу же после задержания Терновского с «долларовым чемоданчиком» городская прокуратура обратилась в Квалификационную коллегию судей Петербурга за разрешением возбудить уголовное дело. Однако городская коллегия ответила отказом. Лишь 19 августа 1996 года Верховная коллегия дала согласие на возбуждение уголовного дела (но не на привлечение Федора Ивановича к уголовной ответственности, сам по себе этот факт особо ни о чем не говорит, поскольку дело может быть и прекращено за отсутствием состава преступления).
Затем попытки следствия пошли по второму кругу. Прокуратура пыталась добиться согласия квалификационных коллегий на привлечение Холодова к уголовной ответственности (пока он проходит в качестве свидетеля). Городская коллегия вряд ли могла согласиться на это, а вот что решит теперь Верховная коллегия – неизвестно. Следствие всерьез считает, что если бы не непробиваемый судейский иммунитет Федора Ивановича, его удалось бы взять на взятке с поличным. Убедят ли их аргументы судей из квалификационных коллегий – большой вопрос.
На все вопросы о слухах вокруг его дела Федор Иванович советует искать ответы у тех, кто эти слухи распускает – у прессы. Сам же он, мол, ничего не знает, пребывает в полном неведении, и никто ему ничего не говорит.
Не торопится посвящать Холодов никого и в свои соображения о том, с чем связан и кому выгоден ажиотаж вокруг его имени.
– Как судья, я знаю, что всякое предположение к чему-то обязывает. Зачем я вам буду говорить? Я и сам этим удивлен и возмущен, – утверждал он.
По его уверениям, никто не спешит ставить его в известность о нынешнем состоянии дела.
И сейчас, в начале 1997 года, когда пишутся эти строки, 74-летний судья продолжает судить и выносить приговоры. Можно лишь удивляться, как доверяют участники этих процессов тому человеку, объективность которого поставлена под сомнение…
Необходимые пояснения к истории происхождения денег мог бы дать бывший генеральный директор АО «Комэкс» Евгений Олейник, чья подпись красовалась под документами, зафиксировавшими операции с искомой суммой. Однако найти г-на Олейника оказалось сложно, ибо вскоре после удачной аферы с использованием фальшивого авизо он вдруг стал жертвой покушения у порога собственного дома, счастливо избежал смерти, вылечился и скрылся в неизвестном направлении (по некоторым сведениям, временно перебрался из Петербурга в Москву). Расследование уголовного дела по факту хищения государственных средств приостановили за розыском главного свидетеля и уже списали было в разряд «глухих».
И вдруг г-н Олейник нашелся: 18 июня 1996 года, только-только став губернатором Петербурга, Владимир Яковлев одним из первых своих распоряжений назначил бывшего генерального директора АО «Комэкс» руководителем отдела административных органов городской администрации (иными словами – куратором всех правоохранительных органов города). Сразу после этого уголовное дело по факту хищения государственных средств забрала к своему производству городская прокуратура, после чего оно как-то само собой заглохло. Оперативники смогли только озадаченно развести руками.
Справедливости ради следует отметить, что в верхних эшелонах городской власти г-н Олейник не новичок. Карьеру в правоохранительных органах он начал в 1980-м в ленинградском УКГБ (кстати, сидел в одном кабинете с Павлом Кошелевым, позднее сделавшим себе карьеру главы администрации Петроградского района). В 1983 году по «чекистскому призыву» г-н Олейник был направлен «укреплять милицию» и попал в ОБХСС. Несмотря на то, что сослуживцы относились к нему неоднозначно и утверждали, что посланец всемогущего КГБ на самом деле умеет видеть личную выгоду в любом деле, карьеру он делал стремительно. В 1989 году полковник Олейник возглавил УБХСС ленинградского ГУВД.
Борьба принесла ему кое-какие финансовые выгоды: в 1991-м, во время нашумевшей истории с чеками «Урожай», г-н Олейник сумел в обход общей для всех обычных граждан очереди купить в универмаге «Дом ленинградской торговли» по пресловутым чекам некие остродефицитные в то время товары (видеомагнитофон и холодильник). Коллеги посчитали поведение начальника УБХСС вопиющим проявлением личной нескромности, а против руководства универмага вообще было возбуждено уголовное дело (которое позднее благополучно замято). Главный борец с расхитителями социалистической собственности и пять лет спустя сохранил твердое убеждение, что ничего страшного в маленькой услуге, которую ему оказал директор универмага, не было: «По нынешним временам это выглядит смешно, да и тогда никакого криминала не было».
Впрочем, коллеги г-на Олейника все-таки придерживались несколько иной точки зрения, и личная нескромность-таки стоила ему карьеры в милиции: после разговора с начальником ГУВД Аркадием Крамаровым чекист добровольно ушел в отставку со своего поста и благополучно вернулся в родное ведомство (тем более, что и срок командировки его в органы внутренних дел к тому моменту удачно завершился). В УКГБ, где в то время начались сокрушительные реформы, полковник тоже не задержался: ушел на пенсию по возрасту.
После этого, судя по всему, отставной чекист пережил второе рождение – и предстал в качестве коммерсанта. Объясняет он свое перерождение просто: «Уйдя из органов, поверил: можно жить и делать все, что не запрещено законом». С новой своей светлой верой г-н Олейник, как он сам выражается, «по совместительству начал работу в акционерном обществе». В чем именно заключалась деятельность АО «Комэкс», где г-н Олейник трудился генеральным директором, доподлинно неизвестно, да и вряд ли кого это интересует за давностью лет.
Может быть, даже и само название фирмы «Комэкс» давно кануло бы в Лету, если бы в 1994 году при сверке межбанковских расчетов в ГУ ЦБ РФ по Санкт-Петербургу не было установлено, что кредитовое авизо N184 от 15 октября 1992 года, поступившее якобы от имени областного РКЦ Ростова-на-Дону, является фиктивным. Деньги по этому авизо в сумме 296 миллионов рублей в качестве «временной помощи» от малого предприятия «Дон» поступили на счет СП «Ауэр и Варлен» в СевероЗападный региональный банк «Внешэкономбанка». Вот тогда-то об АО «Комэкс» и вспомнили, ибо в те же дни г-н Олейник обратился с письмами во «Внешэкономбанк» и к руководству СП «Ауэр и Варлен», сообщая, что указанная сумма «ошибочно переведена на счет СП» и на самом деле подлежит перечислению на расчетный счет АО «Комэкс». В подтверждение г-н Олейник представил письмо и телеграмму от МП «Дон».
В ходе расследования было установлено, что среди коммерческих структур Ростова-на-Дону малое предприятие «Дон» не значилось и не регистрировалось. Однако в ноябре 1992 года об этом никто не знал, и потому на расчетный счет «Комэкс» в банке «Санкт-Петербург» со счета СП «Ауэр и Варлен» поступили 246 миллионов рублей (оставшиеся 50 миллионов рублей были перечислены как платежи в бюджет). Еще десять дней спустя 186 миллионов рублей из «временной финансовой помощи» со счета АО «Комэкс» были конвертированы в доллары США и перечислены на счет фирмы «Rossamer» в американский «USA Fidelity Bank» (когда следствие поинтересовалось фирмой «Rossamer», то по линии «Интерпола» было установлено, что сведений о ее регистрации в США не имеется).
Между тем собственноручная подпись г-на Олейника фигурирует как под письмами во «Внешэкономбанк» и в СП «Ауэр и Варлен», так и под договорами о конвертации денег и переводе их в США: судя по всему, бывшего главного борца с хищениями социалистической собственности тогда нимало не интересовало, что речь идет о фиктивных фирмах и деньгах сомнительного происхождения. На допросах главный бухгалтер АО «Комэкс» Татьяна Бортникова сообщила, что вся документация, связанная со злополучным авизо, готовилась лично директором АО. Правда, в материалах уголовного дела г-н Олейник все-таки оказался как свидетель (работники следственных органов предполагают, что хищение средств осуществлялось при участии сотрудника ростовского банка).
Сложно сказать, у кого именно вызвала недовольство коммерческая активность г-на Олейника, но именно после завершения удачной операции с деньгами «из воздуха» и случилось покушение на него у дома 46 по улице Кораблестроителей. Правда, сам потерпевший утверждает, что к покушению на него были причастны «люди в погонах», и в одном из интервью газете «Час Пик» даже прозрачно намекнул на связь криминального инцидента с именем тогдашнего начальника ГУВД Аркадия Крамарова. Последнему, очевидно, он не может простить своего ухода из милиции, к которому г-н Крамаров имел самое непосредственное отношение. Кстати, в версию насчет «людей в погонах» г-н Олейник, видимо, и сам не очень-то верит, ибо, по сугубо неофициальным данным, вскоре после выздоровления он обращался к мужу сестры своей жены, который пользуется авторитетом в определенных кругах под кличкой «Ларчик», с просьбой «оказать помощь в решении возникших проблем» (родственник, по тем же сведениям, получив деньги с просителя, обещал помочь, но то ли не смог, то ли не захотел).
Как бы то ни было, после покушения г-н Олейник на какое-то время «лег на дно» – правда, не очень глубоко. Возобновив свою коммерческую деятельность в 1993 году, он обратил внимание на охранный бизнес и стал одним из создателей охранной ассоциации «Защита». На посту ее руководителя г-н Олейник и трудился, пока его искали следователи – вплоть до того, как вознесся в кресло члена петербургского правительства.
Второй приход г-на Олейника во власть стал результатом стечения большого количества разнообразных обстоятельств. По мнению осведомленных людей, большая заслуга в этом принадлежит руководителю многих петербургских охранных предприятий помощнику Александра Невзорова Руслану Коляку, пользующемуся серьезным авторитетом в разных интересных кругах. Не то г-н Коляк надоумил бывшего чекиста пойти в команду к кандидату в губернаторы, не то вообще познакомил г-на Олейника с кем-то из штабистов г-на Яковлева – короче говоря, г-н Олейник обнаружился в предвыборном штабе и занялся обеспечением личной безопасности претендента на высокий пост.
Это, конечно, скорее всего просто «бандитская мифология», но ведь Ефимов действительно очень богатый человек, а стало быть разговоры о том, что из «общака» выделена сумма, превышающая сто тысяч долларов для развала «дела», не так уж безосновательны. Многие эксперты связывают предъявление Ефимову обвинения по статье 148 часть 5 (вымогательство в составе группы) с конфликтной ситуацией, возникшей в серьезной питерской организации «Ленрыбпром». Нового, только что избранного директора этой организации взорвали летом 1996-го. Любопытно, что уголовное дело по факту подрыва г-на Сергеева было возбуждено далеко не сразу и по особому распоряжению…
Как бы ни развивалось «Дело Ефимова» и сколько бы он не пробыл в бегах, одно совершенно очевидно уже сейчас – пожалуй, никто не сделал столько для развращения питерской милиции, сколько он. Не случайно знающие люди иногда называли его Королем коррупции. И кто знает, как сложится его дальнейшая судьба, даже если он и предстанет перед судом. Очень необычные традиции складываются в последнее время у нашего правосудия…
Добрый судья
Не было весной 1995 года ни одной петербургской газеты, которая не писала бы о предстоящем судебном процессе над Дмитрием Якубовским. Вчера еще – известный адвокат и личность, приближенная к самым верхам государства, а сегодня – постоялец «Крестов» с неопределенными видами на будущее, обвиненный в ряде весьма серьезных преступлений. Видимо, у Дмитрия Олеговича есть свойство притягивать, словно громоотвод, к себе различные скандалы. (Дела г-на Якубовского тема отдельного исследования. Нас же его история интересует в связи с одним лишь из многих событий вокруг его личности.)24 апреля неподалеку от «Крестов» в собственном автомобиле сотрудниками ГАИ был задержан адвокат Владимир Терновский. Водитель ехал, нарушая правила, не глядя на дорожные знаки. При осмотре автомобиля в чемоданчике были обнаружены 80 тысяч долларов. Терновского доставили в РУВД, где задержанный адвокат пояснил, что «деньги ему передали от Якубовского под судью Холодова». От самого Дмитрия Олеговича Якубовского было получено заявление о том, что сотню тысяч «зеленых» вымогали у него «для благополучного разрешения его дела». Двадцать тысяч разошлись по посредникам.
Пока сложно судить, имел ли Федор Иванович Холодов шанс председательствовать на процессе Якубовского – открытой информации по этому делу практически не существует. Как бы то ни было, на момент задержания Терновского дело Якубовского уже было отдано судье Реммеру (итог этого процесса уже известен).
Некоторые издания высказали предположение, что «наезд» на пожилого судью со стороны правоохранительных органов мог быть связан с вынесенным им осенью 1995 года приговором по делу Малышева. Большая часть оказавшихся на скамье подсудимых «представителей малышевского преступного сообщества» была освобождена в зале суда. Часть из них отделалась сравнительно небольшими сроками, в счет которых зачлось предварительное заключение. Другие (в том числе и небезызвестный Кирпичев – он же «Кирпич», которого, кстати, защищал именно Терновский) оправданы за отсутствием состава преступления. Следствие вменяло им бандитизм, однако во время прений на процессе прокурор Сергей Яковлев снял это обвинение.
– Что же оставалось судье, если сам представитель государственного обвинения пересмотрел свою позицию, – так тогда ответил Федор Иванович на вопрос о причинах достаточно бесславного окончания этого громкого дела.
На то, чтобы засадить Малышева за решетку, многие милиционеры положили немало сил и средств. Триумфальный выход Александра Ивановича на свободу стал для всех большим разочарованием.
Чтобы попытаться понять оперативников, стоит присмотреться к личности Федора Ивановича. В деятельности старейшего из судей петербургского городского суда с начала 1990-х прослеживаются некоторые закономерности.
В феврале 1993 года судебная коллегия под председательством Холодова судила пятерых молодых людей (всем им было немногим больше двадцати пяти лет). На скамье подсудимых они оказались по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах со склада Петербургского морского торгового порта.
Суд установил (далее мы прибегнем к языку протокола), что в марте 1992 года Валерий Берензон – в то время работник Морского порта – договорился с двумя своими коллегами о том, чтобы украсть металл с территории порта. Берензон подыскал нескольких водителей: Сергея Мошуру, Михаила Морозова и Сергея Астахова (для вывоза похищенного требовались два грузовика). Ночь 30 марта 1992 года для реализации задуманного выбрана была не случайно: именно в эту ночь несли трудовую вахту Морозов с Астаховым, да и на посту стоял знакомый им вохровец – Александр Добыш. Грузовики подогнали к складам 9-10 порта, где в них загрузили две пачки катодной меди в пластинах. С Добышем они договорились, что вохровец пропустит их автомобили без досмотра, пообещав не оставить его услугу без вознаграждения.
Почти четыре тонны похищенной меди стоимостью 75 тысяч 230 рублей вывезли за ворота, а поутру доставили на территорию кооператива «Ресурсосбережение». Оттуда медь ушла одному эстонцу по имени Андреас, он собирался перепродать украденное в Голландии. За участие в вывозе металла Берензон передал Астахову и Морозову по четыреста пятьдесят, Мошуре – сто, а Добышу – пятьдесят долларов. Однако медь вывезти из России не удалось – спустя месяц вся партия была задержана, а затем возвращена в Петербургский порт.
Оценивая действия Берензона и его соседей по скамье подсудимых, Холодов признал, что они квалифицируются как хищение государственного имущества в особо крупных размерах. И все пятеро были приговорены к восьми годам лишения свободы… условно, с испытательным сроком в три года. Должно быть, Федор Иванович полагал, что подсудимые искренне раскаялись и никогда больше не встанут на путь нарушения закона.
Ныне (а мы ведем речь о начале 1997 года) г-н Берензон – помощник арестованного депутата Законодательного собрания Левашова. Ждет за решеткой суда по обвинению в содействии некрасивым поступкам сам Левашев, сидит его помощник Терехин. В августе 1994-го против Берензона и еще двух граждан было возбуждено уголовное дело «по факту открытого хищения юридического лица» у одного бизнесмена. Поначалу действия нынешнего помощника депутата рассматривались как «грабеж, совершенный повторно группой лиц». Затем в ходе следствия деяния Берензона были переквалифицированы на самоуправство, а затем следователь Центрального РУВД вынес постановление о прекращении уголовного дела в отношении Берензона, поскольку последнего взял на поруки трудовой коллектив.
Казалось бы, дело следовало закрыть. АН нет, 3 декабря 1996 года городская прокуратура отменила это решение как незаконное на основании того, что Берензон имел непогашенную судимость, а таких людей на поруки не передают.
Затем в руки Холодова попало дело полковника УБЭП Букаева, обвинявшегося в получении взяток квартирами и машинами, подделке документов и изготовлении порнографии. Дело оказалось очень непростым: были затронуты интересы и авторитет не только противоборствующих группировок в УБЭП, руководителей ряда крупных предприятий легкой промышленности, некоторых городских чиновников и, возможно, кое-каких преступных группировок (ходили туманные слухи, не подтвержденные документально, что Букаев был каким-то образом связан с «казанцами»). Свидетели путались в показаниях, исчезали, а некоторые и погибали при странных обстоятельствах. Федор Иванович поступил мудро и рисковать не стал – дело было отправлено им на доследование, во время которого окончательно развалилось. После возвращения его уже другому судье из всех обвинений осталось лишь злоупотребление служебным положением. А Федор Иванович спокойно умыл руки и остался в стороне.
С делом Малышева умывание рук по аналогичному сценарию не получилось – слишком серьезен был главный фигурант. Сам Александр Иванович, которому городские средства массовой информации создали неувядающую славу «короля петербургского преступного мира – лидера одной из крупнейших бандитских группировок». Да и большинство остальных подсудимых по этому делу пользовались немалым авторитетом в определенных кругах (вспомнить хотя бы того же «дядю Славу» Кирпичева – вора-рецидивиста и одного из ближайших подручных Малышева). При задержании верхушки «малышевской» группировки было задействовано большое количество оперативников самых различных правоохранительных органов: ОРБ (так в то время назывался РУОП), ГУВД и ФСК (теперешнее ФСБ). Операция проводилась одновременно в разных районах города, некоторые задержания осуществлялись непосредственно во время передвижения «объектов» по улицам. В дальнейших следственных действиях принимало участие также немалое число следователей и оперов.
Подготовка к слушаниям и сам процесс сопровождались большим вниманием прессы, Малышева еще на стадии предварительного следствия активно пытались освободить из «Крестов». Кто только не ходатайствовал о его освобождении под подписку о невыезде. Приводился аргумент о том, что он серьезно болен. В тюрьме у Александра Ивановича обострилась грыжа межпозвоночных дисков, одна нога стала усыхать и сделалась на несколько сантиметров короче другой. За Малышева хлопотали и депутаты Государственной Думы, включая неистового Александра Невзорова. На волю Малышев до суда не вышел.
На процессе начались «странности», к которым многие уже успели притерпеться за несколько лет «бандитских» процессов – свидетели не являлись, а если и приходили, то вдруг начинали отказываться от своих показаний, данных на предварительном следствии, ссылались на плохую память. Да и как им было вести себя по-иному, если ни о какой защите свидетелей и речи не шло! Достаточно вспомнить о том, как, дав весьма путаные показания, один из главных свидетелей обвинения – Николай Дадонов – несколько часов просидел в помещении суда уже после окончания заседания, боясь выглянуть на набережную Фонтанки, всю уставленную навороченными иномарками малышевской «братвы». Охраны милицейской он так и не дождался. Каких показаний можно было ожидать от свидетелей, если их доставку в суд и оплату дорожных расходов обеспечивал лично Кирпичев?
Во время прений прокурор отказался от обвинения подсудимых в бандитизме. После этого приговор уже не казался странным. Часть подсудимых оправдали вчистую – кроме 77-й статьи УК, то есть «бандитизма», им ничего другого не вменялось. Остальных осудили кого за самоуправство, кого за хранение оружия. Почти все подсудимые (а их было почти два десятка человек) были освобождены в зале суда, поскольку им было зачтено в срок отбытого пребывание в предварительном заключении.
Сам Александр Иванович отделался двумя годами и восемью месяцами за хранение и ношение револьвера. От остальных обвинений не осталось и камня на камне. С триумфом покинув зал суда, Малышев укатил в сопровождении колонны иномарок на праздничный банкет.
Правда, империи его все же был нанесен серьезный удар. Она уже не смогла оправиться и постепенно была поделена между другими группировками. Ныне Александр Иванович, по слухам, проживает за границей, поправляя пошатнувшееся здоровье…
Прошло немного времени, и Холодов приступил к рассмотрению очередного «бандитского» дела. На сей раз на скамью подсудимых засадили нескольких «тамбовцев» во главе с молодым, но уже авторитетным Валерием Дедовских, известным в своих кругах по кличке «Бабуин». Группе «тамбовских товарищей» вменялось вымогательство крупных денежных сумм у некоего бизнесмена, торговавшего с заграницей полярными перепелками. Предприниматель не сумел разобраться с «воркутинцами», стал искать от них защиту у «тамбовцев» и влез в результате в серьезные неприятности – его то похищали, то били о его голову ресторанную посуду…
Помимо этого за Дедовских и его командой числилось убийство в ресторане «Океан» одно время тесно дружившего с ними коммерсанта из нефтяного бизнеса Сергея Бейнишева. Отношения испортились, и Бейнишеву разворотили голову из нескольких пистолетов, когда он приехал на «стрелку» со вчерашними друзьями.
С «тамбовцами» повторилась та же ситуация, что и с Букаевым. Сперва свидетели впали в странную амнезию, адвокаты ловко поставили под сомнение некоторые процессуальные моменты следствия, а затем Федор Иванович со спокойным сердцем отправил дело разваливаться на доследовании…
Время от времени оперативникам начала встречаться фамилия старого судьи в весьма неожиданном контексте. Казалось бы, чего проще: возьми да и проведи оперативные мероприятия и убедись в справедливости или неверности своих подозрений! Но тут почти неодолимой преградой встал Закон Российской Федерации «О статусе судей».
Согласно этому Закону, неприкосновенными являются не только личность самого судьи, но и его жилище, служебный кабинет, автомобиль, используемые им средства связи, его корреспонденция, имущество и документы. Соответственно и все оперативные действия – обыски, досмотры, выемки корреспонденции, прослушивание телефонных и обычных разговоров, слежка, – выполненные без согласия на то Квалификационной коллегии судей, не имеют законной силы, а санкцию на подобные действия может дать лишь Генеральный прокурор России. Такой защищенности судейского сословия могут позавидовать даже депутаты. Оперативники же считают, что будь у них возможность контролировать судей еще до возбуждения уголовного дела, то имелась ба возможность получения более четких доказательств.
Сразу же после задержания Терновского с «долларовым чемоданчиком» городская прокуратура обратилась в Квалификационную коллегию судей Петербурга за разрешением возбудить уголовное дело. Однако городская коллегия ответила отказом. Лишь 19 августа 1996 года Верховная коллегия дала согласие на возбуждение уголовного дела (но не на привлечение Федора Ивановича к уголовной ответственности, сам по себе этот факт особо ни о чем не говорит, поскольку дело может быть и прекращено за отсутствием состава преступления).
Затем попытки следствия пошли по второму кругу. Прокуратура пыталась добиться согласия квалификационных коллегий на привлечение Холодова к уголовной ответственности (пока он проходит в качестве свидетеля). Городская коллегия вряд ли могла согласиться на это, а вот что решит теперь Верховная коллегия – неизвестно. Следствие всерьез считает, что если бы не непробиваемый судейский иммунитет Федора Ивановича, его удалось бы взять на взятке с поличным. Убедят ли их аргументы судей из квалификационных коллегий – большой вопрос.
На все вопросы о слухах вокруг его дела Федор Иванович советует искать ответы у тех, кто эти слухи распускает – у прессы. Сам же он, мол, ничего не знает, пребывает в полном неведении, и никто ему ничего не говорит.
Не торопится посвящать Холодов никого и в свои соображения о том, с чем связан и кому выгоден ажиотаж вокруг его имени.
– Как судья, я знаю, что всякое предположение к чему-то обязывает. Зачем я вам буду говорить? Я и сам этим удивлен и возмущен, – утверждал он.
По его уверениям, никто не спешит ставить его в известность о нынешнем состоянии дела.
И сейчас, в начале 1997 года, когда пишутся эти строки, 74-летний судья продолжает судить и выносить приговоры. Можно лишь удивляться, как доверяют участники этих процессов тому человеку, объективность которого поставлена под сомнение…
Карьера куратора
В октябре 1994 года петербургское Управление по борьбе с экономической преступностью возбудило уголовное дело по факту хищения государственных средств в сумме 296 миллионов рублей. Оперативники установили, что осенью 1992 года в результате ряда замысловатых махинаций петербургская фирма «Комэкс» получила на свой расчетный счет крупную сумму в рублях; позднее деньги были конвертированы в доллары США и перечислены в один из американских банков. Между тем происхождение денег, уплывших за океан, было чрезвычайно сомнительным – у сотрудников УБЭП имелись веские основания утверждать, что незадолго до этого они были попросту похищены у государства с использованием фальшивых кредитных авизо.Необходимые пояснения к истории происхождения денег мог бы дать бывший генеральный директор АО «Комэкс» Евгений Олейник, чья подпись красовалась под документами, зафиксировавшими операции с искомой суммой. Однако найти г-на Олейника оказалось сложно, ибо вскоре после удачной аферы с использованием фальшивого авизо он вдруг стал жертвой покушения у порога собственного дома, счастливо избежал смерти, вылечился и скрылся в неизвестном направлении (по некоторым сведениям, временно перебрался из Петербурга в Москву). Расследование уголовного дела по факту хищения государственных средств приостановили за розыском главного свидетеля и уже списали было в разряд «глухих».
И вдруг г-н Олейник нашелся: 18 июня 1996 года, только-только став губернатором Петербурга, Владимир Яковлев одним из первых своих распоряжений назначил бывшего генерального директора АО «Комэкс» руководителем отдела административных органов городской администрации (иными словами – куратором всех правоохранительных органов города). Сразу после этого уголовное дело по факту хищения государственных средств забрала к своему производству городская прокуратура, после чего оно как-то само собой заглохло. Оперативники смогли только озадаченно развести руками.
Справедливости ради следует отметить, что в верхних эшелонах городской власти г-н Олейник не новичок. Карьеру в правоохранительных органах он начал в 1980-м в ленинградском УКГБ (кстати, сидел в одном кабинете с Павлом Кошелевым, позднее сделавшим себе карьеру главы администрации Петроградского района). В 1983 году по «чекистскому призыву» г-н Олейник был направлен «укреплять милицию» и попал в ОБХСС. Несмотря на то, что сослуживцы относились к нему неоднозначно и утверждали, что посланец всемогущего КГБ на самом деле умеет видеть личную выгоду в любом деле, карьеру он делал стремительно. В 1989 году полковник Олейник возглавил УБХСС ленинградского ГУВД.
Борьба принесла ему кое-какие финансовые выгоды: в 1991-м, во время нашумевшей истории с чеками «Урожай», г-н Олейник сумел в обход общей для всех обычных граждан очереди купить в универмаге «Дом ленинградской торговли» по пресловутым чекам некие остродефицитные в то время товары (видеомагнитофон и холодильник). Коллеги посчитали поведение начальника УБХСС вопиющим проявлением личной нескромности, а против руководства универмага вообще было возбуждено уголовное дело (которое позднее благополучно замято). Главный борец с расхитителями социалистической собственности и пять лет спустя сохранил твердое убеждение, что ничего страшного в маленькой услуге, которую ему оказал директор универмага, не было: «По нынешним временам это выглядит смешно, да и тогда никакого криминала не было».
Впрочем, коллеги г-на Олейника все-таки придерживались несколько иной точки зрения, и личная нескромность-таки стоила ему карьеры в милиции: после разговора с начальником ГУВД Аркадием Крамаровым чекист добровольно ушел в отставку со своего поста и благополучно вернулся в родное ведомство (тем более, что и срок командировки его в органы внутренних дел к тому моменту удачно завершился). В УКГБ, где в то время начались сокрушительные реформы, полковник тоже не задержался: ушел на пенсию по возрасту.
После этого, судя по всему, отставной чекист пережил второе рождение – и предстал в качестве коммерсанта. Объясняет он свое перерождение просто: «Уйдя из органов, поверил: можно жить и делать все, что не запрещено законом». С новой своей светлой верой г-н Олейник, как он сам выражается, «по совместительству начал работу в акционерном обществе». В чем именно заключалась деятельность АО «Комэкс», где г-н Олейник трудился генеральным директором, доподлинно неизвестно, да и вряд ли кого это интересует за давностью лет.
Может быть, даже и само название фирмы «Комэкс» давно кануло бы в Лету, если бы в 1994 году при сверке межбанковских расчетов в ГУ ЦБ РФ по Санкт-Петербургу не было установлено, что кредитовое авизо N184 от 15 октября 1992 года, поступившее якобы от имени областного РКЦ Ростова-на-Дону, является фиктивным. Деньги по этому авизо в сумме 296 миллионов рублей в качестве «временной помощи» от малого предприятия «Дон» поступили на счет СП «Ауэр и Варлен» в СевероЗападный региональный банк «Внешэкономбанка». Вот тогда-то об АО «Комэкс» и вспомнили, ибо в те же дни г-н Олейник обратился с письмами во «Внешэкономбанк» и к руководству СП «Ауэр и Варлен», сообщая, что указанная сумма «ошибочно переведена на счет СП» и на самом деле подлежит перечислению на расчетный счет АО «Комэкс». В подтверждение г-н Олейник представил письмо и телеграмму от МП «Дон».
В ходе расследования было установлено, что среди коммерческих структур Ростова-на-Дону малое предприятие «Дон» не значилось и не регистрировалось. Однако в ноябре 1992 года об этом никто не знал, и потому на расчетный счет «Комэкс» в банке «Санкт-Петербург» со счета СП «Ауэр и Варлен» поступили 246 миллионов рублей (оставшиеся 50 миллионов рублей были перечислены как платежи в бюджет). Еще десять дней спустя 186 миллионов рублей из «временной финансовой помощи» со счета АО «Комэкс» были конвертированы в доллары США и перечислены на счет фирмы «Rossamer» в американский «USA Fidelity Bank» (когда следствие поинтересовалось фирмой «Rossamer», то по линии «Интерпола» было установлено, что сведений о ее регистрации в США не имеется).
Между тем собственноручная подпись г-на Олейника фигурирует как под письмами во «Внешэкономбанк» и в СП «Ауэр и Варлен», так и под договорами о конвертации денег и переводе их в США: судя по всему, бывшего главного борца с хищениями социалистической собственности тогда нимало не интересовало, что речь идет о фиктивных фирмах и деньгах сомнительного происхождения. На допросах главный бухгалтер АО «Комэкс» Татьяна Бортникова сообщила, что вся документация, связанная со злополучным авизо, готовилась лично директором АО. Правда, в материалах уголовного дела г-н Олейник все-таки оказался как свидетель (работники следственных органов предполагают, что хищение средств осуществлялось при участии сотрудника ростовского банка).
Сложно сказать, у кого именно вызвала недовольство коммерческая активность г-на Олейника, но именно после завершения удачной операции с деньгами «из воздуха» и случилось покушение на него у дома 46 по улице Кораблестроителей. Правда, сам потерпевший утверждает, что к покушению на него были причастны «люди в погонах», и в одном из интервью газете «Час Пик» даже прозрачно намекнул на связь криминального инцидента с именем тогдашнего начальника ГУВД Аркадия Крамарова. Последнему, очевидно, он не может простить своего ухода из милиции, к которому г-н Крамаров имел самое непосредственное отношение. Кстати, в версию насчет «людей в погонах» г-н Олейник, видимо, и сам не очень-то верит, ибо, по сугубо неофициальным данным, вскоре после выздоровления он обращался к мужу сестры своей жены, который пользуется авторитетом в определенных кругах под кличкой «Ларчик», с просьбой «оказать помощь в решении возникших проблем» (родственник, по тем же сведениям, получив деньги с просителя, обещал помочь, но то ли не смог, то ли не захотел).
Как бы то ни было, после покушения г-н Олейник на какое-то время «лег на дно» – правда, не очень глубоко. Возобновив свою коммерческую деятельность в 1993 году, он обратил внимание на охранный бизнес и стал одним из создателей охранной ассоциации «Защита». На посту ее руководителя г-н Олейник и трудился, пока его искали следователи – вплоть до того, как вознесся в кресло члена петербургского правительства.
Второй приход г-на Олейника во власть стал результатом стечения большого количества разнообразных обстоятельств. По мнению осведомленных людей, большая заслуга в этом принадлежит руководителю многих петербургских охранных предприятий помощнику Александра Невзорова Руслану Коляку, пользующемуся серьезным авторитетом в разных интересных кругах. Не то г-н Коляк надоумил бывшего чекиста пойти в команду к кандидату в губернаторы, не то вообще познакомил г-на Олейника с кем-то из штабистов г-на Яковлева – короче говоря, г-н Олейник обнаружился в предвыборном штабе и занялся обеспечением личной безопасности претендента на высокий пост.