Страница:
А потом был путч 1991 года, потом начались такие перемены в государстве, по сравнению с которыми вся прежняя перестройка казалась просто детской игрой… Комитет постоянно перетряхивали и переименовывали, целые службы не знали, что им, собственно говоря, делать, законы менялись чуть ли не каждый день.
Начались большие перемены и в порту — он быстро превратился в акционерное общество, то есть в организацию уже не государственную, но коммерческую… Настала пора каких-то странных контрактов с Западом, как грибы после дождя росли в порту все новые и новые коммерческие структуры… Назаров только головой качал и удивлялся, как это еще никто не сумел таможню приватизировать и не взял в аренду участок границы…
Его коллега из «действующего резерва» — некто Бессонов Анатолий Валентинович — занял должность начальника Службы безопасности порта и получил просто неоценимые возможности для увеличения личного благосостояния. Анатолий Валентинович ведь стал одним из руководителей порта — с правом подписи и с соответствующей зарплатой… Да и вообще, от Бессонова, от его расположения зависели очень многие коммерческие структуры, закупавшие товар на Западе и получавшие его затем в порту. Что там говорить: именно начальник Службы безопасности подписывал пропуска на въезд и выезд из порта на автомобилях — знающие люди понимают, насколько это серьезно… Одно дело, когда ты к своим контейнерам спокойно на машине подъезжаешь, а другое — когда тебе до них километра два пешком шлепать… Бессонов мог распорядиться пропустить чей-то коммерческий груз без очереди, а мог наоборот — сделать так, что предпринимателя с его товаром мусолили бы в порту нещадно… Много в чем мог помочь Анатолий Валентинович людям — в «растаможке» иномарок, купленных на Западе, например… Ему ведь ничего не стоило позвонить на таможню и походатайствовать за «хорошего человека»:
— Ребята, там к вам очень уважаемый человек подъедет, так что вы уж…
А могла ситуация для кое-кого и по другому повернуться — это если человек «плохим» был. Тогда на таможню совсем другой сигнал уходил:
— Мужики, вас на козе ну совсем гондон объехать хочет, а у него в багажнике, между прочим, может, и наркота найтись, и взрывчатка, и оружие, так что вы уж…
В общем, с начальником Службы безопасности порта лучше было дружить, чем ссориться.
Понимал все это и майор Назаров, мудревший с каждым годом, приближавшим его к заветному пенсионному стажу. И неважно, что Аркадий Сергеевич на самом деле думал о Бессонове — важно, что конфликтов между ними никогда не было, и Назаров никогда в дела начальника Службы безопасности нос свой глубоко не засовывал, хотя мог бы… Ведь формально Аркадий Сергеевич имел право даже давать указания «резерву», но… Как уже было сказано выше, Назаров давно понял, что это сейчас ему все в рот смотрят, а вот когда он на пенсию уйдет — тогда все разом изменится, тогда он на хер никому не нужен будет… Если, конечно, не подсуетится вовремя, не найдет, где осесть после увольнения в запас…
Всерьез размышлять над этой проблемой Аркадий Сергеевич начал еще в 1993 году. Майор сразу понял, что, как бы он ни ненавидел всю портовскую «крутежку», оставаться надо где-то на «объекте» — потому что только здесь его все знают и он всех знает, он здесь, что называется, «землю чует» и тем ценен… Кому? Да мало ли коммерческих структур! Хотя, конечно, все совсем не так просто: коммерческих структур много, но далеко не все из них надежные и перспективные, многие — самые настоящие «мыльные пузыри», которые, того и гляди, лопнут… Нет, Назарову нужна была солидная фирма, такая, как «ТКК», например…
На акционерное общество закрытого типа «Транс Континентал Коммуникейшенз» Аркадий Сергеевич обратил внимание не случайно — эта фирма действительно была серьезной, и люди в ней подобрались оборотистые да хваткие.
А историю возникновения «ТКК», стоит, пожалуй, рассказать отдельно — чтобы яснее было, чем эта фирма занималась и какими возможностями обладала…
В конце 1992 года славная Ленинградская таможня развалилась на три самостоятельные организации, коими стали: Балтийская таможня (через которую шло все, что плыло по морю), Санкт-Петербургская (в ее компетенцию попадало все, что следовало по суше) и Пулковская (соответственно, все, что прибывало воздушным путем).
Разделение такое было вызвано причинами объективными — начиная с 1991 года, на Ленинградской таможне значительно возрос грузооборот, потому что Россия стала гораздо более открытой для Запада, а Запад — соответственно, стал ближе России. Грузы хлынули в страну таким потоком, что несколько сот человек, трудившиеся на Ленинградской таможне, уже просто физически не могли пропустить этот поток через себя. Возникали дикие очереди, обстановка накалялась.
Проведенная реорганизация решила проблему только частично — людей все равно не хватало, и постепенно всем стало ясно, что таможням для нормального функционирования нужны некие «околотаможенные структуры». Например — в 1992 году таможня просто задыхалась, не справляясь с заполнением грузовых таможенных деклараций. Тем, кто никогда не сталкивался с этим документом, просто повезло, потому что он настолько сложный, что в нем любой нормальный человек сразу же запутается — а уж заполнить эту декларацию сможет только профессионал… И в 1993 году, после специального распоряжения правительства, начали возникать первые фирмы-«декларанты». В таких фирмах, обладавших специальными лицензиями, за деньги быстро и качественно заполняли эти самые грузовые таможенные декларации…
Дело было прибыльным, но проблемы таможни упирались далеко не в одни только декларации. Не менее остро стоял вопрос с так называемым «внутренним транзитом» — скажем, человек везет водку из Финляндии в Тамбов через Петербург. В этой ситуации таможенные платежи с него взимаются на тамбовской, то есть «внутренней» таможне, а питерская — та же Балтийская, например — играет роль таможни внешней, которая лишь бумаги проверяет и отметки ставит… Возникает вопрос — как доставить груз от «внешней» таможни до «внутренней»? Кто за этот груз отвечать будет? Выход нашелся быстро, и в том же 1993 году возникают фирмы — «таможенные перевозчики», действовавшие также на основании специальных лицензий.
Но до тех пор, пока груз не пройдет все положенные процедуры на «внешней» таможне, его тоже где-то держать надо. А где? Порт забивался разными контейнерами, — и кто должен был платить за складирование, перевалку и хранение грузов? Таможня? Таможня платить не хотела… И вскоре возникло еще одно понятие — склады временного хранения, так называемые «СВХ». Эти склады открывали фирмы, также обладавшие специальными разрешениями. Так вот — АОЗТ «ТКК» как раз и было предприятием, обладавшим лицензиями на декларирование грузов, на их временное хранение и доставку от «внешней» таможни к «внутренним». Стоит ли объяснять, что кадровый состав «ТКК» формировался в основном из бывших таможенников и «комитетчиков»?
Кстати говоря, уволиться из «конторы» относительно спокойно до достижения пенсионной выслуги стало возможно только в девяносто втором году — именно тогда в «управе» был пик увольнений. Офицеры уходили зарабатывать на жилье в коммерческие структуры. Некоторые пытались заняться производством, но у них быстро опускались руки — «производственников» душили налогами, выгодно было только торговать, либо крутиться где-то поблизости от торговли. «ТКК» как раз и стала такой «околоторговой» фирмой… Между прочим, изначально руководство этого АОЗТ было не «комитетовским», но пришедшие туда бывшие офицеры быстро освоились и легко «подвинули» первых хозяев. И начала фирма жить-поживать и добра наживать…
Работалось этой коммерческой организации спокойно и легко, и никакие «крышные» вопросы ее не волновали… Кто же рискнет связываться с бывшими комитетчиками, у них же связи-то остаются и после увольнения… А если кто-то и рискнет связаться, нарваться на конфликт, то такому отчаянному быстро растолкуют: «Ты что — не знаешь, кто в этой „ТКК“ работает? Племянник самого Анатолия Валентиновича Бессонова, начальника службы безопасности порта!… Парнишка, правда, говорят, говенный, и никто не знает, чем он в фирме занимается, но зарплату пацан получает исправно — угадай, за что?… Угадал? Ну и молодец…»
«Угадавший», естественно, понимал, что «наехать» на «ТКК» — все равно, что на самого Бессонова катить, а это ухе было чревато… По этим причинам, и «трудившиеся» в порту бандитские группы предпочитали никогда с «ТКК» не связываться — в конце концов порт большой, его всем хватит…
А у «ТКК» дела процветали — с подачи племянника любимого Бессонов разные возникавшие время от времени шероховатости в отношениях между фирмой и таможней легко улаживал… Ведь весь порт — это «зона таможенного контроля», таможенник в порту, как дома себя чувствует, он где угодно в любой момент и таможенное обследование провести может, и таможенный досмотр… Таможня может какой-нибудь груз задержать и бесплатно его на склад поставить… В общем, нагадить таможенники могут качественно, но зачем гадить своим? Это же все равно, что рубить сук, на который, вполне возможно, еще самим сесть придется…
Доходы «ТКК» напрямую зависели от объемов проходивших через нее грузов. Стало быть, фирме нужны были постоянные, надежные партнеры — те, которые занимались торговлей по-крупному. И клиенты такие быстро нашлись — пусть не у всех у них было безупречное прошлое (да и настоящее иногда вызывало некоторые сомнения), но всем им хватило мозгов понять, какие выгоды сулит сотрудничество именно с «ТКК». И богатела фирма не по дням, а по часам, вызывая зависть у очень многих в порту. Бандюги только головами крутили:
— Вань-Вань, ты глянь, какие клоуны, они ж растут, как на дрожжах…
А чего бы и не расти фирме, если она все проблемы клиента решала быстро и хорошо… За быстроту решений вопросов и платили барыги денежки немалые. Торговцу ведь что — ему груз как можно быстрее из порта вытащить надо и в оборот пустить в бизнесе, известное дело, время — деньги… А в девяносто третьем году очереди в порту были такие, что просто мама дорогая… Без знакомств — полная труба! Без знакомств тебе таможенник скажет равнодушно:
— Чего суетишься, мил человек? Видишь — очередь из пятидесяти грузовиков стоит? Становись пятьдесят первым! Повезло тебе, мужик, на прошлой неделе ты бы сто пятьдесят первым был…
Надо сказать, что поначалу фирма «ТКК» работала почти честно в отношении государства. То есть, если где-то в чем-то ребята и «химичили», то достаточно деликатно — они не нарушали впрямую Закон, они просто проскакивали сквозь многочисленные дыры в законодательстве, которое, естественно, знали неплохо…
Но время шло, люди, работавшие в фирме, мало-помалу развращались деньгами, и им хотелось большего… Так уж устроен человек — сколько ему не дай, а все мало будет. Люди к хорошему привыкают быстрее, чем к плохому, а привыкнув, перестают считать хорошим то, что еще совсем недавно казалось им и вовсе раем… Да и глупее всех остальных тесному коллективу «ТКК» быть не хотелось — а времена наступали лихие, угарные, можно сказать, времена.
Оглядевшись, сотрудники фирмы поняли, что, работая с государством по чесноку [12], они будут выглядеть в глазах других коллективов просто «белыми воронами» какими-то… А белых ворон никто нигде не любит, нормальные вороны их всегда обидеть норовят… Зачем же людей на грех провоцировать? Да и насчет обязательной честности в отношениях с государством у мужиков давно уже серьезные сомнения были… Почему это, мол, государство может с нами нечестно обходиться, а мы с ним должны исключительно по правилам играть? Это как получается — нас трахать можно, а нам трахать нельзя? То есть мы, вроде как, все время в «пассиве» остаемся? Не-е, отцы, так самолет не летает…
И постепенно, примерно к концу девяносто третьего года, начала фирма бывших таможенников и «комитетчиков» «напаривать» родное государство… Отдадим им должное — откровенно «голимым», то есть совсем «черным» криминалом «ТКК» не занималась, она «нагревала» государство, как бы это поделикатнее выразиться — «по-серому»…
Естественно, с налогами шел мухлеж — но это в те времена считалось просто детскими шалостями… А еще фирма разработала несколько красивых и эффектных схем, позволявших клиентам не платить бешеные таможенные пошлины и акцизные сборы.
Одной из таких схем стала так называемая «недоставка». Суть ее заключалась в следующем: приходит в Петербург пароходом груз из Дании, например. И по документам этот груз должен уйти куда-нибудь в Казахстан — то есть, в суверенное государство, где и будут платиться все акцизные сборы и таможенные пошлины. Фирма «ТКК» оформляет все транзитные бумаги и, являясь лицензированным таможенным перевозчиком, доставляет груз к последней российской таможне на границе с Казахстаном. Свои люди на этой последней российской таможне ставят на бумагах все необходимые отметки — дескать, груз из России ушел… А груз, на самом деле, в Казахстан не уходит, он остается в России и в ней же реализуется — безакцизно и беспошлинно.
Попробовав применить эту схему несколько раз на практике на границах с разными суверенными государствами СНГ, руководство «ТКК» вскоре поняло, что на самом-то деле вовсе нет необходимости и сам груз к границам тащить — если там надежные люди на таможнях сидят, то вполне достаточно, чтобы они за «долю малую» просто документы правильно отмечали…
Естественно, эту красивую и приятную во многих отношениях схему каждому клиенту предлагать было стремно — поэтому «недоставку» делали не очень часто и только для очень «своих».
Вторым «изобретением» достойной фирмы «ТКК» стало так называемое «декларирование не своим наименованием».
Скажем, поступает из Европы в Петербургский морской порт спирт «Рояль» — вполне питьевой спирт, то есть алкогольная продукция, за которую надо государству большие денежки отдать клиенту… Но ведь это как посмотреть — алкогольная эта продукция, или нет? В декларации ведь можно написать не «питьевой спирт», а скажем, «жидкость для разжигания костров» или «вещество для снятия краски с заборов» — и все довольны, все гогочут… Груз-то приходит с теми коносаментами и спецификациями [13], которые морской агент составляет по указанию отправителя, а отправитель и получатель всегда договориться могут… Отправителю все равно, как свой товар, идущий в Россию, обозвать — хоть «огненной водой», хоть «антигрустином»… Важно, чтобы ребята с Балтийской таможни ни к чему не прицепились. Таможенники-то ведь далеко не все грузы проверяют, они, таможенники эти, обладают правом «выборочного контроля», что весьма существенно… Так что ежели заинтересовать таможенника, который у тебя на складе временного хранения сидит — или даже не заинтересовать, а «убедить» в своей исключительной порядочности и благонадежности, — то он ведь все акты таможенного досмотра может просто под твою диктовку писать и не бегать на мороз, не ковырять эти несчастные контейнеры… И в данной ситуации таможенник, кстати говоря, вообще ничем не рискует — не проверял груз, только декларации проверил? Да, а что? У него право выборочного контроля… И поди-ка ты, золотое мое сердце, докажи злой умысел… Не можешь? Тогда сядь на жопу ровно и рот закрой…
Вот такими интересными делами занималась фирма «ТКК» в Морском порту. К началу 1994 года предприятие уже уверенно стояло на ногах, а одним из крупнейших клиентов фирмы стали ребята, контролировавшие рынок на Апраксином дворе — полубандиты-полументы… «Апрашка», к слову-то сказать, в то время уже была одним из самых мощных в Питере центров по реализации и алкогольной, и иной-всякой продукции… Партнеры подобрались достойные друг друга — бывшие «комитетчики» из «ТКК» быстро договорились с бывшими ментами с «Апрашки», за которыми, между прочим, уже и откровенно бандитские морды проглядывали…
В начале 1994 года институт ментовских и комитетовских «крыш» — так называемых «красных шапочек» — находился еще в периоде своего становления, а потому бывшие сотрудники милиции, нашедшие себе новую стезю на Апраксином дворе, откровенным беспределом не баловались, то есть еще не «оборзели в дым»… Они, как и сотрудники «ТКК», лишь периодически залезали в криминал, но тут же старались быстро из него вылезти… Правда, поскольку у бывших ментов с «Апрашки» обороты были существенно выше, чем у «ТКК» — то пришлось им озаботиться в свое время созданием специальной бригады «отморозков», которые при необходимости могли и силовыми способами «вопросы решать»… На чужой-то кусок сладкий многие ведь свои рты поганые разевают… Ну, а поскольку сотрудничество между «ТКК» и «Апрашкой» становилось все более и более тесным, то и «отмороженная бригада» привлекалась порой уже для решения общих вопросов… Правда, происходило это крайне редко.
Вот такая интересная фирма и привлекла внимание майора Назарова, когда он начал подумывать о месте, на которое можно было бы сесть после увольнения из «конторы». Аркадий Сергеевич внимательно наблюдал за деятельностью «ТКК», но при этом соблюдал деликатность — грубо «буром не пер», информаторов в интересующей его структуре даже не пытался приобрести: понимал майор, что народ в фирме подобрался умный и опытный… Тем не менее «ТКК» ведь не в безвоздушном пространстве работала — вокруг нее всюду люди были, люди разные, в том числе и такие, которые по разным причинам регулярно Назарову свои тайны душевные поверяли… Так что кое-какой информацией о «ТКК» Аркадий Сергеевич все же располагал.
Нет, всего он, конечно, не знал, но, поскольку был мужиком умным, то о многом догадывался… Но догадки-то, ведь, как известно, к делу не пришьешь, да и стоит ли вообще чего-то «шить» в таком интересном случае? Фирма «ТКК» была бы лучшим местом для Назарова после выхода на пенсию. Во-первых (и это очень важно), там собрались все «свои», а во-вторых, ребята все же если и мухлевали, то с тройной оглядкой, по крайней мере официально им предъявить было нечего… Да и вряд ли рискнул бы им кто-то что-нибудь предъявить…
При этом Аркадий Сергеевич отчетливо понимал — то, что ему нравится «ТКК» как оптимальное место будущей работы, еще вовсе не означает, что фирма заинтересована в нем как в будущем работнике. На хорошее место претендентов всегда много… Чем он, Назаров, может быть для «ТКК» интересен? Да, Аркадий Сергеевич обладал хорошей репутацией, слыл человеком умным, он много чего повидал и много чего знал… Опять же в старые времена в «конторе» закалку давали — ого-го какую… Но всего этого явно было недостаточно, потому что такие кадры, как Назаров, увольнялись из органов каждый год пачками.
Аркадий Сергеевич еще в самом начале 1994 года попробовал осторожно сблизиться с генеральным директором «ТКК» Дмитрием Максимовичем Бурцевым, который в свое время дослужился в «комитете» до подполковника. Бурцев на контакт пошел легко — все-таки и Назаров был еще пока не последним человеком в порту… Однажды, когда два «комитетчика» — бывший и действующий — культурно выпивали в одной комнатке с дверью без таблички в «Шайбе» («Шайба» — одно из административных зданий Морского порта. Называется так за круглую форму.), Аркадий Сергеевич попытался осторожно прозондировать почву: поинтересовался, словно бы невзначай — не ожидается ли в фирме Бурцева вакансий через годик… Дмитрий Максимович сразу все понял правильно и ответил честно:
— Как тебе сказать, Аркадий… Фирма-то наша, так что место всегда появиться может… Был бы человек хороший, под которого это место открывать стоило… У нас ведь как? Все, кто в фирме работают — каких-нибудь клиентов курируют, с этого и свой процент имеют… Процент хороший, на хлеб с маслом ребятам хватает… Сам понимаешь — даже ради самой хорошей кандидатуры никто «подвигаться» не захочет… Другое дело, если человек уже со своими предложениями придет, клиента хорошего приведет, зарекомендует себя как-то… Таким людям мы всегда рады…
Бурцев опрокинул в рот рюмку коньяка и лукаво взглянул на Назарова:
— А что, у тебя есть хорошая кандидатура на примете?
— Может быть, — устало пожал плечами Аркадий Сергеевич и перевел разговор на другую тему. Бурцев же настаивать на продолжении разговора не стал — они оба сказали друг другу, что хотели и что могли…
Что же, ответ Дмитрия Максимовича не удивил Назарова — за красивые глаза никто сейчас «хлеб с маслом» никому не предлагает… Да оно, наверное, и всегда так было — бесплатный сыр водится только в мышеловках. К тому же Аркадий Сергеевич и сам всегда не терпел «халявщиков».
И начал Назаров ломать голову над тем, что бы такого хорошего сделать для «ТКК»… Идти на откровенное использование служебного положения, или даже на должностное преступление, Аркадию Сергеевичу, конечно, не хотелось. Он мечтал уйти на пенсию «чистым», поэтому предлагать «прикрыть» собой какие-то уже крутящиеся «стремные» дела в «ТКК» Назаров Бурцеву не стал. Аркадий Сергеевич начал перебирать все свои связи и контакты для того, чтобы найти фирме интересного клиента. Но, как на грех — не находил Назаров подходящей кандидатуры несмотря на то, что связи у него были обширными. Люди уже либо сами по себе «при деле» состояли, либо занимались таким бизнесом, который не заинтересовал бы «ТКК»…
Долго копался в своей памяти Аркадий Сергеевич, пока однажды наконец не вспомнил нужного человека.
Это еще в самом начале восьмидесятых годов было, когда Аркадий только-только в Водный отдел перешел и начал вникать в оперативную обстановку, складывающуюся вокруг Морского порта. Вот тогда и попал в поле зрения Назарова некий Костя по кличке «Сон» — мелкий фарцовщик, крутившийся у ворот порта. Кличку свою этот Костя заработал не потому, что спать любил, а от своей необычной фамилии — Олафсон. Первую часть фамилии отбросили, и получилось — Сон.
Назаров тогда поинтересовался, откуда у парня, без малейшего акцента говорившего по-русски, скандинавская фамилия. «Сон» — это ведь по-шведски «сын», так что «Олафсон» означает «сын Олафа».
Оказалось, что Костя по происхождению — самый натуральный швед, кстати, эта национальность у него и в советском паспорте записана была… Правда, по-шведски Костя объяснялся с трудом, хоть и учился на скандинавском отделении филологического факультета ЛГУ…
Дело в том, что предки Кости эмигрировали в Россию еще чуть ли не при Екатерине Великой, которая приманивала тогда иностранцев для освоения южных земель… В те далекие годы на Украине возникли сразу несколько шведских деревень, которые долго не утрачивали языка и связей с исторической родиной. Окончательно обрусели они лишь в XX веке — после семнадцатого года. Лагеря, они сильно способствовали обрусению людей самых экзотических национальностей…
Дед Кости еще довольно молодым мужиком попал в Ленинград, так что уже и папа Константина считался коренным питерцем. Кстати говоря, отец Кости был человеком достойным и добропорядочным — Олафсон-старший состоял членом КПСС, работал инженером на Металлическом заводе и никогда ни о какой эмиграции обратно на историческую родину даже не помышлял. А вот комсомолец Костя, став студентом филфака, вдруг ощутил «зов предков». В немалой степени этому обстоятельству способствовало то, что на филфаке в то время учился известный городской валютчик и фарцовщик Ваня Гвоздарев. Этот Ваня, лихо развернувший натуральный товарообмен с моряками-иностранцами, привлек к деятельности своей группы и Костю, который, вкусив некие крохи от «западной цивилизации», начал мечтать о том, чтобы уехать из Советского Союза навсегда.
Прямо скажем — была однажды у оперуполномоченного Назарова возможность помочь Косте уехать из Ленинграда, только не в милую его сердцу Швецию, а на «химию»… Но пожалел Аркадий парня, не стал губить, а вместо этого привлек к сотрудничеству — правда, официально оформлять его, как агента, не стал. Вместо Кости на «химию» вскоре отправился Ваня Гвоздарев…
Самое удивительное случилось потом: Костя Олафсон все-таки умудрился эмигрировать в Швецию — в восемьдесят четвертом году он надолго исчез из Ленинграда. Аркадий Сергеевич навел справки о том, как Косте удалось уйти за кордон, и еще раз поразился непобедимой пытливости ума советского человека… Оказалось, что Костя-Сон не только сам выехать сумел, но и любимую девушку с собой прихватил.
А дело было так: избранница Олафсона училась в том же университете, только на восточном факультете. Звали девушку Ритой, и была она неописуемой красавицей. О романе между Ритой и Костей знали все студенты и филфака, и востфака. Казалось бы — дело к свадьбе шло, но тут как-то раз Рита возьми и объяви на факультете: дескать, я замуж за датчанина выхожу, уезжаю в Данию — давайте-ка ребята, исключайте меня из комсомола по-быстрому… Все так и обалдели! А обалдев, задались вопросом — а как же Костя? Куда же он смотрел?
Начались большие перемены и в порту — он быстро превратился в акционерное общество, то есть в организацию уже не государственную, но коммерческую… Настала пора каких-то странных контрактов с Западом, как грибы после дождя росли в порту все новые и новые коммерческие структуры… Назаров только головой качал и удивлялся, как это еще никто не сумел таможню приватизировать и не взял в аренду участок границы…
Его коллега из «действующего резерва» — некто Бессонов Анатолий Валентинович — занял должность начальника Службы безопасности порта и получил просто неоценимые возможности для увеличения личного благосостояния. Анатолий Валентинович ведь стал одним из руководителей порта — с правом подписи и с соответствующей зарплатой… Да и вообще, от Бессонова, от его расположения зависели очень многие коммерческие структуры, закупавшие товар на Западе и получавшие его затем в порту. Что там говорить: именно начальник Службы безопасности подписывал пропуска на въезд и выезд из порта на автомобилях — знающие люди понимают, насколько это серьезно… Одно дело, когда ты к своим контейнерам спокойно на машине подъезжаешь, а другое — когда тебе до них километра два пешком шлепать… Бессонов мог распорядиться пропустить чей-то коммерческий груз без очереди, а мог наоборот — сделать так, что предпринимателя с его товаром мусолили бы в порту нещадно… Много в чем мог помочь Анатолий Валентинович людям — в «растаможке» иномарок, купленных на Западе, например… Ему ведь ничего не стоило позвонить на таможню и походатайствовать за «хорошего человека»:
— Ребята, там к вам очень уважаемый человек подъедет, так что вы уж…
А могла ситуация для кое-кого и по другому повернуться — это если человек «плохим» был. Тогда на таможню совсем другой сигнал уходил:
— Мужики, вас на козе ну совсем гондон объехать хочет, а у него в багажнике, между прочим, может, и наркота найтись, и взрывчатка, и оружие, так что вы уж…
В общем, с начальником Службы безопасности порта лучше было дружить, чем ссориться.
Понимал все это и майор Назаров, мудревший с каждым годом, приближавшим его к заветному пенсионному стажу. И неважно, что Аркадий Сергеевич на самом деле думал о Бессонове — важно, что конфликтов между ними никогда не было, и Назаров никогда в дела начальника Службы безопасности нос свой глубоко не засовывал, хотя мог бы… Ведь формально Аркадий Сергеевич имел право даже давать указания «резерву», но… Как уже было сказано выше, Назаров давно понял, что это сейчас ему все в рот смотрят, а вот когда он на пенсию уйдет — тогда все разом изменится, тогда он на хер никому не нужен будет… Если, конечно, не подсуетится вовремя, не найдет, где осесть после увольнения в запас…
Всерьез размышлять над этой проблемой Аркадий Сергеевич начал еще в 1993 году. Майор сразу понял, что, как бы он ни ненавидел всю портовскую «крутежку», оставаться надо где-то на «объекте» — потому что только здесь его все знают и он всех знает, он здесь, что называется, «землю чует» и тем ценен… Кому? Да мало ли коммерческих структур! Хотя, конечно, все совсем не так просто: коммерческих структур много, но далеко не все из них надежные и перспективные, многие — самые настоящие «мыльные пузыри», которые, того и гляди, лопнут… Нет, Назарову нужна была солидная фирма, такая, как «ТКК», например…
На акционерное общество закрытого типа «Транс Континентал Коммуникейшенз» Аркадий Сергеевич обратил внимание не случайно — эта фирма действительно была серьезной, и люди в ней подобрались оборотистые да хваткие.
А историю возникновения «ТКК», стоит, пожалуй, рассказать отдельно — чтобы яснее было, чем эта фирма занималась и какими возможностями обладала…
В конце 1992 года славная Ленинградская таможня развалилась на три самостоятельные организации, коими стали: Балтийская таможня (через которую шло все, что плыло по морю), Санкт-Петербургская (в ее компетенцию попадало все, что следовало по суше) и Пулковская (соответственно, все, что прибывало воздушным путем).
Разделение такое было вызвано причинами объективными — начиная с 1991 года, на Ленинградской таможне значительно возрос грузооборот, потому что Россия стала гораздо более открытой для Запада, а Запад — соответственно, стал ближе России. Грузы хлынули в страну таким потоком, что несколько сот человек, трудившиеся на Ленинградской таможне, уже просто физически не могли пропустить этот поток через себя. Возникали дикие очереди, обстановка накалялась.
Проведенная реорганизация решила проблему только частично — людей все равно не хватало, и постепенно всем стало ясно, что таможням для нормального функционирования нужны некие «околотаможенные структуры». Например — в 1992 году таможня просто задыхалась, не справляясь с заполнением грузовых таможенных деклараций. Тем, кто никогда не сталкивался с этим документом, просто повезло, потому что он настолько сложный, что в нем любой нормальный человек сразу же запутается — а уж заполнить эту декларацию сможет только профессионал… И в 1993 году, после специального распоряжения правительства, начали возникать первые фирмы-«декларанты». В таких фирмах, обладавших специальными лицензиями, за деньги быстро и качественно заполняли эти самые грузовые таможенные декларации…
Дело было прибыльным, но проблемы таможни упирались далеко не в одни только декларации. Не менее остро стоял вопрос с так называемым «внутренним транзитом» — скажем, человек везет водку из Финляндии в Тамбов через Петербург. В этой ситуации таможенные платежи с него взимаются на тамбовской, то есть «внутренней» таможне, а питерская — та же Балтийская, например — играет роль таможни внешней, которая лишь бумаги проверяет и отметки ставит… Возникает вопрос — как доставить груз от «внешней» таможни до «внутренней»? Кто за этот груз отвечать будет? Выход нашелся быстро, и в том же 1993 году возникают фирмы — «таможенные перевозчики», действовавшие также на основании специальных лицензий.
Но до тех пор, пока груз не пройдет все положенные процедуры на «внешней» таможне, его тоже где-то держать надо. А где? Порт забивался разными контейнерами, — и кто должен был платить за складирование, перевалку и хранение грузов? Таможня? Таможня платить не хотела… И вскоре возникло еще одно понятие — склады временного хранения, так называемые «СВХ». Эти склады открывали фирмы, также обладавшие специальными разрешениями. Так вот — АОЗТ «ТКК» как раз и было предприятием, обладавшим лицензиями на декларирование грузов, на их временное хранение и доставку от «внешней» таможни к «внутренним». Стоит ли объяснять, что кадровый состав «ТКК» формировался в основном из бывших таможенников и «комитетчиков»?
Кстати говоря, уволиться из «конторы» относительно спокойно до достижения пенсионной выслуги стало возможно только в девяносто втором году — именно тогда в «управе» был пик увольнений. Офицеры уходили зарабатывать на жилье в коммерческие структуры. Некоторые пытались заняться производством, но у них быстро опускались руки — «производственников» душили налогами, выгодно было только торговать, либо крутиться где-то поблизости от торговли. «ТКК» как раз и стала такой «околоторговой» фирмой… Между прочим, изначально руководство этого АОЗТ было не «комитетовским», но пришедшие туда бывшие офицеры быстро освоились и легко «подвинули» первых хозяев. И начала фирма жить-поживать и добра наживать…
Работалось этой коммерческой организации спокойно и легко, и никакие «крышные» вопросы ее не волновали… Кто же рискнет связываться с бывшими комитетчиками, у них же связи-то остаются и после увольнения… А если кто-то и рискнет связаться, нарваться на конфликт, то такому отчаянному быстро растолкуют: «Ты что — не знаешь, кто в этой „ТКК“ работает? Племянник самого Анатолия Валентиновича Бессонова, начальника службы безопасности порта!… Парнишка, правда, говорят, говенный, и никто не знает, чем он в фирме занимается, но зарплату пацан получает исправно — угадай, за что?… Угадал? Ну и молодец…»
«Угадавший», естественно, понимал, что «наехать» на «ТКК» — все равно, что на самого Бессонова катить, а это ухе было чревато… По этим причинам, и «трудившиеся» в порту бандитские группы предпочитали никогда с «ТКК» не связываться — в конце концов порт большой, его всем хватит…
А у «ТКК» дела процветали — с подачи племянника любимого Бессонов разные возникавшие время от времени шероховатости в отношениях между фирмой и таможней легко улаживал… Ведь весь порт — это «зона таможенного контроля», таможенник в порту, как дома себя чувствует, он где угодно в любой момент и таможенное обследование провести может, и таможенный досмотр… Таможня может какой-нибудь груз задержать и бесплатно его на склад поставить… В общем, нагадить таможенники могут качественно, но зачем гадить своим? Это же все равно, что рубить сук, на который, вполне возможно, еще самим сесть придется…
Доходы «ТКК» напрямую зависели от объемов проходивших через нее грузов. Стало быть, фирме нужны были постоянные, надежные партнеры — те, которые занимались торговлей по-крупному. И клиенты такие быстро нашлись — пусть не у всех у них было безупречное прошлое (да и настоящее иногда вызывало некоторые сомнения), но всем им хватило мозгов понять, какие выгоды сулит сотрудничество именно с «ТКК». И богатела фирма не по дням, а по часам, вызывая зависть у очень многих в порту. Бандюги только головами крутили:
— Вань-Вань, ты глянь, какие клоуны, они ж растут, как на дрожжах…
А чего бы и не расти фирме, если она все проблемы клиента решала быстро и хорошо… За быстроту решений вопросов и платили барыги денежки немалые. Торговцу ведь что — ему груз как можно быстрее из порта вытащить надо и в оборот пустить в бизнесе, известное дело, время — деньги… А в девяносто третьем году очереди в порту были такие, что просто мама дорогая… Без знакомств — полная труба! Без знакомств тебе таможенник скажет равнодушно:
— Чего суетишься, мил человек? Видишь — очередь из пятидесяти грузовиков стоит? Становись пятьдесят первым! Повезло тебе, мужик, на прошлой неделе ты бы сто пятьдесят первым был…
Надо сказать, что поначалу фирма «ТКК» работала почти честно в отношении государства. То есть, если где-то в чем-то ребята и «химичили», то достаточно деликатно — они не нарушали впрямую Закон, они просто проскакивали сквозь многочисленные дыры в законодательстве, которое, естественно, знали неплохо…
Но время шло, люди, работавшие в фирме, мало-помалу развращались деньгами, и им хотелось большего… Так уж устроен человек — сколько ему не дай, а все мало будет. Люди к хорошему привыкают быстрее, чем к плохому, а привыкнув, перестают считать хорошим то, что еще совсем недавно казалось им и вовсе раем… Да и глупее всех остальных тесному коллективу «ТКК» быть не хотелось — а времена наступали лихие, угарные, можно сказать, времена.
Оглядевшись, сотрудники фирмы поняли, что, работая с государством по чесноку [12], они будут выглядеть в глазах других коллективов просто «белыми воронами» какими-то… А белых ворон никто нигде не любит, нормальные вороны их всегда обидеть норовят… Зачем же людей на грех провоцировать? Да и насчет обязательной честности в отношениях с государством у мужиков давно уже серьезные сомнения были… Почему это, мол, государство может с нами нечестно обходиться, а мы с ним должны исключительно по правилам играть? Это как получается — нас трахать можно, а нам трахать нельзя? То есть мы, вроде как, все время в «пассиве» остаемся? Не-е, отцы, так самолет не летает…
И постепенно, примерно к концу девяносто третьего года, начала фирма бывших таможенников и «комитетчиков» «напаривать» родное государство… Отдадим им должное — откровенно «голимым», то есть совсем «черным» криминалом «ТКК» не занималась, она «нагревала» государство, как бы это поделикатнее выразиться — «по-серому»…
Естественно, с налогами шел мухлеж — но это в те времена считалось просто детскими шалостями… А еще фирма разработала несколько красивых и эффектных схем, позволявших клиентам не платить бешеные таможенные пошлины и акцизные сборы.
Одной из таких схем стала так называемая «недоставка». Суть ее заключалась в следующем: приходит в Петербург пароходом груз из Дании, например. И по документам этот груз должен уйти куда-нибудь в Казахстан — то есть, в суверенное государство, где и будут платиться все акцизные сборы и таможенные пошлины. Фирма «ТКК» оформляет все транзитные бумаги и, являясь лицензированным таможенным перевозчиком, доставляет груз к последней российской таможне на границе с Казахстаном. Свои люди на этой последней российской таможне ставят на бумагах все необходимые отметки — дескать, груз из России ушел… А груз, на самом деле, в Казахстан не уходит, он остается в России и в ней же реализуется — безакцизно и беспошлинно.
Попробовав применить эту схему несколько раз на практике на границах с разными суверенными государствами СНГ, руководство «ТКК» вскоре поняло, что на самом-то деле вовсе нет необходимости и сам груз к границам тащить — если там надежные люди на таможнях сидят, то вполне достаточно, чтобы они за «долю малую» просто документы правильно отмечали…
Естественно, эту красивую и приятную во многих отношениях схему каждому клиенту предлагать было стремно — поэтому «недоставку» делали не очень часто и только для очень «своих».
Вторым «изобретением» достойной фирмы «ТКК» стало так называемое «декларирование не своим наименованием».
Скажем, поступает из Европы в Петербургский морской порт спирт «Рояль» — вполне питьевой спирт, то есть алкогольная продукция, за которую надо государству большие денежки отдать клиенту… Но ведь это как посмотреть — алкогольная эта продукция, или нет? В декларации ведь можно написать не «питьевой спирт», а скажем, «жидкость для разжигания костров» или «вещество для снятия краски с заборов» — и все довольны, все гогочут… Груз-то приходит с теми коносаментами и спецификациями [13], которые морской агент составляет по указанию отправителя, а отправитель и получатель всегда договориться могут… Отправителю все равно, как свой товар, идущий в Россию, обозвать — хоть «огненной водой», хоть «антигрустином»… Важно, чтобы ребята с Балтийской таможни ни к чему не прицепились. Таможенники-то ведь далеко не все грузы проверяют, они, таможенники эти, обладают правом «выборочного контроля», что весьма существенно… Так что ежели заинтересовать таможенника, который у тебя на складе временного хранения сидит — или даже не заинтересовать, а «убедить» в своей исключительной порядочности и благонадежности, — то он ведь все акты таможенного досмотра может просто под твою диктовку писать и не бегать на мороз, не ковырять эти несчастные контейнеры… И в данной ситуации таможенник, кстати говоря, вообще ничем не рискует — не проверял груз, только декларации проверил? Да, а что? У него право выборочного контроля… И поди-ка ты, золотое мое сердце, докажи злой умысел… Не можешь? Тогда сядь на жопу ровно и рот закрой…
Вот такими интересными делами занималась фирма «ТКК» в Морском порту. К началу 1994 года предприятие уже уверенно стояло на ногах, а одним из крупнейших клиентов фирмы стали ребята, контролировавшие рынок на Апраксином дворе — полубандиты-полументы… «Апрашка», к слову-то сказать, в то время уже была одним из самых мощных в Питере центров по реализации и алкогольной, и иной-всякой продукции… Партнеры подобрались достойные друг друга — бывшие «комитетчики» из «ТКК» быстро договорились с бывшими ментами с «Апрашки», за которыми, между прочим, уже и откровенно бандитские морды проглядывали…
В начале 1994 года институт ментовских и комитетовских «крыш» — так называемых «красных шапочек» — находился еще в периоде своего становления, а потому бывшие сотрудники милиции, нашедшие себе новую стезю на Апраксином дворе, откровенным беспределом не баловались, то есть еще не «оборзели в дым»… Они, как и сотрудники «ТКК», лишь периодически залезали в криминал, но тут же старались быстро из него вылезти… Правда, поскольку у бывших ментов с «Апрашки» обороты были существенно выше, чем у «ТКК» — то пришлось им озаботиться в свое время созданием специальной бригады «отморозков», которые при необходимости могли и силовыми способами «вопросы решать»… На чужой-то кусок сладкий многие ведь свои рты поганые разевают… Ну, а поскольку сотрудничество между «ТКК» и «Апрашкой» становилось все более и более тесным, то и «отмороженная бригада» привлекалась порой уже для решения общих вопросов… Правда, происходило это крайне редко.
Вот такая интересная фирма и привлекла внимание майора Назарова, когда он начал подумывать о месте, на которое можно было бы сесть после увольнения из «конторы». Аркадий Сергеевич внимательно наблюдал за деятельностью «ТКК», но при этом соблюдал деликатность — грубо «буром не пер», информаторов в интересующей его структуре даже не пытался приобрести: понимал майор, что народ в фирме подобрался умный и опытный… Тем не менее «ТКК» ведь не в безвоздушном пространстве работала — вокруг нее всюду люди были, люди разные, в том числе и такие, которые по разным причинам регулярно Назарову свои тайны душевные поверяли… Так что кое-какой информацией о «ТКК» Аркадий Сергеевич все же располагал.
Нет, всего он, конечно, не знал, но, поскольку был мужиком умным, то о многом догадывался… Но догадки-то, ведь, как известно, к делу не пришьешь, да и стоит ли вообще чего-то «шить» в таком интересном случае? Фирма «ТКК» была бы лучшим местом для Назарова после выхода на пенсию. Во-первых (и это очень важно), там собрались все «свои», а во-вторых, ребята все же если и мухлевали, то с тройной оглядкой, по крайней мере официально им предъявить было нечего… Да и вряд ли рискнул бы им кто-то что-нибудь предъявить…
При этом Аркадий Сергеевич отчетливо понимал — то, что ему нравится «ТКК» как оптимальное место будущей работы, еще вовсе не означает, что фирма заинтересована в нем как в будущем работнике. На хорошее место претендентов всегда много… Чем он, Назаров, может быть для «ТКК» интересен? Да, Аркадий Сергеевич обладал хорошей репутацией, слыл человеком умным, он много чего повидал и много чего знал… Опять же в старые времена в «конторе» закалку давали — ого-го какую… Но всего этого явно было недостаточно, потому что такие кадры, как Назаров, увольнялись из органов каждый год пачками.
Аркадий Сергеевич еще в самом начале 1994 года попробовал осторожно сблизиться с генеральным директором «ТКК» Дмитрием Максимовичем Бурцевым, который в свое время дослужился в «комитете» до подполковника. Бурцев на контакт пошел легко — все-таки и Назаров был еще пока не последним человеком в порту… Однажды, когда два «комитетчика» — бывший и действующий — культурно выпивали в одной комнатке с дверью без таблички в «Шайбе» («Шайба» — одно из административных зданий Морского порта. Называется так за круглую форму.), Аркадий Сергеевич попытался осторожно прозондировать почву: поинтересовался, словно бы невзначай — не ожидается ли в фирме Бурцева вакансий через годик… Дмитрий Максимович сразу все понял правильно и ответил честно:
— Как тебе сказать, Аркадий… Фирма-то наша, так что место всегда появиться может… Был бы человек хороший, под которого это место открывать стоило… У нас ведь как? Все, кто в фирме работают — каких-нибудь клиентов курируют, с этого и свой процент имеют… Процент хороший, на хлеб с маслом ребятам хватает… Сам понимаешь — даже ради самой хорошей кандидатуры никто «подвигаться» не захочет… Другое дело, если человек уже со своими предложениями придет, клиента хорошего приведет, зарекомендует себя как-то… Таким людям мы всегда рады…
Бурцев опрокинул в рот рюмку коньяка и лукаво взглянул на Назарова:
— А что, у тебя есть хорошая кандидатура на примете?
— Может быть, — устало пожал плечами Аркадий Сергеевич и перевел разговор на другую тему. Бурцев же настаивать на продолжении разговора не стал — они оба сказали друг другу, что хотели и что могли…
Что же, ответ Дмитрия Максимовича не удивил Назарова — за красивые глаза никто сейчас «хлеб с маслом» никому не предлагает… Да оно, наверное, и всегда так было — бесплатный сыр водится только в мышеловках. К тому же Аркадий Сергеевич и сам всегда не терпел «халявщиков».
И начал Назаров ломать голову над тем, что бы такого хорошего сделать для «ТКК»… Идти на откровенное использование служебного положения, или даже на должностное преступление, Аркадию Сергеевичу, конечно, не хотелось. Он мечтал уйти на пенсию «чистым», поэтому предлагать «прикрыть» собой какие-то уже крутящиеся «стремные» дела в «ТКК» Назаров Бурцеву не стал. Аркадий Сергеевич начал перебирать все свои связи и контакты для того, чтобы найти фирме интересного клиента. Но, как на грех — не находил Назаров подходящей кандидатуры несмотря на то, что связи у него были обширными. Люди уже либо сами по себе «при деле» состояли, либо занимались таким бизнесом, который не заинтересовал бы «ТКК»…
Долго копался в своей памяти Аркадий Сергеевич, пока однажды наконец не вспомнил нужного человека.
Это еще в самом начале восьмидесятых годов было, когда Аркадий только-только в Водный отдел перешел и начал вникать в оперативную обстановку, складывающуюся вокруг Морского порта. Вот тогда и попал в поле зрения Назарова некий Костя по кличке «Сон» — мелкий фарцовщик, крутившийся у ворот порта. Кличку свою этот Костя заработал не потому, что спать любил, а от своей необычной фамилии — Олафсон. Первую часть фамилии отбросили, и получилось — Сон.
Назаров тогда поинтересовался, откуда у парня, без малейшего акцента говорившего по-русски, скандинавская фамилия. «Сон» — это ведь по-шведски «сын», так что «Олафсон» означает «сын Олафа».
Оказалось, что Костя по происхождению — самый натуральный швед, кстати, эта национальность у него и в советском паспорте записана была… Правда, по-шведски Костя объяснялся с трудом, хоть и учился на скандинавском отделении филологического факультета ЛГУ…
Дело в том, что предки Кости эмигрировали в Россию еще чуть ли не при Екатерине Великой, которая приманивала тогда иностранцев для освоения южных земель… В те далекие годы на Украине возникли сразу несколько шведских деревень, которые долго не утрачивали языка и связей с исторической родиной. Окончательно обрусели они лишь в XX веке — после семнадцатого года. Лагеря, они сильно способствовали обрусению людей самых экзотических национальностей…
Дед Кости еще довольно молодым мужиком попал в Ленинград, так что уже и папа Константина считался коренным питерцем. Кстати говоря, отец Кости был человеком достойным и добропорядочным — Олафсон-старший состоял членом КПСС, работал инженером на Металлическом заводе и никогда ни о какой эмиграции обратно на историческую родину даже не помышлял. А вот комсомолец Костя, став студентом филфака, вдруг ощутил «зов предков». В немалой степени этому обстоятельству способствовало то, что на филфаке в то время учился известный городской валютчик и фарцовщик Ваня Гвоздарев. Этот Ваня, лихо развернувший натуральный товарообмен с моряками-иностранцами, привлек к деятельности своей группы и Костю, который, вкусив некие крохи от «западной цивилизации», начал мечтать о том, чтобы уехать из Советского Союза навсегда.
Прямо скажем — была однажды у оперуполномоченного Назарова возможность помочь Косте уехать из Ленинграда, только не в милую его сердцу Швецию, а на «химию»… Но пожалел Аркадий парня, не стал губить, а вместо этого привлек к сотрудничеству — правда, официально оформлять его, как агента, не стал. Вместо Кости на «химию» вскоре отправился Ваня Гвоздарев…
Самое удивительное случилось потом: Костя Олафсон все-таки умудрился эмигрировать в Швецию — в восемьдесят четвертом году он надолго исчез из Ленинграда. Аркадий Сергеевич навел справки о том, как Косте удалось уйти за кордон, и еще раз поразился непобедимой пытливости ума советского человека… Оказалось, что Костя-Сон не только сам выехать сумел, но и любимую девушку с собой прихватил.
А дело было так: избранница Олафсона училась в том же университете, только на восточном факультете. Звали девушку Ритой, и была она неописуемой красавицей. О романе между Ритой и Костей знали все студенты и филфака, и востфака. Казалось бы — дело к свадьбе шло, но тут как-то раз Рита возьми и объяви на факультете: дескать, я замуж за датчанина выхожу, уезжаю в Данию — давайте-ка ребята, исключайте меня из комсомола по-быстрому… Все так и обалдели! А обалдев, задались вопросом — а как же Костя? Куда же он смотрел?