Константинов Евгений. Смертельный мир

   – Потому что ко мне у Горного королевства имеются особые претензии, – сказал Бовдо. – А ты – пришлый, значит, грехов за тобой пока нет и мстить тебе горным не за что. Попался бы в плен один, так посидел бы чуток в тюрьме, поговорили бы с тобой, а потом определили бы в качестве черни к какому-нибудь герцогу Делавшоку. И если ты не особо проявлял строптивость, а повел бы себя с умом, то в скором времени начал бы под началом этого Делавшока в люди выбиваться, бойцом бы стал, ну и так далее…
   – Вообще-то грешков я успел поднабрать, – сказал Фрол. – Ну, то есть, во время боя замочил человека три.
   – Ого! – округлил глаза Бовдо. – Постой, а не тот ли ты геройский прыгун, про которого мне сын успел рассказать? Кого-то ты там кирпичом вырубил, потом к Винсепто на лошадь запрыгнул…
   – Да вроде бы тот, – не стал скромничать Фрол. – Ваш сын тоже молодец.
   – Молодец, – согласился генерал. – Сейчас, наверное, уже крепость Квадро атакует, чтобы меня освободить.
   – Так у вас здесь настоящая война идет?
   – В мире за стеной войны – обычное дело. Для вас, пришлых, это кажется парадоксом, но на самом деле в нашем мире постоянное уничтожение людей – жизненная необходимость.
   – Почему? – удивился Фрол.
   – Ну, как почему, – вновь горько улыбнулся Бовдо. – Мир наш маленький, – если препятствий никто чинить не будет, его за один день можно весь пешком обойти. А народ сюда Творец доставляет постоянно. Вот и приходится поддерживать равновесие среди живущих здесь едоков.
   – То есть, убивать друг друга, – уточнил Фрол.
   – Ты прав, боец э-э-э…
   – Фрол, – наконец-то представился каскадер.
   – Ну а я – потомственный дворянин мира за стеной, генерал Лесного королевства Его величества короля Гурлия, граф Бовдо. Для простоты можешь называть меня просто – генерал.
   – А я – сержант погранвойск.
   – Ну да, – кивнул генерал, – В мире за стеной это звание равносильно капралу. Но здесь, чтобы до капрала дослужиться надо хотя бы год прожить. Что с пришлыми происходит достаточно редко.
   – Почему?
   – Да потому, что в основном-то пришлые здесь и погибают. Потому как не понимают, что с ними произошло, и не хотят поверить, как вот ты, что этот мир за стеной совсем не тот мир, в котором они родились.
   – А вы? – не удержался Фрол. – Вы где родились, генерал?
   – В том-то и дело, боец Фрол, что мир за стеной – моя родина. В том-то и дело… Чего рот открыл?
   – Извините, генерал. Но-о-о… Не подумайте, что я такой тупой… Но я до сих пор не могу до конца поверить, что-о-о…
   – Тридцать девять лет, – сказал Бовдо.
   – Что – тридцать девять лет?
   – И мне, и миру за стеной тридцать девять лет. Тебя разве не успели посвятить в то, что здесь на самом деле происходит?
   – С того момента, как я здесь оказался, вы второй человек, с кем мне удалось сказать больше десятка слов. Первым со мной говорил какой-то барон-майор Волленвейдер. Но мне все его россказни показались розыгрышем, сказкой.
   – Сказкой, – покачал головой Бовдо. – Послушай-ка меня, боец Фрол. Только учти, вот что. Жить мне и, скорее всего, тебе тоже, осталось не больше суток. А говорить товарищу по несчастью неправду перед смертью мне нет никакого смысла.
   Так вот. Это для меня и для всех, кто родился по эту сторону стены, все, что находится по другую ее сторону – сказка. Сказка, что людей в том мире живет во много-много раз больше, чем здесь. Сказка, что там есть такие вещи, как огонь, реки, какие-то самолеты и корабли, какие-то машины, какие-то другие животные и другая еда, какие-то телефоны, кина, книги и много другое, чего я вообще представить себе не могу.
   Не могу потому что, как я тебе уже говорил, в отличие от вас, пришлых, родился и вырос здесь. Этот мир почти сорок лет назад своими руками создал Творец. И он же из потустенного мира перенес сюда преобразованных, то есть, уменьшенных людей, среди которых был и мой отец. Из тех, первых преобразованных, сейчас в живых осталось только трое: кардинал Манай, князь Низлый и еще царица Гуща. Остальные – либо родились здесь, либо были преобразованы и перенесены сюда позже. Творец переносит людей в одно и то же место – на Пятак Нейтрального острова, с которого в Лесное и Горное королевства ведут два магнитных моста. Очутившись на Нейтральном острове, пришлые сами выбирают, куда идти. Так же, как выбрал ты.
   – Но зачем? – не удержался от вопроса Фрол. – Зачем старик, или, как вы его называете, Творец, все это делает?
   – Поступки Творца неисповедимы. Он же всемогущ. Ему видны все наши деяния, и в любое мгновение он может уничтожить любого из нас, или даже весь мир за стеной. Но вместо этого Творец заботится о нас: включает нагревательные плиты, на которых женщины готовят еду, заботится о свежести воды в озере, своей опускающей дланью переносит сюда продукты и лекарства, животных, деревья, разные необходимые материалы, о которых просит кардинал Манай…
   – И как же он просит?
   – Хм, Его преосвященство кардинал Манай – единственный мужчина, которого Творец несколько раз преобразовывал обратно и затем вновь возвращал сюда. Было еще несколько таких женщин, но с ними Творец не разговаривал, а занимался сексом, после чего вновь преобразовывал. Сейчас все они живут в Женском монастыре под присмотром царицы Гущи, на особом положении…
   Так вот. В каждое такое обратное преобразование, кардинал Манай имел беседы с Творцом, отвечал на его вопросы, выслушивал его приказы и указания, и обращался к нему с просьбами, которые затем Творец выполнял по мере того, хорошо ли мы исполняли те самые приказы и указания. Думаю, в связи с этим, ты можешь представить, каким положением и какой властью пользуется Манай.
   – Мне очень трудно это представить. Но, наверное, – неограниченной?
   – Почти неограниченной, – уточнил Бовдо. – На самом деле в мире за стеной существуют две основные противоборствующие силы: королевство Лесное, на чьей стороне ты сегодня так доблестно сражался, и королевство Горное, пленником которого ты в данный момент являешься. Лесным королевством, как я уже упоминал, правит Его величество король Гурлий, во власти которого несколько потомственных дворян – маркизов, виконтов и графьев, одним из которых являюсь и я. Горным королевством правит Его величество король Халимон, во власти которого также бароны, виконты, графья и герцоги. Плюс на территории Горного королевства расположен монастырь Его преосвященства Маная, во власти которого кардинальская жандармерия. Силы обоих королевств примерно равны и, можно сказать, в равной мере поддерживаются самим Творцом.
   По времени столько же, сколько существуют королевства, существует княжество, которым правит князь Низлый и в подчинении у которого несколько его сыновей – князьков. Княжество расположено на самом большом острове, и оно как бы живет само по себе. Хотя периодически стычки бывают и с князьями. Но они почти не высовывают носа со своего острова, и лучше бы твой нос тоже никогда туда не попал…
   – Почему? – не удержался от вопроса Фрол.
   – У них там свои законы, – поморщившись, отмахнулся Бовдо, давая понять, что не намерен развивать эту тему. – Существуют еще разбойники Тусклого леса, а также в других лесках мелкие разбойничьи шайки. Впрочем, век их, как правило, недолог. Потомственные дворяне в разбойники не идут, а слабо организованным пришлым очень непросто выжить хотя бы из-за проблем с едой.
   – Так сколько же людей здесь примерно… – Фрол постарался подобрать наиболее точное слово, – обитает?
   – По подсчетам Его преосвященства в мире за стеной постоянно живет где-то три с половиной – четыре сотни мужчин, способных держать оружие, и с полсотни, может, шестьдесят женщин, ну а детей кардинал не считал, их, кстати, еще меньше, чем женщин. Это действительно очень примерный подсчет. Ведь каждый день здесь кто-то погибает, но кто-то, благодаря Творцу, и прибывает.
   Фрол вспомнил недавний разговор с Волленвейдером, как напрягся тот, узнав о грозящей миру за стеной катастрофе, как изменился в лице барон, когда он рассказал о выборочном преобразователе. И подумал, было, сообщить то же самое генералу, но вместо этого спросил:
   – Генерал, а какие такие претензии к вам со стороны этих горных?
   – О! – взбодрился Бовдо. – Очень и очень серьезные претензии. Не покривлю душой, если скажу, что нет в Лесном королевстве второго человека, на которого со стороны королевства Горного имеется такой огромный зуб, как на меня. Дело в том, что однажды я вот этой самой рукой прикончил первого короля Горного королевства, а заодно и наследного принца. После этого на престол взошел король Халимон. С одной стороны он обязан мне престолом, но с другой – должен отомстить за смерть отца и старшего брата. Так что, если не произойдет ничего непредвиденного, меня, скорее всего, четвертуют. Ну, и тебя заодно.
   – Но, генерал, если вы почти уверены, что нас ждет смерть, почему мы до сих пор разговоры разговариваем вместо того, чтобы попытаться сбежать?! – не скрывая возмущения, спросил Фрол.
   Граф Бовдо серьезно посмотрел ему в глаза, потом бросил взгляд по сторонам, поднял с пола короткую, не больше в полпальца длины, травинку, разровнял под ногами слой песка и начертил на нем прямоугольник.
   – Признаю, что я был не совсем прав, когда разговаривал с тобой разговоры, боец Фрол, – сказал он. – Надо было при этом еще и нарисовать тебе карту мира за стеной. Что я сейчас и сделаю, – и генерал принялся чертить травинкой по полу, одновременно давая разъяснения:
   – Вот это примерная схема нашего озера; здесь – Княжий остров; здесь, в правом восточном углу – женское царство и монастырь Октаэдр царицы Гущи; здесь – еще один большой остров, который называется Королевский стан и резиденция короля Гурлия; в центре Лесного королевства – крепость Пентакль; здесь – тот самый Нейтральный остров, на который Творец доставляет пришлых; вот тут – Рубежная крепость, стены которой ты имел честь сегодня защищать и примерно вот тут проходит граница Лесного королевства, а слева, стало быть, королевства Горного; вот она – крепость Квадро, в которую привезли нас с тобой после боя; а затем жандармы Его преосвященства, минуя баронские селения, минуя крепость графа Гогуля и монастырь кардинала Маная, переправили нас аж во-о-о-т сюда, в кремль, в стенах которого и находится тюрьма Его величества, короля Халимона.
   – Значит, мы вот здесь? – уточнил каскадер.
   – Да, боец Фрол, да! Теперь ты представляешь, где сейчас находимся мы, и где находится Лесное королевство. И представляешь, сколько нам, одному раненому в руку, а другому – в ногу, потерявшим немалое количество крови, придется добираться до безопасного места, даже если мы каким-нибудь образом выберемся из этого застенка?!
   – А здесь – что? – Фрол показал на правый западный угол схемы. – И вон там, дальше?
   – Все-таки не оставляешь мысль о побеге? – в глазах генерала загорелся огонек азарта. – Что ж, хвалю, боец, хвалю! И если мы каким-то образом выберемся из этой передряги, готов взять тебя в личные телохранители с присвоением звания капрала.

* * *

   Для Наташи Завьяловой этот вечер в мире за стеной была уже третий. И, судя по всему, так же как и первые два, третий вечер и ночь не сулили ничего хорошего главной героине хита сезона, фильма «Мушкетер на всю жизнь».
   Что может быть хорошего, когда тебя держат впроголодь в клетушке с голыми стенами, без окон и без потолка, где из мебели имеется лишь одна жесткая лежанка, и где вместо умывальника – какая-то плошка с не очень свежей водой, а вместо туалета – прикрытая плетеной крышкой яма в земле! Что может быть хорошего, когда дверь открывается лишь для того, чтобы в нее вошел тот, кто, не считаясь с твоими протестами и мольбами, будет тебя насиловать до тех пор, пока ему не надоест!
   В первую ночь, после того, как Наташа оказалась в этом ужасном месте и тут же была изнасилована тремя озабоченными гадами и в бесчувственном состоянии привезена сюда, она была слишком обессилена и подавлена, чтобы оказать маломальское сопротивление ее, так называемому, хозяину, капитану Евдоккиму, которому оказалось недостаточно дневной порции извращений.
   Ну а все ее планы оказать сопротивление, выработанные за следующий день, полетели насмарку, когда вечером вместе с капитаном Евдоккимом в клетушку завалился какой-то барон Бушма, и они, видимо, привыкшие к таким актам, изнасиловали ее уже вдвоем. Изгалялись они над ней без спешки, меняя один другого, одну позу на другую, не менее извращенную, причем, называли все это безобидным словом «игра». Она очень хорошо понимала, что сопротивляться бесполезно, поэтому решила подчиниться и делать все, что от нее потребуют. А потребовали они ох как немало…
   Как успела отметить Наташа, от затеянной игры насильники получали немалое удовлетворение и даже добились того, чтобы и их «игрушечка» тоже испытала оргазм.
   Наташа стыдила себя за это унижение. Стыдила, но и готовилась к очередному приходу «хозяев». Самым интересным было то, что в единственном фильме, в котором Наташе довелось сниматься, ее героиня – принцесса оказалась в похожей ситуации и, будучи по сценарию смекалистой и находчивой, придумала очень эффектное оружие для борьбы с такими же насильниками.
   По сценарию, оружием оказались несколько камней, завернутые и завязанные в обрывки ее некогда шикарного платья. Этим увесистым узлом-махалкой принцесса не без успеха колотила попадавшихся под руку врагов.
   Но теперь она была никак не в роли принцессы, а единственной ее одеждой был плащ, отданный Сергеем Фроловым. Повозившись с плащом, Наташа оторвала от него узкую ленту, чтобы хоть как-то прикрыться, а в замысловато завернутые остатки поместила черепки от разбитой плошки, перемешанные с мокрым песком, и завязала все это в тугой узел. Почти все оставшееся время пленница тренировалась, размахивая узлом и нанося удары воображаемым насильникам. Она была полна решимости отомстить, поэтому, когда в соседней комнате послышались голоса, встала сбоку от двери и сосредоточилась.
   – Посмотрим-посмотрим, что за игрушечку хотел зажать наш покойный капитан Евдокким, – сказал кто-кто.
   – Говорю же вам, принц, очень симпотная пришлая!
   Этот голос Наташа узнала, принадлежал он другу Евдоккима, барону Бушме. Но не ослышалась ли она? Кажется, было произнесено: «покойный капитан Евдокким»?!
   – И главное, такая живенькая, свеженькая – как раз то, чего нам обычно так не хватает, – продолжал Бушма. – Эти пришлые обычно какие-то скованные, закомплексованные. А эта, хоть и лягалась, и кусалась, но даже кончить умудрилась!
   – Ого! Вы меня возбуждаете, барон! – сказал тот, которого назвали принцем.
   – И совсем не напрасно, Ваше высочество! – хохотнул Бушма. – Поверьте, сегодняшняя игрушечка вам понравится. Кстати, после смерти Евдоккима, эта пришлая перешла в мою собственность, и если вы пожелаете, я уступлю ее вам, принц.
   Наташа услышал звук открываемого засова, и в следующую секунду ее узел-махалка угодил шагнувшему через порог барону Бушме прямехонько в нос. Не заставивший себя ждать второй удар, пришелся ему по виску. Бушма был рослым парнем с широким, слегка рябоватым лицом, которое мгновенно стало красным от крови. Наташа размахнулась в третий раз, но у Бушмы уже подкосились ноги, и он повалился на пол. В это же время в комнату ворвался щуплый юноша, вооруженный шпагой, на которого пленница перенесла направление удара. Однако тот ловко отпрянул, перехватил ее запястье и развернул девушку к себе спиной:
   – Да как ты смеешь, пришлая, сопротивляться принцу Ащуку? – прошипел он, прижимая лезвие шпаги к горлу Наташи и выворачивая ей руку.
   Вскрикнув от боли, она выронила узел-молотилку и расслабила мышцы. Но, когда принц Ащук также ослабил хватку, Наташа резко согнула ногу в колене и пяткой угодила тому в пах. Принц уркнул, и шпага выскользнула из его разжавшихся пальцев. Наташа подхватила ее, отскочила от скорчившегося мужчины и приготовилась защищаться теперь уже с более серьезным оружием.
   В одной лишь узкой набедренной повязке, с растрепанными волосами и с искаженным яростью лицом, с занесенной над головой шпагой, – такой предстала она появившемуся на пороге графу Винсепто. Который сразу понял, что никогда прежде не видел никого прекрасней, чем эта, почти полностью обнаженная девушка. Винсепто так и глядел бы на нее, не обращая внимания ни на окровавленного барона Бушму, кое-как поднимавшегося с пола, ни на принца Ащука, державшегося за причинное место с гримасой муки. Так и глядел бы, не отрываясь…
   Барон и принц бросились на него одновременно, словно по команде. Винсепто доводилось сталкиваться на полях сражений и с тем, и с другим, и он хорошо знал, что первый намного опасней второго. К тому же сейчас, в отличие от принца, у Бушмы висела на боку шпага. Вот только воспользоваться он ею не успел, потому что шпага графа Винсепто хлестнула потомственного дворянина Горного королевства по лицу. Завопив и схватившись за перерубленную переносицу, барон Бушма крутанулся волчком и во второй раз за последние две минуты очутился в горизонтальном положении.
   Но еще более громкий вопль издал наследный принц Горного королевства, получивший такой же хлесткий удар шпагой, только не по лицу, а по заднице. Наташа очень вовремя это сделала. Промедли она еще хотя бы немного, и принц Ащук вонзил бы появившийся в руке кинжал в спину молодому человеку, пришедшему пленнице на помощь. Теперь кинжал валялся на полу, а принц, продолжая вопить и держась за распоротые штаны, подпрыгивал, словно на раскаленных углях.
   Воспользовавшись моментом, Винсепто накинул и затянул на его руках петлю, после чего пинком ниспроверг принца на пол. О таком пленнике он даже не мечтал!
   – Сударыня, позвольте высказать благодарность за спасение моей жизни, а также искреннее восхищение вашей красотой! – поклонился он Наташе. – Позвольте представиться: граф Винсепто, капитан армии Лесного королевства.
   – Наташа, – сказала пленница, прикрываясь ладонями.
   – Надеюсь, вы не откажетесь от приглашения покинуть вместе со мной этот застенок?
   – При условии, что вместо этого застенка я не окажусь в другом, – твердо сказала Наташа.

Глава седьмая
Королевский приговор

   Сидеть в королевской тюрьме графу Бовдо и бойцу Фролу пришлось недолго. Во всяком случае, этого времени явно не хватило, чтобы граф успел ответить на все вопросы любопытного пришлого. Едва он рассказал, что бежать из королевской тюрьмы практически невозможно, и нарисовал примерную схему мира за стеной, как дверь в камеру открылась, и на пороге возник человек, показавшийся Фролу знакомым.
   – Господа пленники, позвольте представиться – капитан Клюгк, гвардия Горного королевства.
   – Капитан? – удивился граф Бовдо. – Уж не за то ли разбойничье ухо тебя повысили в звании?
   – Вы совершенно правы, господин генерал, – не без гордости ответил Клюгк. – Разбойникам Тусклого леса был преподан неплохой урок. Прошу вас следовать за мной в здание суда Его величества короля Халимона.
   – Нас собираются судить? – обратился Фрол к капитану, вспомнив, что именно его, в этом самом плаще с фиолетовым крестом на спине видел через воспроизводящую камеру в квартире Максима Николаевича. – Кажется, ночь на носу?
   – Не переживай, боец Фрол, – сказал Бовдо, поднимаясь с его помощью на ноги. – Суд будет недолгим.
   – Предупреждаю вас о бессмысленности предпринимать попытки к побегу, – сказал капитан Клюгк. – Одно подозрительное движение, и каждому по стреле в задницу обеспечено. Вы уж извините, господин генерал, таков приказ короля.
   – Да какого бегства можно ожидать от двух инвалидов, – безнадежно махнул здоровой рукой граф и вслед за прихрамывающим Фролом покинул камеру.
   Тут же, в коридоре капитан Клюгк лично связал пленникам руки за спинами, после чего в сопровождении четверых вооруженных арбалетами бойцов вывел на улицу. Фрол сразу закрутил головой, стараясь запомнить как можно больше деталей. По сравнению с крепостью барона Ольшана, кремль короля Халимона был раза в два больше. Высокие синеватые стены кремля с шестью башнями большим полукольцом окружали просторную территорию, на которой можно было насчитать десятка два такого же цвета домов, разных по размеру, но с одинаковыми по высоте стенами.
   – Скажите, генерал, здесь, что, никогда не наступает полная темнота? – задал Фрол очень насущный вопрос. Ведь в темноте организовать побег было бы гораздо проще.
   – Представь себе, боец Фрол, что я не могу поверить, как это можно ничего не вдеть с открытыми глазами, если на твоей голове нет одеяла, или плотного матерчатого мешка, – ответил идущий рядом Бовдо. – Творец никогда не устраивал в мире за стеной темноты.
   Зато он очень мудро позаботился о том, чтобы мы могли различать часы дня. Все три солнца начинают светить ровно в полдень, затем в восемнадцать часов одно гаснет, и наступает вечер, который длится до двадцати двух часов, после чего остается гореть одно солнце, что означает ночь. Ну а утром в шесть часов вновь загорается второе солнце. Таким образом, Творец может круглосуточно наблюдать за всем, что происходит в нашем мире.
   Кстати, чтобы ты знал, ночью под страхом смерти от длани самого Творца запрещено проведение официальных мероприятий, сражений, дуэлей и вообще применение оружия. Это касается всех, за исключением несущих службу охранников и телохранителей. И это непреложный закон мира за стеной.
   – А в каком смысле, «от длани самого Творца»? – переспросил Фрол.
   – В прямом смысле, боец, в прямом.
   – Я не понимаю, генерал…
   – Да что ж тут непонятного? – Бовдо пожал плечами и тут же скривился от напомнившей о себе боли. – Если кто-нибудь в то время, когда светит одно солнце, вздумает воспользоваться оружием с целью нападения на человека, он рукой самого Творца будет моментально превращен либо в мокрое место, либо брошен в озеро на корм рыбам.
   – Хотите сказать, что такое действительно случалось? – не поверил каскадер.
   – В последний раз – года полтора назад. Естественно, это случилось с пришлым, который по своей бестолковости не поверил просветителю, вздумал удрать ночью из тюрьмы, избил охранника, завладел его шпагой… Ну и прямехонько был перенесен Творцом в самый центр озера. На воде он продержался секунд десять…
   – Добренький у вас Творец, – сыронизировал Фрол.
   – Творцов не выбирают, – спокойно сказал Бовдо. – Ты лучше вон туда посмотри. – Генерал показал на каменное возвышение посреди площади, мимо которого их вели, и пояснил:
   – Лобное место, на которое, возможно, завтра мы с тобой по очереди взойдем. Сегодня не успеем – скоро ночь наступит.

* * *

   Большим разнообразием мебели обстановка в зале суда не отличалась. Три ряда плетеных кресел, между рядами проход к возвышению, типа сцены, где по вогнутой окружности были установлены столы; слева на сцене – подобие трибуны, справа – клетка. В эту клетку и завели пленников. Закрыв дверь на внешний засов, капитан Клюгк занял место сзади клетки, его помощники – по бокам.
   Несмотря на поздний час, народу в зале было полным полно. В основном – вооруженные шпагами и кинжалами мужчины, но было и несколько женщин, среди которых Фрол невольно начал высматривать Наташу. Как и мебель, одежда на присутствующих тоже была довольно простой, разве что плащи различались по цветам вышитых на них крестов – синие, голубые, фиолетовые, лиловые, красные. Судя по всему, в первом ряду сидели дворяне.
   – Генерал, поясните мне, пожалуйста, почему я до сих пор не увидел ни одного курящего человека, – обратился Фрол к Бовдо, продолжая рассматривать публику. – Сам-то я не курю, но некоторые без этого просто не могут обойтись.
   – Да, я знаю, что некоторые пришлые первое время очень сильно страдают из-за невозможности вдыхать дым, – согласился граф Бовдо. – Я этого не могу понять хотя бы потому, что понятия не имею, что такое дым и, как я тебе уже говорил, огонь. И то, и другое в мире за стеной запрещено велением самого Творца. Он опасается, что из-за огня может возникнуть какой-то пожар.
   – А нагревательные плиты, на которых женщины готовят еду, – вспомнил Фрол, – это что такое?
   – Их всего три, и были они установлены самим Творцом при сотворении мира. Одна плита находится в монастыре Его преосвященства, вторая – в Королевском стане, третья – на Княжьем острове. Это огромные плоские металлические плиты, которые начинают нагреваться вместе с зажиганием второго солнца. Нагреваются до яркой красноты, до такой степени, что в помещенных на плиты чанах закипает вода, после чего начинают остывать. За это время женщины– кашеварки успевают приготовить еду и вскипятить воду, чтобы обеспечить питание и питье своему королевству, или княжеству на целые сутки.
   – Ого! – в очередной раз удивился Фрол. – Какого же размера эти плиты?
   – Я же сказал, они огромные, одновременно стоять у такой плиты могут не меньше десятка женщин. А еще на плитах иногда происходят казни. Они называются «Варка живьем»…
   Фрол даже поперхнулся, живо представив себе финал истории про конька-горбунка, когда царь: «…прыг в котел и там сварился!»
   – Не обманывайте, генерал! Признайтесь, что рассказываете мне сказки, – просяще сказал он.
   Ответить Бовдо не успел. Со стороны главного входа глашатай принялся громко представлять появляющихся в зале людей, которые шествовали по проходу к сцене, чтобы занять за столами соответствующие своему положению места: