Конти Жан-Пьер. Судзуки в волчьем логове

   В ту же секунду стеклянная клетка разлетелась вдребезги от взрыва. На вытянувшихся на полу полицейских посыпалось стекло и строительный мусор. Комната наполнилась едким дымом. Из груды обломков, накрытой серыми шторами клетки, вырвалось пламя.
   Неожиданно прозвучал спокойный голос Судзуки:
   – Я вас предупреждал, комиссар Зайдер, от этой операции толку не будет.

Глава 12

   Полицейские ничего не понимали. Они надеялись найти труп среди обломков.
   – Не ищите напрасно, – посоветовал им Судзуки. – Вы все равно ничего не найдете, кроме остатков обычного телематериала: камеры и приемного устройства. Человек, голос которого вы слышали, никогда здесь не появлялся и не появится. Его хитроумный план заключался в том, чтобы Бекман поверил в его присутствие.
   Когда Зайдер воочию убедился, что в доме больше делать нечего, он вышел вслед за Судзуки.
   – Я понял, с кем мы имеем дело, – сказал японец.
   – С кем?
   – С китайцами. Можно безошибочно установить национальность человека, говорящего на чужом языке. У китайцев свой характерный английский. Я достаточно долго жил в Гонконге и берусь утверждать, что руководитель их сети родом из Кантона.
   – Вся эта идея чисто китайская, – согласился Зайдер.
   – На самом деле телеустановка является американским изобретением, – возразил Судзуки. – В ближайшем будущем это изобретение полностью изменит американский образ жизни. «Оставайтесь дома» – таков новый девиз. Невидимые камеры следят и контролируют работу персонала гораздо лучше, чем вы сами. Оставаясь дома, вы можете читать почту и отвечать на письма. Вы можете руководить работой предприятия или лаборатории с вашей загородной виллы, принимать на ней почетных гостей, другие будут довольствоваться общением с вашим изображением. Таковы основные моменты рекламной кампании.
   Зайдер был растерян. Он никогда не сталкивался со столь хорошо организованным противником.
   – Азиаты всегда идут на крайности, – сказал Судзуки. – Так, идея молниеносной войны принадлежит немцам, но первыми применили ее японцы. Русские придумали коммунизм, а китайцы взяли его доктрину, причем во всех ее крайностях.
   – К чему мы придем, – воскликнул Зайдер, – с таким невидимым противником, который посылает против нас настоящих головорезов? Поскольку этот китаец где-то обитает, необходимо его найти.
   – Даже если вы его найдете, вы ничего не сможете против него сделать.
   – Как это так? – взревел комиссар, ничего не понимая. – Сначала найдите его мне, а дальше мы посмотрим.
   – Вы увидите, что его нет в Швейцарии и он никогда не был в этой стране, – спокойно объяснил японец. – Он может находиться в Италии, во Франции, в Австрии или в Лихтенштейне – одним словом, в одной из соседних стран, но не в Швейцарии. Вы не сможете добиться его выдачи. Международное право гласит: для выдачи преступника обратившейся с ходатайством по этому поводу стране необходимым условием является доказательство его предшествующего физического присутствия в данной стране.
   – Великолепно, – ответил Зайдер, – но мы можем потребовать, чтобы преступника судили в стране его пребывания. Я тоже знаком с международным правом.
   – Еще одна иллюзия, – прервал его Судзуки. – Шпионство в Швейцарии не рассматривается другими странами ни как преступление, ни даже как правонарушение. Другими словами, этот человек не подпадает ни под одну из юрисдикций соседних стран. Он квалифицируется преступником только в Швейцарии, а у вас нет никакой возможности заманить его сюда.
   – Ваши рассуждения справедливы для международного права, но не для уголовного, – возразил комиссар. – А ваш китаец дал распоряжение о совершении террористического акта, то есть уголовного преступления на территории Швейцарии.
   – Чтобы это доказать, необходимо по крайней мере задержать Вилли и заставить его говорить. Но строить обвинение на его свидетельстве – безнадежная затея. Как Вилли может обвинять человека, которого он никогда не видел?
   – Значит, мы бессильны. Что вы мне посоветуете: вернуться домой и лечь спать?
   – Я советую вам быть начеку, так как этот китаец, господин Икс, приговорил вас к смерти.
   – Этого только не хватало! – взорвался Зайдер. Действительно, в конце своей профессиональной карьеры ему приходилось заново пересматривать свои представления и принципы – все, что он приобрел за двадцать лет.
   Внутри у него все клокотало от бессильной злобы. Он разразился страшными ругательствами и почувствовал облегчение.
   – Я сдеру шкуру с каждого из них! – поклялся он. – Ведь кто-то же установил эту клетку. Кто-то ведь завербовал Вилли и других бандитов. Ведь они отправились в домик в горах, не ведомые Святым Духом или по мановению волшебной палочки?
   – Нет, – спокойно ответил японец, – но организатор операции, по всей видимости, покинул Европу до начала ее проведения. Сейчас он либо возвращается в Китай, либо устанавливает аналогичное устройство где-нибудь в другой части мира.
   Но Зайдер продолжал думать о своем:
   – Жаль, что я не смог по-настоящему допросить Бекмана.
   – Он ничего бы вам не сказал; он был уверен, что господин Икс находится в доме.
   – Но ведь он слышал, что голос идет из громкоговорителя.
   – Да, – признал японец. – Но он объяснял необходимость в громкоговорителе наличием герметичной и пуленепробиваемой клетки. К этому объяснению его подвел сам господин Икс.
   – Необходимо найти Вилли и заставить его говорить, – решил Зайдер. – Другого выхода нет.
   – Вилли может вам сообщить не больше чем Бекман. Единственное, что вам нужно сделать, – это арестовать господина Икс.
   У комиссара широко раскрылись глаза.
   – Это после всего, что вы сказали?
   – Господин Икс нуждается во мне, – ответил японец. – Он хочет, чтобы я на него работал, на его организацию. Именно поэтому он щадил меня до сих пор.
   – Он хочет вас завербовать? Вас? – вскричал Зайдер, потрясенный услышанным.
   – Это вполне логично. Он воспринимает меня скорее как конкурента, чем как противника. Я зарабатываю на жизнь, оберегая секреты, которыми он должен овладеть. Что делают китайские коммерсанты, несравненные в мире, когда они не могут убрать конкурента? Они заключают с ним сделку.
   – Только этого не хватало, черт возьми! Апломба ему не занимать!
   – В этом его уязвимость. Он сам ее раскрыл, – сообщил японец. – Он страдает мегапоманией, то есть манией величия, и испытывает глубокое презрение к себе подобным. Воспользуемся его психологическим заблуждением. Действительно, недооценивать своих противников – это большой недостаток.
   – Что вы собираетесь делать?
   – Принять его предложение, – холодно сказал Судзуки.
   – Вы хотите сказать, что будете на него работать?
   – Вот именно.
   – Вы же не считаете его дураком?
   – Он только что доказал, что он ни в чем не сомневается.
   – Но если вы придете к нему с пустыми руками, он вас уничтожит.
   – Кто вам сказал, что я приду с пустыми руками? – спросил Судзуки.
   – То есть?
   – Я приму предложение господина Икс, – подтвердил японец с трагической решимостью.
   – Вы продадите секреты Энгельберга?
   – Я брошу вызов.
   – Но это чистое безумие! – воскликнул Зайдер.
   – Не стану отрицать, – ответил японец. – Но вы не понимаете суть проблемы. Этот человек глубоко оскорбил меня, он задел мою честь, предложив мне продаться ему. Я должен смыть этот позор. Мои предки были самураи, я – сын самурая. У нас не шутят с честью. Я отдаю себе отчет в рискованности предприятия. Но я говорю: «Меня оскорбили». Это оскорбление должно быть смыто кровью: один из нас должен уйти. Согласно кодексу Бушидо, ^[1]другого выхода нет. Он или я. Один из нас должен исчезнуть. Мне хочется, чтобы это был он. Эта возможность традиционно считается самым элегантным решением.

Глава 13

   В отеле Судзуки ожидал сюрприз. Едва войдя в свою комнату, он испытал шок, увидев лежащую на кровати обнаженную женщину. Ее голова свисала с кровати, рука была опущена на ковер. На стуле лежало платье из набивного шелка.
   Улла! Внезапно разбуженная, она не стала изображать из себя разгневанную фурию, а просто сказала: «Наконец-то ты вернулся!» Японец присел на край кровати и наклонился, чтобы поцеловать ее. Она привлекла его к себе и долго сжимала в объятиях, не произнося ни слова.
   – Не беспокойся, – наконец сказала она. – Горничная не даст ключа первой встречной.
   Затем она приподнялась и села, уткнув подбородок в колени.
   По выражению ее лица японец сразу понял, случилось что-то серьезное.
   – Дела плохи, – сказала она. – Мне угрожают.
   – Тебя заставляют выдать патенты?
   – Да, и, если я этого не сделаю, отцу не поздоровится.
   – Звонили по телефону?
   – Да.
   Она добавила сдавленным голосом:
   – Эти люди способны на все. Мне кажется, лучше им уступить.
   Ее лицо приняло упрямое выражение, и она молчала в ожидании реакции японца. Его ответ привел ее в замешательство:
   – В таком случае нас будет двое, – спокойно сообщил он. – Я тоже дал согласие представить патенты. Вопрос в том, кто из нас окажется проворней.
   – Я не шучу, – сказала Улла. – Я хочу уберечь отца от риска.
   – Я тоже не шучу, – серьезно ответил Судзуки. Она посмотрела ему в глаза.
   – Ты хочешь состязаться с людьми, оказавшимися сильнее полиции. Я помешаю тебе совершить эту глупость.
   – Интересно знать, как?
   – Увидишь.
   – Девочка моя, – начал Судзуки, – если тебе еще раз позвонят, ты скажешь, что не можешь завладеть документами и очень об этом сожалеешь.
   – Тогда они пришлют посылку со взрывчаткой или подложат в парк мину замедленного действия. Либо придумают еще что-нибудь. Я не понимаю, почему мы должны рисковать. Мой отец имеет право продать свое изобретение по своему усмотрению. Он ученый, а не солдат. Он ничем не рискует.
   – Твой отец не разделит твоей точки зрения.
   – Я не буду спрашивать его мнения. Я спасу его против его воли.
   – Твоего отца финансировала американская фирма, вложившая большой капитал в это дело. Он не имеет права дважды продать свое изобретение. Отныне он не является его единственным обладателем.
   – Все это из области морали, – презрительно сказала Улла. – К счастью, у женщин больше здравого смысла, чем у мужчин.
   Внезапно она соскочила с кровати и стала натягивать платье.
   – Зачем ты мне все это рассказала? – спросил Судзуки.
   – Я надеялась на твое благоразумие, но я ошиблась…
   – Сегодня все призывают меня к здравому смыслу, как будто сговорившись. Ты уже уходишь?
   – Мне здесь больше нечего делать, – ответила Улла. С нахмуренными бровями и сердитым взглядом она походила на капризного ребенка.
   – Я обожаю тебя сердитой, – заметил японец, вырывая у нее из рук платье.
   Она со всего размаху дала ему пощечину и попыталась отнять платье. Послышался треск рвущейся ткани.
   – Ты порвешь платье, – сказал японец.
   – Пусть смотрят на мою голую задницу. Ты этого хотел.
   Рассвирепев от ярости, она всадила в него свои когти. Дело кончилось рукопашной. Японцу стоило немалых сил усмирить ее.
   Улла была очень хорошо тренированной и обладала недюжинной силой. Кроме того, она не церемонилась в выборе средств и посылала японцу предательские удары в низ живота. Японцу пришлось дать ей две пощечины, в правую и левую щеку, чтобы напомнить правила игры. Однако это только усилило ее ярость. Она начала кусаться, всаживая свои зубы во все, что ей подворачивалось.
   Наконец японец одержал верх. Она сделала вид, что признала себя побежденной и, обхватив его руками за шею, подставила ему свой рот, прикрывая глаза.
   Внезапно она грубо зажала в тисках его шею, пытаясь задушить его. Японец надавил ей указательным пальцем на глотку, после чего она разжала руки.
   – Скотина, – сказала она.
   – Ты использовала запрещенный прием. Неожиданно разогнув свои мускулистые ноги, она приподняла его над собой и бросила на пол по другую сторону кровати.
   Не поднимаясь с ковра, он схватил ее за лодыжки и уложил как ему хотелось.
   – Трус, – крикнула она. – Ты нападаешь на слабую женщину. Ты мне заплатишь за это. Мой любовник, инструктор по плаванию, уничтожит тебя.
   Она еще некоторое время подрыгала ногами, делая вид, что топает. Все закончилось, как и было предусмотрено, вздохами и стонами.
   – Забавно, – сказала Улла, возвращаясь на землю. – Я всегда была очень властной и никогда не терпела возражений. Я командовала в школе и дома. Малейшее сопротивление приводит меня в ярость, но при этом мое самое большое наслаждение – уступить силе другого.
   – Ты не испытаешь этого наслаждения в отношении патентов. Я сегодня же поговорю с твоим отцом и предостерегу его от тебя.
   – Он тебе не поверит.
   – Я знаю, – ответил японец. – Мне придется одним глазом следить за твоим отцом, а другой не спускать с тебя, не считая того, что я должен смотреть в оба за Зайдером. Ему тоже угрожали. Надеюсь, скоро этому конец и мы с господином Икс сыграем партию. Угрозы в твой адрес – это лишь дополнительное давление на меня, оказываемое с целью убедить меня в том, что я должен уступить. Твое спасение в моей уступке. Но это плохой расчет. Он лишь усиливает мое желание выиграть.

Глава 14

   Господин Икс вскоре объявился. На следующий день, в субботу, в девять часов утра раздался телефонный звонок. Незнакомый голос, не тот, который Судзуки слышал в домике в горах, спросил его, подумал ли он над предложением.
   Судзуки ответил абсолютно нейтральным тоном:
   – Я подумал и согласен.
   – Когда вы сможете передать нам документы? – спросил анонимный собеседник.
   – Через три-четыре дня. Как с вами связаться?
   – Я позвоню вам. До скорого свидания.
   Судзуки услышал щелчок. На другом конце повесили трубку.
   Разговор был слишком кратким, чтобы можно было эффективно использовать подслушивающее устройство.
   Господин Икс не хотел рисковать. Всякий риск он оставлял для Судзуки. По правде говоря, японец принял предложение, не имея четкого плана действий.
   Он решил использовать чрезвычайные средства, но пока еще не мог сформулировать основную идею поимки Неуловимого. План только начинал вырисовываться в голове Судзуки, постепенно материализуясь, медленно созревая наподобие поздних фруктов, тем более сочных, чем больше времени уходило на созревание.
   Все классические средства – слежка, квадрильяж и прочее – были в данном случае исключены. Изобретательскому гению господина Икс следовало противопоставить новые неизвестные методы. Нужно было их найти, ввести новшества.
   Пока что японец вставил палку в колесо, не сумев остановить машину. Его первым порывом было желание позвонить Зайдеру и сообщить об анонимном звонке. Но он вовремя остановился, подумав, что телефон может прослушиваться. Покончив с завтраком, он вышел на улицу подышать свежим воздухом.
   Крепкий чай вызвал в нем легкое возбуждение и стимулировал деятельность клеток серого вещества. Он констатировал их секрецию обилием идей, наполнявших голову, как пчелы улей.
   Убедившись, что слежки не было, он зашел в кафе, чтобы позвонить Зайдеру. Его соединили с инспектором Хильдебрандтом, заменявшим комиссара. Тот холодно сообщил Судзуки, что шеф появится только в понедельник в девять часов утра.
   После этого Судзуки отправился в комиссариат, чтобы выяснить, в чем дело. Он прошел к заместителю Зайдера, и тот сообщил ему, что комиссар со своей женой уехал на уик-энд из города.
   Эта новость обескуражила Судзуки.
   – Как, – воскликнул он, – мы должны были встретиться с комиссаром по неотложному делу! Ничего не понимаю, или он не отдает себе отчета…
   – Вы можете рассчитывать на меня, – сказал Хильдебрандт, – я его заменяю.
   – Я боюсь, что больше уже никогда не увижу комиссара. Его грозились убить; я его предостерег. Мы столкнулись с очень опасными людьми. Они дали мне двойной урок. Что же делает комиссар? Он уезжает с женой на уик-энд. Это безрассудно. Надо что-нибудь срочно предпринять.
   Инспектор слушал с широко раскрытыми глазами. По его убеждению, уик-энд – это что-то святое, когда полицейский превращается в обыкновенного человека. Нечто вроде передышки, перемирия и прекращения огня до утра понедельника. Два дня в неделю полицейский мог забыть обо всем, расслабиться и посвятить себя семье.
   По правде говоря, он не верил, что еще могут быть до такой степени бессовестные злоумышленники, которые не способны уважать заслуженный отдых честных тружеников.
   – Зайдер не оставил никаких инструкций, никакого адреса? – осведомился японец.
   – Зачем? – искренне недоумевал Хильдебрандт. – Ведь я же заменяю его.
   – Куда он обычно отправляется? – настаивал Судзуки, пораженный такой беззаботностью.
   – В горы, – уклончиво ответил инспектор. – Подышать горным воздухом. Иногда в сторону Италии, иногда Лихтенштейна.
   – Нельзя ли передать ему сообщение? – спросил Судзуки.
   – Какое?
   – Попросить его, например, срочно позвонить тетке или кузине.
   – Зачем?
   – Можно, например, сообщить, что дедушка болен или бабушка при смерти.
   – У нас не принято шутить с такими вещами, – серьезно заявил инспектор. – Я никогда не возьму на себя такую ответственность…
   – Ладно, – отрезал японец, – я сам возьму на себя эту ответственность. До свидания, месье.
   Пораженный тоном Судзуки, инспектор окликнул его:
   – Вы действительно считаете, что Зайдеру угрожает опасность?
   – Уик-энд – идеальное время, чтобы убрать комиссара. В будни его слишком хорошо охраняют.
   – Я попробую отправить сообщение, – пообещал Хильдебрандт. – А если мне удастся связаться с ним по телефону, что мне ему передать?
   – Скажите, чтобы он забаррикадировался в ближайшем отеле и ждал подкрепления.
   – Какого подкрепления? – поинтересовался доброжелательный инспектор, который никак не поспевал за событиями.
   – Подкрепление, которое вы ему отправите. Например, двух вооруженных людей, которые проводят его до дома.
   – Вы меня просите о вещах…
   – Непривычных, я понимаю. Тем не менее сделайте это и не теряйте времени.
   – Хорошо, я подумаю над этим, – пообещал Хильдебрандт, провожая своего странного посетителя.

Глава 15

   Каждую субботу Зайдер уезжал с женой в «фольксвагене» на штурм горного хребта или перевала. Он любил возвращаться в дикое место, ставшее знакомым, испытывая при этом ощущение, что приручил его.
   Госпожа Зайдер была женщиной немногословной. Раздавшаяся в ширину и лишенная обаяния, она имела типичный для уроженцев гор меланхолический характер, которые чувствуют себя в городах, как в изгнании.
   Они прожили вместе двадцать лет, но комиссар никогда не посвящал жену в свои дела. Впрочем, Марта Зайдер и сама не проявляла к этому большого интереса.
   Смерть Вилмута пробила первую брешь в толстой стене, воздвигнутой комиссаром между своей профессиональной и личной жизнью.
   «Фольксваген» легко взбирался по извилистой дороге. Спокойно, как бы между прочим, полицейский обронил:
   – Такое впечатление, что нас преследуют.
   Две машины ехали за комиссаром на почтительном расстоянии. Он вспомнил о предостережении Судзуки.
   – Ба! – вскричал он. – Ну и пусть преследуют. Я вооружен.
   Впервые в жизни он отправился на уик-энд с пистолетом, сунув его в коробку для перчаток.
   Что могли эти люди предпринять против него? Стрелять в машину? Маловероятно, учитывая встречные машины и те, которые ехали сзади.
   Кое-где на узком участке дороги вереница поднимающихся машин пропускала вереницу спускающихся, и наоборот. Затем они рассеивались по дороге.
   Временами дистанция между Зайдером и его преследователями сокращалась. Зайдер разглядел в зеркало лицо шофера. Сейчас он узнал его. Он вспомнил, что заметил его еще в центре Брига, возле дворца Штокальнер.
   Ему показалось, что они отстали в Биннтале, но он снова заметил их, пересекая деревню Мюнстер. Вне всякого сомнения, эти люди направлялись в то же место, что и он. А почему бы и нет?
   Зайдер любил высокогорные тропы. Между Фурка и Гримзелем он знал много удивительных дорог. Они извивались между потерянными приютами и почерневшим шоссе, сжавшимися вокруг белой колокольни.
   Марта равнодушно смотрела на открывающуюся панораму. Зеленые цвета сменялись сиреневыми и синими.
   За каждым поворотом зияла бездонная пропасть, и за каждым поворотом Марта чувствовала себя все лучше. Ее большие легкие с наслаждением вдыхали кислород горных вершин, освобождаясь от сырого духа, характерного для берегов Рона.
   Комиссар нажал на газ. Время от времени он замечал внизу, на площадке дороги, обе машины, прилипшие одна к другой и напоминающие запыхавшихся жесткокрылых насекомых.
   – Эти туристы совсем не умеют водить, – заметил Зайдер. (Одного из них уже дважды сильно занесло на повороте.) – У меня от них голова кружится.
   Опьяненная воздухом, Марта, пребывающая в состоянии прострации, слушала мужа рассеянно. Она наслаждалась простором, цветами и запахами.
   За следующим поворотом, на самой вершине головокружительного пика, показался горный приют – цель экскурсии, намеченной Зайдером. Там вывесил свой флаг альпийский клуб. Ярко-красное знамя с рваными краями развевалось на сильном ветру над плывущим под ним облаком. Еще выше сверкали на солнце гигантские ледники, названия которых вызывали почтение: Брайторн, Роторн, Сервин…
   Марта обернулась назад, на панораму долины. Внезапно лицо ее мужа нахмурилось. Одна из машин, которая, казалось, поднималась на последнем пределе, неожиданно легко обогнала его, когда он свернул на дорогу, ведущую к приюту. «Мерседес» по-прежнему ехал сзади.
   В зеркало Зайдер увидел странный наряд водителя: натянутая на лоб каска с козырьком, синие очки, большие свисающие усы, шелковый шейный платок, серый плащ и черные перчатки. И необычайно раскованная манера управлять автомобилем, едущим по краю пропасти.
   Зайдера охватило дурное предчувствие, он увеличил скорость, ему хотелось скорее доехать до места и выйти из машины. Его преследователи тоже поехали быстрее.
   Три автомобиля взбирались по крутому подъему как по винтовой лестнице.
   Мотор «фольксвагена» ревел из последних сил. Дорога становилась все круче. Было ощущение, что машина нагружена тонной свинца.
   Дрожащей рукой Зайдер порылся в коробке для перчаток и вынул оттуда автоматический пистолет.
   – Что ты делаешь? – ужаснулась жена.
   Сжав зубы, комиссар не отвечал. Он понял, что началась смертельная гонка. Ему было ясно, в чем заключалась опасность.
   Пейзаж мелькал на головокружительном подъеме. Шины скрипели по камням, падающим в пропасть.
   Сверкающая белизна ледников ослепила комиссара. На самом последнем повороте одно заднее колесо нависло над бездной. Изо всех сил он стал выруливать налево.
   В тот момент, когда он выезжал на середину дороги, одна из машин перерезала ему путь.
   Мадам Зайдер громко вскрикнула. Она разгадала маневр чисто интуитивно. Комиссар затормозил. Машина преследователя резко повернула вправо, к пропасти, и прямо катапультировала «фольксваген». От страшного удара он покатился в бездну, наподобие пушечного ядра. Машина планировала в пространстве.
   Это продолжалось всего лишь долю секунды, но супругам она показалась вечностью. Вся их жизнь пронеслась перед глазами как в широкоэкранном фильме.
   Зайдер успел еще увидеть машину, столкнувшую его, летевшую кубарем вдоль отвеса дороги с окаменевшим от страха водителем за рулем.
   Марта видела себя девушкой, пасшей коров на горных пастбищах. Она услышала даже звон колокольчиков, сначала десятков, затем сотен, который переходил в оглушительное и жуткое гудение.
   Это был спуск в фантастическом лифте. В едином порыве супруги бросились в объятия друг друга.
   Крепко обнявшись, они увидели проплывающие серые стены скал и почувствовали погружение в гигантскую пасть пропасти.
   Машина начала переворачиваться в воздухе.
   Зеленые пастбища, черные сосны, белые колокольни и стаи туч смешались в вихре.
   И затем первый контакт со скалистым гребнем, удар. Машину подбросило как мяч.
   При втором ударе раздался взрыв, как будто пламя охватило всю вселенную…
   «Мерседес» остановился на краю дороги. Из машины вышел молодой человек в защитных очках и подошел к краю пропасти, к тому месту, где произошла катастрофа.
   За ним, пошатываясь, вышла старая дама. От долгого сидения у нее, по-видимому, затекли ноги. Заглянув в пропасть, она вскрикнула и отошла.
   Ее спутник живо подскочил к ней и поддержал ее, опасаясь, как бы она не упала в ущелье.