Контровский Владимир Ильич. Последний герой нашего времени (сборник)

* * *

   Дни летели стремительно.
   Алхимик работал.
   Никодимов без возражений предоставил ему отпуск. Александр Николаевич съездил в Комарово, оставил матери денег и сообщил ей, что загружен очень важной работой (что было сущей правдой) - не до выездов за город. Регина укатила в рекламный тур по странам Юго-Восточной Азии, Аня отправилась на гастроли - Свиридова теперь ничто не отвлекало. Он почти не выходил из дома - разве что в магазин за продуктами, редко и ненадолго.
   Алхимик работал.
   Английский он знал неплохо, однако перевод продвигался медленно - во избежание разночтений нужна была предельная точность. К тому же информация предназначалась для людей, не слишком владеющих физико-химико-математическими тонкостями, - требовалось составить инструкцию пользователя, пособие "Собери сам". К счастью, Саша полностью разделял принцип "Кто ясно мыслит, тот ясно излагает" и всегда ему следовал. "Александр Николаевич, в тебе умер прекрасный преподаватель" - говорили ему коллеги, и были правы.
   Алхимик работал.
   "Драконья пасть" выплёвывала золото - установка работала непрерывно; Свиридов выключал её только для перезарядки - для выемки готовой продукции и для загрузки сырья. Он автоматизировал систему защиты - в случае выхода контролируемых параметров за порог срабатывания несколько зеркал смещались, нарушая фокусировку всей системы и прерывая накачку энергии времени. Предосторожность эта была совсем нелишней, хотя расчёты показывали, что вероятность возникновения нештатной ситуации исчезающе мала - у Саши даже возникла мысль о существовании некоей общевселенской "защиты от дурака", охраняющей Мироздание от опасных игр неосторожных детишек.
   Изменяя код-программу, Алхимик сумел превратить в золото не только свинец, но и железо, и бронзу, и медь, и даже осколок гравия, подобранный на улице. Удалось увеличить и производительность "яйца" - горка кусочков желтого металла самой разнообразной формы росла и росла.
   Саша потерял счёт времени, и когда ему позвонил Зелинский, он не сразу сообразил, какой сегодня день.
   – Готово, - лаконично сообщил Мегабайт. - А твой файл?
   – Тоже.
   – О'кей, сбрось мне мылом. Хотя нет, не стоит - скачай на дискету. Я заеду.
   Василий появился через полчаса, забрал дискету и заторопился, отказавшись от кофе.
   – Надо зарядить несколько десятков компьютеров, - туманно объяснил он. - Сделаю - расскажу.
   Зелинский вернулся через три дня, и по его лицу Свиридов понял - дело сделано. И не ошибся.
   – Всё, Саня, - сказал Вася, усаживаясь в кресло и блаженно потягиваясь всем телом. - Страховой полис у нас в кармане. Садись, расскажу.
   – Коньячку?
   – Не, не будем ступать на скользкую стезю алкоголизма. Мне сегодня ещё предстоит важное рандеву - догадываешься, с кем? Да, с серьёзным человеком. Ты бы слышал, Сань, как у него изменился голос, когда он уловил тему! Наверно, выпученные от изумления глаза растянули ему голосовые связки.
   – Ещё бы…
   – Дык! Золото-то чистейшее - это вам не мелочь по карманам тырить. Ладно, давай кофе, времени мало. А это у тебя что за зверь?
   Друзья сидели за низким журнальным столиком, придвинутым к дивану. Письменный стол занимали приборы, бумаги и монитор компьютера, большой стол посередине комнаты безраздельно оккупировала чешуйчатая "драконья голова". А вопрос Мегабайта вызвала стоявшая на журнальном столике небольшая статуэтка крылатого дракона, присевшего на задние лапы и готовящегося взлететь, - дракон расправлял крылья, вытянув вперёд узкую хищную морду. Этот сувенир Саше подарили в прошлом году на юбилей - Свиридов даже не помнил, кто именно. Знал бы даритель, что эта безделушка окажется пророческой…
   Дракон был сделан из бронзы - именно был, в прошедшем времени. Сейчас его тело сверкало - статуэтка простояла на "языке" все трое суток, минувших со времени последнего визита Зелинского, и полтора килограмма бронзы трансформировались в золото. Алхимик остался доволен результатом - до этого он работал только с небольшими массами вещества, не превышающими нескольких десятков граммов. Процесс синтеза не останавливался, пока не охватил всю статуэтку, целиком, - перспективы открывались многообещающие.
   – Этот дракончик - мой домашний любимец, - Саша нагнулся, выдвинул из-под стола картонную коробку и достал оттуда полиэтиленовый пакет, наполненный маленькими золотыми слитками. - Это тебе. Здесь больше двух килограммов - твоя доля. А этого зверя я оставлю себе. На память.
   – Александр Николаевич, мне не нравится нотка пессимизма в вашем голосе. Что за скорбь такая? Наш путь ведёт к сияющим вершинам - не фиг скорбеть!
   – Цыплят по осени считают, - проронил Алхимик, посмотрев на желтеющие за окном листья. - Сиди, я принесу кофе.
   – Значится, так, - начал Зелинский, осушив чашку и закурив. - Слушай сюда. Бомба получилась - пальчики оближешь! Я загрузил программу в четыре десятка компьютеров - в разных местах, в том числе и у нас в НИИ. IP-адреса у всех, понятное дело, тоже разные. Запуск можно инициировать с любой из этих машин - остальные подхватят. Это как лавина: толкни один камушек - и понеслось. И как ты просил, можно и с мобильного. Код, - он вынул телефон, - записывай… Что ещё? Программа саморазмножающаяся, часть "осколков бомбы" будет какое-то время спать, а потом выскочит и снова наделает шороху. А как это выглядит? Счаз, загружу тебе - сам увидишь.
   "Тебе бы симфонии играть, - думал Саша, наблюдая за танцующими на клавиатуре пальцами Мегабайта, - виртуоз… Но эта твоя симфония будет лучшим произведением всех времён и народов - это я тебе обещаю…".
   – Смотри, Алхимик, - с гордостью произнёс Вася. - Годится?
   На экране появилась картинка, выполненная в лучших традициях рекламы - красотка, держащая в ладонях золотой слиток под надписью по-английски: "Золото своими руками! Разбогатей сам, здесь и сейчас!" и помельче: "Это не вирус - проверьте и убедитесь!".
   – Что скажешь, а? Клюнет народ на такую завлекуху? В течение четверти часа после взрыва нашей бомбы эта начинка контрабандой залезет на тысячи серверов. И ссылочки мы разбросаем по всей Сети - не извольте сомневаться, ваше гениальное превосходительство! Так что гарантия налицо - если что, миллионы пользователей уже через час узнают о такой дивной возможности. И если хотя бы один процент из них попробуют взяться за дело - у-у-у, что будет! Так, вот тебе пусковая иконка. Всё, твой комп тоже стал взрывателем - одним из.
   – Погоди, - Саша положил руку на плечо друга, - вот ещё что. А если… Это, конечно, экстремальный вариант, но ведь может так получиться, что ни ты, ни я не сумеем добраться ни до одного из "заряженных" компьютеров, и даже мобильник нам взять в руки не дадут.
   – Мой светлый ум это предусмотрел, - Мегабайт ухмыльнулся. - Я не хочу сгнить в тёмном подвале или оказаться в одном из озёр Карельского перешейка с камнем на шее - наши потенциальные противники обязаны будут беречь нас, холить и лелеять! А для того, чтобы сподвигнуть их именно к такому сценарию, я заложил мины замедленного действия: если в течение месяца наша бомба не получит соответствующего сигнала - мол, все в порядке, Зелинский со Свиридовым живут и здравствуют! - она взорвётся автоматически. Меня, ясен перец, не очень-то вдохновляет подобная перспектива - особенно сейчас, когда впереди такие горизонты, - но наши супостаты одержат пиррову победу. И даже хуже, чем пиррову, - они потерпятсокрушительную победу! Ну, теперь твоя душенька довольна?
   – Вполне.
   – Тогда я пошёл, - Зелинский поднялся. - К серьёзным людям нельзя опаздывать. До вечера - тогда и расслабимся. Трепещите - Алхимик со товарищи гулять будут!
   "Я могу дождаться, пока он уйдёт, - размышлял Свиридов, - и тогда уже… Но это будет нечестно. Вася мой друг - он должен меня понять. Я ведь шёл к этому всю жизнь…".
   Тем временем Мегабайт взял с журнального столика пакет с золотом и взвесил его на ладони.
   – Пожалуй, не стоит тащить всю кучу, - сказал он, - возьму половину. Бережёного бог бережёт.
   – Вася, - медленно проговорил Саша. - Я должен сказать тебе одну вещь…
   Зелинский замер - что-то в голосе друга заставило его насторожиться.

* * *

   – Я тебя слушаю, - Мегабайт был серьёзен. - Даже сяду для пущей важности.
   – Сияющих вершин, - произнёс Алхимик, садясь в другое кресло, - не будет, Василий Сергеевич.
   – Это ещё почему? Машина поломалась?
   – Да нет, работает исправно, - Саша качнул головой, - вот только…
   – Что "только"? Ты уж договаривай друг сердешный, коли заикнулся!
   – Безнадёжно это всё, - Свиридов тяжело вздохнул. - Самообман. Да, ты сделал всё, что мог, и даже перевыполнил взятые на себя повышенные социалистические обязательства, как когда-то говорили.
   – Так в чём тогда проблема?
   – А проблема в том, что продолжать синтез золота - это просто изощрённый способ самоубийства, друг мой Вася. На золоте держится исполинская система, и она сотрёт нас в порошок, как бы мы не пытались ей противостоять. Это только в боевиках лихие супермены в одиночку крушат злодейские иерархии - в реальности такого не бывает. Конечно, если борются две структуры, личные качества какого-нибудь Джеймса Бонда имеют значение, но только в том случае, если за ним - организованная сила. А мы с тобой вдвоём - как бы мы не старались себя обезопасить, система победит, потому что она система.
   – А можно ближе к телу, как говорят в постели, без этих лирических отступлений? - В голосе Мегабайта явственно слышалось раздражение.
   – Можно. Бесконтрольный синтез золота частными лицами угрожает существованию всей экономической системы, господствующей на нашей планете. Мы с тобой заноза, Вася, и организм неизбежно выдавит эту занозу. С нами не будут вести никаких переговоров - нас попросту уничтожат. Скажу больше, эта штука, - он показал на "драконью голову", - она ведь не только синтезатор. Это прежде всего неисчерпаемыйисточник энергии, которую можно использовать по-всякому. Как ты думаешь, нефтяные магнаты - и наши, и не наши, - очень обрадуются появлению подобного энергоисточника?
   – Не нагнетай, Александр Николаевич, - Зелинский пренебрежительно махнул рукой. - История нашей державы полна примерами того, как ловкие авантюристы исхитрялись годами водить за нос правоохранительные органы и при этом жить да радоваться. Сиди тихо и не зарывайся - правило простое. Разумная предосторожность - это да, без этого никак.
   – А ты уверен, что сможешь вовремя остановиться? Золото - оно умеет сводить с ума, тому тьма примеров из истории не только нашей державы. Вспомни, что ты у меня спросил - "А больше?".
   – Так на кой хрен я тогда городил весь этот компьютерный огород? Зря старался?
   – Ну почему же зря? Два кило золота - тебе за какую-нибудь из твоих программ так платили? И эта программа будет использована.
   – Знаешь, Саня, если я скажу, что чётко улавливаю нить твоих рассуждений, это будет наглая ложь.
   – Всё очень просто, Вася. Я хочу избавить этот мир от проклятья мёртвого дракона.
   – Какого дракона?!
   – Мёртвого. Читал я тут одну сказочку, ещё по весне. Правда, не знаю, чем там дело кончилось. Вот я и решил придумать этой сказке счастливый конец…
   – У тебя с головой всё в порядке? - ласково осведомился Мегабайт. - Ты с ней, того, не поссорился, часом?
   – Мне не нравится этот мир и царящие в нём порядки, - спокойно сказал Алхимик, не обращая внимания на иронический тон приятеля. - Мне не нравится, что девушки сгорают мотыльками на золотом огне, не став счастливыми жёнами и матерями. Мне не нравится, что молодые парни ложатся под пулями ради того, чтобы потоки мутной отравы превращались в денежные потоки. Мне не нравится, что мужчины покупают женщин, а женщины оценивают мужчин только по толщине кошелька. Мне не нравится, что всё продаётся, и всё покупается, в том числе и лучшие человеческие чувства. Мне не нравится, что люди превращаются в…
   – Так, - прервал его Зелинский. - У тебя есть на примете другой мир? Или ты намерен изменить этот?
   – Другого мира я не знаю. Я хочу изменить этот.
   – И каким же образом, позвольте спросить?
   – Нажатием мышки, которое запустит твою программу для любознательных. Через месяц по всему миру разинут пасти десятки тысяч "драконьих голов", а через два планета утонет в золоте. Золото обесценится, а заодно и все прежние энергоносители. Система рухнет. Во все времена учёные что-то делали, изобретали, а их изобретениями пользовалась власть - так, как ей, власти, заблагорассудится. Вспомни Стругацких - орёл наш дон Рэба отобрал у отца Кабани мясокрутку и стал делать нежный фарш в Весёлой башне. И так было всегда. А я хочу, чтобы энергия времени стала доступной всем и каждому.
   – Счастье для всех, даром? И пусть никто не уйдёт обиженным?
   – Да, Вася. Тебя это удивляет? Разве люди не заслужили счастья?
   – Нет, не заслужили, - уверенно произнёс Василий, - посмотри вокруг, Саша. Когда люди узнали огонь, они начали жарить на нём мясо и диссидентов, желающих странного. А сумма счастья в этом мире ничуть не увеличилась. Да, мир встанет на уши, будет биржевая паника, экономический кризис, даже, может быть, дело дойдёт до вооружённых конфликтов. А потом - потом всё возвратится на круги своя, и последних золототворителей торжественно повесят при большом стечении народа. Причина не в золоте как таковом, а в головах людей - этой простой истины не понимали братья-луддиты, крушившие ткацкие станки в Англии восемнадцатого века. К тому же есть и другие универсальные ценности - кроме золота.
   – Условная единица? - Свиридов усмехнулся. - Так она и есть условная! Цена на золото за последние двадцать лет выросла вчетверо, и тысяча долларов сегодня - это не та же тысяча пятнадцать лет назад. Что, разве кусок угля, который сегодня стоит - в условных единицах - на порядок дороже, чем в прошлом веке, приобрёл какие-то новые свойства, сделавшие его более ценным? И самое главное - психологический эффект. Когда рухнет Золотой Идол, люди поймут…
   – Да ни хрена они не поймут, кремлёвский ты мечтатель! - досадливо поморщился Мегабайт. - Как были баранами, так баранами и останутся - их не переделать. Пробовали уже… А ты не подумал, что энергию времени тут же попытаются использовать в военных целях? И тогда твоя "драконья голова" выплюнет такой огонь, который сожжёт весь мир!
   – Это не так просто - всё равно что зажечь отсыревшими спичками мокрые дрова. Хотя, конечно, люди весьма изобретательны по части уничтожения себе подобных… Что ж, значит, так тому и быть. Или человечество одумается, или подавится золотом, или…
   – Так, - повторил Зелинский. - Диагноз ясен: маниакально-депрессивный психоз в острой форме. Александр Николаевич Свиридов желает сыграть роль Прометея, Герострата и карающей десницы господней, и всё это в одном флаконе. Пора на Пряжку, под надзор санитаров. Хотя по-дружески могу посоветовать такой рецепт: по гранёному стакану водки три раза в день перед едой и хорошую бабу после еды, в обед и вечером. Через пару недель мы вернём обществу полноценного гражданина.
   – Не ёрничай, Вася, - негромко сказал Саша. - Не я, так другой это сделает. Время пришло - случайностей не бывает; не зря это открытие состоялось именно в наши дни. Надо дать человечеству шанс, а уж сумеет ли оно им воспользоваться - это уже другой вопрос. И у нас с тобой всё равно нет иного выхода: мы обречены, потому что владеем слишком опасной тайной. Такое шило ни в каком мешке не утаишь, разве что разнести мой аппарат вдребезги пополам и уйти в монастырь - грехи замаливать. Я подорву твою виртуальную бомбу.
   – Перестань страдать хернёй! - взорвался Мегабайт. - Идиотина! Шанс человечеству? Нам с тобой выпал шанс - грех им не воспользоваться! Жизнь коротка, люди топчут друг друга, вырывая жирный кусок, а ты взялся их жалеть, Иисусик! Нет никакого посмертия, нет ни рая, ни ада! Там, за порогом, только тьма и тлен - так проживи жизнь сочно, оттянись со вкусом, пока не пробил твой час! Мы с тобой можем поставить эту стерву по имени жизнь раком и отыметь её по полной программе! Саня, не будь кретином - не пили сук, на котором так удобно уселся!
   – Жаль, - Свиридов горестно покачал головой. - Я думал, ты меня поймёшь, Василий Сергеевич. Хорошо, я подожду пару дней - обменяй золото на деньги, купи себе квартиру, что ли. Да и вообще - пока суть да дело, ты успеешь обеспечить себе безбедное будущее; мало кто вот так сразу сообразит, чем всё это кончится.
   Он замолчал, и тут вдруг услышал странный звук - Алхимик не сразу понял, что его издал Зелинский, со свистом втянувший воздух сквозь стиснутые зубы.
   – Придурок, - прошипел Мегабайт. - Придушу гада, так твою мать…
   Он бросился на Александра так стремительно, что тот едва успел встать с кресла.
   Жёсткие пальцы Василия вцепились Алхимику в шею, и Саша увидел глаза друга. Из этих глаз, в которых всегда светились ум и ирония, сейчас напрочь ушёл разум - его сменили безумие и дикая злоба. Нет, не звериная, а просто нечеловеческаязлоба. Умницы Зелинского больше не было.
   – Убью, с-сволочь…
   Они едва не опрокинули столик, рассыпав по полу золотые капли из полиэтиленового пакета. Мегабайт заваливал Сашу, силясь ухватить его за горло. "А ведь он действительно меня убьёт, - отстранённо подумал Свиридов, отдирая пальцы Зелинского от своей шеи. - Какая глупость…".
   Пытаясь сохранить равновесие, он оперся правой рукой о стол и внезапно нащупал статуэтку дракона, очень удобно лёгшую к нему в ладонь. В следующую секунду острая драконья морда с хрустом врезалась в бритую голову Мегабайта.
   Зелинский обмяк, всхлипнул и повалился.
   "Вася… - растерянно думал Алхимик, наблюдая, как из пробитого виска друга на паркет выбегает быстро густеющая струйка крови. - Я же не хотел, Вася… Как же так…".
   Он разжал пальцы - золотой дракон глухо стукнулся об пол, однако не упал, а остался стоять, задрав вверх окровавленную морду. Саша присел на корточки возле бессильного тела Василия, взял его за руку - пульса не было. "Надо позвонить в "скорую" - может, он ещё жив… И в милицию - как там сказал в фильме "Человек-амфибия" старик-индеец, отец Гуттиэре: "Полиция? Приезжайте на виллу "Долорес". Я убил человека…". Но сначала…".
   Он сел за компьютер, вышел в Интернет, нашёл заветную иконку, открыл программу, установленную Зелинским полчаса назад, подогнал курсор к нужной строчке в меню запуска и нажал "Enter".
    Санкт-Петербург, октябрь 2006

Последний повелитель муз

ПРОЛОГ

   Мутное тяжёлое забытьё лопнуло и рассыпалось на тающие осколки. За окном висела сырая темнота - там дышало то самое время суток, когда самые отчаянные гуляки уже давно спят сном нераскаявшихся грешников.
   Во рту горело, и тело казалось чужим, словно кто-то, издеваясь, приклеил к мозгу этот нелепый придаток с руками-ногами и всеми прочими деталями. Надо бы встать и пошарить окрест - а вдруг? - да вот только он совершенно точно знал, что и в холодильнике, и во всех прочих сусеках шаром покати. Истреблено всё до капельки, а до рассвета (и тем более до открытия магазинов) - как до Китая пешком. "Беломор", правда, имелся, но это слабенькое утешение для истерично вопящих от последствий обильного возлияния внутренностей.
   Очертания комнаты и рисунок обоев плыли перед глазами, и это зыбкое колыхание не прекращалось даже при смыкании век. Спасительный холодок от глотка воды жил какие-то секунды, а затем выжженная пустыня внутри снова властно вступала в свои права. Любое шевеление казалось безумием, а минуты капали и капали, беззвучно исчезая в прожорливой и вязкой тьме, заполнившей всё вокруг.
   Однако сознание было на удивление ясным и чётким, каким-то даже прозрачным. И в этом холодном и отстранённом, несовместимом с мучавшимся телом сознании вдруг зазвучал Голос- размеренный и хорошо различимый Голос с неживым металлическим оттенком.
   А когда до Вадима окончательно дошло, что этот непонятный Голос произносит вполне осмысленные фразы, более того, строки, связанные между собой и наполненные содержанием, страдалец вскочил и начал судорожно шарить в столе и на книжных полках.
   "Листок бумаги! Листок бумаги и карандаш - полпланеты за клочок бумаги и огрызок карандаша! Только бы успеть, пока Голос продолжает звучать, потому что утром от этого магического речитатива не останется и следа!".
   Неведомые боги сжалились - тетрадный лист, чистый с одной стороны, и шариковая ручка, пригодная для создания на поверхности бумаги загадочных символов, именуемых буквами, нашлись почти сразу. И настольная лампа послушно загорелась - едва ли не до того, как тихо щёлкнула кнопка выключателя.
   Строчки быстро выстраивались одна за другой, без ошибок и исправлений - набело. И неудивительно: записать диктуемое - и всего-то делов! Какие уж тут муки творчества…
   И он успел. Когда Голос смолк, лист был исписан сверху донизу - девять строф.

 
Цепких лап крепки, прочны засовы,
Не хватайте, мёртвые, живых,
Не мешайте яды в разносолы
И не бейте топором под дых
Этот бред, который мучит ночью,
Тошнотворным зелием течёт,
Взнизывая кости позвоночьи
Дьявольской игрою в "чёт-нечёт"
Выдирая ноги из трясины,
В тусклом свете призрачных зарниц,
Ожидая нож и выстрел в спину,
Не живя уже наполовину,
Отгоняешь мрачных чёрных птиц…
Миражи сгущаются химерей,
Мельтешат Бесплотные кругом,
В окруженьи призрачных мистерий
Неподвижно мечешься бегом
Под ногой прочавкает болото,
Ненадёжна зыбкая стезя…
Снова Тень за ближним поворотом
Затаилась, кистенём грозя
Светятся глазищи-головешки,
С плотоядным клацаньем клыков
Кривятся несытою усмешкой
Порожденья темени кромешной
С красными бичами языков…
Дайте покаяния и света!
Отпусти, изыйди, Сатана!
Скачут Тени в диких пируэтах,
И опять холодная стена
Сколько можно, нервы рвутся в клочья,
Финишная близится черта…
Вместо слов - цепочки многоточий,
Вместо света - мрак и пустота
Где конец? По капле жизнь исходит,
В полночь стрелки челюсти сомкнут…
Затихают отзвуки мелодий,
На закате солнце не восходит,
После плахи Души отдохнут…
 

   "Гитара… Где гитара? Ритм уже родился, теперь надо сделать так, чтобы пальцы его запомнили и накрепко связали с текстом… В этих сталинских домах звукоизоляция не чета "хрущовкам", да и орать-выкладываться мы не будем…"
   Гитара отозвалась на прикосновение пальцев к струнам чуть жалобно, словно укоряя за вчерашнее, но потом заговорила, привычно превращая услышанноеи записанное в звучащее. И в довершение всего, нога наткнулась под столом на бутылку, в которой необъяснимым чудом сохранилась почти треть содержимого.
   "Значит, до утра доживём…".
   Он выплеснул зелье в стакан, выглотал его одним судорожным движением горла и уткнулся лицом в подушку, уходя в тяжёлый, без сновидений, сон…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

   Селектор мурлыкнул мягко, словно сытая и ласковая кошка.
   – Да.
   – Вадим Петрович, к вам, - голос у секретарши тоже был каким-то кошачьим ("Всё верно, она и есть кошка ласковая, - подумал Костомаров, - проверено…"), - двое: начальник нашего фармацевтического филиала и топ-менеджер компании "DVD World Conqueror" господин Хьюго Саммерс.
   – Пусть войдёт Алексеев. А перед Саммерсом извинитесь за то, что ему придётся немного подождать.
   Вошедший в кабинет человек запросто мог служить рекламным образчиком для какого-нибудь гламурного издания, посвящённого людям, добившимся успеха в бизнесе и в жизни вообще. Стройный, подтянутый, выглядящий в свои сорок с небольшим лет на десять моложе, безукоризненно одетый, уверенный в себе, он принёс с собой заряд кипучей энергии - казалось, даже молекулы воздуха вокруг него как минимум вдвое ускоряли своё броуновское движение. Взгляд его синих глаз - от таких глаз женщины молча падают и автоматически укладываются в штабеля - был внимательным и умным, и вместе с тем таил в себе льдистый холод и хорошо скрытое презрение ко всему и всем. Люди такого типа во все времена умели добиваться своего, подавляя и подчиняя окружающих. Вадим как-то представил Алексеева в чёрном эсэсовском мундире и с пронзительной ясностью понял: его ближайший сподвижник отправлял бы людей в газовые камеры с такой же лёгкостью, с какой в нынешней своей ипостаси увольняет.
   – Ну, как, Сергей? - спросил Костомаров, когда руководитель "фармацевтического филиала" - они оба очень хорошо знали, что скрывается под этим обтекаемым названием, - опустился в мягкое кресло "для посетителей особого статуса".
   – Господин генеральный директор, успех! Полный и безоговорочный!
   – Серёга, не паясничай! - поморщился Вадим. - Слава Богу, мы знаем друг друга не первый год!
   – Лады, босс, понято. Значит, так: клинические испытания препарата можно считать законченными. Эффективность зелья девяносто семь процентов - практически абсолютная. Правда, наши гении будут сжигать сами себя, но кто же из непризнанных не согласится пожертвовать здоровьем и даже жизнью за толику славы!
   "А вот славы-то как раз и не будет, - подумал хозяин кабинета, - у меня на этот счёт другие соображения. Но знать об этом нашим рабочим лошадкам совсем необязательно…".
   – На ком пробовали? - спросил он.
   – Как договаривались, - Алексеев пожал плечами, - исключительно на добровольцах. Прошлись частым бреднем по разным богемным и околобогемным тусовкам, перешерстили сотни и сотни кандидатов. Упор делался на неудачников с комплексом непонятого гения - для нас это наиболее пригодный материал. Со всеми работали персонально - уж больно они ранимые, эти творческие натуры.