Страница:
Королевство Аракан и португальские пираты
Одним из главных центров пиратства в Юго-Восточной Азии было королевство Аракан. Это независимое государство возвело морской разбой в ранг государственной политики и в течение XVII в. неоднократно демонстрировало примеры своей приверженности этому древнему ремеслу. На берегах Бенгальского залива вырос и расцвел достойный преемник «лучших» традиций древних пиратских стран. «Преславный король Аракана» Сандатудхамма — ловкий, расчетливый и умный политик — возродил правила игры, по которым действовал пиратский владыка античности — тиран острова Самос Поликрат. Сочетая морской разбой с крупной международной торговлей, араканский король в течение долгого времени удивительно ловко балансировал на сходящихся, переплетающихся и противоречащих друг другу интересах своих многочисленных и влиятельных соседей — Империей Великих Моголов, владетелей Сиама и Бирмы, Португальских и Голландских колониальных империй.
Сандатудхамма не был основателем морского разбоя в Аракане. Королевство начало специализироваться на пиратстве задолго до XVII в. и превратилось в настоящее разбойничье гнездо, узкой прибрежной полосой простиравшееся вдоль восточного побережья Бенгальского залива до Читтагонгской области Восточной Бенгалии. Отделенное от Бирмы труднопроходимой цепью высоких гор, королевство было обращено к морю и распоряжалось на торговых путях, пролегающих между Индией и Индокитаем. Одним из удачнейших мероприятий правителей Аракана был захват в 1459 году Читтагонга — важного стратегического рубежа в дельте Ганга. С тех пор могучий флот королевства поставил под свой контроль весь регион. Аракан располагал огромными возможностями для торговли. В его гаванях грузились слоны, шелковые драгоценные ткани, серебро и другие многочисленные товары. Однако главное место в морской жизни королевства занимали пиратство и работорговля. Удачное переплетение международных обстоятельств и временное ослабление непосредственных соседей-противников сделало это небольшое государство необыкновенно могущественным. Столица Аракана — Мрохаунг — насчитывала в 1630 году около 160 тыс. человек. Авантюристы различных национальностей устремлялись в пиратские гнезда, рассыпанные вдоль побережья королевства, — бирманцы, моны, японцы, китайцы, индонезийцы, индийские мусульмане, афганцы и т.д. В пиратскую элиту входили и европейцы. Многочисленные выходцы из португальских владений, этой некогда могущественнейшей силы в Ост-Индии, теперь, когда держава теряла силы, выбрасывались соперниками из разных точек Индийского океана и находили приют на многочисленных пиратских стоянках этого разбойничьего берега и на островах близ устья Ганга. Местные араканские правители поощряли португальских пиратов (ферингов), нанимали их на службу и предоставляли свободу действий под своим покровительством. Отмечая это обстоятельство, Франсуа Бернье, французский путешественник, придворный врач правителя Великих Моголов Аурангзеба, писал:
«Король Аракана, постоянно опасаясь Могола, держал их в качестве стражей на своей границе в порту Читтагонг, дал им земли и предоставил право жить так, как они хотели. Обыкновенным занятием и ремеслом ферингов были разбой и пиратство. На своих маленьких легких галерах, которые называют галеассами, они только и делали, что бродили по морю, заходя во все речки, каналы и рукава Ганга, проходя между всеми островами Нижней Бенгалии, а нередко проникая глубже и поднимаясь до сорока или пятидесяти лье вверх по течению. Они нападали врасплох на целые селения, собрания, базары, праздники и свадьбы бедных язычников и других жителей этой страны; со страшной жестокостью обращали в рабство мужчин и женщин, взрослых и детей и сжигали все, что не могли увезти. Вот почему ныне можно найти в устье Ганга столько прекрасных островов, совершенно пустынных; когда-то они были населены, теперь же здесь не найдешь никаких обитателей, кроме диких животных, в особенности тигров».
Заметим, однако, что араканские короли зачастую были не в состоянии контролировать разрастающуюся активность своих «гостей». Публика, оседавшая на побережье, была очень опасной, отчаянно рисковой и непредсказуемой. Даже правители Аракана, поднаторевшие в интригах, обманах и предательствах, постоянно обжигались на своей уверенности в верности пиратской братии. Два. примера, которые приводятся ниже, покажут, сколь опасно было доверять этим разбойникам-авантюристам. Эти лихие искатели золота и удачи прекрасно чувствовали слабые стороны своих «хозяев» и могли затеять совершенно неожиданную дипломатическую и военную игру в собственных интересах.
Сандатудхамма не был основателем морского разбоя в Аракане. Королевство начало специализироваться на пиратстве задолго до XVII в. и превратилось в настоящее разбойничье гнездо, узкой прибрежной полосой простиравшееся вдоль восточного побережья Бенгальского залива до Читтагонгской области Восточной Бенгалии. Отделенное от Бирмы труднопроходимой цепью высоких гор, королевство было обращено к морю и распоряжалось на торговых путях, пролегающих между Индией и Индокитаем. Одним из удачнейших мероприятий правителей Аракана был захват в 1459 году Читтагонга — важного стратегического рубежа в дельте Ганга. С тех пор могучий флот королевства поставил под свой контроль весь регион. Аракан располагал огромными возможностями для торговли. В его гаванях грузились слоны, шелковые драгоценные ткани, серебро и другие многочисленные товары. Однако главное место в морской жизни королевства занимали пиратство и работорговля. Удачное переплетение международных обстоятельств и временное ослабление непосредственных соседей-противников сделало это небольшое государство необыкновенно могущественным. Столица Аракана — Мрохаунг — насчитывала в 1630 году около 160 тыс. человек. Авантюристы различных национальностей устремлялись в пиратские гнезда, рассыпанные вдоль побережья королевства, — бирманцы, моны, японцы, китайцы, индонезийцы, индийские мусульмане, афганцы и т.д. В пиратскую элиту входили и европейцы. Многочисленные выходцы из португальских владений, этой некогда могущественнейшей силы в Ост-Индии, теперь, когда держава теряла силы, выбрасывались соперниками из разных точек Индийского океана и находили приют на многочисленных пиратских стоянках этого разбойничьего берега и на островах близ устья Ганга. Местные араканские правители поощряли португальских пиратов (ферингов), нанимали их на службу и предоставляли свободу действий под своим покровительством. Отмечая это обстоятельство, Франсуа Бернье, французский путешественник, придворный врач правителя Великих Моголов Аурангзеба, писал:
«Король Аракана, постоянно опасаясь Могола, держал их в качестве стражей на своей границе в порту Читтагонг, дал им земли и предоставил право жить так, как они хотели. Обыкновенным занятием и ремеслом ферингов были разбой и пиратство. На своих маленьких легких галерах, которые называют галеассами, они только и делали, что бродили по морю, заходя во все речки, каналы и рукава Ганга, проходя между всеми островами Нижней Бенгалии, а нередко проникая глубже и поднимаясь до сорока или пятидесяти лье вверх по течению. Они нападали врасплох на целые селения, собрания, базары, праздники и свадьбы бедных язычников и других жителей этой страны; со страшной жестокостью обращали в рабство мужчин и женщин, взрослых и детей и сжигали все, что не могли увезти. Вот почему ныне можно найти в устье Ганга столько прекрасных островов, совершенно пустынных; когда-то они были населены, теперь же здесь не найдешь никаких обитателей, кроме диких животных, в особенности тигров».
Заметим, однако, что араканские короли зачастую были не в состоянии контролировать разрастающуюся активность своих «гостей». Публика, оседавшая на побережье, была очень опасной, отчаянно рисковой и непредсказуемой. Даже правители Аракана, поднаторевшие в интригах, обманах и предательствах, постоянно обжигались на своей уверенности в верности пиратской братии. Два. примера, которые приводятся ниже, покажут, сколь опасно было доверять этим разбойникам-авантюристам. Эти лихие искатели золота и удачи прекрасно чувствовали слабые стороны своих «хозяев» и могли затеять совершенно неожиданную дипломатическую и военную игру в собственных интересах.
Хороший человек и Король Сандвипа
Король Аракана Мин Разаджи, наверное, проклял тот день, когда решил воспользоваться услугами некоего господина Филиппа де Бриту. Во время войны с одним из соседних королевств, араканский флот в 1599 году захватил остров Сириам, главный порт на территории поверженного врага. Де Бриту был отправлен на опустошенный остров начальником таможни. Прибыв на место, португалец обнаружил жуткую картину разгрома. Вот как описал увиденное сопровождавший его католический миссионер Бовес:
«Печальное зрелище являли берега рек, обсаженные бесконечными рядами фруктовых деревьев, где теперь лежали в развалинах позолоченные храмы и величественные строения. Дороги, поля были усеяны черепами и костями несчастных пегуанцев, убитых или погибших от голода. Тела сбрасывали в реку в таком количестве, что множество трупов преграждало путь кораблям». Новоиспеченный начальник таможни решил не ограничиваться взятками и казнокрадством. Мелкие чиновничьи масштабы не устраивали энергичного честолюбца. Он ждал несколько лет и наконец, собрав большие средства, привлек на свою сторону несколько сотен португальцев и в один прекрасный день вышвырнул с острова араканского губернатора и прекратил выплату пошлин Аракану. Пиратские флотилии де Бриту крейсировали в Бенгальском заливе и Андаманском море и останавливали все встречающиеся суда. Попавшим в переделку торговцам предоставляли выбор — или быть пущенными на дно залива, или отправиться торговать на Сириам. Столь необычные методы «поощрения» торговли приносили плоды — остров богател, казна де Бриту пополнялась, а его наемное войско становилось все многочисленнее. Территориальные владения нового правителя в Бирме увеличивались. Беспредельная наглость португальца заставила короля Аракана организовать экспедицию против своего бывшего подчиненного, но дело кончилось плохо для араканиев. Их флот попал в засаду, а принц-командуюший стал пленником де Бриту и смог вернуться на родину только за огромный выкуп. Этот печальный опыт заставил Аракан на время примириться с дерзким соседом. Четырнадцать лет правил де Бриту Сириамом, а его деятельность даже принесла ему прозвище Нга Зинга — Хороший человек. Однако постепенно деятельность португальца настроила против него местное население и тех соседних правителей, которые вначале оказывали ему помощь. Де Бриту совершенно перестал учитывать особенности местного уклада жизни и вконец испортил свою репутацию. Он начал крайне неосмотрительно проводить чреватую опасностями религиозную политику — разрушал пагоды, насильно крестил буддистское население, срывал золото со священных храмов и статуй. Зарвавшийся пират, правда, заручился поддержкой португальских колониальных властей и начал вести дело к тому, чтобы обеспечить за Португальской империей территорию Нижней Бирмы. Но новые союзники не смогли помочь де Бриту, когда его база на Сириаме в декабре 1612 года была осаждена войсками бирманцев. Пират отчаянно сопротивлялся, но его флот был уничтожен в морском сражении, а продовольственные запасы в городе закончились. Измена открыла городские ворота, и бирманцы ворвались в город. Де Бриту был схвачен и, как осквернитель пагод, посажен на кол.
Один из его союзников, принц королевской крови, также был казнен — его зашили в мешок и утопили в море.
В 1607 году, когда шла война между Араканом и де Бриту, король Мин Разаджи решил обезопасить себя от нападений приютившихся в его владениях португальских пиратов. Сборище ферингов, расположившихся в Дианге, находящейся в 30 км южнее Читтагонга, представляло огромную опасность для королевства, так как пираты искали контактов с де Бригу и могли предоставить свои силы в его распоряжение. Внезапным рейдом араканцы захватили Дианг и планомерно перебили своих недавних союзников. Один из спасшихся, Себастьян Гонзалвиш Тибан, бывший торговец солью, решил изменить свою деятельность. В 1609 году, во главе португальцев он напал на остров Сандвип, лежащий в дельте Ганга. Здесь находилась база афганских пиратов. Перебив собратьев по ремеслу, Тибан объявил себя королем острова. Вскоре ему представилась удобная возможность вмешаться во внутреннюю жизнь Араканского королевства. На острове нашел приют брат короля, и Тибан женился на его сестре. Таким образом, бывший торговец стал членом араканской королевской семьи, а после подозрительно быстрой кончины своего шурина (который, по-видимому, был отравлен) забрал несметные богатства этого принца. Между тем королю Аракана, попавшему в сложную ситуацию в результате наступления Великих Моголов, пришлось пойти на союз с «родственником». Выработанные ими планы совместной обороны окончились полным крахом, так как в разгар сухопутной кампании, которую вел Мин Разаджи, Тибан захватил флот араканцев, перерезал его командиров, а команды продал в рабство. После этого, поднявшись вверх по реке, он подошел под стены столицы Аракана Мрохаунга, разграбил окрестности и захватил королевскую барку, отделанную золотом и слоновой костью. Король Мин Разаджи от огорчения умер, не успев отомстить клятвопреступнику, а его преемнику еще три года пришлось бороться с Тибаном, прежде чем одержать победу. Европейцы не остались в стороне от этой схватки. Португальские власти были готовы поддержать Тибана и организовать наступление на Аракан. В свою очередь, голландцы, заинтересованные в торговых факториях в Дианге и опасавшиеся усиления позиций Португалии в регионе, оказали помощь Аракану. В 1615 году, в ходе операций под Мрохаунгом, объединенные силы португальцев и Тибана потерпели поражение. В 1617 году араканцы захватили Сандвип и сожгли пиратские поселения. Судьба самого Тибана осталась неизвестной, но рассказывали, что ему опять удалось спастись.
«Печальное зрелище являли берега рек, обсаженные бесконечными рядами фруктовых деревьев, где теперь лежали в развалинах позолоченные храмы и величественные строения. Дороги, поля были усеяны черепами и костями несчастных пегуанцев, убитых или погибших от голода. Тела сбрасывали в реку в таком количестве, что множество трупов преграждало путь кораблям». Новоиспеченный начальник таможни решил не ограничиваться взятками и казнокрадством. Мелкие чиновничьи масштабы не устраивали энергичного честолюбца. Он ждал несколько лет и наконец, собрав большие средства, привлек на свою сторону несколько сотен португальцев и в один прекрасный день вышвырнул с острова араканского губернатора и прекратил выплату пошлин Аракану. Пиратские флотилии де Бриту крейсировали в Бенгальском заливе и Андаманском море и останавливали все встречающиеся суда. Попавшим в переделку торговцам предоставляли выбор — или быть пущенными на дно залива, или отправиться торговать на Сириам. Столь необычные методы «поощрения» торговли приносили плоды — остров богател, казна де Бриту пополнялась, а его наемное войско становилось все многочисленнее. Территориальные владения нового правителя в Бирме увеличивались. Беспредельная наглость португальца заставила короля Аракана организовать экспедицию против своего бывшего подчиненного, но дело кончилось плохо для араканиев. Их флот попал в засаду, а принц-командуюший стал пленником де Бриту и смог вернуться на родину только за огромный выкуп. Этот печальный опыт заставил Аракан на время примириться с дерзким соседом. Четырнадцать лет правил де Бриту Сириамом, а его деятельность даже принесла ему прозвище Нга Зинга — Хороший человек. Однако постепенно деятельность португальца настроила против него местное население и тех соседних правителей, которые вначале оказывали ему помощь. Де Бриту совершенно перестал учитывать особенности местного уклада жизни и вконец испортил свою репутацию. Он начал крайне неосмотрительно проводить чреватую опасностями религиозную политику — разрушал пагоды, насильно крестил буддистское население, срывал золото со священных храмов и статуй. Зарвавшийся пират, правда, заручился поддержкой португальских колониальных властей и начал вести дело к тому, чтобы обеспечить за Португальской империей территорию Нижней Бирмы. Но новые союзники не смогли помочь де Бриту, когда его база на Сириаме в декабре 1612 года была осаждена войсками бирманцев. Пират отчаянно сопротивлялся, но его флот был уничтожен в морском сражении, а продовольственные запасы в городе закончились. Измена открыла городские ворота, и бирманцы ворвались в город. Де Бриту был схвачен и, как осквернитель пагод, посажен на кол.
Один из его союзников, принц королевской крови, также был казнен — его зашили в мешок и утопили в море.
В 1607 году, когда шла война между Араканом и де Бриту, король Мин Разаджи решил обезопасить себя от нападений приютившихся в его владениях португальских пиратов. Сборище ферингов, расположившихся в Дианге, находящейся в 30 км южнее Читтагонга, представляло огромную опасность для королевства, так как пираты искали контактов с де Бригу и могли предоставить свои силы в его распоряжение. Внезапным рейдом араканцы захватили Дианг и планомерно перебили своих недавних союзников. Один из спасшихся, Себастьян Гонзалвиш Тибан, бывший торговец солью, решил изменить свою деятельность. В 1609 году, во главе португальцев он напал на остров Сандвип, лежащий в дельте Ганга. Здесь находилась база афганских пиратов. Перебив собратьев по ремеслу, Тибан объявил себя королем острова. Вскоре ему представилась удобная возможность вмешаться во внутреннюю жизнь Араканского королевства. На острове нашел приют брат короля, и Тибан женился на его сестре. Таким образом, бывший торговец стал членом араканской королевской семьи, а после подозрительно быстрой кончины своего шурина (который, по-видимому, был отравлен) забрал несметные богатства этого принца. Между тем королю Аракана, попавшему в сложную ситуацию в результате наступления Великих Моголов, пришлось пойти на союз с «родственником». Выработанные ими планы совместной обороны окончились полным крахом, так как в разгар сухопутной кампании, которую вел Мин Разаджи, Тибан захватил флот араканцев, перерезал его командиров, а команды продал в рабство. После этого, поднявшись вверх по реке, он подошел под стены столицы Аракана Мрохаунга, разграбил окрестности и захватил королевскую барку, отделанную золотом и слоновой костью. Король Мин Разаджи от огорчения умер, не успев отомстить клятвопреступнику, а его преемнику еще три года пришлось бороться с Тибаном, прежде чем одержать победу. Европейцы не остались в стороне от этой схватки. Португальские власти были готовы поддержать Тибана и организовать наступление на Аракан. В свою очередь, голландцы, заинтересованные в торговых факториях в Дианге и опасавшиеся усиления позиций Португалии в регионе, оказали помощь Аракану. В 1615 году, в ходе операций под Мрохаунгом, объединенные силы португальцев и Тибана потерпели поражение. В 1617 году араканцы захватили Сандвип и сожгли пиратские поселения. Судьба самого Тибана осталась неизвестной, но рассказывали, что ему опять удалось спастись.
«Могущественный и преславный король Аракана» Сандатудхамма
Прошло более тридцати лет, и на трон Аракана взошел Сандатудхамма. К этому времени (1652) много событий произошло в Арака-не. Сменялись короли, бесконечные мятежи и заговоры сделали политическую обстановку в королевстве крайне нестабильной. Однако военно-морская мощь пиратского государства не уменьшилась. Морской разбой, работорговля и посреднические торговые услуги приносили постоянный доход, и королевская казна постоянно приумножалась. Аракан начинал представлять все более реальную опасность для могущественной Империи Великих Моголов. В 1633 году шли длительные переговоры с португальской короной о совместном наступлении на Бенгалию. Они окончились безрезультатно, но сам их факт говорил о том, что в лице правителей Аракана Моголы имели достаточно серьезного противника. К тому же, несмотря на сложные взаимоотношения с португальскими ферингами, Аракан совершенно не собирался отказывать им в помощи. Португальцы, как слепни, облепили дельту Ганга и держали Бенгалию под постоянной угрозой нападения. Правда, последние годы для Аракана были наполнены столкновениями с голландцами в результате войны, длившейся восемь лет. Но новый король, придя к власти, укрепил свое положение и предоставил голландцам право беспошлинной торговли в своих владениях, к взаимной выгоде, поддерживал с ними самые теплые отношения.
«Король Аракана — генерал-губернатору И. Метсейкеру. 1656 г.
[64]сильный, счастливый, могучий и победоносный повелитель Аракана, Сенда Суаромо Раса, знаменитый император. Я получил письмо и подарки от знаменитого и почтенного генерал-губернатора Иоанна Метсейкера, ядовитого, как рыба в воде, от капитана прибывшего судна и от капитана, живущего в моей тени, — Хендрикса де Дье, и я был очень рад, что генерал-губернатор здоров и признает меня своим господином. Этому я был [65]больше рад, чем подаркам и товарам. В письме творится о Дианге. Он [66]просит разрешения покупать головы [67]… я спросил капитана де Дье, котел бы он приобрести головы здесь, в Аракане, и он ответил, что очень хотел бы. И я приказал моим людям в Дианге покупать и помогать покупать как головы, так и другие товары, нужные голландцам».
Вся деятельность нового владыки пиратского королевства строилась в направлении, враждебном Империи Великих Моголов. В августе 1660 года в Аракан прибыл шах Шуджа, поднявший ранее мятеж против своего брата, нового императора Аурангзеба, и потерпевший поражение в борьбе за власть. В руках у Сандатудхаммы оказались крупные козыри в борьбе против Моголов, но, как вскоре выяснилось, использовать их было очень не просто. Шах Шуджа хотел вести свою игру в Аракане, не считаясь с интересами хозяев, и… проиграл ее. В декабре 1660 года он поднял мятеж против Сандатудхаммы, попытался захватить его дворец и свергнуть короля с престола. Попытка провалилась, но Шуджу не казнили, а оставили в качестве постоянной живой угрозы Аурангзебу. В феврале 1661 года, однако, его резиденция была разгромлена, а труп самого шаха, изуродованный до неузнаваемости, был найден на улице. Сандатудхамма завладел сокровищами шаха Шуджи, три сына и дочери шаха Шуджи были доставлены во дворец короля. Они также могли претендовать на престол Великого Могола. Однако принцы в свою очередь попытались захватить власть в Аракане и после неудачи были обезглавлены (июль 1663 г.). Конфликт с Великим Моголом достиг к этому времени кульминации. В начале 1664 года Сандатудхамма направил свою пиратскую флотилию в соседние владения Моголов — Бенгалию. Его корабли разгромили могольский флот, разграбили окрестности Дакки и вернулись с массой захваченных рабов. Разъяренный наместник Бенгалии потребовал от голландцев оказать ему помощь в борьбе против Аракана. Одновременно с подобным заявлением к голландцам обратился Сандатудхамма. Обе стороны грозили закрыть торговые фактории. Голландские власти оказались перед тяжелым выбором… И они его сделали. В ночь на 12 ноября 1665 года голландские агенты в Мрохаунге тайно загрузили имущество своей фактории на четыре корабля и под покровом темноты бежали из Аракана. Вслед за ними в Батавию, резиденцию голландского генерал-губернатора, был отправлен специальный гонец от короля со следующим посланием:
«Сандатудхамма — Метсейкеру. 1666 г.
…капитан Даниэль Сикс со всеми шкиперами, не предупредив меня, тайно покинул мою землю. И я велел моему начальнику [68]Серка Манорото узнать у капитана Даниэля Сикса, почему он тайно покинул мою землю, на что он ответил, что сделал это по приказу генерал-губернатора. А причина тому то, что Норомсит (губернатор Бенгала) через своего посла просил голландцев оказать ему помощь. А когда генерал-губернатор отказал ему в помощи, посол сказал, что Патсиа Норомсит — великий властелин, и он легко может захватить королевство Аракан, и тогда генерал-губернатор приказал закрыть факторию в Аракане, потому что иначе голландцам не разрешат держать факторию в Бенгале. Ив этом причина, почему Даниэль Сикс поступил таким образом.
Я всегда думал, что Голландия и голландцы ни от кою не зависят, а теперь из-за посольства Норомсита они так испугались, что убрали факторию из моей страны. Что же я думаю относительно слов Патсиа Норомсита, что он завоюет мою страну?.. Много легче опрокинуть Вавилонскую башню, чем захватить мое королевство. Пусть об этом знает генерал-губернатор. Он человек осмотрительный и мудрый. Больше мне нечего сказать».
Король Аракана был уверен в своих силах, но позабыл о печальном опыте своих предшественников. Его противники нащупали уязвимое место в обороне пиратского королевства. Им были… португальские пираты, основа военно-морской мощи Аракана. Их подкупили, и феринги, снявшись со своих мест, вместе с семьями перебрались в недавно ограбленную ими Дакку, где им были выделены земельные участки. Побережье Аракана осталось открытым для нападений. В конце 1665 года могольский флот захватил остров Сандвип, в феврале 1666-го пала Дианга, в битве за которую погиб араканский флот. Затем наступила очередь Читтагонга, и Аракан был раздавлен. Сандатудхамма продолжал править в своем королевстве до самой смерти (1684 г.), но положение его государства изменилось. «Как солнце обходит весь мир, сияя тысячей лучей и даря свет всем в Четырех Концах вселенной, так и я, могучий в своем величии… знаменитый император…» — так писал когда-то всемогущий пиратский властелин Аракана Сандатудхамма, но эти времена могущества ушли в прошлое; звезда короля разбоя закатилась.
«Король Аракана — генерал-губернатору И. Метсейкеру. 1656 г.
[64]сильный, счастливый, могучий и победоносный повелитель Аракана, Сенда Суаромо Раса, знаменитый император. Я получил письмо и подарки от знаменитого и почтенного генерал-губернатора Иоанна Метсейкера, ядовитого, как рыба в воде, от капитана прибывшего судна и от капитана, живущего в моей тени, — Хендрикса де Дье, и я был очень рад, что генерал-губернатор здоров и признает меня своим господином. Этому я был [65]больше рад, чем подаркам и товарам. В письме творится о Дианге. Он [66]просит разрешения покупать головы [67]… я спросил капитана де Дье, котел бы он приобрести головы здесь, в Аракане, и он ответил, что очень хотел бы. И я приказал моим людям в Дианге покупать и помогать покупать как головы, так и другие товары, нужные голландцам».
Вся деятельность нового владыки пиратского королевства строилась в направлении, враждебном Империи Великих Моголов. В августе 1660 года в Аракан прибыл шах Шуджа, поднявший ранее мятеж против своего брата, нового императора Аурангзеба, и потерпевший поражение в борьбе за власть. В руках у Сандатудхаммы оказались крупные козыри в борьбе против Моголов, но, как вскоре выяснилось, использовать их было очень не просто. Шах Шуджа хотел вести свою игру в Аракане, не считаясь с интересами хозяев, и… проиграл ее. В декабре 1660 года он поднял мятеж против Сандатудхаммы, попытался захватить его дворец и свергнуть короля с престола. Попытка провалилась, но Шуджу не казнили, а оставили в качестве постоянной живой угрозы Аурангзебу. В феврале 1661 года, однако, его резиденция была разгромлена, а труп самого шаха, изуродованный до неузнаваемости, был найден на улице. Сандатудхамма завладел сокровищами шаха Шуджи, три сына и дочери шаха Шуджи были доставлены во дворец короля. Они также могли претендовать на престол Великого Могола. Однако принцы в свою очередь попытались захватить власть в Аракане и после неудачи были обезглавлены (июль 1663 г.). Конфликт с Великим Моголом достиг к этому времени кульминации. В начале 1664 года Сандатудхамма направил свою пиратскую флотилию в соседние владения Моголов — Бенгалию. Его корабли разгромили могольский флот, разграбили окрестности Дакки и вернулись с массой захваченных рабов. Разъяренный наместник Бенгалии потребовал от голландцев оказать ему помощь в борьбе против Аракана. Одновременно с подобным заявлением к голландцам обратился Сандатудхамма. Обе стороны грозили закрыть торговые фактории. Голландские власти оказались перед тяжелым выбором… И они его сделали. В ночь на 12 ноября 1665 года голландские агенты в Мрохаунге тайно загрузили имущество своей фактории на четыре корабля и под покровом темноты бежали из Аракана. Вслед за ними в Батавию, резиденцию голландского генерал-губернатора, был отправлен специальный гонец от короля со следующим посланием:
«Сандатудхамма — Метсейкеру. 1666 г.
…капитан Даниэль Сикс со всеми шкиперами, не предупредив меня, тайно покинул мою землю. И я велел моему начальнику [68]Серка Манорото узнать у капитана Даниэля Сикса, почему он тайно покинул мою землю, на что он ответил, что сделал это по приказу генерал-губернатора. А причина тому то, что Норомсит (губернатор Бенгала) через своего посла просил голландцев оказать ему помощь. А когда генерал-губернатор отказал ему в помощи, посол сказал, что Патсиа Норомсит — великий властелин, и он легко может захватить королевство Аракан, и тогда генерал-губернатор приказал закрыть факторию в Аракане, потому что иначе голландцам не разрешат держать факторию в Бенгале. Ив этом причина, почему Даниэль Сикс поступил таким образом.
Я всегда думал, что Голландия и голландцы ни от кою не зависят, а теперь из-за посольства Норомсита они так испугались, что убрали факторию из моей страны. Что же я думаю относительно слов Патсиа Норомсита, что он завоюет мою страну?.. Много легче опрокинуть Вавилонскую башню, чем захватить мое королевство. Пусть об этом знает генерал-губернатор. Он человек осмотрительный и мудрый. Больше мне нечего сказать».
Король Аракана был уверен в своих силах, но позабыл о печальном опыте своих предшественников. Его противники нащупали уязвимое место в обороне пиратского королевства. Им были… португальские пираты, основа военно-морской мощи Аракана. Их подкупили, и феринги, снявшись со своих мест, вместе с семьями перебрались в недавно ограбленную ими Дакку, где им были выделены земельные участки. Побережье Аракана осталось открытым для нападений. В конце 1665 года могольский флот захватил остров Сандвип, в феврале 1666-го пала Дианга, в битве за которую погиб араканский флот. Затем наступила очередь Читтагонга, и Аракан был раздавлен. Сандатудхамма продолжал править в своем королевстве до самой смерти (1684 г.), но положение его государства изменилось. «Как солнце обходит весь мир, сияя тысячей лучей и даря свет всем в Четырех Концах вселенной, так и я, могучий в своем величии… знаменитый император…» — так писал когда-то всемогущий пиратский властелин Аракана Сандатудхамма, но эти времена могущества ушли в прошлое; звезда короля разбоя закатилась.
Звездный час французских корсаров
Великий французский король Людовик XIV, Король-Солнце, самый могущественный европейский правитель XVII в., говорил, что война, по его мнению, — самое приятное, самое достойное из занятий, существующих для государей. Многочисленная и боеспособная французская армия прошагала по германским владениям Священной Римской империи, Нидерландам, Италии, Испании, приумножая авторитет великого монарха и утверждая гегемонию Франции в Европе. В бесконечных войнах вырос великолепный французский флот, ставший грозной силой в руках честолюбивого Людовика XIV, стремившегося стать «королем морей» и овладеть водными пространствами Европы, положив конец могуществу Голландии и Англии.
Французское королевство располагало огромными возможностями для давления на военно-морскую ситуацию на континенте. Вдоль его побережья пролегали главные морские торговые магистрали, связывающие Европу, Азию и Америку. Здесь соприкасались основные центры коммерческого мира. Французские порты на Атлантике и в Ла-Манше (Дюнкерк, Сен-Мало, Рошфор, Нант, Бордо, Байонна) таили постоянную угрозу для неприятеля. Но ужасающий погром флота под командованием вице-адмирала фа-фа де Турвиля в бухте Ла Уг летом 1692 года, казалось, свел на нет все успехи морской политики французского короля. Отсутствие мощного линейного флота сделали берега Франции беззащитными перед английскими и голландскими эскадрами. Погасшая вражеская торговля уже оживала, и безбоязненно начали двигаться вдоль безмолвного побережья бесконечные караваны с войсками, торговые и рыболовные флоты. Изнуряющие войны против всей Европы, постоянный дефицит финансов делали невозможным крупные денежные субсидии в развитие флота, да и восстановление его потребовало бы долгого времени. Был ли выход из кризисного положения? В подобных ситуациях правительство открывало просторы для каперства, рассчитывая этим истощить неприятельскую торговлю и доставить средства в казну. Так поступил английский король Карл II в 1667 году во время второй Англо-голландской войны. Собственно Людовик XIV никогда и не отступал от политики использования корсаров в подрыве морской торговли противника. Однако параллельно с этим велась ожесточенная схватка за море между линейными флотами, которая отвлекала неприятеля от корсарских маневров. Теперь же корсарские операции лишились постоянной поддержки регулярных военно-морских сил.
Ну что ж, в портах полно отчаянных храбрецов. Пусть они, как саранча, нахлынут в Северное море и Ла-Манш, пусть подстерегают, берут на абордаж и приводят захваченные суда в родные гавани. Французский король дарует им на это разрешение и делает в морской войне главную ставку на корсаров!.
Французское королевство располагало огромными возможностями для давления на военно-морскую ситуацию на континенте. Вдоль его побережья пролегали главные морские торговые магистрали, связывающие Европу, Азию и Америку. Здесь соприкасались основные центры коммерческого мира. Французские порты на Атлантике и в Ла-Манше (Дюнкерк, Сен-Мало, Рошфор, Нант, Бордо, Байонна) таили постоянную угрозу для неприятеля. Но ужасающий погром флота под командованием вице-адмирала фа-фа де Турвиля в бухте Ла Уг летом 1692 года, казалось, свел на нет все успехи морской политики французского короля. Отсутствие мощного линейного флота сделали берега Франции беззащитными перед английскими и голландскими эскадрами. Погасшая вражеская торговля уже оживала, и безбоязненно начали двигаться вдоль безмолвного побережья бесконечные караваны с войсками, торговые и рыболовные флоты. Изнуряющие войны против всей Европы, постоянный дефицит финансов делали невозможным крупные денежные субсидии в развитие флота, да и восстановление его потребовало бы долгого времени. Был ли выход из кризисного положения? В подобных ситуациях правительство открывало просторы для каперства, рассчитывая этим истощить неприятельскую торговлю и доставить средства в казну. Так поступил английский король Карл II в 1667 году во время второй Англо-голландской войны. Собственно Людовик XIV никогда и не отступал от политики использования корсаров в подрыве морской торговли противника. Однако параллельно с этим велась ожесточенная схватка за море между линейными флотами, которая отвлекала неприятеля от корсарских маневров. Теперь же корсарские операции лишились постоянной поддержки регулярных военно-морских сил.
Ну что ж, в портах полно отчаянных храбрецов. Пусть они, как саранча, нахлынут в Северное море и Ла-Манш, пусть подстерегают, берут на абордаж и приводят захваченные суда в родные гавани. Французский король дарует им на это разрешение и делает в морской войне главную ставку на корсаров!.
Жан Бар — корсар из Дюнкерка
Начало пути
Знаменитый корсар Жан Бар родился 21 октября 1650 года. В огромном людском муравейнике Дюнкерка его предки (французы и голландцы) были известны и пользовались заслуженной репутацией бывалых моряков. Среди членов этой разветвленной фамилии были торговцы, ремесленники, рыбаки, корсары и смелые капитаны. Но благодаря Жану Бару фамилия прославилась не только во Франции, но и далеко за ее пределами.Мальчик не был избалован и с раннего детства погрузился в суровую повседневность ревущих штормов и познал изнуряющий труд на рыболовных ботах.
Простой рыбак, он сделал блестящую карьеру, пройдя извилистым путем от плебея-моряка и корсара до офицера королевского флота: на закате жизни (1 августа 1697 г.) он был произведен в чин капитан-командора (chef de l'escadre).
С двенадцати лет он плавал на корсарских судах и быстро отличился. Когда, в возрасте двадцати пяти лет, во время войны Франции против Голландии и Испании (1672 — 1678) ему поручили командовать галиотом «Руа Давид», Бар уже имел за плечами опыт Второй англо-голландской войны (1665 — 1672), тогда он служил в голландском флоте знаменитого адмирала Михеля Адриана де Рюйтера.
До заключения Нимвегенского мира (1678) под командованием Бара были лишь маленькие суда, но результаты его корсарских рейдов с каждым разом становились все значительнее. Общий счет вражеских судов, захваченных Баром в этот период, 74. На 2-пушечном «Руа Давиде» (команда — 36 чел.) было взято 6 судов (1674); на 10-пушечном «Руаяле» — 26 (1674 — 1675); 18-пушечном «Пальме» — 33 (1676, 1677); 14-пушечных «Дофине» — 7 (1676, 1677 — 1678) и «Марсе» — 2 судна (1678).
Но важны не только количественные данные — на своих суденышках Бар умудрялся захватывать вражеские корабли, намного превосходящие его по силам. Так, например, на «Руа Давиде» он овладел близ Текселя испанским 18-пушечным фрегатом с экипажем в 65 человек; на «Руаяле» в Балтийском море — голландским 12-пушечным фрегатом «Эсперанс» и 18-пушечным кораблем «Бержер»; на «Пальме» — 24-пушечным голландским фрегатом «Сванембург» и 36-пушечным кораблем «Нептун»; на «Дофине» — 32-пушечным голландским военным кораблем «Сеедэр» и тремя судами остендских корсаров.
Его имя приобрело известность не только в Дюнкерке, но и в столице — известия о победах отважного корсара доходят до всесильного Жана Батиста Кольбера.
«Его Величество был очень обрадован известием, что капер из Дюнкерка пол командой Жана Бара захватил голландское военное 32-пушечное судно, — писал он 18 сентября 1676 года интенданту королевского флота в Дюнкерке Юберу. — Признавая чрезвычайно важным поощрять этих капитанов продолжать войну, которую они ведут против голландцев, Вы, г-н Юбер, найдете прилагаемую к письму золотую цепочку, которую Его Величество пожелал презентовать капитану Жану Бару в награду за его подвиг. Его Величество мог бы получить огромную пользу от упомянутых дюнкеркских капитанов, составь они из судов своих эскадру… а посему приказываем… тщательно выяснить, согласятся ли они повиноваться избранному ими флагману… в случае, если Его Величество снабдит их для корсарства судами… Его Величество особенно запрещает Вам… г-н Юбер, сообщать обо всем здесь сказанном кому бы то ни было, дабы воля Его Величества не дошла преждевременно».
Капитан Бар превратился в символ Дюнкерка. Огромного роста, с растрепанными волосами и легендарной трубкой в зубах, он не боялся ни Бога, ни черта и шел в море наперекор бушующим ветрам и, насмехаясь над пенящимися валами, обрушивающимися на его корабль, презрительно кричал им: «С носом остался — англичанин!».
В апреле 1689 года его корабль «Серпан» («Змея») перевозил из Кале в Брест бочонки с порохом. Встретившись с голландским фрегатом, Бар приказал идти на абордаж. «Пороховой склад» подтягивался к изрыгающему огонь судну и от любого попадания мог взлететь на воздух. Мучительно долго шли минуты. Стоя на палубе с абордажной саблей в руке, грозный корсар всматривался в своих моряков, готовых схватиться с противником в рукопашной схватке, как вдруг заметил — бледный двенадцатилетний мальчуган, прижавшись к мачте, с томительным напряжением в глазах ожидал очередного залпа, от которого корабль мог быть разнесен в щепы. «А ну, — рявкнул капитан, — привязать его к мачте. Тот, кто не умеет смотреть опасности в глаза, не заслуживает жизни…» Таковы были методы воспитания в корсарских семьях: напуганный юнга Франсуа-Корниль был сыном Жана Бара и впоследствии стал вице-адмиралом французского флота.