Корецкий Данил Аркадьевич. Пешка в большой игре

   – А тебе, Сашко, я так скажу: все эти дела – и мыло, и кастеты забугорные, и мафия твоя – к нам никакого отношения не имеют. Скорей на этих, «новых», похоже...
   – Там участковый ждет, Платонов, – перебил Федя, аккуратно заворачивавший оружие в чистые тряпицы.
   – Зачем участковый? – вскинулся Каймаков.
   – Не боись, – хмыкнул Клык. – Надзор у меня. Должен ходить в ментовку отмечаться. Ну а он сюда журнал носит, я прямо тут и расписываюсь. Уважают Васю Зонтикова!
   И, резко изменив интонацию, продолжил:
   – Сходи к Седому, я позвоню. Только называй его по имени-отчеству, они важные...
   Выходя из квартиры. Каймаков обошел томящегося в ожидании на площадке лейтенанта с потертой планшеткой через плечо. Тот бросил на него срисовывающий взгляд.
   В неприметной серой «Волге», стоявшей за углом соседнего дома, широкоплечий, с незапоминающимся лицом человек выключил запись.
   – Миллиард! Вот гребут, суки!
   – Да-а-а, – лениво протянул его напарник – неуклюжий увалень, развалившийся на сиденье. – Нам столько и не снилось.
   – А если забрать его, послать Дронова к бениной маме и пожить как люди?
   – Да-а-а, – так же неопределенно сказал увалень... – Если получится, то хорошо. А шкуру продырявят – плохо.
   В приемнике раздался резкий звук, и они насторожились. Но это всего-навсего выходящий из подъезда Каймаков зацепился воротником за дверной косяк.

Глава третья

   Шашлык был отменный. Арсен хорошо мариновал мясо, а для уважаемых людей готовил из лучших кусков. Они съели по две порции и выпили на троих пару бутылок водки. Напряжение, владевшее ими последние полтора часа, сменилось заслуженной расслабухой.
   – Повторим, – утвердительно сказал Меченый и сделал знак хозяину. Арсен кивнул и поставил на мангал еще три шампура.
   Сидевший у самого входа на неудобном месте и евший рядовой – наполовину из жира – шашлык маленький щуплый человечек в массивных очках, похожий на замордованного жизнью бухгалтера, поднялся и вышел на улицу.
   – Они повторяют, еще с час просидят, – сказал он, ни к кому не обращаясь.
   – Стой на улице и жди, – пропищало в дужке очков. – Будем работать двумя бригадами.
   Человечек поежился под порывами пронизывающего ветра и перешел на другую сторону дороги, не выпуская из виду стекляшку шашлычной.
   Через двадцать минут бесшумно подкатила красная «Вольво» без номеров, мягко тормознула, присев на передних амортизаторах, и выпустила наружу двух молодых людей в кожаных куртках, ярких спортивных штанах и нахлобученных на глаза норковых шапках. Быстрыми шагами они прошли – к шашлычной, копаясь на ходу в одинаковых клеенчатых сумках.
   – Шухер! – Меченый первым заметил опасность и вскочил, опрокидывая стул и лихорадочно шаря в пустом кармане.
   Но было поздно. Пистолеты-пулеметы «узи» – лучшее в мире оружие для ближнего боя – в два ствола изрыгнули несколько десятков пуль в направлении углового столика – самого удобного и почетного места в шашлычной Арсена. Они продырявили ратиновое пальто Меченого, а заодно его сердце, легкие, печень, раскололи голову рыжему, разнесли вдребезги стеклянную стену. Угрюмому повезло – Меченый невольно прикрыл его от огня, – только свистнуло над ухом да чиркнуло по руке, и пока трупы сотоварищей медленно, как при замедленной съемке, валились на забрызганный соусом и кровью кафельный пол, он рыбкой бросился сквозь разбитое стекло, перевернулся через голову и чудовищными прыжками, с нырками и уклонами, кинулся к углу ближайшего дома.
   Молодые люди с сумками в руках тем же упругим деловым шагом вернулись к машине, как будто не имели к происшедшему ни малейшего отношения. Через секунду красный автомобиль исчез, посетители шашлычной лежали на полу, закрыв головы руками, Арсен прятался за мангалом.
   – Двое готовы, один ушел, – сказал похожий на бухгалтера человечек. – Все тихо.
   В это время лейтенант Платонов вел Клыка в отделение.
   – У нас комиссия, перерегистрация всех судимых, придется с начальством беседовать, – объяснил он.
   Зонтиков не спорил. У ментов своя работа, когда они могут – идут навстречу, когда надо им – тоже нельзя кочевряжиться. Только где эти «быки» шляются? Сказал Федьке: явятся – врежь им по рогам.
   Двое в серой «Волге» выждали, пока Каймаков отойдет на квартал, и двинулись было следом, но водитель тут же нажал педаль тормоза.
   – Гляди!
   Клык собственной персоной топал по тротуару рядом с милиционером. Сзади шли два охранника, ранее маячившие у подъезда.
   – Да, – ответил напарник, и в голосе не было ни неопределенности, ни лени.
   – Там почти никого не осталось, – напряженно сказал водитель.
   – А хоть бы и остались! – Напарник выпрямился, подобрался и уже не производил впечатление увальня.
   Такая метаморфоза могла удивить любого, кто не знал, что эти люди в свое время выдержали тестирование на умение мгновенно приспосабливаться к ситуации, затем прошли специальную подготовку, которую впоследствии закрепили в экстремальных условиях работы.
   – Берем?
   – Да. Только проведем их подальше.
   Они понимали друг друга с полуслова. Обоих насторожило, что Клык несколько раз обернулся. Он надеялся увидеть возвращающихся «быков». Но Меченого с приятелями не было. Вместо них в подъезд вошли три молодых человека в кожаных куртках, адидасовских шароварах и меховых шапках, вышедшие из белого «БМВ» без номерных знаков. Но Клык уже свернул за угол и этого не видел.
   Молодые люди бесшумно поднялись до третьего этажа и вынули руки из одинаковых брезентовых сумок. В руках оказались пистолеты Макарова специального образца – с прищелкнутыми приборами беззвучной и беспламенной стрельбы, именуемыми в просторечии глушителями.
   Охранники на предпоследней площадке курили, прислонясь к стене, и успели только дернуться, когда на лестничном пролете появились стремительные фигуры.
   При стрельбе с пэбэбээсами слышны только лязг отбрасываемого затвора и звуки попадающих в препятствие пуль. Три металлических щелчка почти слились с мягкими шлепками.
   Один человек остался между четвертым и пятым этажами, а двое поднялись к квартире Зонтикова и позвонили в старый, с истертой кнопкой звонок.
   Серая «Волга» сопроводила Клыка со свитой почти до тридцать второго отделения милиции, находившегося всего в нескольких кварталах от его дома. Затем широкоплечий, с незапоминающимся лицом человек – капитан Якимов резко развернул машину так, что его спутника капитана Васильева бросило к правой дверце.
   Появившийся у подъезда «БМВ» им не понравился, они подошли вплотную и заглянули сквозь затемненные стекла, но в салоне никого не было, потому что водитель наблюдал за происходящим из подъезда дома напротив, и проявленный к его автомобилю интерес ему тоже очень не понравился. Когда оба капитана зашли в подъезд, водитель, сунув руку за пазуху, двинулся следом.
   За всеми этими перемещениями внимательно следил из окна кухни Федор, которого несколько минут назад охватила непонятная тревога. Развернувшиеся внизу события были достаточно красноречивы, и он быстро извлек обрез и пистолет, потому что с автоматом обращаться не умел. Затем вышел в кухню, где быстро сделал то, что было положено делать в случае опасности. Услышав звонок, он выскользнул в прихожую и стал за дверной косяк. В замке возились отмычкой.
   Якимов и Васильев с пистолетами наготове поднимались по лестнице, отставая от них на два пролета, крался водитель «БМВ».
   С четвертого этажа капитаны увидели струящийся сверху ручеек крови. Это переключило их внимание полностью на происходящее впереди.
   Когда замок поддался отмычке, Федор дважды саданул из обреза в открывающуюся дверь. Вырывая щепки, картечь прошла сквозь дерево и изрешетила две кожаные куртки и то, что в них находилось. Отброшенные орудийным грохотом и снопом свинца, тела ударились о перила, одно сразу же сползло на пол, а второе задержалось и сумело сделать несколько целенаправленных движений указательным пальцем. Хотя после оглушительного дуплета никаких звуков слышно не было, одна пуля попала Федору в живот, и он, согнувшись, рухнул на порог.
   Третий налетчик подбежал и выстрелил ему в голову. В тот же миг Якимов всадил две пули в кожаную спину.
   И сам Якимов, и его коллега умели мгновенно просчитывать последствия тех или иных жизненных ситуаций и потому сразу поняли, какую выгоду можно извлечь из нападения на квартиру Клыка неизвестных преступников. Но удачное стечение обстоятельств сыграло с ними скверную шутку, ибо, устремившись к внезапно открывшейся цели, они начисто забыли о необходимости контролировать то, что находится сзади. Непростительность этой ошибки тут же доказал водитель «БМВ», открывший огонь из-за поворота лестницы.
   Его пистолет не имел глушителя, но он был обречен даже не поэтому: дилетант не может тягаться с профессионалами, сжегшими тысячи патронов на специально оборудованных полигонах. Даже если нападает с тыла.
   Первая пуля ударила в мощную спину Якимова, которая по инструкции должна была быть защищена пуленепробиваемым жилетом «Кора», но, поскольку жилет не пропускал также воздуха и парил, он лежал на заднем сиденье серой «Волги», а потому шестиграммовый кусочек свинца беспрепятственно пронзил плотную мышцу, легкое и разорвал аорту. Второй же выстрел не достиг цели, потому что Васильев неуловимым движением отпрянул в сторону и с разворота пальнул два раза в ответ. На тренировках по специальному курсу стрельб в упражнении «9 б» – «внезапное нападение сзади» он всегда дважды поражал фанерную голову коварного врага, получая оценку «отлично». Сейчас результат оказался ниже, но и одного попадания между глаз вполне достаточно в реальной боевой ситуации.
   Васильев осмотрелся. Хотя двери квартир казались еще более глухими, чем до стрельбы, напарник лежал пластом, на губах пузырилась кровавая пена. Значит, план необходимо срочно менять. Быстро вынув из бокового кармана плоскую рацию, капитан нажал красную клавишу и сказал в решетчатое окошко: «Ситуация три, адрес...» После чего длинными прыжками бросился в квартиру Клыка.
   В то время как капитан Васильев лихорадочно искал чемоданчик с миллиардом рублей, Каймаков беседовал с руководителем Юго-Западной группировки Седым – конкурентом Клыка из «новой волны». Разговор происходил в сдвоенном «люксе» на пятнадцатом этаже гостиницы «Салют». Здесь располагался офис акционерного общества «Страховка», аренда которого обходилась Седому в сто пятьдесят тысяч ежесуточно.
   Неприкрытая роскошь апартаментов, жутко дорогой – даже на вид – костюм хозяина, исходящие от него запахи больших денег и огромной власти сковывали Каймакова, он остро ощущал свою второсортность и несоизмеримость собственных проблем с теми делами, которые здесь происходили.
   – Я написал статью об одной диспропорции. – Каймаков осекся, подумав, что неверно подобрал слово, но Седой понимающе кивнул. – Помните, несколько лет назад в стране не было мыла и стирального порошка? Очереди, талоны, спекулянты... А я раскопал, что произведено его было даже больше обычной средней нормы! Значит, какие-то силы искусственно создали дефицит! Промышленность, торговля или и те и другие... А в результате все население потеет в очередях, а кто-то делает состояние... – Вы слушаете, Валентин Иванович?
   – Да, конечно. – Седой отложил ручку с золотым колпачком, которой забавлялся на протяжении всего разговора. Он не мог понять, что происходит. Сегодняшний день был непростым. Ставилась точка в длинной череде конфликтов и взаимных претензий с грязными, воняющими парашей уголовниками, претендующими на власть в районе. Чтобы усыпить их бдительность, группировка отдала требуемую сумму в воровской общак, как бы признавая право этой банды на контроль территории. Но тут же были посланы две бригады специалистов, чтобы вырвать заглоченную наживку вместе с потрохами. И вдруг в самый острый момент звонит их пахан и присылает человека для консультаций!
   Седой слыл мудрым в «новой волне», но никто не знал, что черпает свою мудрость он из книжки «Крестный отец», где подробно описаны быт и нравы итальянских мафиози в Америке. Именно оттуда этот трюк: склонить голову, пойти на уступки и неожиданно разнести расслабившихся врагов в клочья.
   Но и звонок Клыка из той изощренной мудрости: в момент кульминации подосланный киллер убивает босса, обезглавливая конкурирующую группировку и превращая поражение в победу.
   Потому посланца Клыка встретили еще у лифта, отобрали портфель и проверили металлоискателем, посадили в глубокое кресло, из которого быстро не вскочишь, и стоят вдвоем за спиной, страхуют... Но никак не тянет пришедший на киллера, никак – не потому, что обтерханный и неуверенный – маскировка всякая бывает, а просто он из другой породы: по глазам видно, манерам, словам...
   Может, и действительно прижали его на этой истории с мылом, статей даже сейчас никто не любит... Скорей всего так: случайное совпадение. Тем более Клык книжек не читает. Вернее, судя по времени, не читал...
   Но успокаивающие размышления Седого перебивала тревожная мысль: сигнала от второй бригады до сих пор не поступило.
   – ...а они даже домой приехали и сообщили: мол, ни номера такого нет, ни раненого не имеется, – закончил наконец Каймаков свой путаный рассказ.
   – Да, конечно, – машинально повторил Седой, но тут же встряхнулся и взял себя в руки.
   – Не знаю, что вам рассказал ваш друг детства, но мы уголовщиной не занимаемся, – веско проговорил он, четко разделяя слова. – Мы – предприниматели и интересуемся только законным бизнесом. Поэтому могу заверить, что угрозы и покушения от нас не исходили.
   Пришибленно кивнув. Каймаков попытался встать.
   – Но! – Респектабельный молодой мужчина за обтянутым черной кожей столом поднял палец, плечо Каймакова натолкнулось на твердую ладонь телохранителя, и он снова утонул в глубоком кресле. – Но мы интересуемся тем, что происходит у нас под боком, и не любим, когда посторонние люди пугают жителей района, угрожают или даже нападают на них. Мы не любим, и когда кто-то без нашего ведома занимается здесь бизнесом, не важно чем – торговлей мылом, автомобилями, наркотиками... У нас есть официальная служба безопасности, собственное сыскное бюро, и мы намерены пресекать подобные попытки. Разумеется, в рамках закона... Если, конечно, наши противники соблюдают закон.
   – Запишите телефон. – Седой протянул посетителю ручку, листок бумаги и продиктовал номер. Одновременно с Каймаковым его записал майор Межуев.
   – Если кто-то будет вам морочить голову с мафией или мылом, позвоните, и мы поинтересуемся этими людьми.
   Каймаков наконец выбрался из кресла и, взяв визитную карточку с черной поверхности стола, вышел из офиса. Телохранители сопроводили его до выхода из гостиницы, а вернувшись, тщательно осмотрели кресло, да заодно и весь номер.
   И хотя ничего подозрительного обнаружено не было, дурные предчувствия не оставляли Седого. Когда зазвонил телефон, он понял, что сейчас они подтвердятся. И не ошибся.
   – Слушай, козел вонючий, оформляй опознание своих «быков» в морге, всех четверых, – задыхаясь от ярости, шипел Клык. – Запомни: ты первый начал, да ошибся, Клыка пришить непросто... Теперь моя очередь. На куски падлу порежу, говно свое жрать будешь... Первобытная животная ярость парализовала даже мощную волю Седого.
   – Подожди, дружище, я ничего не знаю, – проговорил он дрогнувшим голосом. – Давай спокойно разберемся...
   – На том свете будешь разбираться, – перебил Клык. – Даю один день, чтобы общаковые бабки вернул. Иначе всех твоих в зонах петухами сделают!
   В трубке давно пищали короткие гудки, а смертельно бледный Седой сидел как парализованный и не мог положить ее на аппарат.
   – Что, шеф? Что? – испуганно спросил один из телохранителей.
   – Тревога, – с трудом произнес Седой. – Клык жив, деньги пропали, наши убиты. Собрать всех... Тревога...

Глава четвертая

   Милицейская группа немедленного реагирования прибыла к месту перестрелки через пять минут. Шестеро в бронежилетах с автоматами наперевес бросились наверх, привычно прикрывая друг друга. Грохот кованых ботинок наполнил узкое пространство подъезда.
   С четвертого этажа начала открываться картина кровавой бойни. Трупов было восемь. Водитель «БМВ» с разнесенным вдребезги затылком лежал поперек лестницы. Выше застыл истекший кровью капитан госбезопасности Якимов. На площадке между четвертым и пятым этажами скорчились тела двух охранников Клыка. На пороге квартиры громоздились еще четыре трупа. Выщербины от пуль и кровавые мазки на стенах, потеки, лужицы и ручейки крови...
   Все это не способствовало успокоению нервной системы, и, когда в проеме простреленной двери появился капитан Васильев, шесть автоматов мгновенно взяли его на прицел.
   – Ложись, сука! – грубым, сорванным голосом крикнул командир группы.
   – Ложись, тебе говорят!
   – Да свой я, – откликнулся капитан, но на всякий случай поднял руки и присел, потому что лечь можно было только на окровавленные трупы.
   Выполнив команду, он поступил правильно, потому что на местах кровавых разборок, как и на поле боя, своя оценка событий, свой закон, своя справедливость и логика действий, и любой спецназовец, омоновец, член группы захвата сам себе прокурор, суд и исполнитель, потому что адвокатов здесь нет, в уголовный кодекс во время стрельбы не заглядывают, а правым оказывается тот, кто специально прислан пресечь беззаконие...
   – Сейчас посмотрим, какой ты свой. – Холодный срез автоматного ствола больно уперся в щеку капитана, рука привычно обшарила карманы.
   – Рация ненашенская... И сразу две ксивы... Командир группы открыл документ прикрытия.
   – Майор милиции Еремкин, Главк уголовного розыска МВД, – вслух прочел он и раскрыл вторую красную книжечку. – Капитан госбезопасности Васильев, – задумчиво повторил командир, – А чего в квартире делал?
   – Проверял, кто там есть, чтоб на пулю не нарваться, – ответил Васильев, выпрямляясь и опуская руки.
   – Ладно, разберемся! – Командир хотел сунуть удостоверения себе в карман, но обстановка резко изменилась.
   – Всем оставаться на местах, госбезопасность! – раздался властный голос.
   По лестнице абсолютно бесшумно поднялись четыре человека в гражданских костюмах, под которыми угадывались импортные бронежилеты, с новейшими, высокоскорострельными автоматами «Кипарис» на изготовку.
   Властный голос принадлежал подполковнику Дронову.
   – Кто старший? – строго спросил он.
   Командир милицейской спецгруппы, отдав Васильеву документы и рацию, подошел и нехотя Представился. Дронов предъявил удостоверение и тем же властным голосом приказал:
   – О том, что мы здесь были, в рапортах не писать. Работу наших людей можете зачислить на свой счет. Понадобятся свидетели – действуйте через свое начальство. А сейчас – охраняйте место происшествия!
   Откуда-то возникли двое в белых халатах, сноровисто уложили тело Якимова на раскладные носилки, пристегнули ремнем и унесли. Один гэбэшник быстро пересмотрел валяющееся на лестнице оружие, безошибочно выбрал пистолет убитого капитана и сунул себе за пояс.
   Через несколько минут в подъезде остались шесть сотрудников милиции в бронежилетах и семь трупов. Двери квартир так и не открывались: жизнь отучила обитателей дома от любопытства.
   «Куда же делись деньги?» – мучительно размышлял Васильев, откинувшись на мягком сиденье. Деньги исчезли бесследно.
   Об их судьбе могли рассказать убитый Федор и некто Клячкин, который как раз в этот момент пересчитывал содержимое пропавшего чемодана. Федор выполнил свой долг до конца. За минуту до решающего боя он прошел на кухню и открыл узкое окошко, расположенное в торце дома. В квартире Клыка часто оказывались вещи и предметы, которые не должны были попасть в руки милиции. Для их эвакуации придумали примитивное, но действенное, как и все зековские хитрости, приспособление.
   С крыши соседнего семиэтажного здания натянули мощный резиновый амортизатор, «уведенный» по случаю из планерного аэроклуба. Узкая щель между домами практически ниоткуда не просматривалась, и похожий на толстую веревку резиновый жгут не мог привлечь ничьего внимания. Сейчас Федор пристегнул чемодан к защелке-карабину и снял с крюка фиксирующее кольцо. Рывок сократившейся резины забросил чемодан на соседнюю крышу.
   Глухой удар о листовое железо привлек внимание обитающего на чердаке Таракана. Он вылез в слуховое окно, внимательно осмотрел добычу, затащил в свое логово и осторожно раскрыл чемодан. Через несколько минут Таракан с чемоданом поспешно спустился вниз и пошел прочь. За спиной раздались звуки, напоминающие выстрелы, но это только придало ему прыти.
   В висках стучало, он ничего не соображал, лишь автоматически переставлял ноги, инстинктивно стремясь подальше убраться от места находки, которая могла круто изменить его жизнь, но в равной мере была способна эту самую жизнь оборвать.
   Большие деньги всегда имеют хозяина, располагающего достаточными возможностями, чтобы вырвать их у воспользовавшегося случаем ловкача вместе с внутренностями. К тому же в предельно криминализованной, как и вся страна, Москве очень много охотников пришить любого за десятьдвадцать тысяч и не очень много тех, кто способен удержаться от убийства, когда речь идет о чемодане, набитом пачками крупных купюр.
   В зеркальной витрине отразилась длинная нескладная фигура в засаленном мятом пальто и стертой до кожи кроличьей шапке. Заросшее щетиной лицо, застывшие в прострации глаза, потертый, под облик владельца, чемодан, намертво зажатый в давно не мытой руке.
   «Хорошо, что чемодан старый», – мелькнула первая рациональная мысль, и Таракан вышел из ступора. С полминуты он разглядывал свое отражение. Бомж с чемоданом денег обречен на гибель. Но Клячкин был не обычным бездомным бродягой, а жертвой несправедливостей жизни, перетирающих в уличную пыль сотни тысяч вчера еще благополучных граждан. В институте по логике он имел устойчивую «четверку», среди сослуживцев в КБ авиастроительной фирмы слыл человеком башковитым, который нигде не пропадет, потому что умеет «вертеться». И в кругах, где он «вертелся», принимая баксы по червонцу и сдавая по пятнадцать-семнадцать, признавали его здравомыслие и рассудительность.
   Даже в зоне Клячкин имел авторитет, соответствующий рангу «честного фраера», потому что, проштудировав учебник по уголовному праву и пару кодексов, лихо строчил всем желающим ходатайства, прошения и жалобы в порядке надзора. Как и подобает «честному фраеру», он всегда был опрятен, чисто выбрит, постоянно стирал и тщательно утюжил робу, полировал тяжелые зековские говнодавы.
   Если бы Смотрящему зоны Валету или начальнику отряда капитану Морохину сказали, что на воле Адвокат за шесть месяцев превратится в зачуханного бездомного чмыря, они бы в это не поверили, хотя являлись большими знатоками всевозможных превратностей судьбы.
   Переступив порог колонии, валютчик и порнографист Клячкин оказался во взбесившемся мире. Долларами торговали на каждом углу, журнал «Пентхауз», найденный у него при обыске и добавивший лишнюю статью, был представлен годовыми комплектами в респектабельном магазине «Роспечать» и выглядел «Мурзилкой» по сравнению с печатной продукцией многочисленных лотков в метро и подземных переходах.
   Нажитую многолетними праведными и неправедными трудами квартиру жена продала перед тем, как исчезнуть в неизвестном направлении. Дальновидно спрятанные в укромном месте три сберкнижки на предъявителя оказались целыми и невредимыми, но сумма в двести тысяч чудовищным образом трансформировалась: вместо дома с гаражом и автомобилем она позволяла купить лишь десять бутылок шведской водки «Абсолют».
   Правда, водка была хорошей. Еще не понявший до конца, что произошло, и надеявшийся приспособиться к новой жизни, Клячкин поселился в гостинице, взял бутылку «Абсолюта-цитрон» и закуску из магазина «Деликатесы», после чего обзвонил друзей-приятелей, приглашая отпраздновать освобождение. По двум номерам ответили незнакомые люди, двоих не было в Москве, еще четверо от встречи уклонились, сославшись на занятость и нездоровье.
   Клячкин поужинал в одиночестве и почти прикончил литровую бутылку «Цитрона», пока не приглушил неприятное предчувствие краха, портившее восприятие изысканной гастрономии.
   Предчувствие полностью оправдалось. Возврат в родное, но режимное КБ исключала приобретенная судимость, открытие собственного дела требовало первоначального капитала, к тому же весь бизнес жестко контролировался крутыми гангстерами новой формации, не признающими увещеваний и сразу нажимающими на курок.
   Бывшие друзья разводили руками: нужны были охранники офисов, телохранители и «бойцы» для разборок с конкурентами. Ни физически, ни морально Клячкин не подходил для такой работы. Сунулся по паре «зоновских» адресов, там предложили гонять в Киргизию за маком или сбывать опий на улицах Москвы, но у него хватило воображения, чтобы аккуратно дать задний ход.
   Помучившись в раздумьях, он все же набрал намертво впечатанный в память номер телефона, но нужный человек находился в отпуске и должен был появиться только через месяц.