Раз — и обжигающее магическое излучение огибает меня и лишь слегка-слегка колет разрядами кожу.
   Два — и отступает боль.
   Три — и студеный ветер наждаком обжигает лицо.
   Немного погодя я открыл глаза и, не обращая внимания на тянувшийся от земли холод, уставился в темнеющее вечернее небо. Небо почти серое, с заплатами свинцовых снеговых облаков. Замершие вокруг с оружием в руках парни настороженно посматривали по сторонам, и только копавшаяся у себя в сумке Алина громко ойкнула, встретившись со мной взглядом:
   — Одержимый…
   — Не дождетесь, — буркнул я, перевернулся на бок и осторожно уселся прямо на снег. Боль в голове еще не стихла, и от неловкого движения вновь заломило виски.
   — Очухался? — поинтересовался Генералов, присевший рядом на корточки со шприцом в руке. — Идти сможешь? Или витаминчиков вколоть?
   — Смогу, — не задумываясь ответил я и тут же понял, что действительно — смогу. Дурманивший голову хмель и сковывавшая движения усталость сгинули без следа, а крохи потекшей по телу энергии Севера вернули несколько позабытую уверенность в собственных силах. И не только ее. — А колоть ничего не надо, сам справлюсь.
   Единственное — чувствую себя как-то странно. С одной стороны, магическое поле меня слегка касается, но такое впечатление, будто потоки энергии не напрямую идут, а со всех сторон обволакивают. Интересно, а боевые заклинания так обмануть можно? Вопрос, что называется, на злобу дня.
   — Тогда пошли, стемнеет скоро, — поторопил меня Генералов.
   — Обожди. — Я поднялся на ноги и огляделся. — Поспешишь, сам знаешь, какой результат получишь.
   Вывалились мы в Приграничье неподалеку от запорошенных снегом развалин сложенного из железобетонных плит ангара. Крыша давно провалилась, да и сами стены доверия не вызывали, так что нечего было и думать остановиться здесь на ночевку. Тем более что и альтернатива имеется — вон на фоне темнеющего неба какие-то строения в паре-тройке километров вырисовываются.
   Я посмотрел на почти скрывшееся за горизонтом солнце, лучи которого алыми стрелами пронзали рваную пелену облаков и разбавляли серость неба розовыми и багряными тонами. Наверняка тучи вскоре сомкнут свои ряды, но если поторопимся — до развалин добраться успеем еще до темноты. Вот только поспешать тоже с умом надо.
   Ветер сыпанул в лицо горсть снежной крупы, и сразу стало как-то весьма неуютно. Будто царившая в Приграничье Стужа специально напомнила, кто в доме хозяин. И хоть оделся я теплее некуда, а все равно порывы ледяного ветра уже насквозь проморозили. Даже пальцы на ногах почти не чувствуются. Нет, действительно закругляться пора.
   Я быстро оглядел расположившихся кругом парней, про себя отметил, что тяжеленные вьюки они успели куда-то припрятать, и вытащил из чехла «Тайгу».
   — Леднев! Ты долго еще возиться будешь? — рыкнул Владимир, рассматривавший заинтересовавшие меня строения в бинокль. — Не тяни резину.
   — Лед, — поправил его я и, стянув с правой руки меховушку, зарядил ружье. Защищенные от холода лишь тонкой кожаной перчаткой пальцы на морозе моментально занемели, но тут уж ничего не поделаешь — придется потерпеть.
   — Что — лед? — не понял командир.
   — Меня зовут Лед, — объяснил я и нашарил в кармане зажигалку.
   — Не дури, — разозлился Генералов и закрыл окуляры бинокля чехлом.
   — Просто предупредил. — Стянув вторую меховушку, я шагнул к пытавшемуся оживить свой ноутбук Волкову и ухватил его за ухо.
   — Ты чего?! — взвизгнул Петр.
   — Леднев! — заорал Генералов. — Совсем охренел?
   — Лед, — вновь напомнил ему я, поднял к свету правую руку, в крепко сжатых пальцах которой извивалась почти неразличимая тень. Чиркнуло колесико зажигалки, огонь лизнул съежившуюся дымку, и неожиданно промеж пальцев у меня вспыхнуло и моментально опало зеленоватое пламя.
   — Что это было? — принюхавшись к запаху паленых волос, спросил перехвативший автомат Генералов.
   — Дымчатый клещ.
   — Остальных проверишь?
   — Обязательно. — Я закрыл глаза и попытался вызвать внутреннее зрение. Чернота закрытых век расплылась в серую хмарь, на смазанном фоне которой выделялись десять блеклых пятен окруживших меня людей. У большинства ауры светились желтыми тонами с вкраплениями черных и темно-синих нитей, исключений было двое: Алина полыхала янтарным блеском, а один из подчиненных Генералова — Виктор — медленно наливался едва заметно колыхавшейся чернотой. Вот так дела. Совсем это нехорошо.
   Мельком пробежавшись внутренним взглядом по казавшейся бескрайней серой пустоши заснеженного поля и не обнаружив ничего интересного, я открыл глаза и откашлялся, прочищая горло:
   — Нормально с остальными все.
   — Уверен? — прищурился Владимир.
   — Вполне. — Я присел рядом с валявшимися в снегу лыжами и отстегнул ремни, крепившие к ним палки. — Вы так налегке и пойдете?
   — В смысле?
   — Багаж свой, говорю, здесь оставите?
   — Не твое дело.
   — Нашим легче. — Просунув валенки в крепления лыж, я понюхал поменявший направление ветер. Севером пахнет. — Двинули тогда. Вон те дома проверим, глядишь, там и заночуем.
   — Насколько это безопасно? — уточнил Генералов.
   — Безопасней, чем в открытом поле на ночь останавливаться, — пожал я плечами.
   — Где мы вообще находимся, представляешь?
   — Скорее всего прилично к югу от Форта, хотя могу и ошибаться. Как бы это не Северореченск был.
   — Долго идти?
   — За неделю точно доберемся. Если к людям выйдем, так и раньше.
   — Егоров, Федоров впереди, Брыльский, Якубов идете замыкающими. — Генералов с сомнением посмотрел на Алину и Петра. — От меня ни на шаг. Ясно?
   — Так точно, — откликнулся убиравший умерший ноутбук в сумку Волков. Алина ограничилась кивком.
   — Обожди. — Я наклонился к поправлявшему перчатки Владимиру и зашептал ему прямо в ухо: — Не ставил бы ты Якубова замыкающим.
   — А что такое? — Командир удивленно оглянулся на напарника Брыльского.
   — Пробой энергетики у него. Сопротивляемость магическому излучению слабая. Запросто мороком голову задурманить могут. Как бы чего не вышло. Лучше за ним присмотреть.
   — Вот как? — задумался Генералов. Мнение обо мне у него сложилось уже вполне определенное, но проигнорировать совет мешал элементарный здравый смысл. — Так, Якубов, ты за проводником нашим приглядывай. Смирнов, к Брыльскому. Двинули.
   Подмигнув ничего не понимающему Виктору, я оттолкнулся лыжными палками и покатился вслед за выбиравшими дорогу парнями. Впрочем, выбиравшими — это громко сказано. Вывалиться в Приграничье нас угораздило посреди чистого поля, так что идти можно было абсолютно в любую сторону. На все, так сказать, четыре. Вот только сейчас мы себе такой роскоши позволить не могли и, проламывая широкими охотничьими лыжами хрупкий наст, пробирались к едва различимым в сгустившихся сумерках развалинам.
   Был бы выбор — точно бы куда-нибудь свернул. А так приходилось терпеть заметно усилившийся встречный ветер, который мало того что пытался забраться под одежду и выдуть оттуда последние крохи тепла, так еще и швырял прямо в лицо холодные колючие снежинки. Не закрывай лица опущенные вязаные шапочки и лыжные маски, точно бы обморозились.
   Пробираться по глубокому снегу удовольствие было небольшое, к тому же почти сразу же сбилось дыхание и вновь начали ломить давным-давно сломанные ребра. И ведь не было никакой возможности забыть обо всем и через силу переставлять будто налившиеся свинцом ноги. Нет, ко всему прочему приходилось по мере своих изрядно ослабевших способностей просматривать внутренним зрением окружающее пространство. Да еще не забывать закрываться от так и норовивших захлестнуть с головой волн магической энергии. Минут через сорок этих мучений я вымотался, словно в одиночку разгрузил вагон с углем. Ладно, хоть вдоль силовых потоков скользить приноровился. И все равно — с непривычки усталость наваливалась все сильней, и близость гиблого места удалось почувствовать слишком поздно. Хотя что значит — слишком поздно? Главное — заметил. И успел предупредить.
   — Стоять! — заорал я, когда резкий порыв ветра донес неестественную стылость, ноздри защекотал затхлый запах давно заброшенного дома, а колдовское зрение окрасило преградивший нам путь овраг в блекло-пурпурный оттенок. — Назад!
   — Чего еще? — спросил обернувшийся Федоров, который успел остановиться в самом начале склона.
   — Плохое это место, обойти надо. — Не обратив внимания на его недовольство, я с тревогой посмотрел на сплюнувшего в снег длинную струю слюны Виктора. Как бы он так не спекся. Очень нелегко ему сейчас приходится.
   — Овраг длинный, минут тридцать потеряем, — прикинул осмотревшийся Генералов. — Почему напрямик нельзя?
   — Не надо, — неожиданно ухватила его за руку Алина, которую начала бить крупная дрожь. — Я чувствую — впереди что-то очень нехорошее. Надо скорее уходить отсюда, пока оно нас не заметило.
   — Ну если так, — засомневался командир, поглядывая то на меня, то на забормотавшую себе под нос какой-то наговор девушку, — пожалуй…
   — Сейчас проверю! — снявший с плеча карабин Федоров ни с того ни с сего подался вперед и скатился по склону оврага вниз.
   Я только успел выдохнуть проклятие, а он уже оказался метрах в тридцати.
   — Нормально здесь все! Спускайтесь! — махнул нам парень, широко улыбнулся и, перехватив «Сайгу», приставил дуло к подбородку. Выстрел прозвучал неожиданно глухо, почти обезглавленное тело еще мгновение простояло на ногах, а потом как подкошенное рухнуло на забрызганный кровью снег.
   — Брыльский, назад! — заорал Генералов и, схватив маня за фуфайку, легонько встряхнул. — Что это было?!
   — Духов яр. — Я сглотнул вязкую слюну, до головокружения напрягая колдовское зрение и всматриваясь в разом наполнившийся чернотой овраг. По счастью, лизавшие крутые склоны щупальца тьмы пока наверх выбраться не могли. Точнее не хотели. Пока не хотели. — Уходить надо. Могут и нас попытаться затянуть.
   — Давай к Брыльскому, обходим по правой стороне, — распорядился Генералов. — И если еще кто инициативу проявить вздумает…
 
   Путь в обход оврага занял минут двадцать, потом примерно еще столько же времени пришлось тащиться через заснеженное поле, из наметенных ветром сугробов которого торчали жесткие ветви бурьяна. Так что, когда мы с Брыльским наконец добрались до стоявшего посреди поля заброшенного поселка и укрылись от разыгравшейся вьюги за кирпичной коробкой бывшей котельной, я едва не падал с ног от усталости. Еще и ветерок встречный из-под одежды все тепло выдул.
   — Теперь куда? — выглянув из-за угла обветшалого здания, Брыльский оглядел соседние развалины.
   — Найдем, где ветер не задувает, там и заночуем. — Насколько мне удалось заметить из-за летевшего прямо в лицо снега, две пятиэтажных брежневки стояли посреди поля в окружении нескольких трех— и четырехэтажных зданий. Я обернулся к растянувшемуся цепочкой отряду и вздохнул. Не нравится мне здесь, но делать нечего — все вымотались дальше некуда. Петр и Алина вообще еле ноги переставляют. Да и мне отдых бы совсем не помешал. Хоть, думаю, поспать толком не получится: и на караульных надежды никакой, и самого корежит будь здоров. Еще загнусь во сне.
   — Где остановимся? — тяжело выдохнул Генералов и воткнул лыжные палки в снег.
   — Я чувствую присутствие темной силы! — не дав мне ответить, дернула его за рукав Алина. — Надо отсюда уходить.
   — Что скажешь? — поинтересовался моим мнением командир.
   — А тут, окромя темной, никакой другой силы и не бывает, — пожав плечами, улыбнулся я и посмотрел на привалившегося к стене Виктора, который явно держался на ногах из последних сил. — За ночь в поле — околеем на таком-то ветру. Да и опасно…
   — Смирнов, Егоров, вон ту халупу проверьте, — Генералов указал подчиненным на ближайшую пятиэтажку и подтолкнул меня вслед за ними. — Тоже сходи, оглядись.
 
   А чего там глядеть-то? Я и так знаю, что нету там никого — пока растянувшийся отряд ждал, колдовским зрением по всем домам пробежался. Хотя… Лучше все же проверить. Мог ведь и пропустить кого-нибудь. Особенно если этот кто-нибудь — не совсем человек. Или совсем не человек. По-всякому оказаться может. Бывали прецеденты…
   Заметив, что парни остановились у крайнего подъезда и, настороженно посматривая в разные стороны, дожидаются меня, я высвободил правую руку из меховушки и поудобней перехватил ружье:
   — Че стоим, кого ждем?
   — Не чуешь разве? — перекрывая завывания ветра, проорал мне Егоров. — Не пойму, что за вонь.
   Оттянув от лица вязаную шапочку, я принюхался и действительно уловил какой-то знакомый запах. Не могу сказать, что шибко противный, но и наслаждаться им всю ночь удовольствия мало. Лучше бы другое место для ночевки подобрать, вот только не дело за спиной такие загадки оставлять.
   — Ничего не слышите? — Мне почудился легкий скрип, который выбился из монотонного гудения вьюги.
   — Ветер это, — уверенно предположил Смирнов. — Ты про запах лучше скажи.
   Запах, легкий скрип. Точно же мне кто-то об этом рассказывал! Еще б вспомнить — кто и по какому поводу. Запах, который, несомненно, кажется знакомым, скрип, перебивающий даже завывания вьюги.
   Серки!
   — Замрите и не шевелитесь. Чтоб ни звука… — прошипел я удивившимся странному приказу парням. Впрочем, ни переспрашивать, ни спорить со мной они не стали.
   Стараясь не переминаться с ноги на ногу, я завертел головой, внимательно осматривая высокие сугробы. Серки — это такие хитрые твари, которые под снегом лазы устраивают. Тут, чуть зазеваешься — хрясь, и ногу по колено оттяпали. И как я сразу этот запах не узнал?
   Неприятный скрип, от которого по спине побежали мурашки, стал немного громче и, вскинув ружье, я всадил заряд картечи в снег между нами и стеной дома.
   И, конечно, промахнулся — мгновение спустя серая тень взметнулась вверх прямо от крыльца пятиэтажки. Второй раз я выстрелить не успел: две короткие автоматные очереди слились в одну, и подстреленный хищник свалился на снег.
   — Отбой, — перезарядив ружье, махнул я рукой лихорадочно оглядывавшимся парням. — Серк это. А раз шкура серебром отливает, значит, самец.
   — Ну и? — Егоров носком ботинка пихнул мертвого зверя в голову и, разглядев торчащие из пасти клыки в палец длиной, повернулся к Смирнову. Тому, впрочем, на клыки было плевать — удерживая автомат одной рукой, он уже что-то негромко бубнил в рацию. Видать, Генералову о происшествии докладывает.
   — Самцы на свою территорию зимой никого не пускают, только ближе к лету к самкам уходят. — Я поднялся на крыльцо и осторожно заглянул в дверь подъезда. — Фонарик есть у кого? Вот и давайте вперед, я прикрою.
 
   Как я и предполагал — в доме никого живого не оказалось. Мертвых, по счастью, тоже не было. Да и серками в подъезде не воняло — и сквозняки помещение протягивают, и норы у этих тварей запросто на десять метров под землю уходить могут. Так что другого места для ночевки искать не пришлось. Проверив подъезд, мы поднялись в одну из квартир на четвертом этаже, снег на лестничную клетку быстренько покидали да окна по моей настоятельной просьбе брезентом затянули. Не сказать, чтобы пятизвездочные апартаменты получились, но по сравнению с ночевкой на улице — просто курорт.
   — Зря это, — неодобрительно покосился на брезент защелкнувший карабин на батарее центрального отопления Смирнов и кинул бухту длинного троса под окно. — Запалимся только. И в спальниках бы переночевали.
   — Брезент черный, в темноте хрен разглядишь, — не согласился с ним я. — Да и кто ночью по заброшенному поселку шастать станет?
   — Оставляем как есть, — поставил точку в этом споре Генералов. — Егоров, поставь сигналки между первым-вторым и третьим-четвертым этажами. Смирнов прикрываешь.
   — Нижнюю не маскировать? — уточнил Егоров.
   — Да. И пролет к пятому этажу перекрой. Черкесов, заступай на караул. Смена раз в два часа. Якубов, Брыльский на кухню. Прикрываете пост на входе. Смена раз в полтора часа. Все ясно? Исполняйте.
   Далеко не сразу отдышавшись, я внимательно осмотрел комнату — простая бетонная коробка, даже линолеум не постелен — и, не обнаружив ничего подозрительного, прошел на кухню. И здесь нормально все. Серками, правда, немного воняет, но это не смертельно. Заглянув на обратном пути в ванную и туалет, вернулся к оставленному в коридоре рядом с входной дверью рюкзаку и закинул его на плечо.
   Ну что — надо бы и мне приткнуться куда-нибудь.
   Протиснувшись мимо вставшего у выхода караульного, я вошел в комнату и, решив далеко не проходить, расстелил подстилку. Здесь, по крайней мере, от окна не так тянет. Да и дверь входную контролировать проще.
   Как ни странно, сразу спать никто не завалился. Петр уже увлеченно реанимировал свой ненаглядный ноутбук, Алина бродила по комнате и, макая в баночку с зеленой краской кисть, выводила по углам какие-то непонятные символы. Магии в ее действиях не чувствовалось, но, как говорится: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Пусть рисует, так хоть мозги заняты.
   Подчиненные Генералова без излишней суеты раскладывали на полу прорезиненные подстилки, а командир то и дело припрягал их к общественно-полезному труду. Убедившись наконец, что все его распоряжения выполнены, Владимир проверил караульных и приказал доставать горелку. И это правильно — немного согреться не помешает, да и чай горячий в самый раз будет.
   — Может, двухкомнатную хотя бы займем? — недовольно пробормотал Брыльский. — Чего в полуторке ютиться?
   — Ничего: в тесноте, да не в обиде. — Налив себе в жестяную кружку кипятка, Генералов высыпал в него пакетик растворимого какао. — Воздух быстрее прогреется. И вообще — смени Якубова, пусть ужинать идет.
   — Так точно, — помрачневший Брыльский утащил свои пожитки на кухню.
   — Как самочувствие? — Генералов присел на корточки рядом с ругавшимся себе под нос Волковым. Тот как раз вытащил аккумуляторы ноутбука и осматривал сплавившиеся контакты.
   — Сдох, — в сердцах бросил Волков.
   — Твое самочувствие как? — уточнил Владимир.
   — Я — нет, — буркнул парень и, достав из сумки набор инструментов, принялся трясущимися от усталости руками снимать корпус ноутбука. — Пока.
   — Алина, ты как? — поднялся на ноги Генералов и отхлебнул какао.
   — Мне здесь не нравится, — поежилась девушка. — Все время кажется, что скоро произойдет нечто ужасное. И запах… Пахнет кровью…
   — Успокойся, шоколада горячего выпей. — Приобняв Алину за плечи, Владимир усадил ее на подстилку и сунул в руку кружку с ароматным напитком. — Все хорошо будет, это просто нервы.
   От запаха саморазогревающихся консервов, которыми ужинали подчиненные Генералова, потекли слюнки, и, наскоро перекусив каким-то паштетом из сухого пайка, я умял полплитки шоколада и запил все это кружкой кофе. Уф, только-только отогреваться начал, а то даже пальцы на ногах не чувствовал.
   — Брыльский, ты куда?! — встрепенулся Владимир, когда парень тихонько выскользнул в коридор.
   — Мне отлить, — заглянул обратно тот.
   — Что за детский сад? — нахмурился Генералов. — Смирнов, проводи. С этажа не уходите. И чтоб больше поодиночке ни ногой!
   — Да чего тут случится-то? — пожал плечами Брыльский, но приказа ослушаться не решился. — Валя, давай быстрее — у меня мочевой пузырь не резиновый. Щас лопну.
   — Твои проблемы, — усмехнулся Смирнов и, взяв на изготовку автомат, выскользнул в подъезд.
   — Духи мертвых, духи живых, — неожиданно вскочила на ноги и закричала уронившая на пол кружку с какао Алина. — Стой, не улетай! Подожди!
   — Кто?! — вздрогнул Волков.
   — Душа! Моя душа! Держите! — Девушка бросилась к завешенному брезентом окну, но оказавшийся на пути Черкесов перехватил ее и подсечкой сбил с ног.
   — Пустите! Пустите! — пытаясь дать волю длинным ногтям, завыла Алина.
   — Держите ее! Крепче, чтоб головой не мотала, — подскочил я к извивающейся девушке, которую с трудом прижимали к полу трое здоровенных парней, и выхватил из чехла финку.
   — Ты что делаешь? — заорал на меня Генералов, удерживавший Алине голову.
   — Ровнее держи! — Я сорвал с головы девушки шапку, отбросил в сторону прядь волос и одним движением руки вывел острием ножа на виске Алины замысловатый колдовской символ.
   Она тут же обмякла и перестала вырываться. Взгляд ее прояснился, и она с удивлением уставилась на прижавших ее к полу людей.
   — Что случилось? Отпустите меня! Да отпустите же!
   — Отпустите, — разрешил я и убрал финку в чехол на ремне. — Теперь можно.
   — Что со мной? — Девушка осторожно прикоснулась к порезанному виску и от боли прикусила губу.
   — Легкая одержимость. — Я вернулся к своей подстилке и поднял кружку, в которой еще плескалась пара глотков успевшего остыть кофе. — С непривычки, должно быть.
   Черкесов потер располосованное ногтями девушки запястье.
   — А порезал ты ее зачем?
   — Чары отрицания наложил, — должно быть не очень понятно ответил я. — На некоторое время, Алина, ты от негативного ментального воздействия защищена.
   — Насколько именно? — Девушка расстегнула лыжную куртку и принялась поправлять сбившуюся одежду.
   — Пока царапина не заживет. И не забудь отцу Доминику сказать, что у тебя чувствительность повышенная.
   — Отец Доминик? Это кто? — удивилась Алина.
   — Генералов еще познакомит.
   — Если приступ повторится, такой порез сделать достаточно будет? — доставшая небольшое зеркальце девушка внимательно осмотрела располосованную ножом кожу. Потом вытащила из кармана блокнот и перерисовала туда сложный завиток колдовского символа.
   — Скорее всего… — Пожав плечами, я удлинил на рисунке один из хвостиков руны. Вообще-то, скорее всего — нет. Но зачем заранее человека расстраивать? Попробую небольшой ликбез устроить, глядишь, чего и выгорит. — Ты, когда кожу надрезать начнешь, представляй, что тебя от макушки до пяток пелена накрывает и от окружающего мира отсекает. Можешь на бумаге для начала потренироваться. Тут главное — время правильно рассчитать, чтобы и узор в одном темпе выводить, и за это время от головы до ног пелену мысленно опустить.
   — Хорошо, — кивнула девушка.
   — Выпей. — Достав из походной аптечки какую-то таблетку, Генералов булькнул ее в кружку с кипятком и сунул Алине.
   — Зачем?
   — Чтобы спала лучше.
   Девушка безропотно выцедила содержимое кружки и залезла в спальный мешок.
   — Справится она? — тихонько прошептал мне присевший рядом Владимир.
   — Не справится, вколите что-нибудь убойное и в таком состоянии держите, пока до Доминика не доберетесь.
   — Что за черт?! — неожиданно выругался уже довольно давно молча курочивший ноутбук Петр Волков.
   — Что еще стряслось? — подскочил к нему Генералов.
   — Может, конечно, датчики глючат, но такое впечатление: где-то рядом сжатый пакет радиоданных в эфир ушел. — Волков поднял один из приборов и постучал им о стену. — Нет, наверное, все же глючит.
   — Лед? — Вспомнив о моей настоятельной просьбе, Генералов сжевал последние буквы фамилии, так что у него вышло что-то вроде «ледня». — Что по этому поводу думаешь?
   — Чужих поблизости точно нет, — уверил его я. — А вот на электронику полагаться не стоит.
   — Пусть так. — Непонятно о чем задумавшийся Генералов присел на корточки рядом с Волковым и тихонько прошептал ему на ухо: — Повторится, ты мне свистни сразу. И лучше не при всех. ОК?
   — Договорились.
   — Все, тушите свет — спать пора, — хлопнул в ладоши Владимир и один из парней выключил направленный в стену фонарь.
 
   Спать? Вряд ли это хорошая идея. По крайней мере для меня.
   Самочувствие, мягко скажем, не очень. А по правде — паршиво себя чувствую, чего уж там. Башка болит, ребра, давным-давно сломанные, крутит, подташнивает еще. Ну и устал, как собака. Прохладно здесь, опять-таки. От промороженного бетона так и тянет пробирающимся под одежду холодком, да и воздух еще толком прогреться не успел.
   Что самое паскудное — спать нельзя. Усну — запросто в магическое поле провалюсь. А мне это ни к чему. Мне еще пожить охота. Хотя разве ж это жизнь? Маета одна.
   Сосредоточившись на внутреннем зрении, я в очередной раз исследовал окрестности. Вроде тишь да гладь. Чего ж так паскудно на душе? Будто по своей воле в петлю лезу. Алина еще, истеричка, масла в огонь подлила — «случится страшное, случится страшное»! Кассандра хренова. Здесь, чтоб знала, ничего другого и не случается.
   Рассеянная в пространстве энергия, как обычно после использования колдовских способностей, попыталась захлестнуть меня и наполнить кровь негасимым огнем, но на этот раз ее натиск был куда слабей, чем после перехода. Да и предыдущий опыт помог с ситуацией справиться: небольшое усилие воли, и я полностью закрылся от магических полей.
   Интересно, а теперь меня с помощью чар обнаружить можно или как? Вопрос.
   К горлу вновь подкатил комок тошноты и пришлось размеренно задышать, борясь с этой напастью. Да что ж такое делается? Не понос, так золотуха. Долго меня еще колбасить будет?
   Немного успокоившись, я попытался хоть ненадолго задремать, но и из этого ничего хорошего не вышло: стоило закрыть глаза, как непонятно откуда нахлынуло ощущение, будто в ночной вьюге кто-то, выискивая наши следы, рыщет по заснеженному полю. Крадущееся меж домов пятно тьмы выглядело настолько реально, что по спине побежали мурашки. И преследователь с каждым мгновением все ближе и ближе…